Страница:
– В понедельник после обеда, две недели назад. «Психология самопознания» – так, кажется, это называлось. Я тот мужчина, которого вы попросили выйти вон.
Она недоверчиво рассмеялась:
– Я и понятия не имею, о чем идет речь! Вероятно, это был кто-то другой.
– И вы не помните, что попросили меня подождать за дверью?
– Я уверена, что вы меня с кем-то путаете.
– Ах, вот как? А разве у вас не длинные светлые волосы?
– Всего хорошего, мистер Хоган, – вот и все, что он услышал в ответ, прежде чем профессор бросила трубку.
Подождав с минуту, он спросил сам себя: «Собственно говоря, Маршалл, а чего ты ожидал?»
Он положил трубку и вышел из своего застекленного кабинета в редакционный зал. Вопрос Бернис вывел его из задумчивости:
– Хотела бы я знать, каким образом ты собираешься припереть Лангстрат к стенке? – язвительно спросила девушка, не отрываясь от бумаг, разложенных перед ней на столе.
Маршалл почувствовал, как кровь с силой прилила к лицу.
– Ну и ну, как ты покраснел! – не удержалась Бернис.
– Сегодня вечером мне пришлось разговаривать со слишком темпераментными женщинами. Одна из них
Лангстрат, – объяснил он.
– А я – то думал, почему это из Хармеля слова не вытянешь.
Бернис с любопытством повернулась к нему:
– Тебе удалось с ней поговорить?
– Целых тридцать две секунды! Ей было абсолютно нечего мне рассказать, и она совершенно не помнит, как выставила меня с лекции.
– Какая прелесть, никто не помнит встреч с нами, – иронично продолжила разговор Бернис. – Маршалл, должно быть, мы с тобой невидимки!
– Или, может быть, незваные гости?
– Да, – согласилась журналистка, возвращаясь к своим бумагам, – профессор Лангстрат слишком важная, занятая персона, чтобы разговаривать с нахальными репортерами… – скатанный бумажный комочек угодил ей в голову. Она обернулась, но Маршалл, как ни в чем не бывало, просматривал газетные листы. Всем своим видом главный редактор показывал, что обстрел не имеет к нему ни малейшего отношения.
– Ох, – произнес он, – может быть, стоит попробовать снова связаться с Хармелем? Но он тоже не хочет ни о чем говорить.
Тот же бумажный снаряд попал ему в щеку. Маршалл посмотрел на Бернис, которая была очень серьезна и очень занята.
– Однако ясно, что Тэд много знает. Я подозреваю, что и он, и ректор Страчан смертельно напуганы.
– Да, – Маршалл вспомнил их первый разговор, – похоже на то. Хармель предупреждал меня об опасности Он сказал, что я буду стоять на ушах, как и все остальные
– И кто же эти остальные?
– Посмотрим, кого они убрали с дороги… Бернис заглянула в блокнот.
– Видишь ли, я пролистала свои записи, и мне вдруг стало ясно, что эти люди заняли свои места не так уж давно. Комок снова угодил ей в голову и отскочил к стене.
– И кого же они заменили? – спросил Маршалл.
Бернис спокойно подняла упавший снаряд.
– Мы можем это проверить. А пока лучше всего позвонить Страчану, – она запустила бумажным комочком в Маршалла, – и послушать, что он нам скажет!
Маршалл подхватил комок на лету, быстро смял еще один лист, собираясь усилить атаку, и запустил в девушку оба снаряда. Бернис начала готовиться к ответному удару.
– Ладно, ладно, – расхохотался Маршалл, – позвоню еще и ему.
Целый дождь бумажных комков полетел в его сторону.
– Но сейчас, я думаю, самое время отправиться по домам. Меня ждет жена.
Но Бернис еще не закончила войну, и какое-то время они продолжали обстреливать друг друга, после чего пришлось собирать мусор по всей комнате.
Люциус стоял в толпе других воинов, ожидая, пока Рафар утихомирится и скажет, наконец, для чего он собрал их на этот раз.
Люциус наслаждался зрелищем: ясно, что Рафар, этот беспощадный деспот, уменьшился в размерах после встречи со Стронгманом! Люциус не мог сдержать ехидную ухмылку.
– Что же, какой-то ничтожный ангел не захотел сказать, где прячется этот… как там его зовут? – спросил Люциус, прекрасно зная имя Тола.
– ТОЛ! – заорал Рафар, и было видно, что одно упоминание этого имени раздражало и унижало князя Вавилона.
– Этот ангелочек, этот беспомощный ангелочек, он ничего не рассказал? – продолжал язвить Люциус.
Рафар не замедлил ответить, схватив обнаглевшего беса за горло.
– Ты еще смеешь надо мной насмехаться, жалкий дьяволишко!
Люциус тут же пошел на попятный, умоляющим тоном пытаясь смягчить тирана.
– Ой, отпусти, великий и сильный! Ох, я только то и делаю, что стараюсь тебе угодить!
– Тогда найди Тола! – проревел Рафар. Он выпустил Люциуса и повернулся к другим стоящим вблизи него демонам:
– Всем искать Тола! Я хочу, наконец, добраться до него и разорвать на куски. Эта война касается только нас двоих. Как только обнаружите его, немедленно донесите мне!
Теперь Люциус заговорил льстивым сострадательным тоном, но истинный смысл его слов был совершенно ясен:
– Конечно, мы его найдем, о, великий! Но этот Тол должен быть ужасным врагом, раз он вынудил тебя бежать при падении Вавилона! Неужели ты решишься еще раз напасть на него?
Рафар усмехнулся, блеснув клыками:
– Ты еще увидишь, что может сделать Ваал!
– Надеюсь, нам не придется увидеть, что может сделать Гол?
Приблизившись к Люциусу, Рафар уставился на него желтыми горящими глазами.
– Когда я разделаюсь с Толом и раскидаю то, что от него останется, по всему небу в знак победы, я дам тебе возможность встретиться со мной. Это доставит мне огромное удовольствие.
Рафар развернулся, и его огромные черные крылья на мгновение заполнили всю комнату, прежде чем он стремительно взмыл вверх сквозь здание и исчез в небе.
Несколько часов подряд ангелы следили, как Ваал летал над городом, подобно зловещему грифу, и вызывающе размахивал кривым мечом. Вверх и вниз, вперед и назад, он то метался между зданиями центра, то, взвившись ввысь, описывал плавные виражи над окраинами.
Снизу, из окна складского помещения, Сцион наблюдал, как Рафар снова и снова проносился над его головой. Он обернулся к своему главнокомандующему, сидящему поблизости на ящиках вместе с Гило, Трискалом и Мотой. Трискал с помощью друзей был со всех сторон облеплен пластырем и заплатками.
