Все ее тело лучилось блаженным счастьем. Эти потрясающие, почти непереносимые ощущения были новым и самым чудесным переживанием в жизни Сафиро. Она надеялась, что они никогда не кончатся.
Но постепенно они начали слабеть. Языки пламени, обжигавшие ее изнутри, превратились в мягкие теплые искорки. Сафиро лежала довольная и расслабленная.
Она растерянно взглянула на Сойера, но он не мог говорить, переполненный восторженным удивлением. Девушка молча улыбнулась и провела пальцами по его густым золотистым волосам.
Сойер смотрел на девушку. Ее глаза сияли нежностью.
Странно, но эта безграничная нежность загасила пожар его желания. Сойер знал: она не остановит его, если он пойдет дальше, даже наоборот – с радостью примет его.
Но это не какая-то шлюха из салуна. Это Сафиро.
Она многого не видела в детстве и многого не имела сейчас, будучи уже взрослой женщиной. Она никогда не училась в школе. У нее не было матери, не было настоящего городского дома, друзей, хорошей одежды и женихов. И она никогда не была близка с мужчиной.
Любовная близость... Разве то, что он собирался сделать, можно назвать любовной близостью? Это просто сношение – быстрое бесхитростное сношение в хлеву.
Сафиро заслуживала лучшего.
Сойер быстро натянул брюки. Да, она училась, как надо любить, у шлюхи, но сама она не шлюха, и будь он проклят, если овладеет ею здесь, в этом грязном хлеву.
– Сойер? – Он сел.
– Прости меня, Сафиро. Я не справился с собой.
– Почему ты остановился?
Сойер закрыл юбкой ее колени. Он напомнил себе, что она не виновата в своем неосознанном бесстыдстве. Ведь ее никогда не учили тому, как должны себя вести хорошие девушки. Она не знает, что скромность – их главная добродетель.
Хорошие девушки? Сойер покачал головой.
Да лучше и добрее Сафиро никого нет на свете! Как самоотверженно она заботится о своих стариках.
Сойер корил себя. Разве не он сам виноват в той беспечной небрежности, с которой она относится к своему телу и к любовной близости? Ведь он не один раз находил удовольствие в ее невинной беззастенчивости.
– Сойер?
– Застегни свою блузку.
Сафиро уловила в его голосе жесткие нотки. «Почему он на меня сердится?» – недоумевала она. Наконец она догадалась:
– Прости, если... если я что-то сделала не так. Наверное, я не смогла закрутить тебе голову.
– Ты и не могла знать, как надо это делать. Но тебе удалось вскружить мне голову. – Сойер встал и посмотрел на девушку сверху вниз. – Ты должна понять одно: то, что ты наслушалась рассказов Асукар, еще не значит, что ты стала разбираться в этом вопросе.
– Я...
– Я говорю о том маленьком спектакле, что ты разыграла несколько недель назад в этом же самом сарае. Знаю, ты очень старалась, но девственница не способна понять...
– Но сегодня я знаю не больше, чем тогда. В чем же разница?
– Разница в том, что тогда ты действовала по подсказке Асукар, а сегодня слушалась собственных чувств. И поверь мне, сегодня это было гораздо приятней, чем в тот вечер.
– И для тебя? Я хочу сказать... Тебе было приятно со мной, Сойер?
В глазах Сафиро светилась надежда. Она хотела, что бы ему было с ней приятно. Уже одно это доставляло Сойеру невыразимое удовольствие.
«О Боже, – подумал он, – да она могла бы осчастливить любого мужчину!»
Где-то в глубине души шевельнулось желание стать этим самым счастливчиком. Сафиро была женщиной чувственной и страстной.
Сойер снял с волос девушки несколько соломинок, потом провел пальцем по ее губам.
– Да, Сафиро, мне было с тобой приятно.
– Как тебе могло быть приятно? – нахмурилась она. – Сойер, ты же не вставлял свой мужской орган в мой...
– Мне было приятно от того, что тебе было приятно. Я... я знаю, что ты никогда не общалась с мужчиной, близким тебе по возрасту. Такая женщина, как ты – страстная от природы, – наслушавшись рассказов Асукар, непременно должна была заинтересоваться интимными отношениями. Я рад, что мне первому довелось хоть чуть-чуть удовлетворить твое любопытство и сделать тебе приятно.
Ей тоже нравилось делать людей счастливыми. Но ведь Сойер не испытал физического наслаждения!
– Напрасно ты остановился, Сойер.
– Если бы я не остановился, то потом бы пожалел об этом.
– Ты пожалел бы о том, что занимался со мной любовью? – Сафиро встала. – Ну, спасибо, Сойер Донован! Твои слова звучат волшебной песней.
– Мои слова звучат волшебной музыкой?
– Я иронизирую, – объяснила она.
– В самом деле? – Он усмехнулся. – Ты не так меня поняла, Сафиро. Дело не в том, что я тебя не хотел. Просто я решил не делать того, о чем бы пришлось жалеть потом. Лишить тебя невинности здесь, в хлеву... Я сомневаюсь, что это было бы лучшим впечатлением моей жизни, не говоря уж о твоей.
– Я... я нравлюсь тебе, правда, Сойер? – тихо проговорила она. – Если бы я тебе не нравилась, ты бы не задумываясь стал развлекаться со мной в хлеву. Но ты не захотел, ты подумал обо мне, и, значит, я тебе не безразлична.
«О черт! – мысленно выругался Сойер. – Что за романтические бредни лезут ей в голову?»
– Сойер?
– Я накосил свежей травы для скотины, – ушел он от ответа. – Нашел хороший лужок на другой стороне ручья. Я уже говорил, что хочу огородить несколько пастбищ и...
– Ты в меня влюбился?
– Что? Черт, нет!
Сафиро ахнула. Неужели влюбиться в нее – это так ужасно? Разве другие женщины лучше ее? Девушка не знала. Кроме Тья, Асукар и монахинь, во всей округе не было ни одной женщины, с которой она могла себя сравнить.
Сафиро опустила голову.
– Значит, ты хочешь огородить пастбища? – выдавила она наконец.
– Да.
Сойер не мог уйти. Он знал, о чем сейчас думает Сафиро. Ей кажется, что с ней что-то не так, что она недостаточно хороша как женщина. И это понятно: рядом с ней никогда не было мужчины, который разубедил бы ее в этом.
– Ты ошибаешься, Сафиро.
– Ошибаюсь? В чем? – спросила она так, как будто интересовалась погодой.
– В том, о чем ты сейчас думаешь. Сафиро, посмотри на меня, пожалуйста.
Попытавшись изобразить на лице равнодушие, она подняла глаза.
В ее взгляде сквозила боль. Сойеру стало стыдно.
– Мне нельзя в тебя влюбляться, милая, – сказал он. – Я не могу остаться здесь, в Ла-Эскондиде. Ты это знаешь. Я... мне придется уехать. Я должен выяснить, кто я такой. Если это возможно. – Он погладил девушку по голове. – Но если бы я мог, я бы легко в тебя влюбился, Сафиро, как и любой другой мужчина.
