Страница:
Теперь же, я решил твердо, всё будет иначе. Больше порядка, больше муштры, строже взыскания, меньше интимности в личных отношениях. Мне по-прежнему нужны инициативные и умные исполнители, но больше не нужны друзья. Друзья слишком легко забывают о тебе и о деле, которым занимались под твоим руководством, стоит только пропасть на год-полтора. Исполнители смогут работать и дальше. Под началом другого человека. И это правильнее и честнее, чем трусливое отступление от всего, чему раньше были верны.
Грей полностью разделял мнение Ларса, и в конце концов они уговорили меня показаться в лагере Саймека. Ларс уверял, что очень многие из этой медленно и неуклюже собирающейся армии перейдут к нам, если увидят меня. Не знаю, подразумевал ли он под этими «многими» бывших солдат моего отряда, но я не думал, что они попросятся назад. Они знали, как я отношусь к Саймеку, знали, на что идут, вступая в его ряды. Да, они считали меня мертвым… но таким образом они фактически предавали мою память. Не то чтобы я придавал особенное значение ритуальному чтению доблестно павших, но, видят боги, будь я в самом деле мертв, в гробу бы перевернулся. И они это знали.
И всё-таки я дал себя уговорить. Ларс сообщил, что они с Греем и так собирались навестить Саймека, чтобы спланировать совместные действия, — солдаты Рича частенько мелькали в зонах, принадлежавших группе Ларса, чем порой усложняли ей дело. Далее Ларс планировал вернуться в Восточные Леса, где «на хозяйстве» остались близняшки Арлетт и Линнетт, если верить Ларсу, здорово управлявшиеся с организацией нападений. Арлетт была отличным тактиком, я это знал, а вот Линнетт меня удивила. Я привык воспринимать ее как придаток к энергичной и сообразительной сестре, но, похоже, ошибся. А может, ее способности в полной мере раскрылись лишь когда она столкнулась с организацией ближнего боя. Я снова подумал, что мое отсутствие многое изменило, и впервые отметил, что не всегда в худшую сторону.
По возвращении в леса Ларс хотел восстановить старую добрую практику дальних засад, только более численных и сложнее организованных. Он рассказывал о своих планах прямо на скаку, глядя перед собой и лишь изредка бросая на меня короткие внимательные взгляды: мол, понимаешь, о чем я? Грей этим взглядам вторил, похоже, соглашаясь с Ларсом по всем пунктам. Да, я понимал, о чем они говорят. Не понимал я другого: почему они не могли сделать всё это раньше, без меня? Какая роль отводилась мне в этом начинании? Впрочем, я знал ответ. Роль человека, который будет одобрительно хлопать по плечам и зло лупить по затылкам. Роль человека, который создает иллюзию упорядоченности, сплоченности, организованности. Проще говоря, роль символа. А разве я когда-либо играл другую? Это мое амплуа. Мое место. Почему-то я подхожу на него лучше, чем другие.
Части Саймека сейчас дислоцировались где-то на Перешейке — узкой полосе суши, соединяющей полуостров с материком. Места глухие: те, кому надо было переправиться в зону Восточных Лесов, чаще предпочитали пересекать залив — это и быстрее, и безопаснее, чем шляться по лесным дорогам. Особенно такой путь в последние годы не любили роялисты, да они и вообще мало совались в восточную часть королевства — не партизаны, так Зеленые гарантировали множество хлопот. Поэтому Перешеек успехом у странников не пользовался. Местность неприветливая: на треть — скалы, на треть — пустоши, на треть — редкие лысые пролески. Саймек, вместе со своей сильно разросшейся армией, обосновался в скалах, изгрызанных туннелями, напоминающими крысиные ходы — места много, укрытие хорошее, в случае чего легко уйти через пещеры к берегу, а там — по воде. Отличное место для временного расположения небольшой армии. У меня бы быстро задница заныла, но Саймек во всем любил основательность.
Мы доехали до Перешейка меньше чем за неделю, делая редкие остановки в придорожных трактирах, а чаще — просто под открытым небом. Я настаивал на последнем — к постоялым дворам у меня образовалась довольно прочная неприязнь, вызванная застрявшей в памяти красной комнатой. Несколько раз я вскрикивал, проснувшись посреди ночи и видя над собой низкий темный потолок, и это беспокоило Грея, а отвечать на его расспросы мне по-прежнему не хотелось. Ларс ничего не говорил, но шел мне навстречу, и я знал, что с его стороны это было уступкой: он пользовался малейшей возможностью перекинуться в карты, а такая возможность предоставлялась, как правило, именно на постоялых дворах. Карты были его слабостью — кажется, единственной. Я ее не ободрял, Ларс это знал и соглашался со мной. Поэтому чаще всего я засыпал, обратив лицо к усыпанному звездами небу. Я и забыл, как хорошо быть свободным. Впрочем, не думаю, что я когда-нибудь это осознавал.
В один из дней, когда хилый пролесок уже исчез из виду, а на горизонте замаячили ощерившиеся низкими пиками скалы, Ларс спешился раньше обычного.
— Ты чего? — удивился я, придержав коня. — Еще можно ехать пару часов.
— Не стоит, — ответил он, — Если мы подъедем слишком близко, нас запросто могут встретить ливнем стрел. Эти ребята сначала стреляют, а потом здороваются. А так им придется самим пошевелиться и навестить нас. Слезайте, парни. Отдохнем перед атакой.
Мы с Греем спешились, надрали хвороста с кустарника, которым поросла пустошь. Ларс завел коней с подветренной стороны большого куста, привязал, потом развел костер так, что его было хорошо видно со скал.
— Приглашаем на огонек? — хмыкнул я.
— Что-то вроде того, — Ларс присел на корточки лицом к скалам, подбросил веток в сухо потрескивавшее пламя. — Надо, чтобы побольше дыма… А то проторчим тут до утра.
— Думаешь, они придут раньше?
— Конечно, — отозвался за Ларса Грей. — У них теперь гораздо строже с… с посетителями, — он сам усмехнулся этому определению.
— Шпиков боятся?
— И не без оснований. Они ничего толком не делают, но уже собрали достаточно сил, чтобы Шерваль начал воспринимать их всерьез. Думаю, скоро они начнут настоящую войну.
— Грей, что там у вас с Паулиной? — бесцеремонно спросил я.
Грей вспыхнул ярче, чем костер. Ларс злорадно хмыкнул:
— И огня не надо, вон, заметили, уже скачут, — прошипел он, отворачиваясь. Грей посмотрел на него с ненавистью. Потом на меня — почти так же.