– Я не понимаю, чего он добивается? – спросил Сцион.
– Хочет разыскать Капитана, – объяснил Мота. – Наверняка, он обещал награду тому, кто первый заметит Тола.
Капитан вмешался в разговор, предупредив следующий вопрос:
– Сигна вместе с остальными воинами по-прежнему находится в церкви. Мы держим там наших стражей, чтобы все выглядело как обычно.
Сцион наблюдал, как Рафар, сделав круг над дальним концом города, в новом витке приближался к центру.
– Да, ужасно попасть в лапы такого, как он, Тол, ничего не скрывая, пояснил:
– Если бы мы встретились сейчас, я, всего вероятнее, проиграл бы. И он это знает. Наш молитвенный заслон еще слишком слаб, Рафар же собрал всю свою силу.
Они услышали свист огромных кожистых крыльев и увидели, как тень проносившегося мимо Рафара накрыла здание.
– Нам всем нужно быть очень и очень осторожными.
Криони и Трискал следовали за ним, охраняя пастора с обеих сторон. Они оставили дома с Мэри дополнительную охрану. Оба ангела были сосредоточены и внимательны. Трискал, все еще не оправившийся после встречи с Рафаром испытывал необычайное беспокойство, думая о том, куда они направляли Ханка.
Ханк свернул там, где прежде никогда не сворачивал, и пошел по улице, по которой никогда раньше не ходил, пока наконец, не остановился у заведения, о котором ходили самые дурные слухи. Впервые он стоял здесь, с удивлением наблюдая за молодежью, толпящейся перед входом. Молодые люди, как пчелы возле улья, сновали то внутрь, то обратно. Потом пастор и сам вошел вслед за другими посетителями.
Криони и Трискал, не отставая от Ханка ни на шаг, изо всех сил старались выглядеть спокойными и дружелюбными.
Название заведения было самым подходящим: «Грот». Несколько рядов призывно светящихся, пищавших и мигавших игровых автоматов, по-видимому, поглощали всю электроэнергию, поскольку заведение было погружено почти в полную тьму. Лишь маленькие, в несколько ватт, синие лампочки едва светили под черным потолком. В этом баре было куда больше звука, чем света: металлический рок, рвущийся из развешанных повсюду колонок, дополнял пронзительный электронный писк автоматов. Владелец бара одиноко сидел за маленькой кассой в углу и лениво разглядывал порнографический журнал, время от времени отвлекаясь от этого занятия для размена денег игрокам. Ханк никогда еще не видел такого количества двадцатипятицентовиков одновременно.
Здесь была молодежь всех возрастов – те, кому некуда деваться. Они собирались здесь в конце недели после занятий, здесь они встречались, играли, сходились в пары, куда-то исчезали. Молодые люди шли сюда в поисках наркотиков, секса, и, действительно, они могли здесь найти что угодно. Но не игровые автоматы, не какофония звуков и даже не темнота давили на присутствующих, помещение было пропитано едким духовным зловонием, испускаемым бесами. Ханку стало дурно.
Криони и Трискал различали сотни прищуренных желтых глаз, уставившихся на них из темных углов. Они слышали звон стальных клинков, приготовленных для нападения.
– Разве я не выгляжу достаточно безобидно? – спросил Трискал спокойно.
– Бесы больше не считают тебя безобидным, – сухо заметил Криони.
Друзья оглядывались, повсюду встречаясь с настороженными взглядами демонов. Они примирительно улыбались, поднимая руки, показывая, что не намерены ввязываться в ссору. Демоны никак не реагировали, но несколько мечей все же блеснули в темноте.
– А где Сэт? – спросил Трискал.
– Наверняка, на пути сюда.
Трискал вздрогнул, и Криони, обернувшись, увидел приближающегося к ним хмурого демона. Рука его лежала на рукоятке меча, который он еще не вынул из ножен, но сзади него уже блестели обнаженные клинки. Черный Бес посмотрел на обоих ангелов сверху вниз и прошипел:
– Вас сюда не звали! Что вам тут понадобилось? Криони ответил быстро и вежливо:
– Мы охраняем пастора.
Демон взглянул на Ханка, и спесь его заметно поубавилась.
– Буш! – нервно выкрикнул Черный Бес. Стоявшие за ним демоны отпрянули назад. – Зачем он пришел?
– Это мы с вами обсуждать не собираемся, – ответил Трискал.
– Это ты, Трискал? – снова крикнул хмурый демон.
– Да.
Черный
Бес засмеялся, выплевывая красно-желтые пары:
– Ты любишь подраться, а?
Стоявшие рядом духи злобно расхохотались.
Трискал не собирался отвечать, а у демонов не было времени дожидаться ответа. Неожиданно все эти глумливые бесы насторожились и забеспокоились. Они отвели глаза, попятились, а затем кинулись прочь, как стая испуганных птиц, и попрятались в темных углах. В то же время Криони и Трискал почувствовали прилив новых сил. Они посмотрели на Ханка.
Пастор молился.
– Дорогой Господь, – тихо говорил он, – помоги нам достичь сердец этих молодых людей, помоги спасти их жизни.
Если принять во внимание сумятицу, возникшую у них дверей, молитва Ханка пришлась как нельзя кстати. Когда толпа испуганных духов кинулась в панике к выхотрое их приятелей-демонов как раз входили в бар. Они злобно шипели, пускали слюни и прикрывали головы руками и крыльями.
– Ага!
– сказал Трискал.
– Сэт привел сюда Рона Форсайта и всю его компанию!
– Я подозревал, что это случится, – отозвался Криони.
Трискал увидел молодого человека, еле различимого в окружении трех демонов, полубезумного, совершенно сбитого ими с толку. Они крепко вцепились в свою жертву, как пиявки, и все четверо шли, раскачиваясь взад и вперед, чтобы избежать уколов меча, которым небесный воин подгонял их в нужном направлении. Не спуская с них глаз, Сэт подвел их прямо к Ханку Бушу.
– Привет, Рон, – послышались приветствия парней, сгрудившихся у автомата и с увлечением бомбивших очередную цель.
– Привет… – ответил юноша и, с трудом подняв руку, медленно помахал ею в воздухе. Вид у него был весьма плачевный.
Ханк видел Рона, слышал, как его назвали по имени, но какое-то время оставался в нерешительности, не зная, что ему предпринять: оставаться на месте или отступить в сторону. Рон Форсайт оказался высоким худощавым парнем, с длинными неухоженными волосами. Он был в грязной майке и джинсах. Взгляд его блуждал где-то далеко, в другой вселенной. Наткнувшись на Ханка, он обернулся, отмахнулся через плечо, словно отбиваясь от невидимых ос, и резко отшатнулся, как будто вдруг заметил, что стоит на краю обрыва. Ханк решил не сходить со своего места. Если Господь хочет, чтобы они встретились, то пусть так и будет.
