Мужчина ласкает женщину изнутри, догадалась она. А женщина, в свою очередь, ласкает мужчину.
Его плоть становилась все крепче и горячее. На кончике выступила влага. Сафиро уставилась на блестящую капельку.
– Сойер!
Он объяснил:
– Это значит, что я готов. Ты неплохо потрудилась над моим желанием.
– Но что...
Сойер провел рукой у нее между ног и показал ей свои влажные пальцы.
– Видишь? – спросил он. – У женщин то же самое.
– Значит, я тоже готова?
– Иди сюда, Сафиро!
Он усадил девушку на себя. Ноги ее были чуть раздвинуты. Эта позиция давала доступ к ее сокровенным местам, и Сойер начал ласкать ее так же, как она только что ласкала его.
Через мгновение Сафиро застонала. Удовольствие нарастало, и она непроизвольно задвигала бедрами.
– Давай, милая, давай, – тихо поощрял Сойер, наблюдая за ее лицом.
Глаза девушки были закрыты, губы сжаты, все тело напряжено.
Но больше всего его возбуждали ее приглушенные стоны. Эти звуки были самой сладостной музыкой!
Ему захотелось вступить с ней в дуэт.
Осторожно опустив девушку на постель, он встал на колени между ее ног.
– Сойер, – прошептала Сафиро, увидев его твердый мужской орган рядом со своим отверстием.
Больше она не могла говорить. Кончик его плоти начал толкаться в нее, входить в нее.
Сойер схватил ее за ягодицы и приготовился проникнуть дальше. Все его тело пульсировало от желания. Он подал бедра назад и...
– Франсиско! – крикнула Тья из-за двери.
– Санта-Мария, Сойер, сюда идет Тья! – прошептала Сафиро.
Сойер сразу лег рядом с девушкой.
– Лежи тихо, притворись, что спишь! – прошептал он. Он выдернул из-под Сафиро одеяло и накрыл себя и девушку.
В следующее мгновение Тья вошла в комнату.
– Сафиро, – прошептала она, – ты спишь? Девушка лежала не шевелясь.
– Франсиско?
Сойер не двигался и не дышал.
– Ах, какие милые! – Тья умилилась. – Прямо два невинных ангелочка!
Нагнувшись над кроватью, старая женщина поцеловала каждого в лоб, еще несколько минут полюбовалась на них и вышла из комнаты, тихо прикрыв дверь.
Сойер приоткрыл глаза, увидел, что Тья ушла, и засмеялся.
– Невинные ангелочки!
– Ничего смешного! Представляешь, как бы она расстроилась, если бы увидела, чем мы занимаемся!
Сойер обнял девушку.
– Но она ничего не видела.
– А если бы она стала поправлять одеяло и заметила, что мы голые? О Господи, Сойер...
– Но этого не случилось, милая.
Сойер начал целовать ее в щеку, в висок, в бровь.
– Нас чуть не заколотили на тепленьком! – сказала Сафиро. – У меня душа в ноги уехала!
Сойер опять хохотнул.
– Да, нас чуть не застукали на горяченьком, и у тебя сердце ушло в пятки. Но сейчас все в порядке, милая.
– Но мы не можем...
– Нет, можем. Во всяком случае, ты можешь. Сафиро не успела понять, о чем он говорит. Рука Сойера скользнула у нее между ног и нащупала ее самое чувствительное место.
Все еще немного напуганная, она хотела воспротивиться его ласкам, но удовольствие настигло ее столь внезапно, что она забыла про все на свете. Приподняв бедра навстречу руке Сойера, Сафиро сдалась в плен его ласкам и застонала.
Сойер заглушил этот стон поцелуем, Сафиро задрожала.
– Вот так, милая, – прошептал он, не отрываясь от ее губ, – вот так!
На этот раз наслаждение было даже сильнее, чем в хлеву. Чувственный восторг рождался в центре ее лона и волнами прокатывался по всему телу. Ощущение было настолько сильным, что глаза ее наполнились слезами.
Но вот восторг ее начал стихать.
– У тебя все хорошо? – спросил Сойер, когда девушка открыла глаза. – Ты плакала.
– Да, плакала, но ненарочно. Слезы сами покатились у меня из глаз.
– Я не сделал тебе больно?
– Нет, мне не было больно. Наверное, я плакала от счастья. Я еще никогда не плакала от счастья. – Сафиро прижалась к груди любовника. – Ты сделал меня счастливой, Сойер. И не только сегодня. Мне хорошо с тобой. И я ... я надеюсь, что тебе тоже хорошо со мной. Сойер задумался. Если бы судьба не занесла его в Эскондиду, где бы он был сейчас? Скитался бы, как и прежде.
– Да – сказал он, – мне с тобой очень хорошо, Сафиро.
Девушка улыбнулась:
– Сойер?
– Что?
– У тебя сейчас хорошее настроение?
Он провел рукой по ее ноге.
– Да.
– Прекрасно. – Сафиро села. – Тогда скажи, что ты вспомнил про револьверы? – выпалила она. – Почему ты так расстроился, увидев револьвер моего отца? Я давно хотела спросить об этом, но ждала, когда у тебя будет хорошее настроение.
Настроение Сойера мгновенно испортилось.
– Я не хочу говорить об этом...
– Но ты должен, как ты не поймешь? Должен! Это единственный способ...
– Да не могу я говорить о том, чего не помню! Она нагнулась, коснувшись грудью Сойера:
– Прошу тебя, пожалуйста, расскажи мне все, что помнишь, – все до мельчайших подробностей.
Сойер видел, что девушка искренне жалеет его. Но как он мог объяснить то, чего сам не понимал?
– Сафиро, я мало что помню. Если бы вспомнил, я бы тебе рассказал...
– Но хоть что-нибудь...
– Да, кое-что.
– Расскажи мне все, Сойер. Я прошу не потому, что у меня большой нос. Просто я хочу помочь тебе, ведь ты же нам помог.
Сойер улыбнулся:
– У тебя не длинный нос. – Сафиро кивнула.
– Ну? – спросила она.
Сойер вздохнул. Ох и настырная же девчонка! Не отстанет, пока не добьется своего. Что ж, если ей так интересно, можно и рассказать.
– Про дом ты уже знаешь, – сказал Сойер. Как ни странно, в этот раз ужаса не было. Может быть, потому что Сафиро обнимала его? – Я вижу дом с белыми занавесками, – продолжал Сойер уже смелее. – Во дворе растут цветы и играют дети. На крыльце стоит мужчина, к нему выходит пожилая дама. Она целует мужчину в щеку и зовет детей.
– А дети маленькие? – спросила Сафиро.
– И маленькие, и не очень.
– Эта женщина – их мать? Сойер задумался.
– Знаешь, мне кажется, нет. Она хоть и красивая, но довольно пожилая. Вряд ли у нее могут быть такие маленькие дети.
– Может быть, она присматривает за соседскими?
– Да, наверное.
«Присматривала», – мысленно поправился Сойер и на мгновение замолчал. Ужас все-таки настиг его.
