Страница:
— Что он делает? — долетел до меня голос паравачи.
— Он сошел с ума, — услышал я ответ Сафрара.
С каждым дюймом движение мое к центру бассейна становилось все более легким. Затем внезапно липкая субстанция освободила мои ноги, и я смог сделать два-три шага совершенно свободно. Однако теперь жидкость доходила мне уже до подмышек.
Один из люминесцирующих пузырьков воздуха медленно, словно в нерешительности, подплыл ко мне совсем близко. С ужасом наблюдал я, как он по мере приближения к поверхности воды постепенно меняет свой цвет. Когда он замер в дюйме от поверхности, цвет его из мутно-белого превратился в темно-серый.
Это было настоящим проявлением светочувствительности. Я с размаху ткнул его кайвой, серый шарик воздуха моментально отшатнулся, увлекаемый завертевшим его потоком, и весь бассейн внезапно озарился вспышкой света и окутался клубами выпущенного пара.
Через минуту бассейн снова казался успокоившимся, но каким-то внутренним чувством я уже знал, что ему, как и каждому живому существу, присущи реакции на внешние раздражители. Теперь люминесцирующие белые пузырьки воздуха, продолжающие кружить вокруг меня, уже не осмеливались приблизиться на расстояние, с которого я мог бы поразить их ножом.
Я снова направился к центру бассейна, двигаясь совершенно свободно, иногда даже позволяя себе плыть. Однако, как только я пересек центр бассейна и стал приближаться к его дальнему концу, жидкость снова начала густеть и увеличивать свою вязкость. К тому времени когда уровень воды стал доходить мне до пояса, жидкость уплотнилась настолько, что я снова потерял способность двигаться. Я пробовал идти в разных направлениях, удаляясь от центра бассейна, но результат был таким же. На всем протяжении моих путешествий меня на безопасном расстоянии сопровождали люминесцирующие белые пузырьки воздуха. Отчаявшись найти возможный выход из этой западни, я снова поплыл к центру бассейна. Здесь в мутных, едва различимых недрах желтой жидкости на глубине нескольких футов от поверхности я различил несколько слоев различной плотности, состоящих из нитеобразных волокон и гроздьями обволакивающих их крупных пузырьков воздуха, обтянутых прозрачной мембраной.
С кайвой в руке я нырнул в самой глубокой части Желтого Бассейна, туда, где, по моим расчетам, должен был находиться основной орган, своеобразное сердце существа, внутри которого я плавал.
Немедленно жидкость на моем пути стала уплотняться, густеть, преграждая мне доступ к желеобразной массе в глубине бассейна, но рывок за рывком, с большим трудом я добрался до её границ и стал погружаться в тускло светящийся сгусток сопротивляющегося моим движениям вещества. Я буквально продирался сквозь плотно обволакивающие мое тело нитеобразные волокна. Легкие у меня разрывались от недостатка воздуха, разодранные ладони кровоточили, но в тот момент, когда мне уже казалось, что я теряю сознание, я вдруг ощутил у себя под руками тугую скользкую оболочку, конвульсивно отпрянувшую при моем прикосновении. Крепко зажав кайву в руках, я принялся наносить ею удары по перекатывающемуся, дрожащему желеобразному сгустку. Он начал медленно двигаться в сторону, пытаясь ускользнуть от меня, но я не отставал и, всунув руку в разрез на его поверхности, продолжал наносить по нему удары и разрывать. Опутывающие мое тело нити и гроздья пузырьков всячески сковывали мои движения и пытались оторвать меня от сгустка, но я все наносил удар за ударом, расширяя разрыв в защитной оболочке, я, наконец, в последнем усилии проник в самую жизненно важную середину этого аморфного существа. Внезапно жидкость у меня над головой стала терять свою плотность, нитеобразные волокна растянулись, а обтянутый оболочкой сгусток, в котором я находился, наоборот, стал набирать упругость, выталкивая меня из своих недр. Я сопротивлялся, насколько мог, но воздуха катастрофически не хватало, глаза уже застилал кровавый туман, и в конце концов тугая масса вытолкнула меня. Я почувствовал, что жидкость подо мной начала густеть с огромной скоростью. Я поднялся вдохнуть воздуха и тут понял, что нырнуть уже не могу. Тело существа стало напоминать крышку стола, лежа на которой, я поднимался на поверхность. Теперь я мог даже встать на совершенно затвердевшей массе бассейна и увидел, что нитеподобные волокна, сплетаясь между собой на поверхности жидкости, превращают её в прочную твердую поверхность. Теперь даже моя кайва не в состоянии была бы её проткнуть.
— Убить его! — услышал я крик Сафрара, и выпущенная сразу вслед за этим стрела со свистом прорезала воздух и глухо ударилась о противоположную стену помещения.
Имея теперь возможность стоять на прочной оболочке, которой покрыло себя таинственное существо, я легко допрыгнул до ближайшей лианы и быстро стал взбираться по ней к синеющему над головой потолку. За спиной я услышал свист ещё одной стрелы и вслед за этим звон разбивающегося у меня над головой стекла, образующего купол нависающего над комнатой потолка. Один из арбалетчиков спрыгнул на твердую поверхность бассейна и теперь находился прямо подо мной. Я знал, что спрятаться от его стрелы мне будет негде. Мозг мой лихорадочно заработал. Внезапно я услышал душераздирающий крик целившегося в меня арбалетчика и, оглянувшись, увидел, что ещё секунду назад твердая поверхность бассейна снова быстро превращается в жидкость, обволакивающую и погружающую в себя тело конвульсивно барахтающегося в ней человека. Лицо его исказила гримаса непередаваемого ужаса, и стрела из его арбалета ушла в потолок, вновь отозвавшийся бьющимся стеклом. Провожаемый воплями несчастного арбалетчика, я добрался до стеклянного купола потолка, ударом кулака расширил края проделанной стрелой дыры и, ухватившись руками за металлический каркас, пополз по нему по направлению к стене.
Далеко снизу доносились крики Сафрара, требующего позвать дополнительных охранников.
