– Даша, я не понял... – это Авдей.
– Видишь эту книгу, папа?! – Даша опять взмахнула гримуаром. – Знаешь, что это за книга?!
Она открыла титульный лист, и из книги выпорхнула маленькая летучая мышка и с писком протиснулась в вентиляционное отверстие.
– Это знаменитый Кодекс Ведьм 1123 года! Подлинный! Без дополнительных поздних редакций! Я о нем читала и только теперь вижу воочию!
– Ну и что? – осторожно спросил Авдей, а Инари, допив чай, бесшумно удалилась к Вике в спальню.
– Здесь есть статья, которую можно условно перевести как «Презумпция невиновности ведьмы». И она гласит...
Авдей попытался глянуть в книгу:
– Погоди, Дашка, это настоящая латынь! Ты же никогда не знала латыни!
Дашка не усмехнулась, а ощерилась:
– Я же теперь ведьма, папочка! И могу знать все, что захочу!
– Ну, тогда я больше не стану тебя перебивать... И внимательно слушаю.
– Я тоже внимательно слушаю нашу юную ведьму! – в дверном проеме нарисовался Баронет и ободряющим взором одного глаза смотрел на Дашку.
– Итак, – заглянула в книгу Даша. – Статья «Презумпция невиновности ведьмы» гласит следующее:
«Ведьма, которую все сообщество сестер по Ремеслу обвиняет в некоем злодеянии и которая отрицает преступление, вменяемое ей в вину, имеет право оправдать себя и перед сестрами по Ремеслу, и перед судиями, пройдя Путем Суда.
И ежели ведьма, с которой пред этим снимут все чары и лишат всей чародейной силы, чувствуя за собой правоту, пройдет Путь Суда при свидетельстве сестер по Ремеслу и судей, и ничто не коснется ее, и ничто не повредит ей, то сия ведьма воистину невиновна и не совершала того злодеяния, в коем ее обвиняли.
Да будет сей закон принят ведьмами навечно.
И да имеет право требовать Пути Суда любая ведьма, чувствующая себя неправедно обвиненной.
И, более того, требовать права пройти Путь Суда может мать, кровная сестра либо дочь неправедно обвиненной, ежели верят они в невиновность своей сродственницы и свою собственную правоту, и при этом также являются ведьмами...»
– Понимаете! – торжествующе завопила Дашка, дочитав вслух до конца. – Я имею право на Путь Суда! Я пройду его вместо мамы и докажу, что она не убивала Главу Трибунала Ведьм! И отстанут от нас навсегда!!!
Авдей непонимающе молчал. А Баронет подошел к Дашке и аккуратно взял из ее рук книгу.
– Внученька, – тихо сказал он. – А ты себе хоть представляешь, что такое на самом деле этот Путь Суда? На что ты решаешься?
Дашка посмотрела на деда-мага фиолетовым взглядом:
– Уж явно это не американские горки, деда. Но я все равно пройду этот Путь. Я сумею. Чего бы мне это ни стоило.
Баронет с тоской поглядел на упрямое Дашкино личико и подумал, что она все больше и больше становится похожей на мать.
Из папки «Очень личное» Дарьи Белинской:
«Я сделала все, как положено по Кодексу и в соответствии с традициями ведьм. Через мамин кристалл я объявила Общей Ведьмовской Сети, что я, природная ведьма Дарья Белинская, в соответствии с Кодексом Ведьм 1123 года требую пройти Путь Суда вместо своей матери, поскольку она больна. Я заявила всем этим ведьмам, что не боюсь Суда, потому что знаю – моя мать невиновна. Она не убийца Главы Трибунала! И я невиновна тоже!»
Сразу после того, как я сделала это заявление, к нам в квартиру пришли Судии. Это даже не ведьмы, как потом объяснил мне дед, а неупокоенные души трех самых жестоких инквизиторов, загубивших неимоверное количество ведьм. Что ж, может, и к лучшему, что функции Суда будут осуществляться не «сестрами по Ремеслу». С «сестер» станется все испортить.
Судии повелели мне следовать за ними. С этого момента они лишали меня всякой чародейской силы и я могла полагаться только на силу своего духа и своей совести. А еще на то, что, оказывается, я очень люблю свою маму.
Дедушке разрешено было сопровождать меня. Со всеми остальными я даже не успела попрощаться. Возможно, это и к лучшему: не прощаешься – значит, вернешься...
Судии привели меня на место, напоминающее большую рыночную площадь, как в фильмах про Средневековье. Только всю площадь занимали ведьмы: в черных колпаках и плащах... Было видно, как они ненавидят меня и деда и как боятся Судий, – там, где шли души вечных инквизиторов, ведя нас к судебному помосту, ведьмы расступались, мгновенно давая дорогу.
На помосте стоял обычный стол, за которым сидели шесть неопрятных старух. При виде нас они разразились такими ругательствами, которых я не слышала даже от нашего сантехника. Дед шепнул мне на ушко, что это и есть Великие Матери Ведьмы, только теперь они не Трибунал, поскольку Глава Трибунала убита. И они требуют кары. А вон та, которая вопит больше всех, – Мать Трансценденция, истинная убийца. И, если Святая Вальпурга поможет мне выдержать Путь Суда, я имею право после этого потребовать, чтобы этим Путем прошла и эта Великая Ведьма.
Судии сказали речь волнующимся на площади ведьмам. Те сразу стихли, словно мертвые, и только сверлили меня взглядами. Дед пожал мне руку и прошептал: «Твой час, ведьма. Удачи!»
И ко мне подошел Палач. Он одним движением разорвал на мне мою единственную одежду – длинную черную сорочку – и повел меня, нагую, с судебного помоста к белевшей неподалеку грубо сколоченной лестнице, которую венчал столб. А вокруг лежали вязанки хвороста и такие сухие дрова, что вспыхнут от одной искры и будет такой костер...
И тут я поняла, что это мой костер.
Что это и есть Путь Суда.
Единственный Путь для ведьмы.
Мне сразу стало очень страшно, когда я поняла все до конца. Да еще вспомнила, как в детстве читала про Жанну д'Арк, как она горела и что бывает с человеческой плотью, когда ее окружает костер...
