Нивен Ларри. Мошка в зенице господней

   — А что бы сделал ты?
   — Не знаю. Но не это. Полагаю, выполнил бы приказ, — ледяные глаза сузились. — Я не пытался бы кричать, если ты имеешь в виду именно это.
   — Скажем, выстрел из лазера в пульт управления? Чтобы уничтожить защитное поле?
   — Только после приказа.
   — А как насчет языка жестов? Я провел некоторое время, жестикулируя и надеясь, что чужак поймет меня, но этого не произошло.
   — Этого мы не видели.
   — Вот я и говорю, — сказал Уайтбрид, — что эта миссия требовала человека, готового выглядеть глупо в любой ситуации. Вспомни, сколько раз ты слышал смех, пока я вез мошкиту сюда.
   Стели кивнул.
   — А теперь забудем об этом и подумай о мошкитах. Как у нее с чувством юмора? Понравится тебе смех мошкитов над тобой? Ты даже не можешь быть уверен, смеется она или нет: ты не знаешь, как это выглядит или звучит…
   — Но ты выглядел нелепо.
   — Всем известно, что ситуация требовала человека, способного узнать, смогут ли чужака говорить с нами. Здесь не требовалось защищать честь Империи. Пройдет еще немало времени, прежде чем мы узнаем, с чем столкнулись. Еще будет место героям, Хорст. Как бывает всегда.
   — Это успокаивает, — сказал Стели. Он закончил завтрак, встал и быстро ушел, держась все так же прямо, оставив изумленного Уайтбрида.
   Ну, что ж, подумал Уайтбрид. Я пытался. И, может быть…
   Комфорт военного корабля весьма относителен. Каюта офицера-артиллериста Кроуфорда была размером с его кровать. Когда кровать поднималась, у него была комната для переодевания и небольшая раковина, где можно было почистить зубы. Опуская кровать для сна, ему приходилось выходить в коридор, и, будучи человеком высоким, Кроуфорд научился спать, свернувшись клубком.
   Кровать и дверь с замком на ней вместо гамака или ряда из многих коек — это комфорт. Кроуфорд пытался сохранить его, но все же его выселили. Сейчас он занимал катер «Мак-Артура», а его помещение занял чужак.
   — Она немногим более метра высотой, — рассудительно сказала Сэлли Фаулер. — Конечно, она поместится. И все же, это только крошечная комната. Вы думаете, она может занять ее? Если нет, нам придется оставить ее в гостиной.
   — Я видел каюту в ее корабле — она ничуть не больше. Она может занять ее, — сказал Уайтбрид. Было слишком поздно пытаться спать в кают-кампании, и он предпочел поговорить с учеными обо всем, что знал: по крайней мере, будет объяснение, если Каргилл спросит, почему он надоедает Сэлли. — Полагаю, кто-то постоянно следит за ней по интеркому?
   Сэлли кивнула. Уайтбрид отправился за ней в гостиную ученых. Часть комнаты была перегорожена сеткой, за которой находились обе малышки. Одна из них грызла кочан капусты, держа его перед собой всеми четырьмя руками, другая, с животом, раздувшимся от беременности, играла карманным фонарем.
   Очень похоже на обезьян, подумал Уайтбрид. Он впервые получил возможность разглядеть этих крошек. Их мех был гуще и испещрен коричневыми и желтыми пятнами, тогда как у большого чужака был однородного коричневого цвета. Четыре руки были почти одинаковы: пять пальцев на левых и по шесть на правых, но руки и пальцы были одинаково гибки и имели одинаковое число суставов. Мышцы внешней левой руки были закреплены на верхушке черепа. Зачем, если не для увеличения усилий при подъеме тяжестей?
   Когда он насмотрелся, Сэлли провела его к маленькому угловому столу, где биологи чесали свои затылки и громко спорили. Он взял кофе для них обоих и спросил у Сэлли о странной мускулатуре чужаков. Не то, что бы это очень интересовало его, но нужно было как-то начать…
   — Мы считаем, что это рудимент, — сказала она. — Они явно не нуждаются в ней: их левый руки не приспособлены для тяжелой работы.
