Страница:
* * *
Патрик встретил Хирама во дворе замка Бринэйр, где проводил обучение арендаторов. Прошло уже две недели с тех пор, как он отправил своих соратников сопровождать Сесили Ганн.
— Девушка в безопасности, — сказал Хирам, соскочив с измученной лошади.
Убирая меч в ножны, Патрик удивленно поднял бровь.
— А где же Руфус?
Хирам отдал вожжи конюху и пожал своими массивными плечами.
— Он решил задержаться на несколько дней, чтобы убедиться, что она хорошо устроена.
Патрик с иронией посмотрел на друга. Любовь Руфуса к женщинам была хорошо известна и вызывала неизменные шутки его друзей.
Хирам понимающе ухмыльнулся в ответ.
— Ее хорошо охраняла сестра Руфуса, не говоря уж обо мне и твоей кузине Энн. Эта Энн Сазерленд носится с девушкой, как кошка со своим котенком. Она осталась с ней.
Хирам еще шире улыбнулся и добавил:
— Руфус ведет себя примерно, не беспокойся, девушке ничего не грозит.
— Представляю, как ему досадно, — пробормотал Патрик, переводя взгляд на своих людей, попарно бьющихся на мечах.
— Нет, он прекрасно все переносит, — ответил Хирам. — Он сказал, что вернется в середине следующей недели.
— Ты готов еще кое-куда съездить?
Теперь удивился Хирам.
— В Эберни? — догадался он.
— Да, — ответил Патрик. — Если ты считаешь, что тебе безопасно там появляться.
— Нет никакой опасности, — уверенно заявил Хирам. — Те Ганны, которые меня видели, были так пьяны, что не узнали бы и собственных жен.
— Тогда поезжай и скажи Марсали, что ее сестра в безопасности, — приказал Патрик. — И выясни, как она там.
Хирам наклонил голову в знак согласия.
— Сделаю.
Проследив за взглядом Патрика, внимательно наблюдающего за своими тренирующимися воинами, он спросил:
— Ты что-то планируешь?
— Тянуть время, — честно признался Патрик. — Пока не смогу разобраться во всем этом деле.
Хирам тихо заметил:
— Ты не сможешь долго водить его за нос.
— Я знаю.
Патрик не удивился, что друг так быстро и так точно разобрался в характере маркиза Бринэйра. Патрик немного помолчал, продолжая следить за учебным боем. «Они уже кое-чему научились», — отметил он с удовлетворением. Затем покачал головой.
— Когда будешь в Эберни, постарайся разузнать о Маргарет все, что сможешь.
— На это может потребоваться несколько дней.
Патрик заметил радостный блеск в глазах друга.
— Похоже, это тебя совсем не огорчает.
Хирам смущенно пожал плечами.
— Там есть одна красотка…
— Хирам! — воскликнул Патрик, даже не пытаясь скрыть своего изумления. — Только не ты!
Его друг выглядел настолько обескураженным, что Патрик невольно хмыкнул. Робость Хирама с женщинами была так же известна, как и бесконечные победы Руфуса.
— И кто же она? — спросил Патрик, с опаской ожидая ответа.
Еще одно проникновение на территорию Ганнов таило в себе смертельную опасность.
— Это Джинни, — пробормотал Хирам, немного покраснев, и упрямо добавил:
— Она замечательная женщина.
— Это так, — согласился Патрик. — Но будь осторожен. Я не хочу потерять тебя и не хочу, чтобы Марсали потеряла Джинни. Они всегда были очень близки.
Хирам переступил с ноги на ногу.
— Не беспокойся, ничего со мной не случится. Я не допущу, чтобы один только Руфус прикрывал твою спину.
Патрик не сдержал улыбку. Между Руфусом и Хирамом, которые были добрыми друзьями, всегда существовало острое соперничество — кто из них ближе и нужнее Патрику.
— Оставайся сегодня у нас на ужин. Отец спрашивал о тебе. Я сказал ему, что вы с Руфусом отправились навестить друзей на юге.
— Ну, все так и было, — ответил Хирам. — А твои брат и сестра, как они?
Патрик вздохнул. Он не раз за это время пытался найти общий язык с Алексом и помочь сестре привести Бринэйр в приличный вид. Но Алекс избегал его, а Элизабет оказалась в тяжелом положении, потому что отец отказался снова взять в замок старых слуг и не заботился о том, чтобы обучить новых.