Но я ведь не просто человек.
Отныне и навеки.
Даже лишенная сейчас своих небольших магических навыков, я все равно – ведьма.
А что такое ведьма?
Это отсутствие страха.
Перед лицом страха.
Я взошла к столбу.
Босые ноги неприятно кололи неструганые бревна и сухие ветки валежника.
– Тебя приковать цепью? – поинтересовался Палач. – А то некоторые падают в обморок.
– Не надо. Я не упаду, – заверила его я и обняла столб рукой.
Во взгляде Палача что-то мелькнуло.
– Хочешь, я подброшу побольше сырых поленьев? Они начнут сильно дымить, ты задохнешься и уже не почувствуешь, как...
– Не надо. Я хочу чувствовать все.
– Твое право, ведьма, – с сожалением сказал Палач. – Удачи тебе.
Он побежал к помосту с Судиями и принял от них горящий дымный факел. «Как в олимпийской эстафете», – совсем не к месту подумала я. Палач поднес факел к хворосту, и тот весело вспыхнул, будто только и ждал этого момента. Вспыхнул в каких-то пяти сантиметрах от моих ног.
Я стиснула зубы.
Мамочка, я знаю, что мы правы.
Ведьмы на площади завыли, страшась глядеть на высоко пылающий костер и темнеющую в нем фигурку.
– Путь Суда! – вопили они. – Путь Суда! Сильное пламя гудело, словно органная фуга. Мамочка, я знаю, мы победим. Мамочка!!!»
Мой костер в тумане светит,
Искры гаснут на лету...
– Она жива, – сказал один Судия, пристально вглядываясь в пламя.
– Она поет, – удивился второй Судия. – Какие странные существа – женщины. Они поют даже на костре...
– Костер ей не вредит... – начал третий Судия. – А это означает...
– Еще не время. По закону костер должен прогореть полностью.
Мать Трансценденция забилась в истерике. Остальные Великие Ведьмы, подхватив ее под руки, хотели уйти с помоста...
Но тут им путь преградил Баронет.
– Куда? – прошипел он змеей. – До окончания сего мероприятия вы не имеете права уходить. На место, грымзы!
И они подчинились. Своему бывшему подчиненному.
Ведьмы на площади выли. Только теперь их вопли сменили эмоциональную окраску. Ведьмы выли от восторга и благоговейного страха.
Потому что костер прогорал. Пламя Суда отплясало свой танец. Поленья подернулись легким белесым пеплом.
И посреди остатков костра стояла Даша Белинская.
Целая и невредимая.
Она чихнула и громко, на всю площадь, крикнула:
– Убедились?! Моя мать неповинна!
– Воистину так!!! – взвыли сестры по Ремеслу. Палач подскочил к бывшему костру и протянул Даше руки:
– Прыгай! Через минуту всё это обрушится. Не сгорела – так поцарапаешься.
Даша не заставила себя просить дважды. Но к помосту Судий она гордо шла без посторонней помощи. Встречающиеся ей ведьмы кланялись в ноги, касались пальцами розовой, необгоревшей кожи и пышных, чуть пахнущих дымом волос...
– Она Великая! Самая Великая Ведьма! – словно волна рос по толпе шепот.
И эта волна ударила по старухам Трибунала:
– Мы больше не верим вам! Мать Трансценденция – на костер! Это она убийца! Викка Белинская невиновна!
Даша холодно смотрела на Великих Ведьм. Что-то особенное появилось в ее взгляде. Что-то, заставлявшее съеживаться и краснеть.
– Вы удовлетворены результатами Суда? – незнакомым, взрослым голосом спросила она старух. – Отныне вы оставите нас в покое?
– Да, да...
– Я беру с вас слово. Под залог ваших жизней. Я знаю, как это делается.
Великие Ведьмы вжались в кресла, но Дарья больше не смотрела на них.
– Деда, – она прижалась к Баронету и всхлипнула. – Мне так страшно было! Давай домой вернемся, а?..
Из папки «Очень личное» Дарьи Белинской:
«Вот я и сделала все, как хотела. И маму теперь никто не обвиняет. И ведьмы не орут под окнами всякую гадость. Наоборот. Вчера явились какие-то две чародейки лет по двенадцать каждая и предложили свои услуги по уборке квартиры, стирке белья и варке приворотных зелий. Я их выпроводила. Во-первых, на это Машка есть, а во-вторых...
Маме все равно не стало лучше».
После недолгого торжества по поводу Дашкиной победы в квартире Белинских снова воцарилась та тяжелая тишина, которая бывает, когда в доме находится умирающий человек. Возможно, поэтому никто из близких Вики не желал принимать гостей. Сочувствующие лица – еще один повод для тоски...
Но однажды гостей все-таки пришлось впустить.
Это была делегация ведьм, состоящая традиционно из тринадцати человек, но всех в квартиру не пустили. Тогда три самые старшие ведьмы (их Маша провела в гостиную) попросили аудиенции у госпожи Дарьи Белинской.
Госпожа Дарья в тот момент как раз смазывала детским кремом пролежни на боках у мамы, поэтому на аудиенцию явилась с видом крайне недовольным и раздраженным.
– Что вам угодно? – холодно осведомилась она у ведьм, вытирая салфеткой жирные от крема пальцы.
Ведьмы поклонились ей и протянули большой пухлый конверт.
Даша открыла конверт. Прочла его содержимое, слегка изменившись в лице. Потом посмотрела на ведьм.
– Вы действительно этого хотите? Действительно это мне предлагаете?
– Да, Великая Госпожа Ведьм.
– Хм. У меня есть время подумать над вашим предложением?
– Да, Великая Госпожа Ведьм.
– Хорошо. Только... Я ставлю два условия!
– Сколько угодно, Великая Госпожа Ведьм.
– Первое условие: никакого Трибунала! Вообще! Он больше не должен существовать как факт. Ведьмы переглянулись и кивнули.
– А ваше второе условие?
– Со мной будет мой дед. Калистрат Иосифович Бальзамов. Без него я отказываюсь выполнять вашу...
– Мы согласны!
– Это все? – спросила Даша, убирая конверт в секретер.
– Да...