Она робко улыбнулась.
– П... правда, Сойер?
– Правда. Ты мне действительно небезразлична. Ты и твои друзья. Я не хочу, чтобы с кем-то из вас случилось что-то плохое.
– В самом деле?
– Неужели в это так трудно поверить? Я же не чудовище какое-то. Конечно, вы изо всех сил старались свести меня с ума, но я никогда не желал вам плохого. Почему, как ты думаешь, я решил вам все починить?
– О, Сойер! – Сафиро обняла его. – Ты даже не представляешь, как я рада это слышать!
У Сойера появилось подозрение. «Она опять что-то затеяла!»
– Сафиро, что...
– Ты не хочешь, чтобы со мной или с моими людьми случилось что-то плохое. – Девушка чмокнула его в щеку. – Теперь я знаю: ты поможешь моим старикам!
– Черт, Сафиро. Ты опять за свое!
Сойер оторвал ее от себя и пошел к дверям.
– Сойер, подожди! – Она схватила его за руку. – Ты…
– Нет! Слышишь? Нет! Я никому из вас не желаю плохого, но это еще не значит, что я соглашусь учить их. Это невозможно. Я уже несколько раз говорил тебе. Kaк ты не поймешь: то, что ты задумала, – глупость! Твои люди слишком стары, им нельзя вернуть молодость!
– Ты не можешь утверждать это! Ведь ты с ними не занимался! – Она опять потянула его за руку. – Если бы я могла, я бы связала тебя, чтобы ты больше не ушел от меня! Я...
Девушка вдруг замолчала. Она отпустила руку Сойера подбежала к ящику, где хранились вещи отца, что-то оттуда достала и, пряча это за спиной, побежала за Сойером.
Послышался какой-то металлический звук, и в следующее мгновение что-то холодное и твердое обхватило левую руку Сойера.
– Вот! – вскричала Сафиро. – Теперь ты от меня не уйдешь!
Ржавые наручники приковали Сойера к девушке. – Что...
– Ты можешь уйти прямо сейчас, Сойер, но тебе придется взять меня с собой. Теперь я всегда буду рядом. И тебе все-таки придется меня выслушать.
– Сними эти чертовы штуки...
– Нет. Сначала ты меня выслушаешь.
– Сними сейчас же!
– Нет.
– Сафиро...
– Ты меня будешь слушать?
Сойер гневно уставился на девушку. Неужели всего несколько минут назад они лежали в объятиях друг друга и его ласки уносили ее к вершинам блаженства?
Теперь же ему очень хотелось задушить эту гадкую своенравную девчонку.
– Сойер?
Сойер зажмурился и попытался успокоиться. Ничей не получилось. Он открыл глаза и гневно уставился на Сафиро.
– Если ты не расстегнешь эти наручники, я...
– Я освобожу тебя сразу же, как только ты меня вы слушаешь, ладно? Он молчал.
– Ладно? – опять спросила она. Он продолжал молчать.
– Сойер?
– Ладно, черт возьми! Говори, что ты там хочешь сказать, и снимай эти чертовы наручники!
– Луис скоро будет здесь, – прошептала девушка. – Луис.
Она смотрела на Сойера, словно ожидала, что тот ах нет и схватится за голову.
– Луис, – повторил он, медленно кивая, – и что мне по-твоему, надо делать? Рыдать? Танцевать джигу? Заламывать руки?
– Он приедет в Ла-Эскондиду и похитит меня, чтоб! я всегда была с ним и предупреждала его об опасности Тогда он и его люди будут спокойны, понимаешь?
– Нет, Сафиро, не понимаю, – рявкнул Сойер, – Ни черта не понимаю!
– Они наверняка убьют всех, – говорила Сафиро, – зачем оставлять свидетелей?
– Убьют? – С каждым словом эта история становилась все более запутанной. – Что значит убьют? Сделаю так, чтобы они умерли?
– Да. Вот почему мне нужно, чтобы ты опять научил моих мужчин стрелять и скакать верхом, Сойер. Когда Луис приедет, мы будем готовы защищаться. Луис – меткий стрелок и лихой наездник, но мои люди когда-то были лучше. Ты с ними позанимаешься, мы напихаем им в рот оружия, и тогда...
– Что-что?
– Ну, ты знаешь, так говорят: напихаем им в рот оружия.
– Ты хочешь сказать, вооружим до зубов?
– Да, именно это я и сказала...
– Нет, ты сказала не это.
– Ну хорошо, я это подразумевала! Луис будет...
– Постой! – Сойер поднял руку. – Погоди. Я сейчас задам тебе один простой вопрос и хочу, чтобы ты дала мне такой же простой ответ. Только говори прямо, не увиливай. Кто... такой... Луис?
Девушка облегченно вздохнула. Наконец-то он заинтересовался.
– Рохелио Луис Гутиеррес. Первое имя ему не нравится, поэтому все зовут его вторым...
– Кто такой этот Луис, черт возьми? – взревел Сойер.
– Но я же говорю...
– Говори быстро!
– Если будешь торопиться, люди будут смеяться, так что давай лучше присядем. – Она потащила его в глубь хлева и уселась на сено.
Сойеру ничего не оставалось, как сесть рядом.
– Поспешишь – людей насмешишь, – раздраженно бросил он.
– Что?
– Такая пословица.
– Я говорю, что не могу быстро рассказать тебе про Луиса.
– Я понял, но ты сказала неправильно. Ты сказала.. , Ладно, не важно. Давай, я жду.
– Чего ждешь?
– Рассказывай про Луиса!
И Сафиро принялась рассказывать:
– Луис – мой кузен. У моего отца была сестра. Так вот, это ее сын. Когда ему было шестнадцать, его родители умерли от лихорадки, и наша банда взяла его к себе. Но он был не таким, как наши люди. Дедушка часто повторял, что лучший бандит тот, который не применяет силу. А Луис, чуть что, сразу хватался за револьвер. И еще он не любил делить награбленные деньги. Луис был нашим родственником, и дедушка относился к нему снисходительно, но в конце концов... – Сафиро запнулась.
– И что же в конце концов?
– Луис... убил моего отца.
В глазах ее заблестели слезы.
– Мне очень жаль, – прошептал Сойер.
Сафиро кивнула и закрыла глаза. Слезинка покатилась по щеке.
– Как-то ночью, когда все спали, я вдруг проснулась. Мне казалось, что должна случиться какая-то беда. Только я не знала, что она случится со мной. Я открыла глаза и увидела Луиса. Он зажал мне рот рукой, подтащил к своей лошади и увез из лагеря.
– По дороге он меня ударил, – продолжала девушка, – помню, щека у меня пылала, как в огне. Потом он сказал, что скоро сколотит собственную банду, и я должна использовать свой дар им на пользу. Он...
– Дар? Какой дар?
Забыв, что они скованы наручниками, Сафиро вскочила на ноги. Сойеру пришлось встать тоже. Вдвоем они принялись мерить шагами хлев.
