блудишь по ночам со своей женой... Не так ли ?
" Ладно, ладно, " не обижаясь на мой резкий тон, продолжал Щуга, " я
тебя приглашаю к себе домой, там и помозгуем. А мост этот выкинь из головы.
Не твоя это болячка. Для нас этот мост, может быть, как пирамида для египтян
засратых " тоже по камешку, по железочке каждый день носим в кучу. Авось,
что-нибудь и получится. Одним словом, надежда...
Я согласно кивнул головой. Терентий Щуга, крупный мужик в валенках и
тулупе, в вязаной фиолетовой шапочке и с изящным топориком за ремнем,
нравился мне своей непосредственностью и лукавой коварностью. Так, когда мы
шли с ним глухими таежными тропами, он, идя впереди, кричал: "Берегись!", но
крутой тяжелой ветки не отпускал, а ждал, когда я, расслабившись, опущу
руки, вот тогда он и шлепал веткой по моей физиономии и радостно спрашивал:
"Не попал?!".
" Да, ничего, ничего, " морщась от боли, ворчал я и с ненавистью глядел
на его тяжелый зад в коричневом тулупе и огромную медвежью спину.
Россия не может существовать без здоровых мужиков. Она любит их, лелеет
и спасает от тщеты образования и яда цивилизованной культуры. Такого
Терентия трудно представить за кафедрой в институте, за рабочим столом
конструктора или за операционным столом в клинике. Она не готовит их для
несения каких-либо культурных функций, потому что обилие мощной плоти и
изыски практического ума, которым такие Терентии обладают, годятся лишь для
противостояния такой же, но чуждой силе, рвущейся к насилию и верховенству.
Но именно к таким Терентиям в полной мере применим эпитет " русский, за
которым скрывается и внешняя могучая сила, и злобное коварное мальчишество,
и мудреная глупость, и циничная непосредственность.
Разве я могу себя отнести к русским? Почему мне дико и холодно в этих
бескрайних просторах, почему на меня наваливается тоска, когда я гляжу в
мутное низкое небо, за которым скрывается никогда не выглядывающее солнце?
Почему я не люблю блинов и толстых румяных баб с огромными кухонными
грудями, от которых пахнет подсолнечным маслом и безысходностью семейных уз?
Ни один из русских великих поэтов не любил таких баб. Утонченность
онемеченных евреек неотвратимо тянула их к себе, в их душные и хрупкие
объятия, к их просвечивающей синевой атласной коже, к тонким язвительным
губам, к их дыханию, похожему на жар иерусалимских камней. А если небо " то
только итальянское, лучезарное, полное цыганской щебетни и эротических
насекомых, летающих в изумрудном вазелине блистающего кислорода. Черт меня
угораздил родиться в России, да еще с талантом.
Русский мужик, как большой зверь, нуждается в уважении и в то же самое
время должен испытывать постоянное чувство страха от моментально
последующего наказания, если он нарушит установленный порядок.
" Пришли! " сказал мне Терентий и, похлопав тяжелой рукавицей по моему
плечу, легонько втолкнул в избу. Я огляделся и приуныл от той чистой
бедности и бытовой скудости, которыми были полны две комнаты. В одной стояла
здоровая тахта, над которой возвышалась известная картина Шишкина,
изображающая бурых медведей, этажерка, несколько стульев и широкий стол,
ободранный, но крепкий и похожий скорее на столярный верстак, чем на
обеденный стол. В другой комнате располагалась, как мне сказал Щуга, бабка
Аграфена, мать его жены Лизы, которая вот уже восьмой год лежала
парализованной и надоела всем до чертиков.
" Хочешь на нее посмотреть?
" Да как тебе сказать. . .
" Пойдем, не бойся. " Терентий провел меня в комнату, в углу которой на
зашарпанной постели, завешанной от мух марлей, лежала бабка Аграфена. Он
отдернул марлю и я увидел старушечье улыбающееся лицо. Слабое тощее тело еле
проглядывалось из-под ватного цветного одеяла.
" Чего улыбаешься-то? Ась?
Бабка что-то пробубнила и закрыла глаза.
" Эхма, ядрена вошь, как говорится, " сокрушительно произнес Щуга и
задернул марлю. " Теперь ты меня понимаешь? " спросил он, обратившись ко
мне.
" Терентий! В твоем доме вот-вот затухнет свеча жизни. И ты должен
дышать в сторону, чтобы случайно не погасить ее. Иначе...
" Ладно, ладно. Поп хренов. Мне что, пусть живет.
В комнате уже суетилась Лиза: на столе стояла бутыль самогона, огурцы,
куски медвежьего мяса сочно дымились на тарелке, и пахло нежной плотью
укропа и ломтями черного зернистого хлеба.
" Прошу к столу, " сказала Лиза. Румяное лицо, белесые волосы и полные
титьки совершенно не подходили к ее смоляным глазам, которые как бы
распирали вздувшиеся тяжелые веки.
Я вздрогнул от ее пристального вопрошающего взгляда и почувствовал себя
так, будто в душу мою забралась холодная ласковая змея.
" Выпьем за матушку Расею! " сказал Терентий, чокнулся со мной и Лизой
доверху наполненным стаканом и опрокинул его. Лицо его налилось сразу
багровой краской, в глазах появились слезы и он ткнулся в толстое плечо Лизы
и жадно втянул носом ее пахнущую потом плоть.
Когда он отдышался, Лиза тоже легко опустошила небольшой лафитничек и
жеманно взяла вилкой кружок соленого огурца и кусок хлеба.
Пить или не пить? Я чувствовал себя датским принцем в харчевне,
которого готовятся или убить, или отравить. Что я им сделал плохого? Почему
мое присутствие всегда вызывает раздражение у людей простых и недалеких, не
умеющих постигать и представлять себе эмпиреи высшего уровня бытия? Видимо,
от меня исходит некая не принимаемая никем в этом мире волна одиночества,
того единственного ощущения, которое связывает меня с космической
беспредельностью, откуда веет холодом и ужасом. Что ж, разве я забыл, что я
Бог?
" Пейте, пейте, Скалигер, " подтолкнул меня, внезапно появившийся
рядом, Алексей Федорович, " иначе вы их смертельно обидите.
Я послушался великого философа и выпил.
Жарко пылала печь, за окном падал крупными хлопьями снег. Я встал из-за
стола и уместился на тахте, откуда созерцал, как Лиза ловко и неустанно
носила вино и яства к столу, за которым сидели все мои фантомы, окружив
захмелевшего Терентия, плотно налегая на еду.
" Брат мой! "обратился Арон Макарович Куринога к Терентию. " Ты "
единственная надежда утомленной и развращенной России. Твое сердце еще не
охолодело к бедам народным, ведь ты сам и есть тот народ, о котором я пекся
всю свою творческую жизнь. Восстань и виждь, и внемли! Слышишь ли ты
колокольный звон по всей Руси? Вороги и лихоимцы оскверняют матушку нашу,
насилуют ее белое тело. Возопи и одолей чуждые силы!
