Новак Кейт. Песнь сауриалов

   — Я приехал в Тенистый дол, чтобы обратиться к Эльминстеру за советом. А еще я надеялся встретить здесь тебя, чтобы предупредить.
   — Предупредить меня? — переспросила Элия. Ее голос был скорее смущенным, чем встревоженным. — О чем?
   — О возвращении Несущего Тьму.
   — Несущего Тьму! Ты имеешь в виду Моандера? — спросила Элия.
   Акабар кивнул.
   — Акабар, — напомнила ему Элия, — после того, как ты уничтожил воплощение Моандера, большинство его почитателей покончили с собой. А оставшиеся были убиты Огненными Клинками по приказу Кассаны, которой не хотелось делить меня с ними. Мы с Драконом провели два последних лета, осматривая храмы Моандера. Все они покинуты. Без своих сторонников в Королевствах Несущему Тьму потребуются сотни лет, чтобы накопить достаточно энергии, получить новое воплощение и вернуться сюда из Бездны.
   — Последнее время меня беспокоят кошмары, — объяснил Акабар. — Зара сказала мне, что это боги добра предупреждают меня.
   Элия зло фыркнула.
   — Акабар, после того, что сделал с тобой Моандер, вполне естественно, что тебе какое-то время будут сниться ужасные сны. Боги не имеют к этому никакого отношения.
   — Эти сны начались прошлой весной, примерно через год после смерти Моандера, — возразил Акабар. Элия пожала плечами.
   — Ты уничтожил Моандера весной. Может быть, ты вспомнил об этом из-за погоды, — предположила она.
   — Погода в Термише весной не похожа на весну на севере и даже в Вестгэйте, — настаивал волшебник.
   Чтобы привлечь внимание, Дракон постучал по столу. Элия увидела, как его пальцы пробежали по столу, затем он поднес руку ко рту, потом показал на нее и Акабара.
   Элия покачала головой.
   — Это не имеет отношения, — сказала она паладину.
   — Что он пытается сказать? — удивился волшебник.
   — Ничего особенного, — ответила Элия.
   Дракон вытянул руку в ее сторону. Воительница уставилась на своего спутника, тот не отводил от нее взгляда. Хотя безмолвный поединок продолжался всего несколько секунд, это удивило Акабара. Никогда раньше он не замечал, чтобы Дракон спорил с Элией. Во время, когда волшебник путешествовал вместе с этой парочкой, ящер во всем Подчинялся девушке, как женщины Термиша своему мужу. Очевидно, что за прошедший год отношения между Элией и сауриалом сильно изменились. Элия отвернулась от Дракона и пробормотала:
   — Хорошо, думай как хочешь, но ты не прав.
   — Что это значит, — спросил Акабар.
   — Дракон полагает, что мне следует сказать тебе, что начиная с прошлой весны, я странно исполняю песни.
   — Странно поешь? Не понимаю, — Акабар удивленно поднял бровь.
   — Каким-то образом получается, что я меняю слова и мелодию песен. Я даже не замечаю, когда это происходит, — растерянно объяснила Элия.
   — А тебе не снятся сны про Моандера? — спросил Акабар.
   — Не могу сказать, — ответила Элия. — Я забываю свои сны после того, как просыпаюсь. На то они и сны.
   — Но ты помнила сон про Безымянного, который приснился тебе в Мглистом Провале, — напомнил ей волшебник.
   — Это другое. Тот сон наслала колдунья Кассана, чтобы отвлечь меня от устроенной ею ловушки.
   Акабар задумчиво почесал бороду и предположил:
   — Раз ты забываешь свои сны, то, может быть, боги пытаются предупредить тебя через твои песни.
   — Акабар, зачем богам пытаться послать тебе кошмарный сон или портить мне песню, если они могут сделать это с помощью послания? — скептически спросила Элия.
   — Если ты не веришь Заре и мне, — объяснил Акабар, — то не поверишь и посланию. Боги знают, что кратчайший путь к твоему сердцу лежит через песни.