Я быстро полз по металлическому каркасу, пока, судя по расстоянию и изгибу стеклянного купола, не добрался до места, прямо под которым мы с Гарольдом ещё несколько минут назад стояли у края бассейна. Здесь, с кайвой в руках, оглашая воздух боевым кличем Ко-Ро-Ба, я спрыгнул через сплетение лиан в самую гущу моих оторопевших от неожиданности врагов. Арбалетчики, не целясь, машинально выпустили по мне стрелы. Ожидая этого, я немедленно пригнулся и стрелы вонзились в спины бросившихся ко мне охранников. Еще двоих я успел ранить кайвой прежде, чем они успели понять, что происходит. Третий бросился на меня сзади, и мы покатились по мраморной поверхности огибающей бассейн дорожки. Отбиваясь от наседающего на меня противника, краем глаза я заметил, как Гарольд все ещё со связанными за спиной руками одним рывком сбросил с себя державших его охранников и столкнул их в бассейн.
Сафрар дико закричал и опрометью бросился наутек.
Двое оставшихся охранников одновременно выхватили мечи. Позади них я увидел укрытого капюшоном паравачи, размахнувшегося для броска кайвы. Уворачиваясь от летящего ножа, я бросился к ближайшему охраннику и, опережая его меч, метнул кайву ему в грудь. Не успел он упасть на пол, как я уже выхватил меч из его слабеющих рук.
— Ложись! — закричал Гарольд, и я бросился на пол, скорее почувствовав, нежели заметив мелькнувшую у меня над головой брошенную паравачи кайву.
Нападение второго охранника я отразил, переворачиваясь на спину и выставляя ему навстречу свой меч. Четыре раза он наносил удар и четыре раза я парировал его, прежде чем мне удалось подняться на ноги. Его действия в обороне оказались ещё менее удачными: уклоняясь от моего выпада, он не рассчитал своих действий и, отпрыгнув к самому краю бассейна, не удержался на ногах, упав прямо в сверкающую, поджидающую очередную жертву жидкость.
Мы остались с паравачи один на один, но он с проклятиями выскочил из комнаты.
Я выдернул из груди мертвого охранника свою кайву и вытер её о край его туники.
Затем я подошел к Гарольду и перерезал стягивающие его веревки.
— Ну что ж, для коробанца ты действовал не так уж плохо, — вывел он свое заключение.
Тут до нас донесся топот десятков ног и лязгание оружия, перекрываемые истеричными воплями Сафрара:
— Быстрее! — бросил я Гарольду.
Мы подбежали к свисающим лианам, взобрались по ним на металлический каркас крыши, выбрались через проломы в стеклянном куполе на чердак и, тяжело дыша, оглянулись в поисках выхода. Нечто подобное здесь непременно должно было находиться, поскольку укрепленные на металлическом каркасе осветители нуждались в регулярном обслуживании.
Довольно быстро мы отыскали крошечную дверцу, с натяжкой достаточную для того, чтобы обслуга могла протиснуться сквозь нее. Дверца была закрыта снаружи деревянным засовом, выдержавшим под ударами наших ног не дольше двух минут. Выбравшись через дверцу, мы очутились на узком, лишенном ограждения балконе.
У меня была кайва и взятый у охранника меч, у Гарольда — только кайва.
Быстро взобравшись по внешней стороне купола наверх, он осмотрелся.
— Ага! — радостно воскликнул он. — Вот они!
— Что? — поддавшись его радости, поинтересовался я. — Тарны? Каийлы?
— Да нет! Сады Наслаждения Сафрара! — сообщил он и тут же начал спускаться по другой стороне купола.
— Возвращайся! — раздраженно потребовал я, но он уже исчез.
Чертыхаясь про себя, я быстро обогнул купол по узкому балкону, не желая демонстрировать возможным лучникам свой силуэт на фоне безоблачного неба, который был бы для них весьма заманчивой целью.
Примерно в ста пятидесяти ярдах, за чередой нескольких небольших крыш и куполов, входящих в комплекс дома Сафрара, возвышались высокие стены, огораживающие, без сомнения, Сады Наслаждений торговца: даже отсюда мне были хорошо видны кроны высаженных там деревьев.
Не менее ясно в свете трех взошедших горианских лун я различал и фигуру Гарольда, бодро перепрыгивающего с одной крыши на другую.
Не переставая чертыхаться про себя, я последовал за ним.
Если бы в эти минуты я мог бы до него добраться, я бы, наверное, свернул шею этому безмозглому тачаку. Вот он уже вскарабкался на возвышающуюся перед ним стену, подтянулся на руках, взобрался на узкий парапет, в несколько прыжков одолел расстояние до ближайшего дерева, ухватился за ветку и через мгновение исчез из виду.
Я быстро последовал за ним.
Глава 19. ГАРОЛЬД НАХОДИТ ДЕВУШКУ
— Он сошел с ума, — услышал я ответ Сафрара.
С каждым дюймом движение мое к центру бассейна становилось все более легким. Затем внезапно липкая субстанция освободила мои ноги, и я смог сделать два-три шага совершенно свободно. Однако теперь жидкость доходила мне уже до подмышек.
Один из люминесцирующих пузырьков воздуха медленно, словно в нерешительности, подплыл ко мне совсем близко. С ужасом наблюдал я, как он по мере приближения к поверхности воды постепенно меняет свой цвет. Когда он замер в дюйме от поверхности, цвет его из мутно-белого превратился в темно-серый.
Это было настоящим проявлением светочувствительности. Я с размаху ткнул его кайвой, серый шарик воздуха моментально отшатнулся, увлекаемый завертевшим его потоком, и весь бассейн внезапно озарился вспышкой света и окутался клубами выпущенного пара.
Через минуту бассейн снова казался успокоившимся, но каким-то внутренним чувством я уже знал, что ему, как и каждому живому существу, присущи реакции на внешние раздражители. Теперь люминесцирующие белые пузырьки воздуха, продолжающие кружить вокруг меня, уже не осмеливались приблизиться на расстояние, с которого я мог бы поразить их ножом.
Я снова направился к центру бассейна, двигаясь совершенно свободно, иногда даже позволяя себе плыть. Однако, как только я пересек центр бассейна и стал приближаться к его дальнему концу, жидкость снова начала густеть и увеличивать свою вязкость. К тому времени когда уровень воды стал доходить мне до пояса, жидкость уплотнилась настолько, что я снова потерял способность двигаться. Я пробовал идти в разных направлениях, удаляясь от центра бассейна, но результат был таким же. На всем протяжении моих путешествий меня на безопасном расстоянии сопровождали люминесцирующие белые пузырьки воздуха. Отчаявшись найти возможный выход из этой западни, я снова поплыл к центру бассейна. Здесь в мутных, едва различимых недрах желтой жидкости на глубине нескольких футов от поверхности я различил несколько слоев различной плотности, состоящих из нитеобразных волокон и гроздьями обволакивающих их крупных пузырьков воздуха, обтянутых прозрачной мембраной.