Куринога браво выпил стопочку, хрустнул огурчиком, потом вышел из-за
стола и накинул на себя тулуп Щуги.
" Не тронь одежду! " грозно рявкнул Терентий и зыркнул пьяными глазами
по комнате. В ней было полным-полно незнакомого народу. Мог ли догадываться
простодушный и наглый одновременно Терентий Щуга, что это я привел к нему
всех своих спутников, видимость которых очевидна, но реальность которых
зависит только от моего больного мозга?
Лия Кроковна Стоишева давно и страстно наблюдала за поведением
сибирского увальня и робко и кокетливо подмигивала ему правым глазом.
Терентий подсел к ней и облапил высокую грудь.
" Пойдемте туда, где нас никто не знает, " кричал отчаянно Ликанац
старухе Аграфене, которая каким-то чудом уже была перемещена в большую
комнату ко всем и повязана оказалась белым платочком в цветочек.
" Сгинь, нечистая сила, " крестилась старуха и плевалась в Ликанаца. По
комнате носился Платон, излагающий Аркадию свою новую теорию конвергенции
живого и неживого, на что Аркадий приводил один только довод: он перед носом
Платона демонстрировал свой фигурный бицепс и повторял периодически:
" Усек!
Рядом со мной оказался Омар Ограмович и, ласково заглядывая в глаза,
спросил:
" Вот она " ужасная страна и ее дикие люди. Здесь никогда и ничего,
кроме хаоса, не будет. Зачем же ты задерживаешься здесь?
Я не знал, что ответить. Я сам не понимал, что меня связывает с этим
пространством, в котором безбрежные черные разливы лесов и полей иногда
освещаются мерцающими тусклыми огнями, в котором слово превращается в крик,
потому что вербальная основа голоса раздирается в плотных слоях дикости и
пошлости. А там, где скопление огней огромно и кучно, там, где спиральная
нить электрических сияний освещает тайные пороки и сладкие мерзости, там
рубцуется великая боль, всех связующая своей безысходностью.
" Я " порождение этого хаоса, старик. Я болен, и ты это прекрасно
знаешь. У меня нет цели, а та цель, которую я бы хотел воплотить " отчаянна
и бессмысленна: смерть моих родителей не позволит мне вернуться в лоно
эфемерных мыслей, коими я жил в этом мире.
" Только безумец добровольно уходит из мира. А ты " не безумец, ты "
отчаявшийся поводырь своих фантомов, которые считают тебя своим Богом.
" Ты мне завидуешь, учитель?
" Я хочу предупредить тебя, что наши прогулки с тобой во времени и
пространстве замыкаются именно на этой несчастной земле. Ты должен сейчас же
прекратить эту вакханалию и уходить с острова.
" Нет, я не сделаю этого. И ты тоже не посмеешь меня покинуть. Ты плод
моих галлюцинаций и будешь следовать за мной, как и другие. Мы должны
постичь тайный смысл и предназначение этого острова.
Лиза внимательно прислушивавшаяся к тому, о чем говорили между собой
Скалигер и дряблый немощный старик, почти ничего не поняла, но осмыслила
только одно, что полюбившийся ей Скалигер не хочет покидать их дома. Она
счастливо улыбалась, глядя на его бледное лицо, бесцветные глаза, легкие
ключицы. Он почти мальчик и почти старик, подумала она и сердце ее сжалось
от странных предчувствий. Ее огромная грудь волновалась, а и без того
румяное лицо покрылось огненными багровыми пятнами.
Ей стало невыносимо жарко, она вышла в сени, взяла полное воды ведро и
выскочила во двор. Огромное небо, усыпанное бриллиантами звезд, голубых,
зеленых, оранжевых, желтых, восторженно встретило ее, изнемогающую от
счастливого ощущения наполненности своей до недавней поры жалкой жизни.
"Где я? " спрашивала ее счастливая и волнующаяся душа это пылающее
разноцветными огнями небо. " Кто поселился в моем сердце, освободив его от
тягостных раздумий о своей увядающей в глуши молодости? Кто дал это чувство
полной раскованности и беспечного отношения ко всему миру?".
Она скинула с себя легкое ситцевое платье и облилась водой. Сразу
возникло толстое ватное облако пара, как будто к простору безбрежного
космоса отправилась, преодолевая земное притяжение, очередная безнадежная
ракета человечества " плод тщеславного ума генерального конструктора,
который в конце концов умрет от рака прямой кишки, после чего его гениальный
мозг, соревновавшийся в могуществе с природой, будет гнить в недрах этой же
природы, постепенно разлагаясь, поедаемый белыми извивистыми червями,
превратившись сначала в кашицу, а потом в ничто.
Возможно, это был один из немногих мужчин, который начал свою
практическую деятельность не так, как все, ибо большинство особей мужского
пола изначально определяют свое отношение к женщине, потом к славе, далее к
деньгам. Женщина " всему виной. Она является дестабилизирующим фактором в
особой и совершенно иной форме жизни, которая протекает через мужчину.
Мужчина " накопитель опыта, резервуар жизнетворящей спермы, и ее выбросы и
растрата опыта должны быть строго регламентированы. Но скрывающаяся в
мужчине женщина постоянно лишает его внутренней сосредоточенности, щекочет
его мозг грешными мыслями о кратковременности молодости и удовольствий, и
он, ослабевший распаленный, бросается с головой в омут страсти, похоти и
любви, и если ему все же удается выбраться из него, то выбирается уже не
мужчина, бывший прежде, выбирается изможденный организм, со сладострастной
кровью в жилах, липкой улыбочкой, облизывающийся на каждую кошачью женскую
задницу.
Скалигер заметил отсутствие Лизы. Он встал из-за стола и, расталкивая
публику, среди которой появился и Стенькин-художник, и Анфиса Стригалова, и
Семен Кругликов, и Аким Пиродов, водящие хоровод вокруг вконец опьяневшего
Терентия Щуги, медленно вышел из дома. В полной темени он наткнулся на
жаркую голую Лизу, которая лучезарными глазами смотрела, задрав подбородок,
на небо. Скалигер знал, что для нее это небо " в алмазах и бриллиантах, но
он-то точно знал, что оно черно и тягостно, что сейчас оно напоминает черную
дыру разверзшейся бездны, куда скоро ему и его фантомам придется держать
путь, доселе никем не разгаданный и невозвратный.
" Лиза, ты любишь меня?
" Я не знаю даже, как тебя зовут.
" Юлий.
" Если бы тебя звали Терентий...
" Хорошо, зови меня Терентием, но только скажи, я тебе понравился?