— Алекс, как и раньше, зарывается носом в книги, а Элизабет дичится меня, — честно ответил он Хираму. — Было бы хорошо, если бы ей оказывали уважение, но отец обращается с ней пренебрежительно, критикует все, что она делает, и постоянно унижает ее. Мне кажется, она вообще боится пошевелиться лишний раз, только бы не раздражать его.
— А что другие Сазерленды думают о войне с Ганнами?
— Они сделают то, что прикажет отец. Если только мне не удастся заслужить их уважение. Тогда я, возможно, смогу убедить их выполнять мои приказы.
Хирам снова взглянул на тренирующихся воинов.
— Но как же ты завоюешь авторитет, если не поведешь их в бой на врагов отца?
Патрик похлопал друга по плечу.
— Это, приятель, как раз та загадка, которую я должен разгадать. Но у меня есть кое-какие мысли. Без хитрости тут не обойтись.
Хирам сдвинул брови.
— Смотри не перехитри сам себя.
— У меня есть ты и Руфус, чтобы удерживать меня в границах здравого смысла, — ответил Патрик с улыбкой. Но Хирам не поддержал его шутливый тон.
— Ты играешь в опасную игру, — сердито сказал он. — Одна ошибка может погубить и тебя, и девушку.
— Я знаю, — тихо ответил Патрик. — Я это слишком хорошо знаю.
* * *
Прошли уже несколько недель с того злополучного дня, когда Эдвард Синклер получил позорную отставку от своей бывшей невесты, а он все еще не мог умерить свой гнев. Вышагивая взад-вперед по оружейному залу, он снова и снова переживал унижение, которому его подвергли.
Свидетелями нанесенного ему оскорбления были представители почти всех северных кланов Верхней Шотландии. И подумать только, из-за простого упрямства какой-то девчонки годы упорного труда по разжиганию вражды между Ганнами и Сазерлендами, казалось, пошли прахом.
Ему нужна была Марсали и нужен был этот союз против Сазерлендов, которые уже несколько столетий были врагами его клана. Действуя совместно, Синклеры и Ганны могли бы окружить владения Сазерлендов и отрезать их от помощи других, дружественных им кланов.
И тогда осуществилась бы его самая заветная мечта — он, Эдвард Синклер, смог бы объявить все эти богатые земли своими.
Но больше всего он желал получить девушку. Ее равнодушие к нему только разжигало желание. Он укротит ее, как укрощают строптивых лошадей. Она дорого заплатит за нанесенное ему оскорбление.
Кроме того, ему нужны сыновья, а ни одна из его прежних жен не способна была даже на такое простое дело. Первая умерла от горячки вместе со своей хилой дочерью, а другая оказалась бесплодна. Эдвард много лет искал женщину, которая могла бы занять место его жены. И наконец нашел то, что хотел, — Марсали Ганн.
Пришло время, решил Эдвард, нажать на старика Ганна. Он может заставить дочь подчиниться своему выбору. Если же она не согласится, то не так трудно найти викария, который не станет обращать внимания на слова женщины.
До сих пор Эдвард успешно манипулировал графом Эберни. Он точно поставил на слабость старика к сестре и использовал ситуацию. И теперь знал, куда надо нанести следующий удар. Забота лэрда о своих арендаторах была хорошо известна.
— Горди! — закричал Эдвард. — Пойди сюда.
В комнату вошли двое. Небрежно кивнув одному из вошедших, Эдвард повернулся к Горди, своему самому преданному и непобедимому наемнику, которого ненавидели его собственные люди. Горди ждал, глядя на Синклера холодными пустыми глазами.
— Поведешь моих людей на Эберни, — распорядился Эдвард. — Они наденут пледы Сазерлендов. Жгите дома, захватите как можно больше скота. Но смотри, будьте осторожны. Я не хочу, чтобы кого-нибудь из наших захватили в плен. Это должно выглядеть как рейд Сазерлендов.
— Понятно, — буркнул Горди.
Эдвард удовлетворенно кивнул. Уже далеко не первый раз Горди и его люди скрывались под пледами Сазерлендов. Две женщины постоянно трудились, окрашивая ткани.
— И пошлите кого-нибудь в Бринэйр, — продолжал Эдвард. — Кого-нибудь, кого Сазерленды не знают. Я хочу найти Сесили Ганн. Я подозреваю, что в ее исчезновении замешаны Сазерленды.
