Страница:
Абу Талиб ответил им "учтивой речью" и вежливо отказал им: унять Мухаммеда он не может, лишить Мухаммеда покровительства клана он не хочет это крайняя мера, мера исключительно жестокая. Он не одобряет поведения Мухаммеда - ни в коем случае. Всем известно, что он не разделяет и взглядов Мухаммеда - племянник его, конечно, заблуждается, считая себя пророком, хотя заблуждается искренне, Абу Талиб не сомневается в его честности. Совершенно очевидно, что Мухаммед болен, одержим - как хотите. Но одержим, согласитесь, только в этом пункте - в остальном его поведение безукоризненно. Объявить человека больного вне закона - неслыханно жестокая мера, явно несправедливая. На это Абу Талиб согласиться никак не может. Он думает, что со временем все образуется, и Мухаммед будет вести себя сдержаннее.
Курайшиты ушли от Абу Талиба нисколько не удовлетворенные его вежливым ответом, и в скором времени их депутация во главе с Абу Суфианом вновь пришла к нему с тем же требованием - либо хашимиты сами обуздают Мухаммеда, либо они не должны препятствовать проделать эту операцию другим, лишив Мухаммеда покровительства. На этот раз требование курайшитов сопровождалось недвусмысленной угрозой - если Абу Талиб не согласен ни обуздать Мухаммеда, ни выдать его курайшитам, увы, придется, к их глубокому сожалению, вступить в борьбу со всеми хашимитами, во всяком случае с теми из них, кто покровительствует Мухаммеду и не дает навести в Мекке порядок, от которого зависит благосостояние всего города.
Так или приблизительно так сказали курайшиты и удалились.
Абу Талиба вражда с наиболее влиятельными людьми в Мекке отнюдь не радовала. Среди хашимитов далеко не все были согласны с его политикой поддержки Мухаммеда - некоторые из трусости, другие, как Абу Лахаб, из вражды к Мухаммеду готовы были выдать его курайшитам, раз "обуздать" его своими силами казалось невозможным. Кроме того, Абу Талиб был беден, и, несмотря на свой почтенный возраст (он был самым старшим среди хашимитов) и всеобщее уважение, престиж его как главы клана с каждым годом падал.
Выслушав угрозы курайшитов, Абу Талиб послал за Мухаммедом и рассказал ему, какие требования выдвинули представители почти всех кланов города. Свое обращение к Мухаммеду он закончил, согласно преданиям, словами:
- Племянник! Пощади меня и самого себя! Не возлагай на меня ноши, которую я не в состоянии буду нести!
И подумал посланник божий, что Абу Талиб собирается лишить его помощи и выдать, что он уже не в силах защитить его, не в силах стоять за него.
- Дядя! - воскликнул Мухаммед. - Клянусь Господом, если бы они пообещали мне солнце и луну за отказ от начатого дела и вдобавок пригрозили смертью, если я не соглашусь, - и тогда бы я не отказался от начатого дела прежде, чем Бог дарует ему торжество!
Сказав это, Мухаммед заплакал, а потом поднялся и пошел прочь. Однако Абу Талиб, у которого и в мыслях не было выдать Мухаммеда или оставить без помощи, вернул его и сказал:
- Иди, племянник, и говори все, что считаешь нужным. Я, клянусь богами, не выдам тебя ни за что и никогда!
Враждебные действия, предпринятые курайшитами против Мухаммеда и его единомышленников, на первых порах были довольно умеренными. Мухаммеду и мусульманам стали постоянно препятствовать совершать молитвы вблизи Каабы в ней проживали те самые боги, которых мусульмане поносили, и, естественно, появление мусульман вблизи храма казалось оскорблением святыни.
Мусульман, осмелившихся явиться к Каабе, курайшиты встречали потоком брани и насмешек. Молиться в таких условиях было немыслимо, и лишь немногие мусульмане упорно продолжали посещать Каабу, пожалуй, больше из принципа, назло ненавистным идолопоклонникам, чтобы продемонстрировать свою стойкость и преданность Аллаху.
Организованная мекканскими верхами травля Мухаммеда и его сподвижников отнюдь не ограничивалась площадью, окружавшей Каабу, священной территорией храма. На улицах, площадях и базарах Мекки мусульман и самого посланника божьего, Мухаммеда, преследовали насмешками и оскорблениями, всячески стараясь отравить им жизнь в городе, отделить от других курайшитов пропастью, изолировать их. Конечно, в этой кампании преследований участвовали далеко не все курайшиты и даже не большинство их. Застрельщиками выступали те, кто находился в зависимом положении от мекканских богачей.
Не допускаемые к Каабе мусульмане чаще, чем прежде, стали удаляться для совместных ночных молитв в окрестности Мекки. Но и там язычники не всегда оставляли их в покое. Однажды, когда мусульмане тайно собрались в одном из ущелий для молитвы, перед ними появилось несколько язычников. Они стали порицать и осуждать мусульман, в результате чего вспыхнула драка. Тогда мусульманин Саад, сын Абу Ваккаса, разгоряченный дракой, схватил валявшуюся поблизости челюсть верблюда и ударил ею одного из язычников, ранив его до крови. Это была первая кровь, пролитая за ислам.
Первая, но далеко не последняя; капля крови всего лишь свидетельство накала страстей и внутренней готовности к кровопролитию. Нет, не только кроткие и богобоязненные искатели спасения на небесах объединились вокруг Мухаммеда - многие среди них были готовы обнажить меч и мечом утвердить свое понимание добра и правды. Но пока, на исходе 613 года, об этом нельзя было даже мечтать - преобладающая сила была на стороне язычников.
Враждебные отношения с курайшитами определились. На мусульман надвигалась полоса гонений, которую во что бы то ни стало нужно было пережить. Мухаммед, вызвавший кризис в отношениях между мусульманами и язычниками, готов был продолжать борьбу в новых условиях.
Среди первых нескольких десятков последователей Мухаммеда был некто аль-Акрам, богатый молодой человек из клана Махзум. Благодаря своему состоянию он пользовался влиянием и независимостью - в том числе он мог не считаться с политикой собственного клана. Свой большой дом, расположенный в центре Мекки, неподалеку от холма ас-Сафа, он предоставил общине мусульман там часто происходили собрания верующих и совместные молитвы. В дом аль-Акрама и перебрался Мухаммед, когда отношение к нему курайшитов стало опасно враждебным, чтобы в этом надежном убежище (под постоянной охраной ближайших соратников) встретить те удары, которые готовились нанести ему курайшиты.
Переселение Мухаммеда в дом аль-Акрама произошло в самом начале 614 года; оно знаменовало конец недолгого периода мира с курайшитами и начало периода вражды.
