Первухина Надежда. От ведьмы слышу!

   Где-то через часок мы покинули-таки ванную. Но не потому, что на большее нас не хватило, а потому что воду отключили.
   – Это издевательство! – заявила я, вытряхивая из ушей остатки мыльной пены.
   – Это одесский юмор. Не расстраивайся. Вечерком пойдем на Лузановку, поплещемся.
   – Ладно. Кстати, который час? Святая Вальпурга! Я же Славке русским литературным языком сказала: быть в номере не позже половины третьего! Наверняка его на бульвар занесло!
   – Ну и что? Пусть поскачет, порезвится, пересчитает попкой все ступеньки на Потемкинской лестнице. Успокойся. Дай парню вольным одесским воздухом подышать.
   – Я-то успокоюсь. А если он влезет на какой-нибудь бесценный исторический памятник? Или рванет в порт – проситься «кораблик поглядеть»?
   – У пацана морская душа. Он у нас будет романтиком.
   – Из него вырастет пират.
   – Нормально. Будет обеспечивать нашу с тобой спокойную старость. Потому что от дочерей мы этого вряд ли дождемся.
   Тут мы оба погрустнели и завздыхали. Наши милые дочки, кровиночки, смирные и ласковые близняшки за последний год превратились просто в моральных монстров. Не будь я ведьмой, подумала бы, что кто-то наслал на них порчу. Но порча тут ни при чем. Виноват переходный возраст. Я в пятнадцать лет тоже мнила себя носительницей мировой истины и считала непрошибаемыми тупицами всех тех, кто осмеливался критиковать мои ажурные колготки с люрексом и клипсы из маленьких подшипников...
   Одна радость – сын пока растет спокойным послушным мальчиком и не бунтует против папы с мамой Правда, месяца три назад он пришел домой и заявил, что записался в кружок «Юный судомоделист». Пришлось купить ему учебник по парусному моделированию, банку с клеем и толстый справочник «Мировые корабли».
   – Авдей, я волнуюсь.
   – Я вижу. Смени цвет глаз, фиолетовый не идет к салатовому халату.
   – Он давно должен быть в гостинице. Чертенок! Вот где его искать?!
   Я подняла трубку внутреннего гостиничного телефона:
   – Дежурный? Скажите пожалуйста, в котором часу из номера 456 вышел мальчик, Ярослав Белинский? На нем такие шортики зелененькие...
   – Не розумию... – нахально пропела трубка.
   – Десять баксов.
   – Не...
   – Двадцать.
   – Ах, хлопчик! Так вин пийшов до Привозу!
   – Давно?
   – А то. Трошки розвиднелось... Як вы с чоловиком отьихалы, так вин и побежав...
   – Понятно. – Я отчаянными глазами смотрела на мужа. Потом взяла себя в руки и отчеканила в трубку: – Деньги получите вместе с ключами.
   – Вика, оставь в покое несчастный телефон. Ты его уже в гармошку смяла, – жалобно попросил Авдей.
   Я отшвырнула злосчастный телефонный аппарат и принялась торопливо одеваться, чтобы бежать и спасать сына.
   – Ты понимаешь, что его нет уже почти целый день! – закричала я. – Зачем он пошел на этот базар?! Сувениры покупать? А если его похитили?!
   – Похищения – твоя навязчивая идея... – пробормотал Авдей.
   – Иронизируешь? Это же твой сын!!!
   Я готова была превратиться в дракона и облететь весь этот распрекрасный город в поисках ненаглядного чада. Чтобы потом хорошенько ему всыпать!
   Авдей, кажется, тоже принялся волноваться. Но виду не подал.
   – Ждем еще час, – сказал он. – Потом идем в милицию.
   Мы прождали два часа. Но в милицию не пошли.
   – Милиция нам поможет, как пейджер утопленнику! – заявила я, тщетно пытаясь успокоиться и сосредоточиться. – Менты сейчас не людей ищут, а в кино снимаются и романы пишут! Сама буду искать. Где мой кристалл магический?