– У меня есть особый дар, – объясняла она. – Много раз он спасал нас от беды, но именно из-за него Луис и увез меня в ту ночь. Если бы не мой дар, отец был бы сейчас жив. В ту ночь он погнался за Луисом. Тогда Луис отпустил меня, выхватил свой револьвер и выстрелил...
– Погоди, Сафиро, – Сойер заставил ее остановиться, – про какой дар ты говоришь?
– Я могу предвидеть опасность. Если должно случиться что-то плохое, я чувствую это заранее. У меня появляются жуткие ощущения: сердце сильно колотится, во рту становится сухо, дышать трудно... Если я сплю, то обязательно просыпаюсь. Я много раз предупреждала дедушку о близкой опасности, и мы успевали скрыться. Только однажды мой дар меня подвел – когда нас нашел Повелитель Ночи и забрал наше золото. Но мне кажется, это потому, что он не собирался никого трогать. Вот я и не почувствовала опасности. Ему нужно было только наше золото. Он взял его и уехал.
Сойер видел в глазах Сафиро страх, и страх этот был неподдельным.
– Как я понял, ты и сейчас тоже чувствуешь близость опасности?
– Да, уже давно. Это чувство появилось еще до того, как я увидела тебя в монастыре. Вот почему я хотела убить тебя, узнав, что Макловио проболтался о нашей банде. Я думала, что опасность исходит от тебя. Ты мог быть полицейским или еще кем-нибудь... Теперь-то я знаю: все дело в Луисе. Он скоро будет здесь.
– Но откуда ты знаешь, что он все еще охотится за тобой? Прошло столько лет...
– Он поклялся меня найти. – По щекам Сафиро покатились слезы. – Когда он застрелил моего отца, прибежали дедушка и остальные. Они еще не успели понять, что случилось, а Луис прокричал свою клятву. Он сказал, что будет искать меня до конца своих дней и обязательно найдет. Тогда он не мог меня схватить, потому что я уже была с дедушкой. Он ускакал. Макловио, Педро и Лоренсо погнались за ним. Их не было несколько дней, но они так и не нашли Луиса.
– Отец умер у меня на руках, – продолжала девушка. – Его голова лежала у меня на коленях. Одной рукой я гладила его по щеке, а другой зажимала рану на груди. Умирая, он говорил, что любит меня, что ему очень жаль покидать меня и что он желает мне счастья.
Девушка всхлипнула. Сойер привлек ее к себе.
– Мне очень жаль, – прошептал он, – очень. Сафиро прижалась к своему будущему спасителю, ее охватило чувство надежности, забытое с тех пор, как банда Кинтана превратилась в слабоумных стариков.
– Года три спустя мы услышали, как один человек, по описанию очень похожий на Луиса, ограбил банк в одном маленьком городке. Прежде чем уехать оттуда, он убил четырех человек. После этого случая мы часто слышали о его злодействах. Он убил очень много людей, Сойер, и дедушка стал осторожен. Он тщательно продумывал наши поездки, а по ночам клал меня спать рядом с собой.
Сафиро посмотрела Сойеру в глаза.
– Теперь ты понимаешь, почему дедушка построил Ла-Эскондиду. Он хотел спрятать здесь не только банду, но и меня – от Луиса. Но Луис уже близко, Сойер, я знаю! Я чувствую. Вот почему мне надо, чтобы ты научил моих стариков сражаться.
– Сафиро, – тихо сказал Сойер, – я тебя понимаю, милая, но где ты возьмешь лошадей и оружие?
– У нас есть Корахе. Он подходит на свист...
– Ты не хуже меня знаешь, что этот конь никого к себе не подпускает. Даже когда я его кормлю, он так и норовит укусить меня. Что с того, что он подходит на свист? От него все равно нет никакого проку.
– Что ж, может быть, лошади нам вообще не понадобятся. У меня есть оружие, Сойер. Оно старое, но ты, наверное, сумеешь его починить. Тогда останется только найти пули.
Сафиро повела Сойера к ящикам, достала револьвер и дала Сойеру.
– Где-то здесь есть еще оружие, но это револьвер моего отца. Как ты думаешь, из него еще можно стрелять?
Сойер посмотрел на револьвер. Сердце его тревожно заныло. Он положил палец на курок. Оружие вселяло в него почти ужас, как будто у револьвера были зубы и он укусил Сойера.
Перед глазами молодого человека встала картина из прошлого. Невероятно отчетливая. Сойеру даже показалось, что он видит все это наяву.
Дом – дом с белыми занавесками. На полу лежат мужчина и женщина. Рядом – двое детей.
Все мертвы.
Пот выступил на лбу у Сойера.
Он услышал револьверный выстрел! Казалось, он раздался прямо у него над ухом.
Сойер уронил револьвер и закрыл рукой глаза.
– Нет, – прошептал он, – я... я не могу учить твоих людей. Я не умею стрелять.
– Сойер...
– Убери эти револьверы.
– Но...
– Пожалуйста, убери, – взмолился он.
Услышав в его голосе страдальческие нотки, Сафиро не стала больше спорить.
– Ты что-то вспомнил, Сойер? – взволнованно прошептала она. – Эти револьверы... Может быть, они напомнили тебе...
– Я не могу вас защитить, – сказал молодой человек срывающимся голосом, – ни тебя, ни твоих стариков. Даже с этим оружием. Если я попытаюсь... у меня ничего не выйдет.
– Ничего не выйдет? Почему? Сойер, что...
– Ничего.
– И все-таки ты что-то вспомнил! – Сафиро схватила его за плечи. – Ты сказал, что не желаешь мне и моим людям плохого. Я тоже не желаю тебе плохого. Давай поговорим, Сойер. Скажи мне, что ты вспомнил. Если ты поделишься, может быть...
– Где ключ от наручников?
Она не сразу поняла, о чем он спрашивает.
– Ключ?
– Ключ.
В ящике, где лежали наручники, она не видела никакого ключа... О Господи, его там и не было!
– Я... Ох, Сойер...
– Что «ох, Сойер»?
Сафиро зажмурилась. Сейчас он ей устроит...
– Ключа нет, – выпалила она.
Глава 11
Но постепенно они начали слабеть. Языки пламени, обжигавшие ее изнутри, превратились в мягкие теплые искорки. Сафиро лежала довольная и расслабленная.
Она растерянно взглянула на Сойера, но он не мог говорить, переполненный восторженным удивлением. Девушка молча улыбнулась и провела пальцами по его густым золотистым волосам.
Сойер смотрел на девушку. Ее глаза сияли нежностью.
Странно, но эта безграничная нежность загасила пожар его желания. Сойер знал: она не остановит его, если он пойдет дальше, даже наоборот – с радостью примет его.
Но это не какая-то шлюха из салуна. Это Сафиро.
Она многого не видела в детстве и многого не имела сейчас, будучи уже взрослой женщиной. Она никогда не училась в школе. У нее не было матери, не было настоящего городского дома, друзей, хорошей одежды и женихов. И она никогда не была близка с мужчиной.