Глава 12
Гонения
Продолжение травли
Абу Бакр защищает Мухаммеда от избиения
Как богатырь Хамза наказал Абуль-Хакама за оскорбление пророка
Козни дьявола
План разорения мусульман
Первая хиджра
Обращение Омара
В преданиях есть смутное указание, что Мухаммед выступил с проповедью тогда, когда на курайшитов обрушился очередной голод. Но голод миновал, начался период относительного благополучия, и интерес к религиозным вопросам упал. Это и позволяло отцам города развернуть широкую кампанию гонений против мусульман.
Как уже говорилось, эта кампания была начата словесными оскорблениями в адрес Мухаммеда. Абу Джахль, Абу Суфиан и другие лидеры курайшитов побуждали и поощряли людей безродных и лично от них зависящих преследовать Мухаммеда насмешками и оскорблениями.
- Смотрите! Вот идет внук Абд аль-Мутталиба! Вот идет внук Абд аль-Мутталиба, который знает все, что делается на небесах! - выкрикивали недруги Мухаммеда при его появлении на улице или базаре.
Более того - они называли его одержимым, обманщиком, поэтом, прорицателем, колдуном. Впрочем, звание "поэта" не упрочилось, по-видимому, за Мухаммедом - рассказывают, что один из самых яростных его противников, некто аль-Валид, сын аль-Мугиры, доказал курайшитам, как дважды два четыре, что Мухаммед никакой не поэт: вы ведь прекрасно знаете и размеры и рифмы, которые используются в поэзии, якобы сказал он, а ничего похожего нет в тех отрывках, которые Мухаммед преподносит от имени своего Бога, - значит, Мухаммед не поэт.
Кстати, мекканские поэты дружно приняли участие в травле Мухаммеда - их талантливые и остроумные сатиры и эпиграммы на новоявленного пророка и его фанатичных последователей пользовались среди арабов-язычников большой популярностью и, как полагают, существенно сдерживали распространение новой веры.
Преследуя Мухаммеда, вспомнили курайшиты и о том, что все его сыновья умерли во младенчестве, вспомнили для того, чтобы пустить в ход кличку Куцый и напомнить Мухаммеду о его унижении, о том, насколько ничтожен он в глазах богов.
От этих оскорблений, которые приходилось молча сносить, Мухаммед испытывал тем горшее унижение, что наносились они людьми, по понятиям курайшитов, "низкими", безродными, которые в иных условиях и помыслить бы не могли обратиться к нему, благородному хашимиту, без достаточного почтения. Иными словами, Мухаммеда в буквальном смысле слова бесчестили, то есть лишали чести, унаследованной от предков и завоеванной безукоризненно добродетельной сорокалетней жизнью, низводили до жалкого положения какого-нибудь клиента, пользующегося покровительством мелкого и слабого клана - клана, который либо не может, либо не считает нужным обеспечить ему полноценную защиту.
Дело не ограничивалось словами - рассказывают, что бывали случаи, когда в Мухаммеда и других мусульман, пришедших молиться к Каабе, бросали грязью, а соседи украдкой выливали помои и нечистоты у порога его дома.
По словам некоего Яхьи, сына Орви (который слышал об этом от своего отца, а тот в свою очередь от Абдаллаха, сына Амра, являвшегося очевидцем событий; записал же рассказ Яхьи историк Ибн Исхак), самый драматический эпизод преследований Мухаммеда произошел близ Каабы. Знатные курайшиты собрались однажды "в заповедном месте" - между Каабой и северо-западной стороной ее ограды - и возбужденно обсуждали тот вред, который они терпят от Мухаммеда. В это время к Каабе приблизился Мухаммед и, поцеловав Черный камень, вделанный в ее стену, стал, как обычно, совершать положенные обходы. Когда он проходил мимо курайшитов, те стали говорить ему колкости - очевидец догадался об этом по выражению лица Мухаммеда, который не сказал курайшитам ни слова. То же повторилось и во время второго обхода вокруг Каабы. Когда в третий раз курайшиты стали приставать к Мухаммеду, тот остановился и сказал:
- Послушайте, о курайшиты! Клянусь тем, кто держит мою жизнь в своей руке, ведь я пришел к вам с жертвой!
Слова эти смутили толпу и устыдили, все наперебой стали говорить Мухаммеду "самые ласковые слова", и Мухаммеда отпустили с миром.
На следующий день курайшиты, собравшиеся на том же любимом "заповедном месте", стали попрекать друг друга - вспомните-де, сколько всего причинил нам Мухаммед, а когда он сказал нам неприятные вещи, мы отпустили его. Тут как раз опять появился Мухаммед. Курайшиты все до одного дружно бросились к нему, окружили и стали наперебой вспоминать его преступления - поношение богов, веры, предков и прочее. "Да, - сказал им Мухаммед, - все это я говорю!"
И тут, рассказывает очевидец, он увидел, как кто-то схватил Мухаммеда за ворот плаща.
Дело начинало принимать худой оборот. Но к курайшитам сразу же бросился сопровождавший Мухаммеда Абу Бакр, он заслонил пророка своим телом, причем плакал и кричал, обращаясь к курайшитам:
- Неужели вы способны убить человека только за то, что он говорит: "Аллах - мой господин"?
Тогда курайшиты оставили Мухаммеда в покое и дали ему беспрепятственно уйти. "Это было худшее со стороны курайшитов, чему я был свидетелем" - так каждый раз заканчивал рассказ очевидец Абдаллах, сын Амра.
По словам одной из дочерей Абу Бакра, отец вернулся домой в тот день с плешинками на подбородке - так сильно курайшиты потрепали его за бороду. А был Абу Бакр мужчина волосатый, отмечают историки, так что потасовка, надо думать, была серьезная.
Абу Бакра, по словам арабских историков, называли "совестью ислама". Ему суждено было пережить Мухаммеда. Он тоже целовал Черный камень, вделанный в стену Каабы, но при этом всегда говорил:
- Я знаю, что ты лишь камень. Но я видел, как посланник Бога целовал тебя, и только поэтому я тоже целую тебя.
Следующий исторический инцидент произошел у подножия холма ас-Сафа, неподалеку от дома аль-Акрама, в котором Мухаммед с началом гонений стал проводить большую часть времени.
Мухаммед был один, когда к нему подошел Абу Джахль (настоящее имя которого - Абуль-Хакам) и стал осыпать его оскорблениями, хуля его веру и унижая его дело. Мухаммед не отвечал ни слова, и, обругав его самым гнусным образом, Абу Джахль удалился и как ни в чем не бывало отправился к своим друзьям-язычникам, собравшимся и на сей раз в ограде Каабы.