   Муж скоренько полез под кровать, вытянул баул и, порывшись в нем, извлек завернутый в бархатную тряпицу кристалл. Я взяла его, водрузила на стол.
   – Задерни шторы, – приказала мужу, и тот беспрекословно повиновался. Потому как знал, что в такие моменты лучше исполнять мои указания.
   – Самоблагословиться не забудь, – только и сказал мне он.
   – Некогда! – отмахнулась я. – Я не ритуальные танцы устраиваю, а сына ищу.
   Поясняю для тех, кто не в курсе: самоблагословение с недавних пор стало просто навязчивой идеей в среде практикующих ведьм. С этого набора эффектных, но по сути пустых фраз начинали любой шабаш, обряд или оргию. Это, мол, для того, чтобы ведьма почувствовала себя сопричастной стихиям и царящей над временем и пространством. Глупости. Настоящая магия в этом не нуждается.
   Муж скромно уселся в углу, дабы не мешать моему общению с магическим предметом.
   Кристалл привычно подернулся туманной дымкой, а потом ярко загорелся, полностью готовый к эксплуатации.
   – Начать поиск, – приказала я. – Объект – человек. Имя – Ярослав Белинский. Возраст – десять лет.
   – Выполнено.
   Кристалл демонстрировал мне внутреннее убранство какого-то плохо освещенного помещения. Нет, скорее пещеры. Стены из потемневшего ракушечника были увешаны огромными картинами, изображавшими парусники с гордо воздетыми к небесам бушпритами. Меж картин, как спящие удавы, пристроились просмоленные корабельные канаты.
   Я поманила мужа: присоединяйся к просмотру! Он так и прикипел взглядом к кристаллу.
   – Слу-ушай, – восхищенно протянул Авдей. – Вон там, на картине – клипер «Флайинг клауд»! Точно! А вон модель римской триремы!
   – Меня в данный момент не интересуют эти шедевры, – напряженно сказала я, хотя была страстной поклонницей всего парусно-корабельного. – Где наш сын?
   – Похоже, бродит среди этого... музея. Потому как что это, если не музей? Кладбище забытых кораблей? – рассеянно говорил супруг. – О, а вот и Яська! Ты смотри, экспонат с витрины тягает!
   В самом деле, мой сынок, опасливо оглядевшись по сторонам, приподнял крышку стеклянной витрины и вытянул лежавшую там на бархатной подушке медную подзорную трубу, по виду – весьма старинную.
   – Оболтус, – покачала головой я. – А если он ее раскокает?.. Тьфу, о чем я. Сейчас же его смотрители растерзают!
   Но мои опасения не оправдались. Похоже, мой сын находился в этом странном хранилище морской и корабельной экзотики в совершенном одиночестве. И это снова заставило меня трястись от волнения.
   Я накрыла тряпкой кристалл и ни с того ни с сего разрыдалась.
   – Вика, да что с тобой?! Мы сейчас поедем в этот музей и притащим Славку в гостиницу за уши!
   – Понимаешь... Тут что-то не так. Я чувствую.
   – Магия?
   – Нет. Не могу понять. И объяснить. Но кто-то всерьез заинтересовался судьбой нашего сына. И это может плохо кончиться.
   С таким настроением мы выскочили на плавящиеся от жары улицы Одессы.
   Я не спорю, это удивительный город. Вечерами мы втроем бродили по причалу, смотрели на россыпи огней в море, дышали пропитанным йодом воздухом, наслаждались колоритным жизнелюбивым одесским юмором, которого уже давно не сыскать в суетной и вечно депрессивной Москве...
   Но сейчас нам было не до юмора.
   – Где находится музей парусников? – поминутно спрашивали мы у прохожих, те в ответ только плечами пожимали. Некоторые снисходили до пояснений:
   – Да у нас такого музея сроду не было!
   Тогда что мы увидели в магическом кристалле?!
   Часам к семи вечера, вымотанные бесконечной ходьбой, голодные и несчастные, мы уселись на скамейку возле статуи Лаокоона. Я посочувствовала этому мраморному страдальцу, сражающемуся с гадом ради своих чад. Где же наше чадо, а?
