Корнере, где живут ее любимая мама и не менее любимые две сестры и брат.
Нэнси обещала: если мисс Полли не будет против, она возьмет Поллианну, когда
поедет на ферму, и познакомит со своей родней.
-- У них такие красивые имена, Поллианна, -- мечтательно произнесла
Нэнси. -- Тебе они понравятся. Брата зовут Элджернон, а сестер -- Флорабель
и Эстель. -- Нэнси вздохнула. -- А я... я просто ненавижу имя Нэнси!
-- Как ты можешь говорить такое? -- с изумлением посмотрела на нее
Поллианна. -- Ведь это твое имя. Разве можно его не любить?
Все равно оно не такое красивое, как у них. Понимаешь, я ведь родилась
в семье первой, и мама тогда еще не начала читать романов. А потом она стала
их читать и нашла там эти прекрасные имена.
-- А я люблю имя Нэнси. Потому что Нэнси -- это ты, -- не сдавалась
Поллианна.
-- Н-ну, я полагаю, если бы меня нарекли Кларисой Мейбл, ты бы
отнеслась ко мне не хуже, а мне жилось бы куда приятнее. Потому как это
потрясающее имя.
-- Ну, -- засмеялась Поллианна, -- во всяком случае, ты должна быть
рада, что тебя не назвали Гипзибой.
-- Гип-зи-бой? -- по слогам произнесла Нэнси.
-- Ну да, Гипзибой. Так зовут миссис Уайт. А ее муж зовет ее Гип, и ей
это ужасно не нравится. Она говорит, что, когда он кричит ей:
"Гип! Гип!" -- ей все кажется, что сейчас он крикнет "ура", а она
терпеть не может, когда кричат "гип-гип-ура!"
Хмурое лицо Нэнси вдруг озарилось улыбкой.
-- Да у тебя прямо ума палата, мисс Поллианна! Знаешь, теперь видно,
как только я буду слышать свое имя, мне будет вспоминаться это
"гип-гип-ура!", и я сразу начну смеяться. Да, да. И я, наверное, все-таки
рада...
Не договорив, Нэнси изумленно поглядела на девочку:
-- Неужели... Неужели ты и сейчас играла в свою игру, мисс Поллианна?
Поэтому ты и рассказала про Гипзибу?
Поллианна серьезно посмотрела на нее, однако мгновение спустя весело
рассмеялась.
-- Наверное, я и правда играла в игру, Нэнси. Но я сама этого не
заметила. Знаешь, когда привыкнешь искать, чему бы порадоваться, иногда
находишь словно само собой. Вот и сейчас так вышло. Если постараться, почти
во всем можно отыскать что-нибудь радостное или хорошее.
-- М-может быть, -- неуверенно выдавши из себя Нэнси.
В половине девятого Поллианна отправилась спать. Сетки к ее окнам все
еще не приделали, и наглухо закупоренная комната под крышей раскалилась, как
печка. Поллианна с вожделением взглянула сперва на одно, потом на другое
окно, но поднимать рамы не стала. Она помнила о "своем чувстве долга", а
потому, аккуратно уложив одежду на стуле, помолилась, задула свечу и
улеглась в постель. Она не знала, сколько времени провела без сна, ворочаясь
с боку на бок в душной постели, но ей казалось, что мука ее продолжается
множество томительных часов. Наконец, она встала, ощупью пробралась к двери,
открыла ее и вышла на чердак. Его окутывала густая бархатная тьма; лишь у
восточного слухового окна виднелась тоненькая дорожка лунного света.
Стараясь не смотреть ни вправо, ни влево, Поллианна пошла к освещенному
окну. Она очень надеялась, что хоть тут окажется сетка для насекомых, но,
едва дойдя до цели, убедилась, что надежда ее напрасна: сетки не было.
Поллианна глянула сквозь стекло на улицу. Там простирался прекрасный мир,
но, увы, он был недоступен!
И вдруг Поллианна увидела такое, от чего глаза ее восторженно
распахнулись. Прямо под чердачным окном простиралась широкая плоская крыша
застекленной террасы! Зрелище это преисполнило ее душу тоской и жаждой
свежего воздуха. Ах, если бы только она могла оказаться там!
Поллианна испуганно оглянулась. Где-то за полосой тьмы осталась ее
маленькая душная комната, и там стояла еще более душная постель. Стоило ли
ради них преодолевать пугающую темноту, когда впереди простиралась крыша
террасы, светила луна, и свежего воздуха было столько, что ее пылающие руки
и щеки, разумеется, враз бы остыли.
Ах, если бы только ее кровать стояла здесь!
И ведь бывают счастливцы, которые спят на улице! Например, там, где она
жила, был такой Джоэл Хартли. Он болел чахоткой и просто вынужден был спать
в саду.
Вдруг Поллианна вспомнила, что недалеко от этого окна висят на гвоздях
несколько мешков. Когда она спрашивала, зачем они, Нэнси сказала, что в них
убирают на лето зимнюю одежду. Поллианна боязливо пошарила в темноте. Мешки
и впрямь были тут. Она выбрала большой мягкий мешок (в нем хранилась
котиковая шуба мисс Полли!) и решила, что он великолепно заменит ей на
сегодня матрац. Потом она выбрала мешок чуть поменьше и немного потоньше;
его можно было сложить вдвое, и получалось что-то вроде подушки. Третий
мешок оказался почти пустым, и Поллианна облюбовала его в качестве одеяла.
Захватив мешки с собой, Поллианна, чрезвычайно обрадованная тем, что нашла
выход из положения, вытолкнула мешки на крышу, а затем спустилась сама.
Встав на крышу, она тут же вспомнила о слуховом окне и плотно притворила его
за собой. Она на забыла о мухах, которые приносят на своих потрясающих ногах
самые ужасные вещи.
На крыше и впрямь оказалось на диво прохладно. Поллианна несколько раз
глубоко вдохнула свежий воздух и запрыгала на месте от радости. Тут ее
подстерегало еще одно замечательное открытие. Жестяная крыша звучно
проминалась под ее ногами, а потом столь же звучно выпрямлялась обратно.
Поллианне это так понравилось, что она не отказала себе в удовольствии
пробежаться несколько раз взад-вперед по крыше. Мало того, что железо
отлично звучало, на ходу разгоряченную Поллианну овевал свежий ветерок, и,
забыв обо всем, она наслаждалась жизнью. Крыша была широкой и совершенно
плоской, упасть с нее было невозможно, и это тоже радовало Поллианну.
Набегавшись и отдышавшись, она, наконец, опустилась на матрац из котиковой
шубы, и, как и было задумано, положила под голову второй мешок, а третьим
прикрылась.
-- Теперь я даже рада, что на мои окна еще не приделали сеток, --
блаженно пробормотала она и, подмигнув звездам, добавила: -- Ведь иначе я не
нашла бы все это.
В это время внизу, в комнате рядом с застекленной террасой тетя Полли в
панике пыталась одновременно влезть в халат и в тапочки. Лицо ее было бледно
от испуга. Мгновение назад она позвонила по телефону Тимоти и дрожащим
голосом приказала:
-- Разбуди скорее отца и отправляйтесь вместе на чердак! Не забудьте
взять фонари. Кто-то залез на крышу террасы. Наверное, он забрался по
решетке для вьющихся роз или как-то еще. Надо опередить его, пока он не
проник через чердачное окно в дом. Дверь на чердачную лестницу я, правда,
уже заперла, но все равно поторапливайтесь.
