Ирина бросилась в кухню и ровно через четыре секунды предоставила Юле стакан минеральной воды.
   Юля сплела пальцы правой руки в подобие кукиша и проговорила, водя им над стаканом:
   – Чистая вода, наговорная вода, вытрезви меня, омой меня, просвети меня! Так да будет, слово мое крепко!
   И тут же выпила воду. Снова прилегла на диван, закрыла глаза…
   – Юля, – почти простонала Ирина.
   Девушка открыла глаза. Теперь они были кристально трезвыми.
   – Ирина, спокойно, – сказала Юля голосом вечной трезвенницы. – Со мной все в порядке. У тебя какие-то проблемы?
   – Ухо, – сказала Ирина. – На стиральной машине появилось ухо.
   – Ага, – потерла подбородок Юля. – Трезветь, значит, начал. Ну еще бы. Сквозь его организм столько воды прошло… Пойдем посмотрим. Ты только не нервничай, все будет хорошо.
   Обе девушки заглянули в ванную. Машина как раз закончила цикл стирки и занималась отжимом, разгоняясь на восьмистах оборотах. По бокам у машины, ближе к верху, торчали уже два розовых, хорошо вымытых уха.
   – Торчат, – плаксиво сказала Ирина.
   – Торчат, – согласилась Юля. – Ничего страшного, уши вполне приличные, значит, со временем все остальное проявится. Ладно, поеду я к себе, Ирина.
   И тут Ирина чуть не бросилась в ноги могущественной ведьме:
   – Не оставляй меня! Ради всего святого! Давай вместе дождемся, когда он обратно в человека превратится.
   – Да? – Юля немного поразмышляла. – Ладно, так и быть, останусь, поддержу тебя в трудную минуту. Это ты поначалу такая нервная, а потом привыкнешь, даже удовольствие получать будешь.
   – Я сейчас чай приготовлю или кофе, – засуетилась Ирина.
   – Да не стоит, – отмахнулась Юля. – После наговорной воды ни на какие напитки сутки не тянет. Давай лучше посидим, в картишки перекинемся.
   – А у меня карт нет.
   – Зато у меня есть. – Юля хлопнула себя по джинсовому карману и достала оттуда нераспечатанную колоду карт.
   Ирина так и впилась в колоду глазами. Она могла поклясться, что, когда лазила к Юле в карман, никаких карт там не было. Опять колдовство!
   А Ирина, честно говоря, уже устала за нынешний день от колдовства.
   – Слушай, – вдохновенно сказала Юля, – карты-то нераспечатанные, новые. А давай я тебе на них погадаю.
   – Ну, если ты не против, – робко согласилась Ирина, прислушиваясь к тому, что творится в ванной. А в ванной между тем было тихо. И это почему-то пугало сильнее всего.
   Юля распечатала колоду, перетасовала карты, протянула Ирине:
   – Снимай.
   Ирина сняла. Юля опять перетасовала карты и принялась раскладывать их причудливым веером.
   – Так, что у тебя в прошлом… Ну полный беспросвет. Деньги от тебя уходят, король плохой, пиковый. Сплошные слезы, пустые хлопоты и разбитое сердце.
   – Так оно и есть, – сказала Ирина. – Удивляться нечему.
   – Теперь смотрим, что у тебя в настоящем. О! Появление влиятельной подруги, причем очень крепкой подруги…
   – Это, наверное, ты, Юля, – тихо пробормотала Ирина.
   – С мужем вот только какие-то непонятки. То ли он сам куда уйдет, то ли убьешь ты его…
   – Ой! Да избави боже!
   – Ладно тебе. Нашла чего бояться. Некоторых людей надо убивать – для их же пользы. И чтоб воздух чище был.
   – Ну, это не нам решать.
   – А почему? – Юля отложила в сторону карты.
   – Что почему?
   – Почему не нам решать? Я ведьма, сильней которой в мире еще вряд ли кто найдется. Я могу очень многое. Даже не так. Я могу все! А значит, могу решать, жить кому или умереть.
