Страница:
Не знаю, как я не заметил этого бандита. Скорее всего он забился в какую-нибудь щель, когда я бежал, поливая из "Токаревых", тех четверых. А сейчас, видя, что я безоружен, выполз и направил на меня свою пушку. Он хотел что-то сказать. Может, обговорить условия моей капитуляции. Не знаю. Я не стал его слушать. Молниеносно выхватив сзади из-за пояса обрез, двойным выстрелом превратил в кровавую кашу живот трежи-ловского подручного. Он, сбитый выстрелом, отлетел и упал замертво.
Я прислушался. Все. Теперь точно все готовы. : Тишину внезапно нарушил голос Майи. Она подняла голову с края крыши мастерской и дрожащим голосом спросила:
– Ты не ранен, Леон? С тобой все в порядке?
– Все в порядке, милая Майечка. В этот раз мне опять, кажется, повезло, – ответил я и облегченно вздохнул, видя, что Майя цела и невредима.
Через пару минут мы уже бежали по заснеженной территории того самого заброшенного завода, откуда я уезжал в первый раз. Бежали со всех ног подальше от всего этого кошмара.
Глава 14
Я прислушался. Все. Теперь точно все готовы. : Тишину внезапно нарушил голос Майи. Она подняла голову с края крыши мастерской и дрожащим голосом спросила:
– Ты не ранен, Леон? С тобой все в порядке?
– Все в порядке, милая Майечка. В этот раз мне опять, кажется, повезло, – ответил я и облегченно вздохнул, видя, что Майя цела и невредима.
Через пару минут мы уже бежали по заснеженной территории того самого заброшенного завода, откуда я уезжал в первый раз. Бежали со всех ног подальше от всего этого кошмара.
Глава 14
"Первым делом надо спрятаться. Залечь на дно. Если первая расправа с бандитами мне сошла с рук (слишком тогда все было таинственно и непонятно, убитые есть, а их трупов нет, как говорил покойничек Халявный, "нет тела – нет дела", то сейчас совсем наоборот. Трупы есть, и много. К тому же Трежилов куда-то исчез и вряд ли успокоится, пока не поймает меня вновь. Так что показываться на людях мне противопоказано. Как, впрочем, и Майе", – думал я, пока мы пробирались по сугробам заводской территории. Уже совсем стемнело, и мы с трудом отыскали щель в заборе, опоясывающем завод. Выбрались наружу, немного отдышались.
– Леон, постой минутку, – сказала Майя, едва мы оказались за забором на тротуаре. – Ты весь в крови. Сейчас я тебя немного отмою.
Майя принялась с силой тереть мокрым снегом засохшую кровь на моем лице. Она случайно задела рану на голове. Я дернулся, поморщившись.
– Больно?
– Немного.
Майя едва успела оттереть мое лицо, как мимо нас по дороге с воем проехало несколько пожарных машин. Через минуту за ними последовала милиция.
Я быстро нацепил на себя дедову шубу, и мы перебежали на другую сторону улицы. Заброшенный завод находился в парковой зоне, в окружении заснеженных сосен и елей. По краю этого паркового комплекса проходила широкая улица. Движение на улице оживленное. Невдалеке виднелась автобусная остановка.
Нам повезло: едва мы добежали до нее, подошел автобус. Не раздумывая, вскочили в него. Из салона хорошо виднелся разгорающийся пожар. Горел взорванный цех. Яркие языки пламени, выделялись в наступившей темноте. Немногочисленные пассажиры автобуса удивленно смотрели на полыхающее пламя.
Автобус оказался полупустым. К нам подошла кондуктор, и я стал торопливо рыться в карманах своей куртки в поисках мелочи. Вместе с мелочью я вытащил и визитку бородатого писателя. Заплатив за билеты, я негромко, чтобы никто посторонний не мог слышать, сказал Майе:
– Нам надо на время спрятаться. Возвращаться к тебе домой ни в коем случае нельзя.
– Да. Я думала об этом. Спрятаться надо. Не знаю только где. Если идти к знакомым, возникнут ненужные вопросы.
– Ты хорошо знаешь этого Володю, писателя? – Да, – обрадовалась Майя. – Это мысль! Володьку я знаю с детства. К нему можно. После развода он живет один, и, хоть без расспросов нам не обойтись, Володьке можно доверять. Он не выдаст. Это точно.
Что-то мне говорило: Майя права. Этому интеллигентному бородачу можно доверять. Впрочем, выбирать не приходилось.
– Тогда к нему. Кстати, он нас в гости приглашал, вот и зайдем.
Через полчаса мы уже звонили в дверь Володиной квартиры.
Весь внешний вид писателя наглядно иллюстрировал проскочившую у Майи фразу: "Завтра будет намного хуже". Сначала на наши звонки долгое время никто не отзывался. Мы, раздосадованные, уже собирались уйти, как дверь неожиданно распахнулась. Володя предстал перед нами с взъерошенной бородой, весь какой-то помятый, с заспанными глазами. Чувствовалось – праздник не прошел для него даром. Тем не менее он нам очень обрадовался. Писатель широким жестом пригласил, и мы вошли. Володя хотел пошутить, но, заметив наши измученные лица, мою рану и синяк на лице Майи, встревоженно спросил:
– Что-то случилось?
– Володя нам нужно какое-то время отсидеться. Не высовываться. Можно, мы у тебя побудем несколько дней? – спросила Майя своим нежным голоском.
– Конечно, конечно. Мой дом – ваш дом.
– Только ты о нас никому, даже Игорьку, ни слова. Договорились?
– Ты же меня. Майя, знаешь как облупленного. Мое слово – закон. Я уже забыл, что вы ко мне пришли. А теперь раздевайтесь. Будем пить чай.
Бодрящая порция чая сейчас нам бы не повредила, и мы с благодарностью взглянули на Володю. Он засуетился и, оставив нас в прихожей, побежал заваривать чай.
Квартира Володи представляла собой типичный образец холостяцкой квартиры. Точная копия моей. Тот же пыльный пол, тот же скудный интерьер, так же повсюду разбросана одежда.
Единственное отличие: моя квартирка на Роанин стрит имела две комнаты, Володина – три.
Мы устало расселись на обшарпанных креслах в гостиной. Спустя несколько минут примчался Володя, неся чай. Чашка чая действительно взбодрила меня, и я почувствовал себя намного лучше. Нестерпимо зудела кожа под одеждой от засохшей крови. В мастерской я одевался второпях, не глядя. Не до того было. "Хорошо бы сейчас принять душ, – мелькнула мысль, но я тут же ее отбросил, – это подождет. Сначала главное: надо объясниться с Майей, рассказать все Владимиру. Это мои единственные союзники, и мне придется им доверить свою историю".