– Я вижу этот дом еще и по-другому, – продолжал он срывающимся голосом. – Комната. На полу в лужах крови лежат мужчина, женщина и двое детей.
– Это... это те же мужчина и женщина, которых ты видел на крыльце?
– Да.
– А револьвер, Сойер? – ласково спросила Сафиро. – Что ты вспомнил, когда держал револьвер моего отца? О чем ты думал тогда?
Сойер тут же представил револьвер в своей руке.
– Я... я чувствовал холод. Мне стало страшно. Когда я увидел его в своей руке, я опять вспомнил тех четверых в доме. Потом я вспомнил револьверный выстрел. Нет. Выстрелов было несколько. Я... – Он вдруг замолчал.
– Что, Сойер, что? Говори! – Девушка стала его трясти. – Что ты вспомнил?
– Боже мой, – простонал он. – Боже мой!
– Говори же! Ну! – Сафиро вскочила. – Сойер, ты должен мне сказать! Нельзя таить это в себе! Иначе будет хуже!
Сойер оттолкнул ее, сел, а потом резко встал. Рука девушки чуть не вывихнулась, но он даже не обратил на это внимания.
– Сойер! – Сафиро соскочила с кровати. – Что... Он повернулся к ней лицом, схватил за плечи и встряхнул.
– Эти мертвые! В доме! Как ты не поймешь? Выстрел! Кровь! Тебе ясно?
– Их застрелили? – спросила девушка. – Из револьвера?
Сойер поднял глаза и уставился в стену, как будто там было написано его прошлое. – Сойер? Он тяжело вздохнул и сел на кровать.
– Теперь я все понял. – Он закрыл лицо руками. – да, я знаю, что произошло.
В голосе Сойера звучало отчаяние. Сафиро понимала, что не может помочь ему. Она молилась о Сойере.
– Я убил их, Сафиро. Я не знаю, кто эти мужчина женщина и дети, но я застрелил их в том доме.
Девушка чувствовала его страдание и жалела Сойера. Она притянула его к себе и зарыдала. Несчастный убийца уткнулся ей в плечо.
Сафиро забыла про время. Наконец Сойер уснул. А в окно уже заглядывали розовые лучи рассвета.
Четыре человека. Двое детей. Сердце девушки сжалось. Он убил их! Застрелил в доме с белыми занавесками.
Ее дедушка никогда никого не убивал. Они вообще редко хватались за револьверы.
А Сойер...
У Сафиро больше не было слез. Ее сердце обливалось кровавыми слезами.
Человек, которого она любила, оказался убийцей!
Глава 13
Глава 14
Его плоть становилась все крепче и горячее. На кончике выступила влага. Сафиро уставилась на блестящую капельку.
– Сойер!
Он объяснил:
– Это значит, что я готов. Ты неплохо потрудилась над моим желанием.
– Но что...
Сойер провел рукой у нее между ног и показал ей свои влажные пальцы.
– Видишь? – спросил он. – У женщин то же самое.
– Значит, я тоже готова?
– Иди сюда, Сафиро!
Он усадил девушку на себя. Ноги ее были чуть раздвинуты. Эта позиция давала доступ к ее сокровенным местам, и Сойер начал ласкать ее так же, как она только что ласкала его.
Через мгновение Сафиро застонала. Удовольствие нарастало, и она непроизвольно задвигала бедрами.
– Давай, милая, давай, – тихо поощрял Сойер, наблюдая за ее лицом.
Глаза девушки были закрыты, губы сжаты, все тело напряжено.
Но больше всего его возбуждали ее приглушенные стоны. Эти звуки были самой сладостной музыкой!
Ему захотелось вступить с ней в дуэт.
Осторожно опустив девушку на постель, он встал на колени между ее ног.
– Сойер, – прошептала Сафиро, увидев его твердый мужской орган рядом со своим отверстием.
Больше она не могла говорить. Кончик его плоти начал толкаться в нее, входить в нее.
Сойер схватил ее за ягодицы и приготовился проникнуть дальше. Все его тело пульсировало от желания. Он подал бедра назад и...
– Франсиско! – крикнула Тья из-за двери.
– Санта-Мария, Сойер, сюда идет Тья! – прошептала Сафиро.
Сойер сразу лег рядом с девушкой.
– Лежи тихо, притворись, что спишь! – прошептал он. Он выдернул из-под Сафиро одеяло и накрыл себя и девушку.
В следующее мгновение Тья вошла в комнату.
– Сафиро, – прошептала она, – ты спишь? Девушка лежала не шевелясь.
– Франсиско?
Сойер не двигался и не дышал.
– Ах, какие милые! – Тья умилилась. – Прямо два невинных ангелочка!
Нагнувшись над кроватью, старая женщина поцеловала каждого в лоб, еще несколько минут полюбовалась на них и вышла из комнаты, тихо прикрыв дверь.
Сойер приоткрыл глаза, увидел, что Тья ушла, и засмеялся.
– Невинные ангелочки!
– Ничего смешного! Представляешь, как бы она расстроилась, если бы увидела, чем мы занимаемся!
Сойер обнял девушку.
– Но она ничего не видела.
– А если бы она стала поправлять одеяло и заметила, что мы голые? О Господи, Сойер...
– Но этого не случилось, милая.
Сойер начал целовать ее в щеку, в висок, в бровь.
– Нас чуть не заколотили на тепленьком! – сказала Сафиро. – У меня душа в ноги уехала!
Сойер опять хохотнул.
– Да, нас чуть не застукали на горяченьком, и у тебя сердце ушло в пятки. Но сейчас все в порядке, милая.
– Но мы не можем...
– Нет, можем. Во всяком случае, ты можешь. Сафиро не успела понять, о чем он говорит. Рука Сойера скользнула у нее между ног и нащупала ее самое чувствительное место.
Все еще немного напуганная, она хотела воспротивиться его ласкам, но удовольствие настигло ее столь внезапно, что она забыла про все на свете. Приподняв бедра навстречу руке Сойера, Сафиро сдалась в плен его ласкам и застонала.
Сойер заглушил этот стон поцелуем, Сафиро задрожала.
– Вот так, милая, – прошептал он, не отрываясь от ее губ, – вот так!
На этот раз наслаждение было даже сильнее, чем в хлеву. Чувственный восторг рождался в центре ее лона и волнами прокатывался по всему телу. Ощущение было настолько сильным, что глаза ее наполнились слезами.
Но вот восторг ее начал стихать.
– У тебя все хорошо? – спросил Сойер, когда девушка открыла глаза. – Ты плакала.
– Да, плакала, но ненарочно. Слезы сами покатились у меня из глаз.
– Я не сделал тебе больно?
– Нет, мне не было больно. Наверное, я плакала от счастья. Я еще никогда не плакала от счастья. – Сафиро прижалась к груди любовника. – Ты сделал меня счастливой, Сойер. И не только сегодня. Мне хорошо с тобой. И я ... я надеюсь, что тебе тоже хорошо со мной. Сойер задумался. Если бы судьба не занесла его в Эскондиду, где бы он был сейчас? Скитался бы, как и прежде.