— Ничего, — процедил он.
— Я понимаю, что ничего. Меня как раз интересует, почему вышло, что у вас с Паулиной ничего. Из-за тебя мы потеряли очень важного человека. О чем ты думал, отпуская ее к Саймеку?
— Я не… — он запнулся, непонимающе глядя на меня. — Она просто захотела уйти…
— Ты не должен был ее отпускать, — твердо проговорил я, не сводя с него безжалостного взгляда. — Плевать, что там у вас произошло, но она должна была остаться в наших рядах. То есть в ваших с Ларсом рядах. Думаю, даже наш любимец женщин не станет отрицать, что шпионы такого уровня, как Паулина, находка для любой армии. Вне зависимости от рода ее кампаний. Ларс, попробуй только возрази.
— Я бы с радостью, — неохотно отозвался тот. — Да нечего.
— Я не мог ее переубедить! — отчаянно выпалил Грей, метаясь взглядом от меня к Ларсу в тщетной надежде найти поддержку. Я коротко усмехнулся:
— Валяй, успокаивай себя. Но, по мне, ты просто плохо сработал. Я понял, вы все тогда здорово психанули, просто у каждого это проявлялось по-разному. Паулина сбежала к Саймеку. Ты ее к этому подтолкнул. Ну что ж, отлично. Можешь собой гордиться.
Он безвольно уронил голову на грудь, потом вскинулся.
— Мои бойцовские качества никак не зависят от бабы, с которой я сплю, — почти выплюнул он, и Ларс ухмыльнулся. Его школа. Что ж, друг, постарался ты на славу. Теперь будем выколачивать эту науку из твоего прилежного ученика.
— Именно, — холодно сказал я. — Вот поэтому ты, после возвращения от Саймека, поедешь обратно в Леммипувер и вернешь нам Паулину.
— Постой-ка, но ведь… — начал было он со смесью гнева и смущения, но я перебил его:
— Мне плевать, как ты это сделаешь. Вы с Ларсом без нее обходились. Мне она нужна. Вот и верни ее. Мне.
Да, вот это последнее слово было очень удачным, тут же понял я, заметив в полном замешательства взгляде Грея тень глухой, но неистовой радости. Мне, очень хорошо, верни ее мне. Нам. Но не себе. Внешне — не себе. Я вдруг понял, почему они так цеплялись за меня, почему так сникли, меня потеряв. Не знаю как, но я умел отдавать приказы таким образом, что они были счастливы их выполнять. И не знаю, поступал ли я так ради дела, или же ради людей, которым хотел и не имел права помочь более явным способом.
Я поймал насмешливый взгляд Ларса и понял, что он думал о том же. Мы обменялись беглыми понимающими улыбками, потом глаза Ларса обратились к зубастому горизонту и слегка потемнели.
— Быстро они, — равнодушно заметил он, отряхивая сухую землю с колен и поднимаясь на ноги.
Я посмотрел вперед. Вдали, примерно посередине между нами и скалами, виднелось несколько движущихся черных точек, перемешанных с серыми клубами пыли. Точки быстро приближались, превращаясь в небольшой отряд всадников. Мы с Греем тоже встали. Ларс, пристально всмотревшись вдаль, быстро сказал:
— Эван, отойди за куст и повернись спиной. Ну, как будто отлить отошел.
— Зачем?
— Хочу устроить им небольшой сюрприз.
Я выполнил его просьбу, чувствуя легкий азарт. Видимо, Ларс, обладавший истинно орлиным зрением, заметил среди всадников человека, который меня знал. Кого, интересно?..
Я уже отчетливо слышал топот лошадиных копыт, взмывающих тучи гальки, и боковым зрением улавливал надвигающиеся тени. Кони заржали, загребая ногами. Я услышал до боли знакомый голос:
— А, Ларс, Грей, это вы! Раньше, чем собирались, верно? Рич ждал вас только на будущей неделе.
— Обстоятельства изменились, — ответил Ларс.
— Кто это с вами? — в голосе прозвенело подозрение, и я огорчился недоверию, которое питали друг к другу бывшие соратники.
— Наш друг, — невозмутимо проговорил Ларс.
— Чего это он там стоит, а? Пусть выйдет! Эй!
— Вот проклятье, уже отлить человеку спокойно не дадут, — раздраженно сказал я, оборачиваясь. — Привет, Роланд.
С минуту он смотрел на меня, хватая ртом воздух. Я воспользовался этим, чтобы бегло оглядеть его и патруль, который он, судя по всему, возглавлял. Шесть человек, все в отменной броне. Впрочем, по-прежнему уязвимой для арбалетного болта. Больше ни одного знакомого лица. Солдаты, казалось, были озадачены состоянием своего командира, похоже, близкого к обмороку.
— Ты? — наконец прохрипел Роланд, покачнувшись в седле. Мне показалось, что он хочет спешиться, но нет, он остался в седле. — А мы-то думали…
— Я уже наслышан о том, что вы думали, — перебил я и повернулся к Ларсу. — Ну как? Въездной досмотр окончен, или будут устанавливать личности? Можем ехать?
— Тебе-то зачем? — вдруг спросил Роланд. Я постарался не выказать, как задел меня его вопрос.
— Если помнишь, я возглавляю крупный партизанский отряд, — холодно ответил я. — У меня есть дело к командиру другого отряда Сопротивления.
— Это не отряд, — уязвленно рявкнул Роланд. — Это армия! Проклятье, настоящая армия! В отличие от… — он осекся, и я воодушевленно подсказал:
— В отличие от шайки лесных белок, да, Рол? Договаривай, не бойся. По старой дружбе, в конце-то концов…
Повисла пауза. Грей недовольно хмурился, Ларс насмешливо крутил ус, Роланд прятал глаза, хотя его мелко трясло от злости. Остальные солдаты угрюмо переглядываясь, по всей видимости, слабо понимая смысл происходящего, однако не решались вмешиваться. Похоже, с чинопочитанием в команде Саймека всё было в порядке.
— Ладно, — наконец сказал Роланд, прерывая затянувшуюся тишину. — Поедем в лагерь, там разберемся.
Мы двинулись к коням, но тут один из всадников крикнул:
— Эй, чужакам положено сдавать оружие!
Я круто развернулся. Со дня своего возвращения в мир живых я не расставался с арбалетом и делать этого не собирался. Не каким-то горным крысам лишать меня права носить оружие. Я и так был слишком долго его лишен.
— Прости, Эван, — хмуро ответил Роланд. — Таковы правила. Возможно, Рич сделал бы для тебя исключение, но его здесь нет.