С кайвой в руке я нырнул в самой глубокой части Желтого Бассейна, туда, где, по моим расчетам, должен был находиться основной орган, своеобразное сердце существа, внутри которого я плавал.
Немедленно жидкость на моем пути стала уплотняться, густеть, преграждая мне доступ к желеобразной массе в глубине бассейна, но рывок за рывком, с большим трудом я добрался до её границ и стал погружаться в тускло светящийся сгусток сопротивляющегося моим движениям вещества. Я буквально продирался сквозь плотно обволакивающие мое тело нитеобразные волокна. Легкие у меня разрывались от недостатка воздуха, разодранные ладони кровоточили, но в тот момент, когда мне уже казалось, что я теряю сознание, я вдруг ощутил у себя под руками тугую скользкую оболочку, конвульсивно отпрянувшую при моем прикосновении. Крепко зажав кайву в руках, я принялся наносить ею удары по перекатывающемуся, дрожащему желеобразному сгустку. Он начал медленно двигаться в сторону, пытаясь ускользнуть от меня, но я не отставал и, всунув руку в разрез на его поверхности, продолжал наносить по нему удары и разрывать. Опутывающие мое тело нити и гроздья пузырьков всячески сковывали мои движения и пытались оторвать меня от сгустка, но я все наносил удар за ударом, расширяя разрыв в защитной оболочке, я, наконец, в последнем усилии проник в самую жизненно важную середину этого аморфного существа. Внезапно жидкость у меня над головой стала терять свою плотность, нитеобразные волокна растянулись, а обтянутый оболочкой сгусток, в котором я находился, наоборот, стал набирать упругость, выталкивая меня из своих недр. Я сопротивлялся, насколько мог, но воздуха катастрофически не хватало, глаза уже застилал кровавый туман, и в конце концов тугая масса вытолкнула меня. Я почувствовал, что жидкость подо мной начала густеть с огромной скоростью. Я поднялся вдохнуть воздуха и тут понял, что нырнуть уже не могу. Тело существа стало напоминать крышку стола, лежа на которой, я поднимался на поверхность. Теперь я мог даже встать на совершенно затвердевшей массе бассейна и увидел, что нитеподобные волокна, сплетаясь между собой на поверхности жидкости, превращают её в прочную твердую поверхность. Теперь даже моя кайва не в состоянии была бы её проткнуть.
— Убить его! — услышал я крик Сафрара, и выпущенная сразу вслед за этим стрела со свистом прорезала воздух и глухо ударилась о противоположную стену помещения.
Имея теперь возможность стоять на прочной оболочке, которой покрыло себя таинственное существо, я легко допрыгнул до ближайшей лианы и быстро стал взбираться по ней к синеющему над головой потолку. За спиной я услышал свист ещё одной стрелы и вслед за этим звон разбивающегося у меня над головой стекла, образующего купол нависающего над комнатой потолка. Один из арбалетчиков спрыгнул на твердую поверхность бассейна и теперь находился прямо подо мной. Я знал, что спрятаться от его стрелы мне будет негде. Мозг мой лихорадочно заработал. Внезапно я услышал душераздирающий крик целившегося в меня арбалетчика и, оглянувшись, увидел, что ещё секунду назад твердая поверхность бассейна снова быстро превращается в жидкость, обволакивающую и погружающую в себя тело конвульсивно барахтающегося в ней человека. Лицо его исказила гримаса непередаваемого ужаса, и стрела из его арбалета ушла в потолок, вновь отозвавшийся бьющимся стеклом. Провожаемый воплями несчастного арбалетчика, я добрался до стеклянного купола потолка, ударом кулака расширил края проделанной стрелой дыры и, ухватившись руками за металлический каркас, пополз по нему по направлению к стене.
Далеко снизу доносились крики Сафрара, требующего позвать дополнительных охранников.
Я быстро полз по металлическому каркасу, пока, судя по расстоянию и изгибу стеклянного купола, не добрался до места, прямо под которым мы с Гарольдом ещё несколько минут назад стояли у края бассейна. Здесь, с кайвой в руках, оглашая воздух боевым кличем Ко-Ро-Ба, я спрыгнул через сплетение лиан в самую гущу моих оторопевших от неожиданности врагов. Арбалетчики, не целясь, машинально выпустили по мне стрелы. Ожидая этого, я немедленно пригнулся и стрелы вонзились в спины бросившихся ко мне охранников. Еще двоих я успел ранить кайвой прежде, чем они успели понять, что происходит. Третий бросился на меня сзади, и мы покатились по мраморной поверхности огибающей бассейн дорожки. Отбиваясь от наседающего на меня противника, краем глаза я заметил, как Гарольд все ещё со связанными за спиной руками одним рывком сбросил с себя державших его охранников и столкнул их в бассейн.
Сафрар дико закричал и опрометью бросился наутек.
Двое оставшихся охранников одновременно выхватили мечи. Позади них я увидел укрытого капюшоном паравачи, размахнувшегося для броска кайвы. Уворачиваясь от летящего ножа, я бросился к ближайшему охраннику и, опережая его меч, метнул кайву ему в грудь. Не успел он упасть на пол, как я уже выхватил меч из его слабеющих рук.
— Ложись! — закричал Гарольд, и я бросился на пол, скорее почувствовав, нежели заметив мелькнувшую у меня над головой брошенную паравачи кайву.
Нападение второго охранника я отразил, переворачиваясь на спину и выставляя ему навстречу свой меч. Четыре раза он наносил удар и четыре раза я парировал его, прежде чем мне удалось подняться на ноги. Его действия в обороне оказались ещё менее удачными: уклоняясь от моего выпада, он не рассчитал своих действий и, отпрыгнув к самому краю бассейна, не удержался на ногах, упав прямо в сверкающую, поджидающую очередную жертву жидкость.
Мы остались с паравачи один на один, но он с проклятиями выскочил из комнаты.
Я выдернул из груди мертвого охранника свою кайву и вытер её о край его туники.
Затем я подошел к Гарольду и перерезал стягивающие его веревки.
— Ну что ж, для коробанца ты действовал не так уж плохо, — вывел он свое заключение.
Тут до нас донесся топот десятков ног и лязгание оружия, перекрываемые истеричными воплями Сафрара:
— Быстрее! — бросил я Гарольду.