– Да – сказал он, – мне с тобой очень хорошо, Сафиро.
Девушка улыбнулась:
– Сойер?
– Что?
– У тебя сейчас хорошее настроение?
Он провел рукой по ее ноге.
– Да.
– Прекрасно. – Сафиро села. – Тогда скажи, что ты вспомнил про револьверы? – выпалила она. – Почему ты так расстроился, увидев револьвер моего отца? Я давно хотела спросить об этом, но ждала, когда у тебя будет хорошее настроение.
Настроение Сойера мгновенно испортилось.
– Я не хочу говорить об этом...
– Но ты должен, как ты не поймешь? Должен! Это единственный способ...
– Да не могу я говорить о том, чего не помню! Она нагнулась, коснувшись грудью Сойера:
– Прошу тебя, пожалуйста, расскажи мне все, что помнишь, – все до мельчайших подробностей.
Сойер видел, что девушка искренне жалеет его. Но как он мог объяснить то, чего сам не понимал?
– Сафиро, я мало что помню. Если бы вспомнил, я бы тебе рассказал...
– Но хоть что-нибудь...
– Да, кое-что.
– Расскажи мне все, Сойер. Я прошу не потому, что у меня большой нос. Просто я хочу помочь тебе, ведь ты же нам помог.
Сойер улыбнулся:
– У тебя не длинный нос. – Сафиро кивнула.
– Ну? – спросила она.
Сойер вздохнул. Ох и настырная же девчонка! Не отстанет, пока не добьется своего. Что ж, если ей так интересно, можно и рассказать.
– Про дом ты уже знаешь, – сказал Сойер. Как ни странно, в этот раз ужаса не было. Может быть, потому что Сафиро обнимала его? – Я вижу дом с белыми занавесками, – продолжал Сойер уже смелее. – Во дворе растут цветы и играют дети. На крыльце стоит мужчина, к нему выходит пожилая дама. Она целует мужчину в щеку и зовет детей.
– А дети маленькие? – спросила Сафиро.
– И маленькие, и не очень.
– Эта женщина – их мать? Сойер задумался.
– Знаешь, мне кажется, нет. Она хоть и красивая, но довольно пожилая. Вряд ли у нее могут быть такие маленькие дети.
– Может быть, она присматривает за соседскими?
– Да, наверное.
«Присматривала», – мысленно поправился Сойер и на мгновение замолчал. Ужас все-таки настиг его.
– Я вижу этот дом еще и по-другому, – продолжал он срывающимся голосом. – Комната. На полу в лужах крови лежат мужчина, женщина и двое детей.
– Это... это те же мужчина и женщина, которых ты видел на крыльце?
– Да.
– А револьвер, Сойер? – ласково спросила Сафиро. – Что ты вспомнил, когда держал револьвер моего отца? О чем ты думал тогда?
Сойер тут же представил револьвер в своей руке.
– Я... я чувствовал холод. Мне стало страшно. Когда я увидел его в своей руке, я опять вспомнил тех четверых в доме. Потом я вспомнил револьверный выстрел. Нет. Выстрелов было несколько. Я... – Он вдруг замолчал.
– Что, Сойер, что? Говори! – Девушка стала его трясти. – Что ты вспомнил?
– Боже мой, – простонал он. – Боже мой!
– Говори же! Ну! – Сафиро вскочила. – Сойер, ты должен мне сказать! Нельзя таить это в себе! Иначе будет хуже!
Сойер оттолкнул ее, сел, а потом резко встал. Рука девушки чуть не вывихнулась, но он даже не обратил на это внимания.
– Сойер! – Сафиро соскочила с кровати. – Что... Он повернулся к ней лицом, схватил за плечи и встряхнул.
– Эти мертвые! В доме! Как ты не поймешь? Выстрел! Кровь! Тебе ясно?
– Их застрелили? – спросила девушка. – Из револьвера?
Сойер поднял глаза и уставился в стену, как будто там было написано его прошлое. – Сойер? Он тяжело вздохнул и сел на кровать.
– Теперь я все понял. – Он закрыл лицо руками. – да, я знаю, что произошло.
В голосе Сойера звучало отчаяние. Сафиро понимала, что не может помочь ему. Она молилась о Сойере.
– Я убил их, Сафиро. Я не знаю, кто эти мужчина женщина и дети, но я застрелил их в том доме.
Девушка чувствовала его страдание и жалела Сойера. Она притянула его к себе и зарыдала. Несчастный убийца уткнулся ей в плечо.
Сафиро забыла про время. Наконец Сойер уснул. А в окно уже заглядывали розовые лучи рассвета.
Четыре человека. Двое детей. Сердце девушки сжалось. Он убил их! Застрелил в доме с белыми занавесками.
Ее дедушка никогда никого не убивал. Они вообще редко хватались за револьверы.
А Сойер...
У Сафиро больше не было слез. Ее сердце обливалось кровавыми слезами.
Человек, которого она любила, оказался убийцей!
Глава 13
Сафиро благодарила всех ангелов и святых на небесах за то, что Сойер прикован к ней наручниками. Если бы не это, он ушел бы на следующее утро.
Весь день она таскалась за Сойером. Сначала они пошли в хлев. Сойер покормил скотину и почистил стойла. Потом направились в огород – посмотреть, не сбежала ли Джинджибер и не забрались ли вместо нее кролики. Затем зашли в дом, Сойер взял хлеб, ломоть сыра и несколько морковок.
Сейчас они сидели на берегу ручья. Это место было далеко от дома, и Сафиро редко сюда ходила. – Ты часто здесь бываешь, Сойер? – спросила она, прекрасно зная, что он не ответит.
С самого утра Сойер никому не сказал ни слова. На его совести лежала смерть четырех человек, и он не мог думать ни о чем другом.
Девушка чуть не плакала. Боль Сойера стала ее болью, и она чувствовала себя несчастной. Сойер так много для нее сделал, а сейчас, когда он сам нуждался в поддержке, она не могла помочь.
Сафиро отвернулась и украдкой вытерла глаза.
– Давай поедим.
Сойер поднял камешек и бросил в воду.
– Нам надо перекусить, Сойер. Мы ведь еще не завтракали.
Сафиро протянула ему морковку, но он будто и не заметил ее руку.
– Зачем же ты взял еду, если не собираешься есть? Для меня?
Сойер задумчиво следил за воробьем, а когда тот улетел, бросил в ручей веточку и стал смотреть, как она уплывает по течению.
Сафиро отломила горбушку.
– Ну что ж, если ты взял эту еду для меня, значит, ты думаешь обо мне, хоть и не разговариваешь со мной.
Она откусила кусок и стала жевать:
– Сойер, я... я знаю, ты сейчас очень расстроен. Вчера ночью ты вспомнил ужасные вещи, но...
Девушка замолчала. Человек, сидевший рядом с ней на берегу, только внешне напоминал Сойера Донована. От этого мужчины, от его фигуры и взгляда веяло холодом.
Сафиро взяла еще одну морковку и сунула себе в рот.
