О`Бэньон Констанс. Обвенчанные дважды

   На глазах Мэллори портовый грузчик водрузил ее чемодан на плечо и потащил его вверх по трапу. Все ее мысли были заняты предстоящим плаванием, поэтому она не заметила, как сзади нее показалась карета. После утренней поливки улиц на булыжных мостовых остались лужи воды, и когда колеса кареты проехали по одной из них, на Мэллори обрушился грязный поток.
   Она сердито посмотрела на возницу, который даже не подумал принести извинения. Еще больше девушка разозлилась, увидев, что сидевший в карете молодой человек приветствовал ее, приподняв шляпу. Мэллори мельком взглянула в его насмешливые зеленые глаза и, подавив в себе гнев, пожалела, однако, что не может устроить нахалу хорошую взбучку. Затем, избегая брызг из-под колес других экипажей, она торопливо перешла на другую сторону улицы.
   Поднимаясь по ступеням гостиницы «Дофин Инн», где Мэллори поджидала ее спутница, девушка обернулась, чтобы еще раз взглянуть на карету, направлявшуюся в сторону пристани.
   Госпожа Уикетт, смотревшая в окно и видевшая все случившееся, сочувственно покачала головой:
   — Какое досадное происшествие! Ваше платье наверняка сильно пострадало.
   — Но каков нахал! — ответила Мэллори, еще не остыв от гнева. — Даже бровью не повел, когда его карета окатила меня грязью с ног до головы.
   Жизнерадостная матрона проводила ее в вестибюль, где им предстояло дожидаться сигнала о посадке на «Иберию». Глория Уикетт оглядела темный дорожный костюм Мэллори.
   — Если почистить его до того, как пятна засохнут, их еще, быть может, удастся вывести.
   Вытащив носовой платок, Мэллори принялась оттирать грязь.
   — Я надела его сегодня впервые, это было единственное платье из нового гардероба, которое мне нравилось…
   — Какая жалость, милочка! Возницу следовало бы высечь кнутом! Это еще раз доказывает, как тяжело путешествовать женщине, не имея рядом мужа, который мог бы ее защитить. Когда я была помоложе, мужчины больше уважали женщин, но сейчас все по-другому.
   Выглянув в окно, Мэллори увидела, что черная карета подъехала к пристани и остановилась как раз возле «Иберии». Ей и в голову не приходило, что мужчина, которого она мельком увидела через окно кареты, может оказаться пассажиром того же парохода, что и она.
   Госпожа Уикетт заглянула через плечо Мэллори и с тревогой посмотрела на «Иберию».
   — Терпеть не могу эти морские путешествия, но я не видела своего Горацио уже два года. Единственное, что заставляет меня смириться с этим плаванием, это наша с ним встреча.
   Мэллори снова принялась оттирать пятно на платье, но поняла, что его уже не вывести.
   — Я уверена, что сержант Уикетт ожидает вашего приезда с огромным нетерпением.
   — Еще бы! Я отказалась остаться в Египте только потому, что мне надо было выдать замуж двух дочерей. Теперь, когда это улажено, я наконец свободна и могу соединиться с мужем.
   — Представляю, как тяжело было вам и сержанту Уикетту находиться в разлуке столько времени.
   — Конечно! — Маленькая женщина поглядела на платье Мэллори. — Может быть, стоит раздобыть воды и все же попытаться оттереть эту грязь? Или, — замешкалась она в нерешительности, — лучше дать ей высохнуть и потом отчистить щеткой.
   Затем ее мысли перескочили на другой предмет.
   — Погода стоит не по сезону теплая, — сказала госпожа Уикетт, обмахиваясь газетой.
   — Да, — машинально согласилась с ней Мэллори, — а в Египте, говорят, будет еще теплее.
   — Там будет жарища! Вы не должны забывать этого и каждую ночь мазать лицо кремом, леди Мэллори. Горячий песок буквально иссушает. И не вздумайте выходить на улицу без шляпы или зонта.
   — Расскажите мне про Египет, — попросила Мэллори. — Я много читала о нем, но одно дело — книги, а совсем другое — впечатления очевидца.
   Глория Уикетт пожала плечами.
   — Я никогда не пойму странных обычаев тамошних жителей. Когда они смотрят на нас, англичан, их взгляды полны враждебности. Горацио утверждает, что это — жестокая страна, и не надо строить иллюзий: они терпеть не могут иностранцев, особенно — военных. Хотя, казалось бы, арабы должны испытывать благодарность за то, что мы им помогаем. Если бы не наша помощь, им бы ни за что не победить турок.