   Элия вздохнула. Разумеется, она знала, что Акабар изучал религию, но предположение о том, что боги обращаются к ним, встревожило ее. Элия была уверена, что это все влияние его новой жены.
   — Ну, если боги заставляют меня петь таким образом, — сказала она, — то у них плоховато со слухом. Да и слова получаются мрачноватыми.
   Внезапно подала голос Зара, молчавшая до тех пор. Она спросила со злостью в голосе:
   — Не стоит надеяться, что богам и северным варварам нравятся одинаковые песни.
   Элия посмотрела на жрицу.
   — Мои песни — лучшие в Королевствах.
   — Никакие слова не могут сравниться с теми, что сказаны богами, — запальчиво ответила Зара. — А наши молитвы положены на самую лучшую музыку.
   Элия поняла, что с религиозным фанатиком спорить бесполезно, и повернулась к Акабару.
   — Думаю, что боги не рассказали тебе, что же нужно предпринять в связи с возвращением Моандера.
   — Нет, они сообщили, — ответил Акабар. Внезапно Элия заметила, как осунулось его лицо.
   — Я должен найти воплощение Моандера в Королевствах и уничтожить его вновь. Затем я должен отыскать его воплощение в Бездне и тоже уничтожить. Тогда Моандер будет уничтожен навсегда, — объяснил он.
   С удивлением и страхом Элия посмотрела на своего друга. Он был абсолютно серьезен. Он вновь собирался сражаться с божеством. Если бы Дракон не смог призвать на помощь древнюю красную дракониху, которая погибла в сражении с Моандером, Элия и Акабар до сих пор оставались марионетками божества, не в силах сопротивляться злой силе, контролирующей их мысли. А теперь Акабар хочет уничтожить воплощение божества не только в Королевствах, но и в Бездне, где тому на помощь придут могущественные слуги. Девушка была уверена, что волшебник вряд ли сам додумался до подобного. Она посмотрела на новую жену Акабара. Как обычно собственный страх Элии заставил ее разозлиться.
   — Твоя идейка? — спросила она Зару. — Мерзкие жрецы, вы всегда стараетесь заставить доброго, благородного человека выступить против какого-нибудь огромного зла, против которого никто в здравом уме не попрет. Даже могущественное королевство эльфов Миф Драннор не смогло уничтожить Моандера. Ты размягчила Акабара сладкими речами, а потом начала насылать на него кошмары.
   Готова поспорить, что ты даже воспользовалась волшебством, чтобы заставить его отправиться в это дурацкое путешествие?
   Элия вновь повернулась к термитцу.
   — Не будь дураком, Акабар, — взмолилась она. — Выше головы не прыгнешь. Не следовало тебе жениться на жрице. Ты ее не интересуешь. Ее заботит только то, что ты можешь сделать во славу ее богини.
   Лицо волшебника побледнело от злости. Элия непроизвольно отодвинулась от него. Зара положила ладонь на плечо мужа и что-то ему сказала, что именно Элия не поняла. Закрыв глаза, Акабар несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.
   Дракон предостерегающе похлопал под столом своим хвостом по колену Элии.
   Девушка зло посмотрела на паладина. Дракон потер свою щеку. Он просил ее извиниться перед Зарой. Но Элия осталась непреклонна. Ее не интересовало, как Акабар относится к Заре. Было очевидно, что та использует его.
   Неловкое молчание, повисшее над столом, было прервано появлением юноши в одежде пажа. Его волосы были мокрыми от дождя.
   — Извините, леди, — робко сказал мальчик. Элия знала его. Его звали Хет, он был одним из пажей лорда Морнгрима. Она ободряюще улыбнулась ему.
   — Что случилось, Хет?
   — Элия из Вестгэйта, суд арферов требует вас к себе, — ответил Хет.