– Когда я была маленькой, я курила морковку, веточки, карандаши... все, что было похоже на трубку, – стала болтать она. – Но я их не зажигала – только делала вид, что курю. Мой дедушка иногда покуривал трубку, и я за ним повторяла. Однажды он поймал меня с морковкой во рту, отобрал ее и сказал, что, если я буду курить, у меня будут плохо пахнуть волосы.
«Поговори со мной, Сойер! Пожалуйста! Не сиди таким холодным!»
– Ты не будешь сегодня искать самогонный аппарат Макловио, Сойер? Я бы тебе помогла.
Он отмахнулся от мухи.
– А знаешь, мне иногда хочется узнать, как чувствует себя пьяный, – продолжала Сафиро. – Вот у Макловио, похоже, всегда хорошее настроение – во всяком случае, до тех пор, пока он не впадает в буйство. Он поет, пляшет, смеется над тем, что другим совсем не смешно. Может, когда-нибудь я тоже напьюсь.
Она сунула в рот кусочек сыра.
– Мы с Тья хотим сходить за ягодами. У нас кончились яблоки. А я знаю одну полянку, где ягод много. Совсем недалеко от Ла-Эскондиды. Тебе придется пойти со мной.
Она знала, что Сойер никуда не пойдет. Наклоняться вместе с ней за каждой ягодкой? Конечно, об этом его можно даже не просить.
Интересно, как они снимут эти наручники?
Чтобы чем-то заняться, Сафиро отломила еще кусочек хлеба, скатала его в плотный шарик и бросила в ручей. Рыбешки тут же сбились в стаю и стали клевать хлеб. Серебристые плавнички блестели на солнце, точно звездочки.
– Хочешь покормить рыбок?
Девушка протянула Сойеру еще один катышек. Однако он даже не шелохнулся.
Больше Сафиро не пыталась с ним заговорить. Зачем? Все равно он молчал.
Только когда из зарослей послышалось глухое рычание, Сойер вскочил, потянул за собой Сафиро. Из-за деревьев медленно вышла пума, остановилась и припала к земле. Сафиро прижалась к Сойеру.
– Это не Марипоса! Похоже, он давно голодает. Посмотри, какой худой, Сойер!
– Это не он, а она.
Сойер потащил девушку в ручей и остановился, когда вода стала доходить ему до груди, а Сафиро было по шею.
– Она голодная, Сойер, и ждет, когда мы выйдем из воды. Я видела, как Марипоса часами стерегла кролика у норы.
Огромная кошка потянулась к оставленному на берегу завтраку, обнюхала хлеб с морковкой и за пять секунд расправилась с большим куском сыра, потом облизнулась и легла.
– Придется плыть, – сказал Сойер. – Повернись на живот и держи голову над водой.
Их тут же подхватило быстрым потоком. Пума побежала за ними вдоль берега.
– Проклятие! – выругался Сойер.
– Она устанет бежать, – сказала Сафиро и хлебнула воды.
– Да, но еще неизвестно, кто устанет первым. Эта кошка может преследовать нас часами.
Сафиро следила за пумой, которая бежала по берегу. Вдруг девушка узнала местность.
– Сойер, мы дома! – закричала она. – Прямо за этими деревьями – Ла-Эскондида!
Он остановился и придержал девушку, пока ее ноги не коснулись дна.
– Но мы не можем выйти, – сказал молодой человек.
– Давай позовем Макловио. Крикнем ему, чтобы принес меч. Может быть, он сейчас трезвый и услышит нас.
Она собралась кричать, но Сойер зажал ей рот рукой.
– А что, если он не трезвый? Пьяному человеку никогда не справиться с пумой. И у трезвого-то мало шансов. Или ты забыла мою встречу с Марипосой?
Сафиро оттолкнула его руку.
– И что же нам делать?
– Ждать.
И они стали ждать. Пума тоже ждала. Прошел час. Дикая кошка не сводила глаз с сидевшей в воде добычи.
Вскоре звериное долготерпение было вознаграждено. Из леса выскочила Джинджибер.
– Сойер! – вскричала Сафиро, показывая на берег. – Джинджибер! О Господи, наверное, кто-то зашел в огород и выпустил ее!
Пума повернулась к курице.
– Санта-Мария, эта львица сейчас съест мою милую Джинджибер!
Девушка ринулась было к берегу. Но Сойер не двинулся с места, и Сафиро пришлось остановиться.
– Ты в своем уме? – разозлился он. – Куда тебе бороться с пумой! Ты не сможешь...
– Пусти меня! – Девушка рвалась к берегу, но сдвинуть молодого человека ей было не под силу. – Сойер, пусти...
– Куда?!
Сафиро принялась молотить его кулаками в грудь и пинать ногами. Теперь она очень жалела, что приковала себя к Сойеру наручниками. Наконец девушка сдалась, отвернулась от берега, закрыла лицо руками и зарыдала.
– Я не могу смотреть, – причитала она. – Не могу смотреть, как убивают мою любимицу!
Сойер слушал ее рыдания и внимательно следил за берегом. Пума прильнула к земле, готовясь к прыжку. Джинджибер бросилась наутек.
Сойер подтащил Сафиро ближе к берегу и плеснул на пуму водой. Та на мгновение отвлеклась, но тут же снова повернулась к курице.
– Джинджибер – закричала Сафиро. – Сойер, сделай что-нибудь!
Страх за любимую курицу придал девушке сил. Она погребла к берегу. Но так как Сойер не двигался, Сафиро плыла на месте.
– Сойер! – Она захлебывалась водой и слезами. – Ради Бога, помоги мне ее спасти! Пожалуйста!
Ее мольба лишила Сойера разума. Вступить в единоборство с голодной пумой ради спасения какой-то курицы, которая к тому же ненавидела его всеми фибрами своей птичьей души? Глупее поступка нельзя было и придумать. Но в этот момент Сойер ни о чем не думал. Спотыкаясь в воде, он побрел к берегу, отталкивая Сафиро каждый раз, когда она пыталась обогнать его.
На мелководье он остановился, схватил горсть камней и бросил их в пуму. Потом еще и еще.
Огромная кошка с рычанием повернулась к ручью и вся подобралась, готовясь к прыжку.
– О Господи, – пробормотал Сойер.
Прикованный к Сафиро, он не мог отразить нападение зверя, поэтому быстро толкнул девушку назад, надеясь, что она успеет добраться до глубины.
Но Сафиро упала, увлекая его за собой.
– Ползи на глубину! – крикнул Сойер. Но было слишком поздно. Пума прыгнула.
Сойер закрыл собой девушку. Он весь напрягся, ожидая удара звериных лап.
Но никто на него не прыгнул. Вместо этого с берега донеслось страшное рычание. Сойер осторожно приподнял голову и увидел Марипосу, сцепившуюся с дикой пумой.
Завязалась жестокая борьба. Вскоре обе кошки были в крови. Они катались по берегу, зубы их были оскалены, острые когти выпущены.
– Марипоса! – крикнула Сафиро, пытаясь выбраться из воды. – Сойер...