На том бы дело и кончилось, если бы некая вольноотпущенница, стоя у своего дома, не слышала все оскорбления, произнесенные Абу Джахлем и молча выслушанные, так сказать проглоченные, Мухаммедом. А в это самое время дядя Мухаммеда, богатырь Хамза, возвратился в город после охоты - он был заядлый и искусный охотник и считался самым сильным среди курайшитов. Всякий раз, возвращаясь с охоты, он, как добрый язычник, не забывал совершить несколько обходов вокруг Каабы, а заодно и потолковать с теми курайшитами, которые там окажутся. Судя по преданиям, пространство вокруг Каабы, служившее своеобразным клубом для мекканцев, было довольно оживленным в любое время дня.
Когда Хамза, направляющийся к Каабе, проходил мимо вольноотпущенницы, та кинулась к нему со словами:
- Абу Омара! - так называли Хамзу в честь его сына. - Абу Омара! Если бы ты видел, что вынес сын твоего брата, Мухаммед, только что от Абуль-Хакама, сына Хашима! Он застал Мухаммеда сидящим здесь, оскорбил его так-то и так-то, потом обругал его так-то и так-то, а потом ушел от него, а Мухаммед не ответил ему ни слова!
Хамзу охватил гнев, и он стремительно кинулся на поиски Абу Джахля первым делом стоило посмотреть, нет ли его около Каабы. Там он его тотчас и нашел сидящим среди своих. Все еще пылая гневом, Хамза остановился над ним и ударом лука раскровянил ему голову.
- Будешь ты еще оскорблять его, раз я следую за ним и говорю то же, что и он! Верни мне удар, если можешь!
Несколько родственников Абу Джахля из клана Махзум тотчас поднялись, готовые броситься на Хамзу, но Абу Джахль сам остановил их, сказав:
- Оставьте Абу Омара в покое - ведь я, клянусь Богом, грубо оскорбил его племянника.
Своих слов, сказанных в минуту гнева, Хамза обратно не взял - с этого момента он стал считать себя мусульманином и слушаться приказаний посланника Аллаха, своего племянника Мухаммеда. В его лице Мухаммед приобрел надежную защиту. Мусульмане ликовали, а их враги приуныли и вынуждены были впредь удерживаться от слишком наглых выходок по отношению к пророку.
Надо сказать, что неустрашимый Хамза, не потерпевший, чтобы кто-либо безнаказанно оскорблял честь хашимита, несмотря на свою славу богатыря и искусного охотника, был едва ли не беднейшим среди близких родственников Мухаммеда. Он был до того беден, что даже жену ему пришлось брать не из благородных курайшитов, а из нищего и ничем не прославленного племени бедуинов, - можно сказать, что он просто катился на социальное дно Мекки. Всех этих Махзумов и Абд Шамсов он с детства терпеть не мог, и, очевидно, рано или поздно, вне зависимости от стычки с Абу Джахлем, он последовал бы за Мухаммедом. Уверовал Хамза истово и всю жизнь оставался непоколебимо твердым в вере.
Как видим, священный закон "Око - за око, зуб - за зуб, кровь - за кровь" продолжал действенно защищать Мухаммеда и его последователей. "Неужели ты думаешь, что хашимиты оставят тебя ходить по земле?" - таким вопросом сами идолопоклонники осаживали того, кто, возбужденный руганью в адрес Мухаммеда, начинал хотя бы на словах угрожать его жизни. И каждый знал, что покушением на жизнь Мухаммеда он подпишет себе смертный приговор сыны Хашима не оставят его разгуливать по земле, они не успокоятся, пока не смоют кровью тот позор, который ляжет в глазах всех арабов на их благородный клан из-за неотмщенного убийства родственника.
Рассказывают, что предводители курайшитов пытались даже "выменять" у хашимитов Мухаммеда. Они пришли якобы к Абу Талибу и предложили ему "отдать" Мухаммеда, а взамен усыновить сына злейшего врага Мухаммеда, аль-Валида, при этом курайшиты подчеркивали, что сын аль-Валида - один из самых могучих и красивых курайшитов, так что никакого урона хашимиты не понесут. Человек за человека - это будет справедливо, уверяли курайшиты. Абу Талиб был, однако, иного мнения. "Вы даете мне своего сына, чтобы я кормил его для вас, а взамен хотите взять моего сына и убить? Клянусь Богом, этого никогда не будет!" - ответил он курайшитам.
Почтенный Абу Талиб, благородный предводитель хашимитов, слагал стихи и поэмы, что ему и полагалось делать по понятиям того времени. Подлинность дошедших до нас произведений Абу Талиба, конечно, легко может быть поставлена под сомнение, особенно когда дело касается конкретных лиц и событий, но общий дух и колорит эпохи они передают довольно ярко. Так вот, в одном из своих стихотворений, ничем не примечательных по художественным достоинствам и в сокровищницу арабской поэзии не попавших, Абу Талиб в традиционной манере воспел честь и славу родного клана хашимитов, среди которых, конечно, нужно искать самых знатных курайшитов. "Мы издревле не допускали обид, а когда при нас складывают презрительную морщину на щеках, мы ее выправляем", - гордо заявлял Абу Талиб, и в этих словах отразилось, что именно подразумевали арабы, когда говорили и думали о чести и бесчестии. Поэтому нужно согласиться, что насмешки и оскорбления, которым подвергался Мухаммед, хотя и не угрожали его жизни, были тем не менее чудовищными, из ряда вон выходящими, разнузданной травлей, попирающей все священные обычаи курайшитов. Мухаммед жил в атмосфере неслыханных унижений, от которых хашимиты были не в силах его защитить.
На угрозы и оскорбления Мухаммед не всегда отвечал гордым молчанием. Насмешки, угрозы и проклятия посылает и он в адрес своих врагов - и от своего имени, и от имени всемогущего Бога, потому что в этот период вражды и в откровениях, ниспосылаемых Мухаммеду, наряду с общими декларациями против грешников и идолопоклонников, начинают упоминаться вполне конкретные недруги посланника божьего, иногда прямо названные по именам.
- Пусть пропадут обе руки Абу Лахаба, а сам он пропал! - провозгласил Мухаммед. - Не помогло ему его богатство и то, что он приобрел. Будет он гореть в огне с пламенем и жена его - носильщица дров; на шее у нее - только веревка из пальмовых волокон.