Наконец молодой Форсайт остановился, прислонившись спиной к автомату. Человек, стоявший перед ним, похоже, был ему знаком.
Демоны, присосавшиеся к Рону, тряслись и хныкали, ини с испугом поглядывали то на Сэта, стоявшего позади них, то на Трискала и Криони. Остальные бесы, находившиеся в «Гроте», предвкушали сражение. Их желтые глаза выкатились из орбит, красные лезвия мечей скрежетали, но все же что-то удерживало их от нападения. И это было не что иное, как молитва пастора.
– Здравствуй, – сказал пастор парню, – меня зовут Ханк Буш.
Остекленевшие глаза Рона расширились. Он уставился на Буша и слабым голосом произнес:
– Я тебя видел раньше. Ты проповедник, о котором мои все время говорят дома. Ханк решил продолжать.
– Рон, ты ведь Рон Форсайт?
Молодой человек беспокойно огляделся, как будто его обличили в чем-то незаконном.
– Да…
Ханк протянул ему руку:
– Благослови тебя Бог, Рон, очень рад тебя встретить. Демоны, присосавшиеся к парнишке, недовольно заворчали, но трое воинов, сомкнувшись, не спускали с них глаз.
– Колдун, – обратился Трискал к одному из демонов по имени.
Колдун еще крепче вцепился в Рона острыми когтями и прошипел:
– Чего тебе от нас нужно?
– Мне нужен парень, – спокойно ответил ему Криони.
– Ты не можешь нам приказывать! – закричал другой демон, сжав кулаки.
– Бунтовщик? – догадался Криони,
Демон не стал отрицать этого, а лишь закричал истошно:
– Парень принадлежит нам!
Вся банда осмелела и стала приближаться.
– Давайте уведем его отсюда, – предложил Криони. Ханк положил руку на плечо юного Форсайта:
– Выйдем на воздух и поговорим немного.
– Зачем-это?!
– заорали Колдун и Бунтовщик в один голос.
– Зачем это? – запротестовал Рон.
Ханк произнес дружелюбно:
– Пойдем, – и вывел его через заднюю дверь.
Трискал остался стоять в дверях, держась за рукоять меча. Только трем демонам, привязанным к Рону, позволили выйти в сопровождении Сэта и Криони.
На улице юноша безвольно, как тряпичная кукла, плюхнулся на ближайшую скамью. Ханк положил руку ему на плечо, заглянул в его мутные глаза. Он не знал, с чего начать.
– Как ты себя чувствуешь.
Один из демонов обхватил голову обалдевшего юноши липкими шершавыми лапами.
Парень уронил голову на грудь и задремал, не реагируя на слова Ханка.
Острие меча Сэта привлекло внимание беса, присосавшегося к Рону.
– Что тебе надо?!
– испуганно закричал дух.
– Да не Прорицатель ли это? Демон залился злобным смехом:
– Да, и все время с ним. Больше и больше. И он никогда меня не оставит!
Рон начал глупо, хихикать. Наркотики давали себя знать.
Ханк почувствовал что-то в своем духе, то же мерзкое присутствие, приведшее его в такой ужас той памятной ночью. Злые духи? В таком молодом парне? Господи, что же мне делать? Что сказать?
Господь ответил Ханку. Пастор понял, что ему предстоит совершить.
– Рон, – начал Ханк, не заботясь о том, слушает его юноша или нет. – Можно я буду за тебя молиться?
Молодой Форсайт только повел глазами в его сторону и умоляюще произнес:
– Да, пастор, помолитесь за меня.
Но демонам это пришлось не по вкусу. В один голос они заорали в уши Рону: «Нет! Нет! Нет! Тебе этого не нужно!»
Окончательно сбитый с толку парнишка вздрогнул, закачал головой и пробубнил:
– Нет, нет… не молись за меня, мне это не нравится. Ханк остановился в нерешительности. «Чего же хочет он на самом деле? И он ли говорил последние слова?»
– Я хочу за тебя помолиться, – повторил Ханк испытующе.
– Нет, не надо, – нерешительно пробормотал юноша, а потом снова попросил:
– Пожалуйста, помолись… – Начинай! – подбадривал Криони.
– Молись!
– Нет! – орали бесы, ты не заставишь нас отпустить его!
– Молись!
– повторил Криони.
Ханк понял, что ему следует взять на себя ответственность, и начал молиться. Его рука уже обнимала Рона, и он начал говорить очень спокойно:
– Господь Иисус, я молюсь за Рона. Коснись его Господи, войди в его сознание и освободи от духов, которые им овладели.
Демоны, прочно вцепившиеся в молодого человека, как уличные мальчишки, заскулили, услышав молитву Ханка. Рон застонал и сильнее затряс головой. Он попытался было подняться, но снова опустился на скамью и ухватился за руку Ханка.
Господь снова обратился к Ханку, и тот узнал имя.
– Прорицатель, оставь его во имя Иисуса!
Юный Форсайт завертелся на скамейке и вскрикнул, как будто его ударили ножом. Ханк думал, что парень сломает ему руку.
Но Прорицатель, демон волшебства, подчинился: он хныкал, и кричал, и плевался, но в конце концов отлетел за деревья.
Рон облегченно вздохнул и посмотрел на Ханка глазами, полными боли и отчаяния.
– Продолжай, со мной что-то произошло.
Ханк изумился. Потом схватил несчастного юношу за руку, чтобы его успокоить, и продолжал смотреть ему прямо в глаза. Взгляд Рона прояснился. Ханк видел перед собой искреннюю, умоляющую о помощи душу, отвечающую на его взгляд. «А теперь?» – спросил он Господа.
Господь дал ему еще одно имя: Колдун.
Рон дико посмотрел на Ханка и прохрипел:
– Нет, не я, ни за что!
Но Ханк был неумолим. По-прежнему глядя прямо в глаза молодого человека, он приказывал:
– Колдун! Исчезни, исчезни во имя Иисуса Христа!
– Нет! – запротестовал Рон и тут же быстро произнес:
– Колдун, убирайся! Давай, давай. И не смей соваться ко мне!
Колдун нехотя подчинился. Ему не доставляло больше никакого удовольствия мучить Рона Форсайта. И во всем виноват этот святоша-пастор.
Рон снова обмяк и еле сдерживал слезы. Сэт пнул последнего демона:
– Ну, а как быть с тобой, Бунтовщик?