Мы подбежали к свисающим лианам, взобрались по ним на металлический каркас крыши, выбрались через проломы в стеклянном куполе на чердак и, тяжело дыша, оглянулись в поисках выхода. Нечто подобное здесь непременно должно было находиться, поскольку укрепленные на металлическом каркасе осветители нуждались в регулярном обслуживании.
Довольно быстро мы отыскали крошечную дверцу, с натяжкой достаточную для того, чтобы обслуга могла протиснуться сквозь нее. Дверца была закрыта снаружи деревянным засовом, выдержавшим под ударами наших ног не дольше двух минут. Выбравшись через дверцу, мы очутились на узком, лишенном ограждения балконе.
У меня была кайва и взятый у охранника меч, у Гарольда — только кайва.
Быстро взобравшись по внешней стороне купола наверх, он осмотрелся.
— Ага! — радостно воскликнул он. — Вот они!
— Что? — поддавшись его радости, поинтересовался я. — Тарны? Каийлы?
— Да нет! Сады Наслаждения Сафрара! — сообщил он и тут же начал спускаться по другой стороне купола.
— Возвращайся! — раздраженно потребовал я, но он уже исчез.
Чертыхаясь про себя, я быстро обогнул купол по узкому балкону, не желая демонстрировать возможным лучникам свой силуэт на фоне безоблачного неба, который был бы для них весьма заманчивой целью.
Примерно в ста пятидесяти ярдах, за чередой нескольких небольших крыш и куполов, входящих в комплекс дома Сафрара, возвышались высокие стены, огораживающие, без сомнения, Сады Наслаждений торговца: даже отсюда мне были хорошо видны кроны высаженных там деревьев.
Не менее ясно в свете трех взошедших горианских лун я различал и фигуру Гарольда, бодро перепрыгивающего с одной крыши на другую.
Не переставая чертыхаться про себя, я последовал за ним.
Если бы в эти минуты я мог бы до него добраться, я бы, наверное, свернул шею этому безмозглому тачаку. Вот он уже вскарабкался на возвышающуюся перед ним стену, подтянулся на руках, взобрался на узкий парапет, в несколько прыжков одолел расстояние до ближайшего дерева, ухватился за ветку и через мгновение исчез из виду.
Я быстро последовал за ним.
Глава 19. ГАРОЛЬД НАХОДИТ ДЕВУШКУ
Отыскать Гарольда мне не составило большого труда. Точнее говоря, спускаясь по стволу цветущего дерева, я едва не свалился прямо ему на голову. Он сидел, прислонившись спиной к дереву, и как ни в чем не бывало отдыхал.
— У меня есть план, — сообщил он.
— Звучит заманчиво, — сказал я. — План, чтобы мы смогли убежать?
— Над этой частью моего плана я ещё не подумал, — признался он.
Я прислонился спиной к дереву и постарался отдышаться.
— А как тебе идея насчет того, чтобы прямо сейчас попробовать выбраться на улицу? — поинтересовался я.
— Нет, — покачал головой Гарольд, — улицы вот-вот начнут обыскивать охранники всего города. — Он помолчал, восстанавливая дыхание. — А вот искать нас в Садах Наслаждений им никогда не придет в голову. Только ненормальные решат здесь спрятаться.
С этим я не мог не согласиться.
— И ты, конечно, в курсе того, что в Садах Наслаждений такого богатого торговца, как Сафрар, может находиться целая армия рабынь, далеко не каждая из которых сумеет долго хранить молчание или окажется настолько несообразительна, что не заметит ничего необычного в том, что двое незнакомцев разгуливают между папоротников и цветочков?
— Ты прав, — согласился Гарольд, — но я не думаю, что нам придется сидеть здесь до утра. — Он сорвал какой-то стебелек и сунул его в рот. — Я полагаю, часа будет вполне достаточно.
— Достаточно для чего? — не понял я.
— Для того, чтобы вызвать тарнсменов для помощи в поисках, — ответил он. — Их действия, конечно, будут координироваться из дома Сафрара, а двух тарнов с их наездниками нам с тобой будет вполне достаточно.
Внезапно этот момент в плане Гарольда показался мне вполне выполнимым. Вне всякого сомнения, в течение ночи тарнсмены будут время от времени прилетать в дом Сафрара.
— Да, в сообразительности тебе не откажешь, — вынужден был признать я.
— Еще бы, — как должное принял мое замечание Гарольд. — Ведь я же — тачак!
— Но мне казалось, — не удержался я, — будто ты сказал, что в твоем плане ещё не продуман способ нашего побега.
— Когда мы об этом говорили, этот момент ещё не был продуман, — согласился Гарольд, — но пока мы здесь сидим, я уже все обмозговал.
— Ну, тогда я за нас спокоен, — съязвил я.
— Мне непременно что-нибудь всегда придет в голову, — пропустил Гарольд иронию мимо ушей. — Ведь я — тачак.
— А что ты предлагаешь делать сейчас? — поинтересовался я.
— Пока — отдыхать, — ответил Гарольд.
— Очень хорошо, — искренне одобрил я.
Мы так и остались сидеть, опершись спиной о ствол цветущего дерева — одного из тех, что украшали Сады Наслаждений Сафрара, торговца из Тарии.
Свисающие с ветвей дерева переплетающиеся гирлянды цветов радовали глаз. Помимо деревьев, покрытых цветами, я различил вокруг несколько деревьев ка-ла-на, чаще называемых винным деревом, пару гладкоствольных тур-деревьев, увитых плотным сплетением тур-па — лианоподобного паразита с довольно приятными на вид мелкими резными бледно-лиловыми листочками. Интересно отметить, что листья тур-па съедобны и нередко употребляются в приготовлении всевозможных горианских блюд, и в частности в сулладже — наиболее распространенном на Горе супе. Кстати сказать, и сама Тария получила свое название именно в связи с этим широко распространенным здесь деревом. А вон у стены и тем — дерево с его характерными разлапистыми ветвями и темной, почти черной древесиной. Помимо деревьев здесь было множество кустарников и всевозможных экзотических растений, почти каждое из которых густо усеивали причудливые, фантастические цветы.
Между деревьями тянулись ухоженные дорожки. В ночной тишине ясно слышалось журчание миниатюрных искусственных водопадов и фонтанов. С того места, где мы сидели, я различил очертания двух небольших бассейнов, украшенных искусными каменными гротами, вокруг которых плавали похожие на кувшинки матово-белые цветы. Один из бассейнов был достаточно велик, чтобы в нем можно было купаться, во втором, поменьше, очевидно, разводились рыбки, завезенные из отдаленных озер и теплых морей Гора.
Вскоре сад осветился из прилегающих высоких домов. С внешней стороны стены донесся топот бегущих ног и лязг оружия; слышались какие-то возбужденные голоса и обрывки команд. Через некоторое время шум затих.
— Я уже отдохнул, — сообщил Гарольд.
— Очень хорошо.
— Так что теперь мне нужно найти себе девчонку, — продолжал он, оглядываясь вокруг.
— Вот как! Девчонку?! — не сдержавшись от негодования, я едва не закричал в голос.
— Тс-с-с… Тише, — жестом остановил меня Гарольд.
— У нас что — и без того мало проблем? — настаивал я.
— А зачем я, по-твоему, отправился в Тарию? — удивился Гарольд.
— Найти себе девушку, — признал я.
— Ну вот. И я не собираюсь возвращаться без нее.
Я стиснул зубы.
— Ладно, — скрепя сердце согласился я. — Думаю, их здесь предостаточно.
— Не сомневаюсь, — ответил Гарольд, поднимаясь с таким видом, будто он снова с отвращением принимается за работу.
Я тоже встал на ноги.
У Гарольда не было с собой ни веревки, чтобы связать руки своей избраннице, ни капюшона, чтобы надеть ей на голову, ни тарна, чтобы её увезти, однако отсутствие этого снаряжения, казалось, нисколько его не смущало.
— На это понадобится пара минут, не больше, — бросил в качестве оправдания Гарольд.
— Ладно, — примирительно проворчал я — Пошли, не будем терять времени.
Я двинулся за Гарольдом по мощеной тропинке, шедшей между раскинувших свои ветви кустов, мимо искусно декорированного бассейна, который отражал три серебристые горианские луны, дробящиеся и мерно колыхающиеся на его черной бархатной поверхности.
Воздух был наполнен чарующим ароматом экзотических растений. Чувствовалось, что даже камни искусственных гротов были облиты ароматическими маслами.
Гарольд оставил дорожку и свернул в сторону, стараясь идти осторожно, чтобы не наступить в темноте на крохотные кустики таленд — грациозных желтых цветов, ассоциирующихся в представлении каждого горианца с любовью и красотой. Он держал путь к небольшим строениям, примыкающим к огораживающей сады стене. Здесь он взлетел по низким, широким мраморным ступеням, миновал портик с колоннами и через центральный вход вошел в ближайшее здание.
Мы оказались в широком, залитом светом зале, устланном многочисленными коврами и подушками и перегороженном стоящими тут и там искусно разрисованными ширмами.
Здесь находилось несколько девушек, одетых в шелка наслаждений и безмятежно спящих в самых непринужденных позах. Гарольд осмотрел их всех и, кажется, остался недовольным. Мне же на первый взгляд подумалось, что любая из них могла бы быть настоящим подарком — имея, конечно, в виду, что нам каким-то образом удастся благополучно доставить её к фургонам тачаков. Одна из несчастных девушек спала обнаженной на мозаичном полу возле небольшого фонтана. Шею её стягивал толстый металлический ошейник с тяжелой длинной цепью, второй конец которой был прикреплен ко ввинченному в пол кольцу. Очевидно, она подверглась наказанию. Я забеспокоился, что Гарольд положит глаз именно на эту девушку, но, к моему облегчению, он лишь взглянул на неё и прошел мимо.
Вскоре Гарольд оставил центральный зал и двинулся вдоль длинного, устеленного коврами, залитого светом развешанных по стенам ламп коридора. Он заглядывал в каждую комнату, двери которой выходили в этот коридор, и после минутной проверки её обитательниц снова продолжал свой путь. Оставив позади ещё несколько коридоров и не менее дюжины комнат, он наконец вернулся в центральный зал и двинулся в противоположную сторону, так же внимательно осматривая встречающиеся нам помещения.
Так мы осмотрели все четыре коридора, выходящих из центрального зала. Я давно сбился со счета комнат, в которые нам пришлось заглянуть, а девушек мы, наверное, осмотрели десятков семь или восемь, однако среди всех этих красавиц Гарольд так и не обнаружил ту, которую искал. На протяжении наших поисков то одна девушка, то другая внезапно ворочалась во сне или сбрасывала с себя покрывало, и мое сердце едва не останавливалось, однако ни одна из них не проснулась, и мы могли переходить к следующей комнате.
Наконец мы добрались до самой просторной комнаты, хотя и уступающей своим размером центральному залу; здесь спали семнадцать девушек, все в шелках наслаждения. Комната освещалась единственной, горящей на тарларионовом масле лампой, свисающей с потолка. Пол комнаты устилал широкий красный ковер, покрытый бесформенными узорами преимущественно желтых и оранжевых тонов.
Фонтан в комнате отсутствовал, вдоль стен тянулось несколько узких столиков, уставленных фруктами и напитками.
Гарольд окинул взглядом девушек и затем подошел к ближайшему столику и налил себе напитка — судя по запаху, вина ка-ла-на. После этого он выбрал себе сочный, спелый фрукт ларму и откусил от него громадный кусок, вгрызаясь зубами в мякоть с таким хрустом, что мне показалось, что он разбудит сейчас весь дом. Две девушки шумно вздохнули, перевернулись на бок, но ни одна из них, к счастью, не проснулась.
Продолжая энергично расправляться с плодом лармы, Гарольд подошел к стоящему у стола большому деревянному сундуку. Откинув крышку, он повертел в руках и отбросил четыре-пять шелковых покрывал, пока не выбрал то, которое пришлось ему по вкусу.
После этого он подошел к одной из девушек, разметавшихся во сне на толстом красном ковре.
— Ну, вот эта, кажется, ничего, — сказал он, роняя огрызок и сплевывая на ковер мелкие косточки.
На девушке были надеты шелка наслаждений, а под её разметавшимися густыми черными волосами я заметил тускло мерцающий серебряный тарианский ошейник. Она спала, положив голову на руку и подтянув колени к груди. Она была довольно смуглой, весьма похожей по цвету кожи на девушек из Порт-Кара. Я подошел ближе. Она была красива, и алый шелк наслаждений — единственное позволенное ей одеяние — нисколько не скрывал её привлекательности. Тут она беспокойно заворочалась во сне, и я, к своему немалому удивлению, заметил у неё в носу тоненькое золотое колечко тачакской девушки.
— Вот эта, — решительно сказал Гарольд.
Это была, конечно, Херена, та самая, из первого фургона.
Гарольд отфутболил огрызок лармы в угол комнаты и свернул в жгут шелковое покрывало.
После этого легонько ткнул девушку ногой — не для того, чтобы причинить ей боль, а лишь чтобы заставить её проснуться.
— Вставай, рабыня, — бросил он.
Полусонная Херена попыталась подняться на ноги, и Гарольд, отступив на шаг от нее, загнул её руки за спину и одним движением связал их жгутом.
— Что происходит? — удивленно спросила она.
— Тебя похищают, — поставил её в известность Гарольд.
Сон моментально оставил девушку, она резко обернулась и, пытаясь вырваться, вгляделась ему в лицо. Когда она его увидела, глаза её широко распахнулись, а рот раскрылся так широко, будто она хотела проглотить ларму целиком.
— Да, — сказал Гарольд. — Это я — Гарольд.
— Нет! — воскликнула она. — Только не ты!
— Нет, — сказал он, — именно я.
Он снова развернул её спиной к себе, тщательно проверил узел у неё на руках, сделал ещё один, попробовал его на прочность и только после этого» позволил ей повернуться к нему лицом.
— Как ты здесь оказался? — изумленно спросила она.
— Мимо проходил, — ответил Гарольд.
Она попыталась освободить связанные руки, но через мгновение поняла, что ей это не удастся — узел был сделан воином. Тогда она повела себя так, словно не замечала, что руки у неё связаны, что она — пленница, пленница тачака Гарольда. Она расправила плечи и дерзко взглянула ему в глаза.
— Что ты здесь делаешь? — с вызовом спросила она.
— Ворую для себя рабыню, — ответил он.
— Кого?
— Хватит! Пошли! — приказал Гарольд.
— Только не я! — воскликнула она.
— Именно ты.
— Но я — Херена, из первого фургона!
Я испугался, что крик девушки может разбудить остальных, но они, кажется, продолжали спокойно спать.
— Ты всего лишь маленькая тачакская рабыня, — возразил Гарольд, — которая случайно пришлась мне по вкусу.
— Нет! — воскликнула она.
Тут Гарольд сунул ей руки между губами, удерживая её рот открытым.
— Смотри, — обратился он ко мне.
Я посмотрел. Между передними верхними зубами девушки виднелась небольшая щель.
Херена пыталась что-то сказать. Может, это и к лучшему, что ей этого не удалось.
— Легко заметить, — сказал Гарольд, — почему ей не удалось выиграть первый приз.
Не в силах произнести ни слова, Херена яростно пыталась освободиться, но руки молодого тачака легко удерживали её рот раскрытым.
— Даже среди каийл легко отыскать животное с зубами лучше, чем у нее, — подвел Гарольд итог своим наблюдениям.
У Херены вырвался сдавленный вопль. Я надеялся, что девушка не ударится в истерику. Окончив исследования, Гарольд быстро убрал руки, так что ему посчастливилось избежать участи испробовать силу зубов своей пленницы.
— Слин! — прошипела она.
— С другой стороны, — продолжал размышлять вслух Гарольд, — все остальные её внешние данные говорят о том, что она не настолько уж непривлекательная девчонка.
— Слин! Слин! — задыхалась девушка от негодования.
— Мне будет приятно тобой обладать, — поведал он девушке, похлопав её по щеке.
— Слин! — У Херены не было слов от возмущения.
— А как она тебе? — поинтересовался он. — Правда, неплоха?
Я окинул девушку демонстративно оценивающим взглядом.
— Да, вполне, — вынес я свое суждение.
— Хватит брыкаться, маленькая рабыня, — приказал Гарольд. — Скоро у тебя будет возможность прислуживать мне, и я постараюсь, чтобы ты делала это со всем старанием.
Как пойманное дикое животное. Херена снова яростно попыталась освободиться.
Гарольд терпеливо стоял рядом, не делая никакой попытки помешать ей.
Наконец, дрожа от ярости, она приблизилась к нему и, повернувшись спиной, протянула ему руки.
— Твои шутки зашли слишком далеко. Освободи меня, — потребовала она.
— Нет, — ответил Гарольд.
— Освободи меня, — скомандовала девушка.
— Нет, — покачал Гарольд головой.
Она снова резко обернулась к нему, в глазах её стояли слезы.
— Нет, — в очередной раз ответил Гарольд.
Она расправила плечи.
— Я никогда не пойду с тобой, — процедила она сквозь зубы. — Никогда! Никогда! Никогда!
— Интересно, — заметил Гарольд, — как ты предполагаешь этого избежать?
— У меня есть план, — сообщил он.
— Звучит заманчиво, — сказал я. — План, чтобы мы смогли убежать?
— Над этой частью моего плана я ещё не подумал, — признался он.
Я прислонился спиной к дереву и постарался отдышаться.
— А как тебе идея насчет того, чтобы прямо сейчас попробовать выбраться на улицу? — поинтересовался я.
— Нет, — покачал головой Гарольд, — улицы вот-вот начнут обыскивать охранники всего города. — Он помолчал, восстанавливая дыхание. — А вот искать нас в Садах Наслаждений им никогда не придет в голову. Только ненормальные решат здесь спрятаться.
С этим я не мог не согласиться.
— И ты, конечно, в курсе того, что в Садах Наслаждений такого богатого торговца, как Сафрар, может находиться целая армия рабынь, далеко не каждая из которых сумеет долго хранить молчание или окажется настолько несообразительна, что не заметит ничего необычного в том, что двое незнакомцев разгуливают между папоротников и цветочков?
— Ты прав, — согласился Гарольд, — но я не думаю, что нам придется сидеть здесь до утра. — Он сорвал какой-то стебелек и сунул его в рот. — Я полагаю, часа будет вполне достаточно.
— Достаточно для чего? — не понял я.
— Для того, чтобы вызвать тарнсменов для помощи в поисках, — ответил он. — Их действия, конечно, будут координироваться из дома Сафрара, а двух тарнов с их наездниками нам с тобой будет вполне достаточно.
Внезапно этот момент в плане Гарольда показался мне вполне выполнимым. Вне всякого сомнения, в течение ночи тарнсмены будут время от времени прилетать в дом Сафрара.
— Да, в сообразительности тебе не откажешь, — вынужден был признать я.
— Еще бы, — как должное принял мое замечание Гарольд. — Ведь я же — тачак!
— Но мне казалось, — не удержался я, — будто ты сказал, что в твоем плане ещё не продуман способ нашего побега.
— Когда мы об этом говорили, этот момент ещё не был продуман, — согласился Гарольд, — но пока мы здесь сидим, я уже все обмозговал.
— Ну, тогда я за нас спокоен, — съязвил я.
— Мне непременно что-нибудь всегда придет в голову, — пропустил Гарольд иронию мимо ушей. — Ведь я — тачак.
— А что ты предлагаешь делать сейчас? — поинтересовался я.
— Пока — отдыхать, — ответил Гарольд.
— Очень хорошо, — искренне одобрил я.
Мы так и остались сидеть, опершись спиной о ствол цветущего дерева — одного из тех, что украшали Сады Наслаждений Сафрара, торговца из Тарии.
Свисающие с ветвей дерева переплетающиеся гирлянды цветов радовали глаз. Помимо деревьев, покрытых цветами, я различил вокруг несколько деревьев ка-ла-на, чаще называемых винным деревом, пару гладкоствольных тур-деревьев, увитых плотным сплетением тур-па — лианоподобного паразита с довольно приятными на вид мелкими резными бледно-лиловыми листочками. Интересно отметить, что листья тур-па съедобны и нередко употребляются в приготовлении всевозможных горианских блюд, и в частности в сулладже — наиболее распространенном на Горе супе. Кстати сказать, и сама Тария получила свое название именно в связи с этим широко распространенным здесь деревом. А вон у стены и тем — дерево с его характерными разлапистыми ветвями и темной, почти черной древесиной. Помимо деревьев здесь было множество кустарников и всевозможных экзотических растений, почти каждое из которых густо усеивали причудливые, фантастические цветы.
Между деревьями тянулись ухоженные дорожки. В ночной тишине ясно слышалось журчание миниатюрных искусственных водопадов и фонтанов. С того места, где мы сидели, я различил очертания двух небольших бассейнов, украшенных искусными каменными гротами, вокруг которых плавали похожие на кувшинки матово-белые цветы. Один из бассейнов был достаточно велик, чтобы в нем можно было купаться, во втором, поменьше, очевидно, разводились рыбки, завезенные из отдаленных озер и теплых морей Гора.
Вскоре сад осветился из прилегающих высоких домов. С внешней стороны стены донесся топот бегущих ног и лязг оружия; слышались какие-то возбужденные голоса и обрывки команд. Через некоторое время шум затих.
— Я уже отдохнул, — сообщил Гарольд.
— Очень хорошо.
— Так что теперь мне нужно найти себе девчонку, — продолжал он, оглядываясь вокруг.
— Вот как! Девчонку?! — не сдержавшись от негодования, я едва не закричал в голос.
— Тс-с-с… Тише, — жестом остановил меня Гарольд.
— У нас что — и без того мало проблем? — настаивал я.
— А зачем я, по-твоему, отправился в Тарию? — удивился Гарольд.
— Найти себе девушку, — признал я.
— Ну вот. И я не собираюсь возвращаться без нее.
Я стиснул зубы.
— Ладно, — скрепя сердце согласился я. — Думаю, их здесь предостаточно.
— Не сомневаюсь, — ответил Гарольд, поднимаясь с таким видом, будто он снова с отвращением принимается за работу.
Я тоже встал на ноги.
У Гарольда не было с собой ни веревки, чтобы связать руки своей избраннице, ни капюшона, чтобы надеть ей на голову, ни тарна, чтобы её увезти, однако отсутствие этого снаряжения, казалось, нисколько его не смущало.
— На это понадобится пара минут, не больше, — бросил в качестве оправдания Гарольд.
— Ладно, — примирительно проворчал я — Пошли, не будем терять времени.
Я двинулся за Гарольдом по мощеной тропинке, шедшей между раскинувших свои ветви кустов, мимо искусно декорированного бассейна, который отражал три серебристые горианские луны, дробящиеся и мерно колыхающиеся на его черной бархатной поверхности.
Воздух был наполнен чарующим ароматом экзотических растений. Чувствовалось, что даже камни искусственных гротов были облиты ароматическими маслами.
Гарольд оставил дорожку и свернул в сторону, стараясь идти осторожно, чтобы не наступить в темноте на крохотные кустики таленд — грациозных желтых цветов, ассоциирующихся в представлении каждого горианца с любовью и красотой. Он держал путь к небольшим строениям, примыкающим к огораживающей сады стене. Здесь он взлетел по низким, широким мраморным ступеням, миновал портик с колоннами и через центральный вход вошел в ближайшее здание.
Мы оказались в широком, залитом светом зале, устланном многочисленными коврами и подушками и перегороженном стоящими тут и там искусно разрисованными ширмами.
Здесь находилось несколько девушек, одетых в шелка наслаждений и безмятежно спящих в самых непринужденных позах. Гарольд осмотрел их всех и, кажется, остался недовольным. Мне же на первый взгляд подумалось, что любая из них могла бы быть настоящим подарком — имея, конечно, в виду, что нам каким-то образом удастся благополучно доставить её к фургонам тачаков. Одна из несчастных девушек спала обнаженной на мозаичном полу возле небольшого фонтана. Шею её стягивал толстый металлический ошейник с тяжелой длинной цепью, второй конец которой был прикреплен ко ввинченному в пол кольцу. Очевидно, она подверглась наказанию. Я забеспокоился, что Гарольд положит глаз именно на эту девушку, но, к моему облегчению, он лишь взглянул на неё и прошел мимо.
Вскоре Гарольд оставил центральный зал и двинулся вдоль длинного, устеленного коврами, залитого светом развешанных по стенам ламп коридора. Он заглядывал в каждую комнату, двери которой выходили в этот коридор, и после минутной проверки её обитательниц снова продолжал свой путь. Оставив позади ещё несколько коридоров и не менее дюжины комнат, он наконец вернулся в центральный зал и двинулся в противоположную сторону, так же внимательно осматривая встречающиеся нам помещения.
Так мы осмотрели все четыре коридора, выходящих из центрального зала. Я давно сбился со счета комнат, в которые нам пришлось заглянуть, а девушек мы, наверное, осмотрели десятков семь или восемь, однако среди всех этих красавиц Гарольд так и не обнаружил ту, которую искал. На протяжении наших поисков то одна девушка, то другая внезапно ворочалась во сне или сбрасывала с себя покрывало, и мое сердце едва не останавливалось, однако ни одна из них не проснулась, и мы могли переходить к следующей комнате.