Только Поллианна начала засыпать, как ее разбудили свет фонаря и
громкие восклицания. Открыв глаза, она обнаружила подле себя Тимоти. Он
поднялся снаружи по приставной лестнице, и теперь, стоя на последней
ступеньке, удивленно смотрел на девочку. Она перевела взгляд на чердачное
окно, откуда как раз тяжело выбирался на крышу старый Том. Из-за плеча
старого Тома виднелась голова тети Полли.
-- Как прикажешь тебя понимать, Поллианна? -- воскликнула тетя Полли.
Поллианна села на своей импровизированной постели.
-- Ой, мистер Том, тетя Полли, -- часто моргая спросонья, пробормотала
она. -- А что это вы все такие испуганные? Вы не бойтесь, я сплю тут не
потому, что у меня чахотка. Просто мне стало там жарко... Но окно я закрыла,
тетя Полли, вы можете быть спокойны, мухи не принесут в дом всяких микробов.
Тимоти вдруг разом исчез с крыши. Старый Том почти с той же
стремительностью ретировался в слуховое окно. Мисс Полли стояла, закусив
нижнюю губу.
После солидной паузы, она строго сказала:
-- Дай мне все эти вещи, Поллианна, и сама иди сюда тоже. Из всех самых
странных детей!.. -- воскликнула мисс Полли и, не договорив, снова надолго
замолчала.
Держа фонарь в одной руке и крепко сжимая ладонь Поллианны -- в другой,
она вернулась на чердак. После краткого отдыха на крыше террасы воздух здесь
показался Поллианне еще более спертым и жарким, чем прежде. Она судорожно
вздохнула, но ни единым словом не посетовала на судьбу. Когда они добрались
до верхней площадки чердачной лестницы, мисс Полли тщательно отделяя одно
слово от другого, проговорила:
-- Поллианна! Оставшуюся часть ночи ты проведешь в моей постели. Сетки
принесут завтра. Пока их не приделают, я просто считаю своим долгом не
спускать с тебя глаз.
-- С вами! В вашей постели! -- захлебываясь от восторга, воскликнула
Поллианна. -- О, тетя Полли, тетя Полли! Как я рада! Я так мечтала, чтобы
кто-нибудь родной, когда-нибудь меня уложил спать рядом! Именно родной, а не
Женская помощь, те-то всегда были рядом! Тетя Полли, а я теперь еще больше
рада, что сетки принесут только завтра. Наверное, вы на моем месте тоже были
бы рады, а, тетя Полли?
Тетя Полли ничего не ответила. Племянница повергла ее в величайшее
недоумение. Уже третий раз она пыталась ее наказать, и третий раз ее
наказание воспринималось как высшая награда. Нужно ли удивляться, что тетя
Полли чувствовала себя совершенно выбитой из колеи?
Вскоре в Харрингтонском поместье установилось нечто вроде режима дня.
Правда, он не совсем укладывался в ту жесткую схему, которую первоначально
предполагала мисс Полли. Поллианна и впрямь шила, играла на рояле, читала
вслух и училась готовить. Но она уделяла всем этим занятиям куда меньше
времени, нежели планировалось ранее.
Вся вторая половина дня, с двух и до шести, целиком и полностью
находилась в ее распоряжении, и она могла доставлять себе все удовольствия,
кроме тех, что уже успела категорически запретить тетя Полли, Словом,
вопреки всем ее опасениям, времени на то, чтобы "жить", у нее оставалось
предостаточно.
Считалось, что это делается для того, чтобы Поллианна как следует
отдохнула от занятий. Однако, неизвестно еще, кому больше требовался отдых,
ей или мисс Полли. Чем дольше Поллианна жила в ее доме, тем чаще достойная
мисс Харрингтон восклицала: "Ну, что за непонятный ребенок!" А завершая
ежедневные занятия с племянницей, она чувствовала себя совершенно разбитой и
опустошенной.
Нэнси со своей частью уроков на кухне справлялась куда лучше и не
чувствовала себя ни разбитой, ни опустошенной. Наоборот, среды
и субботы она воспринимала почти так же радостно, как праздники.
Поместье Харрингтонов располагалось как раз на границе города и
деревни. И в городских, и в деревенских домах поблизости в это время не
оказалось ни одного сверстника Поллианны, и ей не с кем было играть. Но,
похоже, это ее ничуть не обескураживало.
-- Меня это совершенно не волнует, -- объяснила она Нэнси. -- Мне
нравится гулять и смотреть на дома и на людей. Я просто обожаю людей. А ты,
Нэнси?
-- Не скажу, что я так уж их обожаю, во всяком случае, не всех, --
ядовито проговорила Нэнси.
Поллианна старалась использовать для прогулок каждый погожий день. В
такие дни она просто умоляла, чтобы ей дали какое-нибудь поручение в городе.
Во время прогулок ей часто встречался человек, которого она тут же стала
называть Мой Незнакомец, тем самым отличая его ото всех прочих незнакомцев,
которых вообще никак не называла. Этот человек всегда носил длинное черное
пальто и высокий шелковый цилиндр. Другие незнакомцы одевались не так, и уже
этим он выделялся на общем фоне. Он был всегда гладко выбрит, бледен,
держался подчеркнуто прямо, ходил очень быстро. Волосы с сильной проседью
выбивались у него из-под шляпы. Ни разу еще Поллианна не видела его в
чьем-либо обществе, и ей показалось, что Ее Незнакомец очень одинок. Ей
стало его настолько жаль, что в конце концов она решилась заговорить с ним.
-- Здравствуйте, сэр. Не правда ли, сегодня чудесный день? -- весело
спросила она.
Мужчина испуганно огляделся и чуть замедлил шаг.
-- Ты это мне? -- резко произнес он.
-- .Да, сэр, -- радостно подтвердила Поллианна, -- конечно же вам. Не
правда ли, сегодня просто чудесный день?
-- Э-э-о-о-хм-м! -- издал сложное восклицание
Ее Незнакомец, неуклонно продвигаясь дальше. Поллианна засмеялась.
"Забавный какой!" -- подумала она.
На следующий день они вновь столкнулись.
-- Конечно, сегодня не такой хороший день, как вчера, но тоже ничего!
-- весело крикнула она ему вслед.
-- Э-э-о-о-хм-м! -- повторил свое восклицание Ее Незнакомец, и
Поллианне стало еще веселее.
Когда она в третий раз заговорила с ним, Ее Незнакомец вдруг
остановился и спросил:
-- Кто ты, дитя мое, и почему каждый день заговариваешь со мной?
-- Я Поллианна Уиттиер. А вы все один и один. Вот я и подумала, что
вам, наверное, очень одиноко. Я рада, что вы остановились, иначе мы бы с
вами и сегодня не узнали друг друга. Правда, вы еще не представились.
-- Ну и ну, -- выдохнул мистер Ее Незнакомец. Больше он ничего не
сказал, лишь изо всех сил припустился вперед.
