Страница:
Она взглянула на круглую мордочку с пышными баками, почесала кота за ушком и отпустила. Уикхем спрыгнул с коленей и тяжело приземлился на пол. Элиза склонилась над клавиатурой и принялась печатать.
Дорогой «Дарси»!
Я отправила свой вопрос с определенной целью, а вовсе не для того, чтобы позабавить вас или пробудить нездоровую фантазию. Так что советую держать свое идиотское мнение при себе.
SMARTIST@galleri.com
Довольная тем, как отшила идиота, Элиза нажала на клавишу и отправила сообщение. Затем выключила компьютер и спокойно вернулась к завтраку.
Уикхем забрался на рисовальную доску и, пока Элиза печатала, разлегся там и нежился в лучах утреннего солнца. Вместе они проводили глазами проплывавшее по реке тяжелое японское грузовое судно.
– Что-то не выходит у меня из головы этот чудак из Интернета, – пробормотала Элиза и махнула рукой нескольким членам команды, столпившимся у борта. – Но, наверное, мир полон таких чудаков.
Она протянула руку, погладила Уикхема, покачала головой.
– Дарси из Пемберли! Не иначе как разгуливает с тростью и в цилиндре.
Элиза поднялась из-за стола и отнесла поднос на кухню.
– Вот что я скажу тебе, Уикхем, – вернувшись в гостиную, сообщила она коту. – Это хорошо, что прошлой ночью ты настоял на том, чтобы я продолжала изыскания. Только благодаря тебе удалось найти место, где можно проводить вполне серьезные исследования.
ГЛАВА 5
ГЛАВА 6
Дорогой «Дарси»!
Я отправила свой вопрос с определенной целью, а вовсе не для того, чтобы позабавить вас или пробудить нездоровую фантазию. Так что советую держать свое идиотское мнение при себе.
SMARTIST@galleri.com
Довольная тем, как отшила идиота, Элиза нажала на клавишу и отправила сообщение. Затем выключила компьютер и спокойно вернулась к завтраку.
Уикхем забрался на рисовальную доску и, пока Элиза печатала, разлегся там и нежился в лучах утреннего солнца. Вместе они проводили глазами проплывавшее по реке тяжелое японское грузовое судно.
– Что-то не выходит у меня из головы этот чудак из Интернета, – пробормотала Элиза и махнула рукой нескольким членам команды, столпившимся у борта. – Но, наверное, мир полон таких чудаков.
Она протянула руку, погладила Уикхема, покачала головой.
– Дарси из Пемберли! Не иначе как разгуливает с тростью и в цилиндре.
Элиза поднялась из-за стола и отнесла поднос на кухню.
– Вот что я скажу тебе, Уикхем, – вернувшись в гостиную, сообщила она коту. – Это хорошо, что прошлой ночью ты настоял на том, чтобы я продолжала изыскания. Только благодаря тебе удалось найти место, где можно проводить вполне серьезные исследования.
ГЛАВА 5
Когда Элизе было двенадцать, ее учительница английского как-то повезла весь класс с далекой окраины на Лонг-Айленде в центр города. Целью экскурсии была Нью-Йоркская публичная библиотека на Пятой авеню, на Манхэттене.
С того дня Элиза еще ни разу не посещала это замечательное во всех отношениях здание.
И вот она выпорхнула из такси и оглядела знаменитых каменных львов, охранявших главный вход. Над высокими дверями была растянута широкая синяя шелковая лента, весело трепетавшая на ветру. А на ней изящными золотыми буквами высотой не меньше фута каждая выведена надпись: «МИР ДЖЕЙН ОСТИН, ЖЕНЩИНЫ ДВУХ СТОЛЕТИЙ».
Элиза довольно улыбнулась. Именно вчера ночью ей удалось отыскать в Интернете объявление об этой выставке. И хотя она вовсе не была уверена в том, что выставленные там экспонаты помогут продвинуться ей в расследовании, все же сочла, что посетить выставку стоит. Ведь она может послужить неплохим отправным моментом.
Зажав сумочку под мышкой, Элиза поднялась по широким ступеням и вошла в здание библиотеки, не слишком представляя, что именно хочет там найти.
Из вестибюля с высокими потолками, под которыми эхом отдавался каждый шаг, она, следуя указателям в виде сине-золотых стрелок, прошла мимо главного читального зала, напоминавшего величием архитектуры кафедральный собор, спустилась вниз и зашагала по длинному коридору, выложенному мраморными плитами. Эта часть здания в давнюю школьную экскурсию не входила.
Дойдя почти до самого конца коридора, Элиза, к величайшему своему удивлению, услышала звуки веселой музыки – доносились они из демонстрационного зала, довольно просторного помещения с высокими потолками. Удивление усилилось, стоило только Элизе заглянуть в зал. Он был огромен, и народу тут собралось видимо-невидимо.
В соответствии с последними новомодными веяниями выставочный зал библиотеки превратили в своего рода мультимедийный развлекательный центр, где были выставлены книги Джейн Остин и другие экспонаты. И все это – в сочетании с движущимся калейдоскопом различных изобразительных материалов, светом, цветом и музыкой.
Войдя в зал, Элиза поймала себя на том, что одобрительно кивает при виде спроецированного на стены и создающего особое настроение движущегося изображения. Видеофильм был снят из окна кареты, едущей по узкой лесной дороге, сквозь деревья просвечивал огромный английский аристократический особняк – в точности такой был описан Джейн Остин в романе «Мэнсфилд-парк». Помимо совершенно очаровательных пасторальных пейзажей, чредой разворачивающихся на стенах, настроение создавала и музыка. Через динамики лились звуки струнного квартета, на них гармонично накладывались другие: стук копыт, фырканье лошадей, хруст гравия под колесами кареты.
Отвернувшись от этого «пиршества» для глаз, Элиза увидела, что помещение наполнено видеоизображениями. Тут демонстрировались различные издания произведений писательницы, как редкие, так и широко известные; на цифровых мониторах с великолепным качеством картинки мелькали сцены из фильмов и телесериалов, снятых по ее произведениям.
Выставлены были и личные вещи знаменитой писательницы. Впрочем, их было не так много. Гораздо больше показывалось на мониторах, причем каждый предмет был удостоен пространных комментариев известных британских писателей и ученых.
– Потрясающе! – пробормотала Элиза.