Синклер знал: если Сесили будет в его руках, Марсали согласится выйти за него замуж, чтобы любой ценой спасти сестру.
— Так или иначе, но я заключу союз с Ганнами.
— Я знаю подходящего человека, — сказал Горди. — Он только что присоединился к нам в Нижней Шотландии, воевал там с Кромвелем.
— Ему можно верить?
— Если ты будешь ему платить.
— Проследи за этим. Скажи ему, что, если он выяснит то, что нам нужно, его ждет большое вознаграждение.
Горди кивнул:
— Будет сделано.
— Вы отправитесь сегодня. И пусть Ганны получат хорошую взбучку.
— Женщины?
Эдвард поколебался.
— Нет. Я хочу, чтобы вы провели рейд молниеносно — туда и обратно — и чтобы никто не мог запомнить ваши лица. Раскрасьте их.
В глазах Горди появилось разочарование. Эдвард знал, что Горди, как и многие другие солдаты, считал насилие над женщинами одной из приятных привилегий воина.
— У тебя будут другие возможности, — сказал Эдвард и добавил, сладострастно улыбаясь:
— Говорят, дочь Сазерленда — лакомый кусочек. Если все пойдет, как мы планируем, мы получим Бринэйр со всем его добром.
Солдат, молча стоявший рядом с Горди, выступил вперед.
— Патрик Сазерленд — мой, — сказал он хрипло. Через его горло к левому уху тянулся глубокий шрам, тусклые глаза казались мертвыми.
— Хорошо, — согласился Эдвард. — Он твой. Обещаю тебе.
Человек со шрамом кивнул.
— Я убью всякого, — заявил он, — кто отважится мне помешать.
— Мы оставим его тебе, — подтвердил свое обещание Эдвард. — А теперь давайте обсудим план нападения.
6.
Патрик встретил Хирама во дворе замка Бринэйр, где проводил обучение арендаторов. Прошло уже две недели с тех пор, как он отправил своих соратников сопровождать Сесили Ганн.
— Девушка в безопасности, — сказал Хирам, соскочив с измученной лошади.
Убирая меч в ножны, Патрик удивленно поднял бровь.
— А где же Руфус?
Хирам отдал вожжи конюху и пожал своими массивными плечами.
— Он решил задержаться на несколько дней, чтобы убедиться, что она хорошо устроена.
Патрик с иронией посмотрел на друга. Любовь Руфуса к женщинам была хорошо известна и вызывала неизменные шутки его друзей.
Хирам понимающе ухмыльнулся в ответ.
— Ее хорошо охраняла сестра Руфуса, не говоря уж обо мне и твоей кузине Энн. Эта Энн Сазерленд носится с девушкой, как кошка со своим котенком. Она осталась с ней.
Хирам еще шире улыбнулся и добавил:
— Руфус ведет себя примерно, не беспокойся, девушке ничего не грозит.
— Представляю, как ему досадно, — пробормотал Патрик, переводя взгляд на своих людей, попарно бьющихся на мечах.
— Нет, он прекрасно все переносит, — ответил Хирам. — Он сказал, что вернется в середине следующей недели.
— Ты готов еще кое-куда съездить?
Теперь удивился Хирам.
— В Эберни? — догадался он.
— Да, — ответил Патрик. — Если ты считаешь, что тебе безопасно там появляться.
— Нет никакой опасности, — уверенно заявил Хирам. — Те Ганны, которые меня видели, были так пьяны, что не узнали бы и собственных жен.
— Тогда поезжай и скажи Марсали, что ее сестра в безопасности, — приказал Патрик. — И выясни, как она там.
Хирам наклонил голову в знак согласия.
— Сделаю.
Проследив за взглядом Патрика, внимательно наблюдающего за своими тренирующимися воинами, он спросил:
— Ты что-то планируешь?
— Тянуть время, — честно признался Патрик. — Пока не смогу разобраться во всем этом деле.
Хирам тихо заметил:
— Ты не сможешь долго водить его за нос.
— Я знаю.
Патрик не удивился, что друг так быстро и так точно разобрался в характере маркиза Бринэйра. Патрик немного помолчал, продолжая следить за учебным боем. «Они уже кое-чему научились», — отметил он с удовлетворением. Затем покачал головой.
— Когда будешь в Эберни, постарайся разузнать о Маргарет все, что сможешь.
— На это может потребоваться несколько дней.
Патрик заметил радостный блеск в глазах друга.