   — Значит, маленькие существа не обезьяны! Они отпрыски большого.
   — Или же кого-то еще. Джонатан, у нас уже есть по крайней мере две классификации. Смотрите, — она повернулась к экрану интеркома, и на нем появилось изображение мошкиты.
   — Она выглядит довольно счастливой, — сказал Уайтбрид и усмехнулся при виде того, что сделала мошкита. — Мистеру Кроуфорду не понравится то, что она сделала с его койкой.
   — Доктор Хорват не позволил остановить ее. Она может делать что угодно и с чем угодно, кроме интеркома.
   Кровать Кроуфорда была укорочена и оконтурена. Контуры были чрезвычайно странными, не только из-за сложных суставов спины мошкиты, но и потому, что она, видимо, спала на правом боку. Матрас был разрезан и сшит, нижняя стальная рама изогнута и перекручена. Теперь там были два углубления для двух правых рук, яма для бедра и высокий гребень, служащий подушкой…
   — Почему она может спать только на правом боку? — спросил Уайтбрид.
   — Возможно, она может защитить себя своей левой рукой, если ее потревожить во сне. Левая рука значительно сильнее.
   — Может быть. Бедняга Кроуфорд. Возможно, она ждет, что он попытается ночью перерезать ей горло, — он взглянул, как мошкита трудилась над верхней лампой. — У нее довольно односторонний разум, верно? Мы можем извлечь из этого большую пользу. Она может улучшить все, что угодно.
   — Возможно. Джонатан, вы изучали эскизы анатомирования чужака?
   Сэлли говорила, как школьная учительница. Она была достаточно взрослой для этого, но уж слишком хорошенькой, подумал Уайтбрид, и сказал: — Да, мадам.
   — Вы видите какие-нибудь отличия?
   — Цвет меха различен. Но это ничего не значит, ведь тот чужак был в анабиозе сотню лет.
   — А еще?
   — Второй, по-моему, выше. Впрочем, я бы не стал этого утверждать.
   — Посмотрите на ее голову.
   Уайтбрид нахмурился.
   — Я ничего не вижу.
   Сэлли достала свой карманный компьютер. Тот слегка помедлил, сообщив, что данные находятся в памяти главного корабельного компьютера. Где-то в глубинах «Мак-Артура» луч лазера двинулся по голографическим линиям. Корабельная память содержала все знания человечества о мошкитах, все, сколько их было. Найдя запрошенную Сэлли информацию, машина направила ее в карманный компьютер, и на экране появился рисунок.
   Уайтбрид изучил его, затем взглянул на экран и мошкиту.
   — Ее лоб! Он покатый!
   — Так же считаем и мы с доктором Хорватом.
   — Это нелегко увидеть — голова у мошкиты такая кривобокая.
   — Я знаю, но это есть. Мы считаем, что есть различия и в руках, но они слишком малы, — Сэлли нахмурилась, и три короткие морщины появились между карими глазами. Отправляясь в космос, она коротко подстригла свои волосы, и это вместе с хмурым лицом делало ее очень ученой. Уайтбриду это не нравилось. — Это дает нам три различных вида мошкитов, — сказала она. — И только четырех мошкитов. Это высокий темп мутаций, вам не кажется?
   — Я… я не удивлен, — Уайтбрид вспомнил лекции по истории священника Харди, которые тот читал гардемаринам во время полета. — Они в своей системе, как в ловушке, и, если у них была атомная война, им приходится жить с этим и дальше, верно? — он подумал о Земле и содрогнулся.
   — Мы не видим никаких признаков атомной войны.
   — За исключением мутаций.
   Сэлли рассмеялась.
   — Ваши аргументы идут по кругу. И все же, это не может остановить нас. Никто из этих трех типов не является калекой, Джонатан. Все они очень хорошо приспособлены, все здоровы, конечно, за исключением мертвеца, но ее можно не считать. Вряд ли они послали бы на зонде калеку.
   — Конечно, нет. Так в чем же вопрос?
   — Вы видели их первым, Джонатан. Назовем существо в зонде — тип A. Какие были отношения между типами B и C?
   — Не знаю.
   — Но вы видели их вместе.
   — Это не имеет смысла. Маленькие существа держались отдельно от большого, и оно ничего не имело против. Потом я дал понять большому, что хочу увести ее с собой на «Мак-Артур». Она тотчас же поймала первых двух малюток, которые подвернулись под руку, обеспечила их безопасность и без предупреждения убила всех остальных!
   Уайтбрид сделал паузу, думая о вихре, который вышвырнул его из воздушного шлюза корабля мошкиты.
   — А теперь скажите мне вы: кто такие эти маленькие существа? Любимцы? Дети? Но ведь она убила их. Паразиты? Тогда зачем спасла двух из них? Животные, употребляемые в пищу? Вы не пытались проделать это?
   Сэлли скорчила гримасу. На ее хорошеньком лице отразились смешанные чувства.
   — Проделать это? Поджарить одну из маленьких бестий и предложить большой? Будьте благоразумны.
   Чужак в каюте Кроуфорда набрала пригоршню каких-то зерен и съела их.
   — Жареная кукуруза, — сказала Сэлли. Мы попробовали это сначала на маленьких. Может, для этого они и служат? Пробуют пищу?
   — Возможно.
   — Она ест и капусту тоже. Хорошо, что она не умрет от голода, но зато она может умереть от недостатка витаминов. Все, что мы можем — это наблюдать и ждать… Надеюсь, что вскоре мы отправимся к родной планете чужаков. А пока, Джонатан, вы единственный человек, который видел изнутри корабль мошкитов. Было ли оконтурено сидение пилота? Я видела его только мельком, через камеру на вашем шлеме.
   — Оно было оконтурено. Фактически, оно подходит для нее, как перчатка. И я заметил кое-что еще: пульт управления располагался справа от сидения. Только для правых рук…
   Оказывается, он заметил множество подробностей о чужом корабле, и это позволило ему находиться в приятном обществе Сэлли до заступления на вахту. Однако, ничего из этого нельзя было использовать.
   Уайтбрид еще не успел занять свое место на мостике, когда доктор Бакмен вызвал капитана.
   — Корабль, Блейн, — сказал Бакмен. — С обитаемого мира, с Мошки-1. Мы не обнаружили его до сих пор из-за того, что его скрывал этот чертов лазерный сигнал.
   Блейн кивнул. Его собственные экраны показали корабль мошкитов девять минут назад. Команда Шаттука не хотела, чтобы гражданские хвастались, будто они внимательнее военных.
   — Он подойдет к нам через восемьдесят один час, — сказал Бакмен. — Его ускорение составляет 0,87 g, что является гравитацией на поверхности Мошки-1. Довольно странное совпадение. В целом он похож на первый корабль, только гораздо массивнее. Я дам вам знать, если мы получим еще какие-нибудь данные.
   — Хорошо. Продолжайте наблюдение, доктор, — Блейн кивнул, и Уайтбрид разъединил цепь. Капитан повернулся к своему инженеру-администратору.
   — Сравните наши данные с полученными Бакменом, Номер Первый.
   — Слушаюсь, сэр, — Каргилл несколько минут повозился с пультом управления компьютера. — Капитан?
   — Да?
   — Взгляните на время старта. Этот чужой корабль поднялся с планеты не более, чем через час после нашего перехода.
   Блейн присвистнул.
   — Вы уверены? Скажем, двадцать минут, чтобы обнаружить нас, и сорок минут, чтобы подготовиться и стартовать. Джек, какой корабль может стартовать через сорок минут?
   Каргилл нахмурился.