Она медленно продвигалась по залу, разглядывая экспонаты и чувствуя, как нарастает разочарование. Поскольку ничего, могущего помочь ей в раскрытии тайны, определить подлинность писем, тут не было.
А потом вдруг она увидела небольшой стенд, где под стеклом лежало письмо, написанное Джейн Остин ее сестре Кассандре в 1801 году.
– Фантастика! – воскликнула Элиза, чувствуя, что наконец-то удалось отыскать хоть что-то полезное.
Приоткрыв сумочку на несколько дюймов, она попыталась сравнить почерк в письме Джейн Остин, покоившемся под пуленепробиваемым пластиком толщиной в добрых полдюйма, с адресом, выведенным на запечатанном конверте, который нашла за зеркалом туалетного столика.
И хотя выставленное в библиотеке письмо было большего формата и бумага совсем другая, мелкий аккуратный почерк в обоих письмах казался одинаковым. Впрочем, вполне возможно, кто-то соорудил подделку.
Достаточно убедительную, чтобы заморочить ей голову.
Тупик…
Элиза пришла к печальному, но неизбежному выводу: определить подлинность найденных ею писем под силу только эксперту. Могло бы показаться странным, почему ей сразу не пришла в голову столь очевидная мысль о необходимости лабораторной проверки бумаги и чернил, почерковедческой экспертизы и прочего, но в этом была вся Элиза.
Мечтательница и фантазерка, она была очарована романтичностью этих писем, и материальные их характеристики не столь ее интересовали.
И все же, решила она, визит в библиотеку оказался не напрасным и тщательно охраняемое письмо под пуленепробиваемым пластиком сослужило свою службу. Именно оно помогло понять, что в одиночку даже и пытаться не стоит установить аутентичность найденных бумаг.
– Прекрасно! – воскликнула Элиза. Пожалуй, слишком громко, потому что, несмотря на царивший в зале шум, на ее голос отреагировали сразу несколько посетителей, повернув головы. – Где же здесь, черт побери, отыскать эксперта?
Элиза сердито защелкнула застежку сумочки. Этот резкий металлический звук эхом разнесся по комнате, точно выстрел. Она виновато улыбнулась, подняла голову и увидела, что в ее сторону направляется охранник, средних лет мужчина с выпирающим брюшком. Он подозрительно оглядывал присутствующих, стараясь понять, откуда донесся шум.
– Ой!
Еще одна ошибка. Элиза сразу же отошла от стенда с письмом и с самым небрежным видом ленивой походкой двинулась в другой конец зала. Сердце билось как бешеное.
Ибо до нее только что дошло, что приносить письмо Джейн Остин в столь строго охраняемое место, на выставку артефактов из жизни этой самой Джейн Остин, было с ее стороны, мягко говоря, не умно.
– Дура ты, дура! – шепотом корила она себя. – Дура набитая, кретинка, полная, законченная идиотка!
В самом конце длинного зала Элиза нашла себе временное убежище среди манекенов, одетых в костюмы и платья, которые было принято носить в эпоху Джейн Остин.
Укрывшись за строем костюмированных кукол, весьма искусно расставленных среди раскрашенных предметов обстановки и декораций, должных создать впечатление, что эти «дамы и господа» гуляют в парке, или сидят в кабинете, или же находятся в будуаре, Элиза настороженно огляделась по сторонам. И сразу успокоилась, увидев, что никто ее не преследует.
Страх попасть в неловкое положение, быть застигнутой с поличным, и все оттого, что имела глупость принести эти письма в библиотеку, тут же прошел. И Элиза с чисто профессиональным интересом принялась рассматривать выставленные костюмы, переходя от одного манекена к другому.
Внутренне усмехаясь от осознания того, что она уже видела эти костюмы эпохи Регентства в недавно вышедших экранизациях «Гордости и предубеждения» и «Эммы», Элиза подошла поближе, чтобы рассмотреть украшенное искусной вышивкой платье из ржаво-красного бархата с глубоким декольте. Рядом с манекеном висела табличка с описанием. Элиза прочла вслух:
«В этом изысканном наряде молодая женщина эпохи Регентства чувствовала себя удобно и модно одетой на грандиозном зимнем балу».
– Ха! – насмешливо воскликнула Элиза. – Модной – быть может. Но чтобы удобно, это вряд ли.
– Вот как? А почему, собственно, нет?
Элиза вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял мужчина в прекрасно сшитом темном костюме. Сощурив темные глаза, она окинула незнакомца с головы до пят наметанным и оценивающим взглядом типичной обитательницы Нью-Йорка. Высокий, крепкого телосложения, хотя не похоже, что не вылезает из спортивных залов. Лицо и руки потемнели от загара, из чего Элиза сделала вывод, что он, очевидно, занимается спортом на открытом воздухе – возможно, велосипедист или альпинист. И в целом очень недурен собой, не преминула отметить она. Можно даже сказать, очень хорош.
Незнакомец, насмешливо изогнув бровь, ждал ответа.
– Да стоит только посмотреть на это дурацкое платье! – воскликнула Элиза, скрывая смущение под вызывающим тоном. – Во-первых, совершенно безобразный фасон. Во-вторых, вырез настолько глубокий, что бедняжка, вырядившись в него, могла в любой момент подхватить воспаление легких. Если, конечно, то, что я слышала об английских зимах, является правдой.
Красивый незнакомец кивнул в знак согласия.
– Верно подмечено, – протянул он с еле уловимым южным акцентом. – И дело не только в том, что в Англии зимы холодные. В начале девятнадцатого столетия центрального парового отопления в домах еще не было.
Нежданный собеседник задумчиво свел брови у переносицы и решил, видимо, отметить очевидное достоинство этого наряда.
– С другой стороны, – сказал он, указывая на низкий вырез, – еще за двадцать лет до этого французские аристократки носили платья, почти полностью обнажающие грудь. – Он глянул на нее, усмехнулся и торопливо добавил: – Исключительно во имя ее величества моды.
Элиза поймала себя на том, что улыбается в ответ, и одновременно отметила, что глаза у незнакомца зеленые, необычного оттенка морской волны, и что при улыбке в них вспыхивают искорки.
– Ох уж эти француженки! – рассмеялась она. – Что тут скажешь.
Смех ее напоминал мелодичный звон хрустальных бокалов, когда ими чокаются при тосте.