Любовная близость... Разве то, что он собирался сделать, можно назвать любовной близостью? Это просто сношение – быстрое бесхитростное сношение в хлеву.
Сафиро заслуживала лучшего.
Сойер быстро натянул брюки. Да, она училась, как надо любить, у шлюхи, но сама она не шлюха, и будь он проклят, если овладеет ею здесь, в этом грязном хлеву.
– Сойер? – Он сел.
– Прости меня, Сафиро. Я не справился с собой.
– Почему ты остановился?
Сойер закрыл юбкой ее колени. Он напомнил себе, что она не виновата в своем неосознанном бесстыдстве. Ведь ее никогда не учили тому, как должны себя вести хорошие девушки. Она не знает, что скромность – их главная добродетель.
Хорошие девушки? Сойер покачал головой.
Да лучше и добрее Сафиро никого нет на свете! Как самоотверженно она заботится о своих стариках.
Сойер корил себя. Разве не он сам виноват в той беспечной небрежности, с которой она относится к своему телу и к любовной близости? Ведь он не один раз находил удовольствие в ее невинной беззастенчивости.
– Сойер?
– Застегни свою блузку.
Сафиро уловила в его голосе жесткие нотки. «Почему он на меня сердится?» – недоумевала она. Наконец она догадалась:
– Прости, если... если я что-то сделала не так. Наверное, я не смогла закрутить тебе голову.
– Ты и не могла знать, как надо это делать. Но тебе удалось вскружить мне голову. – Сойер встал и посмотрел на девушку сверху вниз. – Ты должна понять одно: то, что ты наслушалась рассказов Асукар, еще не значит, что ты стала разбираться в этом вопросе.
– Я...
– Я говорю о том маленьком спектакле, что ты разыграла несколько недель назад в этом же самом сарае. Знаю, ты очень старалась, но девственница не способна понять...
– Но сегодня я знаю не больше, чем тогда. В чем же разница?
– Разница в том, что тогда ты действовала по подсказке Асукар, а сегодня слушалась собственных чувств. И поверь мне, сегодня это было гораздо приятней, чем в тот вечер.
– И для тебя? Я хочу сказать... Тебе было приятно со мной, Сойер?
В глазах Сафиро светилась надежда. Она хотела, что бы ему было с ней приятно. Уже одно это доставляло Сойеру невыразимое удовольствие.
«О Боже, – подумал он, – да она могла бы осчастливить любого мужчину!»
Где-то в глубине души шевельнулось желание стать этим самым счастливчиком. Сафиро была женщиной чувственной и страстной.
Сойер снял с волос девушки несколько соломинок, потом провел пальцем по ее губам.
– Да, Сафиро, мне было с тобой приятно.
– Как тебе могло быть приятно? – нахмурилась она. – Сойер, ты же не вставлял свой мужской орган в мой...
– Мне было приятно от того, что тебе было приятно. Я... я знаю, что ты никогда не общалась с мужчиной, близким тебе по возрасту. Такая женщина, как ты – страстная от природы, – наслушавшись рассказов Асукар, непременно должна была заинтересоваться интимными отношениями. Я рад, что мне первому довелось хоть чуть-чуть удовлетворить твое любопытство и сделать тебе приятно.
Ей тоже нравилось делать людей счастливыми. Но ведь Сойер не испытал физического наслаждения!
– Напрасно ты остановился, Сойер.
– Если бы я не остановился, то потом бы пожалел об этом.
– Ты пожалел бы о том, что занимался со мной любовью? – Сафиро встала. – Ну, спасибо, Сойер Донован! Твои слова звучат волшебной песней.
– Мои слова звучат волшебной музыкой?
– Я иронизирую, – объяснила она.
– В самом деле? – Он усмехнулся. – Ты не так меня поняла, Сафиро. Дело не в том, что я тебя не хотел. Просто я решил не делать того, о чем бы пришлось жалеть потом. Лишить тебя невинности здесь, в хлеву... Я сомневаюсь, что это было бы лучшим впечатлением моей жизни, не говоря уж о твоей.
– Я... я нравлюсь тебе, правда, Сойер? – тихо проговорила она. – Если бы я тебе не нравилась, ты бы не задумываясь стал развлекаться со мной в хлеву. Но ты не захотел, ты подумал обо мне, и, значит, я тебе не безразлична.
«О черт! – мысленно выругался Сойер. – Что за романтические бредни лезут ей в голову?»
– Сойер?
– Я накосил свежей травы для скотины, – ушел он от ответа. – Нашел хороший лужок на другой стороне ручья. Я уже говорил, что хочу огородить несколько пастбищ и...
– Ты в меня влюбился?
– Что? Черт, нет!
Сафиро ахнула. Неужели влюбиться в нее – это так ужасно? Разве другие женщины лучше ее? Девушка не знала. Кроме Тья, Асукар и монахинь, во всей округе не было ни одной женщины, с которой она могла себя сравнить.
Сафиро опустила голову.
– Значит, ты хочешь огородить пастбища? – выдавила она наконец.
– Да.
Сойер не мог уйти. Он знал, о чем сейчас думает Сафиро. Ей кажется, что с ней что-то не так, что она недостаточно хороша как женщина. И это понятно: рядом с ней никогда не было мужчины, который разубедил бы ее в этом.
– Ты ошибаешься, Сафиро.
– Ошибаюсь? В чем? – спросила она так, как будто интересовалась погодой.
– В том, о чем ты сейчас думаешь. Сафиро, посмотри на меня, пожалуйста.
Попытавшись изобразить на лице равнодушие, она подняла глаза.
В ее взгляде сквозила боль. Сойеру стало стыдно.
– Мне нельзя в тебя влюбляться, милая, – сказал он. – Я не могу остаться здесь, в Ла-Эскондиде. Ты это знаешь. Я... мне придется уехать. Я должен выяснить, кто я такой. Если это возможно. – Он погладил девушку по голове. – Но если бы я мог, я бы легко в тебя влюбился, Сафиро, как и любой другой мужчина.
Она робко улыбнулась.
– П... правда, Сойер?
– Правда. Ты мне действительно небезразлична. Ты и твои друзья. Я не хочу, чтобы с кем-то из вас случилось что-то плохое.
– В самом деле?
– Неужели в это так трудно поверить? Я же не чудовище какое-то. Конечно, вы изо всех сил старались свести меня с ума, но я никогда не желал вам плохого. Почему, как ты думаешь, я решил вам все починить?
– О, Сойер! – Сафиро обняла его. – Ты даже не представляешь, как я рада это слышать!
У Сойера появилось подозрение. «Она опять что-то затеяла!»
– Сафиро, что...
– Ты не хочешь, чтобы со мной или с моими людьми случилось что-то плохое. – Девушка чмокнула его в щеку. – Теперь я знаю: ты поможешь моим старикам!
– Черт, Сафиро. Ты опять за свое!
Сойер оторвал ее от себя и пошел к дверям.
