О`Бэньон Констанс. Обвенчанные дважды

28

   «Милорд!
   Полагаю, что вы с пониманием воспримете мое извещение о том, что я освобождаю вас от брачных уз. Получив возможность обдумать ситуацию, я пришла к выводу, что наши действия отличались излишней поспешностью. Я возвращаюсь в Англию, и пусть вас не тревожит возможность попыток с моей стороны увидеться с вами или предъявить вам какие-либо требования. Я не намерена никого ставить в известность о нашем браке. Поскольку акт бракосочетания был совершен без христианского обряда, сомневаюсь, что наш союз будет иметь законную силу в Англии. Как мне стало известно, вы были нездоровы, и я желаю вам скорейшего выздоровления. Всегда с добрыми чувствами к вам, Мэллори Стэнхоуп».
 
   Майкл перечитывал письмо Мэллори, силясь вникнуть в его смысл. Брак недействителен… Возвращается в Англию без него… Что все это значит?
   — Мама! — позвал он в отчаянии. — Подойди ко мне, пожалуйста!
   Кэссиди вбежала в комнату.
   — Что случилось? Тебе больно?
   — Дай мне одежду. Я должен ехать за женой. Кэссиди встала перед ним как скала. Лицо ее выражало непреклонность.
   — Ты никуда не поедешь, пока не окрепнешь. Как только я увижу, что ты поправился, мы уедем, но до тех пор не двинемся с места. К тому же мы не будем разлучаться, пока наконец не доберемся до Англии.
   Застонав, Майкл осторожно опустился на постель. Он был слабее, чем думал.
   — Если я буду так долго ждать, то могу опоздать. Мэллори к тому времени уже уедет.
   — Повернись, — велела мать тоном, не терпящим возражений. — Пока будем разговаривать о твоей жене, я положу тебе мазь на раны.
   Прикосновение к ранам было болезненным, и Майкл поморщился.
   — Раны уже начинают заживать, но для верховой езды ты еще не годишься.
   — Я должен добраться до Каира. Мэллори намерена вернуться в Англию, и мне нужно успеть поговорить с ней.
   Мать закрыла баночку с мазью и протянула ему стакан холодной воды.
   — Я должна знать о ней все! Признаться, мне ничего не известно о семействе Стэнхоуп.
   Сделав глоток, Майкл протянул стакан обратно.
   — Честно говоря, я сам мало знаю о ней.
   — Где же ты встретил ее?
   — На корабле, по пути в Египет. По правде сказать, впервые мы встретились еще накануне отплытия. Помнится, мой экипаж забрызгал ее грязью, когда она переходила улицу. В тот момент я ей не слишком понравился.
   — Неужели, Майкл?
   — Это была не моя вина, и я лишь несколько недель спустя узнал, что мы испачкали ей платье, — сказал он с виноватой улыбкой. — Но это было не самое худшее. Однажды двое матросов драили палубу, и один из них, не заметив Мэллори, окатил ее водой. Я вырвал у него ведро, а когда она обернулась, то увидела меня с вещественной уликой в руках. Должен сказать, что я действительно выглядел виновником происшествия.
   — Не вижу ничего забавного, — сурово сказала Кэссиди.
   — Мэллори это тоже не показалось забавным, и она долгое время демонстрировала мне свое презрение.
   — Но вам удалось преодолеть разногласия и даже полюбить друг друга?
   — Не могу точно сказать о своих чувствах к ней, — смущенно поерзал Майкл в постели. — И не знаю наверняка, как она относится ко мне.
   — Если ты не любишь ее, то почему женился? — пыталась разобраться Кэссиди.
   — Я чувствовал себя обязанным ей. Во всяком случае, мне кажется, что я женился на ней именно поэтому.
   — Майкл, ты чего-то недоговариваешь. Он вздохнул. Ему еще никогда не удавалось обвести мать вокруг пальца.