   — Никогда не слышал о таком. Корабль Военного Флота МОЖЕТ сделать это, если весь экипаж на месте и в готовности.
   — Точно. Я думаю, что к нам летит военный корабль, Номер Первый. Сообщите об этом адмиралу, затем Хорвату. Уайтбрид, дайте мне Бакмена.
   — Да? — астрофизик выглядел встревоженным.
   — Доктор, мне нужно все, что могут дать ваши люди об этом корабле. И немедленно. Кстати, что вы думаете о его странном ускорении?
   — Это кажется достаточно очевидным. Они стартовали с Мошки-1 или расположенного рядом спутника спустя сорок минут после нашего прибытия сюда. В чем заключается проблема?
   — Если они взлетели так быстро, то это почти наверняка военный корабль. Иначе в это трудно поверить.
   Бакмен был тверд.
   — Думайте, что хотите, но математика неумолима, капитан. Или они стартовали через сорок минут, или… Сейчас корабль мошкитов примерно в двух миллионах километров по эту сторону Мошки-1… это может дать им больше времени… Но я не верю в это.
   — Так же, как и я. И я хочу, чтобы вы поняли это, доктор Бакмен. Что заставляет вас предположить, что у них было больше времени для старта?
   — Дайте подумать… Вы же знаете, что я не могу думать в ракетных терминах. Моя область — скорее гравитационное ускорение. Гм… — глаза Бакмена были удивительно пустыми. Одно мгновение он был похож на идиота. — Можно предположить движение по инерции, и гораздо большее ускорение в стартовом устройстве. Гораздо большее.
   — Как долго продолжалось движение по инерции?
   — Несколько часов. Капитан, я не понимаю, что вас волнует. Почему они не могли бы запустить за сорок минут научно-исследовательский корабль? Почему обязательно военный? В конце концов «Мак-Артур» и то, и другое, и это требует у вас чрезмерно большого времени для старта. Я был готов еще за несколько дней до него.
   Блейн выключил экран. Я еще сверну твою костлявую шею, подумал он. Меня будет судить Верховный Суд, но я буду настаивать на необходимости убийства. Я отправлю повестку в суд каждому, кто знал его, и они будут вынуждены оправдать меня. Он коснулся переключателей.
   — Номер Первый, что вы можете сказать?
   — Они запустили этот корабль через сорок минут.
   — Значит, это военный корабль.
   — Так же думает и адмирал. Доктор Хорват не убежден в этом.
   — Я тоже, но мы должны быть готовы ко всему. И мы должны знать о мошкитах больше, чем люди Хорвата могут узнать от нашего пассажира. Номер Первый, я хочу, чтобы вы взяли катер и отправились на астероид, с которого прибыла эта мошкита. Там нет никаких признаков активности, поэтому это должно быть вполне безопасно. Я хочу знать, что мошкита делала там. Это может дать нам ключ к разгадке.

КАМЕННЫЙ УЛЕЙ

   Гораций Бари разглядывал маленького мошкита, играющего за проволочной загородкой.
   — Они кусаются? — спросил он.
   — Нет, — ответил Хорват. — Даже когда биологи брали у них пробы крови.
   Бари удивленно уставился на него. Министр по науке Хорват считал себя хорошим знатоком людей — однажды он оставил науку и пошел в политику, которой научился очень быстро, — но он не мог измерить глубину мыслительных процессов Бари. Легкая улыбка торговца была только маской, скрываясь за которой он разглядывал мошкита, подобно Богу, судящему сомневающихся.
   До чего же они безобразны! — подумал Бари. — Какой стыд! Их нельзя держать, как маленьких любимцев, если… — он остановил течение своих мыслей и шагнул вперед, просунув руку в отверстие в заграждении, слишком маленькое, чтобы через него можно было выбраться.
   — За ухом, — подсказал Хорват.
   — Спасибо, — Бари было интересно, подойдет ли кто-нибудь из них изучить его руку. Подошел более худощавый, и Бари почесал его за ухом, делая это очень осторожно, поскольку ухо казалось весьма хрупким. Похоже было, что существу это нравится.