– Сойер, подожди! – Она схватила его за руку. – Ты…
– Нет! Слышишь? Нет! Я никому из вас не желаю плохого, но это еще не значит, что я соглашусь учить их. Это невозможно. Я уже несколько раз говорил тебе. Kaк ты не поймешь: то, что ты задумала, – глупость! Твои люди слишком стары, им нельзя вернуть молодость!
– Ты не можешь утверждать это! Ведь ты с ними не занимался! – Она опять потянула его за руку. – Если бы я могла, я бы связала тебя, чтобы ты больше не ушел от меня! Я...
Девушка вдруг замолчала. Она отпустила руку Сойера подбежала к ящику, где хранились вещи отца, что-то оттуда достала и, пряча это за спиной, побежала за Сойером.
Послышался какой-то металлический звук, и в следующее мгновение что-то холодное и твердое обхватило левую руку Сойера.
– Вот! – вскричала Сафиро. – Теперь ты от меня не уйдешь!
Ржавые наручники приковали Сойера к девушке. – Что...
– Ты можешь уйти прямо сейчас, Сойер, но тебе придется взять меня с собой. Теперь я всегда буду рядом. И тебе все-таки придется меня выслушать.
– Сними эти чертовы штуки...
– Нет. Сначала ты меня выслушаешь.
– Сними сейчас же!
– Нет.
– Сафиро...
– Ты меня будешь слушать?
Сойер гневно уставился на девушку. Неужели всего несколько минут назад они лежали в объятиях друг друга и его ласки уносили ее к вершинам блаженства?
Теперь же ему очень хотелось задушить эту гадкую своенравную девчонку.
– Сойер?
Сойер зажмурился и попытался успокоиться. Ничей не получилось. Он открыл глаза и гневно уставился на Сафиро.
– Если ты не расстегнешь эти наручники, я...
– Я освобожу тебя сразу же, как только ты меня вы слушаешь, ладно? Он молчал.
– Ладно? – опять спросила она. Он продолжал молчать.
– Сойер?
– Ладно, черт возьми! Говори, что ты там хочешь сказать, и снимай эти чертовы наручники!
– Луис скоро будет здесь, – прошептала девушка. – Луис.
Она смотрела на Сойера, словно ожидала, что тот ах нет и схватится за голову.
– Луис, – повторил он, медленно кивая, – и что мне по-твоему, надо делать? Рыдать? Танцевать джигу? Заламывать руки?
– Он приедет в Ла-Эскондиду и похитит меня, чтоб! я всегда была с ним и предупреждала его об опасности Тогда он и его люди будут спокойны, понимаешь?
– Нет, Сафиро, не понимаю, – рявкнул Сойер, – Ни черта не понимаю!
– Они наверняка убьют всех, – говорила Сафиро, – зачем оставлять свидетелей?
– Убьют? – С каждым словом эта история становилась все более запутанной. – Что значит убьют? Сделаю так, чтобы они умерли?
– Да. Вот почему мне нужно, чтобы ты опять научил моих мужчин стрелять и скакать верхом, Сойер. Когда Луис приедет, мы будем готовы защищаться. Луис – меткий стрелок и лихой наездник, но мои люди когда-то были лучше. Ты с ними позанимаешься, мы напихаем им в рот оружия, и тогда...
– Что-что?
– Ну, ты знаешь, так говорят: напихаем им в рот оружия.
– Ты хочешь сказать, вооружим до зубов?
– Да, именно это я и сказала...
– Нет, ты сказала не это.
– Ну хорошо, я это подразумевала! Луис будет...
– Постой! – Сойер поднял руку. – Погоди. Я сейчас задам тебе один простой вопрос и хочу, чтобы ты дала мне такой же простой ответ. Только говори прямо, не увиливай. Кто... такой... Луис?
Девушка облегченно вздохнула. Наконец-то он заинтересовался.
– Рохелио Луис Гутиеррес. Первое имя ему не нравится, поэтому все зовут его вторым...
– Кто такой этот Луис, черт возьми? – взревел Сойер.
– Но я же говорю...
– Говори быстро!
– Если будешь торопиться, люди будут смеяться, так что давай лучше присядем. – Она потащила его в глубь хлева и уселась на сено.
Сойеру ничего не оставалось, как сесть рядом.
– Поспешишь – людей насмешишь, – раздраженно бросил он.
– Что?
– Такая пословица.
– Я говорю, что не могу быстро рассказать тебе про Луиса.
– Я понял, но ты сказала неправильно. Ты сказала.. , Ладно, не важно. Давай, я жду.
– Чего ждешь?
– Рассказывай про Луиса!
И Сафиро принялась рассказывать:
– Луис – мой кузен. У моего отца была сестра. Так вот, это ее сын. Когда ему было шестнадцать, его родители умерли от лихорадки, и наша банда взяла его к себе. Но он был не таким, как наши люди. Дедушка часто повторял, что лучший бандит тот, который не применяет силу. А Луис, чуть что, сразу хватался за револьвер. И еще он не любил делить награбленные деньги. Луис был нашим родственником, и дедушка относился к нему снисходительно, но в конце концов... – Сафиро запнулась.
– И что же в конце концов?
– Луис... убил моего отца.
В глазах ее заблестели слезы.
– Мне очень жаль, – прошептал Сойер.
Сафиро кивнула и закрыла глаза. Слезинка покатилась по щеке.
– Как-то ночью, когда все спали, я вдруг проснулась. Мне казалось, что должна случиться какая-то беда. Только я не знала, что она случится со мной. Я открыла глаза и увидела Луиса. Он зажал мне рот рукой, подтащил к своей лошади и увез из лагеря.
– По дороге он меня ударил, – продолжала девушка, – помню, щека у меня пылала, как в огне. Потом он сказал, что скоро сколотит собственную банду, и я должна использовать свой дар им на пользу. Он...
– Дар? Какой дар?
Забыв, что они скованы наручниками, Сафиро вскочила на ноги. Сойеру пришлось встать тоже. Вдвоем они принялись мерить шагами хлев.
– У меня есть особый дар, – объясняла она. – Много раз он спасал нас от беды, но именно из-за него Луис и увез меня в ту ночь. Если бы не мой дар, отец был бы сейчас жив. В ту ночь он погнался за Луисом. Тогда Луис отпустил меня, выхватил свой револьвер и выстрелил...
– Погоди, Сафиро, – Сойер заставил ее остановиться, – про какой дар ты говоришь?
– Я могу предвидеть опасность. Если должно случиться что-то плохое, я чувствую это заранее. У меня появляются жуткие ощущения: сердце сильно колотится, во рту становится сухо, дышать трудно... Если я сплю, то обязательно просыпаюсь. Я много раз предупреждала дедушку о близкой опасности, и мы успевали скрыться. Только однажды мой дар меня подвел – когда нас нашел Повелитель Ночи и забрал наше золото. Но мне кажется, это потому, что он не собирался никого трогать. Вот я и не почувствовала опасности. Ему нужно было только наше золото. Он взял его и уехал.
Сойер видел в глазах Сафиро страх, и страх этот был неподдельным.
– Как я понял, ты и сейчас тоже чувствуешь близость опасности?
– Да, уже давно. Это чувство появилось еще до того, как я увидела тебя в монастыре. Вот почему я хотела убить тебя, узнав, что Макловио проболтался о нашей банде. Я думала, что опасность исходит от тебя. Ты мог быть полицейским или еще кем-нибудь... Теперь-то я знаю: все дело в Луисе. Он скоро будет здесь.
– Но откуда ты знаешь, что он все еще охотится за тобой? Прошло столько лет...
– Он поклялся меня найти. – По щекам Сафиро покатились слезы. – Когда он застрелил моего отца, прибежали дедушка и остальные. Они еще не успели понять, что случилось, а Луис прокричал свою клятву. Он сказал, что будет искать меня до конца своих дней и обязательно найдет. Тогда он не мог меня схватить, потому что я уже была с дедушкой. Он ускакал. Макловио, Педро и Лоренсо погнались за ним. Их не было несколько дней, но они так и не нашли Луиса.
– Отец умер у меня на руках, – продолжала девушка. – Его голова лежала у меня на коленях. Одной рукой я гладила его по щеке, а другой зажимала рану на груди. Умирая, он говорил, что любит меня, что ему очень жаль покидать меня и что он желает мне счастья.
Девушка всхлипнула. Сойер привлек ее к себе.
– Мне очень жаль, – прошептал он, – очень. Сафиро прижалась к своему будущему спасителю, ее охватило чувство надежности, забытое с тех пор, как банда Кинтана превратилась в слабоумных стариков.
– Года три спустя мы услышали, как один человек, по описанию очень похожий на Луиса, ограбил банк в одном маленьком городке. Прежде чем уехать оттуда, он убил четырех человек. После этого случая мы часто слышали о его злодействах. Он убил очень много людей, Сойер, и дедушка стал осторожен. Он тщательно продумывал наши поездки, а по ночам клал меня спать рядом с собой.
Сафиро посмотрела Сойеру в глаза.
– Теперь ты понимаешь, почему дедушка построил Ла-Эскондиду. Он хотел спрятать здесь не только банду, но и меня – от Луиса. Но Луис уже близко, Сойер, я знаю! Я чувствую. Вот почему мне надо, чтобы ты научил моих стариков сражаться.
– Сафиро, – тихо сказал Сойер, – я тебя понимаю, милая, но где ты возьмешь лошадей и оружие?
– У нас есть Корахе. Он подходит на свист...
– Ты не хуже меня знаешь, что этот конь никого к себе не подпускает. Даже когда я его кормлю, он так и норовит укусить меня. Что с того, что он подходит на свист? От него все равно нет никакого проку.
– Что ж, может быть, лошади нам вообще не понадобятся. У меня есть оружие, Сойер. Оно старое, но ты, наверное, сумеешь его починить. Тогда останется только найти пули.
Сафиро повела Сойера к ящикам, достала револьвер и дала Сойеру.
– Где-то здесь есть еще оружие, но это револьвер моего отца. Как ты думаешь, из него еще можно стрелять?
Сойер посмотрел на револьвер. Сердце его тревожно заныло. Он положил палец на курок. Оружие вселяло в него почти ужас, как будто у револьвера были зубы и он укусил Сойера.
Перед глазами молодого человека встала картина из прошлого. Невероятно отчетливая. Сойеру даже показалось, что он видит все это наяву.
Дом – дом с белыми занавесками. На полу лежат мужчина и женщина. Рядом – двое детей.
Все мертвы.
Пот выступил на лбу у Сойера.
Он услышал револьверный выстрел! Казалось, он раздался прямо у него над ухом.
Сойер уронил револьвер и закрыл рукой глаза.
– Нет, – прошептал он, – я... я не могу учить твоих людей. Я не умею стрелять.
– Сойер...
– Убери эти револьверы.
– Но...
– Пожалуйста, убери, – взмолился он.
Услышав в его голосе страдальческие нотки, Сафиро не стала больше спорить.
– Ты что-то вспомнил, Сойер? – взволнованно прошептала она. – Эти револьверы... Может быть, они напомнили тебе...
– Я не могу вас защитить, – сказал молодой человек срывающимся голосом, – ни тебя, ни твоих стариков. Даже с этим оружием. Если я попытаюсь... у меня ничего не выйдет.
– Ничего не выйдет? Почему? Сойер, что...
– Ничего.
– И все-таки ты что-то вспомнил! – Сафиро схватила его за плечи. – Ты сказал, что не желаешь мне и моим людям плохого. Я тоже не желаю тебе плохого. Давай поговорим, Сойер. Скажи мне, что ты вспомнил. Если ты поделишься, может быть...
– Где ключ от наручников?
Она не сразу поняла, о чем он спрашивает.
– Ключ?
– Ключ.
В ящике, где лежали наручники, она не видела никакого ключа... О Господи, его там и не было!
– Я... Ох, Сойер...
– Что «ох, Сойер»?
Сафиро зажмурилась. Сейчас он ей устроит...
– Ключа нет, – выпалила она.
Глава 11
Сойер не сказал ни слова. Он схватил фонарь и пошел из хлева. Сафиро едва поспевала за ним.
Девушка чувствовала, что он не в духе, и безропотно бежала рядом. Когда они вошли в хижину, Сойер подошел к Тья. Женщина жарила пирожки с картошкой: лепила их, выкладывала на противень, который стоял на огне, и снимала готовые. На столе в большом блюде высилась горка горячих пирожков.
– Где Лоренсо? – спросил Сойер. Тья нахмурилась:
– Мне не нравится твой тон, nino. – Женщина положила пирожок, взяла длинную деревянную ложку и погрозила ему. – Если ты еще раз заговоришь со мной таким тоном, я...
Сойер тихо выругался и сердито зашагал по лестнице наверх. Сафиро бежала за ним.
– Не беги так, Сойер! – взмолилась она. – Мне больно...
– Надо было раньше думать, когда надевала эти наручники! – Сойер остановился и обернулся к девушке: – И что мы будем делать, если Лоренсо не сможет открыть замок? Наручники хоть и ржавые, но прочные.
– Я бы не стала их на тебя надевать, если бы ты сразу согласился меня выслушать. У меня не было другого выхода...
– Ты...
– А ну отойди, Сафиро, сейчас я набью ему морду! – пробасил Макловио.
С бутылкой в руке он, пошатываясь, пошел по коридору прямо на Сойера.
Сафиро встала между двумя мужчинами, оттолкнула пьяного Макловио и втянула Сойера в комнату, из которой только что вышел старик. Там были Педро и Лоренсо.
– Лоренсо! – крикнула девушка.
Старик лежал на кровати, свернувшись калачиком, и мирно похрапывал.
– Он спит, – объявил Педро. – Ему снится земля с молочными реками и кисельными берегами. Бедный Лоренсо, он испугался, что я превращу его в соляной столб. Я хотел это сделать, когда он отказался принести мою сеть сюда, наверх. Но мне помог Макловио, и я не стал трогать Лоренсо. А Макловио надо отблагодарить. Я вымою его ноги своими волосами и...