Поллианна провожала его разочарованным взглядом. "Может быть. Ее
Незнакомец чего-то не понял? Ведь так не полагается себя вести, когда
знакомишься. Он не назвал мне своего имени", -- подумала она, тоже продолжая
путь.
Сегодня Поллианне поручили отнести миссис Сноу студень из телячьей
ножки. Миссис Сноу и мисс Полли принадлежали к одному церковному приходу.
Миссис Сноу уже давно болела, и, так как она очень нуждалась, все более или
менее состоятельные члены прихода считали своим долгом помогать ей. Мисс
Полли исполняла свой долг по отношению к миссис Сноу каждый четверг; он
заключался в том, что Нэнси приносила больной женщине что-нибудь на обед.
Однако, в один из четвергов Поллианна выговорила это право себе, и Нэнси,
узнав, что мисс Полли не против, без малейших колебаний уступила.
-- Не очень-то я горюю, что не пойду к ней сегодня, -- честно сказала
Нэнси, когда они остались с Поллианной наедине. -- Но я-то считаю, что не
больно хорошо с ее стороны спихивать это дело на тебя, ягненочек мой. Вот
так я тебе и скажу: нехорошо. Нехорошо, вот так я тебе и скажу.
-- Но я с удовольствием пойду, Нэнси.
-- Сначала разок сходи, а потом посмотрим, как ты запоешь, -- ехидно
отозвалась Нэнси.
-- А что такое? -- удивилась Поллианна.
-- А то, что никому к ней ходить не нравится. Если бы в людях было
поменьше жалости, к ней бы и близко никто не подошел, до того она сварливая.
Жаль только ее дочку. Вот уж досталось бедняжке... А то послушать миссис
Сноу, так все в этом мире происходит неправильно. Даже дни недели наступают
не так. В понедельник она жалуется, что кончилось воскресенье, а если ей
принесешь студень, она вмиг заявит, что ей охота цыпленка, а притащи ей
цыпленка, тут же скажет, что мечтала о бараньем бульоне.
-- Вот так смешная женщина! -- расхохоталась Поллианна. -- Знаешь,
Нэнси, мне теперь еще больше хочется на нее посмотреть. Она ведь совсем не
похожа на других, а когда люди не похожи, это так интересно!
-- Хм-м. Да уж, что верно, то верно. Миссис Сноу и впрямь на других не
походит. Хотелось бы верить, что не походит. Вот так я тебе и скажу:
хотелось бы верить, что мы-то с тобой не такие! -- угрожающе проговорила
Нэнси.
Вспоминая об этом разговоре, Поллианна завернула в калитку, за которой
стоял маленький облезлый коттедж. Она предвкушала встречу с этой
удивительной миссис Сноу, и глаза ее просто горели от нетерпения. Она
постучалась. Дверь открыла девушка с очень бледным лицом; ото всего ее
облика веяло страшной усталостью.
-- Здравствуйте, -- вежливо проговорила Поллианна. -- Я от мисс Полли
Харрингтон. Мне очень хотелось бы повидать миссис Сноу.
-- Если ты говоришь правду, ты первая, кому хотелось бы ее увидеть, --
тихо ответила девушка, но Поллианна не разобрала слов.
Девушка открыла дверь в прихожей, впустила Поллианну в полутемную
комнату и, затворив дверь, удалилась. Поллианна поморгала глазами, чтобы
привыкнуть к темноте, потом посмотрела в глубь комнаты и заметила женщину,
сидящую на постели.
-- Здравствуйте, миссис Сноу, -- тут же подбежав к ней, заговорила
Поллианна. -- Как вы поживаете? Мисс Полли просила передать, что надеется,
что вы сегодня хорошо себя чувствуете. Она прислала вам телячий студень.
-- О, Боже! -- раздалось с постели. -- Я, конечно, очень благодарна, но
я так надеялась сегодня поесть бараний бульон.
Поллианна несколько оторопела.
-- Странно, -- удивленно сказала она, -- а мне говорили, что, когда вам
приносят студень, вам хочется цыпленка.
-- Что? -- резко повернула голову больная.
-- Да так, ничего, -- безо всякого смущения продолжала Поллианна. -- В
общем-то это не имеет никакого значения, что за чем идет. Просто Нэнси
сказала, что обычно, когда от нас приносят студень, вам хочется цыпленка, а
когда приносят цыпленка, вам хочется бараний бульон. Но, может быть, Нэнси
просто спутала.
Больная взялась за спинку кровати, подтянулась и села прямо. Такая поза
для нее была чем-то из ряда вон выходящим, но Поллианна об этом не знала и
не обратила внимания.
-- Ну-ка, мисс Дерзость, отвечай кто ты такая? -- спросила миссис Сноу.
-- Да нет, меня совсем по-другому зовут! -- засмеялась Поллианна. -- И
я очень рада, что меня зовут по-другому. Ведь это имя будет даже похуже
Гипзибы, правда ведь, миссис Сноу? Я Поллианна Уитгиер, племянница мисс
Полли Харрингтон. Я приехала и теперь живу вместе с тетей. Потому-то я и
принесла сегодня студень.
Первую часть рассказа Поллианны миссис Сноу выслушала с большим
интересом. Но как только речь зашла о студне, тело ее обмякло, и она снова
устало откинулась на подушки.
-- Да, да, большое вам спасибо. Разумеется, твоя тетя очень добра ко
мне. Но у меня сегодня совсем нет аппетита. Вот если бы бара... -- она
неожиданно замолчала и резко переменила тему: -- Я сегодня совсем не спала.
Ну, просто ни на минуту даже глаз не сомкнула.
-- Ох, миссис Сноу! Как же я вам завидую! -- воскликнула Поллианна. Она
поставила студень на маленькую тумбочку и, удобно устроившись на стуле рядом
с кроватью, продолжала: -- Мне всегда очень жалко тратить время на сон. И
вам
тоже жалко, миссис Сноу?
-- Тратить время на сон? -- в полном недоумении переспросила больная.
-- Ну, да, -- убежденно подтвердила девочка. -- Ведь вместо того, чтобы
спать, можно просто жить. Мне так жалко, что ночь пропадает зря.
Миссис Сноу снова поднялась с подушек и села очень прямо.
-- Ну, ты просто потрясающее дитя! -- воскликнула она. -- Слушай,
подойди-ка к тому окну и подними шторы*. Мне хочется как следует разглядеть
тебя.
Поллианна встала со стула.
-- Ой, но ведь тогда вы заметите мои веснушки, -- горестно усмехнулась
она. -- Я как раз радовалась, что тут так темно, и вы не сможете их увидеть.
Ну, а теперь вы смо... Ой! -- снова воскликнула она, и в голосе ее
послышалось восхищение. -- Теперь я так рада, что вы сможете их увидеть.
Потому что теперь я вижу вас. Ни тетя Полли, ни Нэнси не сказали мне, что вы
такая хорошенькая.
-- Я? Хорошенькая? -- горестно отмахнулась больная.
-- Ну, да. И даже очень. Неужели вы сами не знаете? -- удивилась
Поллианна.
-- Представь себе, нет, -- сухо отозвалась миссис Сноу.
Из своих сорока лет пятнадцать она посвятила недовольству всем, что ее
окружает. У нее просто времени не хватало подмечать что-то хорошее.