Дядю Мухаммеда, единственного его врага среди хашимитов, звали, как мы уже говорили, Абд аль-Уззой;
Абу Лахаб - "Тот, кому уготовано пламя в аду" - уничижительная кличка, данная ему Мухаммедом. Под этой кличкой непримиримый противник пророка и вошел в историю. Жена его - не кто иная, как Умм Джамиль, сестра еще одного злейшего врага - Абу Суфиана. Ему тоже уделено место в Коране - полагают, что не только против мекканских богачей, но и лично против Абу Суфиана написана сура "Хулитель".
- Горе всякому хулителю - поносителю, который собрал богатство и приготовил его! Думает он, что богатство его увековечит. Так нет же! Будет ввергнут он в "сокрушилище"... огнь Аллаха воспламененный, который вздымается над сердцами!..
Такой же конец ждет и ненавистного Абу Джахля:
- Ведь он не веровал в геенну и не молился, а счел это ложью и отвернулся, затем отошел к своей семье, кичась. Горе тебе и горе! И паки горе тебе и горе!
- Видишь ли ты того, кто препятствует рабу моему (то есть Мухаммеду), когда он молится? Видишь, каков он, когда предается лжи и отворачивается?.. Разве не знает он, что Аллах видит? Так нет, если он не удержится, мы схватим его за хохол - хохол лживый, грешный!
И еще одному врагу Мухаммеда уделено место в сурах Корана, созданных в этот период, - аль-Валиду, сыну Мугиры, одному из инициаторов гонений против мусульман.
- Оставь Меня и того, кого создал Я единым, - взывает Аллах к Мухаммеду, имея в виду аль-Валида, - и кому сделал богатство широкое, и сыновей здесь находящихся - и распростер ему гладко. Потом жадничает он, чтобы Я добавил. Так нет! Он пред нашими знамениями упорен. Я возложу на него "подъем". Ведь он задумал и рассчитал. И быть ему убиту! Как он рассчитал! И еще быть ему убиту! Как он рассчитал! Потом он посмотрел! Потом нахмурился и насупился, потом отвернулся и возвеличился и сказал: "Не иное это, как колдовство, что передается! Не иное это, как речь людская!" Сожгу Я его в сакаре! А что дает тебе знать, что такое сакар? Не оставляет он и не покидает - сжигатель кожи.
- Не повинуйся же всякому любителю клятв, презренному, хулителю, бродящему со сплетнями, препятствующему добру, врагу, грешнику, грубому и, сверх того, безродному; не смотри на то, что у него богатство и сыновья. Заклеймим мы его по хоботу!
- Пусть убиты будут лжецы, которые в пучине пребывают в беспечности. Это уже Аллах говорит о всех врагах Мухаммеда, вместе взятых. - Спрашивают они:
"Когда день суда?" В тот день, когда их будут испытывать у огня: "Вкусите наше испытание! Это то, с чем вы торопили!"
- Будьте тверды! Держитесь! - призывает Бог Мухаммеда и его соратников. - Всех ваших врагов я уничтожу!
Не смирить, не обратить их сердца на истинный путь, нет, именно истребить врагов обещает Аллах:
период мира кончился.
Рукайя, дочь Мухаммеда, уже несколько лет, как была замужем за сыном Абу Лахаба; теперь, когда отношения между семьями стали открыто враждебными, Рукайя, принявшая ислам, была с позором возвращена в дом своего отца. Впрочем, одиночество ее длилось недолго - Мухаммед выдал ее за Османа ибн аль-Аффана, который, если читатель помнит, был одним из самых первых курайшитов, принявших ислам, - пятым по счету уверовавшим в Аллаха и его посланника, сразу же после Хадиджи, Али, Зайда и Абу Бакра.
Где-то в этот период все обостряющейся вражды с курайшитами, между 614 и 615 годами, когда не одно преданное Аллаху сердце находилось в тоске и смятении, дрогнул и усомнился в правильности избранного им пути и сам великий посланник Бога, Мухаммед. Явлены ему были в откровении странные и ни на что не похожие стихи, с верой в единого Бога ни в коем случае не совместимые:
Видели ли вы аль-Лат, и аль-Уззу,
И аль-Манат - третью, иную?
Поистине, они - ангелы чтимые,
На чье заступничество должно уповать!
Богини аль-Лат, аль-Узза и аль-Манат помещались в пантеоне Каабы среди многих других богов и богинь, но пользовались особой любовью арабов. Были у этих богинь и особые, специальные храмы, в известной степени конкурирующие с Каабой. Богиню аль-Лат почитали в Таифе, храм аль-Уззы находился в местечке Нахла, близ Мекки, а храм аль-Манат - в Ясрибе. Считались эти богини дочерьми Бога, а то, что Мухаммед назвал их после этого откровения "ангелами", никого обмануть не могло. "Мухаммед признал курайшитских богов" - именно так поняли все, и мусульмане, и язычники, когда откровение было обнародовано.
Ликование было полным - наконец-то наступил конец вражды, мир и согласие воцарятся в племени курайшитов! И мусульмане, и язычники дружно пали ниц, когда Мухаммед прочел эти стихи, восхваляя Аллаха и любимых богинь, его дочерей. Особенно ликовали курайшиты, владевшие собственностью в цветущих оазисах Таифа и Ясриба, ради которых в первую очередь и пошел Мухаммед на уступки. Кстати, крупные владения в Таифе имел и родной дядя Мухаммеда, пребывающий в язычестве Аббас.
Очень скоро, однако, когда первые восторги улеглись, Мухаммед отчетливо понял, что произошла какая-то страшная ошибка. Начать с того, что дружбы с курайшитами все равно не получалось - большинство курайшитов совершенно не были заинтересованы в том, чтобы Мухаммед оказывал поддержку конкурирующим с Каабой храмам, эта уступка им ничего не сулила. Пожалуй, их отношение к Мухаммеду стало еще враждебнее - раньше он поносил богов, но зато Каабу признавал единственной святыней; теперь же он, продолжая отвергать большинство помещенных в Каабе богов, признал трех богинь, имеющих отдельные, расположенные вне Мекки храмы, покусился на исключительность чисто курайшитской святыни.
Предпринятый Мухаммедом шаг мог внести раскол в лагерь врагов-язычников, обеспечить для мусульман некое подобие мира; завоевать же курайшитов на сторону ислама - вряд ли.
В рамки созданной им самим концепции единого невидимого Бога эти богини, "дочери Бога", появившиеся под влиянием страстного желания достичь компромисса с курайшитами, совершенно не укладывались. Они разрушали все возведенное Мухаммедом здание, а его самого, великого и единственного посланника Бога, ставили на одну доску со служительницами аль-Лат, аль-Уззы и аль-Манат, выкрикивающими прорицания от имени этих богинь. Можно сказать, что Мухаммед изменил самому себе, стал оправдывать презрительное название "прорицатель", которым его травили враги.