– Впрочем, – заметила художница более суровым тоном и ткнула пальцем в выставленный наряд, – не могу представить, чтобы Джейн Остин когда-нибудь надела что-то в этом роде. – И, стремясь обосновать свое утверждение, добавила: – Это платье напоминает мне дизайнерские модели, штучный товар, в которых знаменитости являются на церемонию вручения «Оскара». Ну, вы понимаете, о чем я. Последний писк моды и все такое, но абсолютно непрактичны и выглядят нелепо.
Незнакомец выслушал ее, слегка склонив голову набок. По выражению зеленых глаз она поняла, что он разделяет ее мнение. И не ошиблась.
– Вынужден согласиться с вами, – кивнул он. – Джейн действительно не была дурой. И она ни за что не надела бы такое платье.
Затем он повернулся к мужскому манекену, стоявшему напротив, через проход, и облаченному в роскошную военную форму темно-синего цвета, богато расшитую золотым шнуром, со сверкающей серебряной саблей у пояса.
– А вот форма этого офицера флота больше соответствует той эпохе, и ее вполне мог носить кто-то из знакомых Джейн, – заметил он, – Кстати, да будет вам известно, ее брат, сэр Фрэнсис Остин, стал адмиралом Британского военно-морского флота.
Элиза отступила на шаг, чтобы лучше разглядеть костюм.
– Этого я не знала, – созналась она. – И вообще у меня всегда складывалось впечатление, что семья ее жила довольно бедно.
– Да, богачами Остинов назвать было нельзя, – подтвердил незнакомец. – Но у них имелись полезные связи, а также много друзей среди богачей и аристократов. Со временем, – добавил он, – семья стала довольно состоятельной. Еще одного из братьев Джейн усыновили богатые родственники, и в наследство он получил огромное поместье. А Генри, самый младший, стал преуспевающим банкиром. – Незнакомец умолк, давая Элизе возможность осмыслить услышанное, затем указал куда-то в самый конец ряда манекенов. – Если желаете взглянуть, как на самом деле жили Остины, пройдемте вон туда, в следующий выставочный зал.
И, не глядя, следует она за ним или нет, высокий мужчина развернулся и зашагал в указанном направлении. Элиза не двигалась с места еще секунду-другую, глядя ему в спину. Она никак не могла решить, остаться здесь или последовать за ним. Не хотела, чтобы у этого красавца сложилось впечатление, будто он ее слишком заинтересовал. Но потом все же пожала плечами и затрусила вдогонку.
Миновав ряд манекенов, она увидела загорелого мужчину у двери, вход в которую был загорожен канатом, с тем чтобы посетители могли лишь снаружи осматривать следующий зал.
Элиза подошла к незнакомцу и заглянула в слабо освещенную комнату.
– О!.. – вырвалось у нее. – Какая прелесть!
Перед ней была уютная гостиная английского аристократического дома, обставленная, как было принято в эпоху Регентства. Тщательно подобранная мебель, статуэтки, украшения, на всем лежал отпечаток изысканности и шарма, начиная от изящной кушетки с яркой обивкой и заканчивая изумительным пианино. А в камине ревел огонь.
– Комната Джейн для занятий музыкой в Гемпшире. Воспроизведена со всей точностью согласно описанию из биографии одного из братьев, – пояснил Элизе ее анонимный экскурсовод. – Говорят, что именно здесь она сочинила финальные главы нескольких своих романов, – добавил он.
Стоя у бархатного каната, Элиза лишь вполуха слушала эти объяснения. Слегка склонив голову набок, она любовалась уютной комнатой. Мужчина деликатно отступил на шаг, давая ей возможность сполна насладиться моментом. И смотрел на падающие на плечи темные волосы девушки, в которых вспыхивали искорки от пламени искусственных свечей. «Красавица с волосами цвета воронова крыла», – подумал он и даже немного покраснел от смущения, столь романтичным показалось ему это описание. Он поспешил отвести взгляд.
Элиза мечтательно вздохнула.
– Такое ощущение, точно я сама когда-то там жила, – протянула она и шутливо добавила: – Как думаете, мне позволят здесь поселиться?
Он усмехнулся и покачал головой.
– Сильно сомневаюсь, чтобы доктор Клейн дала на это согласие. Где-то я читал, что она позаимствовала эти экспонаты в Британском музее.
Элиза отвела взгляд от заворожившей ее комнаты и посмотрела на незнакомца.
– Доктор Клейн?
Он кивнул.
– Тельма Клейн, начальник отдела редких документов библиотеки. Именно ей принадлежала идея устроить эту экспозицию. Мало того, у нее репутация ведущей специалистки по Остин, – чуть ироничным тоном добавил он.
Эта новая информация пробудила у Элизы особый интерес. Отвернувшись от чудесной комнаты, она взглянула незнакомцу прямо в глаза и спросила:
– А вы, случайно, не знакомы с этой доктор Клейн?
Странно, но вопрос этот почему-то смутил красавца.
– Да нет… лично нет, – ответил он после недолгого замешательства и взглянул на свои золотые часы.
– Но, похоже, вы весьма много знаете о Джейн, – не унималась Элиза. – Вы сами-то, случайно, не специалист в этой области, а?
– Специалист? – Незнакомец нахмурился и глянул через плечо Элизы в дверь комнаты со старинным интерьером. А потом покачал головой. – Нет, просто старый поклонник ее творчества. Но я прочел несколько статей доктора Клейн и, когда приехал сегодня в город, не мог побороть искушения заглянуть сюда. – Он улыбнулся и жестом обвел людное помещение. – Должен признать, организовано все замечательно, вы согласны?
Элиза застенчиво улыбнулась.
– Ну, если не считать бального платья…
– Да, – рассмеялся он. – Если не считать этого самого платья. – Он снова взглянул на часы. – Уже опаздываю на встречу.
И без дальнейших слов и объяснений резко повернулся и зашагал прочь.
– Приятно было пообщаться, – крикнула ему вдогонку Элиза.
Не оборачиваясь, он вскинул руку в знак прощания.
– И мне. Наслаждайтесь выставкой.
Элиза провожала глазами высокую статную фигуру, которая вскоре растворилась в толпе в конце зала. Самой ей не хотелось уходить. Почему она не попыталась остановить его? Глубоко вздохнув, она призналась самой себе: да, она ждала, рассчитывала, что он попросит у нее номер телефона. Хотя бы имя спросит. Но этого не случилось, и она… не предприняла ничего, чтобы его остановить.
Элиза бросила последний взгляд на комнату для занятий музыкой, вздохнула, покачала головой. И отправилась на поиски доктора Клейн.
