Норман Джон. Царствующие жрецы Гора

   — Вы не понимаете, — скулила она. — Я дар царям-жрецам от посвященных города Ар.
   Работник у диска взял в руки ошейник.
   Такие ошейники обычно для рабыни подбираются индивидуально. Ошейник не только указывает на рабское положение девушки, но также должен обозначать город и имя владельца. Он рассматривается также как украшение. Поэтому, как правило, хозяин старается, чтобы ошейник не был слишком тугим или слишком свободным. Обычно носить такой ошейник удобно.
   Девушка трясла головой.
   — Нет, — говорила она, — нет, вы не понимаете. — Она пыталась вырваться, когда работник стал одевать на нее ошейник. — Я ведь пришла в Сардар не как рабыня!
   С легким щелчком ошейник закрылся.
   — Ты рабыня, — сказал работник.
   Она закричала.
   — Убери ее, — сказал работник у стены.
   Второй работник послушно спрыгнул и начал толкать диск.
   Когда они выходили из помещения, я видел, как девушка, задыхаясь от слез, пыталась дотянуться до ошейника.
   — Нет, нет, — кричала она, — вы не поняли. — Она бросила на меня последний отчаянный взгляд.
   Рука моя снова сжала рукоять меча.
   — Ты ничего не можешь сделать, — сказал Мул-Ал-Ка.
   Он прав. Я могу убить этих работников, простых мулов, которые выполняют задание своих хозяев царей-жрецов. Потом придется убить Мула-Ал-Ка и Мула-Ба-Та. И что я буду делать с этой девушкой в рое царей-жрецов? Что будет с Миском? Разве я в таком случае не потеряю возможность спасти его?
   Я рассердился на Мула-Ал-Ка и Мула-Ба-Та.
   — Зачем вы привели меня сюда?
   — Чтобы ты увидел ошейник, — ответил Мул-Ал-Ка.
   — Я уже видел рабские ошейники.
   — Но номер на нем был отчетливо виден, — сказал Мул-Ал-Ка.
   — Ты заметил этот номер? — спросил Мул-Ба-Та.
   — Нет, — раздраженно ответил я.
   — Номер 708, — сказал Мул-Ал-Ка.
   Я вздрогнул. Этот номер был на ошейнике Вики. Значит, в ее комнате новая рабыня. Что это означает?
   — Это номер Вики из Трева, — сказал я.
   — Совершенно верно, — согласился Мул-Ал-Ка, — той самой, которую пообещал тебе в награду Сарм за убийство Миска.
   — Как видишь, — добавил Мул-Ба-Та, — номер передан другой рабыне.
   — Что это значит?
   — Это значит, — ответил Мул-Ал-Ка, — что Вики из Трева больше не существует.
   Меня как будто ударили молотком. Я ненавидел Вику из Трева, но не желал ей смерти. Я чувствовал, что весь дрожу.
   — Может, ей дали новый ошейник? — сказал я.
   — Нет, — сказал Мул-Ал-Ка.
   — Значит она мертва?
   — Все равно что мертва, — сказал Мул-Ба-Та.
   — Что это значит? — Я схватил его и начал трясти.
   — Он хочет сказать, — вмешался Мул-Ал-Ка, — что ее отправили в туннели золотого жука.
   — Но почему?
   — Она теперь для царей-жрецов бесполезна.
   — Почему?
   — Мне кажется, мы сказали достаточно, — ответил Мул-Ал-Ка.
   — Верно, — согласился Мул-Ба-Та. — Может, даже это нам не следовало говорить тебе, Тарл Кабот.
   Я положил руки на плечи мулов.
   — Спасибо, друзья, — сказал я, — я понимаю, что вы сделали. Вы показали мне, что Сарм не собирается держать свое обещание, что он предаст меня.
   — Помни, — сказал Мул-Ал-Ка, — мы тебе этого не говорили.
   — Верно, — ответил я, — но вы мне показали.
   — Мы пообещали Сарму, только что не скажем тебе, — заметил Мул-Ба-Та.
   Я улыбнулся своим друзьям мулам.
   — После того как я покончу с Миском, вы должны убить меня?