   – Но законы…
   – Это человеческие законы. А я не человек. Я ведьма. Как ты таких простых вещей не понимаешь?! Ладно, отложим пока этот разговор, а то у тебя глаза, как у перепуганной мышки. Ирина, да неужели ты не поняла – у кого власть, тот и распоряжается жизнью. Своей и чужой. Ты думаешь, найдись кто-то круче меня, он не объявил бы на меня охоту? Еще как! Сейчас бы у каждого окна стояло по снайперу… Ну все, все, умолкаю. А почему у тебя глаза на мокром месте?
   – Мне тебя жалко. Ты хорошая, добрая, просто ты запуталась. Мне бы очень хотелось, чтобы мы дружили. Подольше.
   – Так и будет, – заверила Ирину Юля. – Никто на меня не охотится, успокойся. Хотела бы я на такого человека посмотреть. Давай лучше вернемся к картам. Так, что у тебя в будущем… Слушай, красота какая: ты встретишь нового короля. Богатого, крутого! И бросишь своего пьяницу-мужа. Вот и конец твоим страданиям. Тут еще долгая дорога, видимо за границу, – видишь, как здорово! Замуж будешь выходить, меня в подружки позовешь?
   – Конечно, – сквозь слезы рассмеялась Ирина.
   – Ну вот, жизнь уже стала куда веселей. – Юля смешала карты и сладко потянулась. – Теперь поеду к себе. У тебя все нормально…
   – Постой, Юля… А почему машины не слышно?
   – Одно из двух: или она закончила стирку, или превратилась в твоего муженька.
   Обе девушки притихли, напряженно глядя из комнаты на дверь ванной. Ирина придушенно взвизгнула: дверь медленно начала открываться.
   – Спокойно, – сказала Юля. – Только без нервов.
   Дверь открылась, и на пороге предстал супруг Ирины. Был он босой, в мятых беленых джинсах и мятой же клетчатой рубашке, завязанной на пупе узлом. Вид у него был несколько безумный – словно человек долго катался на американских горках и спрыгнул с них на полной скорости.
   – Ирина, – надтреснутым голосом заговорил муж, – что ты со мной сделала?
   – Дорогой, – побледнела Ирина, – я тебе сейчас все объясню…
   – Объяснять буду я, – громко заявила Юля. – Поскольку я это колдовство содеяла, мне и отвечать. Как твоего мужа зовут?
   – Игорь…
   – Игорь, очень приятно, проходите, присаживайтесь. Сейчас всем нужно успокоиться и поговорить цивилизованно.
   – Я хочу знать, что со мной сделали, – упрямо потребовал Игорь, садясь в продавленное кресло.
   – Сейчас, сейчас все объяснится. Игорь, а вы как, нормально себя чувствуете?
   – Ага, как же! У меня такое ощущение, будто меня в стиральной машине три часа мариновали. Во рту привкус стирального порошка… Гадость! Ирка, принеси водки, там на кухне еще чекушка оставалась.
   – Погоди, – сказала Ирина и не сделала ни шагу.
   – Ирка, да ты че? По шее захотела? Так я тебе быстро плюх наваляю!
   Ирина умоляюще глянула на Юлю. И та поняла, что инициативу надо брать в свои руки.
   – Игорь, слушай меня! – полугипнотическим голосом сказала Юля.
   Игорь напрягся и посмотрел ей в глаза.
   – Ты вряд ли меня знаешь, – говорила Юля. – Но теперь узнать придется. Я ведьма, зовут меня Юля, к тому же я мэр этого города. И как мэр и как ведьма, я не могу спокойно смотреть на разгул алкоголизма в таком приличном городе, как Щедрый. Поэтому на тебе, Игорь, я решила поставить эксперимент.
   – Какой еще эксперимент?
   – По добровольному отказу от спиртного.
   – Ха! Закодировать, что ли, хочешь?! Так не выйдет, кодировался я уже два раза, и не помогло. Ирк, скажи!
   Но Ирина промолчала и вообще глядела на мужа каким-то новым, смелым взглядом.
   – Так вот, – продолжала Юля. – Эксперимент я поставила. Прямо на тебя Игорь. Видишь ли, твоя жена совершенно измучилась, ежедневно созерцая твой пьяный облик. Поэтому я и сплела заклятие. Отныне…
   – Что? – не понял Игорь.