Я смотрел ему в глаза. Он потупился очень быстро. Всадники заволновались. Грей и Ларс молчали за моей спиной, предоставляя право принимать решение самому.
Я вдруг понял, что, хочу я того или нет, мой мир изменился. Изменился в очередной раз, и мне в очередной раз придется с этим свыкнуться. В конце концов, не впервой.
— Хорошо, Роланд, — наконец проговорил я и почувствовал, как напряжение еще больше сгустилось после этих слов. Медленно сняв с пояса арбалет, я протянул его бывшему другу. Тот принял с трепетом, словно священный дар. Четыре руки сжали приклад арбалета. Я увидел, как вздулись вены на тыльной стороне ладоней Роланда. — Доверяю его тебе. Знаю, ты проследишь, чтобы мне его вернули в целости и сохранности.
— Проклятье, можешь в этом не сомневаться! — пылко заверил Роланд, вскинув голову, и снова встретился со мной взглядом. Я увидел в его глазах замешательство и отчаянную попытку понять собственные чувства и решил, что нет никакого смысла его терзать — сам истерзается.
— Надеюсь, ты не пожалеешь об этом, Рол, — тихо сказал я и, убрав руки с арбалета, повернулся к ожидавшим меня Ларсу и Грею. — Ну, парни, сдавайте ваше железо и по коням. Засиделись тут.
Они молча подчинились, и я впервые со дня моего возвращения почувствовал себя почти как прежде. Это чувство наполнило меня неожиданным мрачным удовлетворением. Я легко вскочил в седло, на несколько мгновений опередив Грея и Ларса, отдавших оружие людям Роланда. Пустил коня рысью и, проезжая мимо солдат, услышал, как один из них спросил другого:
— Как Роланд его назвал?..
— Эван, — громко ответил Ларс, ехавший рядом со мной. — Эван Нортон.
Он пришпорил коня. Я сделал то же самое, Грей присоединился к нам, и на несколько минут мы оставили всадников далеко позади.
ГЛАВА 9
Грей полностью разделял мнение Ларса, и в конце концов они уговорили меня показаться в лагере Саймека. Ларс уверял, что очень многие из этой медленно и неуклюже собирающейся армии перейдут к нам, если увидят меня. Не знаю, подразумевал ли он под этими «многими» бывших солдат моего отряда, но я не думал, что они попросятся назад. Они знали, как я отношусь к Саймеку, знали, на что идут, вступая в его ряды. Да, они считали меня мертвым… но таким образом они фактически предавали мою память. Не то чтобы я придавал особенное значение ритуальному чтению доблестно павших, но, видят боги, будь я в самом деле мертв, в гробу бы перевернулся. И они это знали.
И всё-таки я дал себя уговорить. Ларс сообщил, что они с Греем и так собирались навестить Саймека, чтобы спланировать совместные действия, — солдаты Рича частенько мелькали в зонах, принадлежавших группе Ларса, чем порой усложняли ей дело. Далее Ларс планировал вернуться в Восточные Леса, где «на хозяйстве» остались близняшки Арлетт и Линнетт, если верить Ларсу, здорово управлявшиеся с организацией нападений. Арлетт была отличным тактиком, я это знал, а вот Линнетт меня удивила. Я привык воспринимать ее как придаток к энергичной и сообразительной сестре, но, похоже, ошибся. А может, ее способности в полной мере раскрылись лишь когда она столкнулась с организацией ближнего боя. Я снова подумал, что мое отсутствие многое изменило, и впервые отметил, что не всегда в худшую сторону.
По возвращении в леса Ларс хотел восстановить старую добрую практику дальних засад, только более численных и сложнее организованных. Он рассказывал о своих планах прямо на скаку, глядя перед собой и лишь изредка бросая на меня короткие внимательные взгляды: мол, понимаешь, о чем я? Грей этим взглядам вторил, похоже, соглашаясь с Ларсом по всем пунктам. Да, я понимал, о чем они говорят. Не понимал я другого: почему они не могли сделать всё это раньше, без меня? Какая роль отводилась мне в этом начинании? Впрочем, я знал ответ. Роль человека, который будет одобрительно хлопать по плечам и зло лупить по затылкам. Роль человека, который создает иллюзию упорядоченности, сплоченности, организованности. Проще говоря, роль символа. А разве я когда-либо играл другую? Это мое амплуа. Мое место. Почему-то я подхожу на него лучше, чем другие.
Части Саймека сейчас дислоцировались где-то на Перешейке — узкой полосе суши, соединяющей полуостров с материком. Места глухие: те, кому надо было переправиться в зону Восточных Лесов, чаще предпочитали пересекать залив — это и быстрее, и безопаснее, чем шляться по лесным дорогам. Особенно такой путь в последние годы не любили роялисты, да они и вообще мало совались в восточную часть королевства — не партизаны, так Зеленые гарантировали множество хлопот. Поэтому Перешеек успехом у странников не пользовался. Местность неприветливая: на треть — скалы, на треть — пустоши, на треть — редкие лысые пролески. Саймек, вместе со своей сильно разросшейся армией, обосновался в скалах, изгрызанных туннелями, напоминающими крысиные ходы — места много, укрытие хорошее, в случае чего легко уйти через пещеры к берегу, а там — по воде. Отличное место для временного расположения небольшой армии. У меня бы быстро задница заныла, но Саймек во всем любил основательность.
Мы доехали до Перешейка меньше чем за неделю, делая редкие остановки в придорожных трактирах, а чаще — просто под открытым небом. Я настаивал на последнем — к постоялым дворам у меня образовалась довольно прочная неприязнь, вызванная застрявшей в памяти красной комнатой. Несколько раз я вскрикивал, проснувшись посреди ночи и видя над собой низкий темный потолок, и это беспокоило Грея, а отвечать на его расспросы мне по-прежнему не хотелось. Ларс ничего не говорил, но шел мне навстречу, и я знал, что с его стороны это было уступкой: он пользовался малейшей возможностью перекинуться в карты, а такая возможность предоставлялась, как правило, именно на постоялых дворах. Карты были его слабостью — кажется, единственной. Я ее не ободрял, Ларс это знал и соглашался со мной. Поэтому чаще всего я засыпал, обратив лицо к усыпанному звездами небу. Я и забыл, как хорошо быть свободным. Впрочем, не думаю, что я когда-нибудь это осознавал.
В один из дней, когда хилый пролесок уже исчез из виду, а на горизонте замаячили ощерившиеся низкими пиками скалы, Ларс спешился раньше обычного.