   — И все же вице-король Египта — Мухаммед Али, а он — турок.
   — Этих людей не поймешь. Сегодня он — твой друг, а завтра всадит тебе нож в спину.
   Мэллори попыталась отбросить возникшие у нее было опасения.
   — И все же я уверена, что, когда стану жить с мамой и папой, мне там понравится.
   — Я не имела раньше удовольствия встречаться с лордом и леди Стэнхоуп, но знаю, что они многого достигли в археологии. Как мне довелось слышать, ваши родители сделали много ценных находок для наших музеев.
   Мэллори могла бы ответить госпоже Уикетт, что сама она знала о своих родителях и их работе очень мало, но вместо этого девушка промолчала.
   Глория Уикетт с любопытством смотрела на Мэллори. Хотя она и дружила с Фиби, но о ее юной кузине не знала почти ничего. За время путешествия в почтовой карете в Саутгемптон Глории удалось кое-что узнать о характере леди Мэллори и прийти к выводу, что она — очаровательная девушка. И еще — замечательная спутница.
   — Посмотрите-ка на него! — воскликнула вдруг Глория, глядя в окно. Из кареты, обрызгавшей Мэллори, выходил молодой человек. — Этого не может быть, но это — он! Как вы думаете, он отправляется вместе с нами?
   Человек, по всей видимости, обладал большим влиянием, поскольку все вокруг засуетились, наперебой выполняя его приказания. С такого расстояния Мэллори не могла как следует его рассмотреть. Она лишь заметила, что он был высок и двигался с величественным видом человека, сознающего собственную важность.
   — Кто это? — спросила Мэллори, пристально вглядываясь в молодого мужчину. Вид его и возницы не вызывал у нее ничего, кроме досады.
   — Ну, как же, милочка, неужели он вам не знаком? По-моему, все знают единственного сына герцога Равенуортского.
   Мэллори отрицательно покачала головой.
   — Я его не знаю и не стремлюсь с ним познакомиться.
   — Это лорд Майкл Винтер, сын герцога Равенуортского. Подлинный джентльмен! Посмотрите, как его провожают на борт впереди всех. Горацио всегда говорит, что власть и деньги — это все! Я уверена, что лорд Майкл понятия не имеет, что вас обрызгала его карета, иначе он непременно извинился бы.
   — О, он прекрасно видел меня! — возразила Мэллори, жалея, что не может сказать «подлинному джентльмену» все, что она о нем думает.
   — Милочка, лорд Майкл — живая легенда в лондонском обществе. Мне даже не верится, что вы никогда не слышали о нем, ведь вы тоже титулованная особа.
   — Я не вхожа в лондонский свет.
   Глаза пожилой женщины горели.
   — Он — энергичный, красивый, мужественный, каждый день его сопровождает новая женщина, по крайней мере так о нем говорят. Его ждет прекрасное будущее. Я слышала, что его мать, герцогиня, — близкая подруга Ее Величества.
   — Вы с ним знакомы?
   — Господи, конечно же нет! Я не принята в высшем свете, но о нем я знаю все. Мой Горацио говорит, что герцог и герцогиня Равенуортские — единственные аристократы, которых он уважает. Его светлость храбро сражался под началом Веллингтона и, помимо других почестей, удостоен ордена Подвязки. Конечно, имея такого отца, лорд Майкл больше, чем кто-либо другой, заслуживает звания джентльмена.
   Глаза Мэллори следили за мужчиной, медленно поднимающимся по трапу. Она видела, как все крутились вокруг него в надежде услужить. Сын герцога… Ну так что ж, ее это нисколько не впечатляло. Дурные манеры остаются дурными, независимо от того, насколько высокое положение занимает их обладатель.
   — Меня обязательно представят ему, — продолжала тем временем госпожа Уикетт. — Не дождусь, чтобы написать Фиби и рассказать, что мы плыли на одном корабле с членом семейства Винтер.
   Презрительная улыбка тронула губы Мэллори. Она сомневалась в том, что молодой человек удостоит бедную госпожу Уикетт даже взглядом. Собственные удобства и желания явно занимали его гораздо больше, нежели вежливость по отношению к другим.
   Госпожа Уикетт радостно улыбнулась.
   — Смотрите, вот и остальные пассажиры поднимаются на борт. Пойдемте, милочка, вас ждет великое приключение.