   — Я собирался ехать сюда на поиски отца и не знал, что со мной может случиться, — наконец выдавил он признание. — Мэллори из хорошей семьи а мне, ну… нашей семье, нужен наследник. Ведь я мог не вернуться…
   — Ага, начинаю понимать. Значит, ты использовал бедную девушку в качестве сейфа для хранения следующего поколения Винтеров? Как ты мог пойти на это! Не удивляюсь, что она уехала.
   — Все не так просто, как кажется, матушка. До того как началась война, я отправил ее в Каир радиее же безопасности.
   — Майкл, сдается мне, ты не лучшим образом обошелся с несчастной девушкой. И неудивительно, что она бежит от тебя. О чем ты только думал?
   — Я не позволю ей уехать, пусть начало нашей брачной жизни и не было самым счастливым.
   — Думаю, что ты прав. Ты должен убедить ее остаться и быть твоей женой. Он протянул матери письмо.
   — Прочитай сама.
   — Нет, я не буду читать твою личную переписку.
   — Мама, в письме нет ничего такого, о чем ты не могла бы узнать.
   Быстро пробежав листок глазами, Кэссиди вернула письмо сыну.
   — На мой взгляд, она предоставляет тебе свободу, будучи уверена в том, что именно этого ты и хочешь. Единственное, что меня настораживает, так это то, что, зная о твоих ранах, она не приехала тебя навестить.
   — В ту первую ночь, когда я попал в этот дом, произошло нечто странное. Теперь я знаю, что это был всего лишь сон, но мог бы поклясться, что она была рядом. Я словно наяву видел ее: она что-то говорила мне, ухаживала за мной. Однажды она уже спасла меня — после моего предыдущего ранения. Наверное, эти два события смешались в моем воспаленном сознании.
   — Что же ты собираешься делать, когда разыщешь свою жену?
   — Я же говорил, что не позволю ей бросить меня.
   — Значит, ты должен убедить ее, что хочешь оставаться ее мужем.
   — Она кого угодно сведет с ума. Никогда не знаешь, что у нее на душе, и я в полном неведении, какие чувства она теперь испытывает ко мне. Никогда не думал, что женщина до такой степени может осложнить жизнь мужчине.
   Кэссиди пристально взглянула на него.
   — А мне всегда казалось, что ты женишься на леди Саманте.
   — Я решил, что предложу ей руку и сердце, как только вернусь в Англию, — сознался Майкл. — В то время она казалась мне вполне подходящей партией.
   — О, Майкл, — улыбнулась Кэссиди, — ты похож на отца больше, чем я думала. Так хотелось бы поскорее познакомиться с новой невесткой. Может быть, ей удастся спасти тебя от самого себя.
   — О чем ты?
   — Ни о чем, — склонилась она, чтобы поцеловать сына в щеку. — Ты все равно не поймешь. Сейчас тебе нужен отдых. Чем скорее поправишься, тем скорее разыщем твою женушку. А вдруг мы приедем в Каир прежде, чем она отправится в Англию?
 
   Войдя под своды бывшего дворца Сиди, Рейли сразу же увидел принца Халдуна, шедшего навстречу с приветливой улыбкой.
   — Благодарю за визит, ваша светлость. Я о многом хотел бы поговорить с вами. Но прежде позвольте представить вас отцу моей жены — шейху Хакиму.
   Рейли обменялся с шейхом приветствиями.
   — Мне очень нравится ваш сын, господин, — сказал Хаким. — Мне не было бы стыдно назвать его собственным сыном, и у меня, кстати, есть для этого некоторые основания.
   — Майкл очень высоко отзывался о вас, — обратился Рейли к Халдуну. — Я рад вашей дружбе с моим сыном.
   — Он первым оказал мне дружескую услугу. Не говорил ли он вам, как спас мне жизнь?
   — Нет.
   — Это похоже на Майкла. Не соблаговолите ли присесть?
   Рейли опустился на стул.
   — Дворец сильно изменился с тех пор, как я был здесь в последний раз.
   Принц Халдун лукаво улыбнулся.
   — Дело в том, что мой тесть, который отныне будет здесь жить, ненавидит все турецкое.