   – Не перебивай. Я. Сплела. Заклятие. Отныне, Игорь, как только ты выпьешь хоть что-нибудь, содержащее алкоголь, ты будешь превращаться в стиральную машину «Индезит-люкс». А обратное превращение состоится только после того, как ты полностью протрезвеешь. Понимаешь, Игорь, превращать тебя в жабу или игуану было бы очень нерентабельно – в таком случае жене от тебя опять не выходило никакого проку. А стиральная машина – это такая нужная в хозяйстве штука!
   – Я не понял. Это че, правда, че ли? Ирка, ты что, воды в рот набрала, сидишь-молчишь?!
   – Не приставай к Ирине. Она у тебя золотая жена, таких женщин надо беречь и лелеять. Она мучилась с тобой, вот я и решила ей помочь.
   – Как это помочь? – все еще не врубался в ситуацию Игорь.
   – До чего же ты тупой. До «Индезита» ты все-таки недотягиваешь. До «Вятки-автомата» еще кое-как. Надо немного подкорректировать заклинание. Игорек, пойми, кончилась твоя безбедная алкогольная житуха! Теперь как выпьешь – так сразу превратишься в стиральную машину. Веди трезвый образ жизни, ходи с женой в молочные кафе, в театр там, филармонию – и ничего с тобой не случится. А как только раздавишь рюмашку – все, ты стиральная машина.
   – Не верю. Брехня все это. Я, наверно, паленой водки выпил и у меня сейчас глюки.
   – Это не глюки, дорогой, это отныне твоя жизнь.
   Игорь вскочил с кресла, кинулся в кухню. Юля и Ирина медленно проследовали за ним. Игорь жадно пил водку из последней оставшейся чекушки, и его босые ступни уже становились невероятно белыми, сплавлялись, склеивались меж собой, являя основание стиральной машины.
   – Игорек, зря ты меня не послушал, – покачала головой Юля. – Смотри, что получается.
   Игорь отставил водку, торжествующе расхохотался в лицо обеим женщинам:
   – Ну, где я ваша стиральная машина?!
   – Пока ниже колена. Сам смотри, – бросила Юля.
   Игорь посмотрел и заорал благим матом:
   – Превратите меня обратно, суки! Ведьмы! Да чтоб вы сдохли! Превращайте обратно, иначе я…
   – А что ты можешь? – спросила Юля. – Ничего ты уже не можешь. Руки-то скованы.
   Игорь понял, что дело нешуточное, и начал взывать к сердцу жены:
   – Иринушка! Милая ты моя! Да брошу я пить, брошу, вот чем хошь клянусь. Только не делай из меня машину. Не надо колдовства этого проклятого. Я тебе кольцо куплю с бриллиан…
   На этом речь несчастного оборвалась. А на кухне стояла «Индезит-люкс», поблескивая округлыми боками.
   – Ну, – спросила Юля Ирину, – есть у тебя еще что-нибудь для стирки? Нечего ему простаивать!

Глава 7
ПРИВОРОТНОЕ ЗЕЛЬЕ

   Итак, Сидор Акашкин услышал за своей спиной:
   – Стоять! Руки вверх!
   От таких воплей кто хочешь придет в состояние серьезного волнения. А Сидор вообще за последнее время стал крайне нервным человеком. Он поднял руки вверх и пробубнил:
   – Я ничего, я только взглянуть хотел, зачем же сразу на меня с оружием…
   – Обернись! Рук не опускай! – потребовал все тот же цыплячий голосок.
   Сидор обернулся, увидел своего врага и не смог не испустить вздох облегчения. Потому что его врагом была ведьмочка лет тринадцати: довольно пухленькая, в плиссированной юбочке, в синей блузке навыпуск и ослепительно-белых гольфиках. Правда, в руках ведьмочка держала внушительного вида арбалет, но, похоже, сама едва ли умела им пользоваться.
   Эту ведьмочку Сидор знал. Она работала в лаборатории «Авантюрин» и училась предсказывать всякие катастрофы. Дениза жаловалась, что у этой ведьмочки нет никаких способностей. Сидор даже вспомнил имя девочки – Элли.