   — Нет, — ответил Мул-Ал-Ка, — мы просто должны тебе сказать, что Вика из Трева ждет тебя в туннелях золотого жука.
   — Это слабый пункт в плане Сарма, — сказал Мул-Ба-Та, — потому что ты не пойдешь в туннели золотого жука отыскивать самку мула.
   — Верно, — согласился Мул-Ал-Ка, — я впервые вижу, чтобы Сарм совершал ошибку.
   — Ты не пойдешь в туннели золотого жука, потому что там тебя ждет смерть, — сказал Мул-Ба-Та.
   — Но я пойду, — возразил я.
   Мулы печально переглянулись и покачали головами.
   — Сарм мудрее нас, — сказал Мул-Ал-Ка.
   Мул-Ба-Та согласно кивнул.
   — Смотри, как он использует человеческие инстинкты против человека, — сказал он своему товарищу.
   — Настоящий царь-жрец, — заметил Мул-Ал-Ка.
   Я улыбнулся про себя. Им кажется невероятным, что я сразу, не задумываясь, решил попытаться спасти предательскую злобную девушку — Вику из Трева.
   Но это не так уж необычно, особенно на Горе, потому что здесь высоко ценится храбрость и спасти женщине жизнь означает по существу завоевать ее: мужчина Гора имеет право поработить женщину, которую он спас, и это право не отрицают ни ее сограждане, ни члены ее семьи. Бывали случаи, когда братья этой девушки, одев ее в одежду рабыни, связывали рабскими наручниками и отдавали спасителю, чтобы честь семьи и города не была запятнана. Разумеется, семья спасенной стремится продемонстрировать свою благодарность к человеку, который спас жизнь девушки, и горянский обычай всего лишь узаконивает эту благодарность. Бывали случаи, когда женщина, желающая принадлежать мужчине, сознательно в его присутствии шла на опасность. Мужчина, который таким образом вынужден рисковать, спасая женщину, редко настроен использовать ее иначе, как рабыню. Я часто размышлял над тем, как различаются обычаи Гора и Земли. В моем старом мире спасенная женщина может подарить спасителю благодарный поцелуй и в лучшем случае серьезнее отнестись к нему как претенденту на брак. Если бы такая девушка была спасена на Горе, ее, вероятно, ошеломили бы последствия. После благодарного поцелуя, который может затянуться надолго, она обнаружит себя на коленях, в рабском ошейнике, а потом, на рабской привязи, со связанными руками ее поведут с поля, где ее спаситель продемонстрировал свое мужество. Да, несомненно, земные девушки нашли бы это удивительным. С другой стороны, горяне считают, что женщина была бы мертва, если бы не ее спаситель, и таким образов он завоевал право на ее жизнь и может распоряжаться ею; обычно это означает превращение в рабыню, потому что статус вольной спутницы получить очень нелегко. К тому же сама девушка может отказаться стать вольной спутницей, и мужчина, не рискуя потерять то, что с таким риском завоевал, вынужден превратить ее в рабыню. Горянские мужчины всегда с готовностью спасают женщин, но они справедливо считают, что в награду за риск должны получить нечто большее, чем благодарный поцелуй, и потому заковывают спасенную в цепи, претендуя и на нее, и на ее тело.
   — Я думал, ты ее ненавидишь, — сказал Мул-Ал-Ка.
   — Ненавижу, — согласился я.
   — Так поступать по-человечески? — спросил Мул-Ба-Та.
   — Да, мужчина должен защищать женщину, какой бы она ни была.
   — Достаточно того, что она самка? — опять спросил Мул-Ба-Та.
   — Да.
   — Даже самка мула?
   — Да.
   — Интересно, — заметил Мул-Ба-Та. — Тогда мы должны сопровождать тебя, потому что хотим научиться быть людьми.
   — Нет, вы не должны идти со мной.
   — Значит ты не считаешь нас настоящими людьми, — горько сказал Мул-Ал-Ка.
   — Считаю, — ответил я. — Вы доказали это, сообщив мне истинные намерения Сарма.
   — Значит мы можем идти с тобой?