И я стал рассказывать, не дожидаясь, когда они наберутся смелости и сами начнут меня расспрашивать. Надо было разрушить стену непонимания, что выросла между мной и Майей.
– Я не буду рассказывать вам историю всей своей жизни. Это ни к чему. Почти все, что я пережил за свою бурную жизнь, вам покажется непонятным, слишком фантастичным. Вы еще не готовы к этому. Я расскажу вам лишь события последних дней, события, которые привели меня сюда, чтобы вы поняли меня и не боялись, – сказал я, устало отставив пустую чашку.
Володя заинтересованно посмотрел на меня, но промолчал, ожидая, что я все сам поясню. Майя поджала ноги в кресле и, обхватив колени, приготовилась слушать.
Я глубоко вздохнул и начал свой рассказ. "Они настигли меня тогда, когда я меньше всего этого ожидал. Две тени спереди, две сзади. Они не торопились. Опасаться им было некого и нечего…"
Я рассказывал долго, несколько часов подряд, стараясь не упустить ни одной детали, ни малейшей подробности. Володя за это время несколько раз бегал греть чай. Майя не задавала вопросов, завороженно глядя мне в лицо. Я знал: многое из того, что я рассказывал, было для их ума, их взглядов на жизнь таким невероятным и фантастическим, что верили они в это с трудом. Если вообще верили. Само собой, трудно поверить, когда тебе все вокруг и всю жизнь говорят одно, а на поверку все оказывается совсем наоборот. Трудно поверить, что планета Земля не единственный островок разума и что есть сотни тысяч других, в большинстве своем более высоко развитых цивилизаций, и это только в нашей Галактике, и что человечество на Земле они рассматривают как развивающуюся цивилизацию третьего уровня. Что люди могут мгновенно перемещаться на расстояния в тысячи световых лет. Что люди давно уже освоили Галактику. Вовсю используют антигравитацию, познали тайны материи, тайны биоэнергетики. Что разумны не только люди. Что жизнь, и в частности разумная жизнь, очень многообразна, порой причудлива. И уж совсем трудно поверить в то, что твоя планета находится под чьим-то контролем. Какой-то другой, более развитой цивилизации. И что многие события на Земле происходят именно с подачи этой сверхцивилизации.
Когда я закончил свой невероятный рассказ, была глубокая ночь. Я устало поднялся с кресла и, потянувшись, попросил у Володи разрешения воспользоваться ванной. Володя торопливо закивал головой: "Да, да, конечно, Леон" – и проводил меня до ванной комнаты. Едва закрыв дверь, я с нескрываемым наслаждением сбросил с себя одежду и встал под душ.
Нежась под теплыми струями воды, я размышлял: "С бандитами я расправился, Майя цела и невредима, я жив – это хорошо. Плохо лишь то, что я уже больше-суток нахожусь на Земле, а заниматься элементом "икс" еще и не начинал. Проще всего, конечно, пойти в гости к Игорю и, попросив посмотреть божественный ключ, получить тапогенный элемент. Проще некуда. Этого от меня как раз и добиваются все: краки, те, в тектотанках, неведомый, кто ведет меня. С краками все ясно. Едва я приму в себя тапогенный элемент, как они себя проявят, и придется их ставить на место, придется уничтожать этого безумного Властителя. С тектотанками вроде бы тоже ясно. Пока сфероиды теров контролируют Землю, тапогенный элемент им не светит. Остается последний, неведомый враг. Враг хитрый, изворотливый. Как паук, он сплел паутину событий, сеть случайностей и ждет не дождется, когда я запутаюсь в ней. И тогда он проявит себя. Непременно проявит. Еще бы, сила бога всем нужна. И я должен быть готов к этому и опередить его. Я должен все тщательно разузнать и выяснить и, лишь узнав, кто мой третий враг, его силы и возможности, взять элемент "икс".
В дверь постучали. Майя сквозь щель в двери просунула мне одежду бородача Володи. "Леон, возьми пижаму Володьки, твоя одежда вся пропиталась кровью, надо ее отмыть, пока еще можно", – не глядя на меня, сказала девушка. Потом положила белье и закрыла дверь. Спохватившись, что Майя тоже, наверное, жаждет попасть под душ, я закрутил кран, выбрался из ванной и торопливо обтерся большим махровым полотенцем.
Когда я вошел в гостиную, одетый в пижаму бородатого писателя, его самого уже там не было. Диван разложен и застелен свежим бельем. "Володька ушел спать в свою комнату на раскладушку. Тебе постелил здесь, а мне в спальне", – пояснила Майя, по-прежнему не глядя мне в глаза. Я молча кивнул. Майя, не дожидаясь, пока я что-нибудь скажу, быстро отправилась в ванную.
Я постоял еще минуту, вспомнив, что не ел ничего с Нового года. Есть хотелось ужасно, но спать еще больше, и я повалился на приготовленную для меня постель. Укрывшись одеялом, почти мгновенно уснул.
Проснулся я на удивление рано. Мне казалось, что после вчерашних событий проваляюсь до обеда. Проснулся оттого, что затекла рука. А затекла моя рука потому, что на ней лежала прекрасная белокурая головка Майи.
Моей Майи.
Девушка плотно прижималась ко мне своим обнаженным телом. Увидев ее соблазнительную грудь, я не удержался и погладил, потом нежно поцеловал Майю в губы. Майя мгновенно открыла глаза и, зевая, сказала: "Леон, милый. Я посплю немного. Всю ночь отстирывала нашу одежду, устала". Сказав это, девушка натянула на себя одеяло и отвернулась.
Я был так рад тому, что рядом со мной Майя, что готов был прыгать, но, сдержав свой порыв, лишь осторожно встал и, надев пижаму Володи, отправился его искать.
Несмотря на ранний час, писатель уже встал и, сидя за компьютером в своей комнате, увлеченно отбивал на клавиатуре какой-то текст. Комната его поражала простотой. Голые стены, простой деревянный пол, всюду виднеются гимнастические снаряды. В центре комнаты к потолку привешена боксерская груша. На полу – гири, гантели, большая штанга. Из мебели раскладушка и письменный стол с компьютером. Компьютером настолько примитивным (по моим меркам), что при виде его я не мог сдержаться и улыбнулся. Словно почувствовав мое присутствие, Володя обернулся. – А, Леон. Ты уже встал? Ты, наверное, есть хочешь? Пойдем, я приготовлю тебе яичницу. Я в этом деле спец. Профессионал. Приготовлю такую – пальчики оближешь.
– Согласен и на менее вкусную. Я сейчас готов сожрать тарибскую лягушку, не то что твой омлет.
– Тогда за дело. Идем на кухню.