– Стой! – Он сгреб ее в охапку. – Что, хочешь вмешаться в драку этих зверюг? Ты ничего не можешь сделать, черт возьми!
Девушке оставалось только смотреть и молиться, чтобы ее пума победила дикую. Звери сплелись в клубок, и было невозможно понять, кто из них Марипоса.
И вдруг дикая схватка закончилась.
Одна пума заковыляла по берегу и исчезла в густых зарослях. Вторая выплюнула шерсть изо рта, села на берегу и начала зализывать рану на лапе.
– Марипоса! – позвала Сафиро.
Золотистая кошка потрусила к ручью. Сойер отпустил Сафиро. Она тут же рванулась из воды и нежно обняла свою любимицу свободной рукой.
– Сафиро! – к берегу бежали старики.
– Мы слышали ужасные звуки! Мне кажется, даже Лоренсо их услышал!
Макловио первым добрался до ручья. Он помог Сойеру и Сафиро вылезти из воды.
– Что случилось? – спросил старик.
Уставшая после бессонной ночи, плавания по ручью, драки с Сойером и страха за Джинджибер и Марипосу, Сафиро в изнеможении опустилась на траву.
– Тья, посмотри, пожалуйста, что с Марипосой, – попросила она.
– Si, chiquita. – Тья быстро осмотрела пуму. – С ней все в порядке, Сафиро. Только три царапины, я забинтую их, когда мы придем домой. А теперь рассказывай, что случилось.
Откинув с лица мокрые волосы, девушка начала объяснять. Пока она говорила, в голову ей пришла удивительная мысль.
Сафиро остановилась и взглянула на Сойера.
– Ты пытался спасти Джинджибер, – прошептала она. Он отряхнул песок с мокрых брюк.
– Не напоминай! Это был самый глупый поступок в моей...
– А потом ты закрыл меня собой, когда на нас хотела прыгнуть пума.
Сойер пожал плечами.
Сафиро взяла его за плечи и заглянула ему в лицо.
– Ты никогда никого не убивал, Сойер. Я это точно знаю, как будто только что прочла в Библии.
Он поморщился.
– Сойер, как ты не поймешь: человек, который, рискует жизнью, чтобы спасти курицу, не сможет никого убить!
Человек, который готов умереть ради другого человека, не способен на убийство. Сегодня ты сделал и то, и другое. Ты не можешь быть хладнокровным убийцей.
– Сойер думает, что он убийца? – спросил Педро. Не спрашивая у Сойера разрешения, Сафиро рассказала своим людям его обрывочные воспоминания.
Макловио сел на землю и стал веточкой чертить круги на песке.
– То, что ты вспомнил четырех мертвецов в доме, еще не значит, что ты их убил, Сойер Донован. Когда я впервые встретился с Луисом, я сразу почувствовал, что он плохой человек. Но ты не вызываешь во мне таких ощущений. Я согласен с Сафиро. Ты не убийца.
– Я тоже с ней согласна, – сказала Асукар. – Она подошла к Сойеру сзади и принялась массировать ему плечи. – Ты ласковый, Сойер. Сильный, красивый и ласковый мужчина. Я чувствую такие вещи. Мне необходимо это чутье, чтобы не пригласить к себе в постель убийцу. У многих женщин моей профессии такого чутья нет, и, случается, их убивают.
– Сафиро, Макловио и Асукар правы, – заявил Педро и перекрестил лоб Сойера. – Я апостол Петр, ключник и страж райских ворот. Милостью всемогущего Господа я с одного взгляда могу узнать грешника. Но ты, Сойер, сделал для нас много доброго. Ты многое починил в нашем доме. Ты спас меня от огня. У тебя болела нога, но ты пошел драться с Макловио, чтобы он не порушил все наше хозяйство. Но самое главное, ты подружился с Сафиро. Ты сделал ей качели, ты заставил ее смеяться. Уверяю тебя, сын мой: что бы ты ни совершил в прошлом, наш Отец все равно уготовил тебе место в раю.
– О чем вы все говорите? – поинтересовался Лоренсо. Макловио показал Лоренсо, чтобы тот сел рядом с ним. – Сойер думает, что он злодей! – проорал он на ухо глухому старику.
– Для людей, – с улыбкой кивнул Лоренсо, – да, он делает много хорошего людям, всем нам. Ты добрый человек Сойер. Иногда ты напоминаешь мне Сиро. Он был таким же – сильным и умным. У тебя большое сердце, парень.
– К чему этот разговор про убийства? – с укоризной сказала Тья. – Франсиско, ты не способен и мухи обидеть! Помнишь, как тебе надоедала Джинджибер, пока ты лежал больной? Ты мог бы запросто свернуть ей шею, сынок, но ты даже ни разу ее не ударил. Прекрати эти разговоры про убийства! Мне не нравится, когда ты обсуждаешь такие вещи.
Старики по очереди похлопали Сойера по плечу, Асукар и Тья погладили его по голове, а Сафиро обняла его. Сойер задумался об этих людях. Педро потерял разум, Асукар – молодость, красоту и разум, Лоренсо – слух, а Тья – сына. Что касается Макловио, то он потерял желание смотреть в глаза реальности и нашел радость в бутылке.
А Сафиро... вот уже десять лет она живет в Ла-Эскондиде и, наверное, останется здесь на долгие годы. Сафиро потеряла целый мир.
Все они утратили в жизни что-то важное. Одни еще могут восполнить свою потерю, другие – нет. Но как бы то ни было, у всех у них есть что-то общее.
Сойера охватило чувство вины. Все это время он просто терпел стариков и никогда не был по-настоящему добр к ним. Но они не могли измениться, так же как и он не мог вспомнить прошлое.
Эти люди приняли его таким, какой он есть. Они видели и ценили в нем хорошие качества и отрицали то, что думал о себе Сойер.
Шесть пар глаз смотрели на него, и в каждом взгляде он видел участие, доверие, доброту и преданность.
А еще веру. Они в него верили!
Сойер закрыл глаза.
Впервые с тех пор, как он потерял память, у него возникла мысль: «А может, я нашел свое настоящее и будущее?»
В Ла-Эскондиде.
Весь день она таскалась за Сойером. Сначала они пошли в хлев. Сойер покормил скотину и почистил стойла. Потом направились в огород – посмотреть, не сбежала ли Джинджибер и не забрались ли вместо нее кролики. Затем зашли в дом, Сойер взял хлеб, ломоть сыра и несколько морковок.
Сейчас они сидели на берегу ручья. Это место было далеко от дома, и Сафиро редко сюда ходила. – Ты часто здесь бываешь, Сойер? – спросила она, прекрасно зная, что он не ответит.
С самого утра Сойер никому не сказал ни слова. На его совести лежала смерть четырех человек, и он не мог думать ни о чем другом.
Девушка чуть не плакала. Боль Сойера стала ее болью, и она чувствовала себя несчастной. Сойер так много для нее сделал, а сейчас, когда он сам нуждался в поддержке, она не могла помочь.
Сафиро отвернулась и украдкой вытерла глаза.
– Давай поедим.
Сойер поднял камешек и бросил в воду.