– В таком случае, благословенны будьте. А у меня еще есть масса неотложных дел.
Когда гостьи ретировались, на Дашку посыпались вопросы, но она отмалчивалась с чуть печальной улыбкой. И только с дедом обменялась понимающим взглядом.
Говорят, беда не приходит одна. Но когда целая компания бед, вдоволь натешившись над вами, вашими близкими и вашим кошельком, наконец сваливает куда подальше, есть все основания надеяться на то, что освободившийся плацдарм займет радость.
И она тоже не придет в одиночку.
Первая радость случилась теп а, когда Вика открыла глаза.
А вторая – когда заговорила.
– Я и не думала, что у нас на потолке столько паутины, – это были ее первые слова после комы.
Но они привели все семейство Белинских в безумный восторг!
Они все окружили Вику и принялись умильно улыбаться.
– Почему-то ужасно хочется пива, – робко сказала Вика и глянула на Авдея.
– Солнышко! – чуть не разрыдался тот. – Тебе какого: светлого, темного?
– Холодного. И чтобы много-много пузырьков...
Выпив бутылку «Гиннеса», Вика попыталась сесть поудобнее, но тело ее еще не совсем слушалось. Тогда Авдей усадил ее к себе на колени и прижал к груди как ребенка.
– Какое счастье, что ты очнулась, – прошептал он.
– А что со мной было? – спросила Вика.
– Это не важно, – быстро и ласково сказал ей Баронет. – Ты скажи, золотко, ты помнишь, кто мы?
– Баронет, это не смешно, – нахмурилась Вика и тут же рассмеялась. – Вот это мой муж, а это мои дочери. Маш, а ты похудела как! Дарья, почему ты ревешь? Перестань, а то я тоже начну реветь. Ой, мам! Мам! Все, теперь я точно разревусь!
И хотя, конечно, были слезы и сентиментальные вскрики, стало ясно, что радость-таки пришла. И приволокла с собой не то что компанию, а целую развеселую тусовку.
... Вике становилось все лучше. Особенно после приготовленного в срочном порядке праздничного обеда. Правда, у нее иногда кружилась голова и по квартире Вика передвигалась в сопровождении мужа или девочек. Она бродила по комнатам, словно вспоминала их, привыкала к ним заново и набиралась сил от родных стен.
В библиотеке Дарья с гордостью показала матери аккуратно расставленные по полочкам колдовские книги:
– Вот! Теперь их не надо никуда отвозить! Я их все изучила и могу заниматься магией, как и ты!
– Магией? – Вика удивленно приподняла брови. – Дашка, да я вспомнила, ты же у меня ведьма.
– Так ведь и ты, мамочка, ведьма!
Вика как-то странно и растерянно поглядела на дочь.
– Ты знаешь, – наконец сказала она – Кажется, я перестала быть ведьмой.
Она вяло щелкнула пальцами и произнесла заклинание для освежения воздуха. Ничего не произошло.
– Я не помню, как это – колдовать, – растерянно сказала Вика. – И я больше не чувствую в себе Силы Дашка обняла маму:
– Не расстраивайся! Все к тебе вернется! Ты же сама говорила: ведьмами не становятся, а рождаются!
– Да, да, конечно...
А потом наступил день, когда все семейство решило отправиться на Москва-реку. Устроить пикник. С загораньем, купаньем, шашлыками и нешумным отдыхом Инициатором этого мероприятия оказалась, как ни странно, Инари.
– Вике полезно побыть возле воды, – загадочно сказала она, нежно обнимая свою ожившую подругу.
... И сейчас, когда вся компания сидела возле мангала, Вика тихо, повинуясь какому-то внутреннему зову, пошла в глухие камышовые заросли.
Под ногами хлюпало и чавкало, босоножки немедленно наполнились темной илистой жижей, но Вика упрямо шла среди стен громадного, выше ее ростом, камыша. И когда наконец ее путь закончился, она увидела, что вышла на прогретый солнцем ало-золотой песок. Которого нет и быть не может на московском пляже. И перед нею – куда ни кинь взгляд – бирюзовое прозрачное море.
И по этому морю к Вике шел парусник.
– Славка, – сказала Вика, медленно оседая на песок. – Вот ты и вернулся...
И, словно все происходило во сне, от корабля отошла шлюпка и понеслась к берегу.
– Мама! – услышала Вика. – Я приехал!...
...Баронет как раз раскладывал по тарелкам зелень к шашлыкам, когда из каких-то непонятных зарослей к общей компании вышли Вика в обнимку с сыном.
– Ярослав! – ахнули все и принялись тискать в объятиях бесстрашного капитана «Летучего Голландца».
– Как ты его встретила? – спросил Вику Авдей, когда всеобщие страсти немного утихли.
– Я шла среди каких-то камышей. Просто шла. А потом вижу – море. И корабль. И я поняла, что Яська вернулся.
– Конечно, вернулся. Я же должен был выяснить, что с тобой стряслось.
– ???
– Твои волосы в пакетике... Они обуглились, – тихо сказал Яська. – А потом пришла весть – у чайки к лапе был привязан твой браслет. Я понял, что случилась беда, и велел снаряжать корабль домой. Только перед отъездом я опустил твой локон в Синий Ручей, что на Острове. И теперь твои волосы – вот... стали прежними.
Яська показал пакетик, где лежала блестящая прядка Викиных волос.
– Ничего не понимаю, – прошептала Вика.
– А я понимаю! – заявила Дарья. – Это же как у шаманов: человек болеет – его волосы болеют. А если его волосы исцелить, то и человек исцелится. Яська, ты давно это сделал?
– Сразу, как увидел, что волосы обуглились. Я испугался за маму.
– А что это у вас за Синий Ручей?
– Да на самом деле это вовсе не ручей. То есть он не из воды. Это словно поток энергии, который можно увидеть. Струится и струится. Поэтому ручьем и прозвали...
– Эх, не знают о таком ручейке всякие производители шампуней от облысения! Уж они бы открыли там фабрику!
– Исключено, – твердо сказал Славка. – На этом Острове никогда не будет никакой промышленности.
– Ну хорошо, – сдалась Вика. – А мой браслет-то тут при чем?