   Элия вздрогнула. Она совсем забыла о своих опасениях по поводу Безымянного. Теперь они вернулись с новой силой. Ее лицо побледнело, губы задрожали. Судьба Барда была в ее руках. Если она сделает что-нибудь неверно, они вновь сошлют его, разлучат ее с ним.
   — Какой суд? — не понял Акабар.
   — Трибунал арферов, который должен пересмотреть дело Безымянного, — объяснила Элия, поднимаясь из-за стола. — Я должна выступить перед ними в его защиту.
   Хотя его гордость была уязвлена словами Элии, и она только что оскорбила его жену, Акабар испытывал к девушке симпатию. Элия не доверяла людям и тяжело сходилась с ними, но Безымянного она считала своим отцом. Волшебнику не хотелось думать о том, что будет с Элией, если арферы окажутся слишком жестокими и не оправдают Барда.
   — Я думал, что арферы решили этот вопрос в прошлом году, — сказал Акабар.
   — Почему это так затянулось?
   — Эльминстеру пришлось потратить целый год, чтобы убедить их пересмотреть дело, — объяснила Элия. — Мне пора.
   Акабар встал перед ней.
   — Я иду с тобой, — сказал он. — Я тоже хочу выступить в его защиту, ведь он спас мне жизнь.
   Паж смущенно посмотрел на незнакомца.
   — Хет, это мой друг, Акабар Бель Акаш, — объяснила Элия пажу. — Он знает все о Безымянном. Может он пойти со мной?
   — Он может сопровождать вас, леди, — ответил паж, — но не знаю, будет ли суд слушать его.
   — Тогда мне придется говорить погромче, — сказал Акабар.
   Элия посмотрела на волшебника и благодарно улыбнулась. По крайней мере, влияние Зары еще не настолько сильно, чтобы он отказался помочь другу ради своего крестового похода.
   Дракон чирикнул, и Элия повернулась к нему.
   — Дракон говорит, что присмотрит пока за Зарой, — объяснила она Акабару.
   «Хотя она и сама за кем угодно присмотрит», — подумала Элия, но оставила это замечание при себе. Ей хотелось, чтобы Дракон пошел с ними вместо того, чтобы сидеть с Зарой, но она решила не спорить с ним в присутствии Акабара.
   Волшебник показал пажу, чтобы тот шел первым. Элия на секунду зашла к Джель, затем схватила свой плащ, висевший на крюке и присоединилась в дверях к Хиту и Акабару. Вслед за пажом волшебник и девушка вышли из таверны под моросящий дождь. Они молча шли по дороге, ведущей на запад к Башне-на-Ашабе, Над вершинами деревьев виднелся ее странно расположенный шпиль, из-за которого ее прозвали «Изогнутая Башня».
   Город Тенистый дол был довольно маленьким, хотя и достаточно известным, тем не менее Башня-на-Ашабе была массивным и впечатляющим сооружением. Она была домом не только лорда Тенистого дола и его семьи, но и его двора, прислуги и многочисленных путешественников — друзей Морнгрима. Лорд приглашал Элию провести там зиму, но Безымянный был узником башни, и она отказалась. Была и другая причина. Как бы хорошо она не относилась к Морнгриму, принять его предложение значило поступиться своей независимостью. Элия чувствовала себя удобнее, когда снимала комнату у Джель.
   Когда они проходили мимо башни Эльминстера, Акабар искоса посмотрел на Элию. Она явно нервничала. Волшебник уже забыл свой гнев и подумал, что пора вспомнить о старой дружбе. Он решил начать разговор.
   — А ты слышала что-нибудь о госпоже Оливии Раскеттл после того, как она покинула нас в Вестгэйте? — спросил он.
   Элия взглянула на Акабара и ухмыльнулась. По крайней мере, в отношении Оливии их мнение было одинаково. Воровка-хафлинг без всякого приглашения присоединилась в прошлом году к их компании, причинила им множество неприятностей, предала их и только в самый последний момент помогла им спастись от судьбы хуже смерти. Оливия покинула их, не дожидаясь окончания путешествия.