– Нам надо перекусить, Сойер. Мы ведь еще не завтракали.
Сафиро протянула ему морковку, но он будто и не заметил ее руку.
– Зачем же ты взял еду, если не собираешься есть? Для меня?
Сойер задумчиво следил за воробьем, а когда тот улетел, бросил в ручей веточку и стал смотреть, как она уплывает по течению.
Сафиро отломила горбушку.
– Ну что ж, если ты взял эту еду для меня, значит, ты думаешь обо мне, хоть и не разговариваешь со мной.
Она откусила кусок и стала жевать:
– Сойер, я... я знаю, ты сейчас очень расстроен. Вчера ночью ты вспомнил ужасные вещи, но...
Девушка замолчала. Человек, сидевший рядом с ней на берегу, только внешне напоминал Сойера Донована. От этого мужчины, от его фигуры и взгляда веяло холодом.
Сафиро взяла еще одну морковку и сунула себе в рот.
– Когда я была маленькой, я курила морковку, веточки, карандаши... все, что было похоже на трубку, – стала болтать она. – Но я их не зажигала – только делала вид, что курю. Мой дедушка иногда покуривал трубку, и я за ним повторяла. Однажды он поймал меня с морковкой во рту, отобрал ее и сказал, что, если я буду курить, у меня будут плохо пахнуть волосы.
«Поговори со мной, Сойер! Пожалуйста! Не сиди таким холодным!»
– Ты не будешь сегодня искать самогонный аппарат Макловио, Сойер? Я бы тебе помогла.
Он отмахнулся от мухи.
– А знаешь, мне иногда хочется узнать, как чувствует себя пьяный, – продолжала Сафиро. – Вот у Макловио, похоже, всегда хорошее настроение – во всяком случае, до тех пор, пока он не впадает в буйство. Он поет, пляшет, смеется над тем, что другим совсем не смешно. Может, когда-нибудь я тоже напьюсь.
Она сунула в рот кусочек сыра.
– Мы с Тья хотим сходить за ягодами. У нас кончились яблоки. А я знаю одну полянку, где ягод много. Совсем недалеко от Ла-Эскондиды. Тебе придется пойти со мной.
Она знала, что Сойер никуда не пойдет. Наклоняться вместе с ней за каждой ягодкой? Конечно, об этом его можно даже не просить.
Интересно, как они снимут эти наручники?
Чтобы чем-то заняться, Сафиро отломила еще кусочек хлеба, скатала его в плотный шарик и бросила в ручей. Рыбешки тут же сбились в стаю и стали клевать хлеб. Серебристые плавнички блестели на солнце, точно звездочки.
– Хочешь покормить рыбок?
Девушка протянула Сойеру еще один катышек. Однако он даже не шелохнулся.
Больше Сафиро не пыталась с ним заговорить. Зачем? Все равно он молчал.
Только когда из зарослей послышалось глухое рычание, Сойер вскочил, потянул за собой Сафиро. Из-за деревьев медленно вышла пума, остановилась и припала к земле. Сафиро прижалась к Сойеру.
– Это не Марипоса! Похоже, он давно голодает. Посмотри, какой худой, Сойер!
– Это не он, а она.
Сойер потащил девушку в ручей и остановился, когда вода стала доходить ему до груди, а Сафиро было по шею.
– Она голодная, Сойер, и ждет, когда мы выйдем из воды. Я видела, как Марипоса часами стерегла кролика у норы.
Огромная кошка потянулась к оставленному на берегу завтраку, обнюхала хлеб с морковкой и за пять секунд расправилась с большим куском сыра, потом облизнулась и легла.
– Придется плыть, – сказал Сойер. – Повернись на живот и держи голову над водой.
Их тут же подхватило быстрым потоком. Пума побежала за ними вдоль берега.
– Проклятие! – выругался Сойер.
– Она устанет бежать, – сказала Сафиро и хлебнула воды.
– Да, но еще неизвестно, кто устанет первым. Эта кошка может преследовать нас часами.
Сафиро следила за пумой, которая бежала по берегу. Вдруг девушка узнала местность.
– Сойер, мы дома! – закричала она. – Прямо за этими деревьями – Ла-Эскондида!
Он остановился и придержал девушку, пока ее ноги не коснулись дна.
– Но мы не можем выйти, – сказал молодой человек.
– Давай позовем Макловио. Крикнем ему, чтобы принес меч. Может быть, он сейчас трезвый и услышит нас.
Она собралась кричать, но Сойер зажал ей рот рукой.
– А что, если он не трезвый? Пьяному человеку никогда не справиться с пумой. И у трезвого-то мало шансов. Или ты забыла мою встречу с Марипосой?
Сафиро оттолкнула его руку.
– И что же нам делать?
– Ждать.
И они стали ждать. Пума тоже ждала. Прошел час. Дикая кошка не сводила глаз с сидевшей в воде добычи.
Вскоре звериное долготерпение было вознаграждено. Из леса выскочила Джинджибер.
– Сойер! – вскричала Сафиро, показывая на берег. – Джинджибер! О Господи, наверное, кто-то зашел в огород и выпустил ее!
Пума повернулась к курице.
– Санта-Мария, эта львица сейчас съест мою милую Джинджибер!
Девушка ринулась было к берегу. Но Сойер не двинулся с места, и Сафиро пришлось остановиться.
– Ты в своем уме? – разозлился он. – Куда тебе бороться с пумой! Ты не сможешь...
– Пусти меня! – Девушка рвалась к берегу, но сдвинуть молодого человека ей было не под силу. – Сойер, пусти...
– Куда?!
Сафиро принялась молотить его кулаками в грудь и пинать ногами. Теперь она очень жалела, что приковала себя к Сойеру наручниками. Наконец девушка сдалась, отвернулась от берега, закрыла лицо руками и зарыдала.
– Я не могу смотреть, – причитала она. – Не могу смотреть, как убивают мою любимицу!
Сойер слушал ее рыдания и внимательно следил за берегом. Пума прильнула к земле, готовясь к прыжку. Джинджибер бросилась наутек.
Сойер подтащил Сафиро ближе к берегу и плеснул на пуму водой. Та на мгновение отвлеклась, но тут же снова повернулась к курице.
– Джинджибер – закричала Сафиро. – Сойер, сделай что-нибудь!
Страх за любимую курицу придал девушке сил. Она погребла к берегу. Но так как Сойер не двигался, Сафиро плыла на месте.
– Сойер! – Она захлебывалась водой и слезами. – Ради Бога, помоги мне ее спасти! Пожалуйста!
Ее мольба лишила Сойера разума. Вступить в единоборство с голодной пумой ради спасения какой-то курицы, которая к тому же ненавидела его всеми фибрами своей птичьей души? Глупее поступка нельзя было и придумать. Но в этот момент Сойер ни о чем не думал. Спотыкаясь в воде, он побрел к берегу, отталкивая Сафиро каждый раз, когда она пыталась обогнать его.
На мелководье он остановился, схватил горсть камней и бросил их в пуму. Потом еще и еще.