   — Не могу сказать, чтобы меня прельщало такое будущее, великий господин, — проворчал Хаким. — Муж моей дочери хочет превратить меня в горожанина-домоседа, а мне по душе более простая кочевая жизнь. Я всю жизнь бродил по пустыне, а он хочет заточить меня в этом дворце.
   Зная, что старый шейх говорит чистую правду, Халдун рассмеялся, но потом лицо его стало серьезным.
   — Нужно вернуть Калдое былую славу, и мне не сыскать никого, кто мог бы лучше справиться с этой задачей. Вы честный человек, и правление ваше будет мудрым.
   Шейх Хаким ухмыльнулся.
   — Он имеет в виду, что я слишком долго жил, как мне вздумается, а теперь, когда я породнился с его семьей, ему хочется, чтобы у меня прибавилось степенности. Но я слишком стар, чтобы менять свои привычки. Он заставляет меня сторожить сокровища, хотя знает, что я предпочел бы найти способ избавить людей от богатства, чем охранять его. Степенность — это бремя, которое нельзя взваливать на человека с моими задатками.
   Рейли улыбнулся в ответ, поняв, за что Майкл так привязан к старому шейху.
   Принц Халдун встал.
   — Не угодно ли вашей светлости пройтись со мной? Мне нужно обсудить с вами кое-какие вопросы личного характера.
   Хаким вышел из зала, и из коридора тут же послышалась его ругань.
   — Разве я не говорил вам, куски овечьего помета, что не люблю красный цвет? — бранил он слуг, расстилавших ковер. — Разве вы не слышали, что мне здесь нужен синий?
   — Старик цветисто выражается, — усмехнулся Халдун, — но это воистину честный человек, хотя, возможно, он и пытается уверить вас в обратном.
   — В таком случае вы сделали мудрый выбор. Рейли и Халдун вошли в просторную прихожую.
   — Признаюсь вам, — произнес Рейли, озираясь, — что с радостью покину этот город. У меня останутся о нем не самые приятные воспоминания.
   — Понимаю вас. Не заедете ли вы в Каир, прежде чем покинуть страну?
   — Да, у меня там в гавани пришвартована яхта — «Соловей».
   — Я бы хотел задать вопрос, который, вероятно, покажется вам странным. Повсюду в пустыне у меня есть уши, и я выяснил кое-что, чем считаю нужным поделиться с вами. А уж вы сами решите, как распорядиться этими сведениями.
   Рейли, рассматривавший высокий сводчатый потолок, перевел взгляд на Халдуна.
   — Любопытно было бы узнать.
   — Многое ли вам известно о жене Майкла?
   — Только то немногое, что он сам рассказал мне. Не думаю, что он сам хорошо знает леди Мэллори.
   — А что бы вы сказали, если бы узнали от меня, что леди Мэллори была в Калдое рядом с Майклом с самого начала?
   — Извольте объясниться.
   — Мне удалось узнать, что именно леди Мэллори организовала ваш побег из тюрьмы Сиди. Именно она застрелила самого Сиди, когда он был готов убить Майкла. И в первые дни болезни Майкла именно она ухаживала за ним.
   Рейли медленно склонил голову.
   — Однажды ночью я вошел к Майклу и увидел ее без чадры. Тогда я понял, что эта женщина, притворявшаяся местной, не кто иная, как жена моего сына. Я не говорил об этом никому, тем более Майклу. Не известно ли вам, почему она скрывалась от нас?
   — Ответ на это знает лишь сама леди Мэллори. Она любит вашего сына, и он любит ее. Разве не должны они быть вместе?
   — Я знаю, что Майкл намерен без промедления ехать в Каир, чтобы не дать ей в одиночестве вернуться в Англию. Думаю, через неделю он сможет отправиться в путь.
   Английский герцог и арабский принц обменялись рукопожатием.
   — Сегодня я хотел уехать домой, — сказал Халдун, — но решил остаться до тех пор, пока Майкл не почувствует себя достаточно хорошо, чтобы вынести дальнюю дорогу. Я проделал бы часть пути вместе с вами. Грустным будет тот день, когда мне придется расстаться с моим другом.
   — Я рад, что вы решили поделиться со мной сведениями о леди Мэллори, ваше высочество. Мы обсудим этот вопрос с матерью Майкла и решим, стоит ли говорить ему обо всем.
   — Они начали семейную жизнь в трудных условиях. Да не разлучит их Аллах на жизненном пути!
   Мэллори стояла на пороге дома, где жили ее родители. Прежде чем постучать в дверь, она обернулась к Фейсалу.
   — Тебе нет нужды оставаться. Спасибо за все, что ты для меня сделал. Я буду скучать по тебе, мой благородный верный страж.
   Он посмотрел на нее глазами, полными восхищения.
   — Если вы когда-нибудь попадете в беду и вспомните обо мне, то я приду к вам на помощь, моя госпожа.
   В ответ она улыбнулась и протянула ему руку.
   — Буду помнить об этом.
   Из-под конских копыт взметнулась пыль. Посмотрев вслед Фейсалу, Мэллори почувствовала себя одинокой. Она тихонько постучала в дверь, и на ее стук вскоре вышел Сафат.
   — О, моя госпожа, я так беспокоился о вас! — воскликнул он. — Как хорошо, что вы целы и невредимы!
   — Мои родители вернулись?
   — Пойдемте, моя госпожа, я отведу вас к ним.
   Он ввел Мэллори в небольшой кабинет, где ее родители бережно укладывали в ящики египетские древности. Мэллори неподвижно стояла, глядя на них во все глаза. Они же соизволили взглянуть на нее, лишь когда Сафат вежливо прокашлялся.
   Мельком взглянув на Мэллори, лорд Тайлер перевел злобный взгляд на слугу.
   — Кажется, я говорил тебе, что сегодня вечером нас ни для кого нет.
   Эти слова прозвучали для Мэллори как пощечина. Даже родной отец не признал ее.
   — Не надо винить Сафата, — произнесла она, бесстрастно посмотрев на отца, а затем на мать, чей взгляд также был холоден. — Он думал, что вы будете рады увидеть вашу дочь.
   — Мэллори? — недоуменно спросила мать.
   — Так значит, ты вернулась! — воскликнул отец. — А мы уж не знали, что и думать, когда нам сообщили, что вначале ты была здесь, а потом внезапно уехала. С твоей стороны было довольно неразумно уезжать, не написав нам ни слова о том, куда едешь.
   Но ведь ее похитили, и Сафат знал об этом! Почему же он никому ничего не сказал? Мэллори смотрела на своих родителей, и они казались ей совсем чужими. С какой стати было ожидать от них теплого приема? Уж она-то должна была догадаться об этом, ведь она испытывала на себе их равнодушие столько лет.
   — Я все представляла тебя маленькой девочкой, пока однажды не вошла в спальную, где висела твоя одежда, — сказала мать. — А ты довольно хорошенькая.
   Отец оглядел ее с ног до головы.
   — А уж эти чертовы рыжие волосы! — поделился он наблюдениями с матерью. — В вашем роду они передаются из поколения в поколение.
   Ни отец, ни мать даже не сделали движения, чтобы прикоснуться к ней, ни одним жестом не выразили любви.
   Мэллори хотелось убежать подальше от этих людей. В этот момент она осознала, что кузина Фиби всю свою жизнь охраняла ее от их равнодушия. Они были даже более черствы, чем она ожидала.
   Но разве теперь это имело значение? За последние недели Мэллори довелось столкнуться и не с такими испытаниями, перенесет и это.
   — Разве Сафат не говорил вам, что я была похищена? — задала Мэллори вопрос, ответ на который ей надо было знать во что бы то ни стало.
   — Он нес какую-то чушь о похищении, о врагах, проникших в наш сад, — все так же бесстрастно ответила леди Джулия. — Но он всегда все преувеличивает, и мы ему не поверили.
   Голос лорда Тайлера звучал жестко, в его словах чувствовался скрытый намек:
   — Не вздумай кому-нибудь рассказывать эти бредни о похищении, Мэллори. Никто тебе здесь не поверит. Мы ведем очень важную работу, и нам ни в коем случае нельзя вступать в конфликт с местными властями.