Яичница действительно оказалась объедение. Проглотив ее за один присест, я, кроме этого, опустошил и остальные припасы бородача: полкило печенья, банку малинового варенья, вчерашние холодные котлеты и две пачки вермицк ли быстрого приготовления. Утолив немного голод, я, умиротворенный, принялся запивать все это крепким чаем. Володя, удивленный таким аппетитом, лишь посмеивался в бороду. Увидев, что я наконец насытился, он сказал:
– Я ведь тогда еще, в новогоднюю ночь, понял, что ты не так прост, как хочешь казаться. Я же сам из тех мест, из Николаевки, родом. И никакой Михайловки там отродясь не было. Там, кроме села Николаевского, никаких населенных пунктов поблизости нет. Да и деда Ники-фора хорошо знаю, раньше он председателем колхоза был, и что-то не помню за ним такого грешка, как небылицы рассказывать. Так что тут у тебя прокол вышел.
– Да, непрост оказался дедуля, совсем не прост, – согласился я, прихлебывая горячий чай.
Писатель кивнул головой и, налив себе чаю покрепче, сказал:
– Послушай, Леон. Ты говорил вчера, что та Майя с твоей планеты, с Дарана, и есть наша Майя. Но этого не может быть. Я знаю Майю, сколько себя помню, и что-то не замечал за ней склонностей инопланетянки. Могу тебя уверить, что она земная девушка. Гораздо красивей любой среднестатистической девушки, но все же земная. В этом нет никаких сомнений.
– Володя, не ответишь ли ты мне на такой вопрос? Бывало ли так, что Майя надолго уезжала, скажем, с родителями, покидала ваш город?
– Ну да, конечно, уезжала. У нее же папа – археолог. Насколько я помню, он брал ее во все свои экспедиции. Мы еще ей страшно завидовали. И экспедиции были весьма продолжительными.
– Не в этом ли кроется разгадка? – предположил я.
– Тогда, выходит. Майя что-то от нас скрывает? Она не та, за кого себя выдает?
– Вовсе нет, это совершенно необязательно… – начал я, но тут раздался голос вошедшей в кухню Майи.
– И совершенно невозможно, – возмущенно договорила за меня Майя, плотнее закутываясь в длинный мужской халат. – Вы меня забыли спросить. Что-то я не .припомню полетов среди звезд, в окружении комет и астероидов. Если бы я жила двойной жизнью, я бы наверняка об этом знала.
– Вот это как раз вовсе не обязательно, – продолжил я свою речь. – Я никогда прежде – не считая моего рождения – не был на Земле и не знал ни одного земного языка. Спроси меня несколько дней назад, чем отличаются пельмени от гамбургеров, я бы затруднился с ответом. После гипнообучения я веду себя так, словно только и делал всю свою жизнь, что уплетал эти самые пельмени, да еще поливал их сметаной. И если вы попытаетесь убедить меня в обратном, я очень удивлюсь. Искусственная память так же крепка, как и настоящая. Мне кажется, что Майю кто-то использует, и я должен выяснить, кто это.
После моих слов все подавленно замолчали. Тишину первым прервал Володя:
– Но та Майя погибла. Это еще один аргумент в пользу того, что ты ошибаешься.
– Верно, погибла. Но была ли погибшая Майей, задаюсь я вопросом. У нас ничего не стоит сделать биомеха, точную копию человека. Внешне не отличишь, разница лишь тут. – И я пальцем постучал по своему лбу.
– Мне трудно иногда тебя понять, я же там не был никогда, – сдался Володя и вдруг с загоревшимися глазами спросил: – А каково это, Леон, ощущать себя гражданином Галактики? Летать от звезды к звезде, от планеты к планете, словно из города в город? Видеть вокруг себя представителей других цивилизаций, других миров? Пользоваться техническими достижениями сверхцивилизаций?
– Да ничего особенного. Дело привычки. Хотя трудно привыкнуть, скажем, к запаху, исходящему от изеянина, или к пигментации жителя Плеяд. А так ничего необычного. А что касается достижений сверхцивилизаций… Скажем, лет двести назад телевизор тоже казался каким-то сверхчудом. А сейчас ничего, все так привыкли, словно он всегда был.
– Прозаично все это получается у тебя, Леон, как-то буднично. А я всегда считал: контакт двух цивилизаций, земной и инопланетной, – это такое событие. Событие, которое перевернет все. Все наши представления о мире.
– Перевернет еще, не переживай, – успокоил я расстроившегося бородача, – всему свое время.
– А когда? Когда оно наступит, это время?
– Не знаю. Это одному богу известно, точнее, терам. Когда они решат, что человечество Земли готово к этому, когда земная цивилизация достигнет определенного уровня развития, они откроют шлюзы. Я думаю, это будет в не таком уж далеком будущем.
– Но почему не сейчас?
– Ты помнишь, что произошло с индейцами Южной Америки, когда туда приплыли испанцы? Что с теми стало? Подобных примеров в Галактике можно привести немало.
Володя подавленно замолчал. Наступила небольшая пауза. В этот раз первой заговорила Майя:
– Леон, а что ты собираешься сделать, когда добудешь элемент "икс"? Как им распорядишься? Вопрос застал меня врасплох.
– Не знаю, как-то об этом не думал. Но я знаю, что эта сила не должна достаться ни кракам, ни людям. Это я знаю точно.
– Почему? – удивился Володя и горячо заговорил: – Ты что, не понимаешь, у тебя в руках будет такая сила, о которой никто не смел мечтать. Ты разом можешь сделать всех счастливыми, умными, добрыми. Уничтожить все зло.
– Ты так думаешь? Ты думаешь, что кто-то может сделать людей счастливыми, пусть даже сам господь бог? Ты думаешь, что человека можно вот так просто взять и превратить в ангела? ! Уничтожить все зло? Запомни, Володя, запомни раз и навсегда: НЕ БУДЕТ ЗЛА – НЕ БУДЕТ И ДОБРА. Мы приходим в этот мир, чтобы жить, бороться и умереть. Вся наша жизнь – это борьба. Борьба добра со злом. И когда закончится эта борьба, когда добро победит, закончится и жизнь. Закончится и тут же зародится вновь.
Володя надолго задумался. Не знаю, принял ли он мою точку зрения, но возражать не стал. Вместо Володи опять заговорила Майя:
– Не знаю, как вы, а я этими высшими материями сыта по горло. Я бы сейчас от обычной яичницы не отказалась. Готова променять на нее все божественные ключи мира.
Я виновато понурил взор. Сожрал всю еду, даже не подумав о девушке.
– Сейчас, Майечка, я сбегаю в магазин. Вам с Леоном нельзя появляться на улице, а мне можно. Я быстро. Только посмотрю, где-то у меня должна быть мелочь. А то с этим Новым годом поиздержался немного, – торопливо проговорил Володя и выскочил из кухни.
Я последовал за ним.
– Послушай, Володя, возьми вот. Купишь побольше продуктов, – сказал я, догнав писателя в прихожей и вынув из внутреннего кармана куртки бумажник. Вытащив из пачки две купюры, я протянул их бородачу.
– Что ты, что ты! Не надо! Вы же мои гости. Сейчас займу у соседа Петровича, и все будет в порядке.
– Обижаешь, Володя, зачем же занимать? Это все равно не мои деньги. И не бойся, они не фальшивые.
Володя постоял немного в нерешительности, потом взял одну бумажку, сказав: "Этого за глаза хватит", – и отправился в магазин.
Когда я вернулся в гостиную, Майя стояла у окна и задумчиво смотрела на улицу. Из Володиной квартиры, с седьмого этажа, город был виден как на ладони. На улице заметно потеплело. Пошел снег. Большие белые хлопья покрывали кварталы города, падали на дома, на прохожих. Я так давно не видел, как идет снег, что завороженно смотрел на это великолепное зрелище. Я приблизился к девушке и обнял ее за плечи. Майя прижалась ко мне. Мы стояли и смотрели на город. Город, который не знал, даже не подозревал, какие приключения в скором времени выпадут на его долю, на долю его жителей.
Так нас обнявшимися, любующимися на падающий снег и застал возвратившийся в скором времени Владимир. Он ввалился в гостиную весь заснеженный, с большой грудой свертков и пакетов. Сказав: "Любуетесь? Действительно очень красиво", – прошествовал на кухню.
Все оставшееся время до вечера прошло в разговорах. Володя безостановочно расспрашивал меня. Его интересовало буквально все о жизни за пределами Земли. Он с горящими от возбуждения глазами заносил что-то в свою записную книжку. Майя, приготовив еду и прибравшись в запущенной Володиной квартире, в скором времени присоединилась к нам.
– Интересно, а как действует этот моноресторан? Ты говоришь, что он размерами с нашу СВЧ-печку и в него никто не закладывает продуктов. Каким же образом он вырабатывает пищу? Каким образом из него вдруг появляется баранья ножка или отбивная котлета? – допрашивал меня Володя.
– Ну, насчет того, что продукты не закладывают, я не говорил. Периодически, примерно раз в месяц, моноресторан заправляется специальной биомассой, из которой потом и получаются все эти вкусные ножки и отбивные.
– Вот бы мне на кухню такую штучку, – воскликнула Майя, – а то стоишь за плитой целый день, столько времени уходит зря.
– И биозавод-автомат, который производит биомассу, тоже в придачу, – поддержал я, – только, боюсь, он на кухне не поместится.
Майя весело засмеялась:
– Действительно, не подумала об этом. Многие чудеса прогресса совершенно бесполезны, будучи оторваны от цивилизации, их породившей. Взять хотя бы тот же телевизор. Перемести его во времени назад лет на двести, когда телестанций и электричества не было и в помине, и он окажется никому не нужным ящиком.
Сделав такой вывод, девушка улыбнулась и направилась в ванную комнату проверять нашу одежду: высохла или нет. Володя тем временем поделился со мною мучившими его подозрениями.
– Леон, мне показалось, когда я бегал в магазин, что за мною следили. Ничего конкретного. Никого я не заметил, но ощущение взгляда в затылок не покидало меня всю дорогу в магазин и обратно. Иду, резко оглянусь. Никого. Ни единого человека, ни одной машины. Прямо паранойя какая-то.
– Вполне возможно, что и не паранойя это совсем. – Слова бородатого писателя встревожили меня. – В нашем положении не стоит пренебрегать даже предчувствиями. Я думаю, надо проверить твои подозрения. Вычислить таинственного соглядатая.
– Каким образом?
– Ловлей на живца, – ответил я и тут же спросил: – У тебя есть машина?
– Да. Старенькие "Жигули" первой модели "копейка".
– Сойдет и "копейка". Поездим, покатаемся по городу, выясним, следят ли за нами. Уже стемнело, и, я думаю, нас с Майей никто не узнает.
Писатель неуверенно кивнул головой. Потом, прибавив звук в телевизоре, сказал:
– Послушай, что говорят в городских "Новостях".
– А теперь подробности о вчерашнем взрыве на заводе "Стальмаш" и последовавшем за этим пожаре, – вещал с экрана ведущий "Новостей". – В сгоревшем цехе найдено также большое количество трупов, цифры сейчас уточняются, но ясно, что их не менее двадцати. Многие с огнестрельными ранениями. Ведется следствие. К нему подключились органы ФСБ. Следствие поручено вести главе отдела по борьбе с оргпреступностью майору Пантелееву. На наши расспросы начальник РУОП ответил: "Ведется следствие, подробности сообщать я не вправе. Единственное, что очевидно, – это разборка преступных группировок". От себя можем добавить: мы будем держать вас, уважаемые телезрители, в курсе этого следствия. Будем надеяться, что это преступление будет раскрыто и его следы не растворятся бесследно подобно многим преступлениям, произошедшим в нашем городе за последнее время. Властям же следует задуматься: кровавое побоище с десятками трупов и автоматной стрельбой чуть ли не в центре города – это уже слишком.
– Может, все-таки не будем высовываться, – осторожно предложил Владимир, – до поры до времени. Я знаю, мне Игорь говорил: этот майор, который ведет дело, он вроде связан с Трежило-вым, а тот знает, кто ты.
– Если этот Трежилов вообще живой, то, я думаю, он сейчас, как и мы, лег на дно. Мы не в розыске, наши портреты не показывают по телевидению, первый встречный прохожий нас не опознает. В твоей машине мы будем в безопасности. А если за нами следят, то рано или поздно нас вычислят, и тогда нам ничто не поможет. Твоя квартира нас не спасет.
– Если следят.
– Вот это мы и должны выяснить. "Жигуленок" Володи оказался на вид действительно сильно потрепанным. Но бородач заверил нас, что это все лишь видимость, и его "лошадка" даст фору любой иномарке. Мы постарались заскочить в Володину "копейку" как можно быстрее, едва он подогнал ее к подъезду. Я еще в прихожей нацепил для конспирации черную вязаную шапочку, позаимствованную у писателя. Майя, оставив свою не высохшую до конца шубку, нарядилась в зимнюю куртку бывшей жены Владимира. "У Маринки сейчас богатый муж, она побросала все старье здесь", – сказал бородач, доставая одежду.