— Похоже, это тебя совсем не огорчает.
Хирам смущенно пожал плечами.
— Там есть одна красотка…
— Хирам! — воскликнул Патрик, даже не пытаясь скрыть своего изумления. — Только не ты!
Его друг выглядел настолько обескураженным, что Патрик невольно хмыкнул. Робость Хирама с женщинами была так же известна, как и бесконечные победы Руфуса.
— И кто же она? — спросил Патрик, с опаской ожидая ответа.
Еще одно проникновение на территорию Ганнов таило в себе смертельную опасность.
— Это Джинни, — пробормотал Хирам, немного покраснев, и упрямо добавил:
— Она замечательная женщина.
— Это так, — согласился Патрик. — Но будь осторожен. Я не хочу потерять тебя и не хочу, чтобы Марсали потеряла Джинни. Они всегда были очень близки.
Хирам переступил с ноги на ногу.
— Не беспокойся, ничего со мной не случится. Я не допущу, чтобы один только Руфус прикрывал твою спину.
Патрик не сдержал улыбку. Между Руфусом и Хирамом, которые были добрыми друзьями, всегда существовало острое соперничество — кто из них ближе и нужнее Патрику.
— Оставайся сегодня у нас на ужин. Отец спрашивал о тебе. Я сказал ему, что вы с Руфусом отправились навестить друзей на юге.
— Ну, все так и было, — ответил Хирам. — А твои брат и сестра, как они?
Патрик вздохнул. Он не раз за это время пытался найти общий язык с Алексом и помочь сестре привести Бринэйр в приличный вид. Но Алекс избегал его, а Элизабет оказалась в тяжелом положении, потому что отец отказался снова взять в замок старых слуг и не заботился о том, чтобы обучить новых.
— Алекс, как и раньше, зарывается носом в книги, а Элизабет дичится меня, — честно ответил он Хираму. — Было бы хорошо, если бы ей оказывали уважение, но отец обращается с ней пренебрежительно, критикует все, что она делает, и постоянно унижает ее. Мне кажется, она вообще боится пошевелиться лишний раз, только бы не раздражать его.
— А что другие Сазерленды думают о войне с Ганнами?
— Они сделают то, что прикажет отец. Если только мне не удастся заслужить их уважение. Тогда я, возможно, смогу убедить их выполнять мои приказы.
Хирам снова взглянул на тренирующихся воинов.
— Но как же ты завоюешь авторитет, если не поведешь их в бой на врагов отца?
Патрик похлопал друга по плечу.
— Это, приятель, как раз та загадка, которую я должен разгадать. Но у меня есть кое-какие мысли. Без хитрости тут не обойтись.
Хирам сдвинул брови.
— Смотри не перехитри сам себя.
— У меня есть ты и Руфус, чтобы удерживать меня в границах здравого смысла, — ответил Патрик с улыбкой. Но Хирам не поддержал его шутливый тон.
— Ты играешь в опасную игру, — сердито сказал он. — Одна ошибка может погубить и тебя, и девушку.
— Я знаю, — тихо ответил Патрик. — Я это слишком хорошо знаю.
* * *
Прошли уже несколько недель с того злополучного дня, когда Эдвард Синклер получил позорную отставку от своей бывшей невесты, а он все еще не мог умерить свой гнев. Вышагивая взад-вперед по оружейному залу, он снова и снова переживал унижение, которому его подвергли.
Свидетелями нанесенного ему оскорбления были представители почти всех северных кланов Верхней Шотландии. И подумать только, из-за простого упрямства какой-то девчонки годы упорного труда по разжиганию вражды между Ганнами и Сазерлендами, казалось, пошли прахом.
Ему нужна была Марсали и нужен был этот союз против Сазерлендов, которые уже несколько столетий были врагами его клана. Действуя совместно, Синклеры и Ганны могли бы окружить владения Сазерлендов и отрезать их от помощи других, дружественных им кланов.
И тогда осуществилась бы его самая заветная мечта — он, Эдвард Синклер, смог бы объявить все эти богатые земли своими.
Но больше всего он желал получить девушку. Ее равнодушие к нему только разжигало желание. Он укротит ее, как укрощают строптивых лошадей. Она дорого заплатит за нанесенное ему оскорбление.