"Да, ты мне очень пришелся по сердцу, дорогой мой Терентий. Я захотела
тебя так, как никогда никого не хотела. В тебе есть что-то непонятное,
ускользающее, страшное и доброе одновременно. Я почувствовала вдруг, что
живу не там, где мне надо жить, и это чувство исходило от тебя. Я не
понимаю, что происходит со мной в последнее время, но, когда вы вошли с моим
мужем в комнату, во мне все перевернулось: я поняла, что вы не просто
человек, случайно сбившийся с пути, что вы специально выбрали этот путь,
путь через наш остров.
" Как?! " воскликнул я. "Ты знаешь, что ты живешь на острове по имени
Россия?
" Да, я знаю, " скромно и спокойно ответила обнаженная Лиза. " Я знаю,
что он должен в скором времени погибнуть и напрасно наши мужики строят мост
через реку. Они его никогда не достроят, и никто им не даст уйти в тайгу, в
леса и укрыться там от надвигающейся кары.
" Откуда ты все это знаешь? От кого?
" Я скажу... " Лиза немного помолчала, взглянула мне в глаза и сказала,
" от твоих родителей.
" Они были здесь? Когда? " вскричал я в изумлении.
" Они здесь и сейчас. В доме.
" Что ты говоришь, Лиза?
" Аграфена " это твоя мать, а Терентий Щуга " отец.
Я покачнулся от обрушившегося на меня страшного известия. Значит,
подумал я, те серафические слои околоземного пространства, в которых они
пребывали после своей физической смерти, их пронзительные явления передо
мной в земной жизни, их слова и стенания " фикция, обман. Это мой мозг, мои
глаза, потерявшие цвет, формируют такие картины, от которых разрывается
сердце и седеет душа, от которых теряешь полное ощущение реальности и
нереальности.
" Что же мне делать?
" Подожди немного... Постой со мной рядом. Весь мир " в тебе. Только я
" вне твоего мира. Я одинока и несчастна. Терентий Щуга был моим мужем,
настоящим мужем, а мать Аграфена " больная старушка, в самом деле, была моей
матерью. Но однажды, когда я уехала из города и вернулась через три недели,
я перестала узнавать их. Терентий, просыпаясь по ночам, выходил на порог и
нечеловеческим голосом звал какого-то Скалигера.
" Так это я и есть " Юлий Скалигер.
Лиза посмотрела на меня отрешенно и продолжала:
" Но никто не отзывался на его крик, только однажды нечто в обсыпанном
бриллиантами и алмазами, небе мелькнуло огненной струйкой и в тот момент
встала и подошла к Терентию моя мать Аграфена и они, обнявшись, продолжали
звать своими страшными голосами Скалигера. Я встала рядом с ними, но меня
они не замечали и только под утро легли. Мой муж и мать с тех пор очень
изменились, но они не переставали меня любить, хотя любили с какой-то
жалостью и грустью. А когда я, сильно простудившись, чуть было не умерла,
они ходили за мной день и ночь, и Терентий прошептал мне на ухо:
" Милая Лиза, я уверен, что сюда скоро придет Скалигер. Я перестал быть
твоим мужем Терентием, ибо он исчез из этого мира, как и мать твоя Аграфена,
потому что мы " родители Скалигера " заполнили их физическое существование.
Так случилось потому, что ни твой муж, ни мать не в состоянии были осознать
свое духовное назначение на этом острове. А наш сын Юлий объявлен Богом
фантомами своего больного мозга и ему грозит чудовищная расплата, если мы не
вмешаемся. Когда он придет, то ты должна сказать ему первая о нас, о себе.
" Я не могу поверить в это, Лиза. Все это чудовищно и нелепо. Да, я
болен, но не настолько, чтобы не видеть всю абсурдность твоего рассказа. Моя
болезнь во мне. Это она меня трансформирует, меня гложет тоска по умершим
родителям, но я прекрасно понимаю, что я не могу трансформировать мир. И
если я что-то вижу, то это что-то вижу только я и никто другой.
" Ты можешь мне не верить, но когда вернешься в дом, то и Терентий, и
Аграфена докажут тебе то, о чем я говорила. Но, прежде чем ты это сделаешь,
я должна...
Лиза приблизилась ко мне и положила полные белые руки на мои плечи. Я
посмотрел на небо: действительно, оно сияло бриллиантами и алмазами. Значит,
я был слеп до сей поры, подумал я и поцеловал Лизу в горячие потрескавшиеся
губы. Мы упали на пышный быстро тающий под нами снег. Как два зверя, под
блистающим небом мы пытались слиться в один комок, кричали, стонали,
обуянные страстным желанием одолеть друг друга, причинить боль, растерзать
кусок плоти, который вмещает наши железы, кишки, мягкие и податливые
мускулы.
Лиза лежала навзничь, голая, бесстыдно раздвинув толстые белые ляжки.
Небо сумасшедшим образом сверкало. Вдалеке маячил недостроенный мост через
реку, на котором стоял маленький человечек, неожиданно бросившийся вниз.
" Лиза, с моста кто-то прыгнул и разбился.
" Не беспокойся, это Алексей Федорович ставит на себе эксперименты. Он
здесь объявился раньше, чем ты. И так каждую ночь поступает.
" Как раньше? Мы вместе с ним вступили на этот остров.
" Возможно, но он пришел раньше, чем ты, к нам
" У вас все не как у людей, " раздраженно сказал я.
" А здесь и нет людей, кроме тебя и меня. Я знаю, ты не любишь толстых
русских баб, а пришлось общаться сейчас именно с такой.
Я внимательно прислушивался к словам Лизы. Она лежала на снегу в той же
откровенной позе и не собиралась подниматься. Я поправил черный шелковый
шарф на своей шее левой рукой в лайковой перчатке и спросил:
" Милая, что ты хочешь от меня?
" Я хочу, чтобы ты влюбился в меня до смерти. Чтобы не смог без меня
прожить ни мига, чтобы каждую секунду желал меня и не мог никогда
удовлетвориться, я хочу, чтобы при виде моей плоти твой безумный мозг
умолкал и чтобы говорила только твоя необузданная страсть. Ты не понимаешь,
какой силой обладает твой мозг: ты можешь превратить меня в кого угодно, ты
можешь из меня воссоздать любую свою мечту, самую дикую и разнузданную,
создать то, чего еще не было в земном мире.
Я задрожал, ощутив в себе необычайный прилив сил. Передо мной
замелькали времена и пространства, лица и страны: Германия, Грета, Франция,
Николь, тетка Клава и старуха Старость, призрачная Анела и жадная Фора,
Австралия и Капитолина, из чьего влагалища выпрыгивали мужчины.
" Иди ко мне, иди ко мне, " звала Лиза, ворочаясь на черном снегу,
меняя формы и лица, голоса и интонации.
Я рухнул на нее и впился в ее меняющееся тело, в его жуткую
сладко-саднящую глубину. Я почувствовал, как подо мной уже шевелилась не
Лиза, а огромная сиамская кошка, которая раздирала мне сквозь пальто до
крови кожу, и кровь все сильней и сильней струилась по моим плечам. Все
женщины мира для меня слились в этом существе. Я потерял сознание.
" Лиза! " позвал я, очнувшись.
Но никто не отозвался. Передо мной стоял милиционер Платон, а рядом с
ним лежала разодранная и изнасилованная дикая кошка довольно больших
размеров.
" Вы, Скалигер, опоганили животное и за это должны ответить, " грубо и
жестко отчеканил Платон. " Преступление, совершенное вами против животного
мира, есть преступление, совершенное и против мира человеческого.
" Тоже мне " эколог.
" Прошу не оскорблять при исполнении. Пройдемте.
" Платон, ты что " забыл, что ты есть всего лишь моя иллюзия, и если я
сейчас пожелаю, то ты исчезнешь?
" Не исчезну, ибо вы нарушили нравственный закон.
" Нравственные законы на земле устанавливаю я " Скалигер!
" Не мечите бисер перед свиньями. Пройдемте.
Я был разозлен не на шутку. Мне было жалко расставаться с
философствующим милиционером, но он начал полностью выходить из-под моего
влияния и я захотел, чтобы он исчез. Прощай, иллюзия! Прощай, фантом!
Но Платон не исчезал, наоборот он наливался какой-то внутренней
жизненной силой, его лицо румянилось, шинель индевела от мороза, сапоги
поскрипывали, а красная шея набухала жировыми складками.
" Пройдемте, пройдемте, товарищ! " он слегка подтолкнул меня в плечо.
" Может, дашь с Терентием и Аграфеной попрощаться?
" Только после всех процессуальных процедур.
" Ничтожество! Мразь! Шизофреническая галлюцинация! " не сдержавшись,
проклинал я Платона, который невозмутимо вел меня к центру города.
Неказистый городок по мере продвижения приобретал все более привычный
вид. Вывески на магазинчиках говорили о том, что здесь течет довольно бойкая
торгово-экономическая жизнь. По пути встретившаяся старуха, осмотрела нас и
сказала: "Попался, каторжник!". Я вскинул голову вверх и опять увидел небо
черным и пустым. "Что могло произойти со мной, " шел я, предаваясь печальным
размышлениям, " почему Лиза исчезла и откуда объявился Платон, ставший
теперь весьма реальным существом? Что еще ждет меня на этой непредсказуемой
земле, где фантомы становятся реальными людьми, а любовницы " дикими
кошками? О, боже! И мои родители тоже оказались здесь же "Терентий Щуга и
Аграфена! А я предполагал, что они так далеко он меня, так непостижимо
далеко, что сердце разрывалось на клочки только от одной этой мысли. Если
они где-то рядом, то я смогу разобраться в этих метаморфозах, происшедших со
мной только что.
" Пришли, " оборвал мои размышления грубый голос Платона.
Двухэтажное кирпичное здание стояло перед нами. Железная дверь в него
была украшена жестяной табличкой, на которой было нацарапано "Отделение
милиции No 6". Платон настойчиво колотнул по двери и та бесшумно открылась.
Смрад и вонь шибанули мне в лицо. Черная склизкая лестница вела вниз.
" Проходите, спасибочко, " раздался где-то рядом шелудивый голос
недоразвитого организма.
Я огляделся в поисках обладателя этого голоса и только при пристальном
исследовании кирпичной затхлой местности обнаружил в самом низу, почти в
подвале, широкое довольное лицо с толстыми губами и неимоверно курносым
носом. Одним словом, этакий колобок.
" Сидайте! " приказал мне колобок, указав на стул, весьма крепкий и
основательный.
" Докладывайте! " теперь обратился мой собеседник к Платону, который
вытянулся в струнку, поднял руку к козырьку и доложил, что доставленный был
захвачен им в момент совокупления с дикой кошкой, которую подверг
изнасилованию и садизму.
" Это все?
" Все, мой генерал.
Я посмотрел на погоны колобка и, в самом деле, они были генеральскими.
" Это что же мне с вами делать, господин Скалигер?
" Откуда вы меня можете знать? " спросил я не без удивления.
" Мой сотрудник Платон постоянно держал меня в курсе дела. Он был
прикомандирован к вам мной и исполнял все мои приказания, когда находился с
вами еще там, не на острове.
" Так он что? Не фантом?
" Он один из лучших сотрудников "Отделения No 6", " с гордостью сказал
генерал-колобок и с любовью взглянул на зардевшегося Платона.
" Ничего не понимаю, " обреченно выдохнул я.
" Вам надлежит понести наказание. Без суда и следствия, как говорится.
У нас этим не балуются. Да и народ занят делом. А ваше дело " плевое:
изнасиловали дикую кошку.
" Но позвольте! Это была не кошка. Я скажу " это была Лиза, у которой
мы временно остановились.
" Сержант Платон, вы подтверждаете факт насилия? " резко и недовольно
спросил генерал-колобок своего подчиненного.
" Никаких сомнений, мой генерал. Так точно.
" Тогда разговор окончен, месье Скалигер.
Генерал ловко подпрыгнул и исчез на втором этаже, откуда доносилось
цыганское пение, звон бокалов и выстрелы пробок из шампанского.
" Помнишь, я тебе рассказывал про шинель, которую украл Ручинский?
" И что из этого следует?
" Бессмыслица!
Платон открутил крепко задраенный люк в стене и втолкнул меня в глухое
пространство, где что-то ползало, шевелилось, ухало и стонало. Сердце мое
забилось от тоски и страха. Что же я? Что случилось? Мой мозг впал в дикую
реальность, или дикую реальность некто сделал моим мозгом, и я теперь
переживаю ужасы нового образования, которое обосновалось в моей черепной
коробке?
Ничего не надо на этой земле, если есть только тепло и свет, главное,
чтобы был свет, когда он есть " легче переносить любую неизвестность, но
именно там, куда втолкнул меня Платон, не оказалось света, и все
происходящее наводило на меня не ужас, а ощущение беспомощности живой твари,
оказавшейся в клубке таких же тварей, лишенных того, что их когда-то делало
независимыми и осознаваемыми как личность. Ко мне протянулась чья-то крепкая
рука с цепкими пальцами и облапила лицо.
" Красавчик?
Я молчал. Не знал, что надо ответить в данный момент. Да, я был
недурен, но не до такой же степени, чтобы ответить утвердительно обладателю
бесцеремонной лапы. А, впрочем? " махнул я на всякие размышления и
соответствия. И ответил:
" Относительность моего ответа не означает того, что я заблуждаюсь
насчет своей внешности, но, без ложной скромности, скажу, что недурен.
" Ишь ты, разговорчивый, " скрипнул кто-то надломленным басом.