Огромная кошка с рычанием повернулась к ручью и вся подобралась, готовясь к прыжку.
– О Господи, – пробормотал Сойер.
Прикованный к Сафиро, он не мог отразить нападение зверя, поэтому быстро толкнул девушку назад, надеясь, что она успеет добраться до глубины.
Но Сафиро упала, увлекая его за собой.
– Ползи на глубину! – крикнул Сойер. Но было слишком поздно. Пума прыгнула.
Сойер закрыл собой девушку. Он весь напрягся, ожидая удара звериных лап.
Но никто на него не прыгнул. Вместо этого с берега донеслось страшное рычание. Сойер осторожно приподнял голову и увидел Марипосу, сцепившуюся с дикой пумой.
Завязалась жестокая борьба. Вскоре обе кошки были в крови. Они катались по берегу, зубы их были оскалены, острые когти выпущены.
– Марипоса! – крикнула Сафиро, пытаясь выбраться из воды. – Сойер...
– Стой! – Он сгреб ее в охапку. – Что, хочешь вмешаться в драку этих зверюг? Ты ничего не можешь сделать, черт возьми!
Девушке оставалось только смотреть и молиться, чтобы ее пума победила дикую. Звери сплелись в клубок, и было невозможно понять, кто из них Марипоса.
И вдруг дикая схватка закончилась.
Одна пума заковыляла по берегу и исчезла в густых зарослях. Вторая выплюнула шерсть изо рта, села на берегу и начала зализывать рану на лапе.
– Марипоса! – позвала Сафиро.
Золотистая кошка потрусила к ручью. Сойер отпустил Сафиро. Она тут же рванулась из воды и нежно обняла свою любимицу свободной рукой.
– Сафиро! – к берегу бежали старики.
– Мы слышали ужасные звуки! Мне кажется, даже Лоренсо их услышал!
Макловио первым добрался до ручья. Он помог Сойеру и Сафиро вылезти из воды.
– Что случилось? – спросил старик.
Уставшая после бессонной ночи, плавания по ручью, драки с Сойером и страха за Джинджибер и Марипосу, Сафиро в изнеможении опустилась на траву.
– Тья, посмотри, пожалуйста, что с Марипосой, – попросила она.
– Si, chiquita. – Тья быстро осмотрела пуму. – С ней все в порядке, Сафиро. Только три царапины, я забинтую их, когда мы придем домой. А теперь рассказывай, что случилось.
Откинув с лица мокрые волосы, девушка начала объяснять. Пока она говорила, в голову ей пришла удивительная мысль.
Сафиро остановилась и взглянула на Сойера.
– Ты пытался спасти Джинджибер, – прошептала она. Он отряхнул песок с мокрых брюк.
– Не напоминай! Это был самый глупый поступок в моей...
– А потом ты закрыл меня собой, когда на нас хотела прыгнуть пума.
Сойер пожал плечами.
Сафиро взяла его за плечи и заглянула ему в лицо.
– Ты никогда никого не убивал, Сойер. Я это точно знаю, как будто только что прочла в Библии.
Он поморщился.
– Сойер, как ты не поймешь: человек, который, рискует жизнью, чтобы спасти курицу, не сможет никого убить!
Человек, который готов умереть ради другого человека, не способен на убийство. Сегодня ты сделал и то, и другое. Ты не можешь быть хладнокровным убийцей.
– Сойер думает, что он убийца? – спросил Педро. Не спрашивая у Сойера разрешения, Сафиро рассказала своим людям его обрывочные воспоминания.
Макловио сел на землю и стал веточкой чертить круги на песке.
– То, что ты вспомнил четырех мертвецов в доме, еще не значит, что ты их убил, Сойер Донован. Когда я впервые встретился с Луисом, я сразу почувствовал, что он плохой человек. Но ты не вызываешь во мне таких ощущений. Я согласен с Сафиро. Ты не убийца.
– Я тоже с ней согласна, – сказала Асукар. – Она подошла к Сойеру сзади и принялась массировать ему плечи. – Ты ласковый, Сойер. Сильный, красивый и ласковый мужчина. Я чувствую такие вещи. Мне необходимо это чутье, чтобы не пригласить к себе в постель убийцу. У многих женщин моей профессии такого чутья нет, и, случается, их убивают.
– Сафиро, Макловио и Асукар правы, – заявил Педро и перекрестил лоб Сойера. – Я апостол Петр, ключник и страж райских ворот. Милостью всемогущего Господа я с одного взгляда могу узнать грешника. Но ты, Сойер, сделал для нас много доброго. Ты многое починил в нашем доме. Ты спас меня от огня. У тебя болела нога, но ты пошел драться с Макловио, чтобы он не порушил все наше хозяйство. Но самое главное, ты подружился с Сафиро. Ты сделал ей качели, ты заставил ее смеяться. Уверяю тебя, сын мой: что бы ты ни совершил в прошлом, наш Отец все равно уготовил тебе место в раю.
– О чем вы все говорите? – поинтересовался Лоренсо. Макловио показал Лоренсо, чтобы тот сел рядом с ним. – Сойер думает, что он злодей! – проорал он на ухо глухому старику.
– Для людей, – с улыбкой кивнул Лоренсо, – да, он делает много хорошего людям, всем нам. Ты добрый человек Сойер. Иногда ты напоминаешь мне Сиро. Он был таким же – сильным и умным. У тебя большое сердце, парень.
– К чему этот разговор про убийства? – с укоризной сказала Тья. – Франсиско, ты не способен и мухи обидеть! Помнишь, как тебе надоедала Джинджибер, пока ты лежал больной? Ты мог бы запросто свернуть ей шею, сынок, но ты даже ни разу ее не ударил. Прекрати эти разговоры про убийства! Мне не нравится, когда ты обсуждаешь такие вещи.
Старики по очереди похлопали Сойера по плечу, Асукар и Тья погладили его по голове, а Сафиро обняла его. Сойер задумался об этих людях. Педро потерял разум, Асукар – молодость, красоту и разум, Лоренсо – слух, а Тья – сына. Что касается Макловио, то он потерял желание смотреть в глаза реальности и нашел радость в бутылке.
А Сафиро... вот уже десять лет она живет в Ла-Эскондиде и, наверное, останется здесь на долгие годы. Сафиро потеряла целый мир.
Все они утратили в жизни что-то важное. Одни еще могут восполнить свою потерю, другие – нет. Но как бы то ни было, у всех у них есть что-то общее.
Сойера охватило чувство вины. Все это время он просто терпел стариков и никогда не был по-настоящему добр к ним. Но они не могли измениться, так же как и он не мог вспомнить прошлое.
Эти люди приняли его таким, какой он есть. Они видели и ценили в нем хорошие качества и отрицали то, что думал о себе Сойер.
Шесть пар глаз смотрели на него, и в каждом взгляде он видел участие, доверие, доброту и преданность.
А еще веру. Они в него верили!
Сойер закрыл глаза.
Впервые с тех пор, как он потерял память, у него возникла мысль: «А может, я нашел свое настоящее и будущее?»
В Ла-Эскондиде.