Несколько недель длился мир между мусульманами и язычниками, и это было едва ли не самое тяжелое время для Мухаммеда, так как его ни на минуту не покидало ощущение, что он сделал чудовищно нелепый и непоправимый шаг. Проблема казалась неразрешимой - ведь он не мог ни изменить, ни объявить ошибочными слова, воспринятые от самого Бога.
Курайшиты ушли от Абу Талиба нисколько не удовлетворенные его вежливым ответом, и в скором времени их депутация во главе с Абу Суфианом вновь пришла к нему с тем же требованием - либо хашимиты сами обуздают Мухаммеда, либо они не должны препятствовать проделать эту операцию другим, лишив Мухаммеда покровительства. На этот раз требование курайшитов сопровождалось недвусмысленной угрозой - если Абу Талиб не согласен ни обуздать Мухаммеда, ни выдать его курайшитам, увы, придется, к их глубокому сожалению, вступить в борьбу со всеми хашимитами, во всяком случае с теми из них, кто покровительствует Мухаммеду и не дает навести в Мекке порядок, от которого зависит благосостояние всего города.
Так или приблизительно так сказали курайшиты и удалились.
Абу Талиба вражда с наиболее влиятельными людьми в Мекке отнюдь не радовала. Среди хашимитов далеко не все были согласны с его политикой поддержки Мухаммеда - некоторые из трусости, другие, как Абу Лахаб, из вражды к Мухаммеду готовы были выдать его курайшитам, раз "обуздать" его своими силами казалось невозможным. Кроме того, Абу Талиб был беден, и, несмотря на свой почтенный возраст (он был самым старшим среди хашимитов) и всеобщее уважение, престиж его как главы клана с каждым годом падал.
Выслушав угрозы курайшитов, Абу Талиб послал за Мухаммедом и рассказал ему, какие требования выдвинули представители почти всех кланов города. Свое обращение к Мухаммеду он закончил, согласно преданиям, словами:
- Племянник! Пощади меня и самого себя! Не возлагай на меня ноши, которую я не в состоянии буду нести!
И подумал посланник божий, что Абу Талиб собирается лишить его помощи и выдать, что он уже не в силах защитить его, не в силах стоять за него.
- Дядя! - воскликнул Мухаммед. - Клянусь Господом, если бы они пообещали мне солнце и луну за отказ от начатого дела и вдобавок пригрозили смертью, если я не соглашусь, - и тогда бы я не отказался от начатого дела прежде, чем Бог дарует ему торжество!
Сказав это, Мухаммед заплакал, а потом поднялся и пошел прочь. Однако Абу Талиб, у которого и в мыслях не было выдать Мухаммеда или оставить без помощи, вернул его и сказал:
- Иди, племянник, и говори все, что считаешь нужным. Я, клянусь богами, не выдам тебя ни за что и никогда!
Враждебные действия, предпринятые курайшитами против Мухаммеда и его единомышленников, на первых порах были довольно умеренными. Мухаммеду и мусульманам стали постоянно препятствовать совершать молитвы вблизи Каабы в ней проживали те самые боги, которых мусульмане поносили, и, естественно, появление мусульман вблизи храма казалось оскорблением святыни.
Мусульман, осмелившихся явиться к Каабе, курайшиты встречали потоком брани и насмешек. Молиться в таких условиях было немыслимо, и лишь немногие мусульмане упорно продолжали посещать Каабу, пожалуй, больше из принципа, назло ненавистным идолопоклонникам, чтобы продемонстрировать свою стойкость и преданность Аллаху.
Организованная мекканскими верхами травля Мухаммеда и его сподвижников отнюдь не ограничивалась площадью, окружавшей Каабу, священной территорией храма. На улицах, площадях и базарах Мекки мусульман и самого посланника божьего, Мухаммеда, преследовали насмешками и оскорблениями, всячески стараясь отравить им жизнь в городе, отделить от других курайшитов пропастью, изолировать их. Конечно, в этой кампании преследований участвовали далеко не все курайшиты и даже не большинство их. Застрельщиками выступали те, кто находился в зависимом положении от мекканских богачей.
Не допускаемые к Каабе мусульмане чаще, чем прежде, стали удаляться для совместных ночных молитв в окрестности Мекки. Но и там язычники не всегда оставляли их в покое. Однажды, когда мусульмане тайно собрались в одном из ущелий для молитвы, перед ними появилось несколько язычников. Они стали порицать и осуждать мусульман, в результате чего вспыхнула драка. Тогда мусульманин Саад, сын Абу Ваккаса, разгоряченный дракой, схватил валявшуюся поблизости челюсть верблюда и ударил ею одного из язычников, ранив его до крови. Это была первая кровь, пролитая за ислам.
Первая, но далеко не последняя; капля крови всего лишь свидетельство накала страстей и внутренней готовности к кровопролитию. Нет, не только кроткие и богобоязненные искатели спасения на небесах объединились вокруг Мухаммеда - многие среди них были готовы обнажить меч и мечом утвердить свое понимание добра и правды. Но пока, на исходе 613 года, об этом нельзя было даже мечтать - преобладающая сила была на стороне язычников.
Враждебные отношения с курайшитами определились. На мусульман надвигалась полоса гонений, которую во что бы то ни стало нужно было пережить. Мухаммед, вызвавший кризис в отношениях между мусульманами и язычниками, готов был продолжать борьбу в новых условиях.
Среди первых нескольких десятков последователей Мухаммеда был некто аль-Акрам, богатый молодой человек из клана Махзум. Благодаря своему состоянию он пользовался влиянием и независимостью - в том числе он мог не считаться с политикой собственного клана. Свой большой дом, расположенный в центре Мекки, неподалеку от холма ас-Сафа, он предоставил общине мусульман там часто происходили собрания верующих и совместные молитвы. В дом аль-Акрама и перебрался Мухаммед, когда отношение к нему курайшитов стало опасно враждебным, чтобы в этом надежном убежище (под постоянной охраной ближайших соратников) встретить те удары, которые готовились нанести ему курайшиты.
Переселение Мухаммеда в дом аль-Акрама произошло в самом начале 614 года; оно знаменовало конец недолгого периода мира с курайшитами и начало периода вражды.
Глава 12
Гонения
Продолжение травли
Абу Бакр защищает Мухаммеда от избиения
Как богатырь Хамза наказал Абуль-Хакама за оскорбление пророка
Козни дьявола
План разорения мусульман
Первая хиджра
Обращение Омара
В преданиях есть смутное указание, что Мухаммед выступил с проповедью тогда, когда на курайшитов обрушился очередной голод. Но голод миновал, начался период относительного благополучия, и интерес к религиозным вопросам упал. Это и позволяло отцам города развернуть широкую кампанию гонений против мусульман.
Как уже говорилось, эта кампания была начата словесными оскорблениями в адрес Мухаммеда. Абу Джахль, Абу Суфиан и другие лидеры курайшитов побуждали и поощряли людей безродных и лично от них зависящих преследовать Мухаммеда насмешками и оскорблениями.
- Смотрите! Вот идет внук Абд аль-Мутталиба! Вот идет внук Абд аль-Мутталиба, который знает все, что делается на небесах! - выкрикивали недруги Мухаммеда при его появлении на улице или базаре.
Более того - они называли его одержимым, обманщиком, поэтом, прорицателем, колдуном. Впрочем, звание "поэта" не упрочилось, по-видимому, за Мухаммедом - рассказывают, что один из самых яростных его противников, некто аль-Валид, сын аль-Мугиры, доказал курайшитам, как дважды два четыре, что Мухаммед никакой не поэт: вы ведь прекрасно знаете и размеры и рифмы, которые используются в поэзии, якобы сказал он, а ничего похожего нет в тех отрывках, которые Мухаммед преподносит от имени своего Бога, - значит, Мухаммед не поэт.
Кстати, мекканские поэты дружно приняли участие в травле Мухаммеда - их талантливые и остроумные сатиры и эпиграммы на новоявленного пророка и его фанатичных последователей пользовались среди арабов-язычников большой популярностью и, как полагают, существенно сдерживали распространение новой веры.
Преследуя Мухаммеда, вспомнили курайшиты и о том, что все его сыновья умерли во младенчестве, вспомнили для того, чтобы пустить в ход кличку Куцый и напомнить Мухаммеду о его унижении, о том, насколько ничтожен он в глазах богов.
От этих оскорблений, которые приходилось молча сносить, Мухаммед испытывал тем горшее унижение, что наносились они людьми, по понятиям курайшитов, "низкими", безродными, которые в иных условиях и помыслить бы не могли обратиться к нему, благородному хашимиту, без достаточного почтения. Иными словами, Мухаммеда в буквальном смысле слова бесчестили, то есть лишали чести, унаследованной от предков и завоеванной безукоризненно добродетельной сорокалетней жизнью, низводили до жалкого положения какого-нибудь клиента, пользующегося покровительством мелкого и слабого клана - клана, который либо не может, либо не считает нужным обеспечить ему полноценную защиту.
Дело не ограничивалось словами - рассказывают, что бывали случаи, когда в Мухаммеда и других мусульман, пришедших молиться к Каабе, бросали грязью, а соседи украдкой выливали помои и нечистоты у порога его дома.
По словам некоего Яхьи, сына Орви (который слышал об этом от своего отца, а тот в свою очередь от Абдаллаха, сына Амра, являвшегося очевидцем событий; записал же рассказ Яхьи историк Ибн Исхак), самый драматический эпизод преследований Мухаммеда произошел близ Каабы. Знатные курайшиты собрались однажды "в заповедном месте" - между Каабой и северо-западной стороной ее ограды - и возбужденно обсуждали тот вред, который они терпят от Мухаммеда. В это время к Каабе приблизился Мухаммед и, поцеловав Черный камень, вделанный в ее стену, стал, как обычно, совершать положенные обходы. Когда он проходил мимо курайшитов, те стали говорить ему колкости - очевидец догадался об этом по выражению лица Мухаммеда, который не сказал курайшитам ни слова. То же повторилось и во время второго обхода вокруг Каабы. Когда в третий раз курайшиты стали приставать к Мухаммеду, тот остановился и сказал:
- Послушайте, о курайшиты! Клянусь тем, кто держит мою жизнь в своей руке, ведь я пришел к вам с жертвой!
Слова эти смутили толпу и устыдили, все наперебой стали говорить Мухаммеду "самые ласковые слова", и Мухаммеда отпустили с миром.
На следующий день курайшиты, собравшиеся на том же любимом "заповедном месте", стали попрекать друг друга - вспомните-де, сколько всего причинил нам Мухаммед, а когда он сказал нам неприятные вещи, мы отпустили его. Тут как раз опять появился Мухаммед. Курайшиты все до одного дружно бросились к нему, окружили и стали наперебой вспоминать его преступления - поношение богов, веры, предков и прочее. "Да, - сказал им Мухаммед, - все это я говорю!"
И тут, рассказывает очевидец, он увидел, как кто-то схватил Мухаммеда за ворот плаща.
Дело начинало принимать худой оборот. Но к курайшитам сразу же бросился сопровождавший Мухаммеда Абу Бакр, он заслонил пророка своим телом, причем плакал и кричал, обращаясь к курайшитам:
- Неужели вы способны убить человека только за то, что он говорит: "Аллах - мой господин"?
Тогда курайшиты оставили Мухаммеда в покое и дали ему беспрепятственно уйти. "Это было худшее со стороны курайшитов, чему я был свидетелем" - так каждый раз заканчивал рассказ очевидец Абдаллах, сын Амра.
По словам одной из дочерей Абу Бакра, отец вернулся домой в тот день с плешинками на подбородке - так сильно курайшиты потрепали его за бороду. А был Абу Бакр мужчина волосатый, отмечают историки, так что потасовка, надо думать, была серьезная.
Абу Бакра, по словам арабских историков, называли "совестью ислама". Ему суждено было пережить Мухаммеда. Он тоже целовал Черный камень, вделанный в стену Каабы, но при этом всегда говорил:
- Я знаю, что ты лишь камень. Но я видел, как посланник Бога целовал тебя, и только поэтому я тоже целую тебя.
Следующий исторический инцидент произошел у подножия холма ас-Сафа, неподалеку от дома аль-Акрама, в котором Мухаммед с началом гонений стал проводить большую часть времени.
Мухаммед был один, когда к нему подошел Абу Джахль (настоящее имя которого - Абуль-Хакам) и стал осыпать его оскорблениями, хуля его веру и унижая его дело. Мухаммед не отвечал ни слова, и, обругав его самым гнусным образом, Абу Джахль удалился и как ни в чем не бывало отправился к своим друзьям-язычникам, собравшимся и на сей раз в ограде Каабы.
На том бы дело и кончилось, если бы некая вольноотпущенница, стоя у своего дома, не слышала все оскорбления, произнесенные Абу Джахлем и молча выслушанные, так сказать проглоченные, Мухаммедом. А в это самое время дядя Мухаммеда, богатырь Хамза, возвратился в город после охоты - он был заядлый и искусный охотник и считался самым сильным среди курайшитов. Всякий раз, возвращаясь с охоты, он, как добрый язычник, не забывал совершить несколько обходов вокруг Каабы, а заодно и потолковать с теми курайшитами, которые там окажутся. Судя по преданиям, пространство вокруг Каабы, служившее своеобразным клубом для мекканцев, было довольно оживленным в любое время дня.
Когда Хамза, направляющийся к Каабе, проходил мимо вольноотпущенницы, та кинулась к нему со словами:
- Абу Омара! - так называли Хамзу в честь его сына. - Абу Омара! Если бы ты видел, что вынес сын твоего брата, Мухаммед, только что от Абуль-Хакама, сына Хашима! Он застал Мухаммеда сидящим здесь, оскорбил его так-то и так-то, потом обругал его так-то и так-то, а потом ушел от него, а Мухаммед не ответил ему ни слова!
Хамзу охватил гнев, и он стремительно кинулся на поиски Абу Джахля первым делом стоило посмотреть, нет ли его около Каабы. Там он его тотчас и нашел сидящим среди своих. Все еще пылая гневом, Хамза остановился над ним и ударом лука раскровянил ему голову.
- Будешь ты еще оскорблять его, раз я следую за ним и говорю то же, что и он! Верни мне удар, если можешь!
Несколько родственников Абу Джахля из клана Махзум тотчас поднялись, готовые броситься на Хамзу, но Абу Джахль сам остановил их, сказав:
- Оставьте Абу Омара в покое - ведь я, клянусь Богом, грубо оскорбил его племянника.
Своих слов, сказанных в минуту гнева, Хамза обратно не взял - с этого момента он стал считать себя мусульманином и слушаться приказаний посланника Аллаха, своего племянника Мухаммеда. В его лице Мухаммед приобрел надежную защиту. Мусульмане ликовали, а их враги приуныли и вынуждены были впредь удерживаться от слишком наглых выходок по отношению к пророку.
Надо сказать, что неустрашимый Хамза, не потерпевший, чтобы кто-либо безнаказанно оскорблял честь хашимита, несмотря на свою славу богатыря и искусного охотника, был едва ли не беднейшим среди близких родственников Мухаммеда. Он был до того беден, что даже жену ему пришлось брать не из благородных курайшитов, а из нищего и ничем не прославленного племени бедуинов, - можно сказать, что он просто катился на социальное дно Мекки. Всех этих Махзумов и Абд Шамсов он с детства терпеть не мог, и, очевидно, рано или поздно, вне зависимости от стычки с Абу Джахлем, он последовал бы за Мухаммедом. Уверовал Хамза истово и всю жизнь оставался непоколебимо твердым в вере.
Как видим, священный закон "Око - за око, зуб - за зуб, кровь - за кровь" продолжал действенно защищать Мухаммеда и его последователей. "Неужели ты думаешь, что хашимиты оставят тебя ходить по земле?" - таким вопросом сами идолопоклонники осаживали того, кто, возбужденный руганью в адрес Мухаммеда, начинал хотя бы на словах угрожать его жизни. И каждый знал, что покушением на жизнь Мухаммеда он подпишет себе смертный приговор сыны Хашима не оставят его разгуливать по земле, они не успокоятся, пока не смоют кровью тот позор, который ляжет в глазах всех арабов на их благородный клан из-за неотмщенного убийства родственника.
Рассказывают, что предводители курайшитов пытались даже "выменять" у хашимитов Мухаммеда. Они пришли якобы к Абу Талибу и предложили ему "отдать" Мухаммеда, а взамен усыновить сына злейшего врага Мухаммеда, аль-Валида, при этом курайшиты подчеркивали, что сын аль-Валида - один из самых могучих и красивых курайшитов, так что никакого урона хашимиты не понесут. Человек за человека - это будет справедливо, уверяли курайшиты. Абу Талиб был, однако, иного мнения. "Вы даете мне своего сына, чтобы я кормил его для вас, а взамен хотите взять моего сына и убить? Клянусь Богом, этого никогда не будет!" - ответил он курайшитам.
Почтенный Абу Талиб, благородный предводитель хашимитов, слагал стихи и поэмы, что ему и полагалось делать по понятиям того времени. Подлинность дошедших до нас произведений Абу Талиба, конечно, легко может быть поставлена под сомнение, особенно когда дело касается конкретных лиц и событий, но общий дух и колорит эпохи они передают довольно ярко. Так вот, в одном из своих стихотворений, ничем не примечательных по художественным достоинствам и в сокровищницу арабской поэзии не попавших, Абу Талиб в традиционной манере воспел честь и славу родного клана хашимитов, среди которых, конечно, нужно искать самых знатных курайшитов. "Мы издревле не допускали обид, а когда при нас складывают презрительную морщину на щеках, мы ее выправляем", - гордо заявлял Абу Талиб, и в этих словах отразилось, что именно подразумевали арабы, когда говорили и думали о чести и бесчестии. Поэтому нужно согласиться, что насмешки и оскорбления, которым подвергался Мухаммед, хотя и не угрожали его жизни, были тем не менее чудовищными, из ряда вон выходящими, разнузданной травлей, попирающей все священные обычаи курайшитов. Мухаммед жил в атмосфере неслыханных унижений, от которых хашимиты были не в силах его защитить.
На угрозы и оскорбления Мухаммед не всегда отвечал гордым молчанием. Насмешки, угрозы и проклятия посылает и он в адрес своих врагов - и от своего имени, и от имени всемогущего Бога, потому что в этот период вражды и в откровениях, ниспосылаемых Мухаммеду, наряду с общими декларациями против грешников и идолопоклонников, начинают упоминаться вполне конкретные недруги посланника божьего, иногда прямо названные по именам.
- Пусть пропадут обе руки Абу Лахаба, а сам он пропал! - провозгласил Мухаммед. - Не помогло ему его богатство и то, что он приобрел. Будет он гореть в огне с пламенем и жена его - носильщица дров; на шее у нее - только веревка из пальмовых волокон.
Дядю Мухаммеда, единственного его врага среди хашимитов, звали, как мы уже говорили, Абд аль-Уззой;
Абу Лахаб - "Тот, кому уготовано пламя в аду" - уничижительная кличка, данная ему Мухаммедом. Под этой кличкой непримиримый противник пророка и вошел в историю. Жена его - не кто иная, как Умм Джамиль, сестра еще одного злейшего врага - Абу Суфиана. Ему тоже уделено место в Коране - полагают, что не только против мекканских богачей, но и лично против Абу Суфиана написана сура "Хулитель".
- Горе всякому хулителю - поносителю, который собрал богатство и приготовил его! Думает он, что богатство его увековечит. Так нет же! Будет ввергнут он в "сокрушилище"... огнь Аллаха воспламененный, который вздымается над сердцами!..
Такой же конец ждет и ненавистного Абу Джахля:
- Ведь он не веровал в геенну и не молился, а счел это ложью и отвернулся, затем отошел к своей семье, кичась. Горе тебе и горе! И паки горе тебе и горе!
- Видишь ли ты того, кто препятствует рабу моему (то есть Мухаммеду), когда он молится? Видишь, каков он, когда предается лжи и отворачивается?.. Разве не знает он, что Аллах видит? Так нет, если он не удержится, мы схватим его за хохол - хохол лживый, грешный!
И еще одному врагу Мухаммеда уделено место в сурах Корана, созданных в этот период, - аль-Валиду, сыну Мугиры, одному из инициаторов гонений против мусульман.
- Оставь Меня и того, кого создал Я единым, - взывает Аллах к Мухаммеду, имея в виду аль-Валида, - и кому сделал богатство широкое, и сыновей здесь находящихся - и распростер ему гладко. Потом жадничает он, чтобы Я добавил. Так нет! Он пред нашими знамениями упорен. Я возложу на него "подъем". Ведь он задумал и рассчитал. И быть ему убиту! Как он рассчитал! И еще быть ему убиту! Как он рассчитал! Потом он посмотрел! Потом нахмурился и насупился, потом отвернулся и возвеличился и сказал: "Не иное это, как колдовство, что передается! Не иное это, как речь людская!" Сожгу Я его в сакаре! А что дает тебе знать, что такое сакар? Не оставляет он и не покидает - сжигатель кожи.
- Не повинуйся же всякому любителю клятв, презренному, хулителю, бродящему со сплетнями, препятствующему добру, врагу, грешнику, грубому и, сверх того, безродному; не смотри на то, что у него богатство и сыновья. Заклеймим мы его по хоботу!
- Пусть убиты будут лжецы, которые в пучине пребывают в беспечности. Это уже Аллах говорит о всех врагах Мухаммеда, вместе взятых. - Спрашивают они:
"Когда день суда?" В тот день, когда их будут испытывать у огня: "Вкусите наше испытание! Это то, с чем вы торопили!"
- Будьте тверды! Держитесь! - призывает Бог Мухаммеда и его соратников. - Всех ваших врагов я уничтожу!
Не смирить, не обратить их сердца на истинный путь, нет, именно истребить врагов обещает Аллах:
период мира кончился.
Рукайя, дочь Мухаммеда, уже несколько лет, как была замужем за сыном Абу Лахаба; теперь, когда отношения между семьями стали открыто враждебными, Рукайя, принявшая ислам, была с позором возвращена в дом своего отца. Впрочем, одиночество ее длилось недолго - Мухаммед выдал ее за Османа ибн аль-Аффана, который, если читатель помнит, был одним из самых первых курайшитов, принявших ислам, - пятым по счету уверовавшим в Аллаха и его посланника, сразу же после Хадиджи, Али, Зайда и Абу Бакра.
Где-то в этот период все обостряющейся вражды с курайшитами, между 614 и 615 годами, когда не одно преданное Аллаху сердце находилось в тоске и смятении, дрогнул и усомнился в правильности избранного им пути и сам великий посланник Бога, Мухаммед. Явлены ему были в откровении странные и ни на что не похожие стихи, с верой в единого Бога ни в коем случае не совместимые:
Видели ли вы аль-Лат, и аль-Уззу,
И аль-Манат - третью, иную?
Поистине, они - ангелы чтимые,
На чье заступничество должно уповать!
Богини аль-Лат, аль-Узза и аль-Манат помещались в пантеоне Каабы среди многих других богов и богинь, но пользовались особой любовью арабов. Были у этих богинь и особые, специальные храмы, в известной степени конкурирующие с Каабой. Богиню аль-Лат почитали в Таифе, храм аль-Уззы находился в местечке Нахла, близ Мекки, а храм аль-Манат - в Ясрибе. Считались эти богини дочерьми Бога, а то, что Мухаммед назвал их после этого откровения "ангелами", никого обмануть не могло. "Мухаммед признал курайшитских богов" - именно так поняли все, и мусульмане, и язычники, когда откровение было обнародовано.
Ликование было полным - наконец-то наступил конец вражды, мир и согласие воцарятся в племени курайшитов! И мусульмане, и язычники дружно пали ниц, когда Мухаммед прочел эти стихи, восхваляя Аллаха и любимых богинь, его дочерей. Особенно ликовали курайшиты, владевшие собственностью в цветущих оазисах Таифа и Ясриба, ради которых в первую очередь и пошел Мухаммед на уступки. Кстати, крупные владения в Таифе имел и родной дядя Мухаммеда, пребывающий в язычестве Аббас.
Очень скоро, однако, когда первые восторги улеглись, Мухаммед отчетливо понял, что произошла какая-то страшная ошибка. Начать с того, что дружбы с курайшитами все равно не получалось - большинство курайшитов совершенно не были заинтересованы в том, чтобы Мухаммед оказывал поддержку конкурирующим с Каабой храмам, эта уступка им ничего не сулила. Пожалуй, их отношение к Мухаммеду стало еще враждебнее - раньше он поносил богов, но зато Каабу признавал единственной святыней; теперь же он, продолжая отвергать большинство помещенных в Каабе богов, признал трех богинь, имеющих отдельные, расположенные вне Мекки храмы, покусился на исключительность чисто курайшитской святыни.
Предпринятый Мухаммедом шаг мог внести раскол в лагерь врагов-язычников, обеспечить для мусульман некое подобие мира; завоевать же курайшитов на сторону ислама - вряд ли.
В рамки созданной им самим концепции единого невидимого Бога эти богини, "дочери Бога", появившиеся под влиянием страстного желания достичь компромисса с курайшитами, совершенно не укладывались. Они разрушали все возведенное Мухаммедом здание, а его самого, великого и единственного посланника Бога, ставили на одну доску со служительницами аль-Лат, аль-Уззы и аль-Манат, выкрикивающими прорицания от имени этих богинь. Можно сказать, что Мухаммед изменил самому себе, стал оправдывать презрительное название "прорицатель", которым его травили враги.
Несколько недель длился мир между мусульманами и язычниками, и это было едва ли не самое тяжелое время для Мухаммеда, так как его ни на минуту не покидало ощущение, что он сделал чудовищно нелепый и непоправимый шаг. Проблема казалась неразрешимой - ведь он не мог ни изменить, ни объявить ошибочными слова, воспринятые от самого Бога.