— Ты чего? — удивился я, придержав коня. — Еще можно ехать пару часов.
— Не стоит, — ответил он, — Если мы подъедем слишком близко, нас запросто могут встретить ливнем стрел. Эти ребята сначала стреляют, а потом здороваются. А так им придется самим пошевелиться и навестить нас. Слезайте, парни. Отдохнем перед атакой.
Мы с Греем спешились, надрали хвороста с кустарника, которым поросла пустошь. Ларс завел коней с подветренной стороны большого куста, привязал, потом развел костер так, что его было хорошо видно со скал.
— Приглашаем на огонек? — хмыкнул я.
— Что-то вроде того, — Ларс присел на корточки лицом к скалам, подбросил веток в сухо потрескивавшее пламя. — Надо, чтобы побольше дыма… А то проторчим тут до утра.
— Думаешь, они придут раньше?
— Конечно, — отозвался за Ларса Грей. — У них теперь гораздо строже с… с посетителями, — он сам усмехнулся этому определению.
— Шпиков боятся?
— И не без оснований. Они ничего толком не делают, но уже собрали достаточно сил, чтобы Шерваль начал воспринимать их всерьез. Думаю, скоро они начнут настоящую войну.
— Грей, что там у вас с Паулиной? — бесцеремонно спросил я.
Грей вспыхнул ярче, чем костер. Ларс злорадно хмыкнул:
— И огня не надо, вон, заметили, уже скачут, — прошипел он, отворачиваясь. Грей посмотрел на него с ненавистью. Потом на меня — почти так же.
— Ничего, — процедил он.
— Я понимаю, что ничего. Меня как раз интересует, почему вышло, что у вас с Паулиной ничего. Из-за тебя мы потеряли очень важного человека. О чем ты думал, отпуская ее к Саймеку?
— Я не… — он запнулся, непонимающе глядя на меня. — Она просто захотела уйти…
— Ты не должен был ее отпускать, — твердо проговорил я, не сводя с него безжалостного взгляда. — Плевать, что там у вас произошло, но она должна была остаться в наших рядах. То есть в ваших с Ларсом рядах. Думаю, даже наш любимец женщин не станет отрицать, что шпионы такого уровня, как Паулина, находка для любой армии. Вне зависимости от рода ее кампаний. Ларс, попробуй только возрази.
— Я бы с радостью, — неохотно отозвался тот. — Да нечего.
— Я не мог ее переубедить! — отчаянно выпалил Грей, метаясь взглядом от меня к Ларсу в тщетной надежде найти поддержку. Я коротко усмехнулся:
— Валяй, успокаивай себя. Но, по мне, ты просто плохо сработал. Я понял, вы все тогда здорово психанули, просто у каждого это проявлялось по-разному. Паулина сбежала к Саймеку. Ты ее к этому подтолкнул. Ну что ж, отлично. Можешь собой гордиться.
Он безвольно уронил голову на грудь, потом вскинулся.
— Мои бойцовские качества никак не зависят от бабы, с которой я сплю, — почти выплюнул он, и Ларс ухмыльнулся. Его школа. Что ж, друг, постарался ты на славу. Теперь будем выколачивать эту науку из твоего прилежного ученика.
— Именно, — холодно сказал я. — Вот поэтому ты, после возвращения от Саймека, поедешь обратно в Леммипувер и вернешь нам Паулину.
— Постой-ка, но ведь… — начал было он со смесью гнева и смущения, но я перебил его:
— Мне плевать, как ты это сделаешь. Вы с Ларсом без нее обходились. Мне она нужна. Вот и верни ее. Мне.
Да, вот это последнее слово было очень удачным, тут же понял я, заметив в полном замешательства взгляде Грея тень глухой, но неистовой радости. Мне, очень хорошо, верни ее мне. Нам. Но не себе. Внешне — не себе. Я вдруг понял, почему они так цеплялись за меня, почему так сникли, меня потеряв. Не знаю как, но я умел отдавать приказы таким образом, что они были счастливы их выполнять. И не знаю, поступал ли я так ради дела, или же ради людей, которым хотел и не имел права помочь более явным способом.
Я поймал насмешливый взгляд Ларса и понял, что он думал о том же. Мы обменялись беглыми понимающими улыбками, потом глаза Ларса обратились к зубастому горизонту и слегка потемнели.
— Быстро они, — равнодушно заметил он, отряхивая сухую землю с колен и поднимаясь на ноги.
Я посмотрел вперед. Вдали, примерно посередине между нами и скалами, виднелось несколько движущихся черных точек, перемешанных с серыми клубами пыли. Точки быстро приближались, превращаясь в небольшой отряд всадников. Мы с Греем тоже встали. Ларс, пристально всмотревшись вдаль, быстро сказал:
— Эван, отойди за куст и повернись спиной. Ну, как будто отлить отошел.
— Зачем?
— Хочу устроить им небольшой сюрприз.
Я выполнил его просьбу, чувствуя легкий азарт. Видимо, Ларс, обладавший истинно орлиным зрением, заметил среди всадников человека, который меня знал. Кого, интересно?..
Я уже отчетливо слышал топот лошадиных копыт, взмывающих тучи гальки, и боковым зрением улавливал надвигающиеся тени. Кони заржали, загребая ногами. Я услышал до боли знакомый голос:
— А, Ларс, Грей, это вы! Раньше, чем собирались, верно? Рич ждал вас только на будущей неделе.
— Обстоятельства изменились, — ответил Ларс.
— Кто это с вами? — в голосе прозвенело подозрение, и я огорчился недоверию, которое питали друг к другу бывшие соратники.
— Наш друг, — невозмутимо проговорил Ларс.
— Чего это он там стоит, а? Пусть выйдет! Эй!
— Вот проклятье, уже отлить человеку спокойно не дадут, — раздраженно сказал я, оборачиваясь. — Привет, Роланд.
С минуту он смотрел на меня, хватая ртом воздух. Я воспользовался этим, чтобы бегло оглядеть его и патруль, который он, судя по всему, возглавлял. Шесть человек, все в отменной броне. Впрочем, по-прежнему уязвимой для арбалетного болта. Больше ни одного знакомого лица. Солдаты, казалось, были озадачены состоянием своего командира, похоже, близкого к обмороку.
— Ты? — наконец прохрипел Роланд, покачнувшись в седле. Мне показалось, что он хочет спешиться, но нет, он остался в седле. — А мы-то думали…
— Я уже наслышан о том, что вы думали, — перебил я и повернулся к Ларсу. — Ну как? Въездной досмотр окончен, или будут устанавливать личности? Можем ехать?