 
   Поскольку «Иберия» была почтовым судном, она не могла предложить своим пассажирам особого комфорта. Каюта Мэллори, тесная и неуютная, располагалась прямо под ютом. Умывальник и койка занимали почти все пространство, не оставляя свободного места. Каюта госпожи Уикетт находилась по соседству и была такой же тесной.
   Госпожа Уикетт сообщила Мэллори, что каюта капитана расположена в кормовой части, рядом с большими по размеру каютами, зарезервированными для важных персон. Одну из них, без сомнения, занимал лорд Майкл.
   Пытаясь привыкнуть к корабельной качке, Мэллори оперлась спиной о стену и вновь попыталась стереть грязные пятна со своего платья. Она терла материю жесткой щеткой, влажной тряпкой, но никаких результатов не добилась.
   Усевшись на покрывало, она уставилась на безнадежно испорченное платье, понимая, что теперь это не более чем куча тряпья. Затем она свернула его и уложила на дно чемодана. Может быть, эта материя еще пригодится, чтобы чинить другие наряды.
   Наступила ночь. Мэллори улеглась в темной каюте, чувствуя себя одинокой и никому не нужной. Она направлялась к матери и отцу, которым тоже была не нужна. Мэллори вспомнила о кукле, которую они прислали ей на день рождения. Получив письмо от кузины Фиби, они, верно, ожидают приезда девочки-подростка.
   В дверном проеме появилась госпожа Уикетт, одетая для ужина, и с неодобрением взглянула на одежду Мэллори.
   — Дорогая, вы еще не готовы. Нынче вечером мы приглашены на ужин к капитану. Это — честь для нас.
   — Я слишком устала, госпожа Уикетт, и хочу только одного — пораньше лечь спать.
   — Лорда Майкла на ужине наверняка не будет, если вас беспокоит именно это. Вероятнее всего, он будет ужинать в своей каюте, — сообщила госпожа Уикетт.
   — А я о нем вовсе и не думала, — возразила Мэллори. — Все равно мне скоро придется с ним встретиться, но сегодня вечером у меня нет для этого настроения.
   — Ну что ж, милочка, я попрошу, чтобы стюард принес вам перекусить прямо сюда.
   После ухода госпожи Уикетт Мэллори легла на спину и стала смотреть на раскачивавшуюся под потолком лампу. Она пыталась представить, как теперь выглядят ее мать и отец, но в ее памяти запечатлелись лишь их смутные образы.
   Ей казалось, что жизнь ее настолько изменилась, что теперь уже невозможно предсказать, что случится завтра. Это из-за сэра Джеральда ей пришлось уехать из Англии. Она не намерена была снова становиться объектом пристального мужского внимания. У нее не было желания сталкиваться с другими «страждущими» вроде сэра Джеральда.
   А потом в дверь каюты вновь постучала госпожа Уикетт, горевшая желанием рассказать, как прошел ужин. Она без устали расхваливала капитанский стол.
   — Хотя это всего лишь почтовый пароход и здесь трудно ожидать роскоши, обычной для пассажирских судов, ужин был великолепен. — Захлебываясь от восторга, она тараторила о лорде Майкле, который все же соизволил принять участие в ужине. — Он даже говорил со мной, честное слово! — хвасталась она с горящими глазами. — И спросил, нахожу ли я удобной свою каюту — можете себе представить?
   Когда госпожа Уикетт наконец ушла в свою каюту, Мэллори подошла к небольшому иллюминатору и стала смотреть на звезды, мерцавшие на эбонитовом небе. Она скучала по тому единственному дому, который она знала. И по Фиби.
   Она искала Полярную звезду, как часто делала это, будучи ребенком. И когда нашла, то улыбнулась и представила, что она снова в Стонридже и скачет на коне по зеленым холмам.

6

   Капитан Юстас Барим, прежде чем уйти в отставку и поселиться вместе со своей женой на маленькой ферме, тридцать лет отдал службе в Королевском военно-морском флоте. Через год он счел фермерство скучным занятием, а свою жену — слишком требовательной женщиной. Вот тогда-то он и стал капитаном почтового судна «Иберия». Это был высокий мужчина с обветренным лицом, покрытым морщинами от долгих часов, проведенных под солнцем на соленом воздухе. Его любили и подчиненные и пассажиры, поскольку он обладал остроумием и обходительными манерами.