Демону уже был ясен исход дела. Рон это почувствовал.
– Злой дух, убирайся! Хватит меня мучить! Ханк повторил вслед за юношей:
– Злой дух, уходи, оставь Рона в покое, во имя Иисуса Христа!
Бунтовщик, раздумывая над словами Рона, покосился на меч Сэта, поглядел на молящегося человека и отпустил парня.
Рона передернуло, как будто в нем происходила ужасная борьба, но потом он проговорил:
– Да, он ушел.
Сэт наподдал всем троим бесам, и они поплелись к «Гроту», где их ожидали и где они могли безобразничать в свое удовольствие.
Не выпуская руки юного Форсайта, Ханк ждал, весь обратясь во внимание, и молился, пока не узнавал, что ему делать дальше. Все это было так невероятно и потрясающе, так пугало, но это было совершенно необходимо. Похоже, Господь преподал еще один урок пастору в духовной войне. Ханк уже многое знал и многому научился, чтобы одержать победу в этой битве.
Рон менялся у него на глазах: он успокоился, легко дышал, его взгляд становился нормальным, он возвращался на землю.
– Аминь, – тихо закончил Ханк. – Рон, как ты себя чувствуешь?
– Спасибо, намного лучше, – сразу ответил тот и посмотрел на Ханка с тихой, почти блаженной улыбкой. – Это было чудесно. Нет, это было здорово. Именно сегодня мне так хотелось, чтобы за меня кто-нибудь помолился. У меня больше не было сил терпеть всю эту грязь, в которой я жил. Это было невыносимо.
– Я уверен, что это дело Господа!
– Никто за меня раньше не молился.
– Твои родители молятся за тебя постоянно.
– Да, конечно, они молятся.
– И мы, все члены церкви, тоже.
Мы все за тебя молились.
Только теперь Рон внимательно посмотрел на Ханка
– Так ты пастор моих родителей? Я думал, ты намного старше.
– Совсем старик!
– пошутил Ханк.
– И все другие в церкви – такие, как ты? Ханк рассмеялся:
– Мы все только люди. У нас есть и хорошие, и плохие стороны, но у нас есть Иисус, и Он дает нам особую любовь друг к другу.
Они говорили и говорили: о школе и о городе, о родителях Рона, о наркотиках, о трудностях, которые нас окружают в жизни, о церкви Ханка и верующих, об Иисусе. Юноша заметил, что какую бы тему они ни затрагивали, разговор сводился к Иисусу. И Рон не имел ничего против. Это не было хитростью со стороны Ханка, пастор действительно был уверен, что Иисус Христос – это и есть ответ на все вопросы.
Когда они перебрали все темы, в которых упоминался Иисус, Рон дал Ханку возможность говорить снова об Иисусе и только об Иисусе. И это не было скучно. Ханк действительно горел огнем любви к Нему.
Глава 16
Она недоверчиво рассмеялась:
– Я и понятия не имею, о чем идет речь! Вероятно, это был кто-то другой.
– И вы не помните, что попросили меня подождать за дверью?
– Я уверена, что вы меня с кем-то путаете.
– Ах, вот как? А разве у вас не длинные светлые волосы?
– Всего хорошего, мистер Хоган, – вот и все, что он услышал в ответ, прежде чем профессор бросила трубку.
Подождав с минуту, он спросил сам себя: «Собственно говоря, Маршалл, а чего ты ожидал?»
Он положил трубку и вышел из своего застекленного кабинета в редакционный зал. Вопрос Бернис вывел его из задумчивости:
– Хотела бы я знать, каким образом ты собираешься припереть Лангстрат к стенке? – язвительно спросила девушка, не отрываясь от бумаг, разложенных перед ней на столе.
Маршалл почувствовал, как кровь с силой прилила к лицу.
– Ну и ну, как ты покраснел! – не удержалась Бернис.
– Сегодня вечером мне пришлось разговаривать со слишком темпераментными женщинами. Одна из них
Лангстрат, – объяснил он.
– А я – то думал, почему это из Хармеля слова не вытянешь.
Бернис с любопытством повернулась к нему:
– Тебе удалось с ней поговорить?
– Целых тридцать две секунды! Ей было абсолютно нечего мне рассказать, и она совершенно не помнит, как выставила меня с лекции.
– Какая прелесть, никто не помнит встреч с нами, – иронично продолжила разговор Бернис. – Маршалл, должно быть, мы с тобой невидимки!
– Или, может быть, незваные гости?
– Да, – согласилась журналистка, возвращаясь к своим бумагам, – профессор Лангстрат слишком важная, занятая персона, чтобы разговаривать с нахальными репортерами… – скатанный бумажный комочек угодил ей в голову. Она обернулась, но Маршалл, как ни в чем не бывало, просматривал газетные листы. Всем своим видом главный редактор показывал, что обстрел не имеет к нему ни малейшего отношения.
– Ох, – произнес он, – может быть, стоит попробовать снова связаться с Хармелем? Но он тоже не хочет ни о чем говорить.
Тот же бумажный снаряд попал ему в щеку. Маршалл посмотрел на Бернис, которая была очень серьезна и очень занята.
– Однако ясно, что Тэд много знает. Я подозреваю, что и он, и ректор Страчан смертельно напуганы.
– Да, – Маршалл вспомнил их первый разговор, – похоже на то. Хармель предупреждал меня об опасности Он сказал, что я буду стоять на ушах, как и все остальные
– И кто же эти остальные?
– Посмотрим, кого они убрали с дороги… Бернис заглянула в блокнот.
– Видишь ли, я пролистала свои записи, и мне вдруг стало ясно, что эти люди заняли свои места не так уж давно. Комок снова угодил ей в голову и отскочил к стене.
– И кого же они заменили? – спросил Маршалл.
Бернис спокойно подняла упавший снаряд.
– Мы можем это проверить. А пока лучше всего позвонить Страчану, – она запустила бумажным комочком в Маршалла, – и послушать, что он нам скажет!
Маршалл подхватил комок на лету, быстро смял еще один лист, собираясь усилить атаку, и запустил в девушку оба снаряда. Бернис начала готовиться к ответному удару.
– Ладно, ладно, – расхохотался Маршалл, – позвоню еще и ему.
Целый дождь бумажных комков полетел в его сторону.
– Но сейчас, я думаю, самое время отправиться по домам. Меня ждет жена.
Но Бернис еще не закончила войну, и какое-то время они продолжали обстреливать друг друга, после чего пришлось собирать мусор по всей комнате.