   Она сбежала ночью, прихватив большую часть из тех сокровищ, которые они нашли в подземельях колдуньи Кассаны. К чести Оливии можно упомянуть, что она оставила все золотые и серебряные монеты, забрав более компактные драгоценные камни.
   — Думаю, она в Кормире, — сказала Элия. — Путешественники, бывавшие там, рассказывали о хафлинге-певице, поющей лучшие песни из тех, что они когда-либо слышали, и утверждающей, что она сыграла важнейшую роль в уничтожении наемных убийц Огненных Клинков, Несущего Тьму, красной драконихи, лича, злой колдуньи и демона из Тартара. Правда, ей помогали верные помощники — какой-то южный волшебник, малоизвестная наемница с севера и загадочный человеко-ящер.
   — Да, похоже на нашу Оливию Раскеттл, — согласился Акабар.
   — Мне даже хочется, чтобы она оказалась здесь, — сказала Элия. — Она бы нам очень пригодилась, чтобы заговорить арферов.
   Акабар хихикнул.
   — Не забывай поговорку «На бога надейся».
   Он почувствовал тревогу в ее голосе и попытался успокоить ее.
   — Эльминстер выступает в защиту Безымянного. Мудрость его слов должна повлиять на арферов. Если нет, то ведь они добрые люди. Они не могут быть настолько жестокими, чтобы снова сослать его после того, что он пережил. Они могут не простить его, но они поймут, что бесполезно ссылать его. Не волнуйся.
   — Не могу, — шепотом ответила Элия. — Все, что ты сказал, верно, но у меня ужасное предчувствие, что с Безымянным должно произойти что-то страшное.
   Волшебник вздрогнул, услышав ее слова. Элия так яростно отговаривала его от похода против Моандера, что Акабару не хотелось рассказывать ей о своих снах дальше. Хотя ей и так скоро придется узнать, что не только ему одному предстоит сражаться с богом зла. Безымянному тоже суждено принять участие в последней битве с Несущим Тьму.

Глава 3. Чудовище

   В то время как Хет искал Элию, суд арферов продолжил рассмотрение дела Безымянного.
   — Даже если эта Элия настолько добродетельна, как вы ее описываете, Эльминстер, — сказала мудрецу Морала, — ее существование не уменьшает изначальной вины Барда. На первом суде вы не выступили в защиту Безымянного, — напомнила она. — Что с тех пор изменилось?
   «А в самом деле», — задумался мудрец.
   — Как вы знаете, Ваша Милость, я был другом Безымянного, но когда он поступил вопреки моему совету и совершил эксперимент, я воспринял это как… предательство. Я был зол на него, поэтому не предпринял ничего в его защиту.
   Теперь я думаю, что поступал неверно.
   — Обязанностью мастера-барда является защита своих учеников, — продолжила Морала. — Безымянный был признан виновным в том, что безрассудно подверг риску своих учеников, результатом чего явилась смерть одного из них и увечье другой.
   Что вы можете сказать в его защиту? — спросила она.
   — Ничего, Ваша Милость, — сказал Эльминстер.
   — Ничего? удивленно переспросил Брек. Кайр смущенно наклонила голову.
   Морала с подозрением прищурила глаза. Она была уверена, что мудрец приготовил какую-то уловку.
   — Ничего, славный следопыт, — повторил Эльминстер. — Но, — продолжил он, — я ничего не скажу в защиту наказания, которое трибунал арферов определил Певцу, — сейчас его голос звучал зло и презрительно. — На какой срок должен был быть сослан Безымянный? — Мудрец сам ответил на свой вопрос:
   — Навсегда. Он провел в одиночестве двести лет. Как варвары, которые отрубают вору руки, арферы не дали ему возможности искупить свою вину. А что они сделали с лучшим его деянием, с прекрасной музыкой, которую он сочинил несмотря на свое тщеславие и безрассудство, которая доказывала, что в нем тоже есть доброе начало? Арферы попытались уничтожить ее, как варвары уничтожают невинных детей своих врагов.
   Услышав подобные сравнения, Кайр удивленно подняла бровь, Брек покраснел от стыда, Морала вскочила.
   — Безымянного не интересует искупление! — настаивала она. — Он предпочитал использовать жизни других в своих интересах. Даже смерть учеников не удержала его от попытки создания второго поющего подобия. Если бы не другие, то кто знает, что злая Кассана и ее компания заставили бы совершить Элию? Мы навсегда сослали Безымянного, чтобы он не мог больше нанести другим вред своим безрассудством. Что касается его музыки, то он не хотел, чтобы его песни передавались от одного поколения певцов к другому, поэтому мы выполнили его желание.
   — Заключение кого-либо в тюрьму за то, что он может сделать, вовсе не является правосудием, — ответил Эльминстер; — Завтра кто-то из нас может совершить какой-нибудь злой поступок. Следует ли сослать его еще сегодня? А что касается его музыки, то если бы арферы заключили Безымянного в тюрьму на несколько лет, но позволили бы. его песням естественным образом передаваться, Безымянный мог бы принять способ, коим изменились его песни. Вместо этого, арферы только усилили страхи Барда.
   — Мы не можем назвать не правильным ваше толкование правосудия, Эльминстер, — сказала Морала. — Мы должны были защитить других от Безымянного. Несколько лет не изменили бы его. Я сомневаюсь, что двести лет сделали это. Даже сейчас, когда у него появилась эта певица, Элия, разве он стал меньше склонен использовать других людей? Можете ли вы предоставить какие-либо доказательства того, что Безымянный изменился?
   Эльминстер задумался над вопросом, вспоминая слова или поступки Безымянного, свидетельствующие о раскаянии Барда.
   — Да, — наконец сказал он.
   Арферы с нетерпением ждали продолжения слов мудреца. Эльминстер поднялся, обошел вокруг стола и встал прямо перед арферами.
   — Три вещи…, — начал он. Внезапно его лицо побледнело. Задыхаясь, он схватился за грудь.
   — Эльминстер? — закричала Морала.
   — С вами все порядке, сэр? — спросил Брек, поднимаясь со своего места, чтобы помочь мудрецу. Но какая-то невидимая сила отбросила парня, и он упал назад к ногам Кайр.
   В течение нескольких мгновений тело Эльминстера стало прозрачным, затем полыхнул яркий свет, и мудрец исчез. На его месте стоял огромный ужасный зверь.
   Возвышающаяся над арферами тварь была ростом с горного великана. Длинный красный халат и меховая накидка не могли скрыть его непохожесть на человека. Он был покрыт зеленой чешуей, глаза отсвечивали красным в пламени факелов. На его голове находились два острых рога, третий, еще более длинный, рос на кончике морды. Вокруг головы был костяной гребень, заканчивающийся шипами и украшенный таинственными волшебными знаками. Под халатом был виден мускулистый хвост, извивающийся взад-вперед подобно разъяренной змее.
   Одной когтистой лапой чудовище сжимало железный посох, оканчивающийся желтым шаром, в другой держало кроваво-красный предмет, отдаленно напоминающий большую шахматную ладью. Этот предмет засветился, и арферы почувствовали исходящее от него тепло.
   — Убейте его! — закричала Кайр. Без промедления вытащила из сапога кинжал и метнула его. Кинжал выбил красный предмет из чешуйчатой лапы, и тот со шлепком упал на каменный пол.
   Зверь посмотрел на Кайр и угрожающе зарычал.
   — Убей его, Брек! — крикнула Кайр. — Убей, пока не поздно!
   Не теряя времени Орксбэйн вскочил на ноги, обнажил свой длинный меч и бросился на чудовище.
   Оно оказалось довольно проворным — подняв обеими лапами посох блокировало удар. От удара меча о посох полетели искры. Махнув тяжелым хвостом, зверь ударил им Брека в левое плечо и сбил его с ног. Парень упал на судейское возвышение, застонав от боли в руке.