— Тебе-то зачем? — вдруг спросил Роланд. Я постарался не выказать, как задел меня его вопрос.
— Если помнишь, я возглавляю крупный партизанский отряд, — холодно ответил я. — У меня есть дело к командиру другого отряда Сопротивления.
— Это не отряд, — уязвленно рявкнул Роланд. — Это армия! Проклятье, настоящая армия! В отличие от… — он осекся, и я воодушевленно подсказал:
— В отличие от шайки лесных белок, да, Рол? Договаривай, не бойся. По старой дружбе, в конце-то концов…
Повисла пауза. Грей недовольно хмурился, Ларс насмешливо крутил ус, Роланд прятал глаза, хотя его мелко трясло от злости. Остальные солдаты угрюмо переглядываясь, по всей видимости, слабо понимая смысл происходящего, однако не решались вмешиваться. Похоже, с чинопочитанием в команде Саймека всё было в порядке.
— Ладно, — наконец сказал Роланд, прерывая затянувшуюся тишину. — Поедем в лагерь, там разберемся.
Мы двинулись к коням, но тут один из всадников крикнул:
— Эй, чужакам положено сдавать оружие!
Я круто развернулся. Со дня своего возвращения в мир живых я не расставался с арбалетом и делать этого не собирался. Не каким-то горным крысам лишать меня права носить оружие. Я и так был слишком долго его лишен.
— Прости, Эван, — хмуро ответил Роланд. — Таковы правила. Возможно, Рич сделал бы для тебя исключение, но его здесь нет.
Я смотрел ему в глаза. Он потупился очень быстро. Всадники заволновались. Грей и Ларс молчали за моей спиной, предоставляя право принимать решение самому.
Я вдруг понял, что, хочу я того или нет, мой мир изменился. Изменился в очередной раз, и мне в очередной раз придется с этим свыкнуться. В конце концов, не впервой.
— Хорошо, Роланд, — наконец проговорил я и почувствовал, как напряжение еще больше сгустилось после этих слов. Медленно сняв с пояса арбалет, я протянул его бывшему другу. Тот принял с трепетом, словно священный дар. Четыре руки сжали приклад арбалета. Я увидел, как вздулись вены на тыльной стороне ладоней Роланда. — Доверяю его тебе. Знаю, ты проследишь, чтобы мне его вернули в целости и сохранности.
— Проклятье, можешь в этом не сомневаться! — пылко заверил Роланд, вскинув голову, и снова встретился со мной взглядом. Я увидел в его глазах замешательство и отчаянную попытку понять собственные чувства и решил, что нет никакого смысла его терзать — сам истерзается.
— Надеюсь, ты не пожалеешь об этом, Рол, — тихо сказал я и, убрав руки с арбалета, повернулся к ожидавшим меня Ларсу и Грею. — Ну, парни, сдавайте ваше железо и по коням. Засиделись тут.
Они молча подчинились, и я впервые со дня моего возвращения почувствовал себя почти как прежде. Это чувство наполнило меня неожиданным мрачным удовлетворением. Я легко вскочил в седло, на несколько мгновений опередив Грея и Ларса, отдавших оружие людям Роланда. Пустил коня рысью и, проезжая мимо солдат, услышал, как один из них спросил другого:
— Как Роланд его назвал?..
— Эван, — громко ответил Ларс, ехавший рядом со мной. — Эван Нортон.
Он пришпорил коня. Я сделал то же самое, Грей присоединился к нам, и на несколько минут мы оставили всадников далеко позади.
ГЛАВА 9
Скрип песка в железной ладони. Сухой водопад льется на темную землю. Закованные в железо пальцы задумчиво перебирают песчинки, тонкой лентой пропускают вниз. Здесь нет запахов. Не так, как в лесу: там каждый дюйм земли пропитан потом тех, кто лежал на ней двести лет назад. Здесь запахов мало… Тонкая струя острого аромата со стороны скал, и всё.
Где-то там…
Где-то там.
Огромная ржавая ладонь черпает серый песок. Черпает и высыпает, черпает и высыпает. Здесь все наполнено неуловимыми отпечатками духа того, кто ему нужен: на каждой песчинке, на каждом камешке, на каждой ломкой ветке. А запаха нет. Без запахов трудно.
Но он справится.
Внезапный порыв ветра сдувает с гор застоявшиеся ароматы, тонкие, чуткие, как подрагивающие ноздри росомахи, приготовившейся к прыжку. Скрип железных плечей, медленное растекание застоявшейся крови по бесплотным жилам.
Долгий взгляд на перечеркнутые решеткой забрала горы. Полосатые горы. Зарешеченные горы.
Там.
Скрип песка в железной ладони, скрип ржавого железа о землю. Скрип, похожий на крик. Тоненький, далекий… женский крик.
Неуловимый аромат дыма, тянущийся с низких горных пиков. Там.
Лагерь оказался сравнительно небольшим — пожалуй, около сотни человек. Правда, еще не меньше тысячи могли прятаться в туннелях и пещерах, но я не думал, что Саймек рискнет сосредотачивать все свои силы в одном месте — слишком долго он их собирал, чтобы так опрометчиво подставить под удар. Мы шли по лагерю спокойно, уверенно, ничуть не смущаясь тем, что спереди и позади вышагивали закованные в броню мечники, сильно смахивавшие на конвой. Роланд молчал и только сопел, старательно пряча от меня взгляд. Ларс был, как всегда, насмешливо-невозмутим, Грей слегка нервничал, но, мне кажется, это было вызвано скорее моим присутствием, чем неприветливостью наших союзников. Я украдкой оглядывался, скользя взглядом по встречным людям в поисках знакомых лиц. Несколько раз я видел глаза, в которые мне уже доводилось смотреть прежде, видел, как они расширялись, и шел дальше, коротко и небрежно кивнув. На самом деле я понимал, что ищу лишь одно лицо, но его здесь не было, и я не знал, в самом ли деле огорчен этим.
Саймек принял нас в дальней пещере, весьма уютно оборудованной под жилое помещение. Стены были обиты шкурами, вход преграждала добротно сколоченная деревянная дверь. Внутри стояли вполне удобная походная кровать, стол и несколько скамей. На них мы и расположились после формальных приветствий. Саймек казался удивленным, но не более того. Видимо, ему уже успели сообщить о моем появлении.