   Мать попробовала выражаться более дипломатично:
   — Туземцы не посмели бы прикоснуться к англичанке. С твоей стороны разумнее будет сказать, что ты почувствовала тоску по родине, а потому вернулась в Англию.
   Мэллори была слишком взбешена, чтобы дать волю слезам. Она не знала этих людей, и было очевидно, что и они не жаждут узнать ее.
   — В любом случае я не намерена оставаться здесь, — сказала она. — Я решила возвратиться в Англию.
   — Мудрое решение, — тут же закивал головой отец. — Здесь не место молодой девушке на выданье. Нам ни за что не найти тебе подходящего жениха в Египте.
   Мэллори почувствовала такую усталость, словно на нее навалились все пески пустыни.
   — С вашего позволения, я пойду к себе. Мне хочется только одного: принять ванну и улечься в постель.
   Но мать преградила ей дорогу.
   — Нет, до чего же она хороша! А ведь в детстве была такой дурнушкой! Кто бы мог подумать, что ты так выправишься!
   — Между прочим, глаза у нее мои. В нашем роду все такие, — произнес отец, внимательнее вглядываясь в лицо дочери.
   — Если позволите, я хотела бы пожелать вам спокойной ночи. Постараюсь не вторгаться в вашу жизнь дольше, чем это будет необходимо.
   После того как Мэллори вышла, родители обменялись недоуменными взглядами.
   — Фиби следовало уделять больше внимания ее манерам, — заключила мать. — Она производит впечатление довольно бездушной особы, не так ли?
   Приняв ванну, Мэллори скользнула в постель и стала обдумывать план отъезда. На следующий день она отправится в долгое путешествие вниз по Нилу, чтобы сесть на первый же корабль, идущий на родину. Она поедет к кузине Фиби и узнает, нельзя ли ей остаться жить вместе с ней.
   Приезд в Египет, конечно же, был ошибкой с ее стороны. Потом нахлынули воспоминания о Майкле, и она зарылась лицом в подушку, оросив ее горькими слезами. Останься Мэллори в Англии, она никогда бы не полюбила человека, не отвечающего взаимностью.
   Девушка заснула, сжимая кольцо с печаткой, которое Майкл надел ей на палец, когда они вместе стояли перед имамом. Это было все, что осталось о нем на память. Кольцо с печаткой принадлежит ей, и она никогда с ним не расстанется.

29

   Ранним утром Мэллори надела серое дорожное платье. Подсчитав оставшиеся деньги, она тяжело вздохнула. На дорогу до Англии хватит, но вряд ли после морского путешествия останется хоть что-то, чтобы оплатить место в дилижансе до дома кузины Фиби. Придется наступить на горло собственной гордости и попросить денег у отца.
   Мэллори не ожидала, что ее родители поднимаются так рано. Оба уже завтракали, когда она вошла в столовую.
   — Доброе утро, Мэллори, — поздоровалась мать и указала на стул рядом с собой. — Я рада, что мы можем побыть вместе. Ты позавтракаешь с нами?
   — Да, спасибо.
   Леди Джулия положила в тарелку густой овсянки и передала ее Мэллори.
   — Что за ужасное платье ты надела? Наверное, это тебе Фиби подобрала. Она никогда ничего не смыслила в моде.
   Критика в адрес кузины разозлила Мэллори.
   — Кузина Фиби очень неплохо вела хозяйство на те деньги, которые вы ей соизволили выделить.
   Лорд Тайлер, проглотив кофе, повернулся к супруге.
   — Видишь, как неуважительно ведет себя твоя дочь? Говорил я тебе, ее надо определить в школу на полный пансион, но ты настояла на том, чтобы ее воспитанием занялась твоя двоюродная сестра. Мэллори вскочила с места, вздернув подбородок.
   — Сегодня я уезжаю. К сожалению, у меня финансовые затруднения, и хотя мне крайне неприятно просить у вас денег, у меня нет выбора.