Кроме того, ему нужны сыновья, а ни одна из его прежних жен не способна была даже на такое простое дело. Первая умерла от горячки вместе со своей хилой дочерью, а другая оказалась бесплодна. Эдвард много лет искал женщину, которая могла бы занять место его жены. И наконец нашел то, что хотел, — Марсали Ганн.
Пришло время, решил Эдвард, нажать на старика Ганна. Он может заставить дочь подчиниться своему выбору. Если же она не согласится, то не так трудно найти викария, который не станет обращать внимания на слова женщины.
До сих пор Эдвард успешно манипулировал графом Эберни. Он точно поставил на слабость старика к сестре и использовал ситуацию. И теперь знал, куда надо нанести следующий удар. Забота лэрда о своих арендаторах была хорошо известна.
— Горди! — закричал Эдвард. — Пойди сюда.
В комнату вошли двое. Небрежно кивнув одному из вошедших, Эдвард повернулся к Горди, своему самому преданному и непобедимому наемнику, которого ненавидели его собственные люди. Горди ждал, глядя на Синклера холодными пустыми глазами.
— Поведешь моих людей на Эберни, — распорядился Эдвард. — Они наденут пледы Сазерлендов. Жгите дома, захватите как можно больше скота. Но смотри, будьте осторожны. Я не хочу, чтобы кого-нибудь из наших захватили в плен. Это должно выглядеть как рейд Сазерлендов.
— Понятно, — буркнул Горди.
Эдвард удовлетворенно кивнул. Уже далеко не первый раз Горди и его люди скрывались под пледами Сазерлендов. Две женщины постоянно трудились, окрашивая ткани.
— И пошлите кого-нибудь в Бринэйр, — продолжал Эдвард. — Кого-нибудь, кого Сазерленды не знают. Я хочу найти Сесили Ганн. Я подозреваю, что в ее исчезновении замешаны Сазерленды.
Синклер знал: если Сесили будет в его руках, Марсали согласится выйти за него замуж, чтобы любой ценой спасти сестру.
— Так или иначе, но я заключу союз с Ганнами.
— Я знаю подходящего человека, — сказал Горди. — Он только что присоединился к нам в Нижней Шотландии, воевал там с Кромвелем.
— Ему можно верить?
— Если ты будешь ему платить.
— Проследи за этим. Скажи ему, что, если он выяснит то, что нам нужно, его ждет большое вознаграждение.
Горди кивнул:
— Будет сделано.
— Вы отправитесь сегодня. И пусть Ганны получат хорошую взбучку.
— Женщины?
Эдвард поколебался.
— Нет. Я хочу, чтобы вы провели рейд молниеносно — туда и обратно — и чтобы никто не мог запомнить ваши лица. Раскрасьте их.
В глазах Горди появилось разочарование. Эдвард знал, что Горди, как и многие другие солдаты, считал насилие над женщинами одной из приятных привилегий воина.
— У тебя будут другие возможности, — сказал Эдвард и добавил, сладострастно улыбаясь:
— Говорят, дочь Сазерленда — лакомый кусочек. Если все пойдет, как мы планируем, мы получим Бринэйр со всем его добром.
Солдат, молча стоявший рядом с Горди, выступил вперед.
— Патрик Сазерленд — мой, — сказал он хрипло. Через его горло к левому уху тянулся глубокий шрам, тусклые глаза казались мертвыми.
— Хорошо, — согласился Эдвард. — Он твой. Обещаю тебе.
Человек со шрамом кивнул.
— Я убью всякого, — заявил он, — кто отважится мне помешать.
— Мы оставим его тебе, — подтвердил свое обещание Эдвард. — А теперь давайте обсудим план нападения.
6.
Марсали показалось, что крики и бряцанье оружия ей приснились, но последовавший за этим торопливый топот множества ног по каменному полу окончательно развеял тяжелый послеобеденный сон.
Марсали вскочила с постели, сбросив на пол книгу, которую Джинни ухитрилась передать ей, и подбежала к окну.
Двор был полон арендаторов, и даже на таком расстоянии девушка видела озабоченность и страх на их лицах. Ее сердце тоже наполнилось страхом, когда она различила среди них Гэвина, полностью вооруженного. Она видела, как брат сел на лошадь и во главе большого отряда выехал за ворота. За ним последовал большой отряд.
Но и после их отъезда люди не ушли со двора. Наоборот, они все прибывали и прибывали. Как Марсали хотелось быть среди них, разделить их заботы. Она слышала плач женщин и детей, входивших в ворота замка. Марсали была слишком далеко и не могла различить лица, но ее сердце заныло, когда она услышала стоны и заметила несколько раненых, лежащих на плитах двора.