– При том, – громко сказала Инари. – Яся-тян получил мою весть. О том, что твоему сыну необходимо тебя навестить, как и требует того сыновний долг. Это я послала браслет с чайкой. Это моя ручная чайка. Ее зовут Модем-сан. Она найдет нужного человека, где бы он ни был.
– Яська, погоди, – воскликнул Авдей. – Ты про какой Остров-то толковал?
– Остров, Которому Нет Описания, – улыбнулся Ярослав. – ОКНО. Место, не нанесенное ни на одну карту.
– Нашел, значит.
– Нашел.
– Трудно было?
Яська заливисто засмеялся. И сейчас выглядел как десятилетний пацан, а не как бесстрашный капитан «Летучего Голландца».
– Легко только в носу ковырять, – заявил он, видимо исходя из собственной практики. Но тут же оговорился: – И то не всегда. В девятибалльный шторм, например, можно запросто палец сломать. Вместе с носом.
Теперь все засмеялись. А сестры с восхищением смотрели на братца: из сопливого зануды-нытика, каким они его помнили, Ярослав превратился в парнишку, стремительного и яркого, как солнечный луч.
Даша решилась спросить:
– Там хорошо? На этом Острове?
– Да, – ответил он и добавил с какой-то просительной интонацией: – Мам, пап, я ведь не просто так приехал. Я хочу, чтобы вы туда... со мной отправились. Все. Если хотите. А я вас очень прошу.
Все замолчали.
– Насовсем? – наконец подал голос Авдей.
– Нет. Оттуда всегда можно вернуться...
– Только, наверное, не хочется возвращаться... – как бы про себя заговорил Баронет. – Я теперь вспоминаю, были легенды про этот Остров. Они стали основой всех романов и сказок о стремлении человека к острову. Ведь человеку нужен остров – место, где ему человечно. И это даже не рай. А просто... Тишина для души. Медленный прибой, ласкающий песок. Хрустальные водопады, спрятанные среди зарослей пахучих деревьев и трав. Ласковые звери. Сладкие плоды, падающие с деревьев под собственной тяжестью. Цветы, яркие как бабочки, и бабочки, пестрые как цветы. Мир, в котором есть мир. В котором нет зла, потому что оно не знает туда дороги. И никогда не узнает! Это мир, который примет тебя – с миром... Вика, Авдей... Поезжайте. Будьте там с вашим капитаном.
– Поезжайте, – тихо сказала Инари. – Может быть, наступит и для меня тот счастливый день, когда я смогу посетить этот Остров. И тогда вы увидите в небе над Островом ало-золотого дракона...
– А как же мы?! – возмутились Марья и Дарья.
– А вы будете под нашим с бабушкой неусыпным попечением. Тебе, Марья, предстоит вырасти и стать достойной мваной будущего великого колдуна и вождя племени мошешобо...
– Вот еще! – фыркнула будущая мвана.
– А Великая Госпожа Ведьм и без меня понимает, что ей предстоят великие дела, от которых не след уезжать на далекий остров...
Дарья гордо вскинула голову:
– Они сами меня об этом попросили!
– А я разве говорю, что это плохо? – пожал плечами Баронет. – Теперь ты ведьма, Даша. Причем – Великая Ведьма.
– Баронет, вы последите, чтоб эта Великая дел непотребных не наворотила, – прошептала мэтру на ухо Вика.
– Всенепременно! – заверил тот. И снова все замолчали на мгновение. Как перед дальней дорогой.
– Тогда, может, в путь? – вопросительно посмотрел Ярослав на родителей.
– Прямо сейчас? А... вещи? – растерялся Авдей.
– А зачем нам там вещи? – спросила Вика. – И какие? Твои романы – всегда с тобой. А новые ты будешь писать на листьях каких-нибудь кувшинок...
– У нас там есть бумага, – засмеялся Ярослав.
– Тем более.
– Ну ладно. А твоя одежда, Вика? Твои... магические предметы и снадобья?
– Я лишилась колдовской Силы, любимый, – улыбнулась ведьма Викка. – Теперь это – Дашкино наследство.
– Еще не факт, – буркнула Дарья. – Я стопроцентно уверена, что на этом Острове к маме вся Сила вернется.
– Там видно будет, – улыбнулась Вика.
И они попрощались, а их слезы смешались со смехом и шутками. И пошли сквозь камышовый лес провожать Авдея, Вику и Славку, забыв про шашлыки и шампанское. И лодка, серебристая, как форель, уже ждала своих пассажиров, упруго покачиваясь от легких шлепков берегового прибоя.
– Не могу поверить... – шептала Маша. – Там – Москва, а тут – море...
– There are more things... – припомнил Авдей Шекспира. (Есть многое на свете (Англ)).
– Ага. Что нашим мудрецам и в страшном сне не снилось, – авторитетно добавила Дарья.
Авдей и Яська первыми запрыгнули в лодку.
– Не волнуйтесь! – сказал писатель Белинский. – Вы еще по нас соскучиться не успеете, а мы уже явимся по ваши души!
– Ловлю на слове! – крикнула ему теща. – Ты мне, Авдюша, с Острова того каких-нибудь лекарственных растений привези. Ревматизм этому старому колдуну лечить
«Старый колдун» меж тем обнимал Вику.
– Ты прости меня, – неожиданно сказал он.
– За что? – удивилась та.
– Не уберег я тебя, как хотел... Вика чуть печально улыбнулась:
– Не все получается в жизни так, как хочется, Баронет, да? Но если очень постараться...
И она, резко вскинув вверх руки, выкрикнула непонятные слова. И над морем засверкала яркая неурочная радуга.
– Мы не прощаемся, мэтр. Берегите девочек. И маму...
Вика зашагала к лодке. Но вдруг остановилась у самой кромки прибоя и поманила к себе Дашку.
– Чего, мам? – подлетела та.
– Да ничего особенного, – улыбнулась Вика – Благословенна будь, ведьма.
И шагнула в лодку. Лодка быстро помчалась к «Летучему Голландцу», но Вика еще сумела расслышать ехидный Дашкин ответ:
– От ведьмы слы-ы-ышу!..
Тула, 2003
– Видишь эту книгу, папа?! – Даша опять взмахнула гримуаром. – Знаешь, что это за книга?!
Она открыла титульный лист, и из книги выпорхнула маленькая летучая мышка и с писком протиснулась в вентиляционное отверстие.
– Это знаменитый Кодекс Ведьм 1123 года! Подлинный! Без дополнительных поздних редакций! Я о нем читала и только теперь вижу воочию!
– Ну и что? – осторожно спросил Авдей, а Инари, допив чай, бесшумно удалилась к Вике в спальню.
– Здесь есть статья, которую можно условно перевести как «Презумпция невиновности ведьмы». И она гласит...
Авдей попытался глянуть в книгу:
– Погоди, Дашка, это настоящая латынь! Ты же никогда не знала латыни!
Дашка не усмехнулась, а ощерилась:
– Я же теперь ведьма, папочка! И могу знать все, что захочу!
– Ну, тогда я больше не стану тебя перебивать... И внимательно слушаю.
– Я тоже внимательно слушаю нашу юную ведьму! – в дверном проеме нарисовался Баронет и ободряющим взором одного глаза смотрел на Дашку.
– Итак, – заглянула в книгу Даша. – Статья «Презумпция невиновности ведьмы» гласит следующее:
«Ведьма, которую все сообщество сестер по Ремеслу обвиняет в некоем злодеянии и которая отрицает преступление, вменяемое ей в вину, имеет право оправдать себя и перед сестрами по Ремеслу, и перед судиями, пройдя Путем Суда.
И ежели ведьма, с которой пред этим снимут все чары и лишат всей чародейной силы, чувствуя за собой правоту, пройдет Путь Суда при свидетельстве сестер по Ремеслу и судей, и ничто не коснется ее, и ничто не повредит ей, то сия ведьма воистину невиновна и не совершала того злодеяния, в коем ее обвиняли.
Да будет сей закон принят ведьмами навечно.
И да имеет право требовать Пути Суда любая ведьма, чувствующая себя неправедно обвиненной.
И, более того, требовать права пройти Путь Суда может мать, кровная сестра либо дочь неправедно обвиненной, ежели верят они в невиновность своей сродственницы и свою собственную правоту, и при этом также являются ведьмами...»
– Понимаете! – торжествующе завопила Дашка, дочитав вслух до конца. – Я имею право на Путь Суда! Я пройду его вместо мамы и докажу, что она не убивала Главу Трибунала Ведьм! И отстанут от нас навсегда!!!
Авдей непонимающе молчал. А Баронет подошел к Дашке и аккуратно взял из ее рук книгу.
– Внученька, – тихо сказал он. – А ты себе хоть представляешь, что такое на самом деле этот Путь Суда? На что ты решаешься?
Дашка посмотрела на деда-мага фиолетовым взглядом:
– Уж явно это не американские горки, деда. Но я все равно пройду этот Путь. Я сумею. Чего бы мне это ни стоило.
Баронет с тоской поглядел на упрямое Дашкино личико и подумал, что она все больше и больше становится похожей на мать.
* * *
Из папки «Очень личное» Дарьи Белинской:
«Я сделала все, как положено по Кодексу и в соответствии с традициями ведьм. Через мамин кристалл я объявила Общей Ведьмовской Сети, что я, природная ведьма Дарья Белинская, в соответствии с Кодексом Ведьм 1123 года требую пройти Путь Суда вместо своей матери, поскольку она больна. Я заявила всем этим ведьмам, что не боюсь Суда, потому что знаю – моя мать невиновна. Она не убийца Главы Трибунала! И я невиновна тоже!»
Сразу после того, как я сделала это заявление, к нам в квартиру пришли Судии. Это даже не ведьмы, как потом объяснил мне дед, а неупокоенные души трех самых жестоких инквизиторов, загубивших неимоверное количество ведьм. Что ж, может, и к лучшему, что функции Суда будут осуществляться не «сестрами по Ремеслу». С «сестер» станется все испортить.
Судии повелели мне следовать за ними. С этого момента они лишали меня всякой чародейской силы и я могла полагаться только на силу своего духа и своей совести. А еще на то, что, оказывается, я очень люблю свою маму.
Дедушке разрешено было сопровождать меня. Со всеми остальными я даже не успела попрощаться. Возможно, это и к лучшему: не прощаешься – значит, вернешься...
Судии привели меня на место, напоминающее большую рыночную площадь, как в фильмах про Средневековье. Только всю площадь занимали ведьмы: в черных колпаках и плащах... Было видно, как они ненавидят меня и деда и как боятся Судий, – там, где шли души вечных инквизиторов, ведя нас к судебному помосту, ведьмы расступались, мгновенно давая дорогу.
На помосте стоял обычный стол, за которым сидели шесть неопрятных старух. При виде нас они разразились такими ругательствами, которых я не слышала даже от нашего сантехника. Дед шепнул мне на ушко, что это и есть Великие Матери Ведьмы, только теперь они не Трибунал, поскольку Глава Трибунала убита. И они требуют кары. А вон та, которая вопит больше всех, – Мать Трансценденция, истинная убийца. И, если Святая Вальпурга поможет мне выдержать Путь Суда, я имею право после этого потребовать, чтобы этим Путем прошла и эта Великая Ведьма.
Судии сказали речь волнующимся на площади ведьмам. Те сразу стихли, словно мертвые, и только сверлили меня взглядами. Дед пожал мне руку и прошептал: «Твой час, ведьма. Удачи!»
И ко мне подошел Палач. Он одним движением разорвал на мне мою единственную одежду – длинную черную сорочку – и повел меня, нагую, с судебного помоста к белевшей неподалеку грубо сколоченной лестнице, которую венчал столб. А вокруг лежали вязанки хвороста и такие сухие дрова, что вспыхнут от одной искры и будет такой костер...
И тут я поняла, что это мой костер.
Что это и есть Путь Суда.
Единственный Путь для ведьмы.
Мне сразу стало очень страшно, когда я поняла все до конца. Да еще вспомнила, как в детстве читала про Жанну д'Арк, как она горела и что бывает с человеческой плотью, когда ее окружает костер...
Но я ведь не просто человек.
Отныне и навеки.
Даже лишенная сейчас своих небольших магических навыков, я все равно – ведьма.
А что такое ведьма?
Это отсутствие страха.
Перед лицом страха.
Я взошла к столбу.
Босые ноги неприятно кололи неструганые бревна и сухие ветки валежника.
– Тебя приковать цепью? – поинтересовался Палач. – А то некоторые падают в обморок.
– Не надо. Я не упаду, – заверила его я и обняла столб рукой.
Во взгляде Палача что-то мелькнуло.
– Хочешь, я подброшу побольше сырых поленьев? Они начнут сильно дымить, ты задохнешься и уже не почувствуешь, как...
– Не надо. Я хочу чувствовать все.
– Твое право, ведьма, – с сожалением сказал Палач. – Удачи тебе.
Он побежал к помосту с Судиями и принял от них горящий дымный факел. «Как в олимпийской эстафете», – совсем не к месту подумала я. Палач поднес факел к хворосту, и тот весело вспыхнул, будто только и ждал этого момента. Вспыхнул в каких-то пяти сантиметрах от моих ног.
Я стиснула зубы.
Мамочка, я знаю, что мы правы.
Ведьмы на площади завыли, страшась глядеть на высоко пылающий костер и темнеющую в нем фигурку.
– Путь Суда! – вопили они. – Путь Суда! Сильное пламя гудело, словно органная фуга. Мамочка, я знаю, мы победим. Мамочка!!!»
Мой костер в тумане светит,
Искры гаснут на лету...
* * *
– Она жива, – сказал один Судия, пристально вглядываясь в пламя.
– Она поет, – удивился второй Судия. – Какие странные существа – женщины. Они поют даже на костре...
– Костер ей не вредит... – начал третий Судия. – А это означает...
– Еще не время. По закону костер должен прогореть полностью.
Мать Трансценденция забилась в истерике. Остальные Великие Ведьмы, подхватив ее под руки, хотели уйти с помоста...
Но тут им путь преградил Баронет.
– Куда? – прошипел он змеей. – До окончания сего мероприятия вы не имеете права уходить. На место, грымзы!
И они подчинились. Своему бывшему подчиненному.
Ведьмы на площади выли. Только теперь их вопли сменили эмоциональную окраску. Ведьмы выли от восторга и благоговейного страха.
Потому что костер прогорал. Пламя Суда отплясало свой танец. Поленья подернулись легким белесым пеплом.
И посреди остатков костра стояла Даша Белинская.
Целая и невредимая.
Она чихнула и громко, на всю площадь, крикнула:
– Убедились?! Моя мать неповинна!
– Воистину так!!! – взвыли сестры по Ремеслу. Палач подскочил к бывшему костру и протянул Даше руки:
– Прыгай! Через минуту всё это обрушится. Не сгорела – так поцарапаешься.
Даша не заставила себя просить дважды. Но к помосту Судий она гордо шла без посторонней помощи. Встречающиеся ей ведьмы кланялись в ноги, касались пальцами розовой, необгоревшей кожи и пышных, чуть пахнущих дымом волос...
– Она Великая! Самая Великая Ведьма! – словно волна рос по толпе шепот.
И эта волна ударила по старухам Трибунала:
– Мы больше не верим вам! Мать Трансценденция – на костер! Это она убийца! Викка Белинская невиновна!
Даша холодно смотрела на Великих Ведьм. Что-то особенное появилось в ее взгляде. Что-то, заставлявшее съеживаться и краснеть.
– Вы удовлетворены результатами Суда? – незнакомым, взрослым голосом спросила она старух. – Отныне вы оставите нас в покое?
– Да, да...
– Я беру с вас слово. Под залог ваших жизней. Я знаю, как это делается.
Великие Ведьмы вжались в кресла, но Дарья больше не смотрела на них.
– Деда, – она прижалась к Баронету и всхлипнула. – Мне так страшно было! Давай домой вернемся, а?..
* * *
Из папки «Очень личное» Дарьи Белинской:
«Вот я и сделала все, как хотела. И маму теперь никто не обвиняет. И ведьмы не орут под окнами всякую гадость. Наоборот. Вчера явились какие-то две чародейки лет по двенадцать каждая и предложили свои услуги по уборке квартиры, стирке белья и варке приворотных зелий. Я их выпроводила. Во-первых, на это Машка есть, а во-вторых...
Маме все равно не стало лучше».
* * *
После недолгого торжества по поводу Дашкиной победы в квартире Белинских снова воцарилась та тяжелая тишина, которая бывает, когда в доме находится умирающий человек. Возможно, поэтому никто из близких Вики не желал принимать гостей. Сочувствующие лица – еще один повод для тоски...
Но однажды гостей все-таки пришлось впустить.
Это была делегация ведьм, состоящая традиционно из тринадцати человек, но всех в квартиру не пустили. Тогда три самые старшие ведьмы (их Маша провела в гостиную) попросили аудиенции у госпожи Дарьи Белинской.
Госпожа Дарья в тот момент как раз смазывала детским кремом пролежни на боках у мамы, поэтому на аудиенцию явилась с видом крайне недовольным и раздраженным.
– Что вам угодно? – холодно осведомилась она у ведьм, вытирая салфеткой жирные от крема пальцы.
Ведьмы поклонились ей и протянули большой пухлый конверт.
Даша открыла конверт. Прочла его содержимое, слегка изменившись в лице. Потом посмотрела на ведьм.
– Вы действительно этого хотите? Действительно это мне предлагаете?
– Да, Великая Госпожа Ведьм.
– Хм. У меня есть время подумать над вашим предложением?
– Да, Великая Госпожа Ведьм.
– Хорошо. Только... Я ставлю два условия!
– Сколько угодно, Великая Госпожа Ведьм.
– Первое условие: никакого Трибунала! Вообще! Он больше не должен существовать как факт. Ведьмы переглянулись и кивнули.
– А ваше второе условие?
– Со мной будет мой дед. Калистрат Иосифович Бальзамов. Без него я отказываюсь выполнять вашу...
– Мы согласны!
– Это все? – спросила Даша, убирая конверт в секретер.
– Да...
– В таком случае, благословенны будьте. А у меня еще есть масса неотложных дел.
Когда гостьи ретировались, на Дашку посыпались вопросы, но она отмалчивалась с чуть печальной улыбкой. И только с дедом обменялась понимающим взглядом.
Говорят, беда не приходит одна. Но когда целая компания бед, вдоволь натешившись над вами, вашими близкими и вашим кошельком, наконец сваливает куда подальше, есть все основания надеяться на то, что освободившийся плацдарм займет радость.
И она тоже не придет в одиночку.
Первая радость случилась теп а, когда Вика открыла глаза.
А вторая – когда заговорила.
– Я и не думала, что у нас на потолке столько паутины, – это были ее первые слова после комы.
Но они привели все семейство Белинских в безумный восторг!
Они все окружили Вику и принялись умильно улыбаться.
– Почему-то ужасно хочется пива, – робко сказала Вика и глянула на Авдея.
– Солнышко! – чуть не разрыдался тот. – Тебе какого: светлого, темного?
– Холодного. И чтобы много-много пузырьков...
Выпив бутылку «Гиннеса», Вика попыталась сесть поудобнее, но тело ее еще не совсем слушалось. Тогда Авдей усадил ее к себе на колени и прижал к груди как ребенка.
– Какое счастье, что ты очнулась, – прошептал он.
– А что со мной было? – спросила Вика.
– Это не важно, – быстро и ласково сказал ей Баронет. – Ты скажи, золотко, ты помнишь, кто мы?
– Баронет, это не смешно, – нахмурилась Вика и тут же рассмеялась. – Вот это мой муж, а это мои дочери. Маш, а ты похудела как! Дарья, почему ты ревешь? Перестань, а то я тоже начну реветь. Ой, мам! Мам! Все, теперь я точно разревусь!
И хотя, конечно, были слезы и сентиментальные вскрики, стало ясно, что радость-таки пришла. И приволокла с собой не то что компанию, а целую развеселую тусовку.
... Вике становилось все лучше. Особенно после приготовленного в срочном порядке праздничного обеда. Правда, у нее иногда кружилась голова и по квартире Вика передвигалась в сопровождении мужа или девочек. Она бродила по комнатам, словно вспоминала их, привыкала к ним заново и набиралась сил от родных стен.
В библиотеке Дарья с гордостью показала матери аккуратно расставленные по полочкам колдовские книги:
– Вот! Теперь их не надо никуда отвозить! Я их все изучила и могу заниматься магией, как и ты!
– Магией? – Вика удивленно приподняла брови. – Дашка, да я вспомнила, ты же у меня ведьма.
– Так ведь и ты, мамочка, ведьма!
Вика как-то странно и растерянно поглядела на дочь.
– Ты знаешь, – наконец сказала она – Кажется, я перестала быть ведьмой.
Она вяло щелкнула пальцами и произнесла заклинание для освежения воздуха. Ничего не произошло.
– Я не помню, как это – колдовать, – растерянно сказала Вика. – И я больше не чувствую в себе Силы Дашка обняла маму:
– Не расстраивайся! Все к тебе вернется! Ты же сама говорила: ведьмами не становятся, а рождаются!
– Да, да, конечно...
* * *
А потом наступил день, когда все семейство решило отправиться на Москва-реку. Устроить пикник. С загораньем, купаньем, шашлыками и нешумным отдыхом Инициатором этого мероприятия оказалась, как ни странно, Инари.
– Вике полезно побыть возле воды, – загадочно сказала она, нежно обнимая свою ожившую подругу.
... И сейчас, когда вся компания сидела возле мангала, Вика тихо, повинуясь какому-то внутреннему зову, пошла в глухие камышовые заросли.
Под ногами хлюпало и чавкало, босоножки немедленно наполнились темной илистой жижей, но Вика упрямо шла среди стен громадного, выше ее ростом, камыша. И когда наконец ее путь закончился, она увидела, что вышла на прогретый солнцем ало-золотой песок. Которого нет и быть не может на московском пляже. И перед нею – куда ни кинь взгляд – бирюзовое прозрачное море.
И по этому морю к Вике шел парусник.
– Славка, – сказала Вика, медленно оседая на песок. – Вот ты и вернулся...
И, словно все происходило во сне, от корабля отошла шлюпка и понеслась к берегу.
– Мама! – услышала Вика. – Я приехал!...
...Баронет как раз раскладывал по тарелкам зелень к шашлыкам, когда из каких-то непонятных зарослей к общей компании вышли Вика в обнимку с сыном.
– Ярослав! – ахнули все и принялись тискать в объятиях бесстрашного капитана «Летучего Голландца».
– Как ты его встретила? – спросил Вику Авдей, когда всеобщие страсти немного утихли.
– Я шла среди каких-то камышей. Просто шла. А потом вижу – море. И корабль. И я поняла, что Яська вернулся.
– Конечно, вернулся. Я же должен был выяснить, что с тобой стряслось.
– ???
– Твои волосы в пакетике... Они обуглились, – тихо сказал Яська. – А потом пришла весть – у чайки к лапе был привязан твой браслет. Я понял, что случилась беда, и велел снаряжать корабль домой. Только перед отъездом я опустил твой локон в Синий Ручей, что на Острове. И теперь твои волосы – вот... стали прежними.
Яська показал пакетик, где лежала блестящая прядка Викиных волос.
– Ничего не понимаю, – прошептала Вика.
– А я понимаю! – заявила Дарья. – Это же как у шаманов: человек болеет – его волосы болеют. А если его волосы исцелить, то и человек исцелится. Яська, ты давно это сделал?
– Сразу, как увидел, что волосы обуглились. Я испугался за маму.
– А что это у вас за Синий Ручей?
– Да на самом деле это вовсе не ручей. То есть он не из воды. Это словно поток энергии, который можно увидеть. Струится и струится. Поэтому ручьем и прозвали...
– Эх, не знают о таком ручейке всякие производители шампуней от облысения! Уж они бы открыли там фабрику!
– Исключено, – твердо сказал Славка. – На этом Острове никогда не будет никакой промышленности.
– Ну хорошо, – сдалась Вика. – А мой браслет-то тут при чем?
– При том, – громко сказала Инари. – Яся-тян получил мою весть. О том, что твоему сыну необходимо тебя навестить, как и требует того сыновний долг. Это я послала браслет с чайкой. Это моя ручная чайка. Ее зовут Модем-сан. Она найдет нужного человека, где бы он ни был.
– Яська, погоди, – воскликнул Авдей. – Ты про какой Остров-то толковал?
– Остров, Которому Нет Описания, – улыбнулся Ярослав. – ОКНО. Место, не нанесенное ни на одну карту.
– Нашел, значит.
– Нашел.
– Трудно было?
Яська заливисто засмеялся. И сейчас выглядел как десятилетний пацан, а не как бесстрашный капитан «Летучего Голландца».
– Легко только в носу ковырять, – заявил он, видимо исходя из собственной практики. Но тут же оговорился: – И то не всегда. В девятибалльный шторм, например, можно запросто палец сломать. Вместе с носом.
Теперь все засмеялись. А сестры с восхищением смотрели на братца: из сопливого зануды-нытика, каким они его помнили, Ярослав превратился в парнишку, стремительного и яркого, как солнечный луч.
Даша решилась спросить:
– Там хорошо? На этом Острове?
– Да, – ответил он и добавил с какой-то просительной интонацией: – Мам, пап, я ведь не просто так приехал. Я хочу, чтобы вы туда... со мной отправились. Все. Если хотите. А я вас очень прошу.
Все замолчали.
– Насовсем? – наконец подал голос Авдей.
– Нет. Оттуда всегда можно вернуться...
– Только, наверное, не хочется возвращаться... – как бы про себя заговорил Баронет. – Я теперь вспоминаю, были легенды про этот Остров. Они стали основой всех романов и сказок о стремлении человека к острову. Ведь человеку нужен остров – место, где ему человечно. И это даже не рай. А просто... Тишина для души. Медленный прибой, ласкающий песок. Хрустальные водопады, спрятанные среди зарослей пахучих деревьев и трав. Ласковые звери. Сладкие плоды, падающие с деревьев под собственной тяжестью. Цветы, яркие как бабочки, и бабочки, пестрые как цветы. Мир, в котором есть мир. В котором нет зла, потому что оно не знает туда дороги. И никогда не узнает! Это мир, который примет тебя – с миром... Вика, Авдей... Поезжайте. Будьте там с вашим капитаном.
– Поезжайте, – тихо сказала Инари. – Может быть, наступит и для меня тот счастливый день, когда я смогу посетить этот Остров. И тогда вы увидите в небе над Островом ало-золотого дракона...
– А как же мы?! – возмутились Марья и Дарья.
– А вы будете под нашим с бабушкой неусыпным попечением. Тебе, Марья, предстоит вырасти и стать достойной мваной будущего великого колдуна и вождя племени мошешобо...
– Вот еще! – фыркнула будущая мвана.
– А Великая Госпожа Ведьм и без меня понимает, что ей предстоят великие дела, от которых не след уезжать на далекий остров...
Дарья гордо вскинула голову:
– Они сами меня об этом попросили!
– А я разве говорю, что это плохо? – пожал плечами Баронет. – Теперь ты ведьма, Даша. Причем – Великая Ведьма.
– Баронет, вы последите, чтоб эта Великая дел непотребных не наворотила, – прошептала мэтру на ухо Вика.
– Всенепременно! – заверил тот. И снова все замолчали на мгновение. Как перед дальней дорогой.
– Тогда, может, в путь? – вопросительно посмотрел Ярослав на родителей.
– Прямо сейчас? А... вещи? – растерялся Авдей.
– А зачем нам там вещи? – спросила Вика. – И какие? Твои романы – всегда с тобой. А новые ты будешь писать на листьях каких-нибудь кувшинок...
– У нас там есть бумага, – засмеялся Ярослав.
– Тем более.
– Ну ладно. А твоя одежда, Вика? Твои... магические предметы и снадобья?
– Я лишилась колдовской Силы, любимый, – улыбнулась ведьма Викка. – Теперь это – Дашкино наследство.
– Еще не факт, – буркнула Дарья. – Я стопроцентно уверена, что на этом Острове к маме вся Сила вернется.
– Там видно будет, – улыбнулась Вика.
И они попрощались, а их слезы смешались со смехом и шутками. И пошли сквозь камышовый лес провожать Авдея, Вику и Славку, забыв про шашлыки и шампанское. И лодка, серебристая, как форель, уже ждала своих пассажиров, упруго покачиваясь от легких шлепков берегового прибоя.
– Не могу поверить... – шептала Маша. – Там – Москва, а тут – море...
– There are more things... – припомнил Авдей Шекспира. (Есть многое на свете (Англ)).
– Ага. Что нашим мудрецам и в страшном сне не снилось, – авторитетно добавила Дарья.
Авдей и Яська первыми запрыгнули в лодку.
– Не волнуйтесь! – сказал писатель Белинский. – Вы еще по нас соскучиться не успеете, а мы уже явимся по ваши души!
– Ловлю на слове! – крикнула ему теща. – Ты мне, Авдюша, с Острова того каких-нибудь лекарственных растений привези. Ревматизм этому старому колдуну лечить
«Старый колдун» меж тем обнимал Вику.
– Ты прости меня, – неожиданно сказал он.
– За что? – удивилась та.
– Не уберег я тебя, как хотел... Вика чуть печально улыбнулась:
– Не все получается в жизни так, как хочется, Баронет, да? Но если очень постараться...
И она, резко вскинув вверх руки, выкрикнула непонятные слова. И над морем засверкала яркая неурочная радуга.
– Мы не прощаемся, мэтр. Берегите девочек. И маму...
Вика зашагала к лодке. Но вдруг остановилась у самой кромки прибоя и поманила к себе Дашку.
– Чего, мам? – подлетела та.
– Да ничего особенного, – улыбнулась Вика – Благословенна будь, ведьма.
И шагнула в лодку. Лодка быстро помчалась к «Летучему Голландцу», но Вика еще сумела расслышать ехидный Дашкин ответ:
– От ведьмы слы-ы-ышу!..
Тула, 2003