-- Но у вас большие темные глаза. И волосы у вас темные, и к тому же
вьются, -- заворожено глядя на больную, говорила Поллианна. -- Обожаю черные
кудри! Я мечтаю, что у меня будут такие, когда я попаду в рай. А на щеках у
вас такой чудесный румянец. Ну, ясно, вы очень хорошенькая, миссис Сноу.
Думаю, вы просто не можете не заметить этого, когда смотритесь в зеркало.
-- Зеркало! -- возмущенно повторила больная и в отчаянии откинулась на
подушки. -- Увы, я не слишком-то часто гляжусь в него. Думаю, и тебе, моя
милая, было бы трудно в него глядеться, если бы ты лежала, как я.
Это верно, -- с сочувствием отозвалась Поллианна. -- Дайте-ка я вам
принесу зеркало.
* Здесь имеются в виду американские шторы, которые поднимаются вверх с
помощью веревки и специального блока.
Она вприпрыжку подбежала к комоду и схватила маленькое зеркало с
ручкой. Вернувшись к кровати, она окинула больную придирчивым взглядом.
-- Если вы не против, я сначала чуть-чуть причешу вас, а потом вы
посмотрите на себя в зеркало. Я очень хотела бы, чтобы вы согласились на
это. Ладно?
-- Ну, я... Да, если ты хочешь... Только это бесполезно. Прическа долго
не продержится.
-- Ой, спасибо! Я обожаю причесывать других!
Поллианна осторожно положила зеркало, схватила расческу и увлеченно
принялась за дело.
-- Сегодня я ничего особенного не сооружу, -- сказала она. -- Мне
просто хочется, чтобы вы увидали, какая же вы хорошенькая. А в следующий раз
я уж займусь вами как следует, -- добавила она, нежно касаясь пальцами
вьющихся волос надо лбом больной женщины.
Следующие пять минут Поллианна провела в напряженной работе. Она
начесывала, укладывала, поправляла сбившиеся пряди на затылке. Потом взбила
подушку, чтобы придать голове больной наиболее эффектное положение. Больная
хмурилась, усмехалась, и то и дело отпускала язвительные замечания, из коих
явствовало, что она совершенно не верит в успех. Однако, несмотря на всю
язвительность ее тона, чувствовалось, как ее все больше и больше охватывает
волнение.
-- Ну, вот! -- отдуваясь сказала Поллианна. Она вдруг заметила рядом с
кроватью вазу с цветами. Выхватив розовую гвоздику, она воткнула ее в волосы
больной.
-- Теперь, мне кажется, вы уже готовы, -- сказала она, с некоторой
опаской протягивая миссис Сноу зеркало. -- Глядите.
-- Хм-м-м! -- произнесла больная, недоверчиво изучая свое отражение. --
Вообще-то красные гвоздики мне нравятся куда больше, но какая разница, если
цветок к вечеру все равно завянет.
-- Но вы как раз должны быть рады, что цветы вянут! -- воскликнула
Поллианна. -- Ведь это так чудесно, когда в вазе каждый день появляются
новые цветы! Мне очень-очень нравится, когда у вас так пышно уложены волосы,
-- удовлетворенно добавила она.
-- В-в-возможно, -- ответила миссис Сноу таким тоном, словно с неохотой
признавала очевидное. -- Все равно эта прическа не продержится долго. Я,
дорогая моя, только и делаю, что верчусь с боку на бок на подушках.
-- Правильно, не продержится! Но ведь это как раз и хорошо. Я очень
рада. Потому что я смогу приходить и причесывать вас! -- весело защебетала
Поллианна. -- И еще больше радоваться, потому что у вас такие замечательные
черные волосы. Потому что они прекрасно выглядят на фоне подушки. Мои волосы
на белом выглядят куда хуже.
-- Может быть. Но мне никогда не нравились черные волосы. Малейшая
седина в них сразу заметна, -- капризно проговорила миссис Сноу, однако
зеркала от лица так и не отвела.
-- Нет, я очень люблю черные волосы. Я была бы рада, если бы у меня
были такие, -- со вздохом произнесла Поллианна.
Миссис Сноу уронила зеркало на постель и раздраженно посмотрела на
девочку.
-- Нет, моя дорогая, сомневаюсь, что ты была бы рада, окажись ты на
моем месте, -- сварливо проговорила она. -- Попробуй полежать с мое, и тебя
не обрадуют ни черные волосы, ни что-нибудь другое.
Поллианна задумчиво наморщила лоб. "Наверное, в таком положении и
впрямь трудно радоваться", -- подумала она.
-- Ну, что же мне прикажешь делать? -- торжествующе спросила больная.
-- Радоваться всему, -- ответила девочка.
-- Радоваться всему? Чему же, позволь узнать, можно радоваться, когда
лежишь больная в постели все дни напролет? Думаю, тебе это было бы не очень
просто. Что ж ты молчишь?
В следующее мгновение Поллианна весело захлопала в ладоши, чем
окончательно сбила с толку миссис Сноу.
-- Да, трудновато! -- воскликнула девочка. -- Но ведь как раз это и
хорошо, правда, миссис Сноу? Всю дорогу до дома я буду думать, чему вам
можно радоваться. Может быть, я придумаю, и тогда скажу вам, когда приду в
следующий раз. А теперь мне уже пора. До свидания. Я просто потрясающе
провела у вас время. До свидания! -- еще раз крикнула она и исчезла за
дверью.
-- С ума сойти! Что она хотела этим сказать? -- не отрывая глаз от
закрывшейся за девочкой двери, пробормотала миссис Сноу. Она взяла с постели
зеркало и снова посмотрелась в него. -- А эта крошка умеет обращаться с
волосами, -- некоторое время спустя, тихо сказала она. -- Я и не знала, что
могу выглядеть так привлекательно. Только какой мне от этого прок, --
горестно добавила она и вновь опустив зеркало на простыню, откинулась на
подушку и капризно замотала головой.
Зеркало все еще оставалось в ее постели, когда некоторое время спустя в
комнату вошла ее дочь Милли. Только теперь оно не валялось на простыне, а
было тщательно укрыто от посторонних взоров.
-- Мама! -- едва открыв дверь, воскликнула Милли. -- Да у тебя
занавески подняты!
Не успела она удивиться яркому свету в комнате, как заметила гвоздику в
волосах матери, и это поразило ее еще больше.
-- А что тебя, собственно, удивляет? -- обиженно отозвалась мать. --
Неужто я должна всю жизнь просидеть в темноте только из-за того, что больна?
-- Правильно, мама, -- поспешно согласилась Милли и извлекла на свет
бутылку с лекарством. -- Ведь я и сама тебя столько раз уговаривала открыть
шторы, но ты никогда раньше не соглашалась.
Миссис Сноу молча перебирала пальцами кружева ночной рубашки.
-- Неужели никто не может подарить мне новую ночную рубашку? --
послышался, наконец, ее капризный голос. -- Ну, хоть бы для разнообразия
кто-нибудь прислал ее вместо бараньего бульона.