   После ужина Майкл сидел с капитаном и единственным — помимо них — англичанином на борту, господином Элвином Фентоном, банкиром из Лондона. Бокал с бренди, который вручил Майклу капитан, оставался нетронутым, сигара — незажженной. Майкл думал только об отце, и ему не терпелось поскорее очутиться в Египте, чтобы немедленно начать поиски. Премьер-министр сэр Роберт Пил снабдил его рекомендательными письмами к хедиву Египта Мухаммеду Али в надежде, что тот окажет ему содействие. Майкл сунул руку в нагрудный карман, чтобы проверить, на месте ли бумаги, — он не расставался с ними с самого начала путешествия.
   Почувствовав, что в каюте повисло неловкое молчание, Майкл поднял глаза на капитана и Элвина Фентона и увидел, что они выжидающе смотрят на него.
   — Прошу прощения, вы меня о чем-то спросили?
   Прежде чем ответить, капитан Барим плеснул бренди в собственный стакан.
   — Я просто спросил о вашей семейной яхте «Соловей». Я слышал, что это прекрасное судно.
   — Да, верно. «Соловей» принадлежит нашей семье с тех пор, как мне исполнилось три года. В прошлом году отец снова велел привести яхту в порядок. Я совершил на ней не одно плавание. Капитан Норрис всегда говорил, что у меня даже зубы прорезались на палубе, а на поручнях мы с сестрой вырезали свои инициалы.
   Капитан Барим согласно кивнул.
   — Я сам всего лишь моряк, ваша светлость. Хотя «Иберия» и не блещет красотой, вы убедитесь, что это быстрое судно.
   — Я уже нахожусь под впечатлением от вашего судна, — максимально вежливо ответил Майкл. Ему было трудно поддерживать светскую беседу, ибо все его мысли были поглощены предстоящими поисками отца.
   — Поскольку судно теперь оборудовано двигателями, мы достигнем места назначения не позже, чем через десять дней, — с гордостью сказал капитан, — а не через две недели, как это было раньше.
   — Я слышал, насколько быстроходно это судно, хотя такая скорость не укладывается в моем понимании, — включился в беседу Элвин Фентон. — Я бы с интересом взглянул на двигатели, если это будет удобно.
   — С радостью покажу их вам в любое время, когда захотите. — Капитан посмотрел на Майкла. — Буду счастлив показать их и вам, милорд.
   — Благодарю вас, с удовольствием взгляну. Капитан Барим выглядел польщенным.
   — В таком случае, завтра.
   — Сколько пассажиров на судне, капитан? — Майкл спросил это, скорее, чтобы поддержать разговор, нежели из любопытства.
   — Мы брали и по двенадцать пассажиров, но на сей раз их только семь. Кроме вас и господина Фентона, с нами плывут еще трое арабов и две английские дамы. Вы уже встречались за ужином с госпожой Уикетт — она едет к своему мужу в его гарнизон в Каире. И еще здесь — леди Мэллори Стэнхоуп. Насколько я знаю, она плывет к родителям.
   — Лорд Майкл, я не понимаю, почему вы едете в Египет один, коли вы собрались на охоту? — спросил господин Фентон. — Или впоследствии ваша компания увеличится?
   Майкл решил, что до поры лучше будет держать исчезновение отца в секрете, поэтому свой вояж в Египет он объяснял выдуманной историей о поездке на охоту.
   — Да, мои друзья присоединятся ко мне, когда я окажусь на месте.
   — Но Индия наверняка является более подходящим местом для охоты, — не отступал собеседник. — Там есть и тигры и другие крупные животные, которых не найти в Египте. Кроме того, в Индии есть наши гарнизоны, они обеспечили бы вас всем необходимым. А в Египте — всего лишь небольшая воинская часть.
   Прежде чем ответить, Майкл поболтал янтарную жидкость в своем бокале.
   — Да, но, видите ли, меня не интересует охота в Индии.
   — Отчего же? — наседал на него Фентон.
   Майкл сделал глоток бренди, поставил бокал на стол и поднял холодный взгляд на бесцеремонного собеседника.
   — То, что мне нужно, есть только в Египте. — И он встал, чтобы уйти. — Капитан, господин Фентон! — сказал Майкл, поклонившись каждому по очереди. — Надеюсь, вы извините меня, джентльмены, за сегодняшний день я порядком устал.
   Мужчины проводили его взглядами до двери.
   — В таком случае, на кого же вы собрались охотиться? — настойчиво спросил господин Фен-тон, ради удовлетворения своего любопытства даже забывший о приличиях.
   Зеленые глаза Майкла блеснули.
   — Я охочусь не ради удовольствия, а по необходимости, — ответил он и вышел, оставив своих собеседников в недоумении.
   — Kорд Майкл довольно скрытен, — высказал мысль капитан Барим.