С того дня Элиза еще ни разу не посещала это замечательное во всех отношениях здание.
И вот она выпорхнула из такси и оглядела знаменитых каменных львов, охранявших главный вход. Над высокими дверями была растянута широкая синяя шелковая лента, весело трепетавшая на ветру. А на ней изящными золотыми буквами высотой не меньше фута каждая выведена надпись: «МИР ДЖЕЙН ОСТИН, ЖЕНЩИНЫ ДВУХ СТОЛЕТИЙ».
Элиза довольно улыбнулась. Именно вчера ночью ей удалось отыскать в Интернете объявление об этой выставке. И хотя она вовсе не была уверена в том, что выставленные там экспонаты помогут продвинуться ей в расследовании, все же сочла, что посетить выставку стоит. Ведь она может послужить неплохим отправным моментом.
Зажав сумочку под мышкой, Элиза поднялась по широким ступеням и вошла в здание библиотеки, не слишком представляя, что именно хочет там найти.
Из вестибюля с высокими потолками, под которыми эхом отдавался каждый шаг, она, следуя указателям в виде сине-золотых стрелок, прошла мимо главного читального зала, напоминавшего величием архитектуры кафедральный собор, спустилась вниз и зашагала по длинному коридору, выложенному мраморными плитами. Эта часть здания в давнюю школьную экскурсию не входила.
Дойдя почти до самого конца коридора, Элиза, к величайшему своему удивлению, услышала звуки веселой музыки – доносились они из демонстрационного зала, довольно просторного помещения с высокими потолками. Удивление усилилось, стоило только Элизе заглянуть в зал. Он был огромен, и народу тут собралось видимо-невидимо.
В соответствии с последними новомодными веяниями выставочный зал библиотеки превратили в своего рода мультимедийный развлекательный центр, где были выставлены книги Джейн Остин и другие экспонаты. И все это – в сочетании с движущимся калейдоскопом различных изобразительных материалов, светом, цветом и музыкой.
Войдя в зал, Элиза поймала себя на том, что одобрительно кивает при виде спроецированного на стены и создающего особое настроение движущегося изображения. Видеофильм был снят из окна кареты, едущей по узкой лесной дороге, сквозь деревья просвечивал огромный английский аристократический особняк – в точности такой был описан Джейн Остин в романе «Мэнсфилд-парк». Помимо совершенно очаровательных пасторальных пейзажей, чредой разворачивающихся на стенах, настроение создавала и музыка. Через динамики лились звуки струнного квартета, на них гармонично накладывались другие: стук копыт, фырканье лошадей, хруст гравия под колесами кареты.
Отвернувшись от этого «пиршества» для глаз, Элиза увидела, что помещение наполнено видеоизображениями. Тут демонстрировались различные издания произведений писательницы, как редкие, так и широко известные; на цифровых мониторах с великолепным качеством картинки мелькали сцены из фильмов и телесериалов, снятых по ее произведениям.
Выставлены были и личные вещи знаменитой писательницы. Впрочем, их было не так много. Гораздо больше показывалось на мониторах, причем каждый предмет был удостоен пространных комментариев известных британских писателей и ученых.
– Потрясающе! – пробормотала Элиза.
Она медленно продвигалась по залу, разглядывая экспонаты и чувствуя, как нарастает разочарование. Поскольку ничего, могущего помочь ей в раскрытии тайны, определить подлинность писем, тут не было.
А потом вдруг она увидела небольшой стенд, где под стеклом лежало письмо, написанное Джейн Остин ее сестре Кассандре в 1801 году.
– Фантастика! – воскликнула Элиза, чувствуя, что наконец-то удалось отыскать хоть что-то полезное.
Приоткрыв сумочку на несколько дюймов, она попыталась сравнить почерк в письме Джейн Остин, покоившемся под пуленепробиваемым пластиком толщиной в добрых полдюйма, с адресом, выведенным на запечатанном конверте, который нашла за зеркалом туалетного столика.
И хотя выставленное в библиотеке письмо было большего формата и бумага совсем другая, мелкий аккуратный почерк в обоих письмах казался одинаковым. Впрочем, вполне возможно, кто-то соорудил подделку.
Достаточно убедительную, чтобы заморочить ей голову.
Тупик…
Элиза пришла к печальному, но неизбежному выводу: определить подлинность найденных ею писем под силу только эксперту. Могло бы показаться странным, почему ей сразу не пришла в голову столь очевидная мысль о необходимости лабораторной проверки бумаги и чернил, почерковедческой экспертизы и прочего, но в этом была вся Элиза.
Мечтательница и фантазерка, она была очарована романтичностью этих писем, и материальные их характеристики не столь ее интересовали.
И все же, решила она, визит в библиотеку оказался не напрасным и тщательно охраняемое письмо под пуленепробиваемым пластиком сослужило свою службу. Именно оно помогло понять, что в одиночку даже и пытаться не стоит установить аутентичность найденных бумаг.
– Прекрасно! – воскликнула Элиза. Пожалуй, слишком громко, потому что, несмотря на царивший в зале шум, на ее голос отреагировали сразу несколько посетителей, повернув головы. – Где же здесь, черт побери, отыскать эксперта?
Элиза сердито защелкнула застежку сумочки. Этот резкий металлический звук эхом разнесся по комнате, точно выстрел. Она виновато улыбнулась, подняла голову и увидела, что в ее сторону направляется охранник, средних лет мужчина с выпирающим брюшком. Он подозрительно оглядывал присутствующих, стараясь понять, откуда донесся шум.
– Ой!
Еще одна ошибка. Элиза сразу же отошла от стенда с письмом и с самым небрежным видом ленивой походкой двинулась в другой конец зала. Сердце билось как бешеное.
Ибо до нее только что дошло, что приносить письмо Джейн Остин в столь строго охраняемое место, на выставку артефактов из жизни этой самой Джейн Остин, было с ее стороны, мягко говоря, не умно.
– Дура ты, дура! – шепотом корила она себя. – Дура набитая, кретинка, полная, законченная идиотка!
В самом конце длинного зала Элиза нашла себе временное убежище среди манекенов, одетых в костюмы и платья, которые было принято носить в эпоху Джейн Остин.
Укрывшись за строем костюмированных кукол, весьма искусно расставленных среди раскрашенных предметов обстановки и декораций, должных создать впечатление, что эти «дамы и господа» гуляют в парке, или сидят в кабинете, или же находятся в будуаре, Элиза настороженно огляделась по сторонам. И сразу успокоилась, увидев, что никто ее не преследует.
Страх попасть в неловкое положение, быть застигнутой с поличным, и все оттого, что имела глупость принести эти письма в библиотеку, тут же прошел. И Элиза с чисто профессиональным интересом принялась рассматривать выставленные костюмы, переходя от одного манекена к другому.
Внутренне усмехаясь от осознания того, что она уже видела эти костюмы эпохи Регентства в недавно вышедших экранизациях «Гордости и предубеждения» и «Эммы», Элиза подошла поближе, чтобы рассмотреть украшенное искусной вышивкой платье из ржаво-красного бархата с глубоким декольте. Рядом с манекеном висела табличка с описанием. Элиза прочла вслух:
«В этом изысканном наряде молодая женщина эпохи Регентства чувствовала себя удобно и модно одетой на грандиозном зимнем балу».
– Ха! – насмешливо воскликнула Элиза. – Модной – быть может. Но чтобы удобно, это вряд ли.
– Вот как? А почему, собственно, нет?
Элиза вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял мужчина в прекрасно сшитом темном костюме. Сощурив темные глаза, она окинула незнакомца с головы до пят наметанным и оценивающим взглядом типичной обитательницы Нью-Йорка. Высокий, крепкого телосложения, хотя не похоже, что не вылезает из спортивных залов. Лицо и руки потемнели от загара, из чего Элиза сделала вывод, что он, очевидно, занимается спортом на открытом воздухе – возможно, велосипедист или альпинист. И в целом очень недурен собой, не преминула отметить она. Можно даже сказать, очень хорош.
Незнакомец, насмешливо изогнув бровь, ждал ответа.
– Да стоит только посмотреть на это дурацкое платье! – воскликнула Элиза, скрывая смущение под вызывающим тоном. – Во-первых, совершенно безобразный фасон. Во-вторых, вырез настолько глубокий, что бедняжка, вырядившись в него, могла в любой момент подхватить воспаление легких. Если, конечно, то, что я слышала об английских зимах, является правдой.
Красивый незнакомец кивнул в знак согласия.
– Верно подмечено, – протянул он с еле уловимым южным акцентом. – И дело не только в том, что в Англии зимы холодные. В начале девятнадцатого столетия центрального парового отопления в домах еще не было.
Нежданный собеседник задумчиво свел брови у переносицы и решил, видимо, отметить очевидное достоинство этого наряда.
– С другой стороны, – сказал он, указывая на низкий вырез, – еще за двадцать лет до этого французские аристократки носили платья, почти полностью обнажающие грудь. – Он глянул на нее, усмехнулся и торопливо добавил: – Исключительно во имя ее величества моды.
Элиза поймала себя на том, что улыбается в ответ, и одновременно отметила, что глаза у незнакомца зеленые, необычного оттенка морской волны, и что при улыбке в них вспыхивают искорки.
– Ох уж эти француженки! – рассмеялась она. – Что тут скажешь.
Смех ее напоминал мелодичный звон хрустальных бокалов, когда ими чокаются при тосте.
– Впрочем, – заметила художница более суровым тоном и ткнула пальцем в выставленный наряд, – не могу представить, чтобы Джейн Остин когда-нибудь надела что-то в этом роде. – И, стремясь обосновать свое утверждение, добавила: – Это платье напоминает мне дизайнерские модели, штучный товар, в которых знаменитости являются на церемонию вручения «Оскара». Ну, вы понимаете, о чем я. Последний писк моды и все такое, но абсолютно непрактичны и выглядят нелепо.
Незнакомец выслушал ее, слегка склонив голову набок. По выражению зеленых глаз она поняла, что он разделяет ее мнение. И не ошиблась.
– Вынужден согласиться с вами, – кивнул он. – Джейн действительно не была дурой. И она ни за что не надела бы такое платье.
Затем он повернулся к мужскому манекену, стоявшему напротив, через проход, и облаченному в роскошную военную форму темно-синего цвета, богато расшитую золотым шнуром, со сверкающей серебряной саблей у пояса.
– А вот форма этого офицера флота больше соответствует той эпохе, и ее вполне мог носить кто-то из знакомых Джейн, – заметил он, – Кстати, да будет вам известно, ее брат, сэр Фрэнсис Остин, стал адмиралом Британского военно-морского флота.
Элиза отступила на шаг, чтобы лучше разглядеть костюм.
– Этого я не знала, – созналась она. – И вообще у меня всегда складывалось впечатление, что семья ее жила довольно бедно.
– Да, богачами Остинов назвать было нельзя, – подтвердил незнакомец. – Но у них имелись полезные связи, а также много друзей среди богачей и аристократов. Со временем, – добавил он, – семья стала довольно состоятельной. Еще одного из братьев Джейн усыновили богатые родственники, и в наследство он получил огромное поместье. А Генри, самый младший, стал преуспевающим банкиром. – Незнакомец умолк, давая Элизе возможность осмыслить услышанное, затем указал куда-то в самый конец ряда манекенов. – Если желаете взглянуть, как на самом деле жили Остины, пройдемте вон туда, в следующий выставочный зал.
И, не глядя, следует она за ним или нет, высокий мужчина развернулся и зашагал в указанном направлении. Элиза не двигалась с места еще секунду-другую, глядя ему в спину. Она никак не могла решить, остаться здесь или последовать за ним. Не хотела, чтобы у этого красавца сложилось впечатление, будто он ее слишком заинтересовал. Но потом все же пожала плечами и затрусила вдогонку.
Миновав ряд манекенов, она увидела загорелого мужчину у двери, вход в которую был загорожен канатом, с тем чтобы посетители могли лишь снаружи осматривать следующий зал.
Элиза подошла к незнакомцу и заглянула в слабо освещенную комнату.
– О!.. – вырвалось у нее. – Какая прелесть!
Перед ней была уютная гостиная английского аристократического дома, обставленная, как было принято в эпоху Регентства. Тщательно подобранная мебель, статуэтки, украшения, на всем лежал отпечаток изысканности и шарма, начиная от изящной кушетки с яркой обивкой и заканчивая изумительным пианино. А в камине ревел огонь.
– Комната Джейн для занятий музыкой в Гемпшире. Воспроизведена со всей точностью согласно описанию из биографии одного из братьев, – пояснил Элизе ее анонимный экскурсовод. – Говорят, что именно здесь она сочинила финальные главы нескольких своих романов, – добавил он.
Стоя у бархатного каната, Элиза лишь вполуха слушала эти объяснения. Слегка склонив голову набок, она любовалась уютной комнатой. Мужчина деликатно отступил на шаг, давая ей возможность сполна насладиться моментом. И смотрел на падающие на плечи темные волосы девушки, в которых вспыхивали искорки от пламени искусственных свечей. «Красавица с волосами цвета воронова крыла», – подумал он и даже немного покраснел от смущения, столь романтичным показалось ему это описание. Он поспешил отвести взгляд.
Элиза мечтательно вздохнула.
– Такое ощущение, точно я сама когда-то там жила, – протянула она и шутливо добавила: – Как думаете, мне позволят здесь поселиться?
Он усмехнулся и покачал головой.
– Сильно сомневаюсь, чтобы доктор Клейн дала на это согласие. Где-то я читал, что она позаимствовала эти экспонаты в Британском музее.
Элиза отвела взгляд от заворожившей ее комнаты и посмотрела на незнакомца.
– Доктор Клейн?
Он кивнул.
– Тельма Клейн, начальник отдела редких документов библиотеки. Именно ей принадлежала идея устроить эту экспозицию. Мало того, у нее репутация ведущей специалистки по Остин, – чуть ироничным тоном добавил он.
Эта новая информация пробудила у Элизы особый интерес. Отвернувшись от чудесной комнаты, она взглянула незнакомцу прямо в глаза и спросила:
– А вы, случайно, не знакомы с этой доктор Клейн?
Странно, но вопрос этот почему-то смутил красавца.
– Да нет… лично нет, – ответил он после недолгого замешательства и взглянул на свои золотые часы.
– Но, похоже, вы весьма много знаете о Джейн, – не унималась Элиза. – Вы сами-то, случайно, не специалист в этой области, а?
– Специалист? – Незнакомец нахмурился и глянул через плечо Элизы в дверь комнаты со старинным интерьером. А потом покачал головой. – Нет, просто старый поклонник ее творчества. Но я прочел несколько статей доктора Клейн и, когда приехал сегодня в город, не мог побороть искушения заглянуть сюда. – Он улыбнулся и жестом обвел людное помещение. – Должен признать, организовано все замечательно, вы согласны?
Элиза застенчиво улыбнулась.
– Ну, если не считать бального платья…
– Да, – рассмеялся он. – Если не считать этого самого платья. – Он снова взглянул на часы. – Уже опаздываю на встречу.
И без дальнейших слов и объяснений резко повернулся и зашагал прочь.
– Приятно было пообщаться, – крикнула ему вдогонку Элиза.
Не оборачиваясь, он вскинул руку в знак прощания.
– И мне. Наслаждайтесь выставкой.
Элиза провожала глазами высокую статную фигуру, которая вскоре растворилась в толпе в конце зала. Самой ей не хотелось уходить. Почему она не попыталась остановить его? Глубоко вздохнув, она призналась самой себе: да, она ждала, рассчитывала, что он попросит у нее номер телефона. Хотя бы имя спросит. Но этого не случилось, и она… не предприняла ничего, чтобы его остановить.
Элиза бросила последний взгляд на комнату для занятий музыкой, вздохнула, покачала головой. И отправилась на поиски доктора Клейн.
ГЛАВА 6
– Я бы хотела видеть доктора Клейн из отдела редких документов.
Элиза стояла в главном вестибюле перед круглой стойкой справочной и пыталась привлечь внимание жующего жвачку длинноволосого охранника, который, похоже, страдал глухотой.
– Эй! Я к вам обращаюсь! – громко воскликнула она, хоть и находилась всего футах в трех от него. – Я хочу видеть доктора Тельму Клейн!
Охранник оторвался от книжки комиксов, явно раздраженный, что ему помешали.
– Я вас слышал, – пробурчал он. – Но доктор Клейн никого не принимает без предварительной договоренности. – Парень окинул Элизу подозрительным взглядом. – Вы договаривались?
– Нет, – спокойным тоном ответила Элиза. – И мне как раз хотелось бы договориться.
– Клейн никогда ни с кем сама не договаривается, – со злобным торжеством в голосе заметил охранник.
Игнорируя просительницу, он вновь вернулся к книжке, где красовалась иллюстрация во всю страницу: фантастическое и грозное создание, напоминающее жука, пыталось атаковать столь же фантастически прекрасную пышногрудую блондинку в бикини маскировочной раскраски.
Через несколько секунд он заметил, что настырная посетительница все еще стоит рядом и оглядывает вестибюль.
– Чем еще могу помочь? – осведомился он, глядя на нее поверх страницы.
С трудом подавив искушение высказать этому недоумку все, что она о нем думает, в том числе и куда он может засунуть эту книжку комиксов, Элиза покачала головой.
– Нет, спасибо, – вежливо протянула она и отошла. – Вы и так очень помогли.
Обойдя вестибюль по кругу, она остановилась у стены, на которой были вывешены указатели, и узнала, что отдел редких документов располагается на третьем этаже. Тут же, поблизости, обнаружилась лестница, и она направилась к ней, лишь в последний момент заметив, что путь к ступеням преграждает красный бархатный канат. Размещенная рядом небольшая пластиковая табличка гласила, что эта лестница предназначена исключительно для администрации и научных сотрудников библиотеки.
Осторожно покосившись на охранника и убедившись, что тот по-прежнему целиком поглощен иллюстрированной историей изнасилования красотки жуком, Элиза отстегнула медный крючок, удерживающий канат, проскользнула в запретную зону и быстро взбежала по ступенькам.
Металлическая дверь пожарного входа на третьем этаже открывалась в плохо освещенный коридор, вдоль которого тянулись старомодные застекленные двери. У каждой двери висела табличка с названием отдела и фамилией руководителя, аккуратно выписанными большими черными буквами.
Элиза двинулась по безлюдному коридору, читая таблички. «Антропологические исследования», «Поэзия», «Литература средневековья», «Литература американская», «Администрация», «Отдел кадров», «Иностранные языки», «Частные собрания», «Поэзия и проза Древнего Востока». Она уже начала волноваться, что не туда попала, но тут заметила в самом конце коридора еще одну дверь, в нише, и надпись: «Редкие документы/лаб. экспертизы». А чуть ниже красовалась еще одна табличка: «Т. Клейн, доктор филологии, директор».
Собравшись с духом, Элиза два раза стукнула кулачком по деревянной панели.
Никто не откликнулся.
Элиза выждала несколько секунд и постучала еще раз. Ответа снова не последовало. Она оглядела пустынный коридор и приложила ухо к двери. Изнутри доносился неразборчивый гул голосов.
Выпрямившись, Элиза взялась за медную ручку и повернула ее. Дверь оказалась не заперта. Она приоткрыла ее и заглянула в продолговатую узкую комнату, уставленную компьютерами, лабораторными столами, на которых размещались колбы с бурлящим содержимым и еще какое-то неприятное на вид оборудование. А также несколько электронных приборов, назначение которых было совершенно непонятно. В дальнем конце комнаты три или четыре лаборанта в белых халатах стояли, склонившись над приборами, всматривались в микроскопы и, казалось, не заметили ее вторжения.
Элиза призадумалась на секунду и решила, что все же это не слишком хорошая идея – входить в лабораторию без предупреждения. Возможно, если подождать в коридоре, кто-то появится, и тогда можно будет попросить этого человека проводить ее к доктору Клейн.
Она вышла и хотела осторожно притворить за собой дверь, но та не поддавалась. А потом резким рывком распахнулась, и над самым ухом Элизы прогудел грозный голос, почему-то напомнивший грохот колес кареты по гравию:
– Какого черта вы тут делаете, а? Посторонним лицам вход воспрещен!
Элиза залилась краской. Повернувшись, она оказалась лицом к лицу с грозного вида седовласой дамой средних лет, напоминавшей сложением нефтяную цистерну. Женщина преградила вход в нишу всей своей мощной фигурой и вопросительно уставилась на Элизу, сверкая глазами. Они напоминали глаза голодной кошки, только что обнаружившей в мусорном баке длиннохвостого попугая. Уголки тонких, как лезвие бритвы, губ опущены, и еще она подносила к уху зажатый в широкой ладони мобильный телефон, без сомнения намереваясь вызвать охрану.
Понимая, что попалась, Элиза быстро оглядела женщину, прикидывая, велики ли шансы разжалобить ее. И тут взгляд ее упал на пластиковую карточку, прикрепленную к лацкану бесформенного серого костюма, что был на даме, и она с облегчением перевела дух.
– Доктор Клейн, – пробормотала она и изобразила радостную улыбку, не слишком соответствующую обстоятельствам. – Меня зовут Элиза Найт, и вы как раз тот человек, с которым мне необходимо увидеться…
Тельма Клейн медленно опустила руку с телефоном и закатила слегка выпуклые блекло-голубые глаза.
– О господи, только этого мне не хватало! – простонала она. Затем вышла из ниши в коридор и указала на лестницу. – Вам следовало заранее договориться о встрече.
– Но мне сказали, вы ни с кем не договариваетесь… – пролепетала Элиза. Она вовсе не собиралась так легко сдаваться. – А это означает, что встретиться с вами практически невозможно!
Этот крик отчаяния вызвал на тонких губах строгой дамы подобие улыбки.
– Очень хорошо! – ворчливо произнесла она. – Вы прямо гений уловок. А теперь прощайте!
И она развернулась и приоткрыла дверь, намереваясь пройти в лабораторию, но на этот раз Элиза преградила ей путь.
– У меня есть документы, которые могут показаться вам весьма любопытными… – начала она.
Тельма Клейн вскинула пухлую руку, обрывая Элизу.
– Погодите! Ничего не говорите! Позвольте мне самой догадаться, – с сарказмом произнесла она. – Вы посетили благотворительную распродажу и приобрели там подлинник Декларации независимости. И хотите, чтобы в моей лаборатории подтвердили подлинность этого документа. Выдали справочку, чтобы вы могли толкнуть его за миллион баксов. Так или нет?
– Нет! Ничего подобного! – воскликнула Элиза и решила не оставаться в долгу, подпустить в голос злобы. Она открыла сумочку, достала письма и сунула их в руку Тельмы Клейн. – Я обнаружила эти письма прошлой ночью и подумала, может, это важно. Узнала о выставке Джейн Остин и пришла сюда в надежде получить от вас совет. – Тут Элиза несколько смягчила тон и добавила: – Я уже пыталась провести собственные исследования, в Интернете.
Тельма Клейн скроила презрительную гримасу и махнула пухлой ладошкой.
– Интернет! – проворчала она. – С чего вы взяли, что можете хоть что-то узнать от этого бездушного чудовища, годного разве на то, чтобы поглощать электроэнергию и превращать божественное письменное слово в бессмысленную болтовню? Ненавижу этот чертов Интернет!
Женщина всем телом подалась вперед, чуть не стукнувшись носом о нос Элизы, и понизила свой басовитый голос еще на октаву.
– Хотите совет от меня лично? – спросила она. – Ступайте домой и разбейте молотком свой компьютер, если у вас осталась хоть крупица здравого смысла!
Элиза стояла в главном вестибюле перед круглой стойкой справочной и пыталась привлечь внимание жующего жвачку длинноволосого охранника, который, похоже, страдал глухотой.
– Эй! Я к вам обращаюсь! – громко воскликнула она, хоть и находилась всего футах в трех от него. – Я хочу видеть доктора Тельму Клейн!
Охранник оторвался от книжки комиксов, явно раздраженный, что ему помешали.
– Я вас слышал, – пробурчал он. – Но доктор Клейн никого не принимает без предварительной договоренности. – Парень окинул Элизу подозрительным взглядом. – Вы договаривались?
– Нет, – спокойным тоном ответила Элиза. – И мне как раз хотелось бы договориться.
– Клейн никогда ни с кем сама не договаривается, – со злобным торжеством в голосе заметил охранник.
Игнорируя просительницу, он вновь вернулся к книжке, где красовалась иллюстрация во всю страницу: фантастическое и грозное создание, напоминающее жука, пыталось атаковать столь же фантастически прекрасную пышногрудую блондинку в бикини маскировочной раскраски.
Через несколько секунд он заметил, что настырная посетительница все еще стоит рядом и оглядывает вестибюль.
– Чем еще могу помочь? – осведомился он, глядя на нее поверх страницы.
С трудом подавив искушение высказать этому недоумку все, что она о нем думает, в том числе и куда он может засунуть эту книжку комиксов, Элиза покачала головой.
– Нет, спасибо, – вежливо протянула она и отошла. – Вы и так очень помогли.
Обойдя вестибюль по кругу, она остановилась у стены, на которой были вывешены указатели, и узнала, что отдел редких документов располагается на третьем этаже. Тут же, поблизости, обнаружилась лестница, и она направилась к ней, лишь в последний момент заметив, что путь к ступеням преграждает красный бархатный канат. Размещенная рядом небольшая пластиковая табличка гласила, что эта лестница предназначена исключительно для администрации и научных сотрудников библиотеки.
Осторожно покосившись на охранника и убедившись, что тот по-прежнему целиком поглощен иллюстрированной историей изнасилования красотки жуком, Элиза отстегнула медный крючок, удерживающий канат, проскользнула в запретную зону и быстро взбежала по ступенькам.
Металлическая дверь пожарного входа на третьем этаже открывалась в плохо освещенный коридор, вдоль которого тянулись старомодные застекленные двери. У каждой двери висела табличка с названием отдела и фамилией руководителя, аккуратно выписанными большими черными буквами.
Элиза двинулась по безлюдному коридору, читая таблички. «Антропологические исследования», «Поэзия», «Литература средневековья», «Литература американская», «Администрация», «Отдел кадров», «Иностранные языки», «Частные собрания», «Поэзия и проза Древнего Востока». Она уже начала волноваться, что не туда попала, но тут заметила в самом конце коридора еще одну дверь, в нише, и надпись: «Редкие документы/лаб. экспертизы». А чуть ниже красовалась еще одна табличка: «Т. Клейн, доктор филологии, директор».
Собравшись с духом, Элиза два раза стукнула кулачком по деревянной панели.
Никто не откликнулся.
Элиза выждала несколько секунд и постучала еще раз. Ответа снова не последовало. Она оглядела пустынный коридор и приложила ухо к двери. Изнутри доносился неразборчивый гул голосов.
Выпрямившись, Элиза взялась за медную ручку и повернула ее. Дверь оказалась не заперта. Она приоткрыла ее и заглянула в продолговатую узкую комнату, уставленную компьютерами, лабораторными столами, на которых размещались колбы с бурлящим содержимым и еще какое-то неприятное на вид оборудование. А также несколько электронных приборов, назначение которых было совершенно непонятно. В дальнем конце комнаты три или четыре лаборанта в белых халатах стояли, склонившись над приборами, всматривались в микроскопы и, казалось, не заметили ее вторжения.
Элиза призадумалась на секунду и решила, что все же это не слишком хорошая идея – входить в лабораторию без предупреждения. Возможно, если подождать в коридоре, кто-то появится, и тогда можно будет попросить этого человека проводить ее к доктору Клейн.
Она вышла и хотела осторожно притворить за собой дверь, но та не поддавалась. А потом резким рывком распахнулась, и над самым ухом Элизы прогудел грозный голос, почему-то напомнивший грохот колес кареты по гравию:
– Какого черта вы тут делаете, а? Посторонним лицам вход воспрещен!
Элиза залилась краской. Повернувшись, она оказалась лицом к лицу с грозного вида седовласой дамой средних лет, напоминавшей сложением нефтяную цистерну. Женщина преградила вход в нишу всей своей мощной фигурой и вопросительно уставилась на Элизу, сверкая глазами. Они напоминали глаза голодной кошки, только что обнаружившей в мусорном баке длиннохвостого попугая. Уголки тонких, как лезвие бритвы, губ опущены, и еще она подносила к уху зажатый в широкой ладони мобильный телефон, без сомнения намереваясь вызвать охрану.
Понимая, что попалась, Элиза быстро оглядела женщину, прикидывая, велики ли шансы разжалобить ее. И тут взгляд ее упал на пластиковую карточку, прикрепленную к лацкану бесформенного серого костюма, что был на даме, и она с облегчением перевела дух.
– Доктор Клейн, – пробормотала она и изобразила радостную улыбку, не слишком соответствующую обстоятельствам. – Меня зовут Элиза Найт, и вы как раз тот человек, с которым мне необходимо увидеться…
Тельма Клейн медленно опустила руку с телефоном и закатила слегка выпуклые блекло-голубые глаза.
– О господи, только этого мне не хватало! – простонала она. Затем вышла из ниши в коридор и указала на лестницу. – Вам следовало заранее договориться о встрече.
– Но мне сказали, вы ни с кем не договариваетесь… – пролепетала Элиза. Она вовсе не собиралась так легко сдаваться. – А это означает, что встретиться с вами практически невозможно!
Этот крик отчаяния вызвал на тонких губах строгой дамы подобие улыбки.
– Очень хорошо! – ворчливо произнесла она. – Вы прямо гений уловок. А теперь прощайте!
И она развернулась и приоткрыла дверь, намереваясь пройти в лабораторию, но на этот раз Элиза преградила ей путь.
– У меня есть документы, которые могут показаться вам весьма любопытными… – начала она.
Тельма Клейн вскинула пухлую руку, обрывая Элизу.
– Погодите! Ничего не говорите! Позвольте мне самой догадаться, – с сарказмом произнесла она. – Вы посетили благотворительную распродажу и приобрели там подлинник Декларации независимости. И хотите, чтобы в моей лаборатории подтвердили подлинность этого документа. Выдали справочку, чтобы вы могли толкнуть его за миллион баксов. Так или нет?
– Нет! Ничего подобного! – воскликнула Элиза и решила не оставаться в долгу, подпустить в голос злобы. Она открыла сумочку, достала письма и сунула их в руку Тельмы Клейн. – Я обнаружила эти письма прошлой ночью и подумала, может, это важно. Узнала о выставке Джейн Остин и пришла сюда в надежде получить от вас совет. – Тут Элиза несколько смягчила тон и добавила: – Я уже пыталась провести собственные исследования, в Интернете.
Тельма Клейн скроила презрительную гримасу и махнула пухлой ладошкой.
– Интернет! – проворчала она. – С чего вы взяли, что можете хоть что-то узнать от этого бездушного чудовища, годного разве на то, чтобы поглощать электроэнергию и превращать божественное письменное слово в бессмысленную болтовню? Ненавижу этот чертов Интернет!
Женщина всем телом подалась вперед, чуть не стукнувшись носом о нос Элизы, и понизила свой басовитый голос еще на октаву.
– Хотите совет от меня лично? – спросила она. – Ступайте домой и разбейте молотком свой компьютер, если у вас осталась хоть крупица здравого смысла!