-- Но, мама! -- воскликнула вконец пораженная Милли, и в возгласе ее не
было ничего удивительного. Дело в том, что ящик комода таил целых две новых
Нэнси обещала: если мисс Полли не будет против, она возьмет Поллианну, когда
поедет на ферму, и познакомит со своей родней.
-- У них такие красивые имена, Поллианна, -- мечтательно произнесла
Нэнси. -- Тебе они понравятся. Брата зовут Элджернон, а сестер -- Флорабель
и Эстель. -- Нэнси вздохнула. -- А я... я просто ненавижу имя Нэнси!
-- Как ты можешь говорить такое? -- с изумлением посмотрела на нее
Поллианна. -- Ведь это твое имя. Разве можно его не любить?
Все равно оно не такое красивое, как у них. Понимаешь, я ведь родилась
в семье первой, и мама тогда еще не начала читать романов. А потом она стала
их читать и нашла там эти прекрасные имена.
-- А я люблю имя Нэнси. Потому что Нэнси -- это ты, -- не сдавалась
Поллианна.
-- Н-ну, я полагаю, если бы меня нарекли Кларисой Мейбл, ты бы
отнеслась ко мне не хуже, а мне жилось бы куда приятнее. Потому как это
потрясающее имя.
-- Ну, -- засмеялась Поллианна, -- во всяком случае, ты должна быть
рада, что тебя не назвали Гипзибой.
-- Гип-зи-бой? -- по слогам произнесла Нэнси.
-- Ну да, Гипзибой. Так зовут миссис Уайт. А ее муж зовет ее Гип, и ей
это ужасно не нравится. Она говорит, что, когда он кричит ей:
"Гип! Гип!" -- ей все кажется, что сейчас он крикнет "ура", а она
терпеть не может, когда кричат "гип-гип-ура!"
Хмурое лицо Нэнси вдруг озарилось улыбкой.
-- Да у тебя прямо ума палата, мисс Поллианна! Знаешь, теперь видно,
как только я буду слышать свое имя, мне будет вспоминаться это
"гип-гип-ура!", и я сразу начну смеяться. Да, да. И я, наверное, все-таки
рада...
Не договорив, Нэнси изумленно поглядела на девочку:
-- Неужели... Неужели ты и сейчас играла в свою игру, мисс Поллианна?
Поэтому ты и рассказала про Гипзибу?
Поллианна серьезно посмотрела на нее, однако мгновение спустя весело
рассмеялась.
-- Наверное, я и правда играла в игру, Нэнси. Но я сама этого не
заметила. Знаешь, когда привыкнешь искать, чему бы порадоваться, иногда
находишь словно само собой. Вот и сейчас так вышло. Если постараться, почти
во всем можно отыскать что-нибудь радостное или хорошее.
-- М-может быть, -- неуверенно выдавши из себя Нэнси.
В половине девятого Поллианна отправилась спать. Сетки к ее окнам все
еще не приделали, и наглухо закупоренная комната под крышей раскалилась, как
печка. Поллианна с вожделением взглянула сперва на одно, потом на другое
окно, но поднимать рамы не стала. Она помнила о "своем чувстве долга", а
потому, аккуратно уложив одежду на стуле, помолилась, задула свечу и
улеглась в постель. Она не знала, сколько времени провела без сна, ворочаясь
с боку на бок в душной постели, но ей казалось, что мука ее продолжается
множество томительных часов. Наконец, она встала, ощупью пробралась к двери,
открыла ее и вышла на чердак. Его окутывала густая бархатная тьма; лишь у
восточного слухового окна виднелась тоненькая дорожка лунного света.
Стараясь не смотреть ни вправо, ни влево, Поллианна пошла к освещенному
окну. Она очень надеялась, что хоть тут окажется сетка для насекомых, но,
едва дойдя до цели, убедилась, что надежда ее напрасна: сетки не было.
Поллианна глянула сквозь стекло на улицу. Там простирался прекрасный мир,
но, увы, он был недоступен!
И вдруг Поллианна увидела такое, от чего глаза ее восторженно
распахнулись. Прямо под чердачным окном простиралась широкая плоская крыша
застекленной террасы! Зрелище это преисполнило ее душу тоской и жаждой
свежего воздуха. Ах, если бы только она могла оказаться там!
Поллианна испуганно оглянулась. Где-то за полосой тьмы осталась ее
маленькая душная комната, и там стояла еще более душная постель. Стоило ли
ради них преодолевать пугающую темноту, когда впереди простиралась крыша
террасы, светила луна, и свежего воздуха было столько, что ее пылающие руки
и щеки, разумеется, враз бы остыли.
Ах, если бы только ее кровать стояла здесь!
И ведь бывают счастливцы, которые спят на улице! Например, там, где она
жила, был такой Джоэл Хартли. Он болел чахоткой и просто вынужден был спать
в саду.
Вдруг Поллианна вспомнила, что недалеко от этого окна висят на гвоздях
несколько мешков. Когда она спрашивала, зачем они, Нэнси сказала, что в них
убирают на лето зимнюю одежду. Поллианна боязливо пошарила в темноте. Мешки
и впрямь были тут. Она выбрала большой мягкий мешок (в нем хранилась
котиковая шуба мисс Полли!) и решила, что он великолепно заменит ей на
сегодня матрац. Потом она выбрала мешок чуть поменьше и немного потоньше;
его можно было сложить вдвое, и получалось что-то вроде подушки. Третий
мешок оказался почти пустым, и Поллианна облюбовала его в качестве одеяла.
Захватив мешки с собой, Поллианна, чрезвычайно обрадованная тем, что нашла
выход из положения, вытолкнула мешки на крышу, а затем спустилась сама.
Встав на крышу, она тут же вспомнила о слуховом окне и плотно притворила его
за собой. Она на забыла о мухах, которые приносят на своих потрясающих ногах
самые ужасные вещи.
На крыше и впрямь оказалось на диво прохладно. Поллианна несколько раз
глубоко вдохнула свежий воздух и запрыгала на месте от радости. Тут ее
подстерегало еще одно замечательное открытие. Жестяная крыша звучно
проминалась под ее ногами, а потом столь же звучно выпрямлялась обратно.
Поллианне это так понравилось, что она не отказала себе в удовольствии
пробежаться несколько раз взад-вперед по крыше. Мало того, что железо
отлично звучало, на ходу разгоряченную Поллианну овевал свежий ветерок, и,
забыв обо всем, она наслаждалась жизнью. Крыша была широкой и совершенно
плоской, упасть с нее было невозможно, и это тоже радовало Поллианну.
Набегавшись и отдышавшись, она, наконец, опустилась на матрац из котиковой
шубы, и, как и было задумано, положила под голову второй мешок, а третьим
прикрылась.
-- Теперь я даже рада, что на мои окна еще не приделали сеток, --
блаженно пробормотала она и, подмигнув звездам, добавила: -- Ведь иначе я не
нашла бы все это.
В это время внизу, в комнате рядом с застекленной террасой тетя Полли в
панике пыталась одновременно влезть в халат и в тапочки. Лицо ее было бледно
от испуга. Мгновение назад она позвонила по телефону Тимоти и дрожащим
голосом приказала:
-- Разбуди скорее отца и отправляйтесь вместе на чердак! Не забудьте
взять фонари. Кто-то залез на крышу террасы. Наверное, он забрался по
решетке для вьющихся роз или как-то еще. Надо опередить его, пока он не
проник через чердачное окно в дом. Дверь на чердачную лестницу я, правда,
уже заперла, но все равно поторапливайтесь.