   — Нет. Я считаю, что вы можете помочь мне по-другому.
   — Это будет приятно, — сказал Мул-Ал-Ка.
   — Но у нас немного времени, — сказал Мул-Ба-Та.
   — Верно, — согласился Мул-Ал-Ка, — потому что мы скоро должны идти в помещения для разделки.
   Мулы казались опечаленными.
   Я немного подумал и потом устремил на них взгляд, в котором, как я надеялся, было крайнее разочарование.
   — Конечно, — сказал я, — вы можете так поступить, но люди так не поступают.
   — Нет? — спросил Мул-Ал-Ка, приободрившись.
   — Нет? — с неожиданным интересом спросил Мул-Ба-Та.
   — Нет, не поступают, — уверенно заявил я.
   — Ты уверен?
   — На самом деле уверен?
   — Абсолютно, — ответил я. — Совсем не по-человечески безропотно отправляться в помещения для разделки.
   Мулы долго смотрели на меня, потом друг на друга, потом снова на меня. Казалось, они пришли к какому-то решению.
   — Тогда мы не пойдем, — сказал Мул-Ал-Ка.
   — Да, — решительно поддержал его Мул-Ба-Та.
   — Хорошо, — сказал я.
   — А ты что теперь будешь делать, Тарл Кабот? — спросил Мул-Ал-Ка?
   — Отведите меня к Миску.

21. Я НАХОЖУ МИСКА

   Вслед за Мулом-Ал-Ка и Мулом-Ба-Та я зашел в влажное высокое сводчатое помещение, не освещенное лампами. Стены помещения были покрыты веществом, похожим на цемент; в него вделаны многочисленные разного размера камни.
   Со стойки у входа Мул-Ал-Ка взял факел мула и сломал его конец. Держа его над головой, он осветил часть помещения.
   — Это очень старая часть роя, — заметил Мул-Ба-Та.
   — А где Миск? — спросил я.
   — Где-то здесь, — ответил Мул-Ба-Та, — так нам сказал Сарм.
   Насколько я мог судить, помещение пусто. Я нетерпеливо потрогал цепочку переводчика, который с помощью мулов захватил на пути сюда. Я не был уверен, что Миску позволили сохранить его переводчик, и хотел иметь возможность разговаривать с ним.
   Я посмотрел вверх и застыл на мгновение, потом коснулся руки Мула-Ба-Та.
   — Вверху, — прошептал я.
   Цепляясь за потолок, висели многочисленные темные фигуры, очевидно, цари-жрецы, но с чудовищно раздутыми животами. Они не шевелились.
   Я включил свой переводчик.
   — Миск, — сказал я. И почти тут же узнал знакомый запах.
   Среди вцепившихся в потолок фигур послышался шорох.
   Но никакого ответа не последовало.
   — Его здесь нет, — предположил Мул-Ал-Ка.
   — Вероятно, нет, — согласился Мул-Ба-Та, — иначе он бы ответил. Твой переводчик уловил бы его ответ.
   — Поищем в другом месте, — сказал Мул-Ал-Ка.
   — Дайте мне факел, — сказал я.
   Я взял факел и обошел комнату. У двери я заметил вделанные в стену прутья, которые можно использовать как лестницу. Взяв факел в зубы, я приготовился к подъему.
   Неожиданно, держась руками за нижнюю перекладину, я остановился.
   — В чем дело? — спросил Мул-Ал-Ка.
   — Слушайте, — сказал я.
   Мы прислушались и на расстоянии услышали поющие человеческие голоса; пело множество людей; мы слушали минуту-две; звуки пения приближались.
   — Вероятно, идут сюда, — сказал Мул-Ал-Ка.
   — Нам лучше спрятаться, — предложил Мул-Ба-Та.
   Я оставил лестницу и отвел мулов к дальней стене помещения. Тут я велел им спрятаться за упавшими со стен камнями. Сунув факел меж камней, я тоже присел за ними, и мы стали ждать.
   Пение становилось все громче.
   Это была печальная песня, торжественная и медленная, почти как погребальный напев.
   Слова на древнегорянском, который я понимаю с трудом. На поверхности сейчас этим языком не пользуется никто, кроме касты посвященных, которые его используют в своих многочисленных сложных ритуалах. Насколько я мог судить, эта песня, хоть и печальная, гимн царям-жрецам, в ней упоминались праздник Толы и гур. В припеве, который все время повторялся, говорилось примерно следующее: «Мы пришли за гуром, во время праздника Толы мы пришли за гуром, мы радуемся, потому что во время праздника Толы мы пришли за гуром».
   Мы продолжали сидеть скорчившись в темноте в дальнем углу помещения. Вдруг дверь распахнулись, и появились два ряда странных людей, они шли парами, у каждого в одной руке факел мула, в другой — нечто напоминающее пустой винных мех из золотистой шкуры.
   Я слышал, как рядом со мной Мул-Ал-Ка перевел дыхание.
   — Смотри, Тарл Кабот, — прошептал Мул-Ба-Та.
   — Да, — ответил я, — вижу.
   Вошедшие длинной вереницей в помещение могли быть отнесены к людям, а могли и нет. Выбритые, одетые в пластик, как все мулы роя, но туловища у них маленькие, а ноги и руки необыкновенно длинные для туловища такого размера, ладони и ступни необыкновенно широкие. На ногах нет пальцев, ступни скорее напоминают диски, это своеобразные мясистые подушки, на которых они молча движутся вперед; и на руках у них не обычные ладони, а тоже нечто вроде мясистого диска, который поблескивает в свете факелов. Самой странной особенностью этих существ была форма и ширина глаз: глаза большие, не менее трех дюймов в ширину, круглые, темные и блестящие, как глаза ночного животного.
   Что это за существа?
   Их в помещении становилось все больше, освещение усилилось, и я предупредил своих спутников, чтобы они не шевелились.
   Теперь я ясно различал царей-жрецов; они висели вниз головой, вцепившись в потолок, по сравнению с огромными вздувшимися животами грудь и голова казались маленькими.
   И тут, к моему изумлению, странные существа, не обращая внимания на прутья у двери, начали подниматься по почти вертикальным стенам к царям-жрецам, потом — поразительно — двинулись вниз головой по потолку. Там, где они ступали, оставалось слизистое пятно: несомненно, след выделений дисков, служивших им ногами. Те, что оставались на полу, продолжали торжественно петь; те же, что добрались до царей-жрецов, начали из их ртов наполнять свои меха. Их факелы отбрасывали странные тени. Много раз заполнялись меха, цари-жрецы отдавали мулам то, что запасли в своих животах.
   Процессия мулов казалась бесконечно, царей-жрецов на потолке было не меньше ста. Мулы непрерывно поднимались вверх, спускались, возвращались с пустыми мехами, а те, что оставались на полу, не прекращали петь. Так продолжалось больше часа.
   Мулы не пользовались лестницей, и я решил, что ее установили в древности, когда еще таких мулов, обслуживающих царей-жрецов, не было.
   Я решил также, что те выделения, которые мулы набирают в меха, и есть гур; теперь я понял, что означало выражение «держать гур».
   Наконец последний необычный мул спустился на пол.
   За все это время ни один из них даже не взглянул в нашем направлении, настолько они были поглощены своим занятием. Когда они не собирали гур, то стояли, устремив взгляд к потолку, где висели цари-жрецы.
   Наконец я увидел, как один царь-жрец двинулся и, пятясь, начал спускаться с потолка. Его живот, с выкачанным гуром, теперь стал нормальным, и он величественно направился к выходу легкими грациозными шагами царя природы. Несколько мулов окружили его, с пением, они высоко поднимали свои факелы и несли меха, полные светлой молочной жидкостью, напоминающей разведенный дикий мед. Царь-жрец, окруженный мулами, медленно удалился по коридору. За ним последовал другой, еще один, и наконец все цари-жрецы, за исключением одного, покинули это помещение. В свете последних факелов я видел, что последний царь-жрец тоже лишен гура, но остается на потолке. Толстая цепь, прикрепленная к кольцу в потолке, вела к металлическому кольцу между грудью и животом царя-жреца.
   Это был Миск.
   Я сломал другой конец факела и прошел к центру помещения.
   Поднял факел как можно выше.
   — Добро пожаловать, Тарл Кабот, — послышалось из моего транслятора. — Я готов к смерти.

22. ТУННЕЛИ ЗОЛОТОГО ЖУКА

   Я повесил переводчик на цепочке через плечо и пошел к прутьям в стене. Взяв факел в зубы, начал быстро подниматься. Одна или две проржавевших перекладины сломались у меня в руках, и я чуть не свалился на каменный пол. Перекладины, вероятно, очень старые, и их никогда не чинили, не заменяли поврежденные.
   Добравшись до потолка, я, к своему облегчению, заметил, что перекладины продолжаются и по нему; здесь под каждой перекладиной имелась плоская площадка, на которую можно поставить ноги. По-прежнему держа факел в зубах, так как мне были нужны обе руки, я начал двигаться к Миску.
   В ста пятидесяти футах под собой я видел фигуры Мула-Ал-Ка и Мула-Ба-Та.
   Неожиданно одна перекладина, кажется, четвертая, оборвалась, концы ее оторвались от потолка, я отчаянно потянулся к следующей и едва успел схватиться за нее. Несколько мгновений, вспотев, я висел в воздухе. Рот у меня наполнился углем, и я понял, что, должно быть, прокусил факел.
   Перекладина, на которой я висел, начала отходить от потолка.
   Я пошевельнулся, и она отошла еще на дюйм.
   Я боялся, что, если подтянусь, она совсем вырвется.
   Я висел, а она продолжала отходить, по частичке дюйма за раз.
   Я чуть продвинулся вперед, перекладина почти совсем выскочила из потолка, но я уже схватился за следующую. И услышал, как упала та, за которую я только что держался.
   Посмотрев вниз, я снова увидел Мула-Ал-Ка и Мула-Ба-Та. Они смотрели вверх. На их лицах был страх за меня. У их ног лежали две упавшие перекладины.
   Та, на которой я сейчас висел, казалась относительно прочной, я осторожно подтянулся и ступил на следующую.
   Через несколько мгновений я был рядом с Миском.
   Достал из рта факел и выплюнул частички угля. Поднял факел и посмотрел на Миска.
   Он висел вниз головой, освещенный голубым светом факела, и серьезно смотрел на меня.
   — Приветствую тебя, Тарл Кабот.
   — Приветствую, — ответил я.
   — Ты очень шумишь.
   — Да.
   — Сарму следовало проверить эти перекладины.
   — Вероятно.
   — Но трудно все предусмотреть, — сказал Миск.
   — Да.
   — Что ж, — сказал Миск, — я думаю, тебе пора приниматься за дело и убить меня.
   — Не знаю, с чего начать, — ответил я.
   — Да, — согласился Миск, — это трудно, но, я думаю, если проявить настойчивость, то можно.
   — Есть ли какой-то центральный орган, который я могу повредить? — спросил я. — Например, сердце?
   — Ничего такого, — ответил Миск. — В нижней части живота есть орган, который передвигает жидкости по телу, но поскольку наши ткани буквально погружены в жидкость, повреждение этого органа скажется не сразу, по крайней мере только через несколько анов. С другой стороны, — добавил Миск, — время у тебя есть.
   — Да, — согласился я.
   — Я рекомендую, — сказал Миск, — мозговые центры.
   — Значит, быстро убить царя-жреца нельзя?
   — Не с твоим оружием. Но ты можешь, конечно, затратив время, перерезать корпус или отрезать голову.
   — А я надеялся, что есть способ быстро убить царя-жреца.
   — Прости, — сказал Миск.
   — Ну, наверно, ничего не поделаешь.
   — Да, — согласился Миск. И добавил: — В данных обстоятельствах я бы хотел, чтобы такой способ существовал.
   Я увидел какое-то приспособление, металлический прут с выступом на конце. Прут свисал с крюка на таком расстоянии, что Миск не мог до него дотянуться.
   — Что это такое?
   — Ключ от моей цепи.
   — Хорошо, — сказал я, перебрался через несколько перекладин, чтобы снять ключ, потом вернулся к Миску. После некоторых затруднений я умудрился всунуть ключ в замок на металлической ленте, опоясывавшей Миска.
   — Откровенно говоря, — сказал Миск, — я бы рекомендовал сначала убить меня, а потом уже убирать тело. Я могу испытать искушение защищаться.
   Я повернул ключ и открыл замок.
   — Но я пришел не для того, чтобы убить тебя, — сказал я.
   — Разве не Сарм тебя послал?
   — Сарм.
   — Почему же ты меня не убиваешь?
   — Не хочу, — сказал я. — К тому же между нами роевая правда.
   — Это верно, — согласился Миск, передней конечностью снял с себя кольцо, оно повисло на цепи. — С другой стороны, теперь Сарм тебя убьет.
   — Я думаю, он бы меня и так убил, — сказал я.
   Миск, казалось, ненадолго задумался.
   — Да, — сказал он. — Несомненно. — Потом он посмотрел на Мула-Ал-Ка и Мула-Ба-Та. — От них Сарм тоже избавится.
   — Он приказал им явиться в помещения для разделки, — ответил я, добавив: — Но они решили этого не делать.
   — Замечательно, — сказал Миск.
   — Просто они люди, — ответил я.
   — Что ж, это их право.
   — Да, я так думаю.
   Почти нежно Миск подхватил меня одной передней конечностью и снял с перекладины. Я оказался прижат к его груди.
   — Так будет гораздо безопаснее, — сказал он и, по-моему, без всякой необходимости добавил: — И гораздо тише. — И вот, прочно держа меня, он прошел по потолку и задом спустился по стене.
   Мы с мулами и Миском стояли на каменном полу у выхода из помещения.
   Я сунул факел в узкую металлическую подставку, состоящую из двух колец и пластинки под ними. Она была прикреплена к стене. Я заметил, что их несколько; они явно предназначались для факелов или аналогичных приспособлений.
   Я повернулся к царю-жрецу.
   — Ты должен где-нибудь спрятаться, — сказал я.
   — Да, — подхватил Мул-Ал-Ка, — найди тайник и оставайся в нем, а потом, может быть, Сарм предастся радостям золотого жука, и ты сможешь безопасно выйти.
   — Мы будем приносить тебе пищу и воду, — предложил Мул-Ба-Та.
   — Вы очень добры, — ответил Миск, глядя на нас сверху вниз, — но, конечно, это невозможно.
   Два мула в страхе отступили от него.
   — Почему? — спросил я в замешательстве.
   Миск гордо распрямился, в свои почти восемнадцать футов, только голову слегка отклонил от вертикали и уставился на нас антеннами. За последние несколько недель я привык к тому, что это означает мягкий выговор.
   — Сейчас праздник Толы, — сказал он.
   — Ну и что? — спросил я.
   — Я должен дать гур Матери, — объяснил Миск.
   — Тебя обнаружат и убьют, — сказал я. — Сарм, как только узнает, что ты жив, тут же тебя уничтожит.
   — Естественно, — сказал Миск.
   — Тогда почему ты не прячешься?
   — Не будь глуп, — ответил Миск, — сейчас праздник Толы, и я должен дать Матери гур.
   Я понял, что спорить не о чем, но решение Миска опечалило меня.
   — Прости, — сказал я.
   — Печально было бы, — заметил Миск, — если бы я не смог дать гур Матери, и эта мысль чрезвычайно расстраивала меня все эти дни, когда я держал гур. Но теперь благодаря тебе я смогу дать гур Матери и потому я у тебя в долгу, пока не буду убит Сармом или не предамся радостям золотого жука.
   Он легко коснулся моих плеч антеннами, потом поднял антенны, а я поднял руки и коснулся ладонями концов его отростков. Мы снова, так сказать, соприкоснулись антеннами.
   Затем Миск протянул антенны к мулам, но они отшатнулись.
   — Нет, — сказал Мул-Ал-Ка, — мы всего лишь мулы.
   — Пусть будет роевая правда между царем-жрецом и двумя мулами, — сказал Миск.
   — Не может быть роевой правды между царем-жрецом и мулами, — ответил Мул-Ба-Та.
