Перетти Фрэнк. Тьма века сего

   – Кроме вас?
   Страчан расхохотался.
   – Да, я сразу догадался, что не подхожу к их клубу. Я был среди них чужаком, даже врагом, потому-то они меня и вышвырнули.
   – Насколько я понимаю, скандал разгорелся вокруг использования университетских доходов?
   – Совершено верно, – Страчан старательно восстанавливал события в памяти. – Вначале я ничего не подозревал, пока мы не заметили странные, необъяснимые затяжки платежей по счетам. Это была вовсе не моя обязанность – следить за финансовой дисциплиной, но когда до меня стали доходить разные слухи, вы знаете, как это бывает, я спросил Байлора, в чем дело. Он ни разу не ответил прямо на мои вопросы, по крайней мере, меня не удовлетворили его ответы. Тогда я попросил совершенно независимого ревизора, приятеля моего друга, ознакомиться с отчетностью, разобраться в том, что делалось в нашем экономическом отделе. Не знаю, как ему это удалось, но он был человек сведущий в этих делах, и он напал на след.
   – Можете вы назвать его имя? – не удержалась Бернис.
   Страчан пожал плечами:
   – Джонсон, Эрни Джонсон.
   – А как его найти?
   – Увы, его уже нет в живых.
   Как жаль. Маршалл начал терять надежду.
   – А он хоть оставил после себя какие-нибудь записи, бумаги, что-нибудь вещественное? Страчан покачал головой:
   – Если они и остались, то для нас они все равно потеряны. Почему, вы думаете, я тут отсиживаюсь? А ведь я даже знаком с Нормой Маттили, государственным прокурором, и причем довольно хорошо. Я решился пойти к нему и все рассказать. Но надо всегда учитывать то обстоятельство, что все эти шишки там, наверху, даже не назначат вам время для встречи, если у вас нет конкретных доказательств, и притом неопровержимых. Власть трудно заставить высунуть голову из своей раковины. Она не желает ни во что вмешиваться.
   – Ладно… Ну, и что этот Эрни Джонсон откопал?
   – Когда он пришел ко мне, то был в совершенной панике. По его словам, деньги от объявлений и платежи за учебу исчезали и потом поступали неизвестно откуда. И было ясно, что они не приносили никаких процентов, никаких доходов, как следовало бы в том случае, если бы, к примеру, деньги специально для этой цели задерживались в банке. Ничего подобного. Они как будто падали в бездонную бочку и бесследно исчезали. Эти господа манипулировали цифрами, пытаясь скрыть, что оплачивали просроченные счета совершенно с другого счета… Словом, была полная каша.
   – Стоимостью в несколько миллионов?
   – По крайней мере, громадные суммы университетских Доходов утекали год за годом совершенно бесследно. Где-то там, в ином измерении, видимо, существует ненасытное чудовище, поглощавшее все наши доходы.
   – И тогда вы потребовали ревизии?
   – Да. Эжен Байлор взвился под потолок. Наши отношения моментально перешли с деловых на личные, и мы стали непримиримыми врагами. Это меня окончательно убедило в том, что университет испытывает большие затруднения и что в них повинен Эжен Байлор. Но, естественно, он ничего не мог сделать один, без ведома остальных. Я уверен, что все они были заодно. Поэтому когда голосовали за мою отставку, мнение было таким единодушным.
   – Но какова цель? – спросила Бернис. – Для чего им ставить под удар экономическое положение университета? Страчан только покачал головой:
   – Я не знаю, что они пытаются сделать, но если нет никакого другого, тщательно скрываемого объяснения тому, куда пропадают деньги и как можно покрыть недостачу, то университет, вероятнее всего, приближается к банкротству. Кулинский должен об этом знать. Для меня ясно, что он причастен и к финансовым махинациям, и к моему увольнению.
   Маршалл полистал свои заметки.
   – Ну, а как вписывается в общую картину наша дорогая профессорша?
   Страчан не удержался от смеха:
   – Ах! Наша дорогая профессорша! С минуту он обдумывал ответ.
   – Конечно, Лангстрат всегда была руководителем, имеющим несомненное влияние, но… я не думаю, что круг замыкается на ней. По-моему, она целиком и полностью контролирует всю группу, но в то же время существует некто более сильный, и ему, в свою очередь, подчинена Лангстрат. Я думаю… я думаю, она несет ответственность за людей из этой группы перед кем-то могущественным и мне неизвестным.