Только Поллианна начала засыпать, как ее разбудили свет фонаря и
громкие восклицания. Открыв глаза, она обнаружила подле себя Тимоти. Он
поднялся снаружи по приставной лестнице, и теперь, стоя на последней
ступеньке, удивленно смотрел на девочку. Она перевела взгляд на чердачное
окно, откуда как раз тяжело выбирался на крышу старый Том. Из-за плеча
старого Тома виднелась голова тети Полли.
-- Как прикажешь тебя понимать, Поллианна? -- воскликнула тетя Полли.
Поллианна села на своей импровизированной постели.
-- Ой, мистер Том, тетя Полли, -- часто моргая спросонья, пробормотала
она. -- А что это вы все такие испуганные? Вы не бойтесь, я сплю тут не
потому, что у меня чахотка. Просто мне стало там жарко... Но окно я закрыла,
тетя Полли, вы можете быть спокойны, мухи не принесут в дом всяких микробов.
Тимоти вдруг разом исчез с крыши. Старый Том почти с той же
стремительностью ретировался в слуховое окно. Мисс Полли стояла, закусив
нижнюю губу.
После солидной паузы, она строго сказала:
-- Дай мне все эти вещи, Поллианна, и сама иди сюда тоже. Из всех самых
странных детей!.. -- воскликнула мисс Полли и, не договорив, снова надолго
замолчала.
Держа фонарь в одной руке и крепко сжимая ладонь Поллианны -- в другой,
она вернулась на чердак. После краткого отдыха на крыше террасы воздух здесь
показался Поллианне еще более спертым и жарким, чем прежде. Она судорожно
вздохнула, но ни единым словом не посетовала на судьбу. Когда они добрались
до верхней площадки чердачной лестницы, мисс Полли тщательно отделяя одно
слово от другого, проговорила:
-- Поллианна! Оставшуюся часть ночи ты проведешь в моей постели. Сетки
принесут завтра. Пока их не приделают, я просто считаю своим долгом не
спускать с тебя глаз.
-- С вами! В вашей постели! -- захлебываясь от восторга, воскликнула
Поллианна. -- О, тетя Полли, тетя Полли! Как я рада! Я так мечтала, чтобы
кто-нибудь родной, когда-нибудь меня уложил спать рядом! Именно родной, а не
Женская помощь, те-то всегда были рядом! Тетя Полли, а я теперь еще больше
рада, что сетки принесут только завтра. Наверное, вы на моем месте тоже были
бы рады, а, тетя Полли?
Тетя Полли ничего не ответила. Племянница повергла ее в величайшее
недоумение. Уже третий раз она пыталась ее наказать, и третий раз ее
наказание воспринималось как высшая награда. Нужно ли удивляться, что тетя
Полли чувствовала себя совершенно выбитой из колеи?
Вскоре в Харрингтонском поместье установилось нечто вроде режима дня.
Правда, он не совсем укладывался в ту жесткую схему, которую первоначально
предполагала мисс Полли. Поллианна и впрямь шила, играла на рояле, читала
вслух и училась готовить. Но она уделяла всем этим занятиям куда меньше
времени, нежели планировалось ранее.
Вся вторая половина дня, с двух и до шести, целиком и полностью
находилась в ее распоряжении, и она могла доставлять себе все удовольствия,
кроме тех, что уже успела категорически запретить тетя Полли, Словом,
вопреки всем ее опасениям, времени на то, чтобы "жить", у нее оставалось
предостаточно.
Считалось, что это делается для того, чтобы Поллианна как следует
отдохнула от занятий. Однако, неизвестно еще, кому больше требовался отдых,
ей или мисс Полли. Чем дольше Поллианна жила в ее доме, тем чаще достойная
мисс Харрингтон восклицала: "Ну, что за непонятный ребенок!" А завершая
ежедневные занятия с племянницей, она чувствовала себя совершенно разбитой и
опустошенной.
Нэнси со своей частью уроков на кухне справлялась куда лучше и не
чувствовала себя ни разбитой, ни опустошенной. Наоборот, среды
и субботы она воспринимала почти так же радостно, как праздники.
Поместье Харрингтонов располагалось как раз на границе города и
деревни. И в городских, и в деревенских домах поблизости в это время не
оказалось ни одного сверстника Поллианны, и ей не с кем было играть. Но,
похоже, это ее ничуть не обескураживало.
-- Меня это совершенно не волнует, -- объяснила она Нэнси. -- Мне
нравится гулять и смотреть на дома и на людей. Я просто обожаю людей. А ты,
Нэнси?
-- Не скажу, что я так уж их обожаю, во всяком случае, не всех, --
ядовито проговорила Нэнси.
Поллианна старалась использовать для прогулок каждый погожий день. В
такие дни она просто умоляла, чтобы ей дали какое-нибудь поручение в городе.
Во время прогулок ей часто встречался человек, которого она тут же стала
называть Мой Незнакомец, тем самым отличая его ото всех прочих незнакомцев,
которых вообще никак не называла. Этот человек всегда носил длинное черное
пальто и высокий шелковый цилиндр. Другие незнакомцы одевались не так, и уже
этим он выделялся на общем фоне. Он был всегда гладко выбрит, бледен,
держался подчеркнуто прямо, ходил очень быстро. Волосы с сильной проседью
выбивались у него из-под шляпы. Ни разу еще Поллианна не видела его в
чьем-либо обществе, и ей показалось, что Ее Незнакомец очень одинок. Ей
стало его настолько жаль, что в конце концов она решилась заговорить с ним.
-- Здравствуйте, сэр. Не правда ли, сегодня чудесный день? -- весело
спросила она.
Мужчина испуганно огляделся и чуть замедлил шаг.
-- Ты это мне? -- резко произнес он.
-- .Да, сэр, -- радостно подтвердила Поллианна, -- конечно же вам. Не
правда ли, сегодня просто чудесный день?
-- Э-э-о-о-хм-м! -- издал сложное восклицание
Ее Незнакомец, неуклонно продвигаясь дальше. Поллианна засмеялась.
"Забавный какой!" -- подумала она.
На следующий день они вновь столкнулись.
-- Конечно, сегодня не такой хороший день, как вчера, но тоже ничего!
-- весело крикнула она ему вслед.
-- Э-э-о-о-хм-м! -- повторил свое восклицание Ее Незнакомец, и
Поллианне стало еще веселее.
Когда она в третий раз заговорила с ним, Ее Незнакомец вдруг
остановился и спросил:
-- Кто ты, дитя мое, и почему каждый день заговариваешь со мной?
-- Я Поллианна Уиттиер. А вы все один и один. Вот я и подумала, что
вам, наверное, очень одиноко. Я рада, что вы остановились, иначе мы бы с
вами и сегодня не узнали друг друга. Правда, вы еще не представились.
-- Ну и ну, -- выдохнул мистер Ее Незнакомец. Больше он ничего не
сказал, лишь изо всех сил припустился вперед.
Поллианна провожала его разочарованным взглядом. "Может быть. Ее
Незнакомец чего-то не понял? Ведь так не полагается себя вести, когда
знакомишься. Он не назвал мне своего имени", -- подумала она, тоже продолжая
путь.
Сегодня Поллианне поручили отнести миссис Сноу студень из телячьей
ножки. Миссис Сноу и мисс Полли принадлежали к одному церковному приходу.
Миссис Сноу уже давно болела, и, так как она очень нуждалась, все более или
менее состоятельные члены прихода считали своим долгом помогать ей. Мисс
Полли исполняла свой долг по отношению к миссис Сноу каждый четверг; он
заключался в том, что Нэнси приносила больной женщине что-нибудь на обед.
Однако, в один из четвергов Поллианна выговорила это право себе, и Нэнси,
узнав, что мисс Полли не против, без малейших колебаний уступила.
-- Не очень-то я горюю, что не пойду к ней сегодня, -- честно сказала
Нэнси, когда они остались с Поллианной наедине. -- Но я-то считаю, что не
больно хорошо с ее стороны спихивать это дело на тебя, ягненочек мой. Вот
так я тебе и скажу: нехорошо. Нехорошо, вот так я тебе и скажу.
-- Но я с удовольствием пойду, Нэнси.
-- Сначала разок сходи, а потом посмотрим, как ты запоешь, -- ехидно
отозвалась Нэнси.
-- А что такое? -- удивилась Поллианна.
-- А то, что никому к ней ходить не нравится. Если бы в людях было
поменьше жалости, к ней бы и близко никто не подошел, до того она сварливая.
Жаль только ее дочку. Вот уж досталось бедняжке... А то послушать миссис
Сноу, так все в этом мире происходит неправильно. Даже дни недели наступают
не так. В понедельник она жалуется, что кончилось воскресенье, а если ей
принесешь студень, она вмиг заявит, что ей охота цыпленка, а притащи ей
цыпленка, тут же скажет, что мечтала о бараньем бульоне.
-- Вот так смешная женщина! -- расхохоталась Поллианна. -- Знаешь,
Нэнси, мне теперь еще больше хочется на нее посмотреть. Она ведь совсем не
похожа на других, а когда люди не похожи, это так интересно!
-- Хм-м. Да уж, что верно, то верно. Миссис Сноу и впрямь на других не
походит. Хотелось бы верить, что не походит. Вот так я тебе и скажу:
хотелось бы верить, что мы-то с тобой не такие! -- угрожающе проговорила
Нэнси.
Вспоминая об этом разговоре, Поллианна завернула в калитку, за которой
стоял маленький облезлый коттедж. Она предвкушала встречу с этой
удивительной миссис Сноу, и глаза ее просто горели от нетерпения. Она
постучалась. Дверь открыла девушка с очень бледным лицом; ото всего ее
облика веяло страшной усталостью.
-- Здравствуйте, -- вежливо проговорила Поллианна. -- Я от мисс Полли
Харрингтон. Мне очень хотелось бы повидать миссис Сноу.
-- Если ты говоришь правду, ты первая, кому хотелось бы ее увидеть, --
тихо ответила девушка, но Поллианна не разобрала слов.
Девушка открыла дверь в прихожей, впустила Поллианну в полутемную
комнату и, затворив дверь, удалилась. Поллианна поморгала глазами, чтобы
привыкнуть к темноте, потом посмотрела в глубь комнаты и заметила женщину,
сидящую на постели.
-- Здравствуйте, миссис Сноу, -- тут же подбежав к ней, заговорила
Поллианна. -- Как вы поживаете? Мисс Полли просила передать, что надеется,
что вы сегодня хорошо себя чувствуете. Она прислала вам телячий студень.
-- О, Боже! -- раздалось с постели. -- Я, конечно, очень благодарна, но
я так надеялась сегодня поесть бараний бульон.
Поллианна несколько оторопела.
-- Странно, -- удивленно сказала она, -- а мне говорили, что, когда вам
приносят студень, вам хочется цыпленка.
-- Что? -- резко повернула голову больная.
-- Да так, ничего, -- безо всякого смущения продолжала Поллианна. -- В
общем-то это не имеет никакого значения, что за чем идет. Просто Нэнси
сказала, что обычно, когда от нас приносят студень, вам хочется цыпленка, а
когда приносят цыпленка, вам хочется бараний бульон. Но, может быть, Нэнси
просто спутала.
Больная взялась за спинку кровати, подтянулась и села прямо. Такая поза
для нее была чем-то из ряда вон выходящим, но Поллианна об этом не знала и
не обратила внимания.
-- Ну-ка, мисс Дерзость, отвечай кто ты такая? -- спросила миссис Сноу.
-- Да нет, меня совсем по-другому зовут! -- засмеялась Поллианна. -- И
я очень рада, что меня зовут по-другому. Ведь это имя будет даже похуже
Гипзибы, правда ведь, миссис Сноу? Я Поллианна Уитгиер, племянница мисс
Полли Харрингтон. Я приехала и теперь живу вместе с тетей. Потому-то я и
принесла сегодня студень.
Первую часть рассказа Поллианны миссис Сноу выслушала с большим
интересом. Но как только речь зашла о студне, тело ее обмякло, и она снова
устало откинулась на подушки.
-- Да, да, большое вам спасибо. Разумеется, твоя тетя очень добра ко
мне. Но у меня сегодня совсем нет аппетита. Вот если бы бара... -- она
неожиданно замолчала и резко переменила тему: -- Я сегодня совсем не спала.
Ну, просто ни на минуту даже глаз не сомкнула.
-- Ох, миссис Сноу! Как же я вам завидую! -- воскликнула Поллианна. Она
поставила студень на маленькую тумбочку и, удобно устроившись на стуле рядом
с кроватью, продолжала: -- Мне всегда очень жалко тратить время на сон. И
вам
тоже жалко, миссис Сноу?
-- Тратить время на сон? -- в полном недоумении переспросила больная.
-- Ну, да, -- убежденно подтвердила девочка. -- Ведь вместо того, чтобы
спать, можно просто жить. Мне так жалко, что ночь пропадает зря.
Миссис Сноу снова поднялась с подушек и села очень прямо.
-- Ну, ты просто потрясающее дитя! -- воскликнула она. -- Слушай,
подойди-ка к тому окну и подними шторы*. Мне хочется как следует разглядеть
тебя.
Поллианна встала со стула.
-- Ой, но ведь тогда вы заметите мои веснушки, -- горестно усмехнулась
она. -- Я как раз радовалась, что тут так темно, и вы не сможете их увидеть.
Ну, а теперь вы смо... Ой! -- снова воскликнула она, и в голосе ее
послышалось восхищение. -- Теперь я так рада, что вы сможете их увидеть.
Потому что теперь я вижу вас. Ни тетя Полли, ни Нэнси не сказали мне, что вы
такая хорошенькая.
-- Я? Хорошенькая? -- горестно отмахнулась больная.
-- Ну, да. И даже очень. Неужели вы сами не знаете? -- удивилась
Поллианна.
-- Представь себе, нет, -- сухо отозвалась миссис Сноу.
Из своих сорока лет пятнадцать она посвятила недовольству всем, что ее
окружает. У нее просто времени не хватало подмечать что-то хорошее.
-- Но у вас большие темные глаза. И волосы у вас темные, и к тому же
вьются, -- заворожено глядя на больную, говорила Поллианна. -- Обожаю черные
кудри! Я мечтаю, что у меня будут такие, когда я попаду в рай. А на щеках у
вас такой чудесный румянец. Ну, ясно, вы очень хорошенькая, миссис Сноу.
Думаю, вы просто не можете не заметить этого, когда смотритесь в зеркало.
-- Зеркало! -- возмущенно повторила больная и в отчаянии откинулась на
подушки. -- Увы, я не слишком-то часто гляжусь в него. Думаю, и тебе, моя
милая, было бы трудно в него глядеться, если бы ты лежала, как я.
Это верно, -- с сочувствием отозвалась Поллианна. -- Дайте-ка я вам
принесу зеркало.
* Здесь имеются в виду американские шторы, которые поднимаются вверх с
помощью веревки и специального блока.
Она вприпрыжку подбежала к комоду и схватила маленькое зеркало с
ручкой. Вернувшись к кровати, она окинула больную придирчивым взглядом.
-- Если вы не против, я сначала чуть-чуть причешу вас, а потом вы
посмотрите на себя в зеркало. Я очень хотела бы, чтобы вы согласились на
это. Ладно?
-- Ну, я... Да, если ты хочешь... Только это бесполезно. Прическа долго
не продержится.
-- Ой, спасибо! Я обожаю причесывать других!
Поллианна осторожно положила зеркало, схватила расческу и увлеченно
принялась за дело.
-- Сегодня я ничего особенного не сооружу, -- сказала она. -- Мне
просто хочется, чтобы вы увидали, какая же вы хорошенькая. А в следующий раз
я уж займусь вами как следует, -- добавила она, нежно касаясь пальцами
вьющихся волос надо лбом больной женщины.
Следующие пять минут Поллианна провела в напряженной работе. Она
начесывала, укладывала, поправляла сбившиеся пряди на затылке. Потом взбила
подушку, чтобы придать голове больной наиболее эффектное положение. Больная
хмурилась, усмехалась, и то и дело отпускала язвительные замечания, из коих
явствовало, что она совершенно не верит в успех. Однако, несмотря на всю
язвительность ее тона, чувствовалось, как ее все больше и больше охватывает
волнение.
-- Ну, вот! -- отдуваясь сказала Поллианна. Она вдруг заметила рядом с
кроватью вазу с цветами. Выхватив розовую гвоздику, она воткнула ее в волосы
больной.
-- Теперь, мне кажется, вы уже готовы, -- сказала она, с некоторой
опаской протягивая миссис Сноу зеркало. -- Глядите.
-- Хм-м-м! -- произнесла больная, недоверчиво изучая свое отражение. --
Вообще-то красные гвоздики мне нравятся куда больше, но какая разница, если
цветок к вечеру все равно завянет.
-- Но вы как раз должны быть рады, что цветы вянут! -- воскликнула
Поллианна. -- Ведь это так чудесно, когда в вазе каждый день появляются
новые цветы! Мне очень-очень нравится, когда у вас так пышно уложены волосы,
-- удовлетворенно добавила она.
-- В-в-возможно, -- ответила миссис Сноу таким тоном, словно с неохотой
признавала очевидное. -- Все равно эта прическа не продержится долго. Я,
дорогая моя, только и делаю, что верчусь с боку на бок на подушках.
-- Правильно, не продержится! Но ведь это как раз и хорошо. Я очень
рада. Потому что я смогу приходить и причесывать вас! -- весело защебетала
Поллианна. -- И еще больше радоваться, потому что у вас такие замечательные
черные волосы. Потому что они прекрасно выглядят на фоне подушки. Мои волосы
на белом выглядят куда хуже.
-- Может быть. Но мне никогда не нравились черные волосы. Малейшая
седина в них сразу заметна, -- капризно проговорила миссис Сноу, однако
зеркала от лица так и не отвела.
-- Нет, я очень люблю черные волосы. Я была бы рада, если бы у меня
были такие, -- со вздохом произнесла Поллианна.
Миссис Сноу уронила зеркало на постель и раздраженно посмотрела на
девочку.
-- Нет, моя дорогая, сомневаюсь, что ты была бы рада, окажись ты на
моем месте, -- сварливо проговорила она. -- Попробуй полежать с мое, и тебя
не обрадуют ни черные волосы, ни что-нибудь другое.
Поллианна задумчиво наморщила лоб. "Наверное, в таком положении и
впрямь трудно радоваться", -- подумала она.
-- Ну, что же мне прикажешь делать? -- торжествующе спросила больная.
-- Радоваться всему, -- ответила девочка.
-- Радоваться всему? Чему же, позволь узнать, можно радоваться, когда
лежишь больная в постели все дни напролет? Думаю, тебе это было бы не очень
просто. Что ж ты молчишь?
В следующее мгновение Поллианна весело захлопала в ладоши, чем
окончательно сбила с толку миссис Сноу.
-- Да, трудновато! -- воскликнула девочка. -- Но ведь как раз это и
хорошо, правда, миссис Сноу? Всю дорогу до дома я буду думать, чему вам
можно радоваться. Может быть, я придумаю, и тогда скажу вам, когда приду в
следующий раз. А теперь мне уже пора. До свидания. Я просто потрясающе
провела у вас время. До свидания! -- еще раз крикнула она и исчезла за
дверью.
-- С ума сойти! Что она хотела этим сказать? -- не отрывая глаз от
закрывшейся за девочкой двери, пробормотала миссис Сноу. Она взяла с постели
зеркало и снова посмотрелась в него. -- А эта крошка умеет обращаться с
волосами, -- некоторое время спустя, тихо сказала она. -- Я и не знала, что
могу выглядеть так привлекательно. Только какой мне от этого прок, --
горестно добавила она и вновь опустив зеркало на простыню, откинулась на
подушку и капризно замотала головой.
Зеркало все еще оставалось в ее постели, когда некоторое время спустя в
комнату вошла ее дочь Милли. Только теперь оно не валялось на простыне, а
было тщательно укрыто от посторонних взоров.
-- Мама! -- едва открыв дверь, воскликнула Милли. -- Да у тебя
занавески подняты!
Не успела она удивиться яркому свету в комнате, как заметила гвоздику в
волосах матери, и это поразило ее еще больше.
-- А что тебя, собственно, удивляет? -- обиженно отозвалась мать. --
Неужто я должна всю жизнь просидеть в темноте только из-за того, что больна?
-- Правильно, мама, -- поспешно согласилась Милли и извлекла на свет
бутылку с лекарством. -- Ведь я и сама тебя столько раз уговаривала открыть
шторы, но ты никогда раньше не соглашалась.
Миссис Сноу молча перебирала пальцами кружева ночной рубашки.
-- Неужели никто не может подарить мне новую ночную рубашку? --
послышался, наконец, ее капризный голос. -- Ну, хоть бы для разнообразия
кто-нибудь прислал ее вместо бараньего бульона.
-- Но, мама! -- воскликнула вконец пораженная Милли, и в возгласе ее не
было ничего удивительного. Дело в том, что ящик комода таил целых две новых