   — Ну, тогда между царем-жрецом и двумя людьми, — сказал Миск.
   Медленно, со страхом Мул-Ал-Ка и Мул-Ба-Та подняли руки, и Миск коснулся их ладоней антеннами.
   — Я умру за тебя, — сказал Мул-Ал-Ка.
   — И я, — подхватил Мул-Ба-Та.
   — Нет, — ответил Миск, — вы должны спрятаться и постараться выжить.
   Мулы посмотрели на меня, я кивнул:
   — Да, спрячьтесь и учите остальных, что вы люди.
   — А чему нам их учить? — спросил Мул-Ал-Ка.
   — Быть людьми.
   — А что значит быть людьми? — умоляюще спросил Мул-Ба-Та. — Ты нам так и не сказал.
   — Это вы должны решить сами. Сами решите, что такое быть человеком.
   — То же самое с царями-жрецами, — сказал Миск.
   — Мы пойдем с тобой, Тарл Кабот, — сказал Мул-Ал-Ка, — и будем сражаться с золотым жуком.
   — Что это значит? — спросил Миск.
   — Девушка Вика из Трева в туннелях золотого жука, — объяснил я. — Я иду ее спасать.
   — Ты опоздаешь, — ответил Миск, — потому что уже время откладывания яиц.
   — А это что значит?
   — Ты идешь? — спросил Миск.
   — Да.
   — Тогда сам увидишь.
   Мы посмотрели друг на друга.
   — Не ходи, Тарл Кабот, — сказал Миск. — Ты умрешь.
   — Я должен идти.
   — Понимаю, — сказал Миск. — Это все равно что давать гур Матери.
   — Может быть, — ответил я. — Не знаю.
   — Мы пойдем с тобой, — заявил Мул-Ал-Ка.
   — Нет, вы должны идти к другим людям.
   — Даже к тем, кто переносит гур? — спросил Мул-Ба-Та, вздрагивая при мысли о маленьких круглых телах, странных руках, ногах и глазах.
   — Это мутанты, — объяснил Миск, — выращенные очень давно, чтобы обслуживать темные туннели; теперь их сохраняют для участия в ритуалах и по традиции.
   — Да, — ответил я Мулу-Ба-Та, — даже к тем, кто переносит гур.
   — Понимаю, — с улыбкой ответил Мул-Ба-Та.
   — Вы должны идти повсюду, где в рое есть люди.
   — Даже на плантации грибов и на пастбища? — спросил Мул-Ал-Ка.
   — Да, всюду, где есть люди.
   — Понимаю, — сказал Мул-Ал-Ка.
   — Я тоже, — подхватил Мул-Ба-Та.
   — Хорошо, — сказал я.
   Пожав мне руки, двое повернулись и побежали к выходу.
   Мы с Миском остались одни.
   — Это приведет к неприятностям, — сказал Миск.
   — Вероятно, — согласился я.
   — И ты несешь за это ответственность.
   — Отчасти. Но решать будут цари-жрецы и люди.
   Я посмотрел на Миска.
   — Глупо идти к Матери.
   — Глупо идти в туннели золотого жука, — ответил он.
   Я легко извлек меч из ножен. Он появился быстро, будто ларл оскалил клыки. В голубом свете факела я осмотрел лезвие и тонкий слой смазки, защищавший его. Попробовал уравновешенность и снова спрятал меч в ножны. Я был удовлетворен.
   Мне нравится меч, такой простой и в то же время эффективный в сравнении с многочисленными возможными вариантами оружия. Преимущество короткого меча в том, что он извлекается из ножен на мгновение раньше, чем длинный. Другое преимущество — им можно действовать быстрее, чем длинным. Но главное, мне кажется, в том, что он позволяет горянскому воину сближаться с противником. Короткая дистанция вполне компенсируется быстротой и легкостью этого оружия по сравнению с длинным мечом. Если соперник, вооруженный длинным мечом, не заканчивает бой первым ударом, он обречен.
   — Где туннели золотого жука? — спросил я.
   — Спрашивай, — ответил Миск. — Они известны всем в рое.