Глава 14
– Да, беда! – бурчал Лоренсо, склонившись над наручниками. – Это самый тихий замок, с которым мне приходилось иметь дело. – Он придвинул свой стул поближе к столу и почти лег ухом на замок. – Чтобы услышать щелчок, надо иметь уши собаки.
У Лоренсо такой же слух, как у собаки? Сойер криво усмехнулся, взглянул на Сафиро и покачал головой.
– Спасибо, Лоренсо! – крикнул он на ухо старику. – Ты возишься уже два дня. Я сам придумаю что-нибудь другое!
– Открою? – отозвался Лоренсо. – Да, я попробую открыть замок, Сойер. Сегодня уже поздно, приходи завтра. Ты хочешь посмотреть, как я ловко открываю замки? Завтра я тебе покажу.
Сойер кивнул.
– Пойдем, – сказал он Сафиро. – Ведь должен быть какой-то способ снять эти чертовы наручники!
Сафиро пошла за ним к двери, но вдруг остановилась.
Страх медленно пополз по ее телу, точно ядовитое насекомое. Сердце учащенно забилось, во рту пересохло.
Луис! Он ее ищет! Она нужна ему! Он поклялся найти ее и не забыл свою клятву!
Девушка будто слышала, как он шепчет ей это на ухо, чувствовала на своей щеке его горячее дыхание.
– Сафиро! – позвал Сойер. – Что... Она покачала головой: молчи!
– Я...
– Франсиско, куда ты пошел? – Тья повернулась от плиты.
Увидев, что Сафиро оправилась от страха, Сойер посмотрел на Тья. В глазах старой женщины светилось возмущение. Было видно, что она настроена решительно.
– Я... – произнес он.
– Сядь и поешь похлебку! – перебила его Тья. – Здесь в основном овощи, но есть и немножко рыбы...
– Я не могу, – возразил Сойер, – мне надо снять эти наручники...
– Ты споришь со своей мамой? – Тья удивленно вскинула брови. – Ну хорошо. Не хочешь есть, тогда ложись спать. Я знаю – ты устал, и не говори мне, что это не так! Ты долго плавал в холодном ручье. От еды отказался, значит, иди в кровать!
– Я... – Живо!
Тья двинулась на Сойера, собираясь отшлепать его деревянной ложкой.
– Мы идем, Тья! – Сафиро потащила Сойера к лестнице.
Они поднялись на второй этаж и зашли в его спальню. Девушка закрыла дверь.
– Зачем ты ее слушаешься? – сердито спросил Сойер. – Нам надо избавиться от наручников, Сафиро! Я второй день хожу без рубашки, да и у тебя блузка уже грязная. Если мы будем потакать старческим причудам Тья...
– Ты видел ее глаза?
– Да, но...
– Этот взгляд неумолим, Сойер. Если ты не будешь ее слушаться, она нашлепает тебя по...
– По попе, – закончил Сойер, – я взрослый человек, черт возьми, а меня до сих пор шлепают по попе!
Сафиро улыбнулась и обняла своего пленника.
– Потерпи еще одну ночь, Сойер. Завтра ты как-нибудь снимешь наручники. И на улице уже темно.
Сойеру, хоть он и не был настроен развлекаться, все же было приятно объятие девушки.
– Сафиро...
– Обними меня, – попросила она.
Он обхватил девушку свободной рукой и нагнулся, с упоением вдыхая сладкий запах ее волос. Сафиро уверена, что он никого не убивал. Сойер не знал, насколько она права, но ее убеждение в его невиновности очень много для него значило.
– Франсиско! – донесся из коридора голос Тья. Сойер и Сафиро разом метнулись к кровати. Только они улеглись, как в спальню влетела Тья.
У Лоренсо такой же слух, как у собаки? Сойер криво усмехнулся, взглянул на Сафиро и покачал головой.
– Спасибо, Лоренсо! – крикнул он на ухо старику. – Ты возишься уже два дня. Я сам придумаю что-нибудь другое!
– Открою? – отозвался Лоренсо. – Да, я попробую открыть замок, Сойер. Сегодня уже поздно, приходи завтра. Ты хочешь посмотреть, как я ловко открываю замки? Завтра я тебе покажу.
Сойер кивнул.
– Пойдем, – сказал он Сафиро. – Ведь должен быть какой-то способ снять эти чертовы наручники!
Сафиро пошла за ним к двери, но вдруг остановилась.
Страх медленно пополз по ее телу, точно ядовитое насекомое. Сердце учащенно забилось, во рту пересохло.
Луис! Он ее ищет! Она нужна ему! Он поклялся найти ее и не забыл свою клятву!
Девушка будто слышала, как он шепчет ей это на ухо, чувствовала на своей щеке его горячее дыхание.
– Сафиро! – позвал Сойер. – Что... Она покачала головой: молчи!
– Я...
– Франсиско, куда ты пошел? – Тья повернулась от плиты.
Увидев, что Сафиро оправилась от страха, Сойер посмотрел на Тья. В глазах старой женщины светилось возмущение. Было видно, что она настроена решительно.
– Я... – произнес он.
– Сядь и поешь похлебку! – перебила его Тья. – Здесь в основном овощи, но есть и немножко рыбы...
– Я не могу, – возразил Сойер, – мне надо снять эти наручники...
– Ты споришь со своей мамой? – Тья удивленно вскинула брови. – Ну хорошо. Не хочешь есть, тогда ложись спать. Я знаю – ты устал, и не говори мне, что это не так! Ты долго плавал в холодном ручье. От еды отказался, значит, иди в кровать!
– Я... – Живо!
Тья двинулась на Сойера, собираясь отшлепать его деревянной ложкой.
– Мы идем, Тья! – Сафиро потащила Сойера к лестнице.
Они поднялись на второй этаж и зашли в его спальню. Девушка закрыла дверь.
– Зачем ты ее слушаешься? – сердито спросил Сойер. – Нам надо избавиться от наручников, Сафиро! Я второй день хожу без рубашки, да и у тебя блузка уже грязная. Если мы будем потакать старческим причудам Тья...
– Ты видел ее глаза?
– Да, но...
– Этот взгляд неумолим, Сойер. Если ты не будешь ее слушаться, она нашлепает тебя по...
– По попе, – закончил Сойер, – я взрослый человек, черт возьми, а меня до сих пор шлепают по попе!
Сафиро улыбнулась и обняла своего пленника.
– Потерпи еще одну ночь, Сойер. Завтра ты как-нибудь снимешь наручники. И на улице уже темно.
Сойеру, хоть он и не был настроен развлекаться, все же было приятно объятие девушки.
– Сафиро...
– Обними меня, – попросила она.
Он обхватил девушку свободной рукой и нагнулся, с упоением вдыхая сладкий запах ее волос. Сафиро уверена, что он никого не убивал. Сойер не знал, насколько она права, но ее убеждение в его невиновности очень много для него значило.
– Франсиско! – донесся из коридора голос Тья. Сойер и Сафиро разом метнулись к кровати. Только они улеглись, как в спальню влетела Тья.