Господи, война все-таки началась, подумала девушка и взмолилась:
— Боже! Прошу тебя! Сделай так, чтобы не Сазерленды начали войну.
Подбежав к двери, она стучала кулаками в твердое дерево, пока не разбила в кровь костяшки пальцев, но никто ей не ответил.
Заплакав от разочарования, девушка вернулась к окну и попыталась найти в толпе своего кузена Дункана, служившего лейтенантом в отряде Гэвина; у него были ключи от всех комнат замка.
Арендаторы сидели и лежали на плитах двора, хотя ей было не видно, раны или усталость отняли у них силы. Она слышала, как матери пытались унять плачущих детей, но нигде не видела Дункана.
Марсали закусила в отчаянии губу. В такую минуту ее место было среди этих людей. Она должна лечить их, ухаживать за ними, успокаивать и подбадривать их. Никакое наказание отца не могло отнять у нее эту привилегию и обязанность хозяйки замка.
Девушка снова начала стучать в дверь. Наконец послышался скрип ключа.
С радостным нетерпением она ждала, когда откроется дверь, но испуганно отступила, оказавшись лицом к лицу с отцом.
— Сазерленды напали на наших арендаторов около своей границы, — сказал он мрачно. — Четверо наших убито, двенадцать человек ранено. И один ребенок.
— Ты уверен, что это были Сазерленды? — спросила она и тут же пожалела о своем вопросе, увидев ярость, исказившую лицо отца.
— Да, наши люди уверены в этом. Его большие руки дрожали от напряжения, как будто он уже видел, как они сжимаются на горле врага.
— На нападавших были пледы Сазерлендов, а одна из женщин слышала, что кого-то из них назвали Патриком. Будь он проклят! Подумать только, я вырастил этого подлеца и даже собирался…
Дональд оборвал фразу.
— Ты должна была выйти за Синклера, — сказал он. — Тогда этого бы не случилось. Сазерленды не осмелились бы напасть на нас.
Марсали дрожала под его гневным взглядом, но все же отважилась спросить:
— Куда поскакал Гэвин?
— За этими подонками, — ответил отец дрожащим от ярости голосом. — За негодяями, убившими наших людей.
«Я не верю этому!» — мысленно воскликнула Марсали.
Она хотела бы сказать это вслух, но знала, что отец убежден в вине Сазерлендов, и без доказательств она не может переубедить его.
И все же ростки сомнений появились в ее душе. Она не верила, не могла и не хотела верить, что это сделал Патрик. Но что, если войну начал его отец? Здесь она не могла быть уверена.
— Ты нужна там, внизу, — сурово сказал отец. Марсали согласно кивнула.
— Я только возьму в кухне свои травы. А дети?..
— Один ранен, несколько пропало. Сына Быстрого Гарри лошадь зашибла копытом, — сказал Дональд. — Только благодаря божьей милости он не погиб. Я молюсь, чтобы он не потерял ногу.
Лорд Эберни повернулся и, не говоря больше ни слова, направился к лестнице.
Марсали с трудом справилась со своим гневом. Пострадавшему мальчику было всего семь лет. Его отец завоевал себе прозвище Быстрый еще юношей: он выигрывал все гонки, в которых участвовал, и стал скороходом клана. Все думали, что мальчик станет таким же быстрым и последует по стопам отца.
— Отец! — позвала Марсали.
Он остановился на площадке лестницы, но не повернулся к ней.
— А сам Быстрый Гарри? — спросила она. — Что с ним?
— Он пропал, — ответил Дональд, бросив на нее через плечо обвиняющий взгляд. Затем снова отвернулся.
Бремя вины, которое отец возложил на ее плечи, было слишком тяжелым.
«Патрик не виноват в этом», — повторяла про себя Марсали снова и снова.
* * *
Раненые толпились в комнате часовых, где они были защищены от холодного ветра с холмов. В большом очаге, сложенном у дальней стены, пылало яркое пламя.
В комнате было необыкновенно тихо. Несмотря на боль и раны, гордость не позволяла людям — даже детям и женщинам — проявлять слабость. Только бледные лица и пятна крови на чистых тростниковых циновках говорили о мужественно переносимых страданиях.