   Отец съежился. Было видно, что ему неудобно перед дочерью. Подняв голову, он виновато взглянул на нее.
   — Есть люди, которым попросту нельзя обзаводиться детьми, Мэллори. Знаю, что мы были не самыми лучшими родителями, но у нас была своя жизнь, а тебе в ней просто не нашлось места.
   Мэллори покачала головой.
   — Мне нет до вас обоих никакого дела, и я не пытаюсь заставить вас относиться ко мне, как к близкому человеку. Я хочу лишь одного — уехать. С вашего позволения Сафат довезет меня до порта.
   — Я сейчас принесу деньги, — смущенно пробормотал отец, вставая из-за стола.
   Когда он вышел, Мэллори заговорила с матерью:
   — Прошу извинить меня за неудобства, которые я вам доставила. Уверяю, что никогда больше не побеспокою вас.
   Мать подошла к Мэллори, но не прикоснулась к ней.
   — Мне приходится сожалеть о многом в моей жизни. Сожалею и о том, что никогда не знала собственной дочери, — произнесла она, передернув плечами. — Если бы вместо тебя у нас родился сын, о котором всегда мечтал отец, все сложилось бы по-другому. Тебе не понять, как мужчина может гордиться сыном. Ему так приятно хвалиться его успехами и…
   — Я все понимаю, — ответила Мэллори, намереваясь выйти из столовой. — Мне всегда было известно, сколько разочарований я вам принесла.
   — Тебе не хотелось бы, чтобы мы проводили тебя в порт? — спросила мать, будто желая хоть чем-то загладить вину.
   — Нет! Я предпочла бы отправиться туда сама.
   — Нас с отцом осудят, если мы позволим тебе ехать без провожатого.
   Мэллори смотрела на чужую женщину, которой лишь по прихоти судьбы довелось стать ее матерью. Даже сейчас мать казалась озабоченной лишь тем, что скажут люди о ней самой.
   — Своим поведением я не дам ни малейшего повода для осуждения.
   На лице леди Джулии отразилось сомнение.
   — Тогда мы вряд ли можем быть тебе полезными в чем-то еще.
   К этому моменту из кабинета вернулся отец.
   — Этого тебе должно хватить на все расходы, — сказал он, протягивая дочери конверт. — Я более чем щедр с тобою. Обнови свой гардероб, когда вернешься домой.
   — Спасибо, — поблагодарила его Мэллори и направилась к выходу. — Мне нужно торопиться — Сафат уже ждет, чтобы отвезти меня.
   Они проводили ее до крыльца.
   — Тебе не понравилось бы жить с нами, — сказала напоследок мать, как бы оправдываясь. — Мы так много путешествуем, что у нас, по сути, нет собственного дома.
   — У вас есть дом в Англии, и он в полном упадке, — напомнила им Мэллори.
   — У нас нет никакой привязанности к Стонриджу, поскольку после смерти отца он перейдет к дальней родне.
   Отец потрепал ее по плечу, а мать сухими губами поцеловала в щеку.
   Сафат помог Мэллори погрузить вещи. Она даже не обернулась, когда легкая коляска тронулась. Ее здесь ничто не удерживало. Впрочем, и в Англии ее никто не ждал.
   Думая о своей дальнейшей судьбе, Мэллори не исключала, что станет старой девой вроде кузины Фиби и окончит свои дни в одиночестве, без друзей. Но в ее жизни все же была одна великолепная ночь любви, и никто не заставит ее забыть об этом.
 
   По пустыне тянулась длинная вереница всадников. Первую группу составляло семейство Майкла и принц Халдун. Поодаль бок о бок шли кони британских солдат и бедуинов. От Нила начинался прямой путь к Каиру. До города было уже рукой подать, когда принц Халдун остановил коня.
   — Дальше я не поеду, — сказал он. Спешившись, принц и Майкл заключили друг друга в объятия. В глазах Халдуна была грусть.
   — Когда расстаются друзья, они теряют частицу собственной души. Но когда эти друзья подобны братьям, их дружба остается вечной.