Володя оказался неплохим водителем, и его "копейка" действительно подчас обходила более дорогие автомобили. Мы беспорядочно петляли по городу, но не обнаружили ничего подозрительного. Хотя, надо признаться, я тоже почувствовал ощущение, сходное с тем, что описывал писатель. Словно кто-то незримый смотрит неотрывно в твой затылок. Я внимательно следил за всеми машинами, ехавшими за нами, но никакой слежки не заметил. Однако интуиция еще меня ни разу не подводила, и я предложил Володе поездить по менее населенным кварталам города. Машин здесь было меньше, и пару раз я заметил подозрительную "Волгу". Чтобы проверить свои опасения, я предложил остановиться и куда-нибудь сходить. Например, в магазин или кафе, возможно, тогда нам удастся более отчетливо разглядеть того, кто нас преследует.
Володя остановил свою машину, и мы вошли в двери какого-то заведения, которое приняли за небольшой магазинчик. Недоразумение рассеялось спустя несколько секунд, когда, пройдя небольшую комнату, попали в спортивный зал. "Школа карате – стиль "Красный кулак", – прочел я надпись на подвешенной к потолку на двух цепях доске. Рядом с надписью красовалась эмблема школы – красный кулак на фоне белого лотоса. В школе вовсю шли занятия. Ученики в белых кимоно сидели по краю круглого татами. : Двое из них вели поединок в центре круга. Один сосредоточенно сидел на корточках немного в стороне, склонившись над стопкой кирпичей. Резко взмахнув рукой, он разбил кирпичи. "Явно это не магазин, – подумал я, – и уж совсем не кафе".
– Леон, постой минутку, – сказала Майя, едва мы оказались за забором на тротуаре. – Ты весь в крови. Сейчас я тебя немного отмою.
Майя принялась с силой тереть мокрым снегом засохшую кровь на моем лице. Она случайно задела рану на голове. Я дернулся, поморщившись.
– Больно?
– Немного.
Майя едва успела оттереть мое лицо, как мимо нас по дороге с воем проехало несколько пожарных машин. Через минуту за ними последовала милиция.
Я быстро нацепил на себя дедову шубу, и мы перебежали на другую сторону улицы. Заброшенный завод находился в парковой зоне, в окружении заснеженных сосен и елей. По краю этого паркового комплекса проходила широкая улица. Движение на улице оживленное. Невдалеке виднелась автобусная остановка.
Нам повезло: едва мы добежали до нее, подошел автобус. Не раздумывая, вскочили в него. Из салона хорошо виднелся разгорающийся пожар. Горел взорванный цех. Яркие языки пламени, выделялись в наступившей темноте. Немногочисленные пассажиры автобуса удивленно смотрели на полыхающее пламя.
Автобус оказался полупустым. К нам подошла кондуктор, и я стал торопливо рыться в карманах своей куртки в поисках мелочи. Вместе с мелочью я вытащил и визитку бородатого писателя. Заплатив за билеты, я негромко, чтобы никто посторонний не мог слышать, сказал Майе:
– Нам надо на время спрятаться. Возвращаться к тебе домой ни в коем случае нельзя.
– Да. Я думала об этом. Спрятаться надо. Не знаю только где. Если идти к знакомым, возникнут ненужные вопросы.
– Ты хорошо знаешь этого Володю, писателя? – Да, – обрадовалась Майя. – Это мысль! Володьку я знаю с детства. К нему можно. После развода он живет один, и, хоть без расспросов нам не обойтись, Володьке можно доверять. Он не выдаст. Это точно.
Что-то мне говорило: Майя права. Этому интеллигентному бородачу можно доверять. Впрочем, выбирать не приходилось.
– Тогда к нему. Кстати, он нас в гости приглашал, вот и зайдем.
Через полчаса мы уже звонили в дверь Володиной квартиры.
Весь внешний вид писателя наглядно иллюстрировал проскочившую у Майи фразу: "Завтра будет намного хуже". Сначала на наши звонки долгое время никто не отзывался. Мы, раздосадованные, уже собирались уйти, как дверь неожиданно распахнулась. Володя предстал перед нами с взъерошенной бородой, весь какой-то помятый, с заспанными глазами. Чувствовалось – праздник не прошел для него даром. Тем не менее он нам очень обрадовался. Писатель широким жестом пригласил, и мы вошли. Володя хотел пошутить, но, заметив наши измученные лица, мою рану и синяк на лице Майи, встревоженно спросил:
– Что-то случилось?
– Володя нам нужно какое-то время отсидеться. Не высовываться. Можно, мы у тебя побудем несколько дней? – спросила Майя своим нежным голоском.
– Конечно, конечно. Мой дом – ваш дом.
– Только ты о нас никому, даже Игорьку, ни слова. Договорились?
– Ты же меня. Майя, знаешь как облупленного. Мое слово – закон. Я уже забыл, что вы ко мне пришли. А теперь раздевайтесь. Будем пить чай.
Бодрящая порция чая сейчас нам бы не повредила, и мы с благодарностью взглянули на Володю. Он засуетился и, оставив нас в прихожей, побежал заваривать чай.
Квартира Володи представляла собой типичный образец холостяцкой квартиры. Точная копия моей. Тот же пыльный пол, тот же скудный интерьер, так же повсюду разбросана одежда.
Единственное отличие: моя квартирка на Роанин стрит имела две комнаты, Володина – три.
Мы устало расселись на обшарпанных креслах в гостиной. Спустя несколько минут примчался Володя, неся чай. Чашка чая действительно взбодрила меня, и я почувствовал себя намного лучше. Нестерпимо зудела кожа под одеждой от засохшей крови. В мастерской я одевался второпях, не глядя. Не до того было. "Хорошо бы сейчас принять душ, – мелькнула мысль, но я тут же ее отбросил, – это подождет. Сначала главное: надо объясниться с Майей, рассказать все Владимиру. Это мои единственные союзники, и мне придется им доверить свою историю".
И я стал рассказывать, не дожидаясь, когда они наберутся смелости и сами начнут меня расспрашивать. Надо было разрушить стену непонимания, что выросла между мной и Майей.
– Я не буду рассказывать вам историю всей своей жизни. Это ни к чему. Почти все, что я пережил за свою бурную жизнь, вам покажется непонятным, слишком фантастичным. Вы еще не готовы к этому. Я расскажу вам лишь события последних дней, события, которые привели меня сюда, чтобы вы поняли меня и не боялись, – сказал я, устало отставив пустую чашку.
Володя заинтересованно посмотрел на меня, но промолчал, ожидая, что я все сам поясню. Майя поджала ноги в кресле и, обхватив колени, приготовилась слушать.
Я глубоко вздохнул и начал свой рассказ. "Они настигли меня тогда, когда я меньше всего этого ожидал. Две тени спереди, две сзади. Они не торопились. Опасаться им было некого и нечего…"
Я рассказывал долго, несколько часов подряд, стараясь не упустить ни одной детали, ни малейшей подробности. Володя за это время несколько раз бегал греть чай. Майя не задавала вопросов, завороженно глядя мне в лицо. Я знал: многое из того, что я рассказывал, было для их ума, их взглядов на жизнь таким невероятным и фантастическим, что верили они в это с трудом. Если вообще верили. Само собой, трудно поверить, когда тебе все вокруг и всю жизнь говорят одно, а на поверку все оказывается совсем наоборот. Трудно поверить, что планета Земля не единственный островок разума и что есть сотни тысяч других, в большинстве своем более высоко развитых цивилизаций, и это только в нашей Галактике, и что человечество на Земле они рассматривают как развивающуюся цивилизацию третьего уровня. Что люди могут мгновенно перемещаться на расстояния в тысячи световых лет. Что люди давно уже освоили Галактику. Вовсю используют антигравитацию, познали тайны материи, тайны биоэнергетики. Что разумны не только люди. Что жизнь, и в частности разумная жизнь, очень многообразна, порой причудлива. И уж совсем трудно поверить в то, что твоя планета находится под чьим-то контролем. Какой-то другой, более развитой цивилизации. И что многие события на Земле происходят именно с подачи этой сверхцивилизации.
Когда я закончил свой невероятный рассказ, была глубокая ночь. Я устало поднялся с кресла и, потянувшись, попросил у Володи разрешения воспользоваться ванной. Володя торопливо закивал головой: "Да, да, конечно, Леон" – и проводил меня до ванной комнаты. Едва закрыв дверь, я с нескрываемым наслаждением сбросил с себя одежду и встал под душ.
Нежась под теплыми струями воды, я размышлял: "С бандитами я расправился, Майя цела и невредима, я жив – это хорошо. Плохо лишь то, что я уже больше-суток нахожусь на Земле, а заниматься элементом "икс" еще и не начинал. Проще всего, конечно, пойти в гости к Игорю и, попросив посмотреть божественный ключ, получить тапогенный элемент. Проще некуда. Этого от меня как раз и добиваются все: краки, те, в тектотанках, неведомый, кто ведет меня. С краками все ясно. Едва я приму в себя тапогенный элемент, как они себя проявят, и придется их ставить на место, придется уничтожать этого безумного Властителя. С тектотанками вроде бы тоже ясно. Пока сфероиды теров контролируют Землю, тапогенный элемент им не светит. Остается последний, неведомый враг. Враг хитрый, изворотливый. Как паук, он сплел паутину событий, сеть случайностей и ждет не дождется, когда я запутаюсь в ней. И тогда он проявит себя. Непременно проявит. Еще бы, сила бога всем нужна. И я должен быть готов к этому и опередить его. Я должен все тщательно разузнать и выяснить и, лишь узнав, кто мой третий враг, его силы и возможности, взять элемент "икс".
В дверь постучали. Майя сквозь щель в двери просунула мне одежду бородача Володи. "Леон, возьми пижаму Володьки, твоя одежда вся пропиталась кровью, надо ее отмыть, пока еще можно", – не глядя на меня, сказала девушка. Потом положила белье и закрыла дверь. Спохватившись, что Майя тоже, наверное, жаждет попасть под душ, я закрутил кран, выбрался из ванной и торопливо обтерся большим махровым полотенцем.
Когда я вошел в гостиную, одетый в пижаму бородатого писателя, его самого уже там не было. Диван разложен и застелен свежим бельем. "Володька ушел спать в свою комнату на раскладушку. Тебе постелил здесь, а мне в спальне", – пояснила Майя, по-прежнему не глядя мне в глаза. Я молча кивнул. Майя, не дожидаясь, пока я что-нибудь скажу, быстро отправилась в ванную.
Я постоял еще минуту, вспомнив, что не ел ничего с Нового года. Есть хотелось ужасно, но спать еще больше, и я повалился на приготовленную для меня постель. Укрывшись одеялом, почти мгновенно уснул.
Проснулся я на удивление рано. Мне казалось, что после вчерашних событий проваляюсь до обеда. Проснулся оттого, что затекла рука. А затекла моя рука потому, что на ней лежала прекрасная белокурая головка Майи.
Моей Майи.
Девушка плотно прижималась ко мне своим обнаженным телом. Увидев ее соблазнительную грудь, я не удержался и погладил, потом нежно поцеловал Майю в губы. Майя мгновенно открыла глаза и, зевая, сказала: "Леон, милый. Я посплю немного. Всю ночь отстирывала нашу одежду, устала". Сказав это, девушка натянула на себя одеяло и отвернулась.
Я был так рад тому, что рядом со мной Майя, что готов был прыгать, но, сдержав свой порыв, лишь осторожно встал и, надев пижаму Володи, отправился его искать.
Несмотря на ранний час, писатель уже встал и, сидя за компьютером в своей комнате, увлеченно отбивал на клавиатуре какой-то текст. Комната его поражала простотой. Голые стены, простой деревянный пол, всюду виднеются гимнастические снаряды. В центре комнаты к потолку привешена боксерская груша. На полу – гири, гантели, большая штанга. Из мебели раскладушка и письменный стол с компьютером. Компьютером настолько примитивным (по моим меркам), что при виде его я не мог сдержаться и улыбнулся. Словно почувствовав мое присутствие, Володя обернулся. – А, Леон. Ты уже встал? Ты, наверное, есть хочешь? Пойдем, я приготовлю тебе яичницу. Я в этом деле спец. Профессионал. Приготовлю такую – пальчики оближешь.
– Согласен и на менее вкусную. Я сейчас готов сожрать тарибскую лягушку, не то что твой омлет.
– Тогда за дело. Идем на кухню.
Яичница действительно оказалась объедение. Проглотив ее за один присест, я, кроме этого, опустошил и остальные припасы бородача: полкило печенья, банку малинового варенья, вчерашние холодные котлеты и две пачки вермицк ли быстрого приготовления. Утолив немного голод, я, умиротворенный, принялся запивать все это крепким чаем. Володя, удивленный таким аппетитом, лишь посмеивался в бороду. Увидев, что я наконец насытился, он сказал:
– Я ведь тогда еще, в новогоднюю ночь, понял, что ты не так прост, как хочешь казаться. Я же сам из тех мест, из Николаевки, родом. И никакой Михайловки там отродясь не было. Там, кроме села Николаевского, никаких населенных пунктов поблизости нет. Да и деда Ники-фора хорошо знаю, раньше он председателем колхоза был, и что-то не помню за ним такого грешка, как небылицы рассказывать. Так что тут у тебя прокол вышел.
– Да, непрост оказался дедуля, совсем не прост, – согласился я, прихлебывая горячий чай.
Писатель кивнул головой и, налив себе чаю покрепче, сказал:
– Послушай, Леон. Ты говорил вчера, что та Майя с твоей планеты, с Дарана, и есть наша Майя. Но этого не может быть. Я знаю Майю, сколько себя помню, и что-то не замечал за ней склонностей инопланетянки. Могу тебя уверить, что она земная девушка. Гораздо красивей любой среднестатистической девушки, но все же земная. В этом нет никаких сомнений.
– Володя, не ответишь ли ты мне на такой вопрос? Бывало ли так, что Майя надолго уезжала, скажем, с родителями, покидала ваш город?
– Ну да, конечно, уезжала. У нее же папа – археолог. Насколько я помню, он брал ее во все свои экспедиции. Мы еще ей страшно завидовали. И экспедиции были весьма продолжительными.
– Не в этом ли кроется разгадка? – предположил я.
– Тогда, выходит. Майя что-то от нас скрывает? Она не та, за кого себя выдает?
– Вовсе нет, это совершенно необязательно… – начал я, но тут раздался голос вошедшей в кухню Майи.
– И совершенно невозможно, – возмущенно договорила за меня Майя, плотнее закутываясь в длинный мужской халат. – Вы меня забыли спросить. Что-то я не .припомню полетов среди звезд, в окружении комет и астероидов. Если бы я жила двойной жизнью, я бы наверняка об этом знала.
– Вот это как раз вовсе не обязательно, – продолжил я свою речь. – Я никогда прежде – не считая моего рождения – не был на Земле и не знал ни одного земного языка. Спроси меня несколько дней назад, чем отличаются пельмени от гамбургеров, я бы затруднился с ответом. После гипнообучения я веду себя так, словно только и делал всю свою жизнь, что уплетал эти самые пельмени, да еще поливал их сметаной. И если вы попытаетесь убедить меня в обратном, я очень удивлюсь. Искусственная память так же крепка, как и настоящая. Мне кажется, что Майю кто-то использует, и я должен выяснить, кто это.
После моих слов все подавленно замолчали. Тишину первым прервал Володя:
– Но та Майя погибла. Это еще один аргумент в пользу того, что ты ошибаешься.
– Верно, погибла. Но была ли погибшая Майей, задаюсь я вопросом. У нас ничего не стоит сделать биомеха, точную копию человека. Внешне не отличишь, разница лишь тут. – И я пальцем постучал по своему лбу.
– Мне трудно иногда тебя понять, я же там не был никогда, – сдался Володя и вдруг с загоревшимися глазами спросил: – А каково это, Леон, ощущать себя гражданином Галактики? Летать от звезды к звезде, от планеты к планете, словно из города в город? Видеть вокруг себя представителей других цивилизаций, других миров? Пользоваться техническими достижениями сверхцивилизаций?
– Да ничего особенного. Дело привычки. Хотя трудно привыкнуть, скажем, к запаху, исходящему от изеянина, или к пигментации жителя Плеяд. А так ничего необычного. А что касается достижений сверхцивилизаций… Скажем, лет двести назад телевизор тоже казался каким-то сверхчудом. А сейчас ничего, все так привыкли, словно он всегда был.
– Прозаично все это получается у тебя, Леон, как-то буднично. А я всегда считал: контакт двух цивилизаций, земной и инопланетной, – это такое событие. Событие, которое перевернет все. Все наши представления о мире.
– Перевернет еще, не переживай, – успокоил я расстроившегося бородача, – всему свое время.
– А когда? Когда оно наступит, это время?
– Не знаю. Это одному богу известно, точнее, терам. Когда они решат, что человечество Земли готово к этому, когда земная цивилизация достигнет определенного уровня развития, они откроют шлюзы. Я думаю, это будет в не таком уж далеком будущем.
– Но почему не сейчас?
– Ты помнишь, что произошло с индейцами Южной Америки, когда туда приплыли испанцы? Что с теми стало? Подобных примеров в Галактике можно привести немало.
Володя подавленно замолчал. Наступила небольшая пауза. В этот раз первой заговорила Майя:
– Леон, а что ты собираешься сделать, когда добудешь элемент "икс"? Как им распорядишься? Вопрос застал меня врасплох.
– Не знаю, как-то об этом не думал. Но я знаю, что эта сила не должна достаться ни кракам, ни людям. Это я знаю точно.
– Почему? – удивился Володя и горячо заговорил: – Ты что, не понимаешь, у тебя в руках будет такая сила, о которой никто не смел мечтать. Ты разом можешь сделать всех счастливыми, умными, добрыми. Уничтожить все зло.
– Ты так думаешь? Ты думаешь, что кто-то может сделать людей счастливыми, пусть даже сам господь бог? Ты думаешь, что человека можно вот так просто взять и превратить в ангела? ! Уничтожить все зло? Запомни, Володя, запомни раз и навсегда: НЕ БУДЕТ ЗЛА – НЕ БУДЕТ И ДОБРА. Мы приходим в этот мир, чтобы жить, бороться и умереть. Вся наша жизнь – это борьба. Борьба добра со злом. И когда закончится эта борьба, когда добро победит, закончится и жизнь. Закончится и тут же зародится вновь.
Володя надолго задумался. Не знаю, принял ли он мою точку зрения, но возражать не стал. Вместо Володи опять заговорила Майя:
– Не знаю, как вы, а я этими высшими материями сыта по горло. Я бы сейчас от обычной яичницы не отказалась. Готова променять на нее все божественные ключи мира.
Я виновато понурил взор. Сожрал всю еду, даже не подумав о девушке.
– Сейчас, Майечка, я сбегаю в магазин. Вам с Леоном нельзя появляться на улице, а мне можно. Я быстро. Только посмотрю, где-то у меня должна быть мелочь. А то с этим Новым годом поиздержался немного, – торопливо проговорил Володя и выскочил из кухни.
Я последовал за ним.
– Послушай, Володя, возьми вот. Купишь побольше продуктов, – сказал я, догнав писателя в прихожей и вынув из внутреннего кармана куртки бумажник. Вытащив из пачки две купюры, я протянул их бородачу.
– Что ты, что ты! Не надо! Вы же мои гости. Сейчас займу у соседа Петровича, и все будет в порядке.
– Обижаешь, Володя, зачем же занимать? Это все равно не мои деньги. И не бойся, они не фальшивые.
Володя постоял немного в нерешительности, потом взял одну бумажку, сказав: "Этого за глаза хватит", – и отправился в магазин.
Когда я вернулся в гостиную, Майя стояла у окна и задумчиво смотрела на улицу. Из Володиной квартиры, с седьмого этажа, город был виден как на ладони. На улице заметно потеплело. Пошел снег. Большие белые хлопья покрывали кварталы города, падали на дома, на прохожих. Я так давно не видел, как идет снег, что завороженно смотрел на это великолепное зрелище. Я приблизился к девушке и обнял ее за плечи. Майя прижалась ко мне. Мы стояли и смотрели на город. Город, который не знал, даже не подозревал, какие приключения в скором времени выпадут на его долю, на долю его жителей.