Марсали принесла с собой корзинку с лечебными травами и материю для перевязок. Она с благодарностью увидела, что Джинни уже спешит к ней с чистой водой для промывания ран.
Характер ран говорил о том, что нападавшие были на лошадях, а пострадавшие от нападения — пешими, так как преобладали резаные раны рук и плеч.
— Помогите сначала маленькому Гарри, — сказал один из раненых.
Марсали посмотрела на него, колеблясь. Но не смогла совладать с собой.
— Вы уверены, что это были Сазерленды? Вы узнали кого-нибудь?
Мужчина поморщился от боли в раненой руке и, помогая себе здоровой рукой, попытался сесть, опираясь спиной о стену.
— Они напали слишком быстро, — ответил он. — Я не смог узнать лица, но узнал их пледы.
— Кто-нибудь из вас знает Патрика Сазерленда?
— Да, — ответила женщина, сидящая рядом с раненным в руку мужчиной. — Я его хорошо знаю. Я не видела Патрика, хотя кто-то говорил, что слышал его имя.
Она посмотрела на Марсали.
— Почему? Почему они так с нами поступили? Ну ладно, угнать скот. Это бывает. Но сжигать наши дома? Убивать нас? Моя двоюродная сестра замужем за Сазерлендом.
Марсали хотелось крикнуть, что Патрик этого не делал, что он никогда не сделал бы ничего подобного. Но могла ли она быть полностью в этом уверена?
С болью в сердце девушка подошла к маленькому Гарри.
— Привет, смельчак, — ласково сказала Марсали, осматривая глубокую кровоточащую рану на левой ноге мальчика.
Лошадиное копыто разорвало мышцу икры, но кто-то уже остановил кровь и перевязал рану. К сожалению, была сломана кость. Тщательно исследуя перелом, Марсали заметила, что зрачки мальчика расширились от боли.
Она почувствовала гнев: каким человеком надо быть, чтобы искалечить ребенка?
Мальчик так сильно закусил губу, что из нее пошла кровь, но не проронил ни звука, пока Марсали промывала рану и зашивала ее. Он только пытался незаметно сморгнуть слезы с ресниц, когда девушка прибинтовывала ногу к деревяшке, которая должна была служить лубком.
Марсали встретилась глазами с тревожным взглядом матери.
— Он сможет ходить? — спросила несчастная женщина.
— Конечно, — ободрила ее Марсали. — Думаю, он сможет бегать, как раньше. А где твой второй сын?
— Остался у моей сестры. А ее муж ушел искать Быстрого Гарри.
Наконец Марсали закончила бинтовать ногу мальчика. Она взяла женщину за руку и попросила:
— Расскажи мне, что произошло. Женщина смущенно покачала головой.
— Они налетели слишком быстро. Упали как снег на голову, невесть откуда. Их было не меньше двадцати, все на лошадях. Погнали скот, подожгли дома. Гарри как раз был в поле, он побежал за ними, но они уже ускакали. С тех пор его никто не видел.
— Отец сказал, что это были Сазерленды.
— Конечно, это были Сазерленды, — с горечью подтвердила женщина. — Я видела их пледы, но не узнала лиц. Они были раскрашены. Может быть, когда Быстрый Гарри вернется…
Ее голос прервался, на глаза навернулись слезы.
Они обе знали, как малы шансы увидеть Быстрого Гарри живым.
Марсали охватило отчаяние. Ей было жаль ребенка, потерявшего отца, женщину, лишившуюся мужа. Ей было жаль Быстрого Гарри, доброго смешливого парня. Она хотела бы, чтобы виновные понесли суровое наказание, кто бы они ни были. В этот момент она понимала гнев своего отца и его ненависть к тем, кто поднял руку на этих простых, ни в чем не повинных людей. Людей, которые находились под его защитой.
Неужели она ошиблась, отказав Эдварду? А доверившись Патрику, совершила еще более страшную ошибку?
Переходя от одного раненого к другому, облегчая их страдания, сама Марсали страдала от сердечной боли едва ли не сильнее, чем ее подопечные от ран, нанесенных мечами. Несмотря на все ее усилия, кровавая братоубийственная война началась. Горькие сетования вокруг казались ей далекими раскатами грома перед грозой. И она ничего не могла сделать, чтобы остановить этот кошмар.
* * *
Что, тысяча чертей, здесь произошло? На дороге, ведущей к замку Эберни, царило необычное оживление. Что-то случилось. Все было не так, как несколько недