Новак Кейт. Песнь сауриалов

   Моандер не обратил внимания на ее колкости.
   — Несомненно, с Безымянным будет моя прислужница Элия, — сообщил бог Корал. — А где Элия, там и паладин. С ним надо обращаться осторожно. Эта честь будет предоставлена тебе, Корал. Победитель будет рад тебя вновь увидеть… поначалу.
   Корал посмотрела на землю далеко от вершины нового тела божества. «Если я смогу подойти достаточно близко к краю для прыжка, — подумала она, — я покончу с этой пыткой».
   Удивительно, но казалось, что Моандер не заметил ее мыслей и не взял под свой контроль ее тело. Прошептав имя ее прежней богини, Корал подбежала к краю зеленой горы и бросилась с нее. Она стала плавно, как перышко опускаться вниз.
   На земле под собой она видела подчиненного Моандеру волшебника, глядящего на нее. Бог использовал тело волшебника, чтобы сотворить заклинание падающего пера. Попытка самоубийства оказалась неудачной.
   — Но теперь я знаю, — услышала она голос Моандера. — Я знаю, как далеко ты можешь зайти. Я должен держать тебя на коротком поводке? Ты и только ты одна принесешь в жертву Победителя, и никого другого — как только ты посеешь семя, чтобы воскресить меня в Королевствах.
   Подобно дождю слезы Корал полились на землю. Чуть позже она приземлилась.
   Повинуясь.. Моандеру, она поднялась и побрела прочь, чтобы приготовиться к захвату Дракона и Элии.

Глава 16. Затерянный дол

   Путеводный камень перенес восьмерых путешественников в Поющую Пещеру на краю Затерянного дола. Они стояли примерно в двадцати футах от края пещеры.
   Солнечный свет просачивался сквозь зеленый ковер из мха и папоротников у входа в пещеру. На каменных стенах поблескивала сырость. Маленькие желтые и красные ящерицы сновали по полу, стенам и потолку, оранжевые ласточки влетали и вылетали, принося насекомых для своего потомства, которое щебетало в гнездах в трещинах в конце пещеры.
   Оливия выдернула свои руки из рук Элии и Дракона. В первый раз перемещение не утомило ее. «Должно быть, привыкла», — подумала она, подходя к краю пещеры, находившейся на крутом южном склоне горы. Оливия посмотрела вниз, ее глаза округлились.
   — Что за дьявольщина! — пробормотала она.
   Остальные подошли к ней, чтобы тоже взглянуть вниз. Далеко внизу долина примерно пять миль шириной простиралась от гор на востоке до холмов на краю пустыни Анаврок на западе. Крутые склоны долины были покрыты лугами, сверкающими дикими цветами и лесами, состоящими из папоротников и разнообразных деревьев. На многих деревьях росли фрукты и цветущая лоза. Прозрачные голубые ручьи бежали со склонов по лугам и лесам.
   Но на пологих склонах и у подножья гор растительность отсутствовала.
   Примерно четверть деревьев в долине была повалена и отделена от корней.
   Несколько крупных деревьев гнили прямо там, где их срубили, но большинство растительности было утащено, оставив после себя голую красноватую почву. Ниже в долине ручьи тоже имели оттенок земли.
   Брек Орксбэйн тихо присвистнул.
   — Налеты драконов, которые я видал, приносили меньше ущерба, — сказал он.
   Следопыт показал на огромную зеленую гору диаметром в тысячу футов, поднимавшуюся над долиной на высоту в несколько сотен футов. — Эти точки, двигающиеся вокруг холма, должно быть, подчиненные Моандеру сауриалы, — предположил Брек. — Глядя на движение вокруг одного места, готов поспорить, что новое тело Моандера спрятано в пещере где-нибудь внутри того холма.
   Элия, Дракон, Акабар и Оливия обменялись. друг с другом нервными взглядами.
   — Кто хочет ему сказать? спросила Оливия. Акабар положил руку на плечо следопыта.
   — Этот холм, — медленно сказал волшебник, — и есть новое тело Моандера.