— Рад тебя видеть, Эван, — сказал он, пожимая мне руку. Его ладонь была сухой и вялой, впрочем, под стать ему самому. Рич Саймек производил впечатление апатичного и слабовольного человека. Черты лица у него были размазанные, мягкие, в особенности подбородок, округлый и рыхлый, как у старухи. Рич прятал его под жиденькой рыжей бороденкой, впрочем, не слишком успешно. Телом он тоже не вышел — грузноватый, с вечно красными руками. Даже глаза у него были блеклые, слезящиеся — глаза старой доброй собаки. Непосвященного наблюдателя такая внешность могла ввести в заблуждение, но я-то знал, что у него не в порядке с головой. Впрочем, вряд ли с ней в порядке хоть у кого-то из нас, людишек, возомнивших себя достаточно крупными шавками, чтобы покусать за пятки хозяев этой жизни.
Я знал, что он лжет, говоря, что рад мне, и моя ответная улыбка была такой же натянутой и неестественной, как его радость.
— Где пропадал? — как бы невзначай обронил Рич, усевшись за стол и махнув конопатому прислужнику. Саймек был из низов, как и все мы, но старался держаться как рыцарь, чем тоже не вызывал у меня особого уважения.
— Далеко, — уклончиво ответил я, садясь напротив него. Ларс и Грей сели по бокам: трое против одного. Со стороны, должно быть, это выглядело как переговоры враждующих сторон.
— А что думаешь делать теперь? — сладко спросил Саймек. Мальчишка-слуга перевернул над его кубком кувшин, тугая темная струя ударила в деревянное дно. — Трудно будет найти себе новое применение, верно?
— Да уж постараюсь, — спокойно ответил я.
— Ты хороший солдат, — оценивающе посмотрев на меня, заметил Саймек. Грей тихо фыркнул, потянулся к вину. Я пнул его в бедро под столом, и он отдернул руку, бросив на меня удивленный взгляд, а Ларс одобрительно прикрыл глаза.
— Спасибо, — вежливо ответил я.
— Думаю, таким, как ты, найдется место в наших рядах, — великодушно заверил Саймек. Я подумал, не полагается ли мне прослезиться, потом решил, что это будет слишком явным издевательством.
— Спасибо еще раз, Рич, но вряд ли. Мне уже сделали подобное предложение, и я его принял.
— Кто? — немедленно спросил Саймек, и на миг в его заплывших белых глазках сверкнул хищный огонек, выдававший его истинную натуру. Небось решил, что я договорился с Шервалем. А то и с Гийомом. Ха-ха.
— Я, — ответил за меня Ларс. — Думаю, теперь мы сможем расширить сферу действий.
— Конечно, — пытливо глядя на меня, кивнул Рич. Похоже, он раздумывал, стоит ли воспринимать слова Ларса буквально, и действительно ли теперь главный он, а мне уготована лишь роль командира арбалетчиков в растущем сопротивленческом отряде. Если так, то, вероятно, он мог воспринять нас как реальную конкуренцию. Сейчас попытается выведать, чем же мы намерены заниматься.
— И чем же вы намерены заниматься? — простодушно спросил Саймек, и я едва не рассмеялся.
— Всё тем же… Я, во всяком случае, займусь всё тем же, если Ларс не против, — добавил я, внезапно поняв простоту и изящество идеи Ларса. Конечно, я теперь — лишь элемент в более сложной составляющей, а значит, не так опасен, как прежде. В то же время благополучно засветился в лагере Саймека, что не может не дать плодов. Отлично.
— Времена меняются, да, Эван? — в голосе Саймека звучало неприкрытое сочувствие. — Тебя так долго не было. Некоторые методы устаревают.
— Но их всё еще можно использовать, если подойти к этому разумно, — возразил Ларс. — Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, Рич.
Браво, Ларс! «Я хотел с тобой поговорить». Не «мы» — «я».
— Ты знаешь, — продолжал он, — в последние полтора года мы ограничивались эпизодическими атаками и ближним боем. Теперь, думаю, мы сможем наносить точечные удары на большей территории. Мы не брали форты лишь потому, что их сложно удерживать. Теперь эта проблема решена — ею займется Эван.
Вот так, дружище, отлично, это та кость, которую мы бросим бедняге Эвану, с него за глаза хватит, а нам польза — верно, Ларс?
— Твои люди ведь тоже чем-то подобным занимаются, правда? Поэтому давай спланируем действия.
Они заговорили о распределении территорий. Саймека главным образом волновало, чтобы группы Ларса действовали подальше от места расположения основной части его войск, потому что в случае облавы такое количество людей и вооружения скрыть было бы невозможно. Ларс же хотел, чтобы люди Саймека поменьше хозяйничали на нашей территории — партизаны легко сливались с толпой мирного населения, а закованные в броню мечники слишком бросались в глаза. Они обсуждали всё это довольно бурно. Грей встревал пару раз, причем по делу, чем несказанно меня порадовал. Я тоже вставил несколько замечаний, но только когда разговор касался будущего захвата фортов — сферы, которой я должен был, в представлении Саймека, ограничиться. Меня удивляло, что он поверил в этот блеф. Правда, сие означало лишь то, что он всегда был невысокого мнения о моих организаторских способностях, если решил, что я так быстро сдам позиции, ограничившись ролью скромного исполнителя. Он мне льстил. Я слишком люблю помыкать людьми, чтобы отказаться от этого так легко.
Но я был заинтересован в поддержании у Саймека сей призрачной уверенности, поэтому молчал в тряпочку, позволяя Ларсу руководить ходом переговоров и краем глаза наблюдая за реакциями Рича. К концу разговора он, похоже, расслабился, перестав воспринимать меня как скрытую угрозу, и сосредоточил внимание на Ларсе, как ему казалось, ущемлявшем его законные права. У меня так и чесался язык сказать, что ни о каких правах, тем более законных, в нашем случае речь идти не может, но я сдержался. Я еще не раз сдерживался. В конце концов они сторговались — хоть и совершенно не так, как это сделал бы я, но на этот раз стоило пожертвовать подобной мелочью. Если повезет, мы получим от этого визита гораздо больше, чем словесное обещание невмешательства в наши дела, причем Саймек узнает об этом, когда будет слишком поздно что-либо менять.
— Ну что ж, я рад, что мы смогли договориться, — подвел черту Рич, получив все, что хотел. — Впрочем, так ведь было всегда, верно?
Мы закивали. Он пожал нам руки — мне в последнюю очередь. Ларс спросил:
— Рич, мы можем переночевать в лагере?
Он нахмурился, потом, помявшись, неохотно ответил:
— Разумеется. Но всё же не стоит слишком задерживаться. Скажу вам откровенно, не всем моим людям по душе, что я веду с вами переговоры. Они считают, что кто не с нами, тот против нас. Я пытаюсь объяснить, что у нас просто разные методы, а цель одна, но…
— Не продолжай, — поднял ладони Ларс. — Мы всё прекрасно понимаем. Одна ночь.