   — Халдун, мы встретимся вновь, — пообещал Майкл, энергично тряхнув головой. Он знал, что лучшего друга в его жизни не будет. — Да, мы встретимся. Хорошие друзья не разлучаются надолго.
   Вскочив в седло, Майкл окинул взглядом конный строй воинов джебалия. Лица многих были ему знакомы. Эти люди делили с ним хлеб на привале и опасность в бою. Частью своего существа Майкл навек останется Ахдаром Акраба. Он поднял руку в молчаливом приветствии и стегнул коня. Путь его лежал в Каир.
   На вершине песчаного холма Майкл обернулся. Халдуна и его воинов уже не было видно. Песок успел занести следы их коней.
 
   Лорд Тайлер и леди Джулия были заняты упаковкой своих бесценных находок для отправки в Британский музей, когда в комнату поспешно вошел Сафат.
   — Вас хотят видеть важные люди, — доложил он, согнувшись в поклоне, — очень важные.
   Отложив в сторону статуэтку из слоновой кости, лорд Тайлер поднял голову.
   — И кто же на сей раз? — спросил он, не в силах скрыть раздражение.
   — Очень важные люди, — только и смог повторить слуга.
   Леди Джулия поправила прическу.
   — Честно говоря, я уже устала, Тайлер. Посмотрим, кто это, только не предлагай им чаю. Нам нельзя опаздывать на ужин к леди Мангрем. У нее за столом всегда собираются интереснейшие люди.
   Майкл оглядывал маленькую гостиную, больше похожую на музей, стараясь найти хотя бы малейшие признаки присутствия Мэллори. Но ничто не говорило ему, что она здесь побывала.
   Рейли поднял статуэтку Озириса и, повертев ее перед глазами, передал Кэссиди.
   — Подделка, — заключил он, презрительно скривившись.
   — А у вас острый глаз, — сказал лорд Тайлер, вошедший вместе с супругой. — Эта фигурка многих вводит в заблуждение.
   — Удивительно, как люди могут ошибаться.
   Ведь она выполнена из черного мрамора, а такого материала у древних египтян не было.
   — Верно, — изрекла леди Джулия. — Но не все знают об этом.
   Она с интересом оглядела четырех человек. На женщине было изумрудного цвета платье для верховой езды, вне всякого сомнения, из Парижа. Трое мужчин держались с достоинством. Судя по всему, богачи и к тому же занимают весьма высокое положение.
   — Слуга не смог назвать ваших имен, — сказала леди Джулия, как бы извиняясь. Майкл сделал шаг вперед.
   — Это мои родители, герцог и герцогиня Равенуортские, а также мой деверь — лорд Гленкэрин. Уверен, что ваша дочь рассказывала вам обо мне. Я — Майкл.
   Было заметно, что нежданные гости не только произвели впечатление на Стэнхоупов, но и возбудили в них немалое любопытство.
   — Что ж, — произнес лорд Тайлер. — Весьма о вас наслышан. Кто не знает о семействе Винтеров? Однако Мэллори не упоминала о своем знакомстве с вами.
   Услышав это, Майкл окаменел, но затем недоумение сменилось чувством досады.
   — Вероятно, мы сможем все прояснить, если пригласим сюда Мэллори. Где она?
   Леди Джулия пригласила гостей сесть.
   — Не хотите ли чаю? — вежливо осведомилась она.
   Кэссиди видела, насколько неприятно сыну, что Мэллори не известила собственных родителей о своем замужестве. Опасаясь, что Майкл сгоряча может наговорить лишнего, она решила вмешаться в разговор:
   — Благодарим вас, но мы не можем задерживаться, поскольку капитан нашей яхты предупредил, что судно должно отплыть до захода солнца. Мы заехали лишь за вашей дочерью.
   Лорд Тайлер был в замешательстве.
   — А зачем вам Мэллори? — спросил он недоуменно. Но затем им овладела подозрительность. Такие люди, как Винтеры, не стали бы интересоваться его дочерью просто так. Уж не насолила ли она им чем-то?