   – Элли, – задушевно начал Сидор, – опусти арбалет, это тебе не игрушки. Я забрел в эту комнату просто из интереса. Просто потому, что мне стало скучно. А ты сразу с оружием… И потом, как ты меня нашла? Следила? Да. Больше заняться нечем?
   Элли опустила арбалет и сразу вся как-то поникла.
   – Мне надо зачет пересдавать по климатологии, – шмыгнув носом, сказала она. – А преподаватель знаешь какой злой! От него зачета не дождешься, особенно если кто прогуливал его лекции.
   – Ну и что? Ты решила убить его из арбалета, а заодно прихлопнуть и меня? Кстати, можно я опущу руки? А то они затекли.
   – Опускай, – миролюбиво разрешила Элли, разряжая арбалет (еще несколько неприятных секунд для Сидора, потому что обращаться с арбалетом Элли явно не умела).
   И тут до Сидора дошло.
   – Элли, ты пришла сюда за тем, чтобы найти приворотное зелье для своего сурового преподавателя?
   Судя по тому, как покраснела Элли, вопрос Сидора попал в самую точку.
   – А что такого, – пробурчала Элли. – Многие так делают. Можно накапать зелье в стакан с водой, он ничего и не заметит… А ты, то есть вы зачем сюда пришли?
   – Да я же говорю тебе – из любопытства. Интересно стало: все-таки приворотные зелья и их так много…
   – Хватит врать, – прищурилась Элли. – Тебе тоже нужно приворотное зелья, и я даже знаю для кого. Для госпожи Денизы, так?
   – Так. Но что поделать, если я в нее влюблен, а она меня даже не замечает? Знаешь, как это обидно?
   – Ну, я еще ни в кого не влюблялась. Что я, дура – тратить время на всякие влюбленности! У меня еще курсовая не готова!
   Элли проговорила это не слишком убедительным тоном, поэтому Сидор ей не поверил, но свое недоверие решил держать при себе. Она такая маленькая, эта Элли, и уже колдунья, хоть и бесталанная. Кто ее знает, а вдруг как возьмет, как заколдует!..
   Элли между тем заговорщицки посмотрела на Сидора.
   – Ну что? – спросила она шепотом.
   – Что?
   – Посмотрим, какие есть зелья?
   – Посмотрим. А если нас засекут?
   – Отправят на гауптвахту, только и всего.
   – Во Дворце Ремесла есть гауптвахта?
   – Ну не совсем. Но что-то вроде этого. В общем, ты не волнуйся, я там раз пять уже была. Обычный чулан с пауками и крысами. Крысы ручные.
   – А пауки?
   – А пауки спят все время, так что их вообще бояться не надо. Ну все. Закрываем за собой дверь…
   Едва дверь закрылась, Сидору показалось, что он отрезан от всего мира. У Элли на личике страх расцвел буйным цветом, но она крепилась. Сидор решил, что не будет пасовать перед какой-то там девчонкой, и первым подошел к большому резному шкафу, за прозрачными дверцами которого виднелись какие-то разноцветные склянки.
   – Как ты думаешь, это здесь? – спросил Сидор у Элли.
   – Погоди, я прочитаю. Здесь надписи на греческом. Старом. Мы его учили, но я учила плохо. Так. Надо сосредоточиться. «Асфигос эрос гипоталамус». Мм…
   – И что это значит? – саркастически спросил Сидор.
   – Ну, наверное, что-то эротическое, связанное с гипопоталамусом, – робко перевела Элли.
   – «Гипопо», – передразнил ее Сидор. – А еще на колдунью учишься!
   – Как будто ты много знаешь! Сам и переводи!
   – Ладно, не злись, ребенок.
   – А я и не злюсь. И я не ребенок.
   – Все-все, проехали. Читай дальше надписи.
   – «Асфоделия агапе кордиа». Вообще ничего не понимаю. Я только знаю, что «агапе» по-гречески «любовь».
   – Ну раз любовь, то давай этот пузырь и возьмем.
   Сидор полез было в шкаф, но дверцы не поддались.