Так нас обнявшимися, любующимися на падающий снег и застал возвратившийся в скором времени Владимир. Он ввалился в гостиную весь заснеженный, с большой грудой свертков и пакетов. Сказав: "Любуетесь? Действительно очень красиво", – прошествовал на кухню.
Все оставшееся время до вечера прошло в разговорах. Володя безостановочно расспрашивал меня. Его интересовало буквально все о жизни за пределами Земли. Он с горящими от возбуждения глазами заносил что-то в свою записную книжку. Майя, приготовив еду и прибравшись в запущенной Володиной квартире, в скором времени присоединилась к нам.
– Интересно, а как действует этот моноресторан? Ты говоришь, что он размерами с нашу СВЧ-печку и в него никто не закладывает продуктов. Каким же образом он вырабатывает пищу? Каким образом из него вдруг появляется баранья ножка или отбивная котлета? – допрашивал меня Володя.
– Ну, насчет того, что продукты не закладывают, я не говорил. Периодически, примерно раз в месяц, моноресторан заправляется специальной биомассой, из которой потом и получаются все эти вкусные ножки и отбивные.
– Вот бы мне на кухню такую штучку, – воскликнула Майя, – а то стоишь за плитой целый день, столько времени уходит зря.
– И биозавод-автомат, который производит биомассу, тоже в придачу, – поддержал я, – только, боюсь, он на кухне не поместится.
Майя весело засмеялась:
– Действительно, не подумала об этом. Многие чудеса прогресса совершенно бесполезны, будучи оторваны от цивилизации, их породившей. Взять хотя бы тот же телевизор. Перемести его во времени назад лет на двести, когда телестанций и электричества не было и в помине, и он окажется никому не нужным ящиком.
Сделав такой вывод, девушка улыбнулась и направилась в ванную комнату проверять нашу одежду: высохла или нет. Володя тем временем поделился со мною мучившими его подозрениями.
– Леон, мне показалось, когда я бегал в магазин, что за мною следили. Ничего конкретного. Никого я не заметил, но ощущение взгляда в затылок не покидало меня всю дорогу в магазин и обратно. Иду, резко оглянусь. Никого. Ни единого человека, ни одной машины. Прямо паранойя какая-то.
– Вполне возможно, что и не паранойя это совсем. – Слова бородатого писателя встревожили меня. – В нашем положении не стоит пренебрегать даже предчувствиями. Я думаю, надо проверить твои подозрения. Вычислить таинственного соглядатая.
– Каким образом?
– Ловлей на живца, – ответил я и тут же спросил: – У тебя есть машина?
– Да. Старенькие "Жигули" первой модели "копейка".
– Сойдет и "копейка". Поездим, покатаемся по городу, выясним, следят ли за нами. Уже стемнело, и, я думаю, нас с Майей никто не узнает.
Писатель неуверенно кивнул головой. Потом, прибавив звук в телевизоре, сказал:
– Послушай, что говорят в городских "Новостях".
– А теперь подробности о вчерашнем взрыве на заводе "Стальмаш" и последовавшем за этим пожаре, – вещал с экрана ведущий "Новостей". – В сгоревшем цехе найдено также большое количество трупов, цифры сейчас уточняются, но ясно, что их не менее двадцати. Многие с огнестрельными ранениями. Ведется следствие. К нему подключились органы ФСБ. Следствие поручено вести главе отдела по борьбе с оргпреступностью майору Пантелееву. На наши расспросы начальник РУОП ответил: "Ведется следствие, подробности сообщать я не вправе. Единственное, что очевидно, – это разборка преступных группировок". От себя можем добавить: мы будем держать вас, уважаемые телезрители, в курсе этого следствия. Будем надеяться, что это преступление будет раскрыто и его следы не растворятся бесследно подобно многим преступлениям, произошедшим в нашем городе за последнее время. Властям же следует задуматься: кровавое побоище с десятками трупов и автоматной стрельбой чуть ли не в центре города – это уже слишком.
– Может, все-таки не будем высовываться, – осторожно предложил Владимир, – до поры до времени. Я знаю, мне Игорь говорил: этот майор, который ведет дело, он вроде связан с Трежило-вым, а тот знает, кто ты.
– Если этот Трежилов вообще живой, то, я думаю, он сейчас, как и мы, лег на дно. Мы не в розыске, наши портреты не показывают по телевидению, первый встречный прохожий нас не опознает. В твоей машине мы будем в безопасности. А если за нами следят, то рано или поздно нас вычислят, и тогда нам ничто не поможет. Твоя квартира нас не спасет.
– Если следят.
– Вот это мы и должны выяснить. "Жигуленок" Володи оказался на вид действительно сильно потрепанным. Но бородач заверил нас, что это все лишь видимость, и его "лошадка" даст фору любой иномарке. Мы постарались заскочить в Володину "копейку" как можно быстрее, едва он подогнал ее к подъезду. Я еще в прихожей нацепил для конспирации черную вязаную шапочку, позаимствованную у писателя. Майя, оставив свою не высохшую до конца шубку, нарядилась в зимнюю куртку бывшей жены Владимира. "У Маринки сейчас богатый муж, она побросала все старье здесь", – сказал бородач, доставая одежду.
Володя оказался неплохим водителем, и его "копейка" действительно подчас обходила более дорогие автомобили. Мы беспорядочно петляли по городу, но не обнаружили ничего подозрительного. Хотя, надо признаться, я тоже почувствовал ощущение, сходное с тем, что описывал писатель. Словно кто-то незримый смотрит неотрывно в твой затылок. Я внимательно следил за всеми машинами, ехавшими за нами, но никакой слежки не заметил. Однако интуиция еще меня ни разу не подводила, и я предложил Володе поездить по менее населенным кварталам города. Машин здесь было меньше, и пару раз я заметил подозрительную "Волгу". Чтобы проверить свои опасения, я предложил остановиться и куда-нибудь сходить. Например, в магазин или кафе, возможно, тогда нам удастся более отчетливо разглядеть того, кто нас преследует.
Володя остановил свою машину, и мы вошли в двери какого-то заведения, которое приняли за небольшой магазинчик. Недоразумение рассеялось спустя несколько секунд, когда, пройдя небольшую комнату, попали в спортивный зал. "Школа карате – стиль "Красный кулак", – прочел я надпись на подвешенной к потолку на двух цепях доске. Рядом с надписью красовалась эмблема школы – красный кулак на фоне белого лотоса. В школе вовсю шли занятия. Ученики в белых кимоно сидели по краю круглого татами. : Двое из них вели поединок в центре круга. Один сосредоточенно сидел на корточках немного в стороне, склонившись над стопкой кирпичей. Резко взмахнув рукой, он разбил кирпичи. "Явно это не магазин, – подумал я, – и уж совсем не кафе".