   — Что, — воскликнул Брек.
   — Слуги Моандера создали этот холм из растений и деревьев, которые они срубили в этой долине, — сказала Элия. — Моандер растет на разлагающихся вещах.
   Когда я в прошлом году первый раз освободила божество из его тюрьмы в Айлаше, оно прыгнуло в яму с отбросами и засосало их, сожрало трупы нескольких воинов, затем направилось к Эльфийскому Лесу, чтобы вырвать с корнем деревья на нескольких сотнях акров.
   — Это тело немного меньше того, чем был Моандер в Эльфийском Лесу, — заметила Оливия.
   — Ты шутишь! — не поверил Брек.
   — Я несколько месяцев наблюдал за тем, как мой народ строил это новое тело, но даже не предполагал, что оно так огромно, — сказал Грифт. — Я никогда не пытался рассмотреть его целиком. Я никогда не представлял его размера.
   По исходящему от мага запаху ветчины Элия могла сказать, что Грифт очень взволнован.
   — Грифт даже не представлял, что он такой большой, — объяснила Элия путешественникам, не понимавшим сауриала.
   — Если предыдущее тело Моандера было еще больше этого, то как вы смогли его уничтожить? — недоверчиво спросил Брек.
   — Мы сожгли его… с помощью красной драконихи, — объяснил Акабар.
   Грифт невесело покачал головой.
   — Должно быть, поэтому слуги Моандера наложили на это новое тело особые заклинания, чтобы защитить его от огня, — сказал он.
   — Грифт говорит, что это защищено от огня, — перевела Элия. По удивленному выражению на лице Акабара она поняла, что волшебник не рассчитывал на этот вариант.
   — Ну, что же тогда нам делать? — спросил Брек. В его голосе слышались страх и отчаяние.
   — Грифт может его распылить, — предположила Оливия.
   — Возможно, — пробормотал маг, — за тысячу лет.
   — Оно просто слишком велико, — ответил Акабар. — Сотням магов на это понадобиться несколько лет.
   — Тогда ворота в другое измерение, — сказала хафлинг.
   — Нужна сила бога, чтобы создать достаточно большие ворота, — сказал Акабар.
   — Пока к нему не принесено семя, тело для нас неопасно. Правильно? — заявила Зара. — Без своих слуг Моандер беспомощен. Мы должны каким-то образом освободить сауриалов от подчинения Несущему Тьму.
   — Это возможно? — спросила Элия.
   — Есть способы освободить того, кто был подчинен не слишком долго, — ответил Грифт. — Те, кто был подчинен давно, в то же время, что и Кайр, несут в себе слишком много отростков подчинения. Даже если мы сможем уничтожить все отростки в их телах, слишком большая часть их плоти сгнила, поэтому они все равно умрут. Но таких к счастью немного. Большинство нашего народа можно спасти лечебным заклинанием. Оно уничтожит отростки, управляющие ими. Если мы не сможем к ним близко подобраться, то можем наслать на них замораживающее заклинание. Это также уничтожит отростки.
   После того, как Путеводец перевел слова Грифта на общий язык, Акабар сказал:
   — Но замораживающее заклинание может убить сауриалов.
   — Нет, — сказал Дракон. — Холод действует на нас, сауриалов не так, как на людей. — Паладин повернулся к Элии. — Помнишь, что случилось со мной прошлой зимой в Тенистом доле, когда я смотрел, как ты каталась на коньках на пруду?
   — Ты заснул, и мы не могли тебя разбудить, пока не отнесли обратно в гостиницу, — вспомнила Элия..
   Паладин кивнул.
   — Холод не повреждает сауриалов, как людей. У вас повреждается плоть и легкие, тело теряет так много тепла, что вы можете умереть. У нас чешуя защищает тело. Мы впадаем в оцепенение, поэтому дышим менее холодным воздухом, и прекращаем двигаться, чем сохраняем тепло. Чем мы больше, тем слабее действует на нас холод, но мы не контролируем это. Даже Высочайший, — Дракон кивнул в сторону Грифта, — заснет от холода, если пробудет на улице зимой в Тенистом доле больше часа.