   – Ты с ума сошел! – придушенно взвизгнула Элли. – Это же заколдованные двери. К ним просто так нельзя прикасаться, может сигнализация сработать.
   – Но ведь не сработала же пока.
   – На наше счастье. Погоди, дай я скажу общее заклинание для открывания дверей.
   Элла свела ладошки так, что они стали напоминать пламя свечи, и прошептала:
   – Энтракс уэйо!
   Замок щелкнул, и дверцы шкафа открылись.
   – Так-то, – повела плечиком Элли.
   – Так, может, тут и флаконы все заговорены? – спросил Сидор, почувствовав некий страх. – Может, нам не стоит с этим связываться?
   – Какой ты трусливый! – искренне возмутилась Элли. – А еще хочешь, чтобы Дениза в тебя влюбилась. Да зачем ей такой слизняк! Такой толстый лори!
   – Я не толстый, – мрачно сказал Сидор и взял флакон с «Агапе».
   Флакон оказался легким, почти невесомым, хотя наполнен был практически под завязку. На притертой пробке флакона болтался ярлычок с очередными греческими названиями.
   – Уходим отсюда, – сказала Элли, захлопывая шкаф.
   – А куда?
   – Ну не будем же мы тут экспериментировать! Пойдем в розарий.
   – Ты права. Розарий подходит оптимально.
   …В небольшом розарии никого не было, хотя почти все кусты роз пышно цвели и наполняли воздух липким маслянистым ароматом.
   Элли и Сидор сели на скамейку между двух кустов чайных роз. Элли тщилась хоть приблизительно перевести надпись, которой была снабжена бутылочка. Сидор терпеливо ждал.
   – Знаешь что, – наконец сказала Элли, отчаявшись перевести греческие слова. – Давай сделаем каждый по глотку. И вернем бутылку на место.
   – А если результат будет какой-нибудь ужасный?
   – Кто не рискует, тот не пьет приворотное зелье. Может, мы станем такими привлекательными, что в меня влюбится профессор климатологии, а в тебя – твоя Дениза.
   – А если наоборот? Никто в нас не влюбится? И превратимся мы в чудовищных уродов!
   – Это исключено. Приворотные зелья дают стопроцентную гарантию того, что уж кто-нибудь в тебя да влюбится, если ты это зелье примешь.
   – Я не хочу кого-нибудь. Я хочу Денизу, – разоткровенничался Сидор. – Она мечта моей женщины, то есть я хотел сказать – женщина моей мечты.
   – Тогда по глотку – и вперед за мечтами! – сказала Элли.
   Сидор аккуратно открыл притертую пробку. В воздухе запахло какими-то пряными травами и цветами.
   – Аромат хороший, – сказала Элли. – Вот бы духи такие…
   – Может, это и есть духи? – съязвил Сидор. – Как напьемся сейчас духов, во весело-то будет!
   – Нет, это не духи.
   – А откуда ты знаешь?
   – «Духи» по-гречески «ароматос». А тут этого слова нет. Все, Сидор, давай пей.
   – А почему первым должен пить я?
   – Потому что я еще ребенок!
   – Ничего себе ребенок – чуть не с меня ростом!
   – Дело не в росте, а в менталитете, – резонно заявила Элли. – И потом, кому нужна большая чистая любовь?
   – Ладно, – сказал Сидор. – Убедила.
   Он поднес флакончик к губам и сделал глоток. Потом еще глоток… И еще…
   – О, приятная штука, – сказал Сидор. – На красный вермут смахивает.
   Он хотел было отхлебнуть еще, но тут вмешалась Элли:
   – Сейчас все выхлебаешь, мне оставь!
   Она прошептала что-то и в четыре глотка прикончила содержимое флакона.
   Как только Элли поставила пустой флакон на стол, Сидор стал пристально на нее смотреть.
   – Что ты на меня так смотришь? – поинтересовалась Элли.
   – Наблюдаю. Вдруг пойдут какие-нибудь изменения. Пятна на коже, вторые руки, глаза цвета раскаленного металла…
   – Пф, глупости, лучше за собой наблюдай.
   Они подождали минут пять.
   Ничего не произошло.
   – Может, это неправильное приворотное зелье? – спросил Сидор. – Может, из него вся колдовская сила выветрилась?
   – Такого не бывает, – категорично ответила Элли. – Это тебе что, портвейн? Скажешь тоже, выветрилось… Ладно, подождем еще пять минут и расходимся по своим комнатам.
   Они подождали десять минут, но так ничего и не дождались. Поэтому распрощались, условившись, «если что», бежать друг к другу, и разошлись.
   Сидор пришел в свою комнату и прилег на диван. У него слегка кружилась голова, в остальном же в его состоянии не было никаких изменений. Он лежал, лежал и не заметил, как провалился в сон.
   Снилось Сидору, что сидит он в резном золоченом кресле на вершине какой-то заросшей зеленью горы. Кругом потрясающий воздух, до облаков можно дотянуться рукой, а уж какой с этой высоты открывается вид на окрестности – с ума сойти! Но Сидору не до окрестностей. Он ощущает в душе какое-то невнятное торжественное волнение – словно его, простого журналиста, повысили до редактора модного глянцевого журнала.
   Сидор смотрит вниз, туда, где расступились облака, и видит длинную каменную лестницу, высеченную в толще скалы. По обе стороны лестницы тянутся пальмы, олеандры и прочие баньяны. А еще – и это самое интересное – по лестнице вверх идет какая-то процессия, оглашающая воздух ревом труб, писком флейт и уханьем тамтамов.
   Процессия все поднимается, и теперь Сидор замечает в ней отдельных весьма симпатичных молоденьких девушек, на которых из платьев только цветы. Такое экзотическое зрелище, разумеется, не может оставить Сидора равнодушным. Он встает со своего трона и машет рукой:
   – Э-ге-гей! Я здесь!
   При этом с кончиков его пальцев срываются змеистые яростные молнии и ударяют в ближайшую рощу олеандров. Процессия явно напугана и тормозится идти дальше. К смелости и спокойствию всех призывает солидного вида седобородый старец с посохом в руке. Старец воздействует на всех положительно, и процессия возобновляет свое движение, причем каждый участник процессии поднял вверх руки с обширными чашами, наполненными…
   – Мама моя, – ерзает по сиденью Сидор. – Это ж золото-бриллианты!
   Наконец процессия добралась до вершины. К подножию Сидорова трона три темнокожих старика возлагают гирлянду из цветов, а полуобнаженные девушки ставят подносы, действительно доверху наполненные золотыми слитками. Сидор понимает, что это – ему, и от этого понимания раздувается как мыльный пузырь.
   – Великий боже Ндунги! – восклицает самый престарелый дедок. – Прими наши скромные дары, не прогневайся на рабов твоих и исполни их просьбу.
   – Кхм, – откашливается Сидор. – Это вы мне?
   – Тебе, и только тебе, великий боже Ндунги, вершитель справедливости, творец всего светлого и доброго, покровитель сирот и убогих! – заливается соловьем дедок.
   – Ну, вы по адресу, – говорит Сидор гордо, ведь еще никто его так не чествовал! – А кто такие будете?
   – Мы смиренное племя бамбути, живущее в устье реки Халахомоа, пришли взывать к твоей милости, о боже Ндунги!
   – Ну это я уже понял. А проблема-то у вас какая? То есть в чем беда?
   Сидору привольно в таком сне. До сих пор он был жалким представителем прессы, а теперь заделался могучим божеством. Карьера сделала резкий поворот, нечего и говорить.
   – Так в чем беда, дед? – фамильярничает Сидор, понимая, что он теперь всемогущ и это здорово.
   – Беда наша в том, что племя карабути подло и нечестно поступило с нами. Сначала они недодали нам раковин корупаи в обмен на плетеные циновки, но мы это стерпели и лишь сожгли у них две хижины. Тогда коварные карабути взмолились своей богине Атамолле, чтобы она устроила против нас великое злодейство.
   – И что же она устроила? – Сидора начинает занимать вся эта экзотическая история.
   – По молитвам племени карабути Атамолла собрала все дождевые тучи только над их племенем. И теперь их посевы напитываются живительной влагой, в то время как наши сохнут и чахнут от яростного солнца!
   – Ясненько, – протягивает Сидор. – Ох и показал бы я этой Атамолле!
   – Покажи, о боже Ндунги, покажи, – кивают старики и полуобнаженные девушки. – Повели Атамолле вернуть дождевые тучи на наши посевы.
   – Легко! – говорит Сидор. – Ступайте себе в селение и не беспокойтесь: будет вам дождь. Я эту Атамоллу в бараний рог согну.
   – О, благодарим тебя, великий боже Ндунги! – хором восклицают старцы, а потом один, что помоложе, вопрошает:
   – Не оставить ли тебе в жертву несколько девственниц, о великий боже?
   При этих словах полуобнаженные девушки начинают зазывно прихорашиваться. Но Сидор, вознесенный на пьедестал божества, оказывается божеством морально устойчивым.
   – Нет, – говорит он строго. – Девицы пусть возвращаются с вами, выходят замуж и побольше рожают. Я своей божественной волей повелеваю рожать больше. А тем, кто родит второго ребенка, начиная с месяца каори я лично буду вручать золотой поднос, доверху наполненный тростниковым сахаром.
   – Милость твоя безмерна! – восклицают члены процессии и, откланявшись, начинают обратный путь.
   Когда их скрывают облака и олеандры, Сидор громогласно требует:
   – Атамолла, а ну-ка предстань пред моими божественными очами!
   По небу прокатывается такой раскат грома, что простому человеку впору заткнуть уши и бежать куда глаза глядят. Но Сидор Акашкин – не простой человек, он великое божество Ндунги, поэтому может многое себе позволить.
   – Атамолла! – кричит он, едва гром отгремел. – Не кобенься, явись, зову по-хорошему. Что ты на конфронтацию идешь? Нужна тебе она, конфронтация-то?
   – Ладно, так и быть, а то ведь изведешь занудством, – слышит он слишком знакомый писклявый голосок.
   К его престолу подплывает большое пушистое облако, а на облаке сидит Элли в короне из самоцветов и мантии из крокодиловой кожи.
   – Я почему-то так и думал, что это будешь ты, дитя прикладной магии!
   – А я тоже не сомневалась, что роль божества тебе подойдет, – саркастически отвечает Элли. У нее теперь юбочка из пальмовых листьев, а гольфы расшиты золотой нитью.
   – Слушай, почему нам один и тот же сон снится, не знаешь?
   – Почему один и тот же? Просто мы неизвестно по какой причине оказались в снах друг друга, вот и все.
   – Кажется, я знаю причину, – говорит Сидор. – Приворотное зелье. Это оно виновато.
   – Ты думаешь, между приворотным зельем и тем, что нам снятся сны, будто мы боги, есть какая-то связь?
   – Думаю, что есть, – говорит Сидор. – Любовь ведь разная бывает. Не только, кхм, к человеку. Но и к высшей, кхм-кхм, инстанции. Вот, наверно, то зелье и делало людей богами. Хотя бы во сне.
   – Да уж, – хмыкает Элли. – Это ж надо было так напороться.
   – Надо было лучше греческий язык учить, – назидательно говорит Сидор.
   – Не учи меня жить, – огрызается Элли. – Говори, зачем звал.
   – У моего племени весь урожай на корню сохнет. Давай-ка поделись дождичком.
   – Если я это сделаю, меня в племени дискредитируют. Жертвы перестанут приносить и все такое…
   – Ах, жертвы тебе! – насупливается Сидор. – Про гуманизм ты уже и забыла. Гони тучи!
   – Ладно, пригоню, не пухни, – говорит Элли. – Уж и развернуться во всю божественную мощь не даешь. Придется своему племени вешать бананы на уши насчет того, что моя схватка с богом Ндунги окончилась ничьей и контрибуцией в виде облаков. Идет?
   – Идет, – говорит Сидор и просыпается.
   Сказать, что при этом у него не болит голова – значит ничего не сказать. Голова у Сидора просто готова была отвалиться, а все тело ломило и выкручивало так, что он едва подавлял стон. Кажется, даже болели ногти на пальцах.