   — А я вам говорю, что он едет в Египет вовсе не для того, чтобы охотиться, как пытается нас уверить, — заявил господин Фентон. — Человек его круга ни за что не отправится за границу, не имея при себе слуги. Нет, он задумал что-то другое, вот только что?
   Капитан потер подбородок.
   — Кто знает… Что бы ни двигало им, я желаю ему успеха. Боюсь только, что лорд Майкл найдет египтян чересчур подозрительными и не уважающими нас, англичан.
   Фентон согласно кивнул.
   — Я заметил, что эти три араба на борту — себе на уме. Только смотрят и молчат под своими белыми платками. Я пытался завязать с одним из них разговор, но он только глядел на меня своими темными глазами, прикидываясь, что не понимает по-английски.
   Капитан Барим направился было к двери, надеясь таким образом положить конец болтовне господина Фентона.
   — Они не интересуют меня, а я не интересую их. Они платят, как и все остальные, поэтому заслуживают такого же вежливого обращения. — Капитан многозначительно посмотрел на своего гостя. — Я уверен, что лорду Майклу не понравится, если кто-то станет лезть в его дела.
   Однако его собеседника это вовсе не смутило.
   — Вы не находите, что эти аристократы — весьма странная публика?
   Капитан замер.
   — В каком смысле, господин Фентон?
   — Взять, к примеру, лорда Майкла. Мне кажется, он считает меня недостойным даже своего взгляда.
   — Что ж, я скажу вам, господин Фентон. Если бы вас окружали люди, единственной целью которых был ваш комфорт, и если бы ваша семья была одной из древнейших и наиболее уважаемых в Англии, я полагаю, вы тоже возгордились бы.
   — Возможно, возможно… Но его светлость не вполне откровенен с нами. Я достаточно хорошо знаю людей, чтобы понять, когда кто-то что-то скрывает.
   Капитан Барим распахнул дверь каюты и подождал, чтобы гость вышел первым.
   — Извините, рано утром мне заступать на вахту.
 
   Мэллори проснулась рано и сразу же оделась, чтобы пройтись по кораблю, пока не поднялись другие пассажиры.
   Солнце только-только вставало над горизонтом, когда девушка вышла наверх. Единственными людьми здесь в этот ранний час были два матроса, драившие палубу. Обойдя их, Мэллори неторопливо пошла вдоль борта, наслаждаясь прохладным бризом.
   Возле поручней она задержалась, чтобы поглядеть, как возникают и тут же разбиваются о корабельную обшивку волны. Затем она снова двинулась вперед и на сей раз остановилась, чтобы рассмотреть спасательные лодки, надежно привязанные веревками и закрытые парусиной. Девушка уже обошла по кругу весь корабль и собиралась вернуться в каюту.
   Внезапно она задохнулась и вскрикнула — кто-то плеснул ей в лицо соленой водой. Едва не потеряв равновесие, она ухватилась за поручни, ее глаза защипало от соли, и на какое-то время она словно ослепла.
   Матрос, не заметив ее, выплеснул ведро морской воды, чтобы смыть с палубы пену. Он стал было придумывать, как объяснить свою оплошность, когда сзади подошел лорд Майкл и вырвал ведро из его рук.
   — Болван, смотри, что делаешь! — отчитал он матроса.
   Протерев глаза, Мэллори сердито посмотрела на мужчину с ведром в руке. Постепенно ее зрение прояснилось, и она узнала все те же насмешливые зеленые глаза, которые однажды уже видела.
   — Милорд! — промолвила она ледяным тоном. — Вы поставили целью своей жизни сделать меня несчастной? Вам доставляет удовольствие портить мои платья?
   Майкл бросил ведро, которое загремело, покатившись по палубе.
   — Но…
   Он никогда прежде не видел таких голубых глаз, которые сейчас сверкали от гнева. Влажные волосы девушки прилипли к ее лицу, мокрое платье, сделавшись прозрачным, облепило тело.
   — Я…
   — Приберегите свои извинения! Вы просто невежа со своеобразным чувством юмора. Почему вы не оставите меня в покое?
   Майкл только молча смотрел на нее, не будучи в состоянии объясниться — если бы он сделал это? матросу наверняка влетело бы от капитана. Он увидел, как девушка повернулась на каблуках и сердито направилась по лестнице вниз, к себе в каюту.
   Майкл не мог понять, почему эта бедная трогательная девушка так напустилась на него? Неужели она действительно подумала, что он способен на такую недостойную джентльмена выходку? Майкл обменялся взглядом с матросом, который был готов провалиться от стыда.