   Элия перевела его слова Акабару.
   — Ну, может, нам повезет и в долине рано начнутся холода, — сказала Оливия.
   Путеводец покачал головой.
   — Часть волшебства долины сохраняет в ней тепло зимой, — сказал он.
   — Там больше сотни из моего народа, — сказал Грифт. — Нам нужна помощь воинов, чтобы захватить их, не нанося им вреда, жрецы, знающие лечебные заклинания и волшебники, владеющие замораживающей магией.
   Элия перевела слова Грифта.
   — Если Путеводец сможет перенести меня обратно в Тенистый дол, — сказал Брек, — я соберу бойцов и волшебников.
   — Я могу перенести тебя в башню Эльминстера, — сказал Путеводец, — но не смогу ждать тебя. Если Морала узнает, что я вернулся, она будет настаивать на том, чтобы меня водворили обратно в тюрьму. Я не хочу подвергать свою дочь опасности встретиться с Моандером без меня.
   Брек кивнул в знак согласия. Путеводец был прав — Морала может быть ужасно упрямой. Она может не захотеть принимать во внимание необходимость помощи Путеводца.
   — Если завтра до полудня ты не найдешь волшебников, которые смогут перенести тебя обратно, — сказал Путеводец, — я вернусь за вами.
   — Ему нужно взять с собой Зару, — сказал Акабар. — Если она будет с ним в Тенистом. доле, Моандер не сможет обнаружить их, когда они будут собирать силы, необходимые для сражения с его слугами.
   Зара нахмурилась.
   — Я не хочу разлучаться с тобой, муж мой, — сказала она.
   — Это только на один день, — ответил Акабар. Казалось, что Зара готова продолжать спор, но вместо этого она обратилась к Элии:
   — Ты присмотришь за моим Акабаром?
   — С ним будет все в порядке, — ответила Элия, удивленная тем, что Зара доверяет ей заботу о волшебнике.
   — Я спрашивала не об этом, — сказала жрица.
   Воительница взглянула на Акабара, казалось, его смутила просьба Зары.
   Зара подошла ближе к Элии и прошептала:
   — Пожалуйста. Ты сказала, что ему нет дела до тебя, это не правда. Он уничтожил Моандера, чтобы спасти тебя. Я знаю, что ты заботишься о нем.
   Элия вздохнула. Она не одобряла того, что Акабар делит свою любовь со многими женщинами, и не могла поверить, что его женитьба на Заре не имеет отношения к сходству Зары и ее самой, но не могла не согласиться со словами жрицы. Акабар рисковал жизнью, чтобы спасти ее, потому, что они были друзьями, и она все еще любила его.
   — Да… я присмотрю за ним, — пообещала она. Элия заметила ожидающий взгляд Дракона. Ему не нужно было ни словом, ни знаком показывать, о чем он думает.
   — Прости меня за то, что я ударила тебя и за то, что я наговорила, — извинилась она перед Зарой. — Я думаю ты не так плоха, как все жрицы.
   На лице Зары мелькнула улыбка.
   — И ты тоже не совсем плоха для северной дикарки, от которой пахнет мокрой шерстью, — сказала она.
   Элия рассмеялась и вытянула руки ладонями вверх. Зара положила руки поверх рук Элии, обе сжали ладонями предплечья друг друга в рукопожатии путешественников. Волшебные знаки на руке Элии задрожали, как при прикосновении Дракона, и Элия поняла, что Зара должна испытывать такое же ощущение в знаках, оставленных ей Фальшем.
   — До следующего сезона, сестра, — прошептала Элия.
   — Да будет с тобой удача Тайморы, — ответила Зара.
   Акабар подошел к жене, и Элия отступила назад. Оглянувшись, она увидела, как Акабар обнял и поцеловал Зару.
   — Заре и Бреку нужно отправляться, чтобы вернуться завтра, — грустно заметил Путеводец.
   Акабар кивнул и отошел от жены. Зара взяла за руки Брека и Путеводца, бард спел ноту.