– Лоренсо! – крикнул Сойер.
Он подтащил Сафиро к кровати и тронул спящего старика за плечо. Тот открыл глаза и улыбнулся.
– Тья готовит пирожки с картошкой. Она разрешила мне съесть столько, сколько я захочу. Пирожки у Тья получаются отменные, это самые вкусные пирожки на свете...
– Ты можешь открыть этот замок?! Сейчас! – прокричал Сойер на ухо старику.
– Час? Нет, я не знаю, который час. У нас здесь нет часов. Но время можно определять по солнцу. Если хочешь, я тебя научу. Это просто...
– Замок! – опять крикнул Сойер. – Я хочу, чтобы ты открыл наручники. Сафиро не нашла ключа! Их надо открыть!
– Отлить? – Лоренсо нахмурился и кивнул на ночной горшок, стоявший в углу комнаты. – Мы с Макловио и Педро ходим туда, но мне кажется, тебе не стоит делать это на глазах у Сафиро. Все-таки...
– Открыть, а не отлить! – заорал Сойер. – Проклятие! С досады он сунул наручники под нос старику.
– Зачем ты надел наручники? – удивленно спросил Лоренсо.
– Сними их! – заорал Сойер во все горло. – Открой!
– Геморрой?
– Открой!
– Тья знает хорошее средство от геморроя. Надо взять мед...
– Бесполезно! – вздохнул Сойер. – Он ни черта не слышит.
Сафиро похлопала Лоренсо по плечу. Она приложила ноготь к замку на наручниках, делая вид, что открывает их. Лоренсо понял ее жест и просиял.
– Вы хотите, чтобы я открыл их? Что же вы сразу-то не сказали? На всем свете нет такого замка, который я не смог бы взломать. – Старик сел. – Сиро всегда говорил, что без моих способностей банда Кинтана не выжила бы. Я вытащил наших из тюрьмы...
– Ради Бога, сними эти наручники! – взорвался Сойер. – Открой замок!
– Пирог? – Лоренсо поднялся с кровати и подошел к большому комоду. – Почему ты должен есть пирожки с картошкой раньше нас, Сойер? Мы все ждем, подождешь и ты. Не будь таким жадным.
– Сойер, мой жеребец! – воскликнула Асукар, ковыляя в комнату.
Услышав ее голос, Сойер схватился за голову.
– Господи, спаси, – прошептал он, – вот и древняя проститутка!
Сафиро попыталась успокоить молодого человека:
– Не злись.
– Не злиться? – взревел Сойер. – Я, может быть, навеки прикован к тебе наручниками, я пытаюсь добиться помощи от глухого старика, меня собирается изнасиловать ходячее ископаемое, и ты еще хочешь, чтобы я не злился?
– Озолотился? – Лоренсо достал из комода черный кожаный чемоданчик и вернулся к кровати. – Да, у банды Кинтана всегда было много золота, и только один Повелитель Ночи нас обошел.
– Идем со мной, Сойер, – сказала Асукар. – Я удовлетворю твои самые безумные желания и воплощу в жизнь твои самые буйные фантазии. – Она погладила молодого человека по ноге.
– Сафиро, Сойер, сядьте, – сказал Лоренсо.
– Мне надо сесть, Асукар, – Сойер отстранил старуху.
Они с Сафиро сели на кровать. Лоренсо открыл черный чемоданчик. Внутри лежали отмычки, плоскогубцы, несколько железок, ножи и нечто похожее на скальпель.
Именно этот инструмент и взял Лоренсо.
– Стеклорез, – объявил он. – Благодаря этому маленькому лезвию я грабил ювелирные магазины, даже не заходя внутрь, – просто вырезал дыру в витрине, просовывал руку и брал драгоценности. Однажды я ограбил магазин прямо днем, во время парада. Это было... Нет, не помню где. Словом, никто меня не заметил.
Старик взял отмычку, длинную, тонкую, напоминавшую кошачий коготь.
– Конечно, у меня не осталось этих драгоценностей. – Он склонился над наручниками. – Кое-что мы продали, кое-что раздарили беднякам.
Дрожащими пальцами он вставил отмычку в замок.
– Как-то раз я подарил жемчужный браслет жене одного фермера. Она накормила нас всех курицей. Такой обед заслуживал жемчуга. Насколько я помню, курица была жареной, с хрустящей корочкой...
– Хватит про курицу! – крикнул Сойер. – Не отвлекайся от дел!
– Похудел? – Лоренсо ковырял отмычкой в замке. – Да, я похудел, раньше был полней. Наверное, это потому, что мы редко едим мясо. А теперь, пожалуйста, помолчите. Я буду открывать замок.
Он положил голову на матрас, продолжая крутить инструментом в отверстии замка.
Сойер услышал храп. Отмычка выпала из рук старика и с громким стуком упала на пол.
– Невероятно, – прошептал Сойер, – это просто невероятно...
– Наверное, ему опять снится земля с молочными реками и кисельными берегами, – предположил Педро. – Лоренсо – хороший человек. Я помню, как он подарил жемчужный браслет жене фермера. Еще я помню, как он отдал большие карманные часы из чистого золота мальчику. Он пас в поле козочек, а Лоренсо спрятался за камнями, поймал одну козочку и привязал часы ей на шею. Когда мальчик нашел часы, он так и запрыгал от радости. В тот день все небесные ангелы вознесли хвалу Лоренсо.
– Сафиро, – позвал Сойер. – Что?
– Мы пришли сюда не для того, чтобы слушать байки, – прошептал молодой человек. – Мне надо снять эти чертовы наручники!
– Что ж, придется немного подождать, Сойер, и послушать байки. Мы часто рассказываем друг другу, чтобы никто не забыл своего прошлого. Сойер уставился на девушку. Почему он должен слушать бред полоумных стариков. Ему-то самому припомнить нечего.
Он хотел встать, но Сафиро потянула его вниз. Наручник больно врезался в руку.
– Сафиро, я не собираюсь сидеть здесь и слушать сказки!
Девушка чувствовала, что он не в духе, и безропотно бежала рядом. Когда они вошли в хижину, Сойер подошел к Тья. Женщина жарила пирожки с картошкой: лепила их, выкладывала на противень, который стоял на огне, и снимала готовые. На столе в большом блюде высилась горка горячих пирожков.
– Где Лоренсо? – спросил Сойер. Тья нахмурилась:
– Мне не нравится твой тон, nino. – Женщина положила пирожок, взяла длинную деревянную ложку и погрозила ему. – Если ты еще раз заговоришь со мной таким тоном, я...
Сойер тихо выругался и сердито зашагал по лестнице наверх. Сафиро бежала за ним.
– Не беги так, Сойер! – взмолилась она. – Мне больно...
– Надо было раньше думать, когда надевала эти наручники! – Сойер остановился и обернулся к девушке: – И что мы будем делать, если Лоренсо не сможет открыть замок? Наручники хоть и ржавые, но прочные.
