Страница:
Когда вошли в лес, Леонид Тимофеевич предложил всем отдохнуть и позавтракать. Ребята вытащили из вещевых мешков хлеб и, закусывая на ходу, разбрелись кто куда. Лес был густой, разросшийся, тенистый. Сквозь зелень осин и берез виднелись коричневые стволы сосен. Елена Александровна, крикнув ребятам, чтобы далеко не уходили, побежала с девочками к орешнику. - Идите сюда! - кричала она, ловко нагибая ветки. - Посмотрите, как орехов много! По пять штук в одной кучке. На голос ее прибежали ребята. Ветки гнулись, трещали. Орехи были еще зеленые, внутри них, словно в вате, лежали маленькие ядрышки. Ребята попробовали орехи и побежали искать ягоды. Леонид Тимофеевич с двумя Миронычами пошел к леснику. Пока он ходил, мальчики вырезали себе палки, лазили на деревья, гонялись за белками. Витя Матрос притащил Елене Александровне птичье гнездо, в нем лежала скорлупа от хорошеньких голубых яичек. - А где птички? - спросила стриженая черненькая девочка из пятого класса. - Птички уже летают, - засмеялась Елена Александровна и серьезно добавила: - Но трогать гнезда все равно никогда не надо. Мазин залез в орешник, вырезал дудку и пронзительно свистел, собирая около себя целую очередь желающих свистнуть. , - Ну, ну, работнички! Угомонитесь-ка! - раздался веселый голос Леонида Тимофеевича. Он привел лесника. Лесник показал делянку и ушел. Оба Мироныча сбросили пиджаки и начали осматривать деревья. Некоторые из них они пометили мелом. - Вот эти, ровные, пойдут на столбы, - говорили они ребятам, - а кривые только на дрова можно использовать. Леонид Тимофеевич и Толя Соколов облюбовали себе одно дерево и, присев на корточки, начали пилить. Поблескивая на солнце отточенными зубцами, в лесу зажужжали пилы. У Мазина от охоты попилить загорелись глаза. Он подбежал к дедушке Миронычу: - Дедушка, давайте я с вами попилю! Я на этом деле собаку съел! - Собаку съел? - усмехнулся плотник и кивнул головой на младшего Мироныча: - Вот сейчас мы с Федором Миронычем это дерево повалим, потом он будет его очищать, а мы с тобой попилим. Когда дерево повалили, дедушка Мироныч шагнул к старой сосне. - Становись, коль собаку съел, - поплевывая на ладони и опускаясь на одно колено, пригласил он Мазина. Мазин тоже поплевал на ладони, опустился на колено и, не рассчитав силы, рывком подал от себя пилу. Пила вильнула, издала жалобный звук и острыми зубцами проехала по стволу. Плотник с ухмылкой посмотрел на Мазина: - Кошку ты съел, а не собаку! Не толкай пилу, а тащи к себе. Тоже мастер! Вокруг все засмеялись. - А вы разойдитесь, ребятки, - сказал Мироныч. - Упадет дерево на вас беда будет! Вот как повалим, тогда ветки обрубать станете. Подпиленные стволы кренились набок и падали с шумом, цепляясь ветками за соседние деревья. - Отойди! Отойди! Падает! - кричали ребята. Васек вместе со своей бригадой пятиклассников обрубал сучья и ветки. - Вот они где, столбы-то! - жарко блестя черными глазами, восхищался Витька Матрос и, размахивая топором, первый мчался к упавшему дереву. Почище обрубайте, ребята! Ведь это нам столбы для забора! - кричал он пятиклассникам. Тишин поворачивал в его сторону голову и насмешливо глядел исподлобья. Заметив этот взгляд, Витька встряхивал головой и еще с большим жаром командовал: - Поднимай! Поднимай! Тащи к Федору Миронычу! Федор Мироныч, пристроившись около большого пня, аккуратно обтесывал каждое бревно и с помощью ребят откладывал в сторону сыроватые желтые гладкие столбы. Он чувствовал себя в лесу хозяином и, вдыхая смолистый запах срезанных сосен, вдруг становился разговорчивым: - Вот, например, береза: красивое дерево и полезное. А некоторые озорники этого не сознают: обдерут с нее кору вокруг ствола, словно кожу с живого существа снимут! И наплевать им! А дерево гибнет... Алеша Кудрявцев помогал Миронычу. Складывая готовые столбы, он хмурил темные брови и озабоченно спрашивал: - А что, Федор Мироныч, которые из них для забора хороши? Если один больше, другой меньше - это ничего? Можно зарыть поглубже или отпилить, а? - Можно и зарыть, можно и отпилить, это все в наших руках, - благодушно отвечал Мироныч. - Только и зарыть не просто. Конец нужно обсмолить либо обжечь, не то он будет в земле гнить, а это никому не интересно тоже. Забор ставят не на один год и не на два... Алеша внимательно слушал и сильными, ловкими руками откатывал в сторону наиболее гладкие и прямые стволы. Тишин помогал ему и украдкой метил эти столбы красным карандашом. Неподалеку от них Елена Александровна вместе с девочками складывала в кучу обрубленные ветки и сучья. - Это на топку печей пойдет. Ничего не надо бросать, - по-хозяйски распоряжалась она. Работали бойко до обеда. В обед жена лесника принесла чугун горячей картошки и соленых огурцов. Оба Мироныча уселись на бревна, вытащили из мешков хлеб и соль. Леонид Тимофеевич, прикрыв носовым платком голову, присел вместе с ними. Ребята тоже расположились вокруг с горячими картофелинами в руках. Разговор шел о стройке. - Своими-то руками все быстрей делается. Вот мы сейчас заготовки сделаем на месте, сколько успеем, а потом еще разок-другой приедем сюда с Миронычем и закончим. А тогда готовенькое и перевезем. Досок, конечно, мы тут не напилим - с этим уж придется лесопилке поклониться, а все прочее пожалуйста... Тут и сосна, тут и береза, и кое-где дуб есть... С делянкой нас не обидели, - рассуждал дедушка Мироныч. Младший Мироныч при своем словоохотливом товарище, как всегда, помалкивал, перебивая его лишь изредка короткими фразами: - Что есть, об том и говорить нечего, а чего нет, то доставать нужно. - А чего тебе не хватает? - подмигивая веселым глазом, спрашивал дед. - Известно чего - машины. Машины для перевозки. А то дождь пойдет и дорогу нарушит, - бросив взгляд на директора, объяснил Мироныч-младший. - Машину я достану на днях, - кивал головой директор. - Машину, товарищ директор, надобно, - это верно. Машину для перевозки требуйте. Докладывайте начальству, что деревья повалены, лежат в лесу... А время не ждет, пора школу к занятиям готовить, - поучал Леонида Тимофеевича старший Мироныч. Перекусив, снова принялись за работу. К вечеру на вырубленной просеке зажелтели чистые, свежие столбы, выросли горы сваленных в кучу веток. Длинные, прямые сосны, годные для распилки, были приготовлены к перевозке. У ребят ныли плечи и руки, но они старались не показать и виду, что устали. - Много мы сделали, Леонид Тимофеевич? Сколько из одной сосны выйдет досок? Хватит на починку полов?.. - одолевали они вопросами директора. - У кого есть веревка? Берите все по охапке нарубленных сучьев! скомандовала Елена Александровна. - Да не стоит, пожалуй. Они устали, пусть пробегутся, - остановил ее Леонид Тимофеевич. - Да зачем же с пустыми руками идти! Ведь нас много, сразу сколько дров принесем! - возражала Елена Александровна, связывая для себя охапку дров. - Конечно! Конечно! Мы не устали! Мы все понемножку возьмем! Нагрузившись, двинулись в обратный путь. Васек шел со своей бригадой и весело говорил: - Вот теперь мы опять примемся за свой участок. Столбы уже есть. Как только их привезут, так и возьмемся за работу! - Нам нужно догнать и перегнать Кудрявцева! Мы - трубачевцы! - с гордостью говорил Витя Матрос и, поглядывая в сторону Алеши, шептал: - А то они хитрые... - Не шепчи! - строго остановил его Васек. - Что знаешь, говори громко, только старухи шепчутся. Витя не смутился. - А они все время шепчутся, - сказал он. - Сейчас пойду узнаю о чем. И, отделившись от Трубачева, незаметно пошел за Кудрявцевым. - Шесть человек нам надо, понятно? Остальные пусть после обеда выходят, говорил вполголоса Алеша. Тишин понятливо кивал головой. - Завтра в семь часов утра будьте на месте! - расслышал еще Витя. Потом приятели заговорили шепотом. К ним присоединился Петрусин. Витя бросился к Трубачеву. - Они что-то затевают! - сказал он, тараща черные глаза. Трубачев засмеялся, любовно обхватил его стриженую голову и потрепал жесткие, торчащие волосы: - Вот горячий парень! Следопыт! - Весь в меня! - подмигнул Мазин. Витя зарделся от удовольствия и, щелкнув пальцами, сказал: - Я их выведу на чистую воду, Трубачев! Все завтра разведаю. - И тут же решил про себя: "Сам в семь часов приду на стройку". А Васек вовсе не думал о кознях Кудрявцева. Он шел среди своих товарищей и передавал им разговор с Еленой Александровной. - Завтра она к нам на урок придет. Сказала, что Леонид Тимофеевич поручил ей проверить наши знания. Завтра держись крепче, ребята! - Эх, жизнь! - вспомнил свою любимую поговорку Мазин и, почесав затылок, сказал: - Я так и знал, что от этого печника можно всего ожидать.
Глава 50. АЛЕША КУДРЯВЦЕВ
Тишин провожал Алешу до самого дома. Попрощавшись с приятелем, Кудрявцев прошел через двор к маленькому флигелю. Около дощатого гаража, крытого толем, возился с машиной шофер Егор Иванович. Алеша для чего-то обошел кругом машину, потрогал запасное колесо и задний буфер, заглянул внутрь, измерил на глазок ширину дверцы и спросил: - Папа дома? Шофер повернул к нему добродушное лицо с черными точками около носа и кивнул головой на флигель: - Генерал у себя. Алеша прошел в дом и через минуту вернулся с двумя щетками, снял куртку и начал старательно чистить. - Где ж это ты столько пыли набрал? - спросил шофер, глядя, как вокруг Алешиной куртки разлетается облако пыли. - На работе, - ответил Алеша и принялся смахивать пыль с башмаков. Почистившись и пригладив волосы, он вошел в большую переднюю и, потянув носом воздух, заглянул в кухню. Матери дома не было. У плиты возилась старушка - родственница Анна Петровна. - Где же ты пропадал столько времени? Уже давно отобедали и убрали все, сказала она. - Я в кухне поем, не беспокойтесь, - вежливо ответил Алеша, доставая из шкафа тарелку и придвигая табуретку к кухонному столу. Анна Петровна поставила перед ним обед. - Папа спрашивал... - тихо шепнула она. - Я же сказал маме, что пойду на делянку. Мы всей школой ходили в лес валить деревья. Анна Петровна сразу разволновалась: - То-то я вижу, что ты за один день на себя не похож стал. Осунулся, и нос на лице, как пуговка, торчит. Алеша скорчил смешливую гримасу, надул щеки и весело сказал: - А вот сейчас съем обед и потолстею! Наскоро проглотив все, что дала ему Анна Петровна, он встал, чмокнул старушку в щеку и направился к отцу. Подойдя к кабинету, одернул курточку, поправил галстук и постучал. Из-за двери послышался тихий голос: - Прошу. Алеша остановился на пороге: - Это я, папа. Можно к тебе? - А, Алексей! Генерал повернул к сыну голову. Седые волосы, бронзовый цвет лица и ярко-голубые глаза делали лицо генерала красивым и, несмотря на седину, молодым. При ходьбе он опирался на палку, но высокие, прямые плечи и осанка почти скрадывали его хромоту. Между отцом и сыном было какое-то неуловимое сходство. Генерал широким жестом указал сыну на диван: - Извини, пожалуйста! Я сейчас закончу свои дела. Садись! Алеша присел на кончик дивана. Генерал проверял какие-то счета, подписывал бумаги и неторопливо складывал их в портфель. Потом, убрав портфель со стола в ящик, он повернулся к сыну: - Ну, как твои дела? Я беспокоился, что тебя долго нет. Что вы там делали на делянке? Директор тоже с вами ходил? - Все ходили: и директор, и еще одна комсомолка-печник... - начал Алеша. - А, это молоденькая учительница! Елена Александровна, кажется? - Учительница? - удивился Алеша. - Да она просто печник! И откуда ты знаешь, что ее зовут Елена Александровна? - А я познакомился с вашим директором, - улыбнулся отец и как бы вскользь добавил: - Елена Александровна будет у вас руководителем класса. Алеша вскочил: - Папа, ты ошибаешься, она же просто печник! Я сам видел, как она клала печи! - Он даже засмеялся: - Ты все перепутал, папа! - Это ты, я вижу, в чем-то запутался. Тебя смущает, что учительница клала печи. Но одна профессия никогда не мешает другой. Наоборот, каждая профессия обогащает человека новыми знаниями. - Но с какой стати она будет у нас руководителем класса? - пробормотал Алеша. Генерал повернулся к сыну и внимательно поглядел ему в глаза. - Мне кажется, что ты как-то неуважительно говоришь о Елене Александровне! - резко сказал он. - Если бы даже она была только печником, это не дает тебе права говорить о ней в таком пренебрежительном тоне. Алеша молчал. Перед его глазами встало обиженное и гневное лицо Елены Александровны. "Вы - какой-то печник!" - крикнул он ей тогда... - Между прочим, - сказал отец, - директор очень хвалил вас. Говорил, что вы все там много работаете. Молодцы! Школу свою восстанавливаете. Приглашал меня заехать, посмотреть. - Генерал осторожно переложил больную ногу и продолжал: - Я очень рад, что ты попал в такой крепкий коллектив... Кстати, там есть пионерский отряд, который в первые дни войны застрял на Украине. Эти пионеры, кажется, вели себя там очень стойко и мужественно, помогали взрослым в борьбе против оккупантов. Позволь, позволь... Директор даже называл мне фамилию пионера, который был командиром в этом отряде... - Генерал потер лоб. - Ах да, вспомнил: Трубачев! Есть у тебя такой товарищ? Он, кажется, из твоего же класса? - Трубачев у нас есть, но он не в моем классе. Он второгодник, и я с ним не дружу! - резко ответил Алеша вставая и, боясь дальнейших расспросов, поспешно переменил разговор: - Папа, я хотел просить у тебя завтра утром машину. Если, конечно, ты никуда не поедешь. Генерал задумчиво глядел на сына. - Я обязательно заеду к вам в школу, - медленно сказал он, как бы отвечая на свои мысли. Потом, заметив, что сын стоит, быстро переспросил: Машину? А зачем тебе понадобилась машина? - Мы с ребятами хотим кое-что перевезти. Ты же сам говорил, что я хорошо умею управлять, - заторопился Алеша. - Управлять машиной ты умеешь, но, для того чтобы ездить по улицам, надо иметь права. И вообще, Алексей... - Генерал снова указал на диван: - Да ты сядь! Мы еще не кончили нашего разговора. Алеша сел. - Мне кажется, Алексей, что ты любишь, говоря на вашем языке, хвалиться перед ребятами... И своей, вернее - отцовской, машиной и, может быть, тем, что ты - сын генерала... Алеша сильно покраснел: - Папа... - Подожди. Ты не отрицай сразу. Если мне это только кажется, я охотно возьму свои слова обратно. Во-первых, я вижу, что ты неуважительно относишься к Елене Александровне только потому, что она печник. Во-вторых, все ребята в школе уже знают, что ты - сын генерала. А теперь ты для чего-то просишь машину... Кстати, ты уже брал ее однажды без моего разрешения. Алеша обиженно молчал. - Мне кажется твое поведение нескромным, Алексей. Подумай об этом. Если это не так, то я буду очень рад. И если машина нужна для дела, то я попрошу Егора Ивановича уделить тебе время завтра до обеда. - Машина нужна мне для дела, - не глядя на отца, сказал Алеша. - Хорошо. Попроси ко мне шофера. Алеша торопливо вскочил и вышел. Отец постучал пальцами по столу и задумчиво посмотрел в окно. - Там сын просит что-то такое перевезти для школы, - сказал он вошедшему шоферу. - Вы уж, пожалуйста, помогите ему. - Есть, товарищ генерал! - недоумевая, ответил Егор Иванович. "Что можно перевозить на легковой машине? - подумал он про себя. - Книги, что ли, какие-нибудь?" Вечером Алеше долго не спалось. Чтобы не беспокоить мать и Анну Петровну, он вышел в кухню, присел на подоконник и глубоко задумался. Разговор с отцом вызвал в нем протест и обиду. Но что-то в этом разговоре вынуждало его подумать наедине с самим собой обо всем, что происходило в его жизни в последнее время, Конечно, относительно пренебрежительного отношения к Елене Александровне отец был прав. И, хотя Алеша был уверен, что отец ошибся, считая Елену Александровну учительницей, он все-таки чувствовал свою вину. "Наверно, директор ему про кого-нибудь другого сказал..." Самым неприятным для Алеши было то, что отец упрекнул его в хвастовстве. Кто мог пожаловаться отцу? Директор? А директору кто? Трубачев? Или Елена Александровна? Алеша вдруг вспомнил Трубачева и вскипел от злости. Конечно, это он! Тишин давно предупреждал, что Трубачев при каждом удобном случае называет его, Алешу, хвастуном. Правда, Тишину не во всем можно верить, он и Петрусин никогда не будут его настоящими товарищами: они привыкли действовать исподтишка, а Алеша любит прямых и смелых людей. Перед мальчиком, помимо воли, встало лицо Трубачева с откинутым назад чубом и открытым, смелым взглядом. Сколько раз Алеша украдкой глядел на Трубачева и, забывая об их вражде, чувствовал к нему непобедимую симпатию! Еще тогда, в первую встречу у лесопильного завода, он почувствовал эту симпатию к незнакомому пионеру и даже сразу решил, что пойдет учиться в ту школу, где будет Трубачев. И чем сильнее было это необъяснимое чувство, тем глубже становилась обида. Алеша вспомнил, как в школе Трубачев прошел мимо, заложив руки в карманы, и, снисходительно улыбаясь, сказал: "Мы здесь хозяева, а Кудрявцев - наш гость!" Алеша вскочил и сердито зашагал по кухне. В тишине шаги его гулко разнеслись по дому. Генерал прислушался, отворил дверь в коридор и заглянул в кухню. Потом вернулся к себе и не тушил свет, пока не затихли шаги сына.
Глава 51. РАЗВЕДКА
Витя Матрос плохо спал эту ночь: сговор Кудрявцева с Тишиным не давал ему покоя. Слова "шесть человек", брошенные вскользь Кудрявцевым, не выходили из головы мальчика. "Зачем ему нужны были шесть человек? И почему только шесть, а не вся бригада?" Это казалось Вите подозрительным, а ранний час, назначенный для свидания, окончательно убеждал его в том, что тут дело нечисто. Витя любил все необычное и даже дома самые простые вещи облекал таинственностью. Если мать просила его выбросить в мусорный ящик битую посуду, то Витя выходил в палисадник вечером, рыл в кустах яму и, складывая туда черепки, представлял себя морским пиратом, зарывающим на пустынном острове драгоценный клад. Иногда его выдумки кончались плохо. В прошлую весну Витя едва не утонул, прыгая по льдинам на Москве-реке. Сейчас Вите предстояло настоящее дело - разоблачить вероломный заговор Тишина и Кудрявцева. Без четверти шесть, когда в доме еще все слали, Витя Матрос вышел на улицу. Бескозырка, сильно сдвинутая набок, лихо торчала у него на голове, обнаруживая кончик красного приплюснутого уха. Полосатая тельняшка брата, перешитая заботливыми руками матери, ловко обтягивала мальчишескую грудь, а пояс с надраенной до блеска пряжкой снял на животе золотым якорем. Пройдя несколько улиц, мальчик приблизился к школе и осторожно заглянул во двор. Там было пусто. Дом с закрытыми дверями и окнами казался безлюдным, ко второму этажу была приставлена лестница, на одной из ступенек болталось привязанное ведро с краской, которое, очевидно, забыли убрать на ночь. Вдоль участка чернели ямы, выкопанные для столбов, возле них белели сложенные штабелями штакеты. Нигде не было ни одного человека. Витя пригнулся к земле и побежал на участок Кудрявцева. Он обошел все ямки, приподнял брезент, под которым прятали на ночь лопаты и ящики с инструментами. Взгляд его остановился на старой, рассохшейся бочке, перевернутой вверх дном. На этой бочке обычно лежали гвозди и молоток, а во время работы складывалась в кучу лишняя одежда. Витя потрогал ржавые обручи, раздвинул пошире щели между досками. Потом оглянулся, прислушался и полез под бочку. "Разведка так разведка!" - сказал он себе, устраиваясь в своем тесном помещении и подбирая повыше острые коленки. Вокруг стояла тишина. Витя прищурил один глаз и, выбрав щель пошире, вместе с бочкой повернулся к улице. По мостовой и тротуару торопливо шагали люди. Изредка с грохотом проезжал грузовик. Время шло... У Вити затекли ноги. Приподняв бочку, он высовывал ноги наружу и, пошевелив ими в траве, втягивал обратно. Наконец на улице послышались знакомые голоса. Витя насторожил уши и прильнул к щели. Во двор вошли несколько ребят. О чем-то советуясь, они остановились неподалеку от бочки, В то же время дверь дома хлопнула, и оттуда послышался голос Грозного: - Что это вы, работнички, раненько поднялись нынче? - Дело есть, - негромко ответил один из ребят. Витя узнал голос Тишина и напряг внимание. Во двор вошли еще ребята. - Сколько всех? - спросил Тишин. Петрусин пересчитал: - С нами пять. Кудрявцев будет шестой. Витя от удовольствия щелкнул языком. - А что будем делать? - спросил один из ребят, облокачиваясь на бочку. - Сейчас узнаешь, - таинственно ответил Тишин. На улице зашумела машина и, круто осадив у двора, остановилась. Из нее выскочил Алеша: - Все здесь?.. Ну, поехали! У Вити заныло сердце. Теперь уж было ясно, что в этот ранний утренний час задумано какое-то злодейское дело. "Куда они едут? Вернутся ли сюда?" И, словно отвечая на его мысли, Алеша громко сказал: - К началу работы мы должны вернуться. Ребята полезли в машину. Витя Матрос видел в щель озабоченное рябое лицо шофера, выглядывавшего из кабинки, и слышал голос Кудрявцева: - Да ничего, поместимся как-нибудь. Три человека после шлагбаума слезут. Не беспокойтесь, Егор Иванович! Едва машина тронулась, как Витя, опрокинув бочку, стрелой вылетел на улицу. - Влево взяла... - пробормотал он, стоя на мостовой. - Сказали - вернутся. Ладно, подожду. Витя походил по улице, разминая ноги, потом снова залез в бочку. Он сидел долго, прижавшись лбом к щели и сладко зевая. Двор понемногу оживлялся. Прошли на работу два Мироныча, глубокомысленно о чем-то беседуя. Торопливо пробежали старшие школьники. Поздоровавшись с ними на ходу, ушел по делам директор Леонид Тимофеевич. Хлопотливо прибирая что-то с дорожки, заспешила к дому Федосья Григорьевна. Двор наполнился школьниками. В доме началась работа - застучали молотки, загремели ведра. В бочке становилось душно. Витя свесил голову в колени и заснул.
Глава 52. ТАИНСТВЕННАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
Алеша сел рядом с шофером, остальные как попало набились в машину. Егор Иванович недовольно покачал головой и на каждом углу, косо поглядывая на ребят, хмуро спрашивал: - Сворачивать или прямо? - Нам за город нужно, Егор Иванович! По шоссе! Алеша делал знаки ребятам, чтобы молчали и ни о чем не спрашивали. - Не знаю, куда вам нужно, а только если бы генерал видел, что вас тут набилось как сельдей в бочке, он бы никак не разрешил такое катанье, ворчал шофер. - Так ребята слезут! Как только мы выедем за город, так и слезут! - уверял его Алеша. - Допустим, слезут, а потом обратно влезут - куда им на шоссе деваться! соображал вслух шофер. Таинственность поездки увлекла ребят - они сидели тихо, изредка перешептываясь между собой. Молчание за спиной и вовсе удручало шофера. - Хоть бы песни пели! Не в крематорий едете, а за город. Где это ты таких молчальников набрал? - спрашивал он Алешу. - Почему - молчальников? Они развеселятся скоро. Ребята, давайте споем что-нибудь! - подмигивал товарищам Алеша. Ребята запели "Катюшу". Шофер оживился, начал подтягивать. У переезда шлагбаум гостеприимно поднялся, машина перескочила через железнодорожные пути. - А что, Егор Иванович, здесь, на шоссе, я думаю, милиции нет? - выглянув в окошко, спросил Алеша. - Новое дело... - подозрительно протянул шофер. - Что это ты милиции испугался? - Да нет. я не испугался... Я только спрашиваю, что милиция - дежурит на шоссе или нет? Ребята перестали петь и прислушались. - Милиция озорников везде видит! - многозначительно сказал шофер и, довольный своим ответом, закурил папироску. Но Алеша неожиданно подскочил и крикнул над самым его ухом: - Стоп! Егор Иванович от неожиданности круто затормозил и окончательно рассердился: - Ну чего ты кричишь! Я ж думал, по крайней мере, человека переехали! - Да нет, просто ребятам тут слезть надо, - выскакивая из кабинки, оправдывался Алеша. - И чего вы такой нервный, Егор Иванович? А еще на фронте были! - Фронт - одно, а тыл - другое! - бросил Егор Иванович, поглядывая, как ребята вываливаются один за другим из машины. - Выходи два человека. Петрусин, третий, тоже выходи, и ждите нас здесь! командовал Алеша и, вдруг обратясь к шоферу, вежливо сказал: - И вы выходите, Егор Иванович! - А я куда? - уставился на него шофер. - Ну, вот здесь посидите на травке, перекурите немножко, - хитрил Алеша. - Ишь ты, какой заботливый! - ухмыльнулся Егор Иванович, вылезая из машины и усаживаясь на траве. - Перекурить это, конечно, можно. А что дальше будем делать? Алеша, не отвечая, вскочил на его место и тронул машину. - Мы сейчас вернемся, не беспокойтесь! - крикнул он, давая полный ход. - Ну, достанется тебе дома! - засмеялся Тишин, глядя из машины на остолбеневшего шофера. Машина мчалась напрямик к лесу. Рядом с Тишиным сидел мальчик из бригады Кудрявцева, бывший одноклассник Трубачева. - Что это вы задумали? - спрашивал он, не понимая, куда и зачем они едут. Тишин стал ему объяснять. - Столбы перевозить на легковой машине? Да вы с ума сошли! - Не только столбы - и слеги перевезем! - кричал Алеша. - Да в городе нас милиция остановит! - Чудак! Что ж, мы зря около шлагбаума ребят оставили? Мы в городе без машины обойдемся - сами на веревках понесем. Тишин вытащил спрятанные под сиденьем веревки. - Да зачем нам на себе столбы тащить? - удивлялся шестиклассник. - "Зачем, зачем"! - передразнил его Тишин. - Чтобы соревнование выиграть, вот зачем! Пока-то еще Леонид Тимофеевич все столбы перевезет, а у нас уже часть забора будет сделана. Понял? - Постой! Это нечестно. Я против Трубачева не пойду! - возмутился бывший одноклассник Васька. - Как это - не пойду? Ты же в нашей бригаде и соревнуешься с бригадой Трубачева. Значит, все равно идешь против. Мальчик рассердился: - Соревноваться надо честно. У Кудрявцева есть машина, а у Трубачева нет. На чем он себе привезет? Тишин прищурился и, похлопав товарища по плечу, сказал: - Да ладно, поделимся как-нибудь. В крайнем случае, можно будет уступить им на денек машину. В чем дело! - Если поделимся, то я согласен. Подъехать к самой делянке не удалось. Оставив Тишина сторожить машину, Кудрявцев с товарищами пошел в лес. Отложенные столбы с красными пометками за ночь отсырели и казались очень тяжелыми. Ребята отобрали четыре столба и четыре слеги. Ловкие и сильные, они обвязали столбы веревками и волоком потащили их к шоссе. Раскрыв обе дверцы, с помощью Тишина втащили столбы в машину. Длинные концы бревен торчали в обе стороны. - Придется держать дверцы, - сказал Алеша, - чтобы они на ходу не ободрались об эти бревна. Слеги привязали к заднему буферу так, что они волочились по земле. Когда ребята уселись, Алеша вскочил в кабинку и тронул машину. - Эх, ты, разлюли-люли ягода-малина! - лихо крикнул он, давая полный ход. Слеги, привязанные сзади, заскакали по мостовой. Егор Иванович в полном расстройстве чувств бежал по дороге навстречу скачущему чудовищу. Он не узнавал своей машины. Она как будто разбухла, лопнула, и во все стороны из нее торчали какие-то бревна; даже сзади, поднимая невероятный шум, волочились за ней толстые палки. - Да вы что, чудаки или сумасшедшие! - заикаясь, сказал он, когда машина остановилась.
Глава 50. АЛЕША КУДРЯВЦЕВ
Тишин провожал Алешу до самого дома. Попрощавшись с приятелем, Кудрявцев прошел через двор к маленькому флигелю. Около дощатого гаража, крытого толем, возился с машиной шофер Егор Иванович. Алеша для чего-то обошел кругом машину, потрогал запасное колесо и задний буфер, заглянул внутрь, измерил на глазок ширину дверцы и спросил: - Папа дома? Шофер повернул к нему добродушное лицо с черными точками около носа и кивнул головой на флигель: - Генерал у себя. Алеша прошел в дом и через минуту вернулся с двумя щетками, снял куртку и начал старательно чистить. - Где ж это ты столько пыли набрал? - спросил шофер, глядя, как вокруг Алешиной куртки разлетается облако пыли. - На работе, - ответил Алеша и принялся смахивать пыль с башмаков. Почистившись и пригладив волосы, он вошел в большую переднюю и, потянув носом воздух, заглянул в кухню. Матери дома не было. У плиты возилась старушка - родственница Анна Петровна. - Где же ты пропадал столько времени? Уже давно отобедали и убрали все, сказала она. - Я в кухне поем, не беспокойтесь, - вежливо ответил Алеша, доставая из шкафа тарелку и придвигая табуретку к кухонному столу. Анна Петровна поставила перед ним обед. - Папа спрашивал... - тихо шепнула она. - Я же сказал маме, что пойду на делянку. Мы всей школой ходили в лес валить деревья. Анна Петровна сразу разволновалась: - То-то я вижу, что ты за один день на себя не похож стал. Осунулся, и нос на лице, как пуговка, торчит. Алеша скорчил смешливую гримасу, надул щеки и весело сказал: - А вот сейчас съем обед и потолстею! Наскоро проглотив все, что дала ему Анна Петровна, он встал, чмокнул старушку в щеку и направился к отцу. Подойдя к кабинету, одернул курточку, поправил галстук и постучал. Из-за двери послышался тихий голос: - Прошу. Алеша остановился на пороге: - Это я, папа. Можно к тебе? - А, Алексей! Генерал повернул к сыну голову. Седые волосы, бронзовый цвет лица и ярко-голубые глаза делали лицо генерала красивым и, несмотря на седину, молодым. При ходьбе он опирался на палку, но высокие, прямые плечи и осанка почти скрадывали его хромоту. Между отцом и сыном было какое-то неуловимое сходство. Генерал широким жестом указал сыну на диван: - Извини, пожалуйста! Я сейчас закончу свои дела. Садись! Алеша присел на кончик дивана. Генерал проверял какие-то счета, подписывал бумаги и неторопливо складывал их в портфель. Потом, убрав портфель со стола в ящик, он повернулся к сыну: - Ну, как твои дела? Я беспокоился, что тебя долго нет. Что вы там делали на делянке? Директор тоже с вами ходил? - Все ходили: и директор, и еще одна комсомолка-печник... - начал Алеша. - А, это молоденькая учительница! Елена Александровна, кажется? - Учительница? - удивился Алеша. - Да она просто печник! И откуда ты знаешь, что ее зовут Елена Александровна? - А я познакомился с вашим директором, - улыбнулся отец и как бы вскользь добавил: - Елена Александровна будет у вас руководителем класса. Алеша вскочил: - Папа, ты ошибаешься, она же просто печник! Я сам видел, как она клала печи! - Он даже засмеялся: - Ты все перепутал, папа! - Это ты, я вижу, в чем-то запутался. Тебя смущает, что учительница клала печи. Но одна профессия никогда не мешает другой. Наоборот, каждая профессия обогащает человека новыми знаниями. - Но с какой стати она будет у нас руководителем класса? - пробормотал Алеша. Генерал повернулся к сыну и внимательно поглядел ему в глаза. - Мне кажется, что ты как-то неуважительно говоришь о Елене Александровне! - резко сказал он. - Если бы даже она была только печником, это не дает тебе права говорить о ней в таком пренебрежительном тоне. Алеша молчал. Перед его глазами встало обиженное и гневное лицо Елены Александровны. "Вы - какой-то печник!" - крикнул он ей тогда... - Между прочим, - сказал отец, - директор очень хвалил вас. Говорил, что вы все там много работаете. Молодцы! Школу свою восстанавливаете. Приглашал меня заехать, посмотреть. - Генерал осторожно переложил больную ногу и продолжал: - Я очень рад, что ты попал в такой крепкий коллектив... Кстати, там есть пионерский отряд, который в первые дни войны застрял на Украине. Эти пионеры, кажется, вели себя там очень стойко и мужественно, помогали взрослым в борьбе против оккупантов. Позволь, позволь... Директор даже называл мне фамилию пионера, который был командиром в этом отряде... - Генерал потер лоб. - Ах да, вспомнил: Трубачев! Есть у тебя такой товарищ? Он, кажется, из твоего же класса? - Трубачев у нас есть, но он не в моем классе. Он второгодник, и я с ним не дружу! - резко ответил Алеша вставая и, боясь дальнейших расспросов, поспешно переменил разговор: - Папа, я хотел просить у тебя завтра утром машину. Если, конечно, ты никуда не поедешь. Генерал задумчиво глядел на сына. - Я обязательно заеду к вам в школу, - медленно сказал он, как бы отвечая на свои мысли. Потом, заметив, что сын стоит, быстро переспросил: Машину? А зачем тебе понадобилась машина? - Мы с ребятами хотим кое-что перевезти. Ты же сам говорил, что я хорошо умею управлять, - заторопился Алеша. - Управлять машиной ты умеешь, но, для того чтобы ездить по улицам, надо иметь права. И вообще, Алексей... - Генерал снова указал на диван: - Да ты сядь! Мы еще не кончили нашего разговора. Алеша сел. - Мне кажется, Алексей, что ты любишь, говоря на вашем языке, хвалиться перед ребятами... И своей, вернее - отцовской, машиной и, может быть, тем, что ты - сын генерала... Алеша сильно покраснел: - Папа... - Подожди. Ты не отрицай сразу. Если мне это только кажется, я охотно возьму свои слова обратно. Во-первых, я вижу, что ты неуважительно относишься к Елене Александровне только потому, что она печник. Во-вторых, все ребята в школе уже знают, что ты - сын генерала. А теперь ты для чего-то просишь машину... Кстати, ты уже брал ее однажды без моего разрешения. Алеша обиженно молчал. - Мне кажется твое поведение нескромным, Алексей. Подумай об этом. Если это не так, то я буду очень рад. И если машина нужна для дела, то я попрошу Егора Ивановича уделить тебе время завтра до обеда. - Машина нужна мне для дела, - не глядя на отца, сказал Алеша. - Хорошо. Попроси ко мне шофера. Алеша торопливо вскочил и вышел. Отец постучал пальцами по столу и задумчиво посмотрел в окно. - Там сын просит что-то такое перевезти для школы, - сказал он вошедшему шоферу. - Вы уж, пожалуйста, помогите ему. - Есть, товарищ генерал! - недоумевая, ответил Егор Иванович. "Что можно перевозить на легковой машине? - подумал он про себя. - Книги, что ли, какие-нибудь?" Вечером Алеше долго не спалось. Чтобы не беспокоить мать и Анну Петровну, он вышел в кухню, присел на подоконник и глубоко задумался. Разговор с отцом вызвал в нем протест и обиду. Но что-то в этом разговоре вынуждало его подумать наедине с самим собой обо всем, что происходило в его жизни в последнее время, Конечно, относительно пренебрежительного отношения к Елене Александровне отец был прав. И, хотя Алеша был уверен, что отец ошибся, считая Елену Александровну учительницей, он все-таки чувствовал свою вину. "Наверно, директор ему про кого-нибудь другого сказал..." Самым неприятным для Алеши было то, что отец упрекнул его в хвастовстве. Кто мог пожаловаться отцу? Директор? А директору кто? Трубачев? Или Елена Александровна? Алеша вдруг вспомнил Трубачева и вскипел от злости. Конечно, это он! Тишин давно предупреждал, что Трубачев при каждом удобном случае называет его, Алешу, хвастуном. Правда, Тишину не во всем можно верить, он и Петрусин никогда не будут его настоящими товарищами: они привыкли действовать исподтишка, а Алеша любит прямых и смелых людей. Перед мальчиком, помимо воли, встало лицо Трубачева с откинутым назад чубом и открытым, смелым взглядом. Сколько раз Алеша украдкой глядел на Трубачева и, забывая об их вражде, чувствовал к нему непобедимую симпатию! Еще тогда, в первую встречу у лесопильного завода, он почувствовал эту симпатию к незнакомому пионеру и даже сразу решил, что пойдет учиться в ту школу, где будет Трубачев. И чем сильнее было это необъяснимое чувство, тем глубже становилась обида. Алеша вспомнил, как в школе Трубачев прошел мимо, заложив руки в карманы, и, снисходительно улыбаясь, сказал: "Мы здесь хозяева, а Кудрявцев - наш гость!" Алеша вскочил и сердито зашагал по кухне. В тишине шаги его гулко разнеслись по дому. Генерал прислушался, отворил дверь в коридор и заглянул в кухню. Потом вернулся к себе и не тушил свет, пока не затихли шаги сына.
Глава 51. РАЗВЕДКА
Витя Матрос плохо спал эту ночь: сговор Кудрявцева с Тишиным не давал ему покоя. Слова "шесть человек", брошенные вскользь Кудрявцевым, не выходили из головы мальчика. "Зачем ему нужны были шесть человек? И почему только шесть, а не вся бригада?" Это казалось Вите подозрительным, а ранний час, назначенный для свидания, окончательно убеждал его в том, что тут дело нечисто. Витя любил все необычное и даже дома самые простые вещи облекал таинственностью. Если мать просила его выбросить в мусорный ящик битую посуду, то Витя выходил в палисадник вечером, рыл в кустах яму и, складывая туда черепки, представлял себя морским пиратом, зарывающим на пустынном острове драгоценный клад. Иногда его выдумки кончались плохо. В прошлую весну Витя едва не утонул, прыгая по льдинам на Москве-реке. Сейчас Вите предстояло настоящее дело - разоблачить вероломный заговор Тишина и Кудрявцева. Без четверти шесть, когда в доме еще все слали, Витя Матрос вышел на улицу. Бескозырка, сильно сдвинутая набок, лихо торчала у него на голове, обнаруживая кончик красного приплюснутого уха. Полосатая тельняшка брата, перешитая заботливыми руками матери, ловко обтягивала мальчишескую грудь, а пояс с надраенной до блеска пряжкой снял на животе золотым якорем. Пройдя несколько улиц, мальчик приблизился к школе и осторожно заглянул во двор. Там было пусто. Дом с закрытыми дверями и окнами казался безлюдным, ко второму этажу была приставлена лестница, на одной из ступенек болталось привязанное ведро с краской, которое, очевидно, забыли убрать на ночь. Вдоль участка чернели ямы, выкопанные для столбов, возле них белели сложенные штабелями штакеты. Нигде не было ни одного человека. Витя пригнулся к земле и побежал на участок Кудрявцева. Он обошел все ямки, приподнял брезент, под которым прятали на ночь лопаты и ящики с инструментами. Взгляд его остановился на старой, рассохшейся бочке, перевернутой вверх дном. На этой бочке обычно лежали гвозди и молоток, а во время работы складывалась в кучу лишняя одежда. Витя потрогал ржавые обручи, раздвинул пошире щели между досками. Потом оглянулся, прислушался и полез под бочку. "Разведка так разведка!" - сказал он себе, устраиваясь в своем тесном помещении и подбирая повыше острые коленки. Вокруг стояла тишина. Витя прищурил один глаз и, выбрав щель пошире, вместе с бочкой повернулся к улице. По мостовой и тротуару торопливо шагали люди. Изредка с грохотом проезжал грузовик. Время шло... У Вити затекли ноги. Приподняв бочку, он высовывал ноги наружу и, пошевелив ими в траве, втягивал обратно. Наконец на улице послышались знакомые голоса. Витя насторожил уши и прильнул к щели. Во двор вошли несколько ребят. О чем-то советуясь, они остановились неподалеку от бочки, В то же время дверь дома хлопнула, и оттуда послышался голос Грозного: - Что это вы, работнички, раненько поднялись нынче? - Дело есть, - негромко ответил один из ребят. Витя узнал голос Тишина и напряг внимание. Во двор вошли еще ребята. - Сколько всех? - спросил Тишин. Петрусин пересчитал: - С нами пять. Кудрявцев будет шестой. Витя от удовольствия щелкнул языком. - А что будем делать? - спросил один из ребят, облокачиваясь на бочку. - Сейчас узнаешь, - таинственно ответил Тишин. На улице зашумела машина и, круто осадив у двора, остановилась. Из нее выскочил Алеша: - Все здесь?.. Ну, поехали! У Вити заныло сердце. Теперь уж было ясно, что в этот ранний утренний час задумано какое-то злодейское дело. "Куда они едут? Вернутся ли сюда?" И, словно отвечая на его мысли, Алеша громко сказал: - К началу работы мы должны вернуться. Ребята полезли в машину. Витя Матрос видел в щель озабоченное рябое лицо шофера, выглядывавшего из кабинки, и слышал голос Кудрявцева: - Да ничего, поместимся как-нибудь. Три человека после шлагбаума слезут. Не беспокойтесь, Егор Иванович! Едва машина тронулась, как Витя, опрокинув бочку, стрелой вылетел на улицу. - Влево взяла... - пробормотал он, стоя на мостовой. - Сказали - вернутся. Ладно, подожду. Витя походил по улице, разминая ноги, потом снова залез в бочку. Он сидел долго, прижавшись лбом к щели и сладко зевая. Двор понемногу оживлялся. Прошли на работу два Мироныча, глубокомысленно о чем-то беседуя. Торопливо пробежали старшие школьники. Поздоровавшись с ними на ходу, ушел по делам директор Леонид Тимофеевич. Хлопотливо прибирая что-то с дорожки, заспешила к дому Федосья Григорьевна. Двор наполнился школьниками. В доме началась работа - застучали молотки, загремели ведра. В бочке становилось душно. Витя свесил голову в колени и заснул.
Глава 52. ТАИНСТВЕННАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
Алеша сел рядом с шофером, остальные как попало набились в машину. Егор Иванович недовольно покачал головой и на каждом углу, косо поглядывая на ребят, хмуро спрашивал: - Сворачивать или прямо? - Нам за город нужно, Егор Иванович! По шоссе! Алеша делал знаки ребятам, чтобы молчали и ни о чем не спрашивали. - Не знаю, куда вам нужно, а только если бы генерал видел, что вас тут набилось как сельдей в бочке, он бы никак не разрешил такое катанье, ворчал шофер. - Так ребята слезут! Как только мы выедем за город, так и слезут! - уверял его Алеша. - Допустим, слезут, а потом обратно влезут - куда им на шоссе деваться! соображал вслух шофер. Таинственность поездки увлекла ребят - они сидели тихо, изредка перешептываясь между собой. Молчание за спиной и вовсе удручало шофера. - Хоть бы песни пели! Не в крематорий едете, а за город. Где это ты таких молчальников набрал? - спрашивал он Алешу. - Почему - молчальников? Они развеселятся скоро. Ребята, давайте споем что-нибудь! - подмигивал товарищам Алеша. Ребята запели "Катюшу". Шофер оживился, начал подтягивать. У переезда шлагбаум гостеприимно поднялся, машина перескочила через железнодорожные пути. - А что, Егор Иванович, здесь, на шоссе, я думаю, милиции нет? - выглянув в окошко, спросил Алеша. - Новое дело... - подозрительно протянул шофер. - Что это ты милиции испугался? - Да нет. я не испугался... Я только спрашиваю, что милиция - дежурит на шоссе или нет? Ребята перестали петь и прислушались. - Милиция озорников везде видит! - многозначительно сказал шофер и, довольный своим ответом, закурил папироску. Но Алеша неожиданно подскочил и крикнул над самым его ухом: - Стоп! Егор Иванович от неожиданности круто затормозил и окончательно рассердился: - Ну чего ты кричишь! Я ж думал, по крайней мере, человека переехали! - Да нет, просто ребятам тут слезть надо, - выскакивая из кабинки, оправдывался Алеша. - И чего вы такой нервный, Егор Иванович? А еще на фронте были! - Фронт - одно, а тыл - другое! - бросил Егор Иванович, поглядывая, как ребята вываливаются один за другим из машины. - Выходи два человека. Петрусин, третий, тоже выходи, и ждите нас здесь! командовал Алеша и, вдруг обратясь к шоферу, вежливо сказал: - И вы выходите, Егор Иванович! - А я куда? - уставился на него шофер. - Ну, вот здесь посидите на травке, перекурите немножко, - хитрил Алеша. - Ишь ты, какой заботливый! - ухмыльнулся Егор Иванович, вылезая из машины и усаживаясь на траве. - Перекурить это, конечно, можно. А что дальше будем делать? Алеша, не отвечая, вскочил на его место и тронул машину. - Мы сейчас вернемся, не беспокойтесь! - крикнул он, давая полный ход. - Ну, достанется тебе дома! - засмеялся Тишин, глядя из машины на остолбеневшего шофера. Машина мчалась напрямик к лесу. Рядом с Тишиным сидел мальчик из бригады Кудрявцева, бывший одноклассник Трубачева. - Что это вы задумали? - спрашивал он, не понимая, куда и зачем они едут. Тишин стал ему объяснять. - Столбы перевозить на легковой машине? Да вы с ума сошли! - Не только столбы - и слеги перевезем! - кричал Алеша. - Да в городе нас милиция остановит! - Чудак! Что ж, мы зря около шлагбаума ребят оставили? Мы в городе без машины обойдемся - сами на веревках понесем. Тишин вытащил спрятанные под сиденьем веревки. - Да зачем нам на себе столбы тащить? - удивлялся шестиклассник. - "Зачем, зачем"! - передразнил его Тишин. - Чтобы соревнование выиграть, вот зачем! Пока-то еще Леонид Тимофеевич все столбы перевезет, а у нас уже часть забора будет сделана. Понял? - Постой! Это нечестно. Я против Трубачева не пойду! - возмутился бывший одноклассник Васька. - Как это - не пойду? Ты же в нашей бригаде и соревнуешься с бригадой Трубачева. Значит, все равно идешь против. Мальчик рассердился: - Соревноваться надо честно. У Кудрявцева есть машина, а у Трубачева нет. На чем он себе привезет? Тишин прищурился и, похлопав товарища по плечу, сказал: - Да ладно, поделимся как-нибудь. В крайнем случае, можно будет уступить им на денек машину. В чем дело! - Если поделимся, то я согласен. Подъехать к самой делянке не удалось. Оставив Тишина сторожить машину, Кудрявцев с товарищами пошел в лес. Отложенные столбы с красными пометками за ночь отсырели и казались очень тяжелыми. Ребята отобрали четыре столба и четыре слеги. Ловкие и сильные, они обвязали столбы веревками и волоком потащили их к шоссе. Раскрыв обе дверцы, с помощью Тишина втащили столбы в машину. Длинные концы бревен торчали в обе стороны. - Придется держать дверцы, - сказал Алеша, - чтобы они на ходу не ободрались об эти бревна. Слеги привязали к заднему буферу так, что они волочились по земле. Когда ребята уселись, Алеша вскочил в кабинку и тронул машину. - Эх, ты, разлюли-люли ягода-малина! - лихо крикнул он, давая полный ход. Слеги, привязанные сзади, заскакали по мостовой. Егор Иванович в полном расстройстве чувств бежал по дороге навстречу скачущему чудовищу. Он не узнавал своей машины. Она как будто разбухла, лопнула, и во все стороны из нее торчали какие-то бревна; даже сзади, поднимая невероятный шум, волочились за ней толстые палки. - Да вы что, чудаки или сумасшедшие! - заикаясь, сказал он, когда машина остановилась.