   Меньше, чем через минуту после того, как троица исчезла, Путеводец появился один.
   — Лео говорит, что Эльминстер еще не вернулся, — доложил он.
   — Морала сказала, что когда она наблюдала за мудрецом, с ним было все в порядке. Может ли Моандер помешать ему вернуться домой? — спросила Элия.
   — Сила Несущего Тьму в нашем мире очень велика, — сказал Грифт, — но он не смог удержать меня.
   — Возможно, он мог тебя задержать, но решил не делать этого, — предположила Элия. — А когда Эльминстер прибыл в ваш мир, Моандер решил, что не стоить рисковать, позволив мудрецу вернуться, ведь он может помешать его планам. Божество знает, что Эльминстер поможет нам.
   — Еще нам поможет немного еды, — подала голос Оливия.
   — Она права, — сказал Дракон. — От припасов осталось не так много, я посмотрю, что смогу найти.
   — Не ходи один, — посоветовала Элия. — Возьми с собой Оливию.
   Дракон кивнул и показал Оливии, чтобы та шла за ним. Паладин и хафлинг выскользнули из пещеры и начали спускаться по склону.
   Грифт вынул из кармана халата длинную тонкую серебряную коробочку и открыл ее. Внутри был костяной жезл.
   — Это жезл холода. Им часто пользовались за последние несколько месяцев, поэтому в нем осталось немного силы, но я хочу, чтобы Акабар воспользовался им, чтобы создать конусы холода против слуг Моандера. Я могу сотворить подобное заклинание без жезла.
   Элия перевела Акабару слова мага. Акабар с поклоном принял жезл.
   — А как насчет твоего камня? — спросил термитец Путеводца. — Ты можешь освободить осколок парастихийного льда. Это накроет большое пространство волной глубокого холода.
   — Это если я освобожу его, — сказал Путеводец. — Но я не освобожу его. Это уничтожит камень.
   — Но это освободит сауриалов и предотвратит возвращение Моандера, — возразил Акабар.
   — Я потратил десять лет на поиски этого камня, и еще десять лет улучшал его, рискуя своей жизнью, — холодно ответил Путеводец. — Камень содержит больше волшебства, чем большинство волшебников изучает за свою жизнь, по приказу он может вспомнить любую мою песню.
   — Это может Элия, — сказал Акабар, — но ты готов рискнуть ее жизнью.
   — Нет, — рявкнул Путеводец. — Я просил ее остаться, но она не сделала этого. Она решила рискнуть своей жизнью. Если она погибнет, камень будет единственным хранилищем моей музыки.
   — Она забывает о себе, чтобы спасти племя своего друга, — повысил голос Акабар. — Как ты можешь быть настолько жадным, чтобы спасать этот дурацкий волшебный булыжник, а не ее жизнь?
   — Акабар! — резко сказала Элия. — Остынь и оставь меня в покое. Путеводец прав. Я сама это выбрала. А что касается камня, то это камень Путеводца. Он может пользоваться им или нет по своему усмотрению.
   Грифт потянул Акабара за рукав.
   — Грифт говорит, что ты можешь сотворить заклинание, чтобы понимать его.
   Он хочет показать тебе, как пользоваться жезлом, — перевела Элия слова мага.
   Акабар сердито посмотрел на Путеводца, но позволил Грифту увести себя от барда. Два волшебника устроились у входа в пещеру. Акабар вытащил свою книгу с заклинаниями, чтобы изучить языковое заклинание.
   Элия вздохнула.
   — Ничего не остается, только ждать? — спросила она Путеводца.
   — Мы можем петь, — предложил бард, — чтобы провести время.
 

* * * * *

 
   — Я чувствую запах роз, — сказала Оливия, осматривая маленькие желтые яблоки и бросая их в рюкзак. Дракон рылся в земле, пока она собирала паданцы под старой кривой яблоней. Дракон нашел яблоню, следуя по уксусному запаху гниющих на земле фруктов.
   — Поздновато для роз. Должно быть, это из-за волшебного тепла в долине.
   Оливия со стоном приподняла рюкзак. Он был полон. Дракон помог ей надеть его. Затем он сунул в него пучок дикой морковки и лука, выкопанных им.
   — А ты ничего не понесешь? — фыркнула Оливия.
   — Я собираюсь поохотиться, — ответил паладин. — Иди обратно в пещеру.
   — Элия не хотела, чтобы я оставляла тебя одного, — запротестовала хафлинг.
   — Все будет в порядке, — показал Дракон. Оливия расставила ноги и уперла руки в бока, она упрямо нахмурилась.
   — Ты хочешь утку? Или дикую свинью? — спросил паладин.
   — Ты поступаешь так же, как и Путеводец, — сказала Оливия. — Он никогда не следует моим советам. Последний раз, когда я позволила ему поступать по-своему, его схватили орки. Не могу поверить, что ты поступаешь так же.
   Дракон наклонил голову.
   — Извини, — показал он.
   — Извинения приняты, — сказала Оливия. — А теперь пошли. Мы можем один раз обойтись без мяса.
   Дракон покачал головой.
   — Я собираюсь разведать в долине, — показал он.
   — Что? Ты с ума сошел? — задохнулась Оливия. — Это слишком опасно!
   — Я должен это сделать, — показал Дракон.
   Оливия вздохнула.
   — Хорошо. Иди.
   Она помахала пальцем перед грудью сауриала.
   — Но, если ты не вернешься, я больше не буду с тобой разговаривать.
   — Я вернусь, — пообещал сауриал. — Скажи Элии, чтобы она не волновалась.
   — Я скажу, но это не поможет, — сказала Оливия. Она повернулась и начала подниматься по горной дороге к Поющей Пещере.
   Дракон наблюдал, как она скрылась за поворотом, все это время принюхиваясь к запаху роз, доносящемуся со стороны кустов. Оливия забыла, что запах горя у сауриалов похож на аромат цветов. Конечно, даже острый слух хафлинга не смог различить сауриальский плач.
   Паладин прошел около пятидесяти футов сквозь кусты в сторону запаха и звука. Он замер, когда увидел, кто же так горюет. В двадцати футах от него стоял еще один сауриал, самка. Она была очень похожа размером и формой на паладина, но ее чешуя была жемчужно-белой. Она была одета в изорванный черный халат, на ее головном гребне висел венок из увядшего клевера. Больше на ней не было ни оружия, ни украшений. Она собирала яблоки и складывала их в мешок.
   Работа не мешала ей плакать.
   Непроизвольно от тела Дракона пошел лимонный запах радости. Он прошептал по-сауриальски:
   — Корал.
   Белая сауриалиха повернулась к нему. Ее глаза расширились от удивления, от кожи распространился запах фиалок — запах страха.
   — Победитель! — выдохнула она. — Не подходи!
   Дракон подошел ближе.
   — Корал, все в порядке. Я не сделаю тебе плохого.
   — Ты глупец, — сказала Корал. — Почему ты думаешь, что я не причиню тебе зла? Я заражена. Я под властью Несущего Тьму.
   — Я вылечу тебя, — сказал паладин. Он подошел к Корал.
   — Да, — сказала Корал, — я помню. Ты можешь лечить своим прикосновением.
   От ее тела исходил запах лимона — в ней возрождалась надежда.
   — Ты никогда не сделаешь мне зла, — сказал Дракон, подбегая к ней. — Я знаю, что ты не можешь сделать мне зла.
   Запах жимолости — запах нежности перемешивался с запахом дыма, когда он начал молитву за уничтожение отростков, которые управляли Корал. Его руки засветились голубым, когда он положил их на плечи белой сауриалихи. Он чувствовал, как энергия текла из его души в ее тело.
   Корал выдохнула и прислонилась к нему.
   — Ты сделал это! — воскликнула она. — Ты уничтожил отростки подчинения Моандеру! Я снова свободна! — Она тяжело прислонилась к нему, как будто была ранена.
   — Ты в порядке? — спросил он.
   — Я чувствую слабость, — ответила она.
   — Обопрись на меня.
   Корал закинула руки на шею паладина и прильнула к нему. Дракон обнял ее за талию и притянул ближе.
   — Прости меня за то, что я сделал, за то, что я сказал, за то, что покинул тебя, — прошептал паладин, издавая мятный запах раскаяния.
   — Все в порядке, — ответила Корал. От ее шеи шел запах корицы.
   Дракон провел кончиком морды по железам на ее шее, вдыхая успокаивающий запах ее любви.
   — Я обидел твою богиню и твоих друзей и пытался заставить тебя их оставить. Я проклял и покинул тебя. Как ты можешь простить мне все это? — удивился он.
   Корал посмотрела на него.
   — Ты сказал, что просишь прощения, и я знаю, что это правда, — ответила она. Она провела пальцами по его шее. Аромат корицы, исходящий от него был так силен, что перебивал даже запах гниющих фруктов, лежащих на земле вокруг них.
   Он хотел бы обнимать ее и дальше, но она оттолкнула его.
   — Тебе нельзя оставаться здесь, — сказала она. — Это небезопасно.
   — У нас есть укромное место, — сказал Дракон. — Я отведу тебя туда. Это будет сюрпризом для Высочайшего.
   — Высочайший! — выдохнула Корал. — Грифт здесь? Где он?
   — Я отведу тебя туда. Пошли. — Дракон потянул Корал за руку.
   — Я… я не могу, — сказала белая сауриалиха.
   — Ты должна, — сказал Дракон. — Я вылечил тебя, ты не можешь снова попасть под власть Несущего Тьму, — Я должна вернуться назад, иди надсмотрщики будут искать меня в моей хижине, и найдут яйцо.
   — Что за яйцо? — спросил удивленный Дракон.
   — Яйцо моей сестры Лили. Она умерла на прошлой неделе. Ее друг был надсмотрщиком. Осталась только я, чтобы спрятать яйцо. Дети не могут работать, поэтому надсмотрщики не позволяют нам высиживать яйца. Они разбивают их в кучу, чтобы они стали одним с Несущим Тьму.
   Запах испеченного хлеба пошел от тела Дракона. Он вздрогнул, так велика была его ярость.
   — Победитель, подожди меня здесь. Я возьму яйцо и вернусь, — сказала Корал.
   Дракон покачал головой.
   — Я пойду с тобой.
   — Минутку, — сказала Корал. — Если ты хочешь пройти незамеченным мимо надсмотрщиков, то должно казаться, что какое-то растение управляет тобой.
   Жрица подняла с земли веточку плюща, свернула венок и положила на гребень на голове паладина.
   — Я должен знать что-то еще, — чтобы сойти за подчиненного Моандеру? — спросил паладин.
   — Спрячь здесь свое оружие, — сказала Корал, протягивая свой мешок.
   Дракон отвязал от пояса ножны и меч и засунул их в мешок между яблоками.
   Корал снова обняла его.
   — Я так рада, что ты вернулся к нам, — сказала она.
   Дракон провел ладонью по краю ее гребня.
   — И я тоже, — ответил он. — Но нам надо поторопиться. Высочайший и остальные мои друзья будут беспокоиться, если я буду отсутствовать слишком долго.
   Корал кивнула, отпустила его и сделала знак, чтобы он следовал за ней. Она повела его по извилистой тропинке вниз в долину.
   Когда Дракон шел за Корал по долине, он вспомнил последний куплет песни, которую Элия пела в таверне в Тенистом доле. Порубим лозу, сожжем семена, затопчем посев, сломаем деревья. Начнутся дожди, унесет чернозем. Останутся камни и серая глина. На нас зеленые цепи, гниют наши тела, лишь трупы живут, что не думают вовсе. Королевства поглотит великая тьма, энергия смерти сильнее всего.
   Стихи точно соответствовали тому, что видел Дракон. Несколько членов племени, волшебники и священники, как Корал косили на хвоей голове только венки из лозы или цветов. Большинство же, те, кто был не в состоянии колдовать, таскали на ногах или вокруг шеи и пояса липкие зеленые отростки. Эти отростки росли из дыр в их спине. Дракон пытался придать лицу выражение безразличия.
   Он бросил быстрый взгляд на огромную кучу гниющих растений, которую подчиненные Моандеру хотели превратить в его новое тело. Стоящие вокруг зеленой горы волшебники и священники произносили заклинания, пока остальные двигались между ней и лесом, принося кусты и деревья и делая ее больше и выше.
   Вокруг кучи в несколько рядов стояло несколько маленьких хижин, сделанных из сосновых веток.
   — Здесь, — прошептала Корал, останавливаясь у входа одной из хижин во внутреннем круге. — Яйцо зарыто под моим одеялом. Я постою у двери.
   Дракон проскользнул внутрь сквозь дверную занавесь. Сооружение было так мало, что ему пришлось наклонить голову, чтобы не задевать о потолок. Лежащее у противоположной стены одеяло было в шаге от него. В хижине не было окон, немного света просачивалось сквозь сосновые витки стен и крыши. Дракон оттащил одеяло в сторону. Он попробовал воспользоваться своим тепловым видением, но не увидел в земле ничего теплого. Он испугался, что яйцо могло замерзнуть в этом темном месте, и начал быстро рыть землю.
   Он услышал, как снаружи Корал начала читать молитву. Сквозь сосновые ветки проник запах дыма — запах преданности. Без сомнения, она произносила заклинание, чтобы защитить себя, возможно сделать себя менее заметной для находящихся вокруг врагов. Корал была жрицей богини удачи. Она будет хорошей помощью для задуманного Высочайшим нападения. Он должен отвести ее в Поющую Пещеру. Дракон начал рыть еще усерднее.
   Прошло несколько минут, он раскопал почти половину пола хижины и ничего не нашел. Дракон наконец понял, что яйца нет. Должно быть, высшие слуги Моандера, надсмотрщики, нашли яйцо, пока Корал собирала яблоки. Паладин с трудом сглотнул, осознав, какую боль почувствует жрица, когда он скажет ей об этом, Как только Дракон коснулся дверной занавеси, сильный электрический разряд ударил его в плечо, и он отлетел обратно. Кто-то, стоявший снаружи, отбросил занавесь в сторону. Дракон присмотрелся. За дверью, глядя на него, стояло несколько сауриалов — волшебников и жрецов. Паладин с тревогой огляделся в поисках Корал. «Увидели ли они ее, или она сбежала?» — подумал он.
   В это время в хижину вошла Корал, его сердце упало. На жрице был чистый белый халат. В центре халата был нарисован глаз, окруженный зубастым ртом — символ высшей жрицы Моандера.
   — Ну, Победитель, — сказала Корал, — Ты хотел, чтобы я поменяла свою богиню на другую. Как тебе мой выбор?
   Дракон был не в состоянии отвечать. Он смог только пробормотать:
   — Но я вылечил тебя!
   Корал рассмеялась.
   — Ты глупец! Твоя сила слишком мала, чтобы воздействовать на Рот Моандера.
   Корень Несущего Тьму растет во мне уже много месяцев. Он набрал силу в каждой моей мышце, в моем хвосте и даже в моем мозге. Ты слишком неосторожен, паладин.
   Сейчас такое время, что ты не должен доверять никому, ни другу, ни незнакомцу, не воспользовавшись зрением шен. Ты всегда смотрел за нашими душами, постоянно оценивая нас. С какой готовностью ты подошел сегодня ко мне, хотя я предупредила тебя. Я знала, что ты не поверишь моему предупреждению.
   — Я любил тебя, — сказал Дракон. — Корал, мне жаль, что это случилось с тобой.
   Жрица нахмурилась.
   — Да, паладин, потому, что теперь я определяю твою судьбу. Пока ты занимался поисками яйца Лили, которое, кстати, пошло в кучу вместе с трупом моей сестры, я поставила вокруг хижины предупреждающий глиф. Ты не мог убежать.