* * *
Рафар расхаживал взад и вперед по темному подвалу, из его ноздрей валил горячий пар, который, как облако, скрывал его голову до самых плеч. Он сжимал кулаки, рвал когтями воображаемых врагов, ругался и рычал.Люциус стоял в толпе других воинов, ожидая, пока Рафар утихомирится и скажет, наконец, для чего он собрал их на этот раз.
Люциус наслаждался зрелищем: ясно, что Рафар, этот беспощадный деспот, уменьшился в размерах после встречи со Стронгманом! Люциус не мог сдержать ехидную ухмылку.
– Что же, какой-то ничтожный ангел не захотел сказать, где прячется этот… как там его зовут? – спросил Люциус, прекрасно зная имя Тола.
– ТОЛ! – заорал Рафар, и было видно, что одно упоминание этого имени раздражало и унижало князя Вавилона.
– Этот ангелочек, этот беспомощный ангелочек, он ничего не рассказал? – продолжал язвить Люциус.
Рафар не замедлил ответить, схватив обнаглевшего беса за горло.
– Ты еще смеешь надо мной насмехаться, жалкий дьяволишко!
Люциус тут же пошел на попятный, умоляющим тоном пытаясь смягчить тирана.
– Ой, отпусти, великий и сильный! Ох, я только то и делаю, что стараюсь тебе угодить!
– Тогда найди Тола! – проревел Рафар. Он выпустил Люциуса и повернулся к другим стоящим вблизи него демонам:
– Всем искать Тола! Я хочу, наконец, добраться до него и разорвать на куски. Эта война касается только нас двоих. Как только обнаружите его, немедленно донесите мне!
Теперь Люциус заговорил льстивым сострадательным тоном, но истинный смысл его слов был совершенно ясен:
– Конечно, мы его найдем, о, великий! Но этот Тол должен быть ужасным врагом, раз он вынудил тебя бежать при падении Вавилона! Неужели ты решишься еще раз напасть на него?
Рафар усмехнулся, блеснув клыками:
– Ты еще увидишь, что может сделать Ваал!
– Надеюсь, нам не придется увидеть, что может сделать Гол?
Приблизившись к Люциусу, Рафар уставился на него желтыми горящими глазами.
– Когда я разделаюсь с Толом и раскидаю то, что от него останется, по всему небу в знак победы, я дам тебе возможность встретиться со мной. Это доставит мне огромное удовольствие.
Рафар развернулся, и его огромные черные крылья на мгновение заполнили всю комнату, прежде чем он стремительно взмыл вверх сквозь здание и исчез в небе.
Несколько часов подряд ангелы следили, как Ваал летал над городом, подобно зловещему грифу, и вызывающе размахивал кривым мечом. Вверх и вниз, вперед и назад, он то метался между зданиями центра, то, взвившись ввысь, описывал плавные виражи над окраинами.
Снизу, из окна складского помещения, Сцион наблюдал, как Рафар снова и снова проносился над его головой. Он обернулся к своему главнокомандующему, сидящему поблизости на ящиках вместе с Гило, Трискалом и Мотой. Трискал с помощью друзей был со всех сторон облеплен пластырем и заплатками.
– Я не понимаю, чего он добивается? – спросил Сцион.
– Хочет разыскать Капитана, – объяснил Мота. – Наверняка, он обещал награду тому, кто первый заметит Тола.
Капитан вмешался в разговор, предупредив следующий вопрос:
– Сигна вместе с остальными воинами по-прежнему находится в церкви. Мы держим там наших стражей, чтобы все выглядело как обычно.
Сцион наблюдал, как Рафар, сделав круг над дальним концом города, в новом витке приближался к центру.
– Да, ужасно попасть в лапы такого, как он, Тол, ничего не скрывая, пояснил:
– Если бы мы встретились сейчас, я, всего вероятнее, проиграл бы. И он это знает. Наш молитвенный заслон еще слишком слаб, Рафар же собрал всю свою силу.
Они услышали свист огромных кожистых крыльев и увидели, как тень проносившегося мимо Рафара накрыла здание.
– Нам всем нужно быть очень и очень осторожными.
* * *
Ханк снова бродил по городу, влекомый Господом, он вдоль и поперек исходил деловые и торговые кварталы. Пастор сопровождал молитвой каждый свой шаг. У него было ощущение, что Бог, отправляя его на эту прогулку, преследовал какую-то определенную цель, которой он пока не понимал.Криони и Трискал следовали за ним, охраняя пастора с обеих сторон. Они оставили дома с Мэри дополнительную охрану. Оба ангела были сосредоточены и внимательны. Трискал, все еще не оправившийся после встречи с Рафаром испытывал необычайное беспокойство, думая о том, куда они направляли Ханка.
Ханк свернул там, где прежде никогда не сворачивал, и пошел по улице, по которой никогда раньше не ходил, пока наконец, не остановился у заведения, о котором ходили самые дурные слухи. Впервые он стоял здесь, с удивлением наблюдая за молодежью, толпящейся перед входом. Молодые люди, как пчелы возле улья, сновали то внутрь, то обратно. Потом пастор и сам вошел вслед за другими посетителями.
Криони и Трискал, не отставая от Ханка ни на шаг, изо всех сил старались выглядеть спокойными и дружелюбными.
Название заведения было самым подходящим: «Грот». Несколько рядов призывно светящихся, пищавших и мигавших игровых автоматов, по-видимому, поглощали всю электроэнергию, поскольку заведение было погружено почти в полную тьму. Лишь маленькие, в несколько ватт, синие лампочки едва светили под черным потолком. В этом баре было куда больше звука, чем света: металлический рок, рвущийся из развешанных повсюду колонок, дополнял пронзительный электронный писк автоматов. Владелец бара одиноко сидел за маленькой кассой в углу и лениво разглядывал порнографический журнал, время от времени отвлекаясь от этого занятия для размена денег игрокам. Ханк никогда еще не видел такого количества двадцатипятицентовиков одновременно.
Здесь была молодежь всех возрастов – те, кому некуда деваться. Они собирались здесь в конце недели после занятий, здесь они встречались, играли, сходились в пары, куда-то исчезали. Молодые люди шли сюда в поисках наркотиков, секса, и, действительно, они могли здесь найти что угодно. Но не игровые автоматы, не какофония звуков и даже не темнота давили на присутствующих, помещение было пропитано едким духовным зловонием, испускаемым бесами. Ханку стало дурно.
Криони и Трискал различали сотни прищуренных желтых глаз, уставившихся на них из темных углов. Они слышали звон стальных клинков, приготовленных для нападения.
– Разве я не выгляжу достаточно безобидно? – спросил Трискал спокойно.
– Бесы больше не считают тебя безобидным, – сухо заметил Криони.