Да, мы всё прекрасно понимали. В частности то, что Саймек отнюдь не дурак. Может, я и превратился в подчиненного, но сотни его людей этого пока не знают. Их может увлечь моя былая слава, в особенности тех, кто когда-то был частью команды арбалетчиков, а лишаться бойцов Ричу очень не хотелось. Как раз в этом я мог его понять.
Затем мы, как и полагается предводителям союзных армий после удачных переговоров, надрались в стельку. На самом деле не надрался ни один из нас (за исключением Грея, который, как я ни пинал его под столом, всё же хватил лишнего), но все четверо старательно демонстрировали, до чего пьяны, пытаясь разговорить собутыльников. В итоге, не солоно хлебавши, разошлись с заверениями в дружбе и верности до гробовой доски.
Нам выделили отдельную пещеру — вероятно, чтобы спрятать меня от глаз солдат, так как Ларс сказал, что во время прежних визитов спали все вместе, вповалку, да и я это помнил по двум или трем посещениям лагерей Саймека. Однако пещера не помогла: шестеро патрульных, вероятно, не без участия Роланда, растрезвонили о моем появлении на весь лагерь. Будь сейчас день, они бы собрались в толпу и глазели бы на меня, как на какую-то диковинку. Но была уже ночь, когда мы вышли из командирской пещеры, поэтому круг зевак ограничился десятком человек, сгрудившихся возле костра, у которого я сидел. Знакомых лиц я среди них не видел — должно быть, мои бывшие соратники терзались муками совести и подходить не смели. Даже Роланд не явился. А незнакомых было много. Они подходили, садились, нерешительно спрашивали, тот ли самый я Эван Нортон. Те, что посмелее, расспрашивали, где я шатался столько времени. А один спросил:
Где-то там…
Где-то там.
Огромная ржавая ладонь черпает серый песок. Черпает и высыпает, черпает и высыпает. Здесь все наполнено неуловимыми отпечатками духа того, кто ему нужен: на каждой песчинке, на каждом камешке, на каждой ломкой ветке. А запаха нет. Без запахов трудно.
Но он справится.
Внезапный порыв ветра сдувает с гор застоявшиеся ароматы, тонкие, чуткие, как подрагивающие ноздри росомахи, приготовившейся к прыжку. Скрип железных плечей, медленное растекание застоявшейся крови по бесплотным жилам.
Долгий взгляд на перечеркнутые решеткой забрала горы. Полосатые горы. Зарешеченные горы.
Там.
Скрип песка в железной ладони, скрип ржавого железа о землю. Скрип, похожий на крик. Тоненький, далекий… женский крик.
Неуловимый аромат дыма, тянущийся с низких горных пиков. Там.
Лагерь оказался сравнительно небольшим — пожалуй, около сотни человек. Правда, еще не меньше тысячи могли прятаться в туннелях и пещерах, но я не думал, что Саймек рискнет сосредотачивать все свои силы в одном месте — слишком долго он их собирал, чтобы так опрометчиво подставить под удар. Мы шли по лагерю спокойно, уверенно, ничуть не смущаясь тем, что спереди и позади вышагивали закованные в броню мечники, сильно смахивавшие на конвой. Роланд молчал и только сопел, старательно пряча от меня взгляд. Ларс был, как всегда, насмешливо-невозмутим, Грей слегка нервничал, но, мне кажется, это было вызвано скорее моим присутствием, чем неприветливостью наших союзников. Я украдкой оглядывался, скользя взглядом по встречным людям в поисках знакомых лиц. Несколько раз я видел глаза, в которые мне уже доводилось смотреть прежде, видел, как они расширялись, и шел дальше, коротко и небрежно кивнув. На самом деле я понимал, что ищу лишь одно лицо, но его здесь не было, и я не знал, в самом ли деле огорчен этим.
Саймек принял нас в дальней пещере, весьма уютно оборудованной под жилое помещение. Стены были обиты шкурами, вход преграждала добротно сколоченная деревянная дверь. Внутри стояли вполне удобная походная кровать, стол и несколько скамей. На них мы и расположились после формальных приветствий. Саймек казался удивленным, но не более того. Видимо, ему уже успели сообщить о моем появлении.
— Рад тебя видеть, Эван, — сказал он, пожимая мне руку. Его ладонь была сухой и вялой, впрочем, под стать ему самому. Рич Саймек производил впечатление апатичного и слабовольного человека. Черты лица у него были размазанные, мягкие, в особенности подбородок, округлый и рыхлый, как у старухи. Рич прятал его под жиденькой рыжей бороденкой, впрочем, не слишком успешно. Телом он тоже не вышел — грузноватый, с вечно красными руками. Даже глаза у него были блеклые, слезящиеся — глаза старой доброй собаки. Непосвященного наблюдателя такая внешность могла ввести в заблуждение, но я-то знал, что у него не в порядке с головой. Впрочем, вряд ли с ней в порядке хоть у кого-то из нас, людишек, возомнивших себя достаточно крупными шавками, чтобы покусать за пятки хозяев этой жизни.
Я знал, что он лжет, говоря, что рад мне, и моя ответная улыбка была такой же натянутой и неестественной, как его радость.
— Где пропадал? — как бы невзначай обронил Рич, усевшись за стол и махнув конопатому прислужнику. Саймек был из низов, как и все мы, но старался держаться как рыцарь, чем тоже не вызывал у меня особого уважения.
— Далеко, — уклончиво ответил я, садясь напротив него. Ларс и Грей сели по бокам: трое против одного. Со стороны, должно быть, это выглядело как переговоры враждующих сторон.
— А что думаешь делать теперь? — сладко спросил Саймек. Мальчишка-слуга перевернул над его кубком кувшин, тугая темная струя ударила в деревянное дно. — Трудно будет найти себе новое применение, верно?
— Да уж постараюсь, — спокойно ответил я.
— Ты хороший солдат, — оценивающе посмотрев на меня, заметил Саймек. Грей тихо фыркнул, потянулся к вину. Я пнул его в бедро под столом, и он отдернул руку, бросив на меня удивленный взгляд, а Ларс одобрительно прикрыл глаза.
— Спасибо, — вежливо ответил я.
— Думаю, таким, как ты, найдется место в наших рядах, — великодушно заверил Саймек. Я подумал, не полагается ли мне прослезиться, потом решил, что это будет слишком явным издевательством.