– Я бы не стала их на тебя надевать, если бы ты сразу согласился меня выслушать. У меня не было другого выхода...
– Ты...
– А ну отойди, Сафиро, сейчас я набью ему морду! – пробасил Макловио.
С бутылкой в руке он, пошатываясь, пошел по коридору прямо на Сойера.
Сафиро встала между двумя мужчинами, оттолкнула пьяного Макловио и втянула Сойера в комнату, из которой только что вышел старик. Там были Педро и Лоренсо.
– Лоренсо! – крикнула девушка.
Старик лежал на кровати, свернувшись калачиком, и мирно похрапывал.
– Он спит, – объявил Педро. – Ему снится земля с молочными реками и кисельными берегами. Бедный Лоренсо, он испугался, что я превращу его в соляной столб. Я хотел это сделать, когда он отказался принести мою сеть сюда, наверх. Но мне помог Макловио, и я не стал трогать Лоренсо. А Макловио надо отблагодарить. Я вымою его ноги своими волосами и...
– Лоренсо! – крикнул Сойер.
Он подтащил Сафиро к кровати и тронул спящего старика за плечо. Тот открыл глаза и улыбнулся.
– Тья готовит пирожки с картошкой. Она разрешила мне съесть столько, сколько я захочу. Пирожки у Тья получаются отменные, это самые вкусные пирожки на свете...
– Ты можешь открыть этот замок?! Сейчас! – прокричал Сойер на ухо старику.
– Час? Нет, я не знаю, который час. У нас здесь нет часов. Но время можно определять по солнцу. Если хочешь, я тебя научу. Это просто...
– Замок! – опять крикнул Сойер. – Я хочу, чтобы ты открыл наручники. Сафиро не нашла ключа! Их надо открыть!
– Отлить? – Лоренсо нахмурился и кивнул на ночной горшок, стоявший в углу комнаты. – Мы с Макловио и Педро ходим туда, но мне кажется, тебе не стоит делать это на глазах у Сафиро. Все-таки...
– Открыть, а не отлить! – заорал Сойер. – Проклятие! С досады он сунул наручники под нос старику.
– Зачем ты надел наручники? – удивленно спросил Лоренсо.
– Сними их! – заорал Сойер во все горло. – Открой!
– Геморрой?
– Открой!
– Тья знает хорошее средство от геморроя. Надо взять мед...
– Бесполезно! – вздохнул Сойер. – Он ни черта не слышит.
Сафиро похлопала Лоренсо по плечу. Она приложила ноготь к замку на наручниках, делая вид, что открывает их. Лоренсо понял ее жест и просиял.
– Вы хотите, чтобы я открыл их? Что же вы сразу-то не сказали? На всем свете нет такого замка, который я не смог бы взломать. – Старик сел. – Сиро всегда говорил, что без моих способностей банда Кинтана не выжила бы. Я вытащил наших из тюрьмы...
– Ради Бога, сними эти наручники! – взорвался Сойер. – Открой замок!
– Пирог? – Лоренсо поднялся с кровати и подошел к большому комоду. – Почему ты должен есть пирожки с картошкой раньше нас, Сойер? Мы все ждем, подождешь и ты. Не будь таким жадным.
– Сойер, мой жеребец! – воскликнула Асукар, ковыляя в комнату.
Услышав ее голос, Сойер схватился за голову.
– Господи, спаси, – прошептал он, – вот и древняя проститутка!
Сафиро попыталась успокоить молодого человека:
– Не злись.
– Не злиться? – взревел Сойер. – Я, может быть, навеки прикован к тебе наручниками, я пытаюсь добиться помощи от глухого старика, меня собирается изнасиловать ходячее ископаемое, и ты еще хочешь, чтобы я не злился?
– Озолотился? – Лоренсо достал из комода черный кожаный чемоданчик и вернулся к кровати. – Да, у банды Кинтана всегда было много золота, и только один Повелитель Ночи нас обошел.
– Идем со мной, Сойер, – сказала Асукар. – Я удовлетворю твои самые безумные желания и воплощу в жизнь твои самые буйные фантазии. – Она погладила молодого человека по ноге.
– Сафиро, Сойер, сядьте, – сказал Лоренсо.
– Мне надо сесть, Асукар, – Сойер отстранил старуху.
Они с Сафиро сели на кровать. Лоренсо открыл черный чемоданчик. Внутри лежали отмычки, плоскогубцы, несколько железок, ножи и нечто похожее на скальпель.
Именно этот инструмент и взял Лоренсо.
– Стеклорез, – объявил он. – Благодаря этому маленькому лезвию я грабил ювелирные магазины, даже не заходя внутрь, – просто вырезал дыру в витрине, просовывал руку и брал драгоценности. Однажды я ограбил магазин прямо днем, во время парада. Это было... Нет, не помню где. Словом, никто меня не заметил.
Старик взял отмычку, длинную, тонкую, напоминавшую кошачий коготь.
– Конечно, у меня не осталось этих драгоценностей. – Он склонился над наручниками. – Кое-что мы продали, кое-что раздарили беднякам.
Дрожащими пальцами он вставил отмычку в замок.
– Как-то раз я подарил жемчужный браслет жене одного фермера. Она накормила нас всех курицей. Такой обед заслуживал жемчуга. Насколько я помню, курица была жареной, с хрустящей корочкой...
– Хватит про курицу! – крикнул Сойер. – Не отвлекайся от дел!
– Похудел? – Лоренсо ковырял отмычкой в замке. – Да, я похудел, раньше был полней. Наверное, это потому, что мы редко едим мясо. А теперь, пожалуйста, помолчите. Я буду открывать замок.
Он положил голову на матрас, продолжая крутить инструментом в отверстии замка.
Сойер услышал храп. Отмычка выпала из рук старика и с громким стуком упала на пол.
– Невероятно, – прошептал Сойер, – это просто невероятно...
– Наверное, ему опять снится земля с молочными реками и кисельными берегами, – предположил Педро. – Лоренсо – хороший человек. Я помню, как он подарил жемчужный браслет жене фермера. Еще я помню, как он отдал большие карманные часы из чистого золота мальчику. Он пас в поле козочек, а Лоренсо спрятался за камнями, поймал одну козочку и привязал часы ей на шею. Когда мальчик нашел часы, он так и запрыгал от радости. В тот день все небесные ангелы вознесли хвалу Лоренсо.
– Сафиро, – позвал Сойер. – Что?
– Мы пришли сюда не для того, чтобы слушать байки, – прошептал молодой человек. – Мне надо снять эти чертовы наручники!
– Что ж, придется немного подождать, Сойер, и послушать байки. Мы часто рассказываем друг другу, чтобы никто не забыл своего прошлого. Сойер уставился на девушку. Почему он должен слушать бред полоумных стариков. Ему-то самому припомнить нечего.
Он хотел встать, но Сафиро потянула его вниз. Наручник больно врезался в руку.
– Сафиро, я не собираюсь сидеть здесь и слушать сказки!