Наконец мы добрались до самой просторной комнаты, хотя и уступающей своим размером центральному залу; здесь спали семнадцать девушек, все в шелках наслаждения. Комната освещалась единственной, горящей на тарларионовом масле лампой, свисающей с потолка. Пол комнаты устилал широкий красный ковер, покрытый бесформенными узорами преимущественно желтых и оранжевых тонов.
Фонтан в комнате отсутствовал, вдоль стен тянулось несколько узких столиков, уставленных фруктами и напитками.
Гарольд окинул взглядом девушек и затем подошел к ближайшему столику и налил себе напитка — судя по запаху, вина ка-ла-на. После этого он выбрал себе сочный, спелый фрукт ларму и откусил от него громадный кусок, вгрызаясь зубами в мякоть с таким хрустом, что мне показалось, что он разбудит сейчас весь дом. Две девушки шумно вздохнули, перевернулись на бок, но ни одна из них, к счастью, не проснулась.
Продолжая энергично расправляться с плодом лармы, Гарольд подошел к стоящему у стола большому деревянному сундуку. Откинув крышку, он повертел в руках и отбросил четыре-пять шелковых покрывал, пока не выбрал то, которое пришлось ему по вкусу.
После этого он подошел к одной из девушек, разметавшихся во сне на толстом красном ковре.
— Ну, вот эта, кажется, ничего, — сказал он, роняя огрызок и сплевывая на ковер мелкие косточки.
На девушке были надеты шелка наслаждений, а под её разметавшимися густыми черными волосами я заметил тускло мерцающий серебряный тарианский ошейник. Она спала, положив голову на руку и подтянув колени к груди. Она была довольно смуглой, весьма похожей по цвету кожи на девушек из Порт-Кара. Я подошел ближе. Она была красива, и алый шелк наслаждений — единственное позволенное ей одеяние — нисколько не скрывал её привлекательности. Тут она беспокойно заворочалась во сне, и я, к своему немалому удивлению, заметил у неё в носу тоненькое золотое колечко тачакской девушки.
— Вот эта, — решительно сказал Гарольд.
Это была, конечно, Херена, та самая, из первого фургона.
Гарольд отфутболил огрызок лармы в угол комнаты и свернул в жгут шелковое покрывало.
После этого легонько ткнул девушку ногой — не для того, чтобы причинить ей боль, а лишь чтобы заставить её проснуться.
— Вставай, рабыня, — бросил он.
Полусонная Херена попыталась подняться на ноги, и Гарольд, отступив на шаг от нее, загнул её руки за спину и одним движением связал их жгутом.
— Что происходит? — удивленно спросила она.
— Тебя похищают, — поставил её в известность Гарольд.
Сон моментально оставил девушку, она резко обернулась и, пытаясь вырваться, вгляделась ему в лицо. Когда она его увидела, глаза её широко распахнулись, а рот раскрылся так широко, будто она хотела проглотить ларму целиком.
— Да, — сказал Гарольд. — Это я — Гарольд.
— Нет! — воскликнула она. — Только не ты!
— Нет, — сказал он, — именно я.
Он снова развернул её спиной к себе, тщательно проверил узел у неё на руках, сделал ещё один, попробовал его на прочность и только после этого» позволил ей повернуться к нему лицом.
— Как ты здесь оказался? — изумленно спросила она.
— Мимо проходил, — ответил Гарольд.
Она попыталась освободить связанные руки, но через мгновение поняла, что ей это не удастся — узел был сделан воином. Тогда она повела себя так, словно не замечала, что руки у неё связаны, что она — пленница, пленница тачака Гарольда. Она расправила плечи и дерзко взглянула ему в глаза.
— Что ты здесь делаешь? — с вызовом спросила она.
— Ворую для себя рабыню, — ответил он.
— Кого?
— Хватит! Пошли! — приказал Гарольд.
— Только не я! — воскликнула она.
— Именно ты.
— Но я — Херена, из первого фургона!
Я испугался, что крик девушки может разбудить остальных, но они, кажется, продолжали спокойно спать.
— Ты всего лишь маленькая тачакская рабыня, — возразил Гарольд, — которая случайно пришлась мне по вкусу.
— Нет! — воскликнула она.
Тут Гарольд сунул ей руки между губами, удерживая её рот открытым.
— Смотри, — обратился он ко мне.
Я посмотрел. Между передними верхними зубами девушки виднелась небольшая щель.
Херена пыталась что-то сказать. Может, это и к лучшему, что ей этого не удалось.
— Легко заметить, — сказал Гарольд, — почему ей не удалось выиграть первый приз.
Не в силах произнести ни слова, Херена яростно пыталась освободиться, но руки молодого тачака легко удерживали её рот раскрытым.
— Даже среди каийл легко отыскать животное с зубами лучше, чем у нее, — подвел Гарольд итог своим наблюдениям.
У Херены вырвался сдавленный вопль. Я надеялся, что девушка не ударится в истерику. Окончив исследования, Гарольд быстро убрал руки, так что ему посчастливилось избежать участи испробовать силу зубов своей пленницы.
— Слин! — прошипела она.
— С другой стороны, — продолжал размышлять вслух Гарольд, — все остальные её внешние данные говорят о том, что она не настолько уж непривлекательная девчонка.
— Слин! Слин! — задыхалась девушка от негодования.
— Мне будет приятно тобой обладать, — поведал он девушке, похлопав её по щеке.
— Слин! — У Херены не было слов от возмущения.
— А как она тебе? — поинтересовался он. — Правда, неплоха?
Я окинул девушку демонстративно оценивающим взглядом.
— Да, вполне, — вынес я свое суждение.
— Хватит брыкаться, маленькая рабыня, — приказал Гарольд. — Скоро у тебя будет возможность прислуживать мне, и я постараюсь, чтобы ты делала это со всем старанием.
Как пойманное дикое животное. Херена снова яростно попыталась освободиться.
Гарольд терпеливо стоял рядом, не делая никакой попытки помешать ей.
Наконец, дрожа от ярости, она приблизилась к нему и, повернувшись спиной, протянула ему руки.
— Твои шутки зашли слишком далеко. Освободи меня, — потребовала она.
— Нет, — ответил Гарольд.
— Освободи меня, — скомандовала девушка.
— Нет, — покачал Гарольд головой.
Она снова резко обернулась к нему, в глазах её стояли слезы.
— Нет, — в очередной раз ответил Гарольд.
Она расправила плечи.
— Я никогда не пойду с тобой, — процедила она сквозь зубы. — Никогда! Никогда! Никогда!
— Интересно, — заметил Гарольд, — как ты предполагаешь этого избежать?