   – И вы даже не догадываетесь, кто это может быть? Страчан отрицательно покачал головой.
   – Ну ладно, что вы еще знаете о ней самой? Страчан задумался, вспоминая нужные сведения:
   – Училась в Лос-Анжелесе, преподавала в других университетах, прежде чем попала в Вайтмор-колледж. На факультете она уже не меньше шести лет. Насколько я помню, всегда интересовалась восточной философией и оккультизмом. Какое-то время была связана с новоязыческой группой в Калифорнии. Но, понимаете, я только три назад заметил, что она открыто излагает свои верования ученикам, и был поражен, узнав, что ее лекции вызывали большой интерес. Ее вероучение и рекомендации по его практическому применению нашли отклик среди студентов и среди преподавателей.
   – Кто же из них на это прельстился? Страчан негодующе потряс головой:
   – Это безумие продолжалось на факультете психологии несколько лет, прежде чем я обратил на него внимание! Среди коллег Лангстрат могу назвать – Маргарет Исландер… вы ее, может быть, знаете?
   – Я думаю, моя подруга Руфь Вильяме знакома с нею, – заметила Бернис.
   – Исландер одна из первых вошла в группу Лангстрат, правду сказать, она всегда интересовалась парапсихологией, как впрочем и Эдгар Кэйс, так что это было естественно.
   – Вы можете назвать кого-нибудь еще? Страчан достал мелко исписанный листок бумаги и положил его перед Маршаллом.
   – Я просматривал его множество раз после того, как покинул университет. Перед вами список почти всех работников кафедры психологии… – он указал на несколько имен. – Тревор Коркоран приступил к работе только в этом году. Прежде чем попасть в университет, он три года учился не где-нибудь, а в Индии. Хуаните Янке заменила Кевина Форда… Да и многие другие сменились за последний год. У нас произошли большие кадровые перемещения.
   Маршалл заметил вторую группу имен на листке.
   – А кто эти люди?
   – Гуманитарный факультет, потом факультет философии, а эти, внизу, читают лекции по биологии и подготовительный курс медицины. В Вайтмор-колледже произошли большие перемещения.
   – Вы говорите это второй раз, – заметила Бернис. Страчан взглянул на нее:
   – Что вы хотите этим сказать?
   Бернис взяла листок из рук Маршалла и положила его перед Страчаном.
   – Расскажите, пожалуйста, все по порядку. Кто из этих людей пришел в университет за последние шесть лет после того как появилась Лангстрат?
   Теперь Страчан начал более внимательно вглядываться в фамилии:
   – Джонс, Конрад… Вайтерспун, Эппс…
   Преобладающее большинство преподавателей и ассистентов заменили тех, кто ушел сам или тех, с кем не возобновили контракт. Да, разве это не примечательно?
   – Я бы сказала, что это весьма примечательно, – отозвалась Бернис.
   Страчан был явно потрясен.
   – Эти просто невероятные изменения преподавательского состава меня очень беспокоили, но я не задумывался… Это многое объясняет. Я знал, что между этими людьми существует какая-то связь. Какие-то необъяснимые, очень специфические отношения, особый язык, тайны, особое отношение к действительности. Вероятно, никто из них ничего не мог делать без ведома других. Я думал, это причуда, носившая скорее социологический характер… – он поднял глаза от списка, в них разгорался огонек новых мыслей. – Значит, это было более серьезно. Наш университет оккупирован, а кафедры заселены… сумасшедшими!
   Короткое, как вспышка, воспоминание на мгновение возникло в голове Маршалла, будто быстро промелькнувший кадр, – его дочь Санди, говорящая: «Люди вокруг начинают реагировать мистически. Я думаю, нас захватили какие-то чужаки». И вслед за этим вспомнился телефонный разговор с Кэт: «Я боюсь за Санди… она уже не та Санди, что была раньше…»
   Маршалл отогнал воспоминания и продолжал листать свои записи. В конце концов он наткнулся на старый листок, полученный Бернис от Альберта Дарра.
   – Ладно. Теперь посмотрим, что за курсы были у Лангстрат: «Введение в сознание богов и богинь и Возможности… Тайное медицинское колесо… Магические формы и рисунки… Дороги к Внутреннему свету… Встреча с твоими собственными духовными проповедниками».
   Страчан утвердительно кивал.
   – Да, все это началось как факультатив к учебной программе, чисто добровольно, по выбору, для интересующихся студентов, и плата за курсы поступала в отдельную кассу. Я думал, они изучают фольклор, предания и традиции.
   – Насколько я понимаю, они относятся к этой чепухе совершенно серьезно.
   – Видимо, да. И теперь выходит – большая часть преподавателей и учащихся… заколдованы?!
   – Так же, как руководители правления. Страчан снова задумался.
   – Послушайте, я думаю, что подобное же умопомрачение напало на членов университетского правления. Там всего двенадцать мест, и пять из них внезапно заняли новые люди за каких-то полтора года. Иначе как объяснить результат голосования? До этого в правлении у меня были верные друзья.
   – Как их звали, и куда они подевались?
   Бернис записывала имена, а также сведения о каждом, насколько помнил Страчан. Джек Абернатти умер. Морис Джеймс обанкротился и сменил работу. Фред Айнсворт, Джордж Ульсон и Рита Якобсен уехали из Аштона неизвестно куда.
   – То же самое произошло с другими, остались только те, кто вошел в мистическую группу.
   – Включая Кулинского, нового ректора, – заметила Бернис.
   – И Дуайта Брандона, владельца земли.
   – А как с Тэдом Хармелем? – спросил Маршалл. Страчан сжал губы, опустил глаза и вздохнул.
   – Он попытался выйти из игры, но к этому времени он слишком много знал, ведь недаром он был дружен со мной. Поэтому они сочли, что легче будет оговорить Хармеля, чем контролировать его. Они заставили Тэда уехать из города, состряпав подходящий к случаю скандал.
   – Они столкнулись лбами, – пробормотала Бернис.
   – Естественно. Он мне постоянно твердил, что это новое увлекательное научное открытие в области человеческого сознания, и уверял, что вначале им двигал интерес к новому. Но он все больше и больше впутывался в их шашни и попадал в зависимость. Они обещали поддержку, а значит, и успех его газете, если он войдет с ними в компанию.
   Перед мысленным взором Маршалла встала еще одна картина: серые глаза Бруммеля смотрели на него гипнотизирующе, и манящий голос вопрошал: «Маршалл, мы хотим знать, с нами ли ты…»
   Страчан продолжал говорить. Маршалл очнулся и переспросил:
   – О, простите, что вы сейчас сказали?
   – Я сказал, что Тэду пришлось выбирать. Он всегда руководствовался прежде всего истиной и был беспристрастен ко всем, даже к своим друзьям, включая меня. С другой стороны, он принадлежал к группе Лангстрат, придерживался их философии и был прекрасно осведомлен об экспериментах. Я думаю, он считал, что истина неприкосновенна, что пресса всегда имеет право на свободу, но пока, находясь на распутье, он начал печатать материалы об экономических проблемах. И явно перешел границы дозволенного в отношении членов правления.
   – Да-да, припоминаю, – сказала Бернис, – Хармель говорил, что они пытались взять его под контроль и диктовать, что ему следует писать. Это его страшно разозлило.
   – Естественно, когда дело касалось принципов, не важно, так называемых научных или метафизически-философских, которыми он так увлекался, Тэд в первую очередь оставался журналистом… – Страчан снова вздохнул, глядя в пол. – Так что, увы, он попал под перекрестный огонь в моей борьбе с университетским правлением. Вследствие чего мы оба потеряли свои посты, положение в обществе… Можно сказать, я был даже рад все бросить и уехать. С ними невозможно бороться.
   Маршаллу такие речи пришлись не по вкусу.
   – Неужели они так сильны? Страчан был очень серьезен:
   – Я даже не представлял себе тогда, насколько вездесущи и могущественны они на самом деле, да и сейчас до конца не представляю. Я понятия не имею, какова конечная цель всех этих людей, но начинаю сознавать, что всякий, кто встанет у них на дороге, будет уничтожен. Сейчас, сидя перед вами и вспоминая недавнее прошлое, я прихожу в ужас при мысли о том, как много людей в Аштоне, не имеющих ни малейшего отношения к университету, исчезло в течение последнего года.
   Маршалл вспомнил Джо, хозяина бакалейной лавки. А Эли? Что произошло с ней?
   Страчан был бледен, и в голосе его звучала тревога:
   – Что вы оба собираетесь делать со всей этой информацией.
   – Не знаю, – честно признался Маршалл.
   – Я еще не знаю. До полной картины недостает многих деталей. Пока мне нечего печатать.
   – Помните, что случилось с Тэдом? Задумывались вы над этим?
   Но Маршалл и не собирался сейчас об этом думать. Он предпочел спросить о другом:
   – Почему Тэд не захотел со мной разговаривать?
   – Он боится.
   – Боится чего?
   – Их. Системы, которая его сломила. Он больше знает об их таинственных занятиях, чем я, и уверен, что его страх имеет основания. Уверен, что опасность очень велика.
   – Но с вами-то он разговаривал?
   – Конечно. Обо всем, кроме того, что вас сейчас интересует.
   – Вы продолжаете встречаться?
   – Да, удим рыбу, охотимся, обедаем вместе. Он живет недалеко отсюда.
   – Не можете ли вы ему позвонить?
   – Позвонить и замолвить за вас словечко?
   – Именно это я имею в виду.
   – Я… я подумаю, но это и все, что я могу вам обещать.
   – Спасибо!
   – Но… мистер Хоган… – Страчан подался вперед и взял Маршалла за руку. Посмотрев на обоих журналистов, он сказал очень спокойно:
   – Мне страшно за вас. Вы не неуязвимы. И никто из нас не одержал победы. Уверен, что человек может потерять все, если сделает хотя бы один неверный шаг. Обдумывайте свои поступки, я вас умоляю, обдумывайте свои поступки и каждую секунду ясно сознавайте, что вы делаете.
   Том, ответственный редактор «Кларион», был занят размещением объявлений и верстки на полосах очередного номера, когда звякнул колокольчик входной двери. У Тома были более важные заботы, чем прием посетителей, но Хоган и Бернис уехали по своим таинственным делам, и кроме него в редакции никого не было. Как бы он хотел видеть Эди на ее обычном месте! Работать становилось с каждым днем все труднее. Хоган и Бернис в погоне за призраками совершенно забросили свои обязанности, и выполнять их было некому.
   – Здесь есть кто-нибудь? – произнес приятный женский голос.
   – Минуточку, я сейчас выйду! – закричал Том, вытирая руки влажной тряпкой.
   По узкому проходу между столами он выбрался в приемную, где увидел у перегородки привлекательную, нарядно одетую молодую женщину. При виде его она улыбнулась. «Ой-ой-ой!» – подумал Том, сразу почувствовав себя помолодевшим.
   – Привет, чем могу служить? – спросил он, все еще вытирая руки.
   – Я прочла объявление, что вам нужна секретарша. Я пришла узнать, можете ли вы меня взять на работу. «Должно быть, это ангел», – подумал Том.
   – Если вы справитесь, то, пожалуйста, для вас тут масса дел!
   – Да, я готова начать хоть сейчас! – ответила женщина с радостной улыбкой.
   Представляясь, Том проверил, чисто ли вытерта его рука и протянул ее:
   – Том Мак Бридж, ответственный редактор. Крепко пожав протянутую руку, женщина ответила:
   – Кармен.
   – Приятно познакомиться, Кармен. Она засмеялась своей забывчивости.
   – О, Кармен Фразер. Я так привыкла представляться только по имени.
   Том открыл маленькую дверцу в перегородке, приглашая Кармен следовать за собой.
   – Давайте я покажу вам, чем мы тут занимаемся.

Глава 17

   В мрачном и таинственном поселке, закинутом далеко от городов и больших дорог, надежно спрятавшемся за склонами громадных гор, срочно готовились к переезду. В здании, где разместилась администрация, около двухсот человек самых разных национальностей и внешности были целиком заняты работой: печатали письма, рылись в картотеках, просматривали архивы, подводили балансы, неустанно говорили о чем-то по телефону на всех языках мира. Служащие всех возрастов, от совсем юных до пожилых сидели за письменными столами, сновали по коридору хлопали дверьми и пробегали вверх и вниз по лестницам. Обслуживающий персонал в голубых рабочих комбинезонах подвозил горы пустых коробок и ящиков, куда работники канцелярий тщательно укладывали содержимое шкафов: книги, деловые бумаги и конторские принадлежности.
   Затем ящики выносили и грузили в фургоны. Множество рабочих разъезжало по комплексу в автотележках, разбирая различную аппаратуру, отключая электричество и снимая кабели, опечатывая опустевшие здания.
   На веранде большого каменного особняка, расположившегося на краю поселка, появилась женщина, высокая и худощавая, с черными, как уголь, длинными волосами, в свободной черной одежде. Она внимательно наблюдала за всем происходящим. Дрожавшей бледной рукой она плотно прижимала к себе маленькую сумочку, висевшую у нее на плече. Оглядевшись по сторонам, стараясь расслабиться, она несколько раз глубоко вдохнула. Потом достала из сумочки черные очки и надела их. Сойдя с веранды, женщина направилась к зданию администрации.
   Шаги ее были твердыми и уверенными, смотрела она прямо перед собой. Несколько служащих, повстречавшихся ей по дороге, приветствовали женщину в черном, складывая руки под подбородком ладонями вместе и слегка кланяясь. В ответ она слегка кивала им головой и шла дальше.
   В канцелярии с ней здоровались таким же странным образом, и женщина, не произнося ни слова, улыбалась в ответ. Поймав ее улыбку, работники возвращались к своим Делам. Заведующая канцелярией, хорошо одетая дама, с волосами, туго стянутыми в узел на затылке, сделав шаг к женщине в черном, тоже слегка поклонилась и спросила:
   – Доброе утро, что угодно Служительнице? Служительница с улыбкой ответила:
   – Я бы хотела снять несколько ксерокопий.
   – Я сделаю это немедленно.
   – Спасибо, я хочу заняться этим сама.
   – Конечно, конечно, пойду включу вам аппарат.
   Заведующая поспешила в маленькую боковую комнатку, и Служительница последовала за ней. Встречающиеся на пути люди – азиаты, индейцы и европейцы – кланялись при их приближении и тут же возвращались к своим занятиям.
   Меньше чем за минуту заведующая приготовила ксерокс к работе.
   – Благодарю вас, вы можете идти, – отпустила ее Служительница.
   – Хорошо, если возникнут трудности или вопросы, я к вашим услугам.
   – Благодарю.
   Заведующая канцелярией вышла. Служительница плотно закрыла за ней дверь, избавившись таким образом от всех нежелательных свидетелей. Потом она быстро вынула из сумочки маленькую книжку. Листая ее, женщина в черном пробегала глазами исписанные страницы, пока не нашла то, что ей было нужно. Затем, аккуратно положив книжку в аппарат, она начала нажимать кнопки, копируя страницу за страницей.
   Пересняв сорок страниц, она выключила ксерокс, тщательно сложила листы и убрала их вместе с книжечкой в сумку. Из административного корпуса она направилась обратно к большому каменному особняку.
   Дом был величественным и по размерам, и по убранству, с громадным камином и высоким сводчатым потолком. По лестнице, покрытой толстым ковром, Служительница быстро поднялась в свою спальню и закрыла за собой дверь на ключ. Положив книжку на громадный, античной работы стол, она достала из ящика бюро коричневую оберточную бумагу и кусок бечевки. На бумаге уже стояло имя адресата: " Александр М. Касеф ". Была в углу и фамилия отправителя: «Дж. Лангстрат». Она быстро завернула книжку в бумагу так, как будто пакет никогда не разворачивали, и перевязала его бечевкой.
   В просторном кабинете, расположенном в другой части особняка, на большой подушке сидел толстый, круглый мужчина средних лет, одетый на восточный манер в широкие шальвары и длинную, до колен рубашку. Глаза его были полузакрыты, он медленно и глубоко дышал. Вся обстановка в комнате говорила о том, что ее хозяин занимал высокое положение и обладал огромной властью. Кабинет украшали сувениры и реликвии со всех концов света: мечи, сабли, дубинки, африканские маски, несколько гротескных, выразительных фигурок восточных богов. Корабельная корма, служившая письменным столом, с вмонтированными в нее компьютером и телефонами, длинная софа с мягкими подушками, обитые плюшем стулья, дубовый инкрустированный столик, а также охотничьи трофеи по стенам: медвежья, лосиная и львиная головы, – все говорило о своеобразных вкусах и пристрастиях хозяина.
   Хотя в дверь не стучали, человек громко произнес:
   – Входи, Сузан.
   Тяжелая дубовая дверь отворилась, и вошла Служительница с коричневым пакетом в руке.
   Не открывая глаз, мужчина проговорил:
   – Положи его на письменный стол. Женщина подчинилась. Потом мужчина пошевелился, открыл глаза и потянулся, как бы просыпаясь.
   – Значит, ты ее все же нашла? – произнес он насмешливо.
   – Книжка и не терялась. В этой суматохе она просто завалилась в угол.
   Мужчина встал с подушки и, разминаясь, сделал несколько кругов по комнате.
   – Я даже не знаю, что это такое, – пожал плечами он, вроде бы отвечая на вопрос.
   – Я не интересовалась…
   Толстяк примирительно улыбнулся:
   – Нет? Может быть, и нет. Но у меня иное ощущение. – Он остановился позади нее, положил ей руки на плечи и сказал прямо в ухо:
   – Иногда я понимаю тебя Довольно хорошо, но иногда ты как бы ускользаешь. В время ты выглядишь такой озабоченной, почему?
   – О! Все эти переезды, суета.
   Мужчина обнял ее за талию и крепко прижал к себе
   – Не беспокойся, тебе не о чем волноваться. Мы перебираемся в место получше, я уже выбрал подходящий дом. Тебе должно понравиться.
   – Ты знаешь, я ведь выросла в этом городе.
   – Нет, нет, мы уедем в другой гораздо лучше этого Но, кажется, ты мне не веришь?
   – Ты же слышал, я выросла в Аштоне…
   – И все, чего тебе хотелось, – убраться из него подальше!
   – Ты должен меня понять, я испытываю настолько разноречивые чувства.
   Толстяк подошел к ней, заглянул в глаза и, поддразнивая, расхохотался:
   – Оно и видно! С одной стороны, у тебя нет никакого желания возвращаться в город, с другой стороны, ты сразу же кидаешься туда, чтобы участвовать в карнавале!
   Сузан немного покраснела и опустила глаза.
   – Я искала одного человека из моего прошлого, чтобы избежать встречи с ним в будущем. Крепко обняв ее, мужчина сказал:
   – Нет никакого прошлого. Ты останешься со мною, теперь я – ответ на все твои вопросы.
   – Да, конечно, раньше я этого не понимала. Рассмеявшись, он отошел к письменному столу.
   – Прекрасно, прекрасно. Нам больше не придется встречаться тайком в луна-парке. Ты сама видела, как волновались наши друзья из-за той встречи.
   – Но зачем тебе понадобилось приходить туда и искать меня? Зачем ты их вообще притащил?
   Толстяк сел на край стола и поднял зловещего вида церемониальный нож, с золотой рукояткой и острым прямым клинком.
   Посмотрев на нее поверх ножа, он проговорил:
   – Потому, дорогая Служительница, что я не доверяю тебе. Я люблю тебя, я, в общем-то, составляю с тобой одно целое, но… – мужчина держал лезвие на уровне глаз и глядел на свою собеседницу взглядом таким же острым, как нож, – но не доверяю тебе. Ты женщина, обуреваемая многими страстями.
   – Я не могу повредить Плану. Я только человек, одна из множества…
   Касеф подошел к противоположному краю стола, где из резной головы какого-то языческого идола торчали кинжалы.
   – Ты, дорогая Сузан, разделяешь со мной мою жизнь, тайны и мою цель.
   Но я должен защищать свои интересы.
   Он выпустил нож из пальцев, и тот воткнулся в голову идола.
   Понимающе улыбнувшись, Сузан подбежала к нему и наградила долгим поцелуем.
   – Я твоя и всегда буду твоей, – убежденно проговорила она.
   Касеф ответил ей довольной улыбкой, но его взгляд по-прежнему оставался острым и холодным:
   – Естественно, ты принадлежишь мне.
   Среди диких скал, вознесшихся высоко над долиной, притаились два ангела. Один из них, среброволосый, статный и крепко сложенный, бывал здесь и раньше. Проницательным, мудрым взглядом он внимательно, не отрываясь, наблюдал за тем, что происходило внизу.
   Вторым был Тол, Капитан Небесного воинства.
   – Здесь находится именно то, что ты ищешь, – сказал среброволосый. – Рафар появлялся здесь всего несколько дней тому назад.
   Тол окинул взором долину. Ужасное черное облако демонов было таким же густым, как и раньше. Их было гораздо больше, чем следовало бы.
   – Стронгман? – спросил Тол.
   – Без сомнения, князь Силы в окружении своих телохранителей и воинов. У нас все еще нет никакой возможности проникнуть внутрь.
   – И она там одна посреди этого скопища бесов!
   – Дух непрерывно открывает ей глаза на все происходящее и призывает ее. Она стоит очень близко к Стронгману, в смертельно опасной близости. Молитвы Уцелевших удерживают демонов вокруг нее, ослепляя и ослабляя их. По крайней мере, это дает тебе больше времени, но не слишком много.
   Тол был явно недоволен.
   – Генерал, чтобы пробиться к ней, требуется гораздо больше, чем их слабость. Мы еще можем удерживать Аштон, но у нас нет сил атаковать Стронгмана.