— Спасибо еще раз, Рич, но вряд ли. Мне уже сделали подобное предложение, и я его принял.
— Кто? — немедленно спросил Саймек, и на миг в его заплывших белых глазках сверкнул хищный огонек, выдававший его истинную натуру. Небось решил, что я договорился с Шервалем. А то и с Гийомом. Ха-ха.
— Я, — ответил за меня Ларс. — Думаю, теперь мы сможем расширить сферу действий.
— Конечно, — пытливо глядя на меня, кивнул Рич. Похоже, он раздумывал, стоит ли воспринимать слова Ларса буквально, и действительно ли теперь главный он, а мне уготована лишь роль командира арбалетчиков в растущем сопротивленческом отряде. Если так, то, вероятно, он мог воспринять нас как реальную конкуренцию. Сейчас попытается выведать, чем же мы намерены заниматься.
— И чем же вы намерены заниматься? — простодушно спросил Саймек, и я едва не рассмеялся.
— Всё тем же… Я, во всяком случае, займусь всё тем же, если Ларс не против, — добавил я, внезапно поняв простоту и изящество идеи Ларса. Конечно, я теперь — лишь элемент в более сложной составляющей, а значит, не так опасен, как прежде. В то же время благополучно засветился в лагере Саймека, что не может не дать плодов. Отлично.
— Времена меняются, да, Эван? — в голосе Саймека звучало неприкрытое сочувствие. — Тебя так долго не было. Некоторые методы устаревают.
— Но их всё еще можно использовать, если подойти к этому разумно, — возразил Ларс. — Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, Рич.
Браво, Ларс! «Я хотел с тобой поговорить». Не «мы» — «я».
— Ты знаешь, — продолжал он, — в последние полтора года мы ограничивались эпизодическими атаками и ближним боем. Теперь, думаю, мы сможем наносить точечные удары на большей территории. Мы не брали форты лишь потому, что их сложно удерживать. Теперь эта проблема решена — ею займется Эван.
Вот так, дружище, отлично, это та кость, которую мы бросим бедняге Эвану, с него за глаза хватит, а нам польза — верно, Ларс?
— Твои люди ведь тоже чем-то подобным занимаются, правда? Поэтому давай спланируем действия.
Они заговорили о распределении территорий. Саймека главным образом волновало, чтобы группы Ларса действовали подальше от места расположения основной части его войск, потому что в случае облавы такое количество людей и вооружения скрыть было бы невозможно. Ларс же хотел, чтобы люди Саймека поменьше хозяйничали на нашей территории — партизаны легко сливались с толпой мирного населения, а закованные в броню мечники слишком бросались в глаза. Они обсуждали всё это довольно бурно. Грей встревал пару раз, причем по делу, чем несказанно меня порадовал. Я тоже вставил несколько замечаний, но только когда разговор касался будущего захвата фортов — сферы, которой я должен был, в представлении Саймека, ограничиться. Меня удивляло, что он поверил в этот блеф. Правда, сие означало лишь то, что он всегда был невысокого мнения о моих организаторских способностях, если решил, что я так быстро сдам позиции, ограничившись ролью скромного исполнителя. Он мне льстил. Я слишком люблю помыкать людьми, чтобы отказаться от этого так легко.
Но я был заинтересован в поддержании у Саймека сей призрачной уверенности, поэтому молчал в тряпочку, позволяя Ларсу руководить ходом переговоров и краем глаза наблюдая за реакциями Рича. К концу разговора он, похоже, расслабился, перестав воспринимать меня как скрытую угрозу, и сосредоточил внимание на Ларсе, как ему казалось, ущемлявшем его законные права. У меня так и чесался язык сказать, что ни о каких правах, тем более законных, в нашем случае речь идти не может, но я сдержался. Я еще не раз сдерживался. В конце концов они сторговались — хоть и совершенно не так, как это сделал бы я, но на этот раз стоило пожертвовать подобной мелочью. Если повезет, мы получим от этого визита гораздо больше, чем словесное обещание невмешательства в наши дела, причем Саймек узнает об этом, когда будет слишком поздно что-либо менять.
— Ну что ж, я рад, что мы смогли договориться, — подвел черту Рич, получив все, что хотел. — Впрочем, так ведь было всегда, верно?
Мы закивали. Он пожал нам руки — мне в последнюю очередь. Ларс спросил:
— Рич, мы можем переночевать в лагере?
Он нахмурился, потом, помявшись, неохотно ответил:
— Разумеется. Но всё же не стоит слишком задерживаться. Скажу вам откровенно, не всем моим людям по душе, что я веду с вами переговоры. Они считают, что кто не с нами, тот против нас. Я пытаюсь объяснить, что у нас просто разные методы, а цель одна, но…
— Не продолжай, — поднял ладони Ларс. — Мы всё прекрасно понимаем. Одна ночь.
Да, мы всё прекрасно понимали. В частности то, что Саймек отнюдь не дурак. Может, я и превратился в подчиненного, но сотни его людей этого пока не знают. Их может увлечь моя былая слава, в особенности тех, кто когда-то был частью команды арбалетчиков, а лишаться бойцов Ричу очень не хотелось. Как раз в этом я мог его понять.
Затем мы, как и полагается предводителям союзных армий после удачных переговоров, надрались в стельку. На самом деле не надрался ни один из нас (за исключением Грея, который, как я ни пинал его под столом, всё же хватил лишнего), но все четверо старательно демонстрировали, до чего пьяны, пытаясь разговорить собутыльников. В итоге, не солоно хлебавши, разошлись с заверениями в дружбе и верности до гробовой доски.
Нам выделили отдельную пещеру — вероятно, чтобы спрятать меня от глаз солдат, так как Ларс сказал, что во время прежних визитов спали все вместе, вповалку, да и я это помнил по двум или трем посещениям лагерей Саймека. Однако пещера не помогла: шестеро патрульных, вероятно, не без участия Роланда, растрезвонили о моем появлении на весь лагерь. Будь сейчас день, они бы собрались в толпу и глазели бы на меня, как на какую-то диковинку. Но была уже ночь, когда мы вышли из командирской пещеры, поэтому круг зевак ограничился десятком человек, сгрудившихся возле костра, у которого я сидел. Знакомых лиц я среди них не видел — должно быть, мои бывшие соратники терзались муками совести и подходить не смели. Даже Роланд не явился. А незнакомых было много. Они подходили, садились, нерешительно спрашивали, тот ли самый я Эван Нортон. Те, что посмелее, расспрашивали, где я шатался столько времени. А один спросил: