Патни Мэри Джо. Розы любви (Падшие ангелы - 1)

   - Я работал в восточной лаве. Ну, как жизнь? Как работа?
   - Работа-то легкая, - грустно ответил Хью, - но уж больно одиноко сидеть весь день в темноте. И крысы, сэр. Они такие противные.
   Оуэн взял одну из своих свечей, зажег се и протянул мальчику.
   - Разве отец не даст тебе свечу? Хью покачал головой.
   - Он говорит, что они слишком дорогие для парня, который зарабатывает только четыре пенса в день.
   Никлас нахмурился. Этот ребенок работает в таком аду всего за четыре пенса в день? Ужасно...
   Оуэн вынул из кармана леденец и протянул его Хью.
   - Увидимся на обратном пути. Они вошли в дверь и двинулись дальше. Когда Хью уже не мог их слышать, Никлас спросил:
   - Какого черта такой маленький ребенок делает в шахте?
   - Его отцу нужны деньги, - зло сказала Клер. - Мать Хью умерла, а его отец, Най Уилкинс - жадная пьяная скотина, он привел мальчика в шахту, когда тому было всего пять лет.
   - Половина здешних шахтеров ходит в молельню, а другая половина - в кабак, - добавил Оуэн. - Пять лет назад наша Клер встала в молельне и сказала, что дети должны ходить в школу, а не работать в шахте. Обсуждение было очень бурным, но в конце концов каждый мужчина в Сионской молельне обещал, что не пошлет своих детей на шахту, пока им не исполнится десять лет.
   - Да, осадить её посмеет только очень смелый мужчина, - заметил Никлас. Жаль, что меня там не было. Вы молодец, Клер.
   - Я делаю то, что могу, но этого слишком мало, - мрачно сказала она. - В шахте до сих пор работает по меньшей мере дюжина мальчиков такого же возраста, как Хью. Они целыми днями сидят в темноте у дверей, которые открывают и закрывают доступ воздуха в выработки.
   Они прошли мимо штрека, вход в который был забит доской.
   - Почему вход в эту выработку заколочен? - спросил Никлас.
   Оуэн остановился.
   - Там, в конце, порода внезапно меняется, и угольный пласт исчезает. - Он недоуменно сдвинул брови. - Но почему забили вход? В шахте полно таких выработок, и входы в них ничем не загорожены.
   - Наверное, в этой слишком много удушливого газа, - предположила Клер.
   - Скорее всего, - согласился Оуэн.
   Они двинулись дальше, время от времени прижимаясь спинами к неровной стене, чтобы пропустить очередную тележку. В конце концов они добрались до западной оконечности выработки. Здесь в узком, неправильной формы забое около дюжины человек работали кайлами и совковыми лопатами. Бросив на вновь прибывших беглые равнодушные взгляды, они молча продолжали делать свое дело.
   - Это забойщики, - объяснил Оуэн. - По мере того, как они рубят уголь, деревянные стойки передвигают вперед, чтобы потолок не обвалился.
   Они молча смотрели на работу забойщиков. На стены с помощью мягкой глины были прилеплены свечи, так что руки шахтеров оставались свободными. Возле каждого из них стояла тележка, в которую они грузили уголь, поскольку забойщику платили сдельно, в зависимости от количества добытого. Никлас изумленно смотрел на их позы. Чтобы добраться до угля, один стоял на коленях, другой лежал на спине, третий согнулся в три погибели, врубаясь в нижнюю часть пласта.
   Взгляд Никласа остановился на забойщике, который рубил уголь в самом конце выработки.
   - У него же нет свечи, - тихо сказал он. - Как же он видит?
   - А он и не видит, - ответила Клер. - Блитин слепой.
   - Вы говорите серьезно? - Никлас едва верил своим ушам. - Но как может слепой работать в шахте? И потом, откуда ему знать, что он рубит: уголь или пустую породу?
   - Он определяет это на ощупь и по стуку кайла, - ответил Оуэн. - Блитин знает здесь каждую выработку как свои пять пальцев. Однажды, когда вода погасила все свечи, он вывел шестерых из нас в безопасное место.
   Один из забойщиков сказал:
   - Пора закладывать новый заряд. Другой забойщик выпрямился и отер пот с лица.
   - Да, пора. Бодвилл, твоя очередь.
   Широкоплечий коренастый шахтер молча положил кайло, поднял большую ручную дрель и начал сверлить породу. Остальные сложили свои инструменты в тележки и покатили их прочь. Прижавшись к стене, чтобы пропустить их, Оуэн объяснил:
   - Когда он просверлит достаточно глубокую дыру, то заложит в нес порох, а потом подожжет фитиль.
   - А потолок от взрыва не обвалится?
   - Не обвалится, если все будет сделано правильно, - ответила Клер.
   В её голосе звучало едва сдерживаемое напряжение. Казалось, что она и сама вот-вот взорвется. Никлас было удивился, но тут же догадался, в чем дело, и разозлился на себя за непонятливость. Он совсем было позабыл, что здесь погиб её отец, но она об этом помнила: по её окаменевшему профилю было ясно видно, чего ей стоит находиться в шахте. Никласу захотелось обнять девушку, сказать слова утешения, по он подавил этот порыв. Судя по выражению её лица, она не нуждалась в сочувствии.
   Последним свою тележку катил приземистый забойщик с массивными буграми мышц и физиономией забияки. Поравнявшись в Никласом, он вдруг остановился и прищурился.
   - Эге, а я вас знаю! Вы ведь цыганский граф, так?
   - Иногда меня так называют. Забойщик сплюнул.
   - Скажите вашему дружку лорду Майклу, чтобы получше приглядывал за Мэйдоком, а то старина Джордж уж больно хорошо живет. Слишком хорошо для управляющего. И, повернувшись к своей тележке, покатил её дальше. Когда забойщик скрылся из виду, Никлас спросил:
   - Оуэн, как ты думаешь, Мэйдок ворует?
   - Откуда мне знать? - сказал Оуэн. Он явно испытывал неловкость. - Нельзя обвинять человека без доказательств.
   - Ты слишком добр, - сказала Клер. - Когда владелец беззаботен, а управляющий жаден, без воровства дело не обойдется.
   - Если это правда, - заметил Никлас, - и Майкл об этом узнает, мне бы не хотелось оказаться на месте Мэйдока. У Майкла всегда был крутой нрав.
   Бодвилл вытащил дрель из дыры и начал закладывать порох.
   - Нам пора идти, - сказал Оуэн. - На обратном пути я хочу вам ещё кое-что показать.
   Немного пройдя, они свернули в выработку, которая привела их в просторную галерею, потолок которой поддерживали массивные каменные столбы. Подняв свечу, чтобы осветить побольше пространства, Оуэн пояснил:
   - Эту лаву со столбами я и хотел вам показать. Если пласт угля широкий, его обычно разрабатывают именно таким способом Тут есть свои преимущества, но вполне возможно, что половина угля все же остается в столбах.
   Заинтригованный, Никлас пригляделся к ближайшему столбу и увидел, что его шершавая поверхность черна и поблескивает в свете свечи. Это явно был уголь.
   - Береги голову! - внезапно крикнул Оуэн и, схватив Никласа за руку, дернул его назад.
   На то место, где только что стоял Никлас, рухнул кусок породы и, ударившись об пол, разлетелся на куски.
   Потрясенный Никлас посмотрел на неровный потолок галереи.
   - Спасибо, Оуэн. Как ты сумел вовремя его увидеть? Оуэн усмехнулся.
   - Бог сотворил пещеры, и там с потолками все в порядке. А в шахтах, поскольку их создал человек, все то и дело рушится и обваливается. Если работаешь в шахте, поневоле научишься смотреть, что у тебя над головой. Чтобы быть шахтером, нужна сила и сноровка.
   - Хорошо, что здесь работаешь ты, а не я. Цыган бы умер, если б его заставили работать в таком месте.
   - Умереть нетрудно - особенно в этой шахте. - Оуэн повел свечой, освещая галерею. - Мэйдок хочет начать добывать уголь из этих столбов. Говорит, что оставлять их как есть невыгодно.
   Никлас нахмурился.
   - Но ведь тогда потолок галереи обвалится, не так ли?
   - Очень может быть. - Оуэн махнул рукой в сторону деревянной стойки. Если поставить достаточно таких вот стоек, потолок выдержит, но Мэйдок жалеет деньги на крепеж.
   Никлас состроил гримасу.
   - Я уже испытываю к мистеру Мэйдоку глубокую неприязнь, а ведь я с ним ещё даже не знаком.
   - Подождите, пока познакомитесь, - зло сказала Клер. - Тогда ваша неприязнь перейдет в отвращение.
   - Так говорить нельзя, Клер, это не по-христиански, - мягко укорил её Оуэн. - Пойдем, нам пора уходить.
   Свернув вслед за ним в боковую выработку. Клер виновато сказала:
   - Ты прав. Мне не следовало так говорить. Никлас был рад, что они возвращаются. Шагая вслед за Клер, он посматривал то на потолок, то на её грациозно покачивающиеся бедра. Пора было подумать, как он использует право на сегодняшний поцелуй.
   Когда они дошли до главной лавы и повернули к шахтному стволу, Оуэн вдруг наклонил голову и прислушался.
   - Насос опять вышел из строя.
   Прислушавшись, Никлас вдруг осознал, что далекое, мерное буханье парового двигателя смолкло и в шахте воцарилась мертвая тишина.
   - И часто он ломается?
   - Раз или два в неделю. Надеюсь, что его быстро починят. После всех этих весенних дождей шахту наверняка затопит, если насос не заработает через час или два.
   Он двинулся дальше Никлас зашагал следом, по гулкий грохот заставил его остановиться. Этот грохот волной прокатился по выработкам и галереям, и порода под ногами Никласа, Оуэна и Клер задрожала.
   - Взорвался заряд Бодвилла, - бросил через плечо Оуэн. Внезапно девушка резко обернулась.
   - Что это? Послушайте!
   Никлас проследил за её взглядом. Видимость сзади была ограничена - футах в двухстах находился поворот, но воздух словно бы сжимался, и что-то неслось в их сторону со странным, все нарастающим звуком.
   Прежде чем Никлас успел открыть рот, чтобы спросить, что происходит, из-за поворота показался водяной вал, доходящий до самого потолка, и с бешеной скоростью покатился к ним.
   Глава 10
   Едва увидев волну, Оуэн крикнул:
   - Лезьте на стены и держитесь! Я попробую помочь Хью.
   Он бросился вперед, и огонек его свечи погас. Клер схватила Никласа за руку и потащила его к ближайшей деревянной стойке.
   - Быстрее! Надо подняться как можно ближе к потолку. Мгновенно оцепив ситуацию, Никлас бросил свечу, схватил Клер за талию и поднял её так высоко, как только мог. Она влезла вверх по неровной стене, Никлас вскарабкался следом. Между стеной выработки и стойкой было всего несколько дюймов, и Никлас одной рукой обхватил деревянную подпорку, а другой - Клер.
   Затем бешеный поток обрушился на них, потушив свечу на шляпе Клер и накрыв их с головой. Течение было очень бурным, и Никласу понадобилась вся его сила, чтобы удержаться. Что-то тяжелое ударило их и унеслось прочь, едва не выбив Клер из объятий Никласа.
   Девушка крепко прижалась к нему; он повернул её так, чтобы она спиной уперлась в стену, и заслонил своим телом. Что-то опять ударило его в ребра, вышибив из легких последние остатки воздуха, но в этот раз Клер не пострадала.
   Время шло, а вода все не спадала. Когда жгучая боль в легких стала нестерпимой, Никлас подумал: "Неужели нам суждено утонуть здесь, вдали от солнца и ветра?" Он прижался лицом к волосам Клер и почувствовал, как шелковистые пряди обтекают его щеку. Какой бессмысленный конец двух жизней! А он считал, что им будет отпущено больше времени...
   Руки Клер, державшиеся за него, начали разжиматься, но тут течение сделалось слабее. Чувствуя, что уровень воды падает, Никлас поднял лицо и с радостью заметил между потоком и потолком выработки тонкий слой воздуха.
   С шумом втянув его в свои горящие легкие, он приподнял почти задохнувшуюся Клер. Когда её голова показалась над поверхностью воды, девушка закашлялась, и по телу её пробежала конвульсивная дрожь. В темноте Клер казалась такой слабой, такой хрупкой, что Никлас невольно обхватил её ещё крепче.
   Несколько минут они просто прижимались друг к другу, наслаждаясь возможностью дышать. Уровень воды понизился ещё на фут, после чего его падение прекратилось.
   - Вы имеете какое-нибудь представление о том, что могло произойти? спросил Никлас.
   Клер опять закашлялась, потом, хватая ртом воздух, с трудом проговорила:
   - Должно быть, от взрыва порохового заряда в лаву прорвался подземный ручей. Иногда такое случается, но обычно воды бывает меньше.
   - А паровой насос сломался, - мрачно напомнил Никлас. - Надеюсь, его скоро починят.
   Течение между тем не ослабевало; если бы он не держался за стойку, их бы унесло. Никлас пошарил левой ногой по стене и нашел выступ. Теперь у них появилась ещё одна точка опоры. Сколько же времени это продлится? В конце концов холод и усталость возьмут свое...
   - Если вода опять начнет подниматься, придется попробовать выплыть, но в темноте мы легко можем заблудиться. Думаю, пока лучше оставаться здесь и молиться, чтобы вода спала.
   Пытаясь придать своему голосу шутливый тон, Клер сказала:
   - Неужели вы сказали "молиться"? Должно быть, мне в уши попала вода.
   Никлас издал короткий смешок.
   - Прежде чем мой небезызвестный вам друг Майкл решил разбогатеть на угле, он был военным. Так вот, однажды он сказал, что на поле боя все становятся верующими.
   Он почувствовал, что его слова позабавили Клер. Но когда она заговорила, в её голосе не было смеха.
   - Как вы думаете, Оуэну и Хью удалось спастись?
   - Полагаю, что да, - ответил он, надеясь, что его оптимизм обоснован. Оуэн был впереди, намного дальше нас и, я думаю, оттуда было уже рукой подать до той двери, которую открывает и закрывает мальчик. Возможно, они сейчас держатся за стойку, так же как мы, а если повезло, то успели проскочить в дверь и закрыть её за собой. А это скорее всего замедлило скорость водяного потока и дало им время перебраться в более высокий свод.
   - О Господи, надеюсь, что так оно и есть, - прошептала Клер. - Но могли погибнуть и другие шахтеры. Боюсь, что после закладки заряда Бодвилл не успел далеко уйти.
   Она дрожала как в лихорадке, и Никласу показалось, что он догадался почему.
   - Ваш отец погиб где-то здесь? - спросил он.
   - Нет. Это произошло в другом конце шахты. - Она надолго замолчала, потом вдруг выкрикнула:
   - Я ненавижу это место! Господи помилуй, как же я его ненавижу! Если бы я могла завтра же закрыть эту шахту - я бы это сделала. Здесь погибло столько людей. Столько людей... - Ее голос пресекся, и она прижалась лицом к его плечу.
   - Шахта отняла жизнь у кого-то еще, к кому вы чувствовали особую привязанность? - тихо спросил он.
   Сначала она ничего не ответила, в тишине слышалось лишь журчание воды, потом, запинаясь, произнесла:
   - Когда-то... в ранней юности... я встречалась с парнем. Мне было тогда всего пятнадцать, а Айвору - на год больше. Но мы испытывали друг к другу нежность, мне все время хотелось смотреть на него, а ему - на меня. Это была первая, робкая влюбленность. Иногда, выйдя после службы из молельни, мы разговаривали - на общие темы, боясь, что кто-нибудь догадается о наших чувствах... Увы, им не суждено было окрепнуть и стать более зрелыми: в шахте произошел взрыв газа. Айвор сгорел заживо, - содрогнувшись всем телом, с горечью закончила Клер.
   Выросший в долине Никлас не раз наблюдал невинную страсть деревенских парней и девушек, которые нашли своих суженых. Какой-нибудь циник мог бы сказать, что в основе подобных отношений кроется простая животная похоть, но Никлас знал, что это не так. Достаточно было вспомнить, как Оуэн ухаживал за Маргед: с самого начала влюбленных окружал такой сияющий ореол немного нелепого, наивного, но искреннего взаимного обожания, что Никласу порой бывало больно видеть их вместе. Он завидовал, потому что сам никогда не был настолько невинным.
   В пятнадцать Клер наверняка была такой же, какой была в этом возрасте Маргед, - с чистой душой и преданным сердцем. Был ли юный Айвор достоин этого дара - её первой любви? Клер никогда этого не узнает, как не узнает, был ли он способен предать её, - потому что он умер, когда их любовь ещё только расцветала, тая в себе бесконечные возможности...
   С той самой минуты, когда они подошли к шахте, Никласа одолевало желание немедленно защитить Клер от грозящих со всех сторон опасностей, но он подавлял в себе эти порывы. Теперь же он перестал бороться с собой и сделал единственное, что было сейчас в его силах, - попытался хоть как-то утолить её печаль.
   - Вы очень смелая, - прошептал он и, наклонив голову, провел губами по её мокрой щеке.
   Когда их губы встретились, Клер тихо, удивленно вздохнула, и её голова опустилась на плечо Никласа. В отличие от прохладной щеки её уста были волнующе горячи. Держать её в воде было нетяжело, она казалась легкой и податливой. Там, где их тела прижимались друг к другу, мокрая одежда смялась и нагрелась, создавая ощущение, будто это соприкасается обнаженная плоть. Клер, похоже, не возражала, что его бедро очутилось между её бедрами, а её груди были крепко прижаты к его груди.
   Вначале его поцелуй был простым - только прикосновение сомкнутых губ - и почти братским. Но в желании, которое она в нем возбуждала, не было ничего братского. Для пробы он слегка разжал губы - и тотчас её губы тоже раскрылись, и их дыхание смешалось.
   Ободренный, он коснулся её губ языком. Клер вздрогнула, и на одно мучительное мгновение он испугался, что сейчас она скажет: "Довольно", - и окончит этот поцелуй. Но вместо этого её язык робко коснулся его языка, а руки стали легко-легко поглаживать его спину.
   Вкус у неё был сладкий, как у летнего вина. Он понимал, что это безумие чувствовать такое жгучее, неукротимое желание сейчас, когда им грозила смерть, однако на один шалый миг он забыл обо всем: о воде, о непроглядной тьме, об опасности их положения. В этот миг для него существовала только Клер. Никлас приподнял колено выше, и она ещё прочнее уселась на его бедре. Их ноги соприкасались по всей длине. Она отвечала на его поцелуй всем телом, такая же податливая, как вода, которая их окружала. В её неумелой неуверенной пробе своих сил таился намек на пока ещё дремлющую невинную сладострастность.
   Клер предполагала, что когда Никлас наконец поцелует её как полагается у любовников - в губы, это будет что-то вроде атаки на все её чувства. Она совершенно не ожидала, что встретит такую чудесную нежность. Интуитивно девушка чувствовала, что эти объятия отличаются от вчерашних и позавчерашних, когда он просто спокойно проверял её реакцию и намеренно обманывал её ожидания, стремясь сбить с толку. Сегодняшний поцелуй был другим, обоюдным, потому что сейчас они уже не были противниками: опасность сделала их товарищами.
   И эта опасность ещё далеко не миновала. Клер нехотя отвернула лицо.
   - Я... я думаю, что... хватит.
   - Вы думаете? Но вы не уверены?
   Прежде чем она успела ответить, его губы вновь встретились с её, и под воздействием этих колдовских чар её заговоривший было робкий здравый смысл снова умолк. Она прижалась к нему и задрожала, когда его рука медленно скользнула вверх и задела её грудь. Это легкое прикосновение вызвало в её теле целую бурю ощущений.
   Но вместе с ними тотчас же явилось чувство вины и острого смущения от того, что его чресла бесстыдно трутся о её лоно. Она отстранилась и твердо сказала:
   - Я уверена.
   Он затаил дыхание, потом медленно, с тяжелым вздохом сожаления отпустил её.
   - Какая жалость...
   Рука, крепко обнимавшая её, начала медленно-медленно разжиматься.
   Клер соскользнула с его бедра, чтобы хоть немного уменьшить их чрезмерную близость. Однако трудно было сохранять видимость достоинства, когда их тела по-прежнему оставались сплетенными: ведь отделившись, она рисковала утонуть.
   Эта мысль вновь всколыхнула в душе Клер тот ужас, который она испытала, когда её едва не утянуло под воду. Это Никлас спас её, спас от верной смерти. Если бы он не был таким сильным и упорным, она превратилась бы сейчас в ещё одну жертву ненасытной шахты.
   - Вы спасли мне жизнь, милорд. Спасибо.
   - Я руководствовался чисто эгоистическими соображениями. Без вас в моем доме тотчас бы воцарился хаос.
   Его поддразнивание разбудило в ней чувство юмора.
   - Однако если бы я своим непрошеным вмешательством не осложнила вашу жизнь, - заметила Клер, - вы были бы вольны покинуть Эбердэр.
   - А кто сказал, что жизнь должна быть проста? - И он уткнулся лицом в изгиб между её плечом и шеей.
   У Клер перехватило дыхание. В их соглашении говорилось только о поцелуях: в своей наивности она и не подозревала, какими разнообразными, ничуть не менее обольстительными, чем поцелуи, могут быть иные прикосновения мужчины.
   Силясь хоть как-то отвлечься от их воздействия, она сказала:
   - Вода спала ещё на один фут или около того.
   - Верно. Давайте посмотрим, смогу ли я встать во весь рост.
   Никлас положил её ладонь на рудничную стойку и отодвинулся. Почувствовав, что он больше не держит её. Клер сдавленно вскрикнула, попыталась ухватиться за стойку, но течение уже успело отнести девушку в сторону, и её руки нащупали только скользкий камень, за который невозможно было цепляться.
   Он тотчас же подхватил её и снова притянул к себе.
   - Мне следовало сначала спросить, умеете ли вы плавать.
   Клер покачала головой, потом, вспомнив, что он не видит её в, темноте, сказала:
   - Боюсь, что нет.
   - Ну что ж, тогда мы будем действовать с большей осторожностью.
   Теперь, прежде чем отпустить её, Никлас положил на стойку обе её ладони и удостоверился, что она крепко держится за деревянный столб.
   - Я стою, - сказал он через минуту. - Вода доходит мне до подбородка, и течение не слишком сильное. Думаю, нам пора двигаться в путь. Вам, мисс Морган, придется сесть мне на спину. Мне совсем не хочется потерять вас в темноте.
   - Полностью с вами согласна. Кстати, насчет темноты. У вас есть огниво? Может быть, нам удастся зажечь свечу.
   - Как, у вас сохранились свечи? Я свои потерял, когда начался этот потоп. Надо было связать их вместе, как советовал Оуэн. Но огниво у меня есть. Подождите, проверю, как там моя трутница. - Немного поплескавшись, он отыскал коробочку с трутом и поднял со над поверхностью воды. - Увы, трут намок. Жаль, что я не настоящий Старый Ник, - тогда я смог бы зажечь свечу одним щелчком пальцев.
   Когда он вновь приблизился, невидимый в темноте, в Клер плеснула небольшая волна.
   - Вот и я, - сказал Никлас. - Залезайте на борт. Руками она обвила его шею, а ногами - талию; его мускулистое тело показалось ей куда более надежной опорой, чем деревянная стойка. Никлас обхватил левой рукой её левую голень и зашагал вперед по глубокой воде, вытянув правую руку вперед, чтобы в темноте не уткнуться в стену.
   - Если я отведу руку в сторону, то смогу все время нащупывать боковую стену выработки, - предложила Клер.
   - Хорошая мысль: это поможет нам не сбиться с курса. Он двигался в воде с медленной грацией сильного, уверенного в себе мужчины, и Клер было сладко чувствовать, как при каждом шаге напрягаются его твердые мышцы, плотно прижимаясь к внутренней поверхности её бедер. Внезапно ей вспомнился случайно подслушанный обрывок разговора двух старших женщин. Одна из них, вдова, сказала, что ей страсть как хочется опять почувствовать между ног хорошего, крепкого мужчину. Тогда Клер отвернулась, не желая слушать непристойности, но теперь она лучше поняла эти откровенные слова. Хотя вдова, конечно, имела в виду совсем другое, от движений Никласа где-то в самой глубине тела Клер зарождалось смутное удовольствие. Ей захотелось шевельнуть бедрами, чтобы смягчить странное ноющее ощущение, возникшее там, где сходились её ноги.
   Вместо этого она прильнула горящим лицом к его затылку. Как же после всей этой неприличной близости их тел они смогут возвратиться к обычным, безопасным отношениям? Впрочем, о какой безопасности может идти речь? Она не была в безопасности с тех самых пор, когда явилась в Эбердэр просить Никласа о помощи.
   По мере того как эти мысли беспорядочно сменяли друг друга в голове Клер, пальцы её правой руки ощупывали стену, касаясь неровного камня и - время от времени - деревянных стоек. Дважды они проходили мимо входов в другие выработки.
   Затем она ощутила под рукой что-то иное. Холодное и скользкое, но мягкое и утыканное колкой щетиной. Клер повела рукой в сторону - и нащупала ткань. Тихонько взвизгнув, она отдернула руку.
   - Что случилось? - тревожно спросил Никлас.
   - Там... там утопленник, - дрожащим голосом ответила Клер.
   Он остановился.
   - Может быть, этот человек ещё жив.
   Вспомнив дряблую безжизненную кожу, девушка содрогнулась и затрясла головой.
   - Нет, не думаю.
   - Возможно, это бедняга Бодвилл. Когда нас только подхватил поток, я почувствовал, как об меня что-то стукнулось - наверное, это было его тело. Если он умер, то мы уже ничем ему не поможем. Нам надо идти дальше, Клер.
   Его будничный тон помог ей взять себя в руки. Больше всего девушка испугалась того, что она, возможно, наткнулась на тело Оуэна, но лицо её друга было чисто выбрито, а этот несчастный зарос щетиной...
   Никлас снова зашагал вперед. Когда они отошли от утопленника на почтительное расстояние. Клер опустила руку и вытерла её о штаны бессмысленный жест, ведь она была в воде по самую шею - после чего опять начала ощупывать стену.
   Выработка казалась бесконечной, во всяком случае, гораздо более длинной, чем когда у них был свет; Клер уже начала спрашивать себя, не свернули ли они как-то в боковой штрек, когда Никлас вдруг остановился снова.
   - Держитесь. Мы попали в тупик, - сказал он. - Нет, выработка идет дальше, но, начиная отсюда, её потолок опускается ниже уровня воды, - поправился он через несколько мгновений.
   Клер сдвинула брови, припоминая.
   - Был один участок, где потолок нависал очень низко, - сказала она. - Но по-моему, это продолжалось недолго. Вам ещё тогда пришлось пригнуть голову.
   - Честно говоря, я как-то не обращал на такие вещи особого внимания. Единственно помню, что иногда я мог идти прямо, а иногда нет. - В его голосе звучала озабоченность. - Я не хочу утаскивать вас под воду, не зная, как далеко тянется этот участок. Вы можете подержаться за стойку, пока я разведаю путь?