   Поднявшись на ноги, Морала вытащила из рукава бутылочку со святой водой и запела музыкальные гаммы, призывая на помощь Милила, бога бардов. Кайр спустилась с возвышения, осторожно обошла вокруг зверя и встала у того за спиной. Она начала читать волшебное заклинание, гораздо более грубое и гортанное, чем у жрицы.
   К этому моменту Брек оправился от удара и подошел к своему противнику, выискивая брешь в его защите. Схватив его за поврежденную руку, чудовище подняло парня на высоту нескольких футов. Брек услышал, как его рука со щелчком выскочила из плеча, и закричал от боли. В ярости он ударил мечом по голове чудовища, но попал в костяной гребень.
   Алая кровь потекла из раны, тварь закричала и швырнула Брека в Моралу, сбив жрицу с ног.
   Следопыт и Морала повалились с возвышения. Голова Брека со стуком ударилась о каменный пол. Подставив руки, Морала смягчила падение, но бутылочка со святой водой разбилась об пол. Заклинание, которое должно было отправить чудовище обратно туда, откуда оно появилось, было испорчено.
   — Следопыт, ты только что разрушил нашу единственную надежду, — разозлилась жрица.
   Брек не ответил, и Морала повернулась к нему. Юноша все еще лежал на полу.
   Морала опустилась на колени, чтобы осмотреть его. Он дышал, хотя и был без сознания от удара.
   Не обращая внимания на остальных арферов, Кайр успела дочитать свое заклинание прежде, чем чудовище обратило на нее внимание. Языки пламени вылетели из пальцев полуэльфа и ударили зверя в бок. Его одежда мгновенно загорелась. Чудовище заорало, упало на пол и стало кататься, чтобы сбить пламя.
   Кайр выхватила меч и бросилась на зверя» пока тот не успел подняться. Она подняла клинок для, удара, но тоже забыла о зверином хвосте, который ударил ее по ногам. Она упала на колени, выпустив из рук оружие. Меч полетел по каменному полу, но Кайр прокатилась вперед и схватила его.
   Чудовище поднялось на ноги и, тяжело опираясь на свой посох, вышло из комнаты и побрело по коридору.
   Встав, Кайр повернулась к Морале.
   — Предупредите стражу! — Приказала женщина-полуэльф. — Я побегу за чудовищем.
   — Брек тяжело ранен! — крикнула ей в ответ Морала. — Предупреди стражу, а я позабочусь о нем.
   Кайр не ответила, и Морала повернулась в ее сторону. Кайр уже побежала за зверем.
   — Кайр! Назад! — крикнула ей вслед жрица, но та не вернулась.
   Морала сжала зубы от злости.
   — Глупая девчонка, — пробормотала она, затем положила ладони на побледневшее лицо следопыта и начала читать исцеляющее заклинание. Она почувствовала необычный запах. Было ясно, что запах горелой тряпки является результатом волшебства Кайр. Но откуда взялся аромат скошенного сена и выпеченного хлеба?
 

* * * * *

 
   Оливия стояла у двери камеры Безымянного. Она была изрядно взволнована.
   — Я уверена, что мне не послышалось! — настаивала она. — Там кто-то рычал.
   — Оливия, это Башня-на-Ашабе, — напомнил ей Путеводец. — Это дом Морнгрима, повелителя Тенистого дола. Стража не допустит, чтобы здесь бегали какие-нибудь чудовища.
   — Как можно быть в этом уверенным? Ведь я же проникла в зал, — заспорила Оливия.
   Услышав, как хафлинг сравнила себя с чудовищем, Путеводец ухмыльнулся.
   — Отойди от двери, — мягко сказал он. — Совсем не нужно, чтобы стража заметила тебя.
   — Я только одним глазком, — сказала хафлинг, приоткрывая дверь на несколько дюймов. Она попыталась выйти из камеры, но невидимая преграда не пустила ее.
   — Она закрыта! — зло прошипела Оливия. — Это дверь в одну сторону. Почему ты не сказал мне, что я попаду в ловушку?
   Путеводец удивленно поднял брови.
   — Я не знал, Оливия. Действительно. Он рассмеялся.
   — Что, черт побери, смешного? — возмутилась хафлинг.
   — Парадоксально, — объяснил Путеводец. — Я думал, что Эльминстер верит мне, но он слишком хорошо знает меня и предпринял меры предосторожности. Он должен был сделать одностороннюю дверь, чтобы поймать того, кто попытается помочь мне бежать.
   — Не понимаю такого юмора, — холодно сказала Оливия.
   — Оливия, Оливия. Я же говорил тебе. Путеводный камень преодолеет любую преграду, которую Эльминстер мог поставить, чтобы не дать мне покинуть эту комнату. Даже в кошмарном сне мудрецу не могло присниться, что ты найдешь камень и принесешь его мне.
   — Ты снимешь тяжесть с моей души, если прямо сейчас мы смотаемся отсюда с помощью этого камня, — сказала Оливия.
   Путеводец медленно покачал головой.
   — Мы покинем это место после того, как арферы примут решение. Не раньше и не позже, — сказал он, положил камень на стол и взял флейту.
   Оливия прислонилась к стене около двери и тяжело сползла на пол. Путеводец заиграл походную песню.
   Хафлинг понюхала воздух. Выход из комнаты был закрыт волшебной преградой, но это не помешало запаху свежеиспеченного хлеба проникнуть в камеру. В желудке Оливии заурчало.
   — Следовало поплотнее позавтракать, — пробормотала она.
   В коридоре послышались приближающиеся шаги.
   — Может, это стражники несут тебе еду? — спросила Оливия.
   Путеводец опустил флейту.
   — Что ты говори… — Бард остановился на полуслове, когда открылась дверь.
   Низко наклонившись, в дверь протиснулся огромный зеленый ящер в обгоревшем халате. Из небольшой раны на его голове текла кровь, чешуйчатые лапы почернели и были покрыты пузырями.
   Оливия замерла на месте, стараясь не привлекать внимания. Бард схватил со стола путеводный камень и отошел от двери.
   — Стой, где стоишь! — приказал он чудовищу. Запах свежеиспеченного хлеба стал еще сильнее.
   Оливия вздохнула. В ее голове промелькнула неясная мысль.
   Услышав вздох хафлинга, ящер повернулся и показал на нее когтистым пальцем.
   — Не трогай ее, — рявкнул Путеводец. — Отойди от него, Оливия. Очень медленно, — сказал он шепотом.
   — Все в порядке, — сказала Оливия, выказывая такую храбрость, которой Путеводец никогда не мог бы у нее заподозрить. — По крайней мере, мне кажется, что все в порядке, — прибавила она. Она медленно потянулась и притронулась к рукаву ящера.
   — Ты друг Дракона? — с надеждой спросила она.
   Зверь посмотрел на нее, как будто пытаясь понять смысл вопроса, но ничего не ответил.
   Оливия вздохнула.
   — Конечно. Дракон понимал нас благодаря своему родству с Элией.
   Хафлинг повернулась к Путеводцу.
   — Не думаю, что ты говоришь по-сауриальски, Путеводец? — спросила она.
   Тот с подозрением посмотрел на зверя.
   — А что заставляет тебя думать, что этот монстр — сауриал? Он ничуть не похож на Дракона.
   Подняв глаза к небу, хафлинг пробормотала:
   — Люди!
   Она разочарованно посмотрела на Путеводца.
   — Я не похожа на тебя, — возразила она. — А ты не похож на Элию, но мы все из Королевств. А почему ты думаешь, что все сауриалы похожи на Дракона?
   Путеводец кивнул, признавая правильность слов Оливии.
   — Допустим, это сауриал. Но почему?