" Меня спросили " я ответил. А могу и молчать.
" Ладно, ладно, " не обижаясь на мой резкий тон, продолжал Щуга, " я
тебя приглашаю к себе домой, там и помозгуем. А мост этот выкинь из головы.
Не твоя это болячка. Для нас этот мост, может быть, как пирамида для египтян
засратых " тоже по камешку, по железочке каждый день носим в кучу. Авось,
что-нибудь и получится. Одним словом, надежда...
Я согласно кивнул головой. Терентий Щуга, крупный мужик в валенках и
тулупе, в вязаной фиолетовой шапочке и с изящным топориком за ремнем,
нравился мне своей непосредственностью и лукавой коварностью. Так, когда мы
шли с ним глухими таежными тропами, он, идя впереди, кричал: "Берегись!", но
крутой тяжелой ветки не отпускал, а ждал, когда я, расслабившись, опущу
руки, вот тогда он и шлепал веткой по моей физиономии и радостно спрашивал:
"Не попал?!".
" Да, ничего, ничего, " морщась от боли, ворчал я и с ненавистью глядел
на его тяжелый зад в коричневом тулупе и огромную медвежью спину.
Россия не может существовать без здоровых мужиков. Она любит их, лелеет
и спасает от тщеты образования и яда цивилизованной культуры. Такого
Терентия трудно представить за кафедрой в институте, за рабочим столом
конструктора или за операционным столом в клинике. Она не готовит их для
несения каких-либо культурных функций, потому что обилие мощной плоти и
изыски практического ума, которым такие Терентии обладают, годятся лишь для
противостояния такой же, но чуждой силе, рвущейся к насилию и верховенству.
Но именно к таким Терентиям в полной мере применим эпитет " русский, за
которым скрывается и внешняя могучая сила, и злобное коварное мальчишество,
и мудреная глупость, и циничная непосредственность.
Разве я могу себя отнести к русским? Почему мне дико и холодно в этих
бескрайних просторах, почему на меня наваливается тоска, когда я гляжу в
мутное низкое небо, за которым скрывается никогда не выглядывающее солнце?
Почему я не люблю блинов и толстых румяных баб с огромными кухонными
грудями, от которых пахнет подсолнечным маслом и безысходностью семейных уз?
Ни один из русских великих поэтов не любил таких баб. Утонченность
онемеченных евреек неотвратимо тянула их к себе, в их душные и хрупкие
объятия, к их просвечивающей синевой атласной коже, к тонким язвительным
губам, к их дыханию, похожему на жар иерусалимских камней. А если небо " то
только итальянское, лучезарное, полное цыганской щебетни и эротических
насекомых, летающих в изумрудном вазелине блистающего кислорода. Черт меня
угораздил родиться в России, да еще с талантом.
Русский мужик, как большой зверь, нуждается в уважении и в то же самое
время должен испытывать постоянное чувство страха от моментально
последующего наказания, если он нарушит установленный порядок.
" Пришли! " сказал мне Терентий и, похлопав тяжелой рукавицей по моему
плечу, легонько втолкнул в избу. Я огляделся и приуныл от той чистой
бедности и бытовой скудости, которыми были полны две комнаты. В одной стояла
здоровая тахта, над которой возвышалась известная картина Шишкина,
изображающая бурых медведей, этажерка, несколько стульев и широкий стол,
ободранный, но крепкий и похожий скорее на столярный верстак, чем на
обеденный стол. В другой комнате располагалась, как мне сказал Щуга, бабка
Аграфена, мать его жены Лизы, которая вот уже восьмой год лежала
парализованной и надоела всем до чертиков.
" Хочешь на нее посмотреть?
" Да как тебе сказать. . .
" Пойдем, не бойся. " Терентий провел меня в комнату, в углу которой на
зашарпанной постели, завешанной от мух марлей, лежала бабка Аграфена. Он
отдернул марлю и я увидел старушечье улыбающееся лицо. Слабое тощее тело еле
проглядывалось из-под ватного цветного одеяла.
" Чего улыбаешься-то? Ась?
Бабка что-то пробубнила и закрыла глаза.
" Эхма, ядрена вошь, как говорится, " сокрушительно произнес Щуга и
задернул марлю. " Теперь ты меня понимаешь? " спросил он, обратившись ко
мне.
" Терентий! В твоем доме вот-вот затухнет свеча жизни. И ты должен
дышать в сторону, чтобы случайно не погасить ее. Иначе...
" Ладно, ладно. Поп хренов. Мне что, пусть живет.
В комнате уже суетилась Лиза: на столе стояла бутыль самогона, огурцы,
куски медвежьего мяса сочно дымились на тарелке, и пахло нежной плотью
укропа и ломтями черного зернистого хлеба.
" Прошу к столу, " сказала Лиза. Румяное лицо, белесые волосы и полные
титьки совершенно не подходили к ее смоляным глазам, которые как бы
распирали вздувшиеся тяжелые веки.
Я вздрогнул от ее пристального вопрошающего взгляда и почувствовал себя
так, будто в душу мою забралась холодная ласковая змея.
" Выпьем за матушку Расею! " сказал Терентий, чокнулся со мной и Лизой
доверху наполненным стаканом и опрокинул его. Лицо его налилось сразу
багровой краской, в глазах появились слезы и он ткнулся в толстое плечо Лизы
и жадно втянул носом ее пахнущую потом плоть.
Когда он отдышался, Лиза тоже легко опустошила небольшой лафитничек и
жеманно взяла вилкой кружок соленого огурца и кусок хлеба.
Пить или не пить? Я чувствовал себя датским принцем в харчевне,
которого готовятся или убить, или отравить. Что я им сделал плохого? Почему
мое присутствие всегда вызывает раздражение у людей простых и недалеких, не
умеющих постигать и представлять себе эмпиреи высшего уровня бытия? Видимо,
от меня исходит некая не принимаемая никем в этом мире волна одиночества,
того единственного ощущения, которое связывает меня с космической
беспредельностью, откуда веет холодом и ужасом. Что ж, разве я забыл, что я
Бог?
" Пейте, пейте, Скалигер, " подтолкнул меня, внезапно появившийся
рядом, Алексей Федорович, " иначе вы их смертельно обидите.
Я послушался великого философа и выпил.
Жарко пылала печь, за окном падал крупными хлопьями снег. Я встал из-за
стола и уместился на тахте, откуда созерцал, как Лиза ловко и неустанно
носила вино и яства к столу, за которым сидели все мои фантомы, окружив
захмелевшего Терентия, плотно налегая на еду.
" Брат мой! "обратился Арон Макарович Куринога к Терентию. " Ты "
единственная надежда утомленной и развращенной России. Твое сердце еще не
охолодело к бедам народным, ведь ты сам и есть тот народ, о котором я пекся
всю свою творческую жизнь. Восстань и виждь, и внемли! Слышишь ли ты
колокольный звон по всей Руси? Вороги и лихоимцы оскверняют матушку нашу,
насилуют ее белое тело. Возопи и одолей чуждые силы!
Куринога браво выпил стопочку, хрустнул огурчиком, потом вышел из-за
стола и накинул на себя тулуп Щуги.
" Не тронь одежду! " грозно рявкнул Терентий и зыркнул пьяными глазами
по комнате. В ней было полным-полно незнакомого народу. Мог ли догадываться
простодушный и наглый одновременно Терентий Щуга, что это я привел к нему
всех своих спутников, видимость которых очевидна, но реальность которых
зависит только от моего больного мозга?
Лия Кроковна Стоишева давно и страстно наблюдала за поведением
сибирского увальня и робко и кокетливо подмигивала ему правым глазом.
Терентий подсел к ней и облапил высокую грудь.
" Пойдемте туда, где нас никто не знает, " кричал отчаянно Ликанац
старухе Аграфене, которая каким-то чудом уже была перемещена в большую
комнату ко всем и повязана оказалась белым платочком в цветочек.
" Сгинь, нечистая сила, " крестилась старуха и плевалась в Ликанаца. По
комнате носился Платон, излагающий Аркадию свою новую теорию конвергенции
живого и неживого, на что Аркадий приводил один только довод: он перед носом
Платона демонстрировал свой фигурный бицепс и повторял периодически:
" Усек!
Рядом со мной оказался Омар Ограмович и, ласково заглядывая в глаза,
спросил:
" Вот она " ужасная страна и ее дикие люди. Здесь никогда и ничего,
кроме хаоса, не будет. Зачем же ты задерживаешься здесь?
Я не знал, что ответить. Я сам не понимал, что меня связывает с этим
пространством, в котором безбрежные черные разливы лесов и полей иногда
освещаются мерцающими тусклыми огнями, в котором слово превращается в крик,
потому что вербальная основа голоса раздирается в плотных слоях дикости и
пошлости. А там, где скопление огней огромно и кучно, там, где спиральная
нить электрических сияний освещает тайные пороки и сладкие мерзости, там
рубцуется великая боль, всех связующая своей безысходностью.
" Я " порождение этого хаоса, старик. Я болен, и ты это прекрасно
знаешь. У меня нет цели, а та цель, которую я бы хотел воплотить " отчаянна
и бессмысленна: смерть моих родителей не позволит мне вернуться в лоно
эфемерных мыслей, коими я жил в этом мире.
" Только безумец добровольно уходит из мира. А ты " не безумец, ты "
отчаявшийся поводырь своих фантомов, которые считают тебя своим Богом.
" Ты мне завидуешь, учитель?
" Я хочу предупредить тебя, что наши прогулки с тобой во времени и
пространстве замыкаются именно на этой несчастной земле. Ты должен сейчас же
прекратить эту вакханалию и уходить с острова.
" Нет, я не сделаю этого. И ты тоже не посмеешь меня покинуть. Ты плод
моих галлюцинаций и будешь следовать за мной, как и другие. Мы должны
постичь тайный смысл и предназначение этого острова.
Лиза внимательно прислушивавшаяся к тому, о чем говорили между собой
Скалигер и дряблый немощный старик, почти ничего не поняла, но осмыслила
только одно, что полюбившийся ей Скалигер не хочет покидать их дома. Она
счастливо улыбалась, глядя на его бледное лицо, бесцветные глаза, легкие
ключицы. Он почти мальчик и почти старик, подумала она и сердце ее сжалось
от странных предчувствий. Ее огромная грудь волновалась, а и без того
румяное лицо покрылось огненными багровыми пятнами.
Ей стало невыносимо жарко, она вышла в сени, взяла полное воды ведро и
выскочила во двор. Огромное небо, усыпанное бриллиантами звезд, голубых,
зеленых, оранжевых, желтых, восторженно встретило ее, изнемогающую от
счастливого ощущения наполненности своей до недавней поры жалкой жизни.
"Где я? " спрашивала ее счастливая и волнующаяся душа это пылающее
разноцветными огнями небо. " Кто поселился в моем сердце, освободив его от
тягостных раздумий о своей увядающей в глуши молодости? Кто дал это чувство
полной раскованности и беспечного отношения ко всему миру?".
Она скинула с себя легкое ситцевое платье и облилась водой. Сразу
возникло толстое ватное облако пара, как будто к простору безбрежного
космоса отправилась, преодолевая земное притяжение, очередная безнадежная
ракета человечества " плод тщеславного ума генерального конструктора,
который в конце концов умрет от рака прямой кишки, после чего его гениальный
мозг, соревновавшийся в могуществе с природой, будет гнить в недрах этой же
природы, постепенно разлагаясь, поедаемый белыми извивистыми червями,
превратившись сначала в кашицу, а потом в ничто.
Возможно, это был один из немногих мужчин, который начал свою
практическую деятельность не так, как все, ибо большинство особей мужского
пола изначально определяют свое отношение к женщине, потом к славе, далее к
деньгам. Женщина " всему виной. Она является дестабилизирующим фактором в
особой и совершенно иной форме жизни, которая протекает через мужчину.
Мужчина " накопитель опыта, резервуар жизнетворящей спермы, и ее выбросы и
растрата опыта должны быть строго регламентированы. Но скрывающаяся в
мужчине женщина постоянно лишает его внутренней сосредоточенности, щекочет
его мозг грешными мыслями о кратковременности молодости и удовольствий, и
он, ослабевший распаленный, бросается с головой в омут страсти, похоти и
любви, и если ему все же удается выбраться из него, то выбирается уже не
мужчина, бывший прежде, выбирается изможденный организм, со сладострастной
кровью в жилах, липкой улыбочкой, облизывающийся на каждую кошачью женскую
задницу.
Скалигер заметил отсутствие Лизы. Он встал из-за стола и, расталкивая
публику, среди которой появился и Стенькин-художник, и Анфиса Стригалова, и
Семен Кругликов, и Аким Пиродов, водящие хоровод вокруг вконец опьяневшего
Терентия Щуги, медленно вышел из дома. В полной темени он наткнулся на
жаркую голую Лизу, которая лучезарными глазами смотрела, задрав подбородок,
на небо. Скалигер знал, что для нее это небо " в алмазах и бриллиантах, но
он-то точно знал, что оно черно и тягостно, что сейчас оно напоминает черную
дыру разверзшейся бездны, куда скоро ему и его фантомам придется держать
путь, доселе никем не разгаданный и невозвратный.
" Лиза, ты любишь меня?
" Я не знаю даже, как тебя зовут.
" Юлий.
" Если бы тебя звали Терентий...
" Хорошо, зови меня Терентием, но только скажи, я тебе понравился?
"Да, ты мне очень пришелся по сердцу, дорогой мой Терентий. Я захотела
тебя так, как никогда никого не хотела. В тебе есть что-то непонятное,
ускользающее, страшное и доброе одновременно. Я почувствовала вдруг, что
живу не там, где мне надо жить, и это чувство исходило от тебя. Я не
понимаю, что происходит со мной в последнее время, но, когда вы вошли с моим
мужем в комнату, во мне все перевернулось: я поняла, что вы не просто
человек, случайно сбившийся с пути, что вы специально выбрали этот путь,
путь через наш остров.
" Как?! " воскликнул я. "Ты знаешь, что ты живешь на острове по имени
Россия?
" Да, я знаю, " скромно и спокойно ответила обнаженная Лиза. " Я знаю,
что он должен в скором времени погибнуть и напрасно наши мужики строят мост
через реку. Они его никогда не достроят, и никто им не даст уйти в тайгу, в
леса и укрыться там от надвигающейся кары.
" Откуда ты все это знаешь? От кого?
" Я скажу... " Лиза немного помолчала, взглянула мне в глаза и сказала,
" от твоих родителей.
" Они были здесь? Когда? " вскричал я в изумлении.
" Они здесь и сейчас. В доме.
" Что ты говоришь, Лиза?
" Аграфена " это твоя мать, а Терентий Щуга " отец.
Я покачнулся от обрушившегося на меня страшного известия. Значит,
подумал я, те серафические слои околоземного пространства, в которых они
пребывали после своей физической смерти, их пронзительные явления передо
мной в земной жизни, их слова и стенания " фикция, обман. Это мой мозг, мои
глаза, потерявшие цвет, формируют такие картины, от которых разрывается
сердце и седеет душа, от которых теряешь полное ощущение реальности и
нереальности.
" Что же мне делать?
" Подожди немного... Постой со мной рядом. Весь мир " в тебе. Только я
" вне твоего мира. Я одинока и несчастна. Терентий Щуга был моим мужем,
настоящим мужем, а мать Аграфена " больная старушка, в самом деле, была моей
матерью. Но однажды, когда я уехала из города и вернулась через три недели,
я перестала узнавать их. Терентий, просыпаясь по ночам, выходил на порог и
нечеловеческим голосом звал какого-то Скалигера.
" Так это я и есть " Юлий Скалигер.
Лиза посмотрела на меня отрешенно и продолжала:
" Но никто не отзывался на его крик, только однажды нечто в обсыпанном
бриллиантами и алмазами, небе мелькнуло огненной струйкой и в тот момент
встала и подошла к Терентию моя мать Аграфена и они, обнявшись, продолжали
звать своими страшными голосами Скалигера. Я встала рядом с ними, но меня
они не замечали и только под утро легли. Мой муж и мать с тех пор очень
изменились, но они не переставали меня любить, хотя любили с какой-то
жалостью и грустью. А когда я, сильно простудившись, чуть было не умерла,
они ходили за мной день и ночь, и Терентий прошептал мне на ухо:
" Милая Лиза, я уверен, что сюда скоро придет Скалигер. Я перестал быть
твоим мужем Терентием, ибо он исчез из этого мира, как и мать твоя Аграфена,
потому что мы " родители Скалигера " заполнили их физическое существование.
Так случилось потому, что ни твой муж, ни мать не в состоянии были осознать
свое духовное назначение на этом острове. А наш сын Юлий объявлен Богом
фантомами своего больного мозга и ему грозит чудовищная расплата, если мы не
вмешаемся. Когда он придет, то ты должна сказать ему первая о нас, о себе.
" Я не могу поверить в это, Лиза. Все это чудовищно и нелепо. Да, я
болен, но не настолько, чтобы не видеть всю абсурдность твоего рассказа. Моя
болезнь во мне. Это она меня трансформирует, меня гложет тоска по умершим
родителям, но я прекрасно понимаю, что я не могу трансформировать мир. И
если я что-то вижу, то это что-то вижу только я и никто другой.
" Ты можешь мне не верить, но когда вернешься в дом, то и Терентий, и
Аграфена докажут тебе то, о чем я говорила. Но, прежде чем ты это сделаешь,
я должна...
Лиза приблизилась ко мне и положила полные белые руки на мои плечи. Я
посмотрел на небо: действительно, оно сияло бриллиантами и алмазами. Значит,
я был слеп до сей поры, подумал я и поцеловал Лизу в горячие потрескавшиеся
губы. Мы упали на пышный быстро тающий под нами снег. Как два зверя, под
блистающим небом мы пытались слиться в один комок, кричали, стонали,
обуянные страстным желанием одолеть друг друга, причинить боль, растерзать
кусок плоти, который вмещает наши железы, кишки, мягкие и податливые
мускулы.
Лиза лежала навзничь, голая, бесстыдно раздвинув толстые белые ляжки.
Небо сумасшедшим образом сверкало. Вдалеке маячил недостроенный мост через
реку, на котором стоял маленький человечек, неожиданно бросившийся вниз.
" Лиза, с моста кто-то прыгнул и разбился.
" Не беспокойся, это Алексей Федорович ставит на себе эксперименты. Он
здесь объявился раньше, чем ты. И так каждую ночь поступает.
" Как раньше? Мы вместе с ним вступили на этот остров.
" Возможно, но он пришел раньше, чем ты, к нам
" У вас все не как у людей, " раздраженно сказал я.
" А здесь и нет людей, кроме тебя и меня. Я знаю, ты не любишь толстых
русских баб, а пришлось общаться сейчас именно с такой.
Я внимательно прислушивался к словам Лизы. Она лежала на снегу в той же
откровенной позе и не собиралась подниматься. Я поправил черный шелковый
шарф на своей шее левой рукой в лайковой перчатке и спросил:
" Милая, что ты хочешь от меня?
" Я хочу, чтобы ты влюбился в меня до смерти. Чтобы не смог без меня
прожить ни мига, чтобы каждую секунду желал меня и не мог никогда
удовлетвориться, я хочу, чтобы при виде моей плоти твой безумный мозг
умолкал и чтобы говорила только твоя необузданная страсть. Ты не понимаешь,
какой силой обладает твой мозг: ты можешь превратить меня в кого угодно, ты
можешь из меня воссоздать любую свою мечту, самую дикую и разнузданную,
создать то, чего еще не было в земном мире.
Я задрожал, ощутив в себе необычайный прилив сил. Передо мной
замелькали времена и пространства, лица и страны: Германия, Грета, Франция,
Николь, тетка Клава и старуха Старость, призрачная Анела и жадная Фора,
Австралия и Капитолина, из чьего влагалища выпрыгивали мужчины.
" Иди ко мне, иди ко мне, " звала Лиза, ворочаясь на черном снегу,
меняя формы и лица, голоса и интонации.