   — Я объясню леди, что это была моя вина, милорд.
   — Не утруждайте себя. Мне кажется, она вам не поверит.
   Войдя в каюту, Мэллори стащила мокрое платье и развесила его на чемодане. Затем, схватив полотенце, стала сушить волосы, с которых стекала вода. Обладал ли этот человек вообще каким-либо представлением о чести? Она должна рассказать о его поведении, но вряд ли капитан сможет что-либо сделать с таким влиятельным человеком. Мэллори ненавидела лорда Майкла, в ее представлении он был ничем не лучше сэра Джеральда. Почему ему так нравилось оскорблять ее?
   Поскольку госпожа Уикетт жаловалась на головную боль, Мэллори убедила ее прогуляться по палубе, уверенная в том, что свежий воздух поможет спутнице.
   Они поднялись на палубу, и Мэллори глубоко вдохнула, наполнив легкие соленым морским воздухом. Госпожа Уикетт прикладывала к голове мокрый носовой платок, но ее лицо уже заметно порозовело.
   Море было спокойным, но солнце скрывали тяжелые тучи. Чувствовалось, что еще до вечера пройдет дождь. Мэллори заправила под шляпку непослушный золотистый локон и остановилась возле поручней: ей хотелось полюбоваться стайкой игривых дельфинов, резвившихся в воде и то и дело выпрыгивавших из воды.
   Солнечный луч пробился сквозь тучи и упал на море. Вода окрасилась в малиновый цвет и стала похожа на шелк, трепещущий на ветру. От этого чудесного зрелища у девушки перехватило дыхание.
   — Изумительно, не правда ли? — вдруг послышался сзади мужской голос. — Море — как женщина, оно всегда выглядит по-новому, всегда интригует и завораживает.
   Еще не успев повернуться к говорившему, Мэллори уже знала, что это лорд Майкл. Она надменно вздернула подбородок:
   — Прошу прощения, сэр, вы обращаетесь ко мне?
   Майкл столкнулся с холодным взглядом голубых глаз. Он не привык к тому, что его общество может не нравиться женщине. Он даже не собирался завязывать с девушкой разговор, но пройти мимо, не сказав ни слова, показалось ему невежливым.
   — Извините, если я кажусь навязчивым, но на корабле, тем более таком маленьком, глупо соблюдать обычные формальности. Я — Майкл Винтер, — представился он с легким поклоном. — Боюсь, вы испытываете предубеждение по отношению ко мне.
   — Каждая моя встреча с вами заканчивается для меня неприятностью, — ответила Мэллори. — Я не желаю знакомиться с вами.
   — Я понимаю, что выглядел виноватым сегодня утром, и мне остается только просить у вас прощения.
   Госпожа Уикетт просияла.
   — Видеть вас — всегда приятно, милорд. Я сразу сказала, что вы не могли преднамеренно облить ее водой.
   Он слегка поклонился спутнице Мэллори, отчего та расцвела еще больше.
   — Ваша вера ободряет меня.
   «Даже одетый весьма просто: в коричневые брюки и белую кружевную сорочку, он выглядит именно так, как и должен выглядеть сын герцога», — подумала Мэллори. Винтер был высок и строен, классические черты его лица были отмечены аристократизмом. И он был мужествен — этого у Майкла было не отнять.
   — А я думаю, что вы сделали это нарочно, — сказала Мэллори и, отвернувшись, снова стала смотреть на море.
   — Если вы позволите мне… — Майкл умолк, подумав, что не сможет объяснить случившееся, не предав беднягу матроса.
   Повернув голову, Мэллори посмотрела на него и проговорила:
   — Ну вот, вы даже не можете оправдаться! Вы знаете, что я видела вас с ведром в руке.
   На ней было простое платье винного цвета и черная шляпка, украшенная синими цветами. «А она хорошенькая», — подумал Майкл. Впрочем, он знал много хорошеньких девушек, и эта не привлекала его. Майкл видел, что из-под полей ее шляпки выбиваются рыжие пряди, а ему никогда не нравились женщины с таким цветом волос.
   — Я не могу объяснить случившееся, миледи, но если бы вы только позволили мне…
   — Я не желаю слушать ваших объяснений, милорд!
   Он в раздражении подумал, что эта девица не заслуживает его внимания. Ему впервые встретилась до такой степени неприятная молодая дама.
   — В таком случае, простите, что помешал вам, леди Мэллори. Желаю хорошо провести день.