Друзья оглядывались, повсюду встречаясь с настороженными взглядами демонов. Они примирительно улыбались, поднимая руки, показывая, что не намерены ввязываться в ссору. Демоны никак не реагировали, но несколько мечей все же блеснули в темноте.
– А где Сэт? – спросил Трискал.
– Наверняка, на пути сюда.
Трискал вздрогнул, и Криони, обернувшись, увидел приближающегося к ним хмурого демона. Рука его лежала на рукоятке меча, который он еще не вынул из ножен, но сзади него уже блестели обнаженные клинки. Черный Бес посмотрел на обоих ангелов сверху вниз и прошипел:
– Вас сюда не звали! Что вам тут понадобилось? Криони ответил быстро и вежливо:
– Мы охраняем пастора.
Демон взглянул на Ханка, и спесь его заметно поубавилась.
– Буш! – нервно выкрикнул Черный Бес. Стоявшие за ним демоны отпрянули назад. – Зачем он пришел?
– Это мы с вами обсуждать не собираемся, – ответил Трискал.
– Это ты, Трискал? – снова крикнул хмурый демон.
– Да.
Черный
Бес засмеялся, выплевывая красно-желтые пары:
– Ты любишь подраться, а?
Стоявшие рядом духи злобно расхохотались.
Трискал не собирался отвечать, а у демонов не было времени дожидаться ответа. Неожиданно все эти глумливые бесы насторожились и забеспокоились. Они отвели глаза, попятились, а затем кинулись прочь, как стая испуганных птиц, и попрятались в темных углах. В то же время Криони и Трискал почувствовали прилив новых сил. Они посмотрели на Ханка.
Пастор молился.
– Дорогой Господь, – тихо говорил он, – помоги нам достичь сердец этих молодых людей, помоги спасти их жизни.
Если принять во внимание сумятицу, возникшую у них дверей, молитва Ханка пришлась как нельзя кстати. Когда толпа испуганных духов кинулась в панике к выхотрое их приятелей-демонов как раз входили в бар. Они злобно шипели, пускали слюни и прикрывали головы руками и крыльями.
– Ага!
– сказал Трискал.
– Сэт привел сюда Рона Форсайта и всю его компанию!
– Я подозревал, что это случится, – отозвался Криони.
Трискал увидел молодого человека, еле различимого в окружении трех демонов, полубезумного, совершенно сбитого ими с толку. Они крепко вцепились в свою жертву, как пиявки, и все четверо шли, раскачиваясь взад и вперед, чтобы избежать уколов меча, которым небесный воин подгонял их в нужном направлении. Не спуская с них глаз, Сэт подвел их прямо к Ханку Бушу.
– Привет, Рон, – послышались приветствия парней, сгрудившихся у автомата и с увлечением бомбивших очередную цель.
– Привет… – ответил юноша и, с трудом подняв руку, медленно помахал ею в воздухе. Вид у него был весьма плачевный.
Ханк видел Рона, слышал, как его назвали по имени, но какое-то время оставался в нерешительности, не зная, что ему предпринять: оставаться на месте или отступить в сторону. Рон Форсайт оказался высоким худощавым парнем, с длинными неухоженными волосами. Он был в грязной майке и джинсах. Взгляд его блуждал где-то далеко, в другой вселенной. Наткнувшись на Ханка, он обернулся, отмахнулся через плечо, словно отбиваясь от невидимых ос, и резко отшатнулся, как будто вдруг заметил, что стоит на краю обрыва. Ханк решил не сходить со своего места. Если Господь хочет, чтобы они встретились, то пусть так и будет.
Наконец молодой Форсайт остановился, прислонившись спиной к автомату. Человек, стоявший перед ним, похоже, был ему знаком.
Демоны, присосавшиеся к Рону, тряслись и хныкали, ини с испугом поглядывали то на Сэта, стоявшего позади них, то на Трискала и Криони. Остальные бесы, находившиеся в «Гроте», предвкушали сражение. Их желтые глаза выкатились из орбит, красные лезвия мечей скрежетали, но все же что-то удерживало их от нападения. И это было не что иное, как молитва пастора.
– Здравствуй, – сказал пастор парню, – меня зовут Ханк Буш.
Остекленевшие глаза Рона расширились. Он уставился на Буша и слабым голосом произнес:
– Я тебя видел раньше. Ты проповедник, о котором мои все время говорят дома. Ханк решил продолжать.
– Рон, ты ведь Рон Форсайт?
Молодой человек беспокойно огляделся, как будто его обличили в чем-то незаконном.
– Да…
Ханк протянул ему руку:
– Благослови тебя Бог, Рон, очень рад тебя встретить. Демоны, присосавшиеся к парнишке, недовольно заворчали, но трое воинов, сомкнувшись, не спускали с них глаз.
– Колдун, – обратился Трискал к одному из демонов по имени.
Колдун еще крепче вцепился в Рона острыми когтями и прошипел:
– Чего тебе от нас нужно?
– Мне нужен парень, – спокойно ответил ему Криони.
– Ты не можешь нам приказывать! – закричал другой демон, сжав кулаки.
– Бунтовщик? – догадался Криони,
Демон не стал отрицать этого, а лишь закричал истошно:
– Парень принадлежит нам!
Вся банда осмелела и стала приближаться.
– Давайте уведем его отсюда, – предложил Криони. Ханк положил руку на плечо юного Форсайта:
– Выйдем на воздух и поговорим немного.
– Зачем-это?!
– заорали Колдун и Бунтовщик в один голос.
– Зачем это? – запротестовал Рон.
Ханк произнес дружелюбно:
– Пойдем, – и вывел его через заднюю дверь.
Трискал остался стоять в дверях, держась за рукоять меча. Только трем демонам, привязанным к Рону, позволили выйти в сопровождении Сэта и Криони.
На улице юноша безвольно, как тряпичная кукла, плюхнулся на ближайшую скамью. Ханк положил руку ему на плечо, заглянул в его мутные глаза. Он не знал, с чего начать.
– Как ты себя чувствуешь.
Один из демонов обхватил голову обалдевшего юноши липкими шершавыми лапами.
Парень уронил голову на грудь и задремал, не реагируя на слова Ханка.
Острие меча Сэта привлекло внимание беса, присосавшегося к Рону.
– Что тебе надо?!
– испуганно закричал дух.
– Да не Прорицатель ли это? Демон залился злобным смехом:
– Да, и все время с ним. Больше и больше. И он никогда меня не оставит!
Рон начал глупо, хихикать. Наркотики давали себя знать.
Ханк почувствовал что-то в своем духе, то же мерзкое присутствие, приведшее его в такой ужас той памятной ночью. Злые духи? В таком молодом парне? Господи, что же мне делать? Что сказать?
Господь ответил Ханку. Пастор понял, что ему предстоит совершить.
– Рон, – начал Ханк, не заботясь о том, слушает его юноша или нет. – Можно я буду за тебя молиться?
Молодой Форсайт только повел глазами в его сторону и умоляюще произнес:
– Да, пастор, помолитесь за меня.
Но демонам это пришлось не по вкусу. В один голос они заорали в уши Рону: «Нет! Нет! Нет! Тебе этого не нужно!»
Окончательно сбитый с толку парнишка вздрогнул, закачал головой и пробубнил:
– Нет, нет… не молись за меня, мне это не нравится. Ханк остановился в нерешительности. «Чего же хочет он на самом деле? И он ли говорил последние слова?»
– Я хочу за тебя помолиться, – повторил Ханк испытующе.
– Нет, не надо, – нерешительно пробормотал юноша, а потом снова попросил:
– Пожалуйста, помолись… – Начинай! – подбадривал Криони.
– Молись!
– Нет! – орали бесы, ты не заставишь нас отпустить его!
– Молись!
– повторил Криони.
Ханк понял, что ему следует взять на себя ответственность, и начал молиться. Его рука уже обнимала Рона, и он начал говорить очень спокойно:
– Господь Иисус, я молюсь за Рона. Коснись его Господи, войди в его сознание и освободи от духов, которые им овладели.
Демоны, прочно вцепившиеся в молодого человека, как уличные мальчишки, заскулили, услышав молитву Ханка. Рон застонал и сильнее затряс головой. Он попытался было подняться, но снова опустился на скамью и ухватился за руку Ханка.
Господь снова обратился к Ханку, и тот узнал имя.
– Прорицатель, оставь его во имя Иисуса!
Юный Форсайт завертелся на скамейке и вскрикнул, как будто его ударили ножом. Ханк думал, что парень сломает ему руку.
Но Прорицатель, демон волшебства, подчинился: он хныкал, и кричал, и плевался, но в конце концов отлетел за деревья.
Рон облегченно вздохнул и посмотрел на Ханка глазами, полными боли и отчаяния.
– Продолжай, со мной что-то произошло.
Ханк изумился. Потом схватил несчастного юношу за руку, чтобы его успокоить, и продолжал смотреть ему прямо в глаза. Взгляд Рона прояснился. Ханк видел перед собой искреннюю, умоляющую о помощи душу, отвечающую на его взгляд. «А теперь?» – спросил он Господа.
Господь дал ему еще одно имя: Колдун.
Рон дико посмотрел на Ханка и прохрипел:
– Нет, не я, ни за что!
Но Ханк был неумолим. По-прежнему глядя прямо в глаза молодого человека, он приказывал:
– Колдун! Исчезни, исчезни во имя Иисуса Христа!
– Нет! – запротестовал Рон и тут же быстро произнес:
– Колдун, убирайся! Давай, давай. И не смей соваться ко мне!
Колдун нехотя подчинился. Ему не доставляло больше никакого удовольствия мучить Рона Форсайта. И во всем виноват этот святоша-пастор.
Рон снова обмяк и еле сдерживал слезы. Сэт пнул последнего демона:
– Ну, а как быть с тобой, Бунтовщик?
Демону уже был ясен исход дела. Рон это почувствовал.
– Злой дух, убирайся! Хватит меня мучить! Ханк повторил вслед за юношей:
– Злой дух, уходи, оставь Рона в покое, во имя Иисуса Христа!
Бунтовщик, раздумывая над словами Рона, покосился на меч Сэта, поглядел на молящегося человека и отпустил парня.
Рона передернуло, как будто в нем происходила ужасная борьба, но потом он проговорил:
– Да, он ушел.
Сэт наподдал всем троим бесам, и они поплелись к «Гроту», где их ожидали и где они могли безобразничать в свое удовольствие.
Не выпуская руки юного Форсайта, Ханк ждал, весь обратясь во внимание, и молился, пока не узнавал, что ему делать дальше. Все это было так невероятно и потрясающе, так пугало, но это было совершенно необходимо. Похоже, Господь преподал еще один урок пастору в духовной войне. Ханк уже многое знал и многому научился, чтобы одержать победу в этой битве.
Рон менялся у него на глазах: он успокоился, легко дышал, его взгляд становился нормальным, он возвращался на землю.
– Аминь, – тихо закончил Ханк. – Рон, как ты себя чувствуешь?
– Спасибо, намного лучше, – сразу ответил тот и посмотрел на Ханка с тихой, почти блаженной улыбкой. – Это было чудесно. Нет, это было здорово. Именно сегодня мне так хотелось, чтобы за меня кто-нибудь помолился. У меня больше не было сил терпеть всю эту грязь, в которой я жил. Это было невыносимо.
– Я уверен, что это дело Господа!
– Никто за меня раньше не молился.
– Твои родители молятся за тебя постоянно.
– Да, конечно, они молятся.
– И мы, все члены церкви, тоже.
Мы все за тебя молились.
Только теперь Рон внимательно посмотрел на Ханка
– Так ты пастор моих родителей? Я думал, ты намного старше.
– Совсем старик!
– пошутил Ханк.
– И все другие в церкви – такие, как ты? Ханк рассмеялся:
– Мы все только люди. У нас есть и хорошие, и плохие стороны, но у нас есть Иисус, и Он дает нам особую любовь друг к другу.
Они говорили и говорили: о школе и о городе, о родителях Рона, о наркотиках, о трудностях, которые нас окружают в жизни, о церкви Ханка и верующих, об Иисусе. Юноша заметил, что какую бы тему они ни затрагивали, разговор сводился к Иисусу. И Рон не имел ничего против. Это не было хитростью со стороны Ханка, пастор действительно был уверен, что Иисус Христос – это и есть ответ на все вопросы.
Когда они перебрали все темы, в которых упоминался Иисус, Рон дал Ханку возможность говорить снова об Иисусе и только об Иисусе. И это не было скучно. Ханк действительно горел огнем любви к Нему.
Глава 16
Натан и Армут стремительно летели над залитой летним солнцем прекрасной землей, неотступно следя за коричневым «бьюиком». Здесь, в сельской местности, было заметно спокойнее, чем в находившемся на военном положении Аштоне. Тем не менее оба отважных воина испытывали некоторую тревогу за тех двоих, что сидели в мчавшейся по шоссе машине. Нельзя было сказать с уверенностью, но все же у них было предчувствие, что Рафар и его банда задумали что-то недоброе. Маршалл и его молоденькая сотрудница – слишком заманчивая комбинация, и вряд ли бесы упустят такой благоприятный для них случай.
Прежний ректор университета Элдон Страчан жил в живописной местности. Он был владельцем скромной фирмы, расположившейся на пяти гектарах земли в часе езды от Аштона. Земледелием он не занимался, а просто там жил, поэтому Маршалл и Бернис, проезжая по длинной грунтовой дороге, видели, что его хозяйствование не простирается дальше сада, окружавшего белоснежный дом. Газоны были коротко подстрижены, фруктовые деревья ухожены и плодоносили, клумбы прополоты и взрыхлены. Несколько цыплят шныряли вокруг, попискивая и разгребая землю. Лохматая колли приветствовала появление журналистов громким лаем.
– Цыц! В кои-то веки она видит человеческое существо приехавшее брать интервью, – заметил Маршалл.
Так ведь Страчан и покинул Аштон, чтобы быть подальше от нахальных репортеров, – ответила Бернис.
Хозяин появился на веранде, и колли, продолжая лаять, кинулась к нему.
– Добро пожаловать! – крикнул он Маршаллу и Бернис, когда те вышли из машины. – Утихни, Леди, – приказал он собаке, но Леди никогда не слушалась подобных приказаний.
Страчан оказался моложавым седоволосым человеком, выглядел он свежим и бодрым. Этому, конечно, способствовала здоровая, полная движения жизнь, что он собственно и демонстрировал: на нем была рабочая одежда, а в руке он держал садовые перчатки.
Маршалл, а вслед за ним и Бернис крепко пожали ему руку. После взаимных представлений Страчан отстранил неугомонную Леди и ввел их в дом.
– Дорис! – позвал Элдон. – Мистер Хоган и мисс Крюгер приехали.
Вскоре Дорис, миловидная, кругленькая, маленькая старушка, уже накрывала на стол. Она принесла чай, кофе, булочки и сладости. Начался общий разговор о ферме, окрестностях, погоде и пасущихся без привязи коровах соседей. Все понимали, что без подобной беседы не обойтись, к тому же Страчаны оказались приятными собеседниками.
В конце концов Элдон решил перейти к делу.
– Ну что ж, – серьезно сказал он, – как я понимаю, в Аштоне не все обстоит так благополучно, как здесь. Бернис сразу же, как по сигналу, достала блокнот.
– Увы, это так, и нам не очень приятно тащить сюда за наши беды, – подтвердил Маршалл.
– Прячься не прячься, а проблемы от этого не исчезнут, – философски, с улыбкой заметил Страчан. Он посмотрел через окно на верхушки деревьев и синее безграничное небо и продолжил:
– До сих пор не знаю, вправе ли я был бросить университет. Но что же мне оставалось делать?
Маршалл справился в своих записях.
– Давайте посмотрим. Вы мне сказали по телефону что вы ушли…
– В конце июня, около года назад.
– И Ральф Кулинский занял ваше место.
– И, как я понимаю, занимает до сих пор.
– Да, верно. Принадлежал ли он к этому… Внутреннему Кругу, не знаю, как назвать его точнее. Страчан на минуту задумался:
– Не могу сказать с уверенностью, но меня бы это не удивило. В самом деле, он должен был входить в эту труппу, чтобы получить назначение.
– Значит, существует какая-то группа?
– Несомненно. Я это понял моментально. Все члены университетского правления были, как горошины из одного стручка, как братья-близнецы: вели себя одинаково, произносили одни и те же слова…
Прежний ректор университета Элдон Страчан жил в живописной местности. Он был владельцем скромной фирмы, расположившейся на пяти гектарах земли в часе езды от Аштона. Земледелием он не занимался, а просто там жил, поэтому Маршалл и Бернис, проезжая по длинной грунтовой дороге, видели, что его хозяйствование не простирается дальше сада, окружавшего белоснежный дом. Газоны были коротко подстрижены, фруктовые деревья ухожены и плодоносили, клумбы прополоты и взрыхлены. Несколько цыплят шныряли вокруг, попискивая и разгребая землю. Лохматая колли приветствовала появление журналистов громким лаем.
– Цыц! В кои-то веки она видит человеческое существо приехавшее брать интервью, – заметил Маршалл.
Так ведь Страчан и покинул Аштон, чтобы быть подальше от нахальных репортеров, – ответила Бернис.
Хозяин появился на веранде, и колли, продолжая лаять, кинулась к нему.
– Добро пожаловать! – крикнул он Маршаллу и Бернис, когда те вышли из машины. – Утихни, Леди, – приказал он собаке, но Леди никогда не слушалась подобных приказаний.
Страчан оказался моложавым седоволосым человеком, выглядел он свежим и бодрым. Этому, конечно, способствовала здоровая, полная движения жизнь, что он собственно и демонстрировал: на нем была рабочая одежда, а в руке он держал садовые перчатки.
Маршалл, а вслед за ним и Бернис крепко пожали ему руку. После взаимных представлений Страчан отстранил неугомонную Леди и ввел их в дом.
– Дорис! – позвал Элдон. – Мистер Хоган и мисс Крюгер приехали.
Вскоре Дорис, миловидная, кругленькая, маленькая старушка, уже накрывала на стол. Она принесла чай, кофе, булочки и сладости. Начался общий разговор о ферме, окрестностях, погоде и пасущихся без привязи коровах соседей. Все понимали, что без подобной беседы не обойтись, к тому же Страчаны оказались приятными собеседниками.
В конце концов Элдон решил перейти к делу.
– Ну что ж, – серьезно сказал он, – как я понимаю, в Аштоне не все обстоит так благополучно, как здесь. Бернис сразу же, как по сигналу, достала блокнот.
– Увы, это так, и нам не очень приятно тащить сюда за наши беды, – подтвердил Маршалл.
– Прячься не прячься, а проблемы от этого не исчезнут, – философски, с улыбкой заметил Страчан. Он посмотрел через окно на верхушки деревьев и синее безграничное небо и продолжил:
– До сих пор не знаю, вправе ли я был бросить университет. Но что же мне оставалось делать?
Маршалл справился в своих записях.
– Давайте посмотрим. Вы мне сказали по телефону что вы ушли…
– В конце июня, около года назад.
– И Ральф Кулинский занял ваше место.
– И, как я понимаю, занимает до сих пор.
– Да, верно. Принадлежал ли он к этому… Внутреннему Кругу, не знаю, как назвать его точнее. Страчан на минуту задумался:
– Не могу сказать с уверенностью, но меня бы это не удивило. В самом деле, он должен был входить в эту труппу, чтобы получить назначение.
– Значит, существует какая-то группа?
– Несомненно. Я это понял моментально. Все члены университетского правления были, как горошины из одного стручка, как братья-близнецы: вели себя одинаково, произносили одни и те же слова…