Страница:
Королева удивленно застыла, совершенно выбитая из колеи этой короткой, солнечной вспышкой юмора, а магистр Алория взял резное перо, обмакнул его в чернильницу и поднес руку к листу бумаги, лежавшему перед девушкой.
– Я лично подозреваю, что многое зависит от мироощущения. И, соответственно, от ощущения самого себя.
Магистр каллиграфически вывел в центре лаэссэйское слово «Я». Сбоку расположил список концепций: «семья», «город», «соседи», «друзья», «приближенные», «враги» и прочее в том же духе. Затем подвинул лист к Шаэтанне.
– Вы – лаэссэйка, ваше высочество. Прошу вас, нарисуйте, как вы представляете себе саму себя и свои отношения со всеми этими социальными группами.
И протянул ей перо. Шаэ задумчиво посмотрела на старинный пишущий прибор, на лист бумаги, на магистра. Затем стремительным росчерком обвела свое «Я» в окружность. Остальные надписи, также заключенные в небольшие кружки, расположились вокруг «Я», связанные с ним и друг с другом различной формы стрелками, перемычками, пунктирными линиями и посредниками.
Тэйон заметил, что в создании схемы королева была далека от искренности, явно не желая демонстрировать свое истинное отношение ко многим из перечисленных понятий. И мысленно отметил это большим королевским плюсом. Девушка уже понимала, что слова «доверие» в ее лексиконе существовать не должно. Хорошо.
Затем, когда она закончила, магистр взял еще один лист бумаги и в центре его поместил халиссийскую руну, обозначавшую понятие «я». Ради сходства с системой знаков, выбранной королевой, он тоже поместил ее в круг, который у него, правда, занимал большую часть листа. А затем начал работать с остальными символами.
На его рисунке не было ни стрелочек, ни перемычек, ни пунктира. Они были не нужны. Все понятия, в том числе «семья», «друзья» и даже «враги», пересекались с кругом, обозначавшим его собственную личность, в той или иной пропорции составляя неотъемлемую часть этого «я». Все было связано со всем. Все было единым целым. И очень малой части своей личности Тэйон позволил остаться неприкосновенной. Принадлежащей лишь ему самому.
В повисшем в воздухе молчании магистр Алория передал королеве свой рисунок. Какое-то время Шаэтанна сидела, держа перед собой на вытянутых руках два листа. Затем посмотрела на стоящие на столе фигуры и камни.
– Вы видите все это частью самого себя. – Вывод был очевиден.
– Не стоит упрощать. – Тэйон едва не фыркнул. – Халиссийское сознание так или иначе склонно определять себя исходя из группы. Если халиссиец говорит с представителем другого клана, он видит себя членом своего клана и это сказывается на его речи и поведении. При разговоре внутри своего клана с сыном из другой семьи он воспринимает себя как представителя своей собственной и ведет себя соответственно. При взаимодействии с враждебной политической группировкой он выступает как представитель своей группировки, даже если она и состоит из него одного. Причем все происходит одновременно, все противостоящие группы, к которым принадлежим «я» и «другой», анализируются мгновенно и мгновенно же возникают соответствующие эмоциональные и поведенческие ответы. Считается, что каждое мгновение, пока думаешь на высоком диалекте, ты играешь в Игру Игр. Также считается, что если высокий язык тебе недоступен, то и понять истинный смысл зе-нарри тоже не дано. – Бывший сокол помолчал, потом добавил, почти небрежно: – Среди халиссийцев не принято передвигать по доске фигуру, обозначающую их самих.
Будущая королева застыла. А когда Шаэтанна оторвала наконец взгляд от листов бумаги, магистр Алория понял, что ему не понравится вопрос, который она сейчас задаст.
– Существуют ли ситуации, в которых вы… то есть халиссиец… может быть просто самим собой?
От магистра воздуха повеяло воистину арктическим ветром. Его, предавшего свой клан, свою семью, свой народ именно ради того, что можно было назвать лишь презренным эгоизмом, – спросить такое… Девушка-Нарунг, похоже, прекрасно осознавала неловкость этого поворота беседы, но фамильная спесь не позволяла отвести вызывающего взгляда. Именно под эмоциональным давлением можно узнать что-то об истинной сути собеседника – это Шаэтанна уже усвоила. Тэйон сжал зубы. Единственный способ выйти из столь идиотской ситуации, не потеряв лицо, – ответить на вопрос, сколь бы неуместным он ни был, сохраняя при этом соответствующую педагогическую отстраненность.
– Считается, что халиссиец обязан быть самим собой в общении с собственным генетическим партнером, – холодно объяснил магистр Алория. – Это одна из причин, по которой этикет так жестко регулирует отношения между супругами. Слишком… просто нанести несмываемое оскорбление, когда снято столько предохранительных барьеров.
Мысли подростка тут же скакнули в распахнутом перед ним направлении, и Тэйон уже почти приготовился грубо оборвать следующую бестактность, но Шаэ сообразила, что такое развитие разговора подставляло под эмоциональное давление прежде всего ее саму, и сделала очередной финт, ускользая в сторону.
– Если исходить из предположения, что овладение более сложным языком позволяет овладеть соответственно более сложной системой мышления, то выходит, что наибольшие преимущества в этом отношении получают… кейлонгцы?
Ход был хорош. Понимая, что тягаться с магистром в знании халиссийской культуры бесполезно, но не желая казаться беспомощной и неумной, Шаэ изящно перевела разговор на тему, в которой имела над собеседником преимущество. Магистр Алория знал на кейлонгском лишь несколько фраз и не сомневался, что королева, коль скоро она решилась затронуть этот вопрос в бескровной дуэли, разбирается в нем досконально.
– Многомодальная структура речи действительно делает взгляд кейлонгцев на мир в достаточной степени… необычным, – протянул мастер ветра, пытаясь подтолкнуть девушку к прочтению ответной лекции (и соответственно избавлению собеседника от необходимости рассуждать на тему, в которой он мало что понимал).
Шаэтанна уже набрала было воздуха, чтобы ответить, когда их беседу прервал донесшийся откуда-то снизу яростный визг. Секунду мастер ветров и некоронованная королева Лаэссэ сидели неподвижно, вслушиваясь, затем молча (и очень выразительно) встретились взглядами. В глазах у обоих мелькнула одна и та же мысль:
«Близнецы».
И чувства при этой мысли они испытывали примерно одинаковые.
Не сговариваясь, Шаэтанна ди Лаэссэ поднялась на ноги а магистр Алория развернул свое кресло, направляясь двери. Зрелище, открывшееся с галереи, вызвало у обоих почти одинаковый приступ зубной боли.
Принцессы Тавина и Нелита ди Лаэссэ стояли на верхней ступени лестницы, остервенело перетягивая друг на друга набитого тряпками кота и оглашая дом пронзительными воплями. Одна вцепилась в голову игрушке, другая изо всех сил тянула на себя ноги. Второй точно такой же кот валялся у них под ногами, полностью игнорируемый.
– Отдай!
– Мое!
– Пусти!
– А-ааааааа!
Одрик стоял рядом с видом растерянным и беспомощным.
Королева, из собранной и опасной девы-Нарунга разом превратившаяся в разъяренную старшую сестру, подлетела к двойняшкам. Нависла над ними, грозно нахмурившись.
– Ну что на этот раз?!
От ее оклика близнецы отшатнулись, едва удерживая равновесие. Тэйон, оценив крутизну лестницы и положение на ней высочайших спорщиц, бесшумно перебросил свое кресло над перилами, и, плавным виражом спустившись на полпролета, застыл прямо под девочками.
– Она не пускает!
– Моя игрушка! Отдавай! – Возьми другую!
– Я хочу ЭТУ!
– Я первая взяла!
– Мне дали!
– Пусти!
– Мое!
– Нет, МОЕ!
– Прекратить!!!
Перетягивание мгновенно перешло в толкание, затем в пинки, и, прежде чем Шаэтанна успела схватить маленьких собственниц за шкирки, обе, потеряв равновесие, уже кубарем летели вниз по крутым ступеням. Дикий, звенящий крик королевы Лаэссэ, бросившейся следом, выбил стекла в витражах и заставил дом-крепость содрогнуться до самого основания.
А потом все вдруг закончилось. Шаэ обвисла в могучих лапах Одрика, в последний момент успевшего схватить ее за талию и не дать метнуться в самоубийственном прыжке вслед за сестрами.
Магистр Алория медленно выпрямился в кресле, прижимая к груди сопящих, хныкающих и перепуганных, но так и не успевших сломать себе шеи принцесс. Чтобы безболезненно маневрировать креслом, ему требовалась хотя бы одна свободная рука. А руки в этот момент были заняты судорожно цепляющимися за них Тавиной и Нелитой.
«Ненавижу детей», – устало, уже скорее по инерции подумал магистр Алория.
Когда наконец ему удалось освободить одну кисть и опустить ее на подлокотник, страсти несколько улеглись. Одрик со всей возможной вежливостью поставил на ноги королеву. Та, бледная от смущения и испуга, сдержанно извинялась перед магом за поведение сестер и за выбитые окна. Младшие принцессы покаянно сопели ему в шею. Ни одна так и не выпустила злополучного кота.
Раздавшийся сзади шорох заставил давно уже заподозрившего неладное хозяина дома развернуть кресло.
Оказывается, у всей этой сцены были зрители. Внизу, в вестибюле, запрокинув вверх в разной степени непроницаемые лица, собралась настоящая аудитория.
На четверых был потрепанный и явно дополненный неуставными деталями вариант формы военно-морского флота, из чего магистр Алория заключил, что это скорее всего люди Таш. Логично было предположить, что удивленно вскинувший брови золотоволосый и черноглазый красавец, которого они охраняли, и есть обещанный госпожой адмиралом «соотечественник» ди Крия. Впрочем, несмотря на всю важность этого гостя, мастер воздуха лишь коротко скользнул по нему взглядом, тут же полностью сосредоточившись на все еще прямой и все еще впечатляющей фигуре генерала стражи ди Шрингара, застывшего впереди двух футунцев, облаченных в цвета его рода.
Плавным движением, скрывающим ухнувшее в пропасть сердце, Тэйон направил кресло вниз по лестнице. Замер перед гостями и с видом полностью невозмутимым заставил свое средство передвижения церемонно опуститься на пол-ладони. Усеивающие пол осколки цветного стекла чуть поскрипывали под шагами грациозно сбежавшей вслед за ним королевы.
– Господа, добро пожаловать в дом Алория. Позвольте представить вас моим гостьям…
Ему наконец удалось отодрать от себя начавших проявлять признаки любопытства принцесс, и Нелита первая переползла с колен мастера на подножку кресла, прочирикав что-то приветственное. Когда Тавина попыталась было вновь дернуть на себя изрядно пострадавшего кота, мастер ветров с невозмутимой улыбкой выхватил игрушку у них обеих и засунул к себе в карман. Принцессы обиженно надулись, но от протестов или плача все-таки догадались воздержаться.
Тэйон, который тем временем дошел в церемонии представления до черноглазого, запнулся, сообразив, что не знает ни имени, ни титула притащенного Таш arr-shansy. В том, что это родственник, пусть и дальний, одиозного Река ди Крия, у него уже не было ни малейшего сомнения. Ни в чертах, ни в фигуре этих двоих не просматривалось ничего, что могло бы указать на расовое сходство, но было что-то… более тонкое. Строение костей. Осанка. Культура движений. Манера держать себя, в конце концов.
Этот человек не был так подчеркнуто загадочен и надменен, как таинственный спутник Шаниль, но затягивающим черным глазам, слишком мудрым на нарочито юном лице, позавидовал бы любой профессиональный оракул. У него были коротко стриженые волосы, золотыми и серебристыми прядями падавшие на лоб, и очень загорелая, почти бронзовая кожа, на фоне которой кривоватая белозубая улыбка производила впечатление одновременно силы и циничности. Высокая, однако отнюдь не массивная фигура, расслабленность человека, в совершенстве владеющего своим телом. И странная аура возраста, опыта, знания, не вязавшаяся с залихватским внешним видом. Черноглазый был совсем не похож на ди Крия, но в нем ощущалась та же несомненная порода.
И когда незнакомец понял, что Тэйон узнал в нем эту породистую повадку, от взгляда черно-черных глаз повеяло такой угрозой, что видавший на своем веку всякое магистр воздуха потянулся мыслями к своему зачарованному кольцу и встроенным в кресло защитам.
– Оникс Тонарро к вашим услугам, – представился «почетный гость», когда повисла вопросительная пауза, и, сочтя, что немое послание передано, обратил темный взгляд на юную королеву.
Он посмотрел на нее.
Она посмотрела на него.
Он отряхнул с волос упавшие на них разноцветные стеклянные осколки и улыбнулся, почти заговорщицки.
Она с неосознанной грациозностью подростка прянула назад – ловким, быстрым движением фехтовальщицы.
Тэйон внутренне содрогнулся. Что можно найти в неуверенной в себе, заморенного вида экзальтированной девчонке, только что в неконтролируемом припадке расколошматившей бесценные магические витражи, было для бывшего сокола загадкой. Разве что прилагающийся к ней трон вечного города. Однако ситуация складывалась слишком многообещающая, чтобы ею пренебречь. Возможность ввести на доску новую фигуру, которая потенциально могла оказаться равной по силе Сергарру и которая явно пока что не имела никакой ставки в ведущейся игре, была столь же заманчива, сколь и опасна.
Мысли, наполовину представляющие многозначные формулировки высокого халиссийского, наполовину – геометрию зе-нарри, молнией мелькнули за непроницаемыми желтыми глазами.
Руна «контроль».
Шаэтанна, контролируемая arr-shansy – Шаэтанна как способ контроля над arr-shansy.
Королева, не способная контролировать собственную магию и по примеру многих и многих своих предков сгибающаяся под гнетом надвигающегося безумия, – мужчина как способ контролировать королеву. Единство и борьба противоположностей. Руна «завершенность».
Бессмысленно разрешать проблему, оставляя нетронутыми ее истоки. Сегодняшний кризис начался с конфликта между династией Нарунгов и того (тех?), кто стоит за народом драгов. И разрешение его также следует искать между этими двумя силами (фигурами?).
Шаэтанна Нарунг – Оникс Тонарро – Сергарр. Замкнутый треугольник. Взаимный контроль. Взаимные влияния. Зависимость? Оказание воздействия на одну из вершин треугольника посредством влияния на другую.
(Фонетическое сравнение. Возможная значимость звукосочетания «арр»?) Руна «сила».
Сергарр – сила, оказавшая дестабилизирующее влияние на Лаэссэ.
Лаэссэ как «вещь в себе», исключение из правил, пространство зейер.
Сила в этом городе означает магию. Янтарный камень, подпирающий чернильницу. Цепочка: королева – магия – великий город.
Оникс Тонарро, неизвестная величина. Случайный (Непредсказуемый? Непредвиденный? Неучтенный?) фактор. Четыре вершины. Четырехугольник? Нет, выход на трехмерное пространство. Тетраэдр.
(И как сюда, скажите, вписывается ди Крий???) Руна «риск».
Общее поле, на котором выделены фигуры. Но: Сергарр оставил город, не пытаясь настоять на контроле, не завершая начатого, не используя своей силы.
А кроме того, магистр Алория нашел няньку хотя бы для одной из проклятых королевских девиц. Упускать возможность будет безумием.
Тэйон, сомнения которого не заняли и секунды и никак не отразились на лице, улыбнулся.
– Позвольте, в свою очередь, представить вам их высочества принцесс Тавину (любопытный взгляд в сторону незнакомцев, но крепко вцепившийся в робу магистра маленький кулачок) и Нелиту (обиженная гримаса, вызванная вовремя пресеченной попыткой выудить из кармана магистра злополучного кота) из рода Нарунгов. А также, – он чуть развернул свое кресло, чтобы сделать галантный жест в сторону Шаэ, – наследную принцессу Лаэссэ Шаэтанну из рода Нарунгов.
Если бы он не следил за реакцией, то никогда бы не заметил: Оникс Тонарро не вздрогнул, его аура не изменилась, но вдруг застывшие глаза сказали: пленный пират не знал, что тонкая темноволосая девушка, впервые увиденная в блеске разлетающегося на мелкие осколки магического стекла, была без пяти минут королевой этого мира. И открытие явно не слишком вписывалось в его личные планы в отношении юного зеленоглазого создания. Но не особенно их нарушало.
Если бы он не следил за ее реакцией, то никогда бы не заметил: она узнала в Тонарро ту самую породу, которую отметил магистр Алория. И будь он развеян ветром, если понимал, какова ее реакция.
Тэйон понял, что сейчас сделает глупость. Но все равно ее сделал.
– Ваше высочество. – Он посмотрел на Шаэтанну с хорошо рассчитанной долей раздражения, затем красноречиво перевел взгляд на ее подозрительно притихших младших сестренок. – Не могли бы вы…
С поистине царственным апломбом, несколько нарушенным очень громко подуманным «Ну погодите у меня, малявки!», королева отодрала двойняшек от мастера воздуха. Оникс, не упустивший заботливо предоставленной ему возможности, одарил ее сногсшибательной улыбкой и с безупречно галантным «Позвольте служить вам, ваше высочество!» подхватил на руки одну из девочек, демонстрируя готовность оказать их старшей сестре всяческую помощь и поддержку. Остальные, чуть лучше представлявшие себе, что скрывается за словами «из рода Нарунгов», предпочли держаться на безопасном расстоянии.
Тэйон, испытывавший огромное чувство облегчения и за того, что его маленький, но коварный план сработал, поспешил объявить, что ему необходимо поговорить со стражем ди Шрингар, и, извинившись, удалился в компании пожилого генерала. Многострадальный Одрик остался играть роль хозяина.
Когда за спиной мага захлопнулась дверь его кабинета Тэйон, не сдержавшись, облегченно вздохнул. Затем, не заботясь, что подумает великий генерал ди Шрингар, опустил свое кресло на пол и почти минуту сидел согнувшись и спрятав лицо в ладонях.
Наконец, вновь выпрямившись, магистр поднял кресло и расположил его так, чтобы оказаться точно напротив пожилого стража предела. Лицо бывшего сокола было совершенно спокойно, как, впрочем, и голос.
– Пара секунд. Еще пара секунд, и я не успел бы их поймать.
«Как не успел поймать вашу внучку», без слов прозвучало в воздухе.
Ди Шрингар опустился в кресло, в котором еще недавно сидела Шаэтанна ди Лаэссэ. Отвернулся от мастера ветров, изучая расставленные на столе фигуры. Он, в отличие от юной королевы, играл в зе-нарри очень и очень неплохо. Он вообще не умел что-либо делать плохо, генерал страж ди Шрингар.
– Вы не сможете все время прятаться в своем кабинете, магистр, – наконец спокойно сказал старый воин, и эти слова имели такое количество подтекстов, которое не смогла бы передать даже богатая семантика кейлонгского языка.
– Быть может, с их точки зрения, не могу. – Тэйон небрежно кивнул на прочно закрытую дверь. – А с моей, именно этим я и намерен заняться!
Старый генерал посмотрел на него долгим и внимательным взглядом человека, умевшего оценивать других. Поднялся на ноги, неожиданно мощный, седой, подавляющий.
– Вы присылали мне это? – В руке его было письмо, отправленное Тэйоном пять дней назад и за эти пять дней уже не раз проклятое в душе.
Бывший сокол лишь кивнул, резко и молча.
«Я, Тэйон Алория, мастер ветров Лаэссэ, официально признаю за генералом Андеем ди Шрингар, стражем восточного предела Лаэссэ, право на кровную месть», – процитировал страж предела. И вновь Тэйон лишь кивнул.
– Кровную месть. Не просто вендетту? – в последний раз уточнил генерал. Это было слишком важно, чтобы оставлять место недомолвкам.
– Айе.
Слишком важно, чтобы обойтись лишь кивком.
– В таком случае… – Черты генерала вдруг исказились так долго сдерживаемой яростью. И болью. Раздирающей изнутри, убийственной болью, заставляющей рассудок меркнуть перед чудовищной невосполнимостью потери. – Тэйон вер Алория, изгнанный из клана сокола, я принимаю твою жизнь и забираю ее себе, чтобы распорядиться ею, как сочту необходимым.
Вот и все.
Мир отдалился, подернулся белым шумом, и в этом пустом пространстве остался лишь Тэйон. Все.
Это было крушение. Конец всему. Крах всего.
Но, как ни странно, Тэйон испытывал только, облегчение.
Он все-таки нашел для близняшек няньку, на которую сможет без опасения свалить даже заботу об этой оголтелой парочке.
Магистр Алория сочувственно смотрел в глаза стражу востока, шагнувшему к нему с обнаженной сталью в руках.
ГЛАВА 7
Пустота. Ни одной мысли. Ничего.
Он понимал, что сейчас умрет, и испытывал по этому поводу… пустоту. И, еще немного – раздражение на собственное нелепое, абсолютно смешное благородство, загнавшее в этот угол.
Тэйон не отвел взгляда и не опустил голову, когда фамильный меч рода ди Шрингар взлетел в смертельном замахе. Сама идея сопротивляться была бы абсурдна: даже будь у магистра воздуха возможность призвать магию или дотянуться до какого-нибудь оружия, стальной стержень халиссийского воспитания не позволил бы так себя унизить.
Переплетение стали и ярости. Свист рассекаемого воздуха.
– Шейс!(Довольно! (Так в халиссийских боевых школах прерывают схватки.)) – Гневный приказ разорвал торжественную тишину, остановив лезвие в каком-то волосе от шеи мастера ветров.
На лицах мужчин мелькнуло почти одинаковое выражение, как будто оба они пробудились от транса и теперь разрывались между недоумением и гневом на того, кто посмел прервать священное таинство. Оборачиваясь на звук, Тэйон как-то машинально отметил, что, должно быть, в свое время генерал ди Шрингар обучался халиссийским боевым пляскам. Никак иначе его инстинктивную реакцию на команды, используемые наставниками меча в тотемных кланах, объяснить было нельзя.
Все еще удерживая клинок у шеи магистра Алория (и выдавливая тонкую струйку крови из-под безукоризненно острого лезвия) страж востока посмотрел в направлении, откуда раздался голос.
Над коммуникативным кристаллом, установленным в углу кабинета, мерцал образ бледной, собранной и явно всерьез выведенной из равновесия женщины. Тэйон поймал себя на том, что не желал бы оказаться на месте стража. Месть местью, но убить супруга Таш д'Алория прямо на ее глазах… Тем более когда супруг, похоже, и не думает сопротивляться…
По здравом размышлении магистр решил, что быть на своем собственном месте ему в данный момент тоже не слишком хочется.
Андей, явно более отважный из них двоих, заговорил первым:
– Леди адмирал…
– Патрули доложили, что с юго-западного направления приближается флотилия империи Кей. Как минимум вдвое превосходящая численностью силы, имеющиеся в данный момент в распоряжении Адмиралтейства, – прервала его Таш плоским, лишенным эмоций голосом. – Предположительно, они были тайно пропущены через юго-западный портал ныне покойным стражем Pay ди Шеноэ, чтобы оказать ему поддержку в узурпации власти. После гибели стража кейлонгцы оказались предоставлены сами себе и, уже находясь в гавани Шеноэ, захватили юго-западную цитадель, перебив магов и прервав связь с метрополией. Во всеобщей неразберихе имперцы тихо переждали шторм в порту Шеноэ и теперь движутся по направлению к Лаэссэ с намерениями, классифицируемыми как «предположительно враждебные».
– Так, – произнес Тэйон в наступившей гробовой тишине.
Лорд генерал ди Шрингар и магистр Алория обменялись одним долгим, полным непроизнесенных клятв взглядом, после чего страж востока вложил меч в ножны и уже всем корпусом повернулся к первой леди Адмиралтейства.
– Наши силы? – спросил генерал.
– Сводятся в основном к приведенным мной эскадрам и нуждаются в длительном ремонте и переоснащении. Остальные военно-морские флотилии Лаэссэ в настоящий момент находятся по ту сторону Шенойского портала – далеко по ту сторону – и в ближайшие дни будут не в силах прийти на помощь. – Иными словами, до сих пор баланс сил в городе не допускал присутствия слишком крупных военных формирований, и соперники Pay ди Шеноэ вынудили его отослать все сколько-нибудь крупные флотилии как можно дальше от города, ну а теперь за это приходилось расплачиваться. – Генерал, в связи с угрозой безопасности города, я бы попросила вас ввести в Лаэссэ сухопутные войска, которые могли бы принять на себя гарнизонную службу и освободить мои экипажи для действий на море.
Это был жест беспрецедентного для времени смуты и безвластия доверия. Еще более удивительного, учитывая сцену, которую Таш застала в кабинете. Впрочем, особого выбора у госпожи адмирала не было.
Ди Шрингар сухо кивнул.
– Что с магией? – спросил магистр воздуха. Конечно, после той встряски, которую атмосфера получила во время шторма, горожанам нечего было и думать использовать погоду, чтобы избавиться от непрошеных гостей. Но даже при этом чужакам идти на штурм великого города казалось безумием. А кейлонгцы, при всем их фанатизме, безумцами не были.
Увы.
– Существуют непроверенные данные, что при захвате Шеноэ кейлонгцы подавили сопротивление местных магов при помощи силы… теологического характера.
– Я лично подозреваю, что многое зависит от мироощущения. И, соответственно, от ощущения самого себя.
Магистр каллиграфически вывел в центре лаэссэйское слово «Я». Сбоку расположил список концепций: «семья», «город», «соседи», «друзья», «приближенные», «враги» и прочее в том же духе. Затем подвинул лист к Шаэтанне.
– Вы – лаэссэйка, ваше высочество. Прошу вас, нарисуйте, как вы представляете себе саму себя и свои отношения со всеми этими социальными группами.
И протянул ей перо. Шаэ задумчиво посмотрела на старинный пишущий прибор, на лист бумаги, на магистра. Затем стремительным росчерком обвела свое «Я» в окружность. Остальные надписи, также заключенные в небольшие кружки, расположились вокруг «Я», связанные с ним и друг с другом различной формы стрелками, перемычками, пунктирными линиями и посредниками.
Тэйон заметил, что в создании схемы королева была далека от искренности, явно не желая демонстрировать свое истинное отношение ко многим из перечисленных понятий. И мысленно отметил это большим королевским плюсом. Девушка уже понимала, что слова «доверие» в ее лексиконе существовать не должно. Хорошо.
Затем, когда она закончила, магистр взял еще один лист бумаги и в центре его поместил халиссийскую руну, обозначавшую понятие «я». Ради сходства с системой знаков, выбранной королевой, он тоже поместил ее в круг, который у него, правда, занимал большую часть листа. А затем начал работать с остальными символами.
На его рисунке не было ни стрелочек, ни перемычек, ни пунктира. Они были не нужны. Все понятия, в том числе «семья», «друзья» и даже «враги», пересекались с кругом, обозначавшим его собственную личность, в той или иной пропорции составляя неотъемлемую часть этого «я». Все было связано со всем. Все было единым целым. И очень малой части своей личности Тэйон позволил остаться неприкосновенной. Принадлежащей лишь ему самому.
В повисшем в воздухе молчании магистр Алория передал королеве свой рисунок. Какое-то время Шаэтанна сидела, держа перед собой на вытянутых руках два листа. Затем посмотрела на стоящие на столе фигуры и камни.
– Вы видите все это частью самого себя. – Вывод был очевиден.
– Не стоит упрощать. – Тэйон едва не фыркнул. – Халиссийское сознание так или иначе склонно определять себя исходя из группы. Если халиссиец говорит с представителем другого клана, он видит себя членом своего клана и это сказывается на его речи и поведении. При разговоре внутри своего клана с сыном из другой семьи он воспринимает себя как представителя своей собственной и ведет себя соответственно. При взаимодействии с враждебной политической группировкой он выступает как представитель своей группировки, даже если она и состоит из него одного. Причем все происходит одновременно, все противостоящие группы, к которым принадлежим «я» и «другой», анализируются мгновенно и мгновенно же возникают соответствующие эмоциональные и поведенческие ответы. Считается, что каждое мгновение, пока думаешь на высоком диалекте, ты играешь в Игру Игр. Также считается, что если высокий язык тебе недоступен, то и понять истинный смысл зе-нарри тоже не дано. – Бывший сокол помолчал, потом добавил, почти небрежно: – Среди халиссийцев не принято передвигать по доске фигуру, обозначающую их самих.
Будущая королева застыла. А когда Шаэтанна оторвала наконец взгляд от листов бумаги, магистр Алория понял, что ему не понравится вопрос, который она сейчас задаст.
– Существуют ли ситуации, в которых вы… то есть халиссиец… может быть просто самим собой?
От магистра воздуха повеяло воистину арктическим ветром. Его, предавшего свой клан, свою семью, свой народ именно ради того, что можно было назвать лишь презренным эгоизмом, – спросить такое… Девушка-Нарунг, похоже, прекрасно осознавала неловкость этого поворота беседы, но фамильная спесь не позволяла отвести вызывающего взгляда. Именно под эмоциональным давлением можно узнать что-то об истинной сути собеседника – это Шаэтанна уже усвоила. Тэйон сжал зубы. Единственный способ выйти из столь идиотской ситуации, не потеряв лицо, – ответить на вопрос, сколь бы неуместным он ни был, сохраняя при этом соответствующую педагогическую отстраненность.
– Считается, что халиссиец обязан быть самим собой в общении с собственным генетическим партнером, – холодно объяснил магистр Алория. – Это одна из причин, по которой этикет так жестко регулирует отношения между супругами. Слишком… просто нанести несмываемое оскорбление, когда снято столько предохранительных барьеров.
Мысли подростка тут же скакнули в распахнутом перед ним направлении, и Тэйон уже почти приготовился грубо оборвать следующую бестактность, но Шаэ сообразила, что такое развитие разговора подставляло под эмоциональное давление прежде всего ее саму, и сделала очередной финт, ускользая в сторону.
– Если исходить из предположения, что овладение более сложным языком позволяет овладеть соответственно более сложной системой мышления, то выходит, что наибольшие преимущества в этом отношении получают… кейлонгцы?
Ход был хорош. Понимая, что тягаться с магистром в знании халиссийской культуры бесполезно, но не желая казаться беспомощной и неумной, Шаэ изящно перевела разговор на тему, в которой имела над собеседником преимущество. Магистр Алория знал на кейлонгском лишь несколько фраз и не сомневался, что королева, коль скоро она решилась затронуть этот вопрос в бескровной дуэли, разбирается в нем досконально.
– Многомодальная структура речи действительно делает взгляд кейлонгцев на мир в достаточной степени… необычным, – протянул мастер ветра, пытаясь подтолкнуть девушку к прочтению ответной лекции (и соответственно избавлению собеседника от необходимости рассуждать на тему, в которой он мало что понимал).
Шаэтанна уже набрала было воздуха, чтобы ответить, когда их беседу прервал донесшийся откуда-то снизу яростный визг. Секунду мастер ветров и некоронованная королева Лаэссэ сидели неподвижно, вслушиваясь, затем молча (и очень выразительно) встретились взглядами. В глазах у обоих мелькнула одна и та же мысль:
«Близнецы».
И чувства при этой мысли они испытывали примерно одинаковые.
Не сговариваясь, Шаэтанна ди Лаэссэ поднялась на ноги а магистр Алория развернул свое кресло, направляясь двери. Зрелище, открывшееся с галереи, вызвало у обоих почти одинаковый приступ зубной боли.
Принцессы Тавина и Нелита ди Лаэссэ стояли на верхней ступени лестницы, остервенело перетягивая друг на друга набитого тряпками кота и оглашая дом пронзительными воплями. Одна вцепилась в голову игрушке, другая изо всех сил тянула на себя ноги. Второй точно такой же кот валялся у них под ногами, полностью игнорируемый.
– Отдай!
– Мое!
– Пусти!
– А-ааааааа!
Одрик стоял рядом с видом растерянным и беспомощным.
Королева, из собранной и опасной девы-Нарунга разом превратившаяся в разъяренную старшую сестру, подлетела к двойняшкам. Нависла над ними, грозно нахмурившись.
– Ну что на этот раз?!
От ее оклика близнецы отшатнулись, едва удерживая равновесие. Тэйон, оценив крутизну лестницы и положение на ней высочайших спорщиц, бесшумно перебросил свое кресло над перилами, и, плавным виражом спустившись на полпролета, застыл прямо под девочками.
– Она не пускает!
– Моя игрушка! Отдавай! – Возьми другую!
– Я хочу ЭТУ!
– Я первая взяла!
– Мне дали!
– Пусти!
– Мое!
– Нет, МОЕ!
– Прекратить!!!
Перетягивание мгновенно перешло в толкание, затем в пинки, и, прежде чем Шаэтанна успела схватить маленьких собственниц за шкирки, обе, потеряв равновесие, уже кубарем летели вниз по крутым ступеням. Дикий, звенящий крик королевы Лаэссэ, бросившейся следом, выбил стекла в витражах и заставил дом-крепость содрогнуться до самого основания.
А потом все вдруг закончилось. Шаэ обвисла в могучих лапах Одрика, в последний момент успевшего схватить ее за талию и не дать метнуться в самоубийственном прыжке вслед за сестрами.
Магистр Алория медленно выпрямился в кресле, прижимая к груди сопящих, хныкающих и перепуганных, но так и не успевших сломать себе шеи принцесс. Чтобы безболезненно маневрировать креслом, ему требовалась хотя бы одна свободная рука. А руки в этот момент были заняты судорожно цепляющимися за них Тавиной и Нелитой.
«Ненавижу детей», – устало, уже скорее по инерции подумал магистр Алория.
Когда наконец ему удалось освободить одну кисть и опустить ее на подлокотник, страсти несколько улеглись. Одрик со всей возможной вежливостью поставил на ноги королеву. Та, бледная от смущения и испуга, сдержанно извинялась перед магом за поведение сестер и за выбитые окна. Младшие принцессы покаянно сопели ему в шею. Ни одна так и не выпустила злополучного кота.
Раздавшийся сзади шорох заставил давно уже заподозрившего неладное хозяина дома развернуть кресло.
Оказывается, у всей этой сцены были зрители. Внизу, в вестибюле, запрокинув вверх в разной степени непроницаемые лица, собралась настоящая аудитория.
На четверых был потрепанный и явно дополненный неуставными деталями вариант формы военно-морского флота, из чего магистр Алория заключил, что это скорее всего люди Таш. Логично было предположить, что удивленно вскинувший брови золотоволосый и черноглазый красавец, которого они охраняли, и есть обещанный госпожой адмиралом «соотечественник» ди Крия. Впрочем, несмотря на всю важность этого гостя, мастер воздуха лишь коротко скользнул по нему взглядом, тут же полностью сосредоточившись на все еще прямой и все еще впечатляющей фигуре генерала стражи ди Шрингара, застывшего впереди двух футунцев, облаченных в цвета его рода.
Плавным движением, скрывающим ухнувшее в пропасть сердце, Тэйон направил кресло вниз по лестнице. Замер перед гостями и с видом полностью невозмутимым заставил свое средство передвижения церемонно опуститься на пол-ладони. Усеивающие пол осколки цветного стекла чуть поскрипывали под шагами грациозно сбежавшей вслед за ним королевы.
– Господа, добро пожаловать в дом Алория. Позвольте представить вас моим гостьям…
Ему наконец удалось отодрать от себя начавших проявлять признаки любопытства принцесс, и Нелита первая переползла с колен мастера на подножку кресла, прочирикав что-то приветственное. Когда Тавина попыталась было вновь дернуть на себя изрядно пострадавшего кота, мастер ветров с невозмутимой улыбкой выхватил игрушку у них обеих и засунул к себе в карман. Принцессы обиженно надулись, но от протестов или плача все-таки догадались воздержаться.
Тэйон, который тем временем дошел в церемонии представления до черноглазого, запнулся, сообразив, что не знает ни имени, ни титула притащенного Таш arr-shansy. В том, что это родственник, пусть и дальний, одиозного Река ди Крия, у него уже не было ни малейшего сомнения. Ни в чертах, ни в фигуре этих двоих не просматривалось ничего, что могло бы указать на расовое сходство, но было что-то… более тонкое. Строение костей. Осанка. Культура движений. Манера держать себя, в конце концов.
Этот человек не был так подчеркнуто загадочен и надменен, как таинственный спутник Шаниль, но затягивающим черным глазам, слишком мудрым на нарочито юном лице, позавидовал бы любой профессиональный оракул. У него были коротко стриженые волосы, золотыми и серебристыми прядями падавшие на лоб, и очень загорелая, почти бронзовая кожа, на фоне которой кривоватая белозубая улыбка производила впечатление одновременно силы и циничности. Высокая, однако отнюдь не массивная фигура, расслабленность человека, в совершенстве владеющего своим телом. И странная аура возраста, опыта, знания, не вязавшаяся с залихватским внешним видом. Черноглазый был совсем не похож на ди Крия, но в нем ощущалась та же несомненная порода.
И когда незнакомец понял, что Тэйон узнал в нем эту породистую повадку, от взгляда черно-черных глаз повеяло такой угрозой, что видавший на своем веку всякое магистр воздуха потянулся мыслями к своему зачарованному кольцу и встроенным в кресло защитам.
– Оникс Тонарро к вашим услугам, – представился «почетный гость», когда повисла вопросительная пауза, и, сочтя, что немое послание передано, обратил темный взгляд на юную королеву.
Он посмотрел на нее.
Она посмотрела на него.
Он отряхнул с волос упавшие на них разноцветные стеклянные осколки и улыбнулся, почти заговорщицки.
Она с неосознанной грациозностью подростка прянула назад – ловким, быстрым движением фехтовальщицы.
Тэйон внутренне содрогнулся. Что можно найти в неуверенной в себе, заморенного вида экзальтированной девчонке, только что в неконтролируемом припадке расколошматившей бесценные магические витражи, было для бывшего сокола загадкой. Разве что прилагающийся к ней трон вечного города. Однако ситуация складывалась слишком многообещающая, чтобы ею пренебречь. Возможность ввести на доску новую фигуру, которая потенциально могла оказаться равной по силе Сергарру и которая явно пока что не имела никакой ставки в ведущейся игре, была столь же заманчива, сколь и опасна.
Мысли, наполовину представляющие многозначные формулировки высокого халиссийского, наполовину – геометрию зе-нарри, молнией мелькнули за непроницаемыми желтыми глазами.
Руна «контроль».
Шаэтанна, контролируемая arr-shansy – Шаэтанна как способ контроля над arr-shansy.
Королева, не способная контролировать собственную магию и по примеру многих и многих своих предков сгибающаяся под гнетом надвигающегося безумия, – мужчина как способ контролировать королеву. Единство и борьба противоположностей. Руна «завершенность».
Бессмысленно разрешать проблему, оставляя нетронутыми ее истоки. Сегодняшний кризис начался с конфликта между династией Нарунгов и того (тех?), кто стоит за народом драгов. И разрешение его также следует искать между этими двумя силами (фигурами?).
Шаэтанна Нарунг – Оникс Тонарро – Сергарр. Замкнутый треугольник. Взаимный контроль. Взаимные влияния. Зависимость? Оказание воздействия на одну из вершин треугольника посредством влияния на другую.
(Фонетическое сравнение. Возможная значимость звукосочетания «арр»?) Руна «сила».
Сергарр – сила, оказавшая дестабилизирующее влияние на Лаэссэ.
Лаэссэ как «вещь в себе», исключение из правил, пространство зейер.
Сила в этом городе означает магию. Янтарный камень, подпирающий чернильницу. Цепочка: королева – магия – великий город.
Оникс Тонарро, неизвестная величина. Случайный (Непредсказуемый? Непредвиденный? Неучтенный?) фактор. Четыре вершины. Четырехугольник? Нет, выход на трехмерное пространство. Тетраэдр.
(И как сюда, скажите, вписывается ди Крий???) Руна «риск».
Общее поле, на котором выделены фигуры. Но: Сергарр оставил город, не пытаясь настоять на контроле, не завершая начатого, не используя своей силы.
А кроме того, магистр Алория нашел няньку хотя бы для одной из проклятых королевских девиц. Упускать возможность будет безумием.
Тэйон, сомнения которого не заняли и секунды и никак не отразились на лице, улыбнулся.
– Позвольте, в свою очередь, представить вам их высочества принцесс Тавину (любопытный взгляд в сторону незнакомцев, но крепко вцепившийся в робу магистра маленький кулачок) и Нелиту (обиженная гримаса, вызванная вовремя пресеченной попыткой выудить из кармана магистра злополучного кота) из рода Нарунгов. А также, – он чуть развернул свое кресло, чтобы сделать галантный жест в сторону Шаэ, – наследную принцессу Лаэссэ Шаэтанну из рода Нарунгов.
Если бы он не следил за реакцией, то никогда бы не заметил: Оникс Тонарро не вздрогнул, его аура не изменилась, но вдруг застывшие глаза сказали: пленный пират не знал, что тонкая темноволосая девушка, впервые увиденная в блеске разлетающегося на мелкие осколки магического стекла, была без пяти минут королевой этого мира. И открытие явно не слишком вписывалось в его личные планы в отношении юного зеленоглазого создания. Но не особенно их нарушало.
Если бы он не следил за ее реакцией, то никогда бы не заметил: она узнала в Тонарро ту самую породу, которую отметил магистр Алория. И будь он развеян ветром, если понимал, какова ее реакция.
Тэйон понял, что сейчас сделает глупость. Но все равно ее сделал.
– Ваше высочество. – Он посмотрел на Шаэтанну с хорошо рассчитанной долей раздражения, затем красноречиво перевел взгляд на ее подозрительно притихших младших сестренок. – Не могли бы вы…
С поистине царственным апломбом, несколько нарушенным очень громко подуманным «Ну погодите у меня, малявки!», королева отодрала двойняшек от мастера воздуха. Оникс, не упустивший заботливо предоставленной ему возможности, одарил ее сногсшибательной улыбкой и с безупречно галантным «Позвольте служить вам, ваше высочество!» подхватил на руки одну из девочек, демонстрируя готовность оказать их старшей сестре всяческую помощь и поддержку. Остальные, чуть лучше представлявшие себе, что скрывается за словами «из рода Нарунгов», предпочли держаться на безопасном расстоянии.
Тэйон, испытывавший огромное чувство облегчения и за того, что его маленький, но коварный план сработал, поспешил объявить, что ему необходимо поговорить со стражем ди Шрингар, и, извинившись, удалился в компании пожилого генерала. Многострадальный Одрик остался играть роль хозяина.
Когда за спиной мага захлопнулась дверь его кабинета Тэйон, не сдержавшись, облегченно вздохнул. Затем, не заботясь, что подумает великий генерал ди Шрингар, опустил свое кресло на пол и почти минуту сидел согнувшись и спрятав лицо в ладонях.
Наконец, вновь выпрямившись, магистр поднял кресло и расположил его так, чтобы оказаться точно напротив пожилого стража предела. Лицо бывшего сокола было совершенно спокойно, как, впрочем, и голос.
– Пара секунд. Еще пара секунд, и я не успел бы их поймать.
«Как не успел поймать вашу внучку», без слов прозвучало в воздухе.
Ди Шрингар опустился в кресло, в котором еще недавно сидела Шаэтанна ди Лаэссэ. Отвернулся от мастера ветров, изучая расставленные на столе фигуры. Он, в отличие от юной королевы, играл в зе-нарри очень и очень неплохо. Он вообще не умел что-либо делать плохо, генерал страж ди Шрингар.
– Вы не сможете все время прятаться в своем кабинете, магистр, – наконец спокойно сказал старый воин, и эти слова имели такое количество подтекстов, которое не смогла бы передать даже богатая семантика кейлонгского языка.
– Быть может, с их точки зрения, не могу. – Тэйон небрежно кивнул на прочно закрытую дверь. – А с моей, именно этим я и намерен заняться!
Старый генерал посмотрел на него долгим и внимательным взглядом человека, умевшего оценивать других. Поднялся на ноги, неожиданно мощный, седой, подавляющий.
– Вы присылали мне это? – В руке его было письмо, отправленное Тэйоном пять дней назад и за эти пять дней уже не раз проклятое в душе.
Бывший сокол лишь кивнул, резко и молча.
«Я, Тэйон Алория, мастер ветров Лаэссэ, официально признаю за генералом Андеем ди Шрингар, стражем восточного предела Лаэссэ, право на кровную месть», – процитировал страж предела. И вновь Тэйон лишь кивнул.
– Кровную месть. Не просто вендетту? – в последний раз уточнил генерал. Это было слишком важно, чтобы оставлять место недомолвкам.
– Айе.
Слишком важно, чтобы обойтись лишь кивком.
– В таком случае… – Черты генерала вдруг исказились так долго сдерживаемой яростью. И болью. Раздирающей изнутри, убийственной болью, заставляющей рассудок меркнуть перед чудовищной невосполнимостью потери. – Тэйон вер Алория, изгнанный из клана сокола, я принимаю твою жизнь и забираю ее себе, чтобы распорядиться ею, как сочту необходимым.
Вот и все.
Мир отдалился, подернулся белым шумом, и в этом пустом пространстве остался лишь Тэйон. Все.
Это было крушение. Конец всему. Крах всего.
Но, как ни странно, Тэйон испытывал только, облегчение.
Он все-таки нашел для близняшек няньку, на которую сможет без опасения свалить даже заботу об этой оголтелой парочке.
Магистр Алория сочувственно смотрел в глаза стражу востока, шагнувшему к нему с обнаженной сталью в руках.
ГЛАВА 7
If you can bear to hear the truth you've spoken
Twisted by knaves to make a trap for fools…
–
Если…
…можешь выдержать, услышав,
Слова свои, изломанные ложью,
И ставшие ловушкой для глупцов…
Пустота. Ни одной мысли. Ничего.
Он понимал, что сейчас умрет, и испытывал по этому поводу… пустоту. И, еще немного – раздражение на собственное нелепое, абсолютно смешное благородство, загнавшее в этот угол.
Тэйон не отвел взгляда и не опустил голову, когда фамильный меч рода ди Шрингар взлетел в смертельном замахе. Сама идея сопротивляться была бы абсурдна: даже будь у магистра воздуха возможность призвать магию или дотянуться до какого-нибудь оружия, стальной стержень халиссийского воспитания не позволил бы так себя унизить.
Переплетение стали и ярости. Свист рассекаемого воздуха.
– Шейс!(Довольно! (Так в халиссийских боевых школах прерывают схватки.)) – Гневный приказ разорвал торжественную тишину, остановив лезвие в каком-то волосе от шеи мастера ветров.
На лицах мужчин мелькнуло почти одинаковое выражение, как будто оба они пробудились от транса и теперь разрывались между недоумением и гневом на того, кто посмел прервать священное таинство. Оборачиваясь на звук, Тэйон как-то машинально отметил, что, должно быть, в свое время генерал ди Шрингар обучался халиссийским боевым пляскам. Никак иначе его инстинктивную реакцию на команды, используемые наставниками меча в тотемных кланах, объяснить было нельзя.
Все еще удерживая клинок у шеи магистра Алория (и выдавливая тонкую струйку крови из-под безукоризненно острого лезвия) страж востока посмотрел в направлении, откуда раздался голос.
Над коммуникативным кристаллом, установленным в углу кабинета, мерцал образ бледной, собранной и явно всерьез выведенной из равновесия женщины. Тэйон поймал себя на том, что не желал бы оказаться на месте стража. Месть местью, но убить супруга Таш д'Алория прямо на ее глазах… Тем более когда супруг, похоже, и не думает сопротивляться…
По здравом размышлении магистр решил, что быть на своем собственном месте ему в данный момент тоже не слишком хочется.
Андей, явно более отважный из них двоих, заговорил первым:
– Леди адмирал…
– Патрули доложили, что с юго-западного направления приближается флотилия империи Кей. Как минимум вдвое превосходящая численностью силы, имеющиеся в данный момент в распоряжении Адмиралтейства, – прервала его Таш плоским, лишенным эмоций голосом. – Предположительно, они были тайно пропущены через юго-западный портал ныне покойным стражем Pay ди Шеноэ, чтобы оказать ему поддержку в узурпации власти. После гибели стража кейлонгцы оказались предоставлены сами себе и, уже находясь в гавани Шеноэ, захватили юго-западную цитадель, перебив магов и прервав связь с метрополией. Во всеобщей неразберихе имперцы тихо переждали шторм в порту Шеноэ и теперь движутся по направлению к Лаэссэ с намерениями, классифицируемыми как «предположительно враждебные».
– Так, – произнес Тэйон в наступившей гробовой тишине.
Лорд генерал ди Шрингар и магистр Алория обменялись одним долгим, полным непроизнесенных клятв взглядом, после чего страж востока вложил меч в ножны и уже всем корпусом повернулся к первой леди Адмиралтейства.
– Наши силы? – спросил генерал.
– Сводятся в основном к приведенным мной эскадрам и нуждаются в длительном ремонте и переоснащении. Остальные военно-морские флотилии Лаэссэ в настоящий момент находятся по ту сторону Шенойского портала – далеко по ту сторону – и в ближайшие дни будут не в силах прийти на помощь. – Иными словами, до сих пор баланс сил в городе не допускал присутствия слишком крупных военных формирований, и соперники Pay ди Шеноэ вынудили его отослать все сколько-нибудь крупные флотилии как можно дальше от города, ну а теперь за это приходилось расплачиваться. – Генерал, в связи с угрозой безопасности города, я бы попросила вас ввести в Лаэссэ сухопутные войска, которые могли бы принять на себя гарнизонную службу и освободить мои экипажи для действий на море.
Это был жест беспрецедентного для времени смуты и безвластия доверия. Еще более удивительного, учитывая сцену, которую Таш застала в кабинете. Впрочем, особого выбора у госпожи адмирала не было.
Ди Шрингар сухо кивнул.
– Что с магией? – спросил магистр воздуха. Конечно, после той встряски, которую атмосфера получила во время шторма, горожанам нечего было и думать использовать погоду, чтобы избавиться от непрошеных гостей. Но даже при этом чужакам идти на штурм великого города казалось безумием. А кейлонгцы, при всем их фанатизме, безумцами не были.
Увы.
– Существуют непроверенные данные, что при захвате Шеноэ кейлонгцы подавили сопротивление местных магов при помощи силы… теологического характера.