   – Все-таки придется заявлять в милицию, – обреченно сказал Авдей.
   – Ты прав. – Я чувствовала себя так, словно меня только что хитро обманули. Обвели вокруг пальца.
   – Возвращаемся в гостиницу. – Авдей решительно подхватил меня под руку. – Что толку здесь сидеть?
   Я не возражала.
   Проходя мимо дежурного администратора, я молча выложила на стойку обещанные двадцать долларов и вслед за мужем поднялась в номер.
   И вслед за ним застыла у распахнутой двери.
   В номере на ковре сидел наш сын и как ни в чем не бывало раскладывал свой любимый паззл, изображавший фрегат «Паллада».
   – Привет, – сказал нам сын. – А где вы были? Я есть хочу.
   – Нет, это ты где шлялся весь день?!
   – Авдей, не кричи на ребенка!
   – Этот ребенок вытворяет черт-те что! Мать с ног сбилась, тебя искала! И я, кстати, тоже!
   – Где ты был?!
   Ярослав посмотрел на нас укоризненным взглядом несправедливо обвиненного человека.
   – Я сначала гулял по Приморскому бульвару. А потом был в Приюте Забытых Капитанов.
   – Где?! Это что, какой-нибудь музей?
   – Я же говорю – приют.
   – Такого места в Одессе нет!
   – Есть. Просто о нем не всякий знает. Там так здорово!
   – Мы видели... – сказала было я и осеклась. Сыну я не говорила о своей магической спецтехнике. Иначе он обязательно бы использовал кристалл в своих шалостях.
   – Ладно. Мой руки и идем в ресторан. Ужинаем и спать! Послезавтра у отца конференция, а ты тут нам приключения устраиваешь.
   – Ничего я не устраиваю, – проворчал сынок, опасливо глядя на меня.
   Но я уже не сердилась. Я была счастлива. Сын нашелся!
   Только где-то очень глубоко в душе осталось, как заноза в пятке, ощущение, что я пропустила нечто весьма важное. И что проблемы с нашим отпрыском только начались...
   Всю ночь я не спала, сидела в шезлонге на балконе, прислушивалась к доносившемуся из номера похрапыванию мужа и сопению сына, смотрела на яркие южные созвездия, и было мне отчего-то тоскливо и тревожно.
   Неужели лимит спокойной жизни так быстро исчерпан?
   Десять лет назад я лишилась своего заклятого врага, обрела истинных друзей и успокоилась на этом. Родился Яська, подрастали Машка с Дашкой, и мне, матери такого обширного и шумного семейства, было совершенно наплевать на постоянную битву Добра и Зла. Это Баронет, мамин верный супруг, – вечный воин, пожизненный маг на службе у закона, держащий руку на эфесе шпаги и пульсе всех мировых катаклизмов... Но даже его в последнее время так скрутил ревматизм, что стало не до поисков злодеев и всяческих супостатов. Значит, кто-то решился встать на моем пути?
   – И кто же тут хочет попробовать ведьмовской силы? – тихо спросила я у роскошной одесской ночи, не надеясь, впрочем, на ответ. В порту прощально прогудел теплоход. Да вездесущие цикады монотонно и бесконечно звенели, уводя меня в долгожданный сон.
   Во сне я увидела, как мой сынишка идет по разноцветной гальке пляжа и море плещется у самых его ног. И вдруг посреди морской глади возникает парусный корабль и, тихо рассекая острым килем волны, идет прямо к моему мальчику. Потом я вижу, что рядом с Ярославом стоит мужчина, худой, бледный, в парике с косицей, камзоле и высоких ботфортах. Глаза этого типа горят как огни святого Эльма.
   – Идем с нами, – глухо говорит мужчина моему сыну. – Наш корабль не может оставаться без капитана.
   – Почему именно я? – спрашивает Яська. Резонно, между прочим, спрашивает. Я с младенческих лет внушала своему отпрыску, что не следует доверять незнакомым дядям, приглашающим сниматься в новом эпизоде «Звездных войн» или «Властелина Колец», вручающим бесплатную сигаретку с предложением научиться курить и приглашающим прокатиться на красивой машине.
   – Правильно, сынок, – пытаюсь я вмешаться в ход своего сна. – Не связывайся ты с этим типом. Вид у него очень уж странный.
   Однако сын меня не слышит, мужчина молча берет его за руку и ведет к кораблю. По воде. И я вижу, как мой сын вдруг оказывается на борту среди команды настоящих скелетов в тельняшках!
   – «Летучий Голландец»! – вскрикивает Яська. В этом вскрике не страх, а беспредельный восторг. Еще бы!
   Какой мальчишка не мечтал побывать на этом снискавшем мрачную славу корабле!
   – Да. И ты – наш капитан. Ты поведешь корабль к Острову, Которому Нет Описания. Это можешь только ты.
   – А мои папа и мама?
   – Не беспокойся. Они даже не заметят твоего отсутствия.
   И тут я возмущенно кричу, что это наглая ложь и моего ребенка следует немедленно оставить в покое...
   – Верните его на берег, негодяи!
   Однако на берегу остаюсь я и в бессильной ярости смотрю на корму стремительно удаляющегося в открытое море корабля, увозящего моего сына. На мачтах вспухают от ветра черные паруса. Доносится с детства знакомая песня:
   Йо-хо-хо и бутылка рома!..
   – Ну вот. Я так и знал, что наш сын окажется пиратом. – В моем сне появляется Авдей и успокаивающе гладит мое плечо. – Ты не переживай, дорогая. Поплавает и вернется...
   – Я не хочу! Почему со мной не согласовали!
   – Дети никогда ничего не согласовывают с родителями... Но если хочешь, мы можем отправиться за ними в погоню.
   – У нас что, есть корабль?
   – Да. – Авдей с серьезным видом указывает на полусгнившую, облепленную высохшими водорослями, засыпанную песком шлюпку.
   – Ну, знаешь... Твой юмор совершенно неуместен в данном случае! – возмущенно кричу я.
   На этом сон обрывается.
   Я встала с шезлонга, приходя в себя. Оперлась о балконный бортик и невольно залюбовалась рассветом. Над пирамидальными тополями золотилась далекая полоска моря. Мягкий ветер шевелил веера декоративных пальм. Фонтан перед входом в гостиницу, отключаемый на ночь, теперь снова заискрился переливчатыми струйками воды...
   В глубине комнаты настырно зазвенел будильник. Я усмехнулась. Авдей регулярно ставит себе будильник под самое ухо и регулярно же прихлопывает звенящего монстра подушкой и продолжает спать. И тогда за побудку приходится браться мне.
   Я покинула балкон и с громким призывом: «Вставайте, сони!» – принялась расталкивать своих мужчин. В ответ они кинули в меня подушками. Я затормозила подушки в воздухе и направила их обратно – в этих лентяев.
   Авдей тут же вскочил и, изобразив полное мне послушание, отправился бриться. А Ярослав...
   Он аккуратно поймал подушку, застелил постель и сказал:
   – Мама, можно я сегодня снова пойду в Приют? Я села мимо кресла.
   – Авдей! – завопила я. – Нашего сына подменили! На мой вопль муж выскочил из ванной с одной намыленной щекой.
   – Ты посмотри на него! – указала я пальцем на Ярослава. – Это не он! Муж пригляделся.
   – Вика, ты перегрелась на солнце. Это вполне наш сын.
   – Да?! А почему он не удивился тому, как я кинула в него подушкой? Он ведь сроду не видел, чтоб подушки зависали в воздухе! И потом... Он хочет идти ТУДА!
   – Ай, – отмахнулся муж. – Вечно ты придумываешь какие-то несуществующие страхи. Дай мне добриться. Не знаю, как Ярослав, а мы сегодня идем в Палацъ культури морякив на встречу с читателями.
   И супруг ушел, оставив меня в обществе сына (или того, кто очень похож на моего сына).
   Ярослав исподлобья глянул на меня и потянулся к коробке с паззлом.
   – Отставить игрушки! – приказала я. – И всякие фантазии насчет каких-то капитанов тоже отставить! Сначала ты у меня будешь завтракать! Я немедленно закажу в номер овсяную кашу, бутерброды с маслом и брынзой и творожную запеканку. Это ведь твоя любимая еда!
   – Конечно. Я с удовольствием позавтракаю, – невозмутимо ответил сын.
   И эта фраза окончательно утвердила меня во мнении, что кем-кем, а уж Ярославом Белинским этот мальчик не является! Потому что мой отпрыск при словосочетании «овсяная каша» покрывался мурашками, бутерброды с маслом и брынзой милостиво скармливал в окошко воробушкам и синичкам, а уж при одном запахе творожной запеканки его просто выворачивало наизнанку. И фразу «Я с удовольствием позавтракаю» мой настоящий сын произнести просто не мог. Он ненавидел завтраки, обеды, полдники и ужины и шел на них, как призывник – на медкомиссию.
   Так кто ж ты, милый мальчик, а?
   Я тайно произнесла заклинание, развеивающее морок, а также лишающее любого оборотня его личины. Не сработало. Псевдо-Ярослав увлеченно жевал принесенную горничной в номер овсянку. Я отошла за высокую развесистую пальму в углу комнаты и, загородившись широким перистым листом, посмотрела на мальчика истинным зрением. От моего пристального фиолетового взгляда лист пальмы задымился и скукожился, а сын ничего не заметил и принялся за запеканку, заедая ее бутербродами и запивая смородинным киселем (бр-р, мерзость!).
   Тут муж, выбритый и настроенный по-деловому, принялся выспрашивать у меня совета, какой из сотни привезенных с собой галстуков ему надеть на предстоящую встречу. Я навскидку посоветовала золотистый с черными разводами.
   – Я буду похож в нем на системного программиста, – сказал муж, подходя ко мне с висящим на запястье злосчастным галстуком. – Кстати, что ты сидишь тут, за пальмой?
   – Чш-ш! – зашипела я. – Ты посмотри на этого мальчика!
   – Вика, ты опять за свое. У тебя магик-психоз.
   Магик-психозом мой дорогой супруг называл такое мое настроение или душевное состояние, при котором я начинала видеть нечто враждебно-оккультное даже в самых реалистических и вполне невинных вещах вроде вантуза либо электрогрелки.
   – Нет у меня психоза. Ты видишь, что он ест? Наш сын когда-нибудь был на это способен?
   – Ну и что. Может, он взрослеет и ему начинает нравиться даже такая еда. Я вот со временем привык есть пиццу, которую ты готовишь...
   – Спасибо тебе, дорогой! – В качестве маленькой мести за комплимент моим поварским способностям я взглядом заставила мужнин галстук обвязаться вокруг его запястья кокетливым, но очень крепким бантиком.
   – Вот так и иди на встречу со своими поклонниками!
   – Дорогая, твои дурацкие шуточки...
   – Погоди ты!
   Я покинула пост наблюдения и подошла к лже-Ярославу. Послав в свою левую ладонь заряд обессиливания мага, я этой ладонью коснулась острого мальчишечьего плеча. Нулевой эффект. Разве что «сынок» посмотрел на меня и спросил:
   – Я могу идти? Я ведь уже позавтракал. Спасибо за завтрак, мамочка.
   – Иди, милый, – ангельским голоском пропела я. – А можно мне пойти с тобой?
   Впервые лицо этого дитяти как-то неуловимо изменилось.
   – Нет, мамочка, – ровным и твердым как бетонное покрытие голосом ответил мальчик. – Туда взрослых не пускают.
   – Ну, нет так нет, – притворно вздохнула я и взъерошила волосы на макушке Ярослава. При этом прицепила к волосам волшебную невидимую ниточку, которая потянется за мальчиком и укажет мне его местонахождение. Никто, кроме меня, не сможет эту ниточку дезактивировать. – Беги в этот свой Приют, постреленок!
   Когда дверь за псевдосыном захлопнулась, муж подошел ко мне и спросил удивленно:
   – Что с тобой творится? То ты его ни в какую не хочешь отпускать, то наоборот... Кстати, развяжи этот чертов бант. Я же опоздаю на официальное мероприятие! И надо мной смеяться станут!
   Я развязала бант и сказала:
   – Ты, разумеется, мне не поверишь, но все-таки это не наш сын. Не настоящий Ярослав.
   – Морок, что ли?
   – Нет. И не оборотень. И не магический посланец. В нем нет ничего паранормального. Ничего волшебного. И все-таки он не наш...
   Тут я вспомнила об увиденном ночью сне и незамедлительно пересказала мужу его содержание. Тот сначала внимательно слушал, а потом изумленно приподнял брови:
   – Вика, знаешь, что ты сейчас мне пересказываешь?!
   – Что?
   – Содержание моего романа! Ну, вспомни! «Пристань последних кораблей»!
   – Извини, я не читала. Не успела...
   – Да? Странно.
   – Я обязательно прочту.
   – Не в этом дело, дорогая. Странно, что ты, не читая этой вещи, стопроцентно воспроизвела сюжет. Мальчик уходит гулять на море и всходит на борт «Летучего Голландца». А к родителям вместо этого мальчика приходит... он же, но другой.
   – Это как? Он фантом, призрак?
   – Нет, такой же человек из плоти и крови, только обладающий теми качествами, которых недостает своему... отражению, что ли. Понимаешь, это как в старой сказке про зеркало: отражение оживает и дополняет свою матрицу противоположными параметрами...
   – Один не ест овсянку, другой ее обожает...
   – Именно!
   Я схватилась за голову.
   – Авдей, одно дело – роман, а другое – реальная жизнь! Кому понадобилось менять нашего сына на двойника?!
   – Да с чего ты взяла, что его вообще подменили?!
   – Я мать! – гордо сказала я. – Материнское сердце не проведешь.
   – Ну допустим. Тогда где же мы будем искать настоящего Яську? На борту «Летучего Голландца»?! Я сникла. Но потом воспрянула духом:
   – Я могу проследить путь псевдосына! Выяснить, что это за Приют Забытых Капитанов, в который он так рвался!
   – Будем следить вместе.
   – А как же встреча с читателями?
   – О чем ты говоришь, Вика? Тут сын пропал, а я пойду болтовней заниматься?!
   – Ладно, – решилась я. – Постараемся никого не обидеть. Сколько примерно продлится твое мероприятие?
   – Часа полтора, потом еще час на экскурсию в исторический центр города, час на фуршет, минут сорок на автографы...
   – Я создам морока на четыре с половиной часа. Наговори ему все указания и можешь смело отправляться со мной навстречу очередным приключениям.
   ... Морок, кстати, получился даже более презентабельным, чем мой супруг. И речи о специфике современной литературной жизни произносил с большим пафосом и знанием вопроса.
   – Сойдет, – решили мы.
   Через двадцать минут элегантный морок отправился во Дворец культуры моряков на встречу с любителями фантастики. А мы с мужем покинули гостиничный номер через балкон, чтобы у дежурного администратора при виде вновь выходящего из номера Авдея Белинского не случилось deja vu. А через балкон, с четвертого этажа я, никого не беспокоя и наложив заклятие общей невидимости, слевитировала вниз, волоча мужа за ворот ковбойки (хорошо – крепкая ткань, качественная) как мешок с цементом.
   – Раскормила я тебя, Белинский, на свою шею! – отдуваясь, произнесла я, едва мы ощутили под ногами твердую брусчатку. – Сел бы ты на диету, что ли...
   – Теща вернется – посадит, – вернул мне колкость любящий супруг.
   Впрочем, препираться нам было некогда, да и не хотелось, чтобы случайные прохожие услышали голоса ниоткуда.
   – Куда мы теперь направляемся? – шепнул Авдей, едва мы вышли из зоны видимости гостиницы.
   Я ликвидировала заклятие, потом пошептала на свою левую ладонь. Ладонь засветилась, и на ней, как стрелка в компасе, задрожала верткая алая полоска, почти невидимая в потоках солнечных лучей. Но если внимательно приглядеться, то можно увидеть, что полоска, выходя за край моей ладони, мелькает среди платанов и акаций широкого бульвара. Курортники, одесситы и те, кто пытался притвориться одесситами, проходили сквозь нить моего целеуказателя, не замечая ее. Только у меня ладонь щекотало, когда очередная дама в соломенной шляпке и шифоновом сарафане шла поперек намеченного мной пути.
   Это только казалось, что по волшебной нити будет легко отыскать бесценного отпрыска. Мы бродили по городу до позднего вечера, при этом старательно изображая просто гуляющую семейную пару, которая никуда не торопится. Ноги гудели, хотелось сесть за столик летнего кафе и выпить сразу литра три ледяного апельсинового сока (свежеотжатого!)... Но коль взялся за нить – не изволь временить.
   – Вика, а морок наверняка давно вернулся в гостиницу... – протянул Авдей, видимо уже завидуя своему фантому, пожавшему лавры славы и не обязанному бродить по городу в роли ищейки.
   – Глупости. Я закляла его через пятнадцать минут после выполнения всех обязанностей зайти в мужской туалет и просто испариться над унитазом или раковиной.
   – Спасибо, любимая. Поприличней ничего не могла придумать?
   – Ой, какие мы гордые... Это же всего-навсего морок.
   – Да, но это мой морок.
   – Хорошо. В следующий раз, когда буду создавать твоего морока, прикажу ему развоплощаться в баре с мужским стриптизом. У шеста. И с постепенным снятием одежды. Ты сразишь всех!
   Авдей хихикнул, но тут же посерьезнел. Стало уже не до смеха, наше наблюдение слишком затягивалось. С одной стороны, это было даже красиво: среди темноты (а южные ночи всегда по-особому темны), зарослей роз и агав, тянется в воздухе алый лучик-паутинка, но с другой стороны...
   Ох и заставила нас эта паутинка попетлять! Словно наш псевдосынок знал о том, что мы устроим слежку, и старался запутать следы. Зря старался. Наше упорство было в конце концов вознаграждено. Где-то уже под сводами легендарной Аркадии мы наконец остановились перед странным сооружением, напоминавшим цирк-шапито.
   – Дверей здесь, разумеется, не предусмотрено, – процедила я сквозь зубы, глядя на то, как алый целеуказатель упирается в глухую стену.
   – Но он же прошел.
   – Логично, дорогой. Ты как, не разучился еще колоть ударом руки каменные плиты?
   – Каменные уже не потяну. Фанерные – куда ни шло...
   – Ясненько. Опять мне работать.
   Я погладила еще не остывший после жаркого дня камень рукой и властью, данной мне над всяким камнем и металлом, повелела повиноваться мне. Камень не противился. Он тихо рассыпался в прах.
   Когда осела каменная крошка, в образовавшемся аккуратном проломе снова замерцала алая паутинка.
   – Туда! – шепотом скомандовала я.
   И первой шагнула в пролом, таща за руку Авдея.
   И полетела вниз, как Алиса – в Страну Чудес!
   – Ого-го! – завопил муж. Точно. Ого-го.
   И посадочка тоже. Эге-ге.
   Мы немного посидели на неласково твердом полу, мысленно проводя инвентаризацию и профпригодность имеющихся у нас членов. После чего покряхтели и встали. Огляделись.
   И перед нами и позади нас тянулся высверленный в толще ракушечника сумрачный коридор, освещенный странными светильниками, похожими на болотные гнилушки.
   – Мне это напоминает компьютерную игру, – пробормотал муж. – Интересно, на каком мы уровне и сколько еще жизней у нас осталось?