Я рухнул на нее и впился в ее меняющееся тело, в его жуткую
сладко-саднящую глубину. Я почувствовал, как подо мной уже шевелилась не
Лиза, а огромная сиамская кошка, которая раздирала мне сквозь пальто до
крови кожу, и кровь все сильней и сильней струилась по моим плечам. Все
женщины мира для меня слились в этом существе. Я потерял сознание.
" Лиза! " позвал я, очнувшись.
Но никто не отозвался. Передо мной стоял милиционер Платон, а рядом с
ним лежала разодранная и изнасилованная дикая кошка довольно больших
размеров.
" Вы, Скалигер, опоганили животное и за это должны ответить, " грубо и
жестко отчеканил Платон. " Преступление, совершенное вами против животного
мира, есть преступление, совершенное и против мира человеческого.
" Тоже мне " эколог.
" Прошу не оскорблять при исполнении. Пройдемте.
" Платон, ты что " забыл, что ты есть всего лишь моя иллюзия, и если я
сейчас пожелаю, то ты исчезнешь?
" Не исчезну, ибо вы нарушили нравственный закон.
" Нравственные законы на земле устанавливаю я " Скалигер!
" Не мечите бисер перед свиньями. Пройдемте.
Я был разозлен не на шутку. Мне было жалко расставаться с
философствующим милиционером, но он начал полностью выходить из-под моего
влияния и я захотел, чтобы он исчез. Прощай, иллюзия! Прощай, фантом!
Но Платон не исчезал, наоборот он наливался какой-то внутренней
жизненной силой, его лицо румянилось, шинель индевела от мороза, сапоги
поскрипывали, а красная шея набухала жировыми складками.
" Пройдемте, пройдемте, товарищ! " он слегка подтолкнул меня в плечо.
" Может, дашь с Терентием и Аграфеной попрощаться?
" Только после всех процессуальных процедур.
" Ничтожество! Мразь! Шизофреническая галлюцинация! " не сдержавшись,
проклинал я Платона, который невозмутимо вел меня к центру города.
Неказистый городок по мере продвижения приобретал все более привычный
вид. Вывески на магазинчиках говорили о том, что здесь течет довольно бойкая
торгово-экономическая жизнь. По пути встретившаяся старуха, осмотрела нас и
сказала: "Попался, каторжник!". Я вскинул голову вверх и опять увидел небо
черным и пустым. "Что могло произойти со мной, " шел я, предаваясь печальным
размышлениям, " почему Лиза исчезла и откуда объявился Платон, ставший
теперь весьма реальным существом? Что еще ждет меня на этой непредсказуемой
земле, где фантомы становятся реальными людьми, а любовницы " дикими
кошками? О, боже! И мои родители тоже оказались здесь же "Терентий Щуга и
Аграфена! А я предполагал, что они так далеко он меня, так непостижимо
далеко, что сердце разрывалось на клочки только от одной этой мысли. Если
они где-то рядом, то я смогу разобраться в этих метаморфозах, происшедших со
мной только что.
" Пришли, " оборвал мои размышления грубый голос Платона.
Двухэтажное кирпичное здание стояло перед нами. Железная дверь в него
была украшена жестяной табличкой, на которой было нацарапано "Отделение
милиции No 6". Платон настойчиво колотнул по двери и та бесшумно открылась.
Смрад и вонь шибанули мне в лицо. Черная склизкая лестница вела вниз.
" Проходите, спасибочко, " раздался где-то рядом шелудивый голос
недоразвитого организма.
Я огляделся в поисках обладателя этого голоса и только при пристальном
исследовании кирпичной затхлой местности обнаружил в самом низу, почти в
подвале, широкое довольное лицо с толстыми губами и неимоверно курносым
носом. Одним словом, этакий колобок.
" Сидайте! " приказал мне колобок, указав на стул, весьма крепкий и
основательный.
" Докладывайте! " теперь обратился мой собеседник к Платону, который
вытянулся в струнку, поднял руку к козырьку и доложил, что доставленный был
захвачен им в момент совокупления с дикой кошкой, которую подверг
изнасилованию и садизму.
" Это все?
" Все, мой генерал.
Я посмотрел на погоны колобка и, в самом деле, они были генеральскими.
" Это что же мне с вами делать, господин Скалигер?
" Откуда вы меня можете знать? " спросил я не без удивления.
" Мой сотрудник Платон постоянно держал меня в курсе дела. Он был
прикомандирован к вам мной и исполнял все мои приказания, когда находился с
вами еще там, не на острове.
" Так он что? Не фантом?
" Он один из лучших сотрудников "Отделения No 6", " с гордостью сказал
генерал-колобок и с любовью взглянул на зардевшегося Платона.
" Ничего не понимаю, " обреченно выдохнул я.
" Вам надлежит понести наказание. Без суда и следствия, как говорится.
У нас этим не балуются. Да и народ занят делом. А ваше дело " плевое:
изнасиловали дикую кошку.
" Но позвольте! Это была не кошка. Я скажу " это была Лиза, у которой
мы временно остановились.
" Сержант Платон, вы подтверждаете факт насилия? " резко и недовольно
спросил генерал-колобок своего подчиненного.
" Никаких сомнений, мой генерал. Так точно.
" Тогда разговор окончен, месье Скалигер.
Генерал ловко подпрыгнул и исчез на втором этаже, откуда доносилось
цыганское пение, звон бокалов и выстрелы пробок из шампанского.
" Помнишь, я тебе рассказывал про шинель, которую украл Ручинский?
" И что из этого следует?
" Бессмыслица!
Платон открутил крепко задраенный люк в стене и втолкнул меня в глухое
пространство, где что-то ползало, шевелилось, ухало и стонало. Сердце мое
забилось от тоски и страха. Что же я? Что случилось? Мой мозг впал в дикую
реальность, или дикую реальность некто сделал моим мозгом, и я теперь
переживаю ужасы нового образования, которое обосновалось в моей черепной
коробке?
Ничего не надо на этой земле, если есть только тепло и свет, главное,
чтобы был свет, когда он есть " легче переносить любую неизвестность, но
именно там, куда втолкнул меня Платон, не оказалось света, и все
происходящее наводило на меня не ужас, а ощущение беспомощности живой твари,
оказавшейся в клубке таких же тварей, лишенных того, что их когда-то делало
независимыми и осознаваемыми как личность. Ко мне протянулась чья-то крепкая
рука с цепкими пальцами и облапила лицо.
" Красавчик?
Я молчал. Не знал, что надо ответить в данный момент. Да, я был
недурен, но не до такой же степени, чтобы ответить утвердительно обладателю
бесцеремонной лапы. А, впрочем? " махнул я на всякие размышления и
соответствия. И ответил:
" Относительность моего ответа не означает того, что я заблуждаюсь
насчет своей внешности, но, без ложной скромности, скажу, что недурен.
" Ишь ты, разговорчивый, " скрипнул кто-то надломленным басом.
" Меня спросили " я ответил. А могу и молчать.