   Они будут ужасными любимцами, и продавать их можно за тысячи каждого, подумал Бари. В первое время. Пока не пройдет ощущение новизны. Лучше всего выбросить их всех на все планеты одновременно. Если их разводить в неволе, и если мы сможем кормить их, и продавать, пока люди не перестанут покупать…
   — О, Аллах! Она забрала мои часы!
   — Они любят разные механизмы. Видите тот карманный фонарь, который мы дали им?
   — Это неважно, Хорват. Как мне получить обратно мои часы?
   — Протяните руку и возьмите их. Или позвольте мне, — Хорват попытался сам, но ограждение было слишком велико, а мошкита не хотела отдавать часы. Хорват дрожал от возбуждения. — Я бы не хотел слишком сильно беспокоить их.
   — Хорват, эти часы стоят восемьсот крон! Они не только показывают время и дату, но… — Бари сделал паузу. — Они еще и противоударные. Реклама утверждает, что удар, который сможет повредить их, убьет также и владельца. Вряд ли она сможет повредить их.
   Мошкита изучала браслет часов внимательно и спокойно, и Бари удивился, как другие люди могли находить ее манеры очаровательными. Ни один домашний любимец не ведет себя так. Даже кошки.
   — Вы снимаете их?
   — Конечно, — ответил Хорват.
   — Моя фирма может захотеть купить эти кадры. Для рекламных целей.
   — Но это одна сторона, — подумал Бари. Сейчас к ним приближался корабль мошкитов, и Каргилл отправился куда-то на катере. Бари никогда не имел никаких дел с Каргиллом, но ведь был еще Бакмен. В конце концов, должна же быть какая-то отдача с того кофе, который выпил астрофизик.
   Эта мысль наполнила его печалью.
   Катер был крупнейшим экипажем на ангарной палубе корабля. Корпус его имел вверху плоскую площадку, которой катер прижимался к одной из стен ангара, и свои собственные входные туннели, соединявшие воздушный шлюз катера с жилыми помещениями «Мак-Артура», поскольку обычно в ангаре царил вакуум.
   На борту катера не было генератора Поля Лэнгстона и Олдерсон Драйв, однако, двигатель его был эффективным и мощным, а запас топлива довольно значительным даже без отделяющихся резервуаров. Защитное покрытие на его носу обеспечивало одно вхождение в земную атмосферу при скорости 20 километров в секунду, или же множество, если они совершались на меньших скоростях. Катер был рассчитан на экипаж в шесть человек, но мог нести и больше. Он мог передвигаться от планеты к планете, но не между звездами. Когда-то историю делали космические корабли меньших размеров, чем катер «Мак-Артура».
   Сейчас в нем спали полдюжины человек. Одного из них выселили, чтобы освободить место для Кроуфорда, которого самого выселили из отдельной каюты, предоставив ее трехрукому чужаку.
   Каргилл улыбнулся, увидев это.
   — Я возьму Кроуфорда с собой, — решил он. — Не вышвыривать же его еще раз. Лафферти пойдет штурманом. Трое звездных пехотинцев… — он быстро проглядел список команды, — и Стели гардемарином — он будет рад возможности показать себя и будет хорошо повиноваться приказам.
   Внутренность катера была вычищена и надраена, но и тут виднелись следы странных ремонтов Синклера — вдоль левого борта, где лазеры «Вызывающего» пробили защитный слой. Несмотря на значительное расстояние, на котором находился катер, повреждения были серьезными.
   Каргилл разместил свои вещи в единственном огороженном углу кабины и изучил план предполагаемого перелета. Весь полет должен был проходить с ускорением в три g, хотя на практике это могло означать одно g по дороге туда и пять — на обратном пути. То, что у астероида не было ядерного реактора, вовсе не означало, что он необитаем.
   Джек Каргилл вспомнил скорость, с которой мошкита собрала его кофейник, причем даже не зная, на что похож вкус кофе! Может, они уже миновали стадию ядерной энергии? Он отложил свои вещи и надел вакуумный скафандр — плотно облегающую одежду, которая была достаточно пористой, чтобы пропускать пот. В нем имелся саморегулирующийся температурный переключатель, и при помощи плотной ткани костюма кожа человека могла выдерживать холод космического пространства. Шлем плотно прикреплялся к воротнику. В бою костюм не мог противостоять тяжелому оружию, но был достаточно хорош для осмотров и проверок.
   Снаружи катера не было видно никаких следов повреждений или ремонта. Часть жаропрочного покрытия катера висела под его носом подобно огромному лезвию лопаты, выставляя напоказ пузырь рулевой рубки, иллюминаторы и рыло главного оружия катера — лазерной пушки.
   В сражении главной задачей катера были наблюдение и разведка, но иногда ему удавалось подобраться к ослепленному вражескому кораблю на расстояние пуска торпеды. Против корабля мошкитов, у которого не было Поля, этой лазерной пушки было более, чем достаточно.
   Каргилл осмотрел оружие катера с большей, чем обычно, тщательностью. Он уже боялся мошкитов. Пока он был почти одинок в своем чувстве, но это не могло продолжаться долго.
   Второй чужой корабль был больше первого, но оценки его массы были весьма ненадежны и зависели от ускорения (известного), потребления топлива (рассчитываемого по температуре привода), температуры работы (рассчитываемой по спектру излучения, которое находилось в мягкой области рентгеновских лучей), и эффективности (чисто предполагаемой). Когда все это свели вместе, масса оказалась гораздо более малой, чем ожидалось: примерно равной трехместному человеческому кораблю.
   — Но они не люди, — заметил Реннер. — Четыре мошкита весят, как два человека, но им не требуется так много места. Мы не знаем, какое у них оборудование, вооружение и защита. Тонкие стены, похоже, не пугают их, и это позволяет им строить большие кабины…
   — Ну, хорошо, — прервал его Род. — Если вы не знаете, так и скажите.
   — Я не знаю.
   — Спасибо, — терпеливо сказал Род. — А есть что-то такое, в чем вы уверены?
   — Это довольно странно, сэр. Ускорение. Оно постоянно до трех значащих цифр с тех самых пор, как мы заметили корабль. И это непонятно, — сказал Реннер. — Обычно мы заставляем двигатель работать на пределе, вносим мелкие поправки в курс… а если оставить его без присмотра — вариации неизбежны. Поддерживая ускорение таким постоянным, они попусту теряют время.
   Род потер переносицу.
   — Это своего рода сигнал. Они точно указывают нам, куда направляются.
   — Да, сэр. Прямо сюда. Они говорят, чтобы мы подождали их, — Реннер странно и свирепо усмехнулся. — Да, мы узнали кое-что еще, капитан. Профиль корабля уменьшился с тех пор, как мы заметили его. Вероятно, они сбросили топливные баки.
   — Как вы обнаружили это? Разве для этого не нужно, чтобы цель прошла через солнце?
   — Обычно да, сэр. Но здесь нам помогает Угольный Мешок. Свет, отраженный Угольным Мешком, дает нам хорошую возможность оценить площадь сечения корабля. Неужели вы не видите цветов в Угольном Мешке, капитан?
   — Нет, — Блейн снова потер свой нос. — Военный корабль не стал бы сбрасывать топливные баки, верно? Но гарантии этого у нас нет. Все, что мы знаем наверняка, это то, что они летят к нам.
   Стели и Бакмен заняли задние сидения в треугольной кабине катера. Когда катер рванулся вперед на одном g, Стели увидел Поле «Мак-Артура», закрывшееся за ними. На фоне черноты Угольного Мешка военный корабль казался невидимым. Незаметным было все, кроме неба.
   Половину этого неба занимал Угольный Мешок, беззвездный, за исключением горячей розовой точки в нескольких градусах от его края. Это выглядело так, словно Вселенная кончается здесь. Как стена, подумал Хорст. — Взгляните на это, — сказал Бакмен и Хорст подпрыгнул.
   — На Новой Шотландии есть люди, называющие это Лицом Господа. Суеверные болваны!
   — Верно, — сказал Хорст. Суеверие было глупостью.
   — Отсюда это и вовсе не кажется похожим на человека, и все-таки в десять раз величественнее! Хотел бы я, чтобы муж моей сестры увидел это. Он прихожанин Церкви Его Имени.
   Хорст кивнул в полутьме.
   С любого из человеческих миров Черный Мешок был черной дырой в небе, и можно было ожидать, что и здесь он тоже будет черным. Однако, сейчас глаза Хорста увидели красное свечение внутри Угольного Мешка. Сейчас материал туманности выглядел как многослойный газовый занавес или же струи крови, растекающейся в воде. Чем дольше он смотрел, тем глубже мог заглянуть в него. Вихревые завитки и узоры течения демонстрировали световые годы разреженных до вакуума газа и пыли.
   — Представьте себе, как мы спорили с моим зятем! — сказал Бакмен.
   — Я пытался образумить глупца, но он и слушать не хотел.
   — Не думаю, чтобы я когда-нибудь видел более прекрасное небо. Доктор Бакмен, весь этот свет идет от Глаза Мурчисона?
   — Это кажется невозможным, верно? Мы пытались найти другие источники излучения, ультрафиолетовые звезды в глубине пыли. Если бы там были большие массы, мы бы нашли их индикаторами массы. Стели, это не так уж и невероятно. Глаз не слишком далеко от Угольного Мешка.
   — Два световых года.
   — И что с того? Свет движется быстрее всего, и путь для него свободен! — зубы Бакмена сверкали в мягком разноцветном свете, шедшем от контрольного пульта. — Мурчисон упустил великолепную возможность изучить Угольный Мешок, когда имел шанс. Конечно, он был не с той стороны Глаза и, вероятно, не рискнул уйти слишком далеко от точки перехода… и в этом наше счастье, Стели! Ни у кого не было такой возможности! Густая межзвездная масса и красный супергигант у ее края для иллюминации! Смотрите, смотрите вдоль моей руки, Стели, туда, где поток влечет к этому завитку. Похоже на водоворот, верно? Если бы наш капитан перестал сдерживать меня во всем и пустил бы к корабельному компьютеру, я бы доказал, то этот завиток является протозвездой в процессе конденсации! Или что это не так.
   Временно у Бакмена была должность выше, чем у Стели, но он был гражданским. В любом случае он не должен был так говорить о капитане.
   — Мы пользуемся компьютером для других целей, доктор Бакмен.
   Бакмен выпустил руку Стели. Глаза его были пусты, как будто его душа потерялась в этом огромном покрывале освещенной красным светом темноты.
   — Впрочем, может, нам это и не понадобится. Мошкиты должны были наблюдать Угольный Мешок всю свою историю: сотни лет, может, даже тысячи. Особенно, если у них развита такая псевдонаука, как астрология. Если мы сумеем поговорить с ними… — он замолчал.
   — Интересно, почему вы так хотели сопровождать нас? — спросил Стели.
   — Что? Вы думаете, что я отправился с вами, чтобы взглянуть на этот камень? Стели, меня не волнует, что там делала мошкита. Я хочу знать, почему троянские точки так захламлены.
   — Вы думаете найти там ключ к решению?
   — Возможно, он в составе астероида. Можно только надеяться на это.
   — Может быть, я смогу помочь вам, — медленно сказал Стели. — Заурон — моя родина — имеет пояс астероидов и горную промышленность. Я научился кое-чему о горных породах от своих дядей. Думаю, когда-нибудь я сам стану горняком, — он вдруг замолчал, ожидая, что Бакмен поднимет неприятную тему.