Страница:
Покинув поле боя и отступив на крутые каменистые склоны горы Оход, мусульмане очутились в безопасности - курайшиты не могли их преследовать.
Мусульмане потеряли в битве почти семьдесят человек убитыми, около двухсот человек было ранено. Курайшиты потеряли всего двадцать четыре человека - десятерых поразил богатырь Кузман, смертельно раненного, его унесли с поля боя. Не желая терпеть ненужные страдания, Кузман вскрыл себе вены и тем ускорил смерть. Мухаммед, отдавая должное храбрости Кузмана, категорически заявил, однако, что тому уготован ад - грех язычества не может быть искуплен никакими подвигами.
Богатырь Хамза сразил трех курайшитов, столько же пало от руки Али. Омар, Абу Бакр и Осман получили ранения - наглядные свидетельства их мужественного поведения в бою.
Мухаджиры, потеряв четырех убитыми, уничтожили почти двадцать курайшитов. Ансары, потерявшие шестьдесят человек, могли похвастаться уничтожением лишь нескольких врагов. По-видимому, избиение мусульман началось вслед за их паническим бегством; более дисциплинированные мухаджиры вышли из битвы организованно и почти не понесли потерь.
В битве при Оходе пал богатырь Хамза, прозванный Львом Ислама. Его сразил раб-абиссинец Вахши - за голову Хамзы хозяин обещал ему свободу. Вахши пробился к Хамзе и в честном единоборстве победил его.
На поле битвы, усеянном трупами мусульман, курайшиты торжествовали победу - позор поражения при Бадре был смыт наконец кровью, долг мести мог считаться оплаченным сполна - в обеих битвах мусульман пало значительно больше, чем курайшитов. С убитых мусульман не только сдирали доспехи, дорогую одежду и обувь, что считалось законными трофеями победителей. Курайшиты, дав выход ненависти, уродовали трупы поверженных врагов, отрезали им носы и уши, вспарывали животы. Особенно неистовствовали женщины - как фурии, они набрасывались на тела своих личных врагов, тех, кто был причиной смерти их мужей, сыновей и отцов в долине Бадр.
Хинда, жена Абу Суфиана, мстя за смерть сына и отца, с торжествующими воплями уродовала тело Хамзы - отрезанные уши его и других мусульман она повесила себе на грудь в виде ожерелья; сердце Хамзы, услужливо вырезанное для нее Вахши, Хинда попыталась съесть, но не смогла побороть отвращения.
Все это происходило на глазах у мусульман, столпившихся на склонах горы Оход, для вящего их позора. Может быть курайшиты надеялись, что надругательства над павшими, среди которых был и дядя самого пророка, заставят мусульман спуститься на равнину из своего безопасного убежища и продолжить бой. Мусульмане, однако, не собирались продолжать безнадежно проигранное сражение.
- Счастье войны переменчиво, - говорил довольный Абу Суфиан, - за Бадром следует Оход.
Радость его была, однако, в значительной степени показной. Мусульмане проиграли сражение, но не ради этого снарядили курайшиты огромное войско. Мусульмане не проиграли войну.
Мусульмане, отступившие на безводные склоны горы Оход, не смогли бы выдержать даже непродолжительной осады. Курайшиты, однако, не решились их осаждать - с тыла им угрожал Ибн Убайя с верными ему "лицемерами" и язычниками. По той же причине не осмелились курайшиты напасть на Медину, оставив в тылу шесть сотен мусульман, проигравших сражение, но не утративших боевого духа.
Расчет курайшитов строился, очевидно, на том, что появление огромного войска на окраинах Медины вызовет открытое выступление всех недовольных политикой Мухаммеда. Этого, однако, не случилось, - тыл мусульман оказался достаточно прочным, "оппозиция", славшая к курайшитам гонцов с уверениями в дружбе и готовности к совместной борьбе, на деле не обладала достаточным влиянием в оазисе.
Убедившись, что надежды на поддержку враждебных Мухаммеду мединцев не оправдались, курайшиты сразу же после битвы покинули свой лагерь и в тот же день поспешно двинулись в Мекку, опустошая по дороге поля и сады в окрестностях Медины.
Официально было объявлено, что цель похода достигнута, мусульмане наказаны, с Мединой же, как таковой, курайшиты вообще не находятся в состоянии войны.
Немедленно по уходе курайшитов мусульмане спустились с горы Оход и предали земле изуродованные тела своих павших товарищей. Их хоронили по двое-трое, не обмывая тел - все погибшие в битве мусульмане считались мучениками веры, заслужившими райскую обитель. Врата рая - под сенью мечей.
Мухаммед рыдал над телом своего верного дяди, бесстрашного богатыря Хамзы. Говорят, что пророк несколько утешился лишь после того, как ангел Джибрил заверил его, что Хамзе уготовано место на седьмом небе, где за ним на веки веков сохранится славное имя Лев Ислама. Эта радостная новость была немедленно сообщена всем мусульманам.
Могилы мучеников украсили кусками гранита и разноцветного порфира - их по сей день показывают паломникам; имена мучеников веры не забыты, набожные экскурсоводы точно знают, где покоятся бесстрашные ансары и мухаджиры в ожидании воскресения, страшного суда и вечного блаженства в раю...
Лишь поздно вечером, удостоверившись, что курайшиты действительно покинули окрестности Медины, вернулся Мухаммед со своим отрядом в город. Вернулся, проиграв сражение, потеряв семьдесят мусульман убитыми.
На этот раз Аллах не пришел на помощь мусульманам, не послал Джибрила с сонмом ангелов сражаться на их стороне. Обещанная совсем недавно в Коране победа над многократно превосходящими силами язычников в войне за веру не состоялась. Тем самым священный характер войны становился сомнительным, поражение можно было истолковать и как прямой результат отступничества Мухаммеда и его сторонников от пути, указанного Аллахом.
Престиж пророка был поколеблен.
Ибн Убайя и другие мусульмане-лицемеры", оставшиеся в Медине, не скрывали своей радости, они открыто осуждали Мухаммеда и высмеивали его хвастливые обещания побед.
Но уже на следующее утро, в воскресенье 24 марта, глашатаи пророка разнесли по городу его приказ - всем участникам битвы при Оходе немедленно подниматься в поход против курайшитов. Это была демонстрация силы и непобедимости мусульман, их несгибаемой воли продолжать борьбу. Пешие мусульмане не могли догнать курайшитов, двигавшихся верхом на верблюдах и лошадях. Всем тем, кто во время битвы оставался в Медине с Ибн Убайей, пророк запретил участвовать в символическом преследовании курайшитов. Девятьсот человек (по другим сведениям - двести пятьдесят) двинулись вместе с Мухаммедом на юг, в сторону Мекки, вслед за отступившими курайшитами. Отошли они, однако, всего километров на двадцать и разбили лагерь у колодца Хамра аль-Ас,ад.
Курайшиты к этому времени были уже далеко, о чем Мухаммед прекрасно знал - кочевники регулярно оповещали его обо всех передвижениях Абу Суфиана. Если бы курайшиты повернули обратно, мусульмане легко могли укрыться под защитой Медины. Абу Суфиан не принял вызова, брошенного Мухаммедом, трехтысячное ополчение курайшитов спокойно возвратилось в Мекку.
У колодца Хамра аль-Асад Мухаммед простоял три дня, а затем вернулся в Медину. "Погоня" за курайшитами была официально провозглашена походом, и, стало быть, ее участники приобрели религиозную заслугу, совершили подвиг во имя веры. Устраненные от участия в этой безопасной и неутомительной экспедиции "лицемеры" были тем самым наказаны, им не позволили приобрести почет и славу. Абу Суфиан "бежал" от Мухаммеда, пророк и его соратники возвратились победителями, не так, как после сражения при Оходе.
Таким образом, за четыре дня после неудачного сражения с курайшитами Мухаммед в какой-то мере восстановил пошатнувшийся боевой дух мусульман, изолированных от пагубного воздействия враждебной пророку пропаганды "лицемеров". За это время печальные события у подножия горы Оход были Мухаммедом переосмыслены, а более шестидесяти коранических стихов, ниспосланных пророку в откровениях, сняли с него ответственность за проигранную битву.
Поражение, правильно понятое, не опровергало тезиса о непобедимости мусульман, но подтверждало все сказанное ранее Аллахом.
Решение Мухаммеда выйти сражаться с курайшитами на склонах горы Оход было продиктовано самим Богом;
те, кто последовал за пророком, поступили правильно, те, кто остался в самом городе, - лицемеры и вероотступники, геенна огненная не минует их, господь накажет их со всей строгостью, кроме тех из них, которые раскаются, таких Аллах, может быть, простит.
Бог и на этот раз даровал бы победу мусульманам, как он сделал это при Бадре, если бы все из них сражались за веру, из любви к жизни грядущей, если бы они боялись Бога и слушались Мухаммеда. Но когда победа уже клонилась на сторону мусульман, в душах их пробудилась любовь к "ближней жизни", они устремились за добычей, лучники нарушили приказ Мухаммеда не покидать своих позиций, и Аллах наказал мусульман, дав перевес курайшитам. Но милостивый Аллах не допустил полного разгрома мусульман, он простил им их прегрешения. Многих они потеряли, немало получили ран, но ведь и курайшиты пострадали в битве, и их кровь обагрила поле боя.
Поражение при Оходе - испытание, которое послал мусульманам Аллах; он хотел удостовериться в прочности их веры: те, чья вера не пошатнулась, истинно верующие, награда Бога не минет их. Те, чья вера в Мухаммеда пошатнулась, кто поддался сомнению, прислушивается к словам "лицемеров", воочию обнаружили свое неверие, измену делу ислама. Много еще испытаний пошлет Аллах мусульманам, но праведные выдержат их и победят.
Резко осудил Аллах поведение тех, кто бросил раненого пророка на произвол судьбы, и тех, кто в смятении побежал, когда Иблис побудил кого-то крикнуть, что Мухаммед убит.
- Мухаммед - только посланник, до которого были посланники, - разъяснил Аллах. - Разве ж, если он умрет или будет убит, вы обратитесь вспять?
Впервые после Охода, когда Мухаммед увидел, какая паника охватила мусульман при ложном известии о его гибели, счел он нужным в Коране подчеркнуть, что он такой же человек, как и все, что он смертей, что в небесных книгах записан срок и его жизни. Воина идет за веру, а не за пророка! По смерти пророка верующие должны продолжать дело ислама - до полного торжества истинной веры на земле. Что бы ни случилось.
Срок жизни Мухаммеда отмерен, как отмерен срок жизни каждого. "Останься мы в Медине, - говорили "лицемеры", - и сохранили бы свои жизни". - "Нет! возражал Мухаммед. - Не сохранили бы, смерть нашла бы вас везде, она бы нашла вас и за стенами домов, трусость никого не спасет. Вы умерли бы как трусы и вероотступники, срок земной жизни не удлинился бы, и в награду бы вы получили адские мучения".
А те, кто вышел на поле боя и пал смертью героев, - разве они убиты? Нет, нельзя считать тех, которые убиты на пути Аллаха, мертвыми.
- Нет, живые! -провозгласил Мухаммед. - Они у Господа своего получают удел, радуясь тому, что даровал им Аллах из своей милости, и ликуют они о тех, которые еще не присоединились к ним, следуя за ними, что нет над ними страха и не будут они опечалены!
Говорят, что Мухаммед объяснял, что души умерших за веру немедленно отлетели в райские сады, испытывают полное блаженство. "Чего бы вы еще хотели, слуги мои верные?" - спрашивает их Аллах. Единственное желание блаженных мучеников - вновь возродиться в земной жизни, чтобы еще раз пасть, сражаясь за дело веры... Других желаний у них нет.
В заключение этой серии откровений, последовавших после поражения при Оходе, Аллах заверил мусульман, что победа над язычниками обеспечена, если они не изменят истинной вере и будут повиноваться пророку и посланнику Бога - Мухаммеду.
По-своему Мухаммед был прав - мусульмане могли победить курайшитов в битве при Оходе, если бы все сражались так, как Хамза, Кузман, Али и другие герои, если бы каждый готов был скорее умереть, чем отступить. Даже кавалерия Халида ибн Валида, единственное реальное преимущество курайшитов, в пешем строю сражавшаяся хуже мусульман, была бы в этом случае не столь уж опасной. Отсутствие готовности принести себя в жертву ради общего дела, ради победы ислама, Мухаммед называл недостатком веры. С горечью должен был убедиться пророк, что большинство мусульман сражается не столько за веру, сколько ради добычи, ради прелестей земной жизни.
В битве при Оходе, как и в битве при Бадре, сражались добровольцы, с трудом подчиняющиеся приказаниям пророка, и то самым общим. Дисциплина в бою зависела только от готовности каждого упорно биться с врагом, командиры могли советовать, но не приказывать. Каждый мог бросить битву и убежать ему не угрожала за это смертная казнь, только порицание. В римских легионах, как и в других кадровых армиях, за трусость в бою, за неподчинение приказам командиров безжалостно казнили, дисциплина поддерживалась в значительной степени за счет того, что солдаты боялись своих начальников больше, чем неприятеля. О том, чтобы подобными методами насаждать дисциплину в армии мусульман, не могло быть и речи, арабы были свободными людьми. Только личная заинтересованность в исходе сражения и войны в целом плюс глубокая вера могли сделать мусульман непобедимыми.
Мухаммед требовал от своих последователей веры, граничащей с фанатизмом, и образцы такой веры, малопонятной нам и пугающей нас, не раз были продемонстрированы в истории ислама. События глубокой древности, которые так легко исказить и фальсифицировать, что они редко внушают нам доверие, не всегда являются убедительным примером той бесстрашной веры и готовности к самопожертвованию, которые порождал ислам в сердцах многих. Но еще в XIX веке повстанцы в Египте, вдохновленные религиозными вождями, шли в атаки под убийственным огнем англичан в полной уверенности, что пули не страшны тем, кто сражается на пути Аллаха. И всемогущество Бога, и бессмертие в раю были для них реальностью.
Вера была главным преимуществом мусульман в борьбе с язычниками-курайшитами и их союзниками, и Мухаммед делал все для того, чтобы эта вера все время углублялась, становилась полнее.
Когда Мухаммед возвестил, что Аллах, подвергнувший мусульман суровому испытанию, смилостивился и непременно дарует им победу над язычниками, это было не только ловким политическим ходом, средством воодушевить мусульман на продолжение войны, укрепить свой пошатнувшийся авторитет пророка. Мухаммед видел слабость курайшитов и более, чем когда-либо, не сомневался в победе над ними. Поражение в битве при Оходе заставило его трезво оценить свои силы, но нисколько не обескуражило. Раны, полученные в сражении, были легкими, никакие сомнения не смущали его душу.
Вскоре после проигранной битвы сподвижники Мухаммеда вновь пировали на его свадьбе - пророк женился на вдове-мусульманке Хинде, курайшитке из славного и благородного клана Махзум, дальней родственнице Абу Суфиана. Ей было двадцать пять лет, ее муж погиб в Эфиопии, и она отличалась редкой красотой. Впрочем, почти все жены пророка, если верить преданиям, были красавицами - по-видимому, привлекательность такое же неотъемлемое их свойство, как и глубокая преданность исламу. Говорят, что Хинда, известная больше под именем Умм Салама, так как ее старшего сына звали Салама, отвергла до этого сватовство Абу Бакра и Омара, и даже предложение Мухаммеда приняла не сразу. "Я уже немолода, - говорила она Мухаммеду, - и у меня дети". Но пророка это не смущало. "У меня очень завистливый характер", предупреждала его Хинда, пророк пообещал молиться, чтобы ее не мучила ревность.
Судьбой женщины распоряжались ее ближайшие родственники-мужчины, а так как у Хинды таковых не было, ее выдал за Мухаммеда собственный сын. Она поселилась рядом с остальными тремя женами пророка, в точно такой же, как у них, отдельной глинобитной хижине. От Мухаммеда она получила кровать с матрацем, набитым пальмовыми листьями, котелок, чашку и ручную мельницу.
Глава 20
Реформы
Образ жизни пророка
"Люди, сидящие под навесом"
Семейная жизнь
Новые откровения
Вдовы и сироты
Мухаммед в мечети
Откровение о наследовании имущества
Сколько жен разрешено иметь верующему
Осуждение кровосмесительных браков
Усложнение развода
Облегчение милостыни
Польза новых реформ для дела ислама
Предательское нападение на посланцев пророка у колодца ар-Раджи
Кровавая жертва близ Каабы
Новое нападение на проповедников у колодца Бир-Мауна
Коварный замысел надиритов
Племя ан-Надир покидает Медину
Встреча в долине Кадра
Когда солнце выкатывалось из-за гряды холмов правее фиолетово-серой горы Оход и его лучи, раздробившись о перистые кроны финиковых пальм, освещали дома Мухаммеда, пророк и посланник Бога уже бодрствовал. По давней привычке он просыпался перед рассветом, чтобы, совершив омовение, помолиться до восхода солнца. Раннее пробуждение и длительная молитва в первую треть ночи сокращали продолжительность его сна до четырех часов, но этого Мухаммеду, отдыхавшему после полудня, было вполне достаточно.
Только ранним утром Мухаммед мог побыть немного в одиночестве.
Вскоре появлялись ахл ас-суффа - "люди, сидящие под навесом" неимущие, пожилые, одинокие мусульмане, проводившие все свободное время во дворе пророка.
Свободного времени у них было предостаточно, ибо они ничем не занимались; находиться рядом с пророком, видеть, слышать и размышлять - к большему они не стремились.
"Ансары отправлялись с утра в свои сады и поля, мухаджиры спешили на рынки, чтобы заниматься торговлей, мы же довольствовались той пищей, которой угощал нас пророк, и весь день проводили рядом с ним", - не без гордости вспоминали много лет спустя "люди, сидящие под навесом".
Эти мудрые философы, осознавшие бренность труда и войны, часто являлись свидетелями тех странных состояний пророка, после которых в его сердце запечатлевались послания всемогущего Бога - бессмертные стихи Корана.
Но и вне этих коротких периодов прямого общения с Богом пророка Мухаммеда не всегда позволительно было рассматривать как обыкновенного человека, так как, по все больше и больше распространявшемуся мнению, многими его словами и поступками и в обыденной жизни исподволь и незаметно для окружающих руководил Аллах. Такие слова и поступки, вдохновленные свыше, могли и должны были стать со временем примером для подражания, основой для различения добра и зла, дозволенного и запрещенного, благочестивого и греховного.
Какими словами и поступками пророка незримо руководил Аллах, а какими не руководил, предстояло решить в будущем, и не "людям, сидящим под навесом" стоило ломать над этим голову. Им надлежало платить Мухаммеду добром за добро и мудро закрывать глаза на все случайное, ненужное, так сказать нетипичное и нехарактерное для пророка, не могущее послужить его славе и славе ислама. Так они и поступали, эти слишком близкие свидетели жизни Мухаммеда, с ее досадными промахами, опрометчивыми высказываниями и непоследовательностью. "Я рассказываю не обо всем, чему я был свидетелем, говорил один из "людей, сидящих под навесом", переживший Мухаммеда. - Если бы я рассказывал о пророке и посланнике божьем все, верующие перерезали бы мне горло..."
Постоянное присутствие "людей, сидящих под навесом", обращавшихся с пророком с привычной бесцеремонностью "братьев", с годами все больше тяготило его.
Верующие приходили к Мухаммеду посоветоваться, поделиться новостями или просто поболтать, когда им заблагорассудится, не дожидаясь приглашения и не заботясь о том, занят ли он или свободен.
- Мухаммед! - громко кричали они у дверей его дома, и кричали до тех пор, пока он не выходил к ним.
Жены Мухаммеда не вели жизнь затворниц - родственники и знакомые, по словам современников, толпились в их небольших домиках с утра до вечера. В том числе и мужчины, что не доставляло Мухаммеду особого удовольствия - жены его были молоды и привлекательны, ему же шел шестой десяток.
Мухаммед нуждался в уединении. В Мекке он периодически уходил на гору Хира, чтобы молиться, размышлять и предаваться созерцанию. И в доме его доме Хадиджи - господствовали порядок и тишина. Он не был в те годы ни главой огромного оазиса, ни судьей, ни военачальником.
В Медине Мухаммед не мог уединяться в своем доме, а о том, чтобы удалиться в пустынные окрестности, нельзя было и помышлять - слишком много забот тяготело над ним, слишком много врагов поклялось убить его.
В Медине для религиозного уединения Мухаммед стал удаляться в мечеть там для него ставили палатку, в которой он и укрывался на два-три дня для молитвы, поста и созерцания. Во время такого уединения его не тревожили по пустякам.
Ко времени битвы при Оходе семья Мухаммеда уже не испытывала материальных трудностей - военная добыча и добровольные пожертвования новообращенных с избытком покрывали скромные потребности пророка. На пастбищах в окрестностях Медины паслось принадлежащее лично Мухаммеду стадо верблюдиц, у него было дорогое оружие, любимице Айше он подарил жемчужное ожерелье - надо думать, что и другие жены получали дорогие подарки, ибо пророк был справедлив и очень ценил покой в семье. И все же Мухаммед сохранил прежний образ жизни, отличавшийся умеренностью, едва не переходившей в аскетизм. Одежда его была столь же бедна, еда - столь же неприхотлива, как и в первые годы пророчества. Скромные глинобитные хижины, в которых разместилась его семья после переселения из Мекки, не перестраивались и не расширялись, для новых жен их строили точно такими же с небольшой "гостиной" и крошечной спальней, такой крошечной, что, по словам Айши, ей приходилось подгибать ноги, когда во время ночных молитв Мухаммед должен был класть земные поклоны. "Удобств" не было ни в хижинах, ни во дворе; случалось, что во время ночных прогулок в расположенную поблизости рощу финиковых пальм с женами пророка, которых принимали за легкомысленных рабынь, пытались заигрывать молодые повесы, что было жестоким оскорблением и чести жен, и чести Мухаммеда. Возможность ошибиться не очень, однако, пугала повес - пророк не был окружен ореолом безусловной святости, а Мухаммед "правитель Медины" не обладал столь уж существенной властью.
Семейная жизнь Мухаммеда, осложненная наличием четырех жен, была строго регламентирована, подчинена раз навсегда установленному порядку, почитавшемуся как закон и женами, и Мухаммедом. Внимание его было поровну поделено между всеми, каждая жена имела свой день, в течение которого Мухаммед находился на ее полном попечении, и чередование этих дней не могло быть нарушено по желанию Мухаммеда. Когда Мухаммед надолго отправлялся в поход, его сопровождала одна из жен - ее везли в крытом паланкине, укрепленном на спине верблюда. Кому сопровождать Мухаммеда, жены определяли жребием - мнение самого пророка по этому поводу в расчет не принималось.
Такой строгий порядок, не оставляющий места произволу и капризу, чреватый неизменными ссорами и неудовольствиями, был основан на многовековом опыте взаимоотношений в полигамной семье. Вместе с тем достигалось требуемое Аллахом справедливое отношение к женам, одинаковая забота об их материальном и духовном благополучии, и в этом смысле домашняя жизнь Мухаммеда могла служить для верующих примером религиозного поведения в быту.
Но даже пророк, обогащенный многолетним нравственным совершенствованием, обладавший могучей способностью к самовнушению, не смог выработать в себе одинакового внутреннего отношения к женам. С годами он пришел к выводу, что мужчина не может заставить себя в равной мере любить своих жен, как то повелевает ему супружеский долг. Более того, неодинаковая привязанность к женам, уже сама по себе являющаяся отступлением от принципа справедливости, рано или поздно, в большом или малом неизбежно проявляется, что тотчас же нарушает мирное течение семейной жизни. О жемчужном ожерелье, которое Мухаммед подарил Айше, мы потому и знаем, что остальные жены расценили этот поступок пророка как явное свидетельство его душевной слабости и непростительное нарушение справедливости, в результате чего разразилась крупная ссора в семье пророка. В ссору были втянуты и влиятельные родственники обиженных жен. Эти родственники, кстати, не раз приходили Мухаммеду на помощь и всячески старались, чтобы ссоры, порожденные ревностью и соперничеством, не приводили к разрыву между пророком и их "представительницей" в его доме.
Как итог личного горького опыта прозвучали в сердце Мухаммеда во время одного из откровений слова всеведующего Аллаха:
- И никогда вы не в состоянии быть справедливыми между женами, хотя бы и хотели этого.
Увы! Полная гармония отношений недостижима в земной жизни, и Мухаммед понимал это. По его словам, даже самые праведные войдут в рай лишь после того, как Аллах очистит их души от всякой скверны, иначе, надо полагать, вечное блаженство в раю с его гуриями, подобными жемчугу хранимому, было бы невозможно.
...Когда в странах ислама начала развиваться современная промышленность и передовые слои общества осознали необходимость раскрепостить женщину, многие богословы, опираясь на приведенный выше отрывок из Корана, стали доказывать, что именно моногамия, а не многоженство провозглашена Аллахом как лучшая, а потому и наиболее добродетельная форма брака. Многоженство же лишь дозволено, а вовсе не рекомендовано Аллахом. Дозволено по многим причинам, в том числе и потому, что создан человек, как сказано в Коране, слабым.
Мусульмане потеряли в битве почти семьдесят человек убитыми, около двухсот человек было ранено. Курайшиты потеряли всего двадцать четыре человека - десятерых поразил богатырь Кузман, смертельно раненного, его унесли с поля боя. Не желая терпеть ненужные страдания, Кузман вскрыл себе вены и тем ускорил смерть. Мухаммед, отдавая должное храбрости Кузмана, категорически заявил, однако, что тому уготован ад - грех язычества не может быть искуплен никакими подвигами.
Богатырь Хамза сразил трех курайшитов, столько же пало от руки Али. Омар, Абу Бакр и Осман получили ранения - наглядные свидетельства их мужественного поведения в бою.
Мухаджиры, потеряв четырех убитыми, уничтожили почти двадцать курайшитов. Ансары, потерявшие шестьдесят человек, могли похвастаться уничтожением лишь нескольких врагов. По-видимому, избиение мусульман началось вслед за их паническим бегством; более дисциплинированные мухаджиры вышли из битвы организованно и почти не понесли потерь.
В битве при Оходе пал богатырь Хамза, прозванный Львом Ислама. Его сразил раб-абиссинец Вахши - за голову Хамзы хозяин обещал ему свободу. Вахши пробился к Хамзе и в честном единоборстве победил его.
На поле битвы, усеянном трупами мусульман, курайшиты торжествовали победу - позор поражения при Бадре был смыт наконец кровью, долг мести мог считаться оплаченным сполна - в обеих битвах мусульман пало значительно больше, чем курайшитов. С убитых мусульман не только сдирали доспехи, дорогую одежду и обувь, что считалось законными трофеями победителей. Курайшиты, дав выход ненависти, уродовали трупы поверженных врагов, отрезали им носы и уши, вспарывали животы. Особенно неистовствовали женщины - как фурии, они набрасывались на тела своих личных врагов, тех, кто был причиной смерти их мужей, сыновей и отцов в долине Бадр.
Хинда, жена Абу Суфиана, мстя за смерть сына и отца, с торжествующими воплями уродовала тело Хамзы - отрезанные уши его и других мусульман она повесила себе на грудь в виде ожерелья; сердце Хамзы, услужливо вырезанное для нее Вахши, Хинда попыталась съесть, но не смогла побороть отвращения.
Все это происходило на глазах у мусульман, столпившихся на склонах горы Оход, для вящего их позора. Может быть курайшиты надеялись, что надругательства над павшими, среди которых был и дядя самого пророка, заставят мусульман спуститься на равнину из своего безопасного убежища и продолжить бой. Мусульмане, однако, не собирались продолжать безнадежно проигранное сражение.
- Счастье войны переменчиво, - говорил довольный Абу Суфиан, - за Бадром следует Оход.
Радость его была, однако, в значительной степени показной. Мусульмане проиграли сражение, но не ради этого снарядили курайшиты огромное войско. Мусульмане не проиграли войну.
Мусульмане, отступившие на безводные склоны горы Оход, не смогли бы выдержать даже непродолжительной осады. Курайшиты, однако, не решились их осаждать - с тыла им угрожал Ибн Убайя с верными ему "лицемерами" и язычниками. По той же причине не осмелились курайшиты напасть на Медину, оставив в тылу шесть сотен мусульман, проигравших сражение, но не утративших боевого духа.
Расчет курайшитов строился, очевидно, на том, что появление огромного войска на окраинах Медины вызовет открытое выступление всех недовольных политикой Мухаммеда. Этого, однако, не случилось, - тыл мусульман оказался достаточно прочным, "оппозиция", славшая к курайшитам гонцов с уверениями в дружбе и готовности к совместной борьбе, на деле не обладала достаточным влиянием в оазисе.
Убедившись, что надежды на поддержку враждебных Мухаммеду мединцев не оправдались, курайшиты сразу же после битвы покинули свой лагерь и в тот же день поспешно двинулись в Мекку, опустошая по дороге поля и сады в окрестностях Медины.
Официально было объявлено, что цель похода достигнута, мусульмане наказаны, с Мединой же, как таковой, курайшиты вообще не находятся в состоянии войны.
Немедленно по уходе курайшитов мусульмане спустились с горы Оход и предали земле изуродованные тела своих павших товарищей. Их хоронили по двое-трое, не обмывая тел - все погибшие в битве мусульмане считались мучениками веры, заслужившими райскую обитель. Врата рая - под сенью мечей.
Мухаммед рыдал над телом своего верного дяди, бесстрашного богатыря Хамзы. Говорят, что пророк несколько утешился лишь после того, как ангел Джибрил заверил его, что Хамзе уготовано место на седьмом небе, где за ним на веки веков сохранится славное имя Лев Ислама. Эта радостная новость была немедленно сообщена всем мусульманам.
Могилы мучеников украсили кусками гранита и разноцветного порфира - их по сей день показывают паломникам; имена мучеников веры не забыты, набожные экскурсоводы точно знают, где покоятся бесстрашные ансары и мухаджиры в ожидании воскресения, страшного суда и вечного блаженства в раю...
Лишь поздно вечером, удостоверившись, что курайшиты действительно покинули окрестности Медины, вернулся Мухаммед со своим отрядом в город. Вернулся, проиграв сражение, потеряв семьдесят мусульман убитыми.
На этот раз Аллах не пришел на помощь мусульманам, не послал Джибрила с сонмом ангелов сражаться на их стороне. Обещанная совсем недавно в Коране победа над многократно превосходящими силами язычников в войне за веру не состоялась. Тем самым священный характер войны становился сомнительным, поражение можно было истолковать и как прямой результат отступничества Мухаммеда и его сторонников от пути, указанного Аллахом.
Престиж пророка был поколеблен.
Ибн Убайя и другие мусульмане-лицемеры", оставшиеся в Медине, не скрывали своей радости, они открыто осуждали Мухаммеда и высмеивали его хвастливые обещания побед.
Но уже на следующее утро, в воскресенье 24 марта, глашатаи пророка разнесли по городу его приказ - всем участникам битвы при Оходе немедленно подниматься в поход против курайшитов. Это была демонстрация силы и непобедимости мусульман, их несгибаемой воли продолжать борьбу. Пешие мусульмане не могли догнать курайшитов, двигавшихся верхом на верблюдах и лошадях. Всем тем, кто во время битвы оставался в Медине с Ибн Убайей, пророк запретил участвовать в символическом преследовании курайшитов. Девятьсот человек (по другим сведениям - двести пятьдесят) двинулись вместе с Мухаммедом на юг, в сторону Мекки, вслед за отступившими курайшитами. Отошли они, однако, всего километров на двадцать и разбили лагерь у колодца Хамра аль-Ас,ад.
Курайшиты к этому времени были уже далеко, о чем Мухаммед прекрасно знал - кочевники регулярно оповещали его обо всех передвижениях Абу Суфиана. Если бы курайшиты повернули обратно, мусульмане легко могли укрыться под защитой Медины. Абу Суфиан не принял вызова, брошенного Мухаммедом, трехтысячное ополчение курайшитов спокойно возвратилось в Мекку.
У колодца Хамра аль-Асад Мухаммед простоял три дня, а затем вернулся в Медину. "Погоня" за курайшитами была официально провозглашена походом, и, стало быть, ее участники приобрели религиозную заслугу, совершили подвиг во имя веры. Устраненные от участия в этой безопасной и неутомительной экспедиции "лицемеры" были тем самым наказаны, им не позволили приобрести почет и славу. Абу Суфиан "бежал" от Мухаммеда, пророк и его соратники возвратились победителями, не так, как после сражения при Оходе.
Таким образом, за четыре дня после неудачного сражения с курайшитами Мухаммед в какой-то мере восстановил пошатнувшийся боевой дух мусульман, изолированных от пагубного воздействия враждебной пророку пропаганды "лицемеров". За это время печальные события у подножия горы Оход были Мухаммедом переосмыслены, а более шестидесяти коранических стихов, ниспосланных пророку в откровениях, сняли с него ответственность за проигранную битву.
Поражение, правильно понятое, не опровергало тезиса о непобедимости мусульман, но подтверждало все сказанное ранее Аллахом.
Решение Мухаммеда выйти сражаться с курайшитами на склонах горы Оход было продиктовано самим Богом;
те, кто последовал за пророком, поступили правильно, те, кто остался в самом городе, - лицемеры и вероотступники, геенна огненная не минует их, господь накажет их со всей строгостью, кроме тех из них, которые раскаются, таких Аллах, может быть, простит.
Бог и на этот раз даровал бы победу мусульманам, как он сделал это при Бадре, если бы все из них сражались за веру, из любви к жизни грядущей, если бы они боялись Бога и слушались Мухаммеда. Но когда победа уже клонилась на сторону мусульман, в душах их пробудилась любовь к "ближней жизни", они устремились за добычей, лучники нарушили приказ Мухаммеда не покидать своих позиций, и Аллах наказал мусульман, дав перевес курайшитам. Но милостивый Аллах не допустил полного разгрома мусульман, он простил им их прегрешения. Многих они потеряли, немало получили ран, но ведь и курайшиты пострадали в битве, и их кровь обагрила поле боя.
Поражение при Оходе - испытание, которое послал мусульманам Аллах; он хотел удостовериться в прочности их веры: те, чья вера не пошатнулась, истинно верующие, награда Бога не минет их. Те, чья вера в Мухаммеда пошатнулась, кто поддался сомнению, прислушивается к словам "лицемеров", воочию обнаружили свое неверие, измену делу ислама. Много еще испытаний пошлет Аллах мусульманам, но праведные выдержат их и победят.
Резко осудил Аллах поведение тех, кто бросил раненого пророка на произвол судьбы, и тех, кто в смятении побежал, когда Иблис побудил кого-то крикнуть, что Мухаммед убит.
- Мухаммед - только посланник, до которого были посланники, - разъяснил Аллах. - Разве ж, если он умрет или будет убит, вы обратитесь вспять?
Впервые после Охода, когда Мухаммед увидел, какая паника охватила мусульман при ложном известии о его гибели, счел он нужным в Коране подчеркнуть, что он такой же человек, как и все, что он смертей, что в небесных книгах записан срок и его жизни. Воина идет за веру, а не за пророка! По смерти пророка верующие должны продолжать дело ислама - до полного торжества истинной веры на земле. Что бы ни случилось.
Срок жизни Мухаммеда отмерен, как отмерен срок жизни каждого. "Останься мы в Медине, - говорили "лицемеры", - и сохранили бы свои жизни". - "Нет! возражал Мухаммед. - Не сохранили бы, смерть нашла бы вас везде, она бы нашла вас и за стенами домов, трусость никого не спасет. Вы умерли бы как трусы и вероотступники, срок земной жизни не удлинился бы, и в награду бы вы получили адские мучения".
А те, кто вышел на поле боя и пал смертью героев, - разве они убиты? Нет, нельзя считать тех, которые убиты на пути Аллаха, мертвыми.
- Нет, живые! -провозгласил Мухаммед. - Они у Господа своего получают удел, радуясь тому, что даровал им Аллах из своей милости, и ликуют они о тех, которые еще не присоединились к ним, следуя за ними, что нет над ними страха и не будут они опечалены!
Говорят, что Мухаммед объяснял, что души умерших за веру немедленно отлетели в райские сады, испытывают полное блаженство. "Чего бы вы еще хотели, слуги мои верные?" - спрашивает их Аллах. Единственное желание блаженных мучеников - вновь возродиться в земной жизни, чтобы еще раз пасть, сражаясь за дело веры... Других желаний у них нет.
В заключение этой серии откровений, последовавших после поражения при Оходе, Аллах заверил мусульман, что победа над язычниками обеспечена, если они не изменят истинной вере и будут повиноваться пророку и посланнику Бога - Мухаммеду.
По-своему Мухаммед был прав - мусульмане могли победить курайшитов в битве при Оходе, если бы все сражались так, как Хамза, Кузман, Али и другие герои, если бы каждый готов был скорее умереть, чем отступить. Даже кавалерия Халида ибн Валида, единственное реальное преимущество курайшитов, в пешем строю сражавшаяся хуже мусульман, была бы в этом случае не столь уж опасной. Отсутствие готовности принести себя в жертву ради общего дела, ради победы ислама, Мухаммед называл недостатком веры. С горечью должен был убедиться пророк, что большинство мусульман сражается не столько за веру, сколько ради добычи, ради прелестей земной жизни.
В битве при Оходе, как и в битве при Бадре, сражались добровольцы, с трудом подчиняющиеся приказаниям пророка, и то самым общим. Дисциплина в бою зависела только от готовности каждого упорно биться с врагом, командиры могли советовать, но не приказывать. Каждый мог бросить битву и убежать ему не угрожала за это смертная казнь, только порицание. В римских легионах, как и в других кадровых армиях, за трусость в бою, за неподчинение приказам командиров безжалостно казнили, дисциплина поддерживалась в значительной степени за счет того, что солдаты боялись своих начальников больше, чем неприятеля. О том, чтобы подобными методами насаждать дисциплину в армии мусульман, не могло быть и речи, арабы были свободными людьми. Только личная заинтересованность в исходе сражения и войны в целом плюс глубокая вера могли сделать мусульман непобедимыми.
Мухаммед требовал от своих последователей веры, граничащей с фанатизмом, и образцы такой веры, малопонятной нам и пугающей нас, не раз были продемонстрированы в истории ислама. События глубокой древности, которые так легко исказить и фальсифицировать, что они редко внушают нам доверие, не всегда являются убедительным примером той бесстрашной веры и готовности к самопожертвованию, которые порождал ислам в сердцах многих. Но еще в XIX веке повстанцы в Египте, вдохновленные религиозными вождями, шли в атаки под убийственным огнем англичан в полной уверенности, что пули не страшны тем, кто сражается на пути Аллаха. И всемогущество Бога, и бессмертие в раю были для них реальностью.
Вера была главным преимуществом мусульман в борьбе с язычниками-курайшитами и их союзниками, и Мухаммед делал все для того, чтобы эта вера все время углублялась, становилась полнее.
Когда Мухаммед возвестил, что Аллах, подвергнувший мусульман суровому испытанию, смилостивился и непременно дарует им победу над язычниками, это было не только ловким политическим ходом, средством воодушевить мусульман на продолжение войны, укрепить свой пошатнувшийся авторитет пророка. Мухаммед видел слабость курайшитов и более, чем когда-либо, не сомневался в победе над ними. Поражение в битве при Оходе заставило его трезво оценить свои силы, но нисколько не обескуражило. Раны, полученные в сражении, были легкими, никакие сомнения не смущали его душу.
Вскоре после проигранной битвы сподвижники Мухаммеда вновь пировали на его свадьбе - пророк женился на вдове-мусульманке Хинде, курайшитке из славного и благородного клана Махзум, дальней родственнице Абу Суфиана. Ей было двадцать пять лет, ее муж погиб в Эфиопии, и она отличалась редкой красотой. Впрочем, почти все жены пророка, если верить преданиям, были красавицами - по-видимому, привлекательность такое же неотъемлемое их свойство, как и глубокая преданность исламу. Говорят, что Хинда, известная больше под именем Умм Салама, так как ее старшего сына звали Салама, отвергла до этого сватовство Абу Бакра и Омара, и даже предложение Мухаммеда приняла не сразу. "Я уже немолода, - говорила она Мухаммеду, - и у меня дети". Но пророка это не смущало. "У меня очень завистливый характер", предупреждала его Хинда, пророк пообещал молиться, чтобы ее не мучила ревность.
Судьбой женщины распоряжались ее ближайшие родственники-мужчины, а так как у Хинды таковых не было, ее выдал за Мухаммеда собственный сын. Она поселилась рядом с остальными тремя женами пророка, в точно такой же, как у них, отдельной глинобитной хижине. От Мухаммеда она получила кровать с матрацем, набитым пальмовыми листьями, котелок, чашку и ручную мельницу.
Глава 20
Реформы
Образ жизни пророка
"Люди, сидящие под навесом"
Семейная жизнь
Новые откровения
Вдовы и сироты
Мухаммед в мечети
Откровение о наследовании имущества
Сколько жен разрешено иметь верующему
Осуждение кровосмесительных браков
Усложнение развода
Облегчение милостыни
Польза новых реформ для дела ислама
Предательское нападение на посланцев пророка у колодца ар-Раджи
Кровавая жертва близ Каабы
Новое нападение на проповедников у колодца Бир-Мауна
Коварный замысел надиритов
Племя ан-Надир покидает Медину
Встреча в долине Кадра
Когда солнце выкатывалось из-за гряды холмов правее фиолетово-серой горы Оход и его лучи, раздробившись о перистые кроны финиковых пальм, освещали дома Мухаммеда, пророк и посланник Бога уже бодрствовал. По давней привычке он просыпался перед рассветом, чтобы, совершив омовение, помолиться до восхода солнца. Раннее пробуждение и длительная молитва в первую треть ночи сокращали продолжительность его сна до четырех часов, но этого Мухаммеду, отдыхавшему после полудня, было вполне достаточно.
Только ранним утром Мухаммед мог побыть немного в одиночестве.
Вскоре появлялись ахл ас-суффа - "люди, сидящие под навесом" неимущие, пожилые, одинокие мусульмане, проводившие все свободное время во дворе пророка.
Свободного времени у них было предостаточно, ибо они ничем не занимались; находиться рядом с пророком, видеть, слышать и размышлять - к большему они не стремились.
"Ансары отправлялись с утра в свои сады и поля, мухаджиры спешили на рынки, чтобы заниматься торговлей, мы же довольствовались той пищей, которой угощал нас пророк, и весь день проводили рядом с ним", - не без гордости вспоминали много лет спустя "люди, сидящие под навесом".
Эти мудрые философы, осознавшие бренность труда и войны, часто являлись свидетелями тех странных состояний пророка, после которых в его сердце запечатлевались послания всемогущего Бога - бессмертные стихи Корана.
Но и вне этих коротких периодов прямого общения с Богом пророка Мухаммеда не всегда позволительно было рассматривать как обыкновенного человека, так как, по все больше и больше распространявшемуся мнению, многими его словами и поступками и в обыденной жизни исподволь и незаметно для окружающих руководил Аллах. Такие слова и поступки, вдохновленные свыше, могли и должны были стать со временем примером для подражания, основой для различения добра и зла, дозволенного и запрещенного, благочестивого и греховного.
Какими словами и поступками пророка незримо руководил Аллах, а какими не руководил, предстояло решить в будущем, и не "людям, сидящим под навесом" стоило ломать над этим голову. Им надлежало платить Мухаммеду добром за добро и мудро закрывать глаза на все случайное, ненужное, так сказать нетипичное и нехарактерное для пророка, не могущее послужить его славе и славе ислама. Так они и поступали, эти слишком близкие свидетели жизни Мухаммеда, с ее досадными промахами, опрометчивыми высказываниями и непоследовательностью. "Я рассказываю не обо всем, чему я был свидетелем, говорил один из "людей, сидящих под навесом", переживший Мухаммеда. - Если бы я рассказывал о пророке и посланнике божьем все, верующие перерезали бы мне горло..."
Постоянное присутствие "людей, сидящих под навесом", обращавшихся с пророком с привычной бесцеремонностью "братьев", с годами все больше тяготило его.
Верующие приходили к Мухаммеду посоветоваться, поделиться новостями или просто поболтать, когда им заблагорассудится, не дожидаясь приглашения и не заботясь о том, занят ли он или свободен.
- Мухаммед! - громко кричали они у дверей его дома, и кричали до тех пор, пока он не выходил к ним.
Жены Мухаммеда не вели жизнь затворниц - родственники и знакомые, по словам современников, толпились в их небольших домиках с утра до вечера. В том числе и мужчины, что не доставляло Мухаммеду особого удовольствия - жены его были молоды и привлекательны, ему же шел шестой десяток.
Мухаммед нуждался в уединении. В Мекке он периодически уходил на гору Хира, чтобы молиться, размышлять и предаваться созерцанию. И в доме его доме Хадиджи - господствовали порядок и тишина. Он не был в те годы ни главой огромного оазиса, ни судьей, ни военачальником.
В Медине Мухаммед не мог уединяться в своем доме, а о том, чтобы удалиться в пустынные окрестности, нельзя было и помышлять - слишком много забот тяготело над ним, слишком много врагов поклялось убить его.
В Медине для религиозного уединения Мухаммед стал удаляться в мечеть там для него ставили палатку, в которой он и укрывался на два-три дня для молитвы, поста и созерцания. Во время такого уединения его не тревожили по пустякам.
Ко времени битвы при Оходе семья Мухаммеда уже не испытывала материальных трудностей - военная добыча и добровольные пожертвования новообращенных с избытком покрывали скромные потребности пророка. На пастбищах в окрестностях Медины паслось принадлежащее лично Мухаммеду стадо верблюдиц, у него было дорогое оружие, любимице Айше он подарил жемчужное ожерелье - надо думать, что и другие жены получали дорогие подарки, ибо пророк был справедлив и очень ценил покой в семье. И все же Мухаммед сохранил прежний образ жизни, отличавшийся умеренностью, едва не переходившей в аскетизм. Одежда его была столь же бедна, еда - столь же неприхотлива, как и в первые годы пророчества. Скромные глинобитные хижины, в которых разместилась его семья после переселения из Мекки, не перестраивались и не расширялись, для новых жен их строили точно такими же с небольшой "гостиной" и крошечной спальней, такой крошечной, что, по словам Айши, ей приходилось подгибать ноги, когда во время ночных молитв Мухаммед должен был класть земные поклоны. "Удобств" не было ни в хижинах, ни во дворе; случалось, что во время ночных прогулок в расположенную поблизости рощу финиковых пальм с женами пророка, которых принимали за легкомысленных рабынь, пытались заигрывать молодые повесы, что было жестоким оскорблением и чести жен, и чести Мухаммеда. Возможность ошибиться не очень, однако, пугала повес - пророк не был окружен ореолом безусловной святости, а Мухаммед "правитель Медины" не обладал столь уж существенной властью.
Семейная жизнь Мухаммеда, осложненная наличием четырех жен, была строго регламентирована, подчинена раз навсегда установленному порядку, почитавшемуся как закон и женами, и Мухаммедом. Внимание его было поровну поделено между всеми, каждая жена имела свой день, в течение которого Мухаммед находился на ее полном попечении, и чередование этих дней не могло быть нарушено по желанию Мухаммеда. Когда Мухаммед надолго отправлялся в поход, его сопровождала одна из жен - ее везли в крытом паланкине, укрепленном на спине верблюда. Кому сопровождать Мухаммеда, жены определяли жребием - мнение самого пророка по этому поводу в расчет не принималось.
Такой строгий порядок, не оставляющий места произволу и капризу, чреватый неизменными ссорами и неудовольствиями, был основан на многовековом опыте взаимоотношений в полигамной семье. Вместе с тем достигалось требуемое Аллахом справедливое отношение к женам, одинаковая забота об их материальном и духовном благополучии, и в этом смысле домашняя жизнь Мухаммеда могла служить для верующих примером религиозного поведения в быту.
Но даже пророк, обогащенный многолетним нравственным совершенствованием, обладавший могучей способностью к самовнушению, не смог выработать в себе одинакового внутреннего отношения к женам. С годами он пришел к выводу, что мужчина не может заставить себя в равной мере любить своих жен, как то повелевает ему супружеский долг. Более того, неодинаковая привязанность к женам, уже сама по себе являющаяся отступлением от принципа справедливости, рано или поздно, в большом или малом неизбежно проявляется, что тотчас же нарушает мирное течение семейной жизни. О жемчужном ожерелье, которое Мухаммед подарил Айше, мы потому и знаем, что остальные жены расценили этот поступок пророка как явное свидетельство его душевной слабости и непростительное нарушение справедливости, в результате чего разразилась крупная ссора в семье пророка. В ссору были втянуты и влиятельные родственники обиженных жен. Эти родственники, кстати, не раз приходили Мухаммеду на помощь и всячески старались, чтобы ссоры, порожденные ревностью и соперничеством, не приводили к разрыву между пророком и их "представительницей" в его доме.
Как итог личного горького опыта прозвучали в сердце Мухаммеда во время одного из откровений слова всеведующего Аллаха:
- И никогда вы не в состоянии быть справедливыми между женами, хотя бы и хотели этого.
Увы! Полная гармония отношений недостижима в земной жизни, и Мухаммед понимал это. По его словам, даже самые праведные войдут в рай лишь после того, как Аллах очистит их души от всякой скверны, иначе, надо полагать, вечное блаженство в раю с его гуриями, подобными жемчугу хранимому, было бы невозможно.
...Когда в странах ислама начала развиваться современная промышленность и передовые слои общества осознали необходимость раскрепостить женщину, многие богословы, опираясь на приведенный выше отрывок из Корана, стали доказывать, что именно моногамия, а не многоженство провозглашена Аллахом как лучшая, а потому и наиболее добродетельная форма брака. Многоженство же лишь дозволено, а вовсе не рекомендовано Аллахом. Дозволено по многим причинам, в том числе и потому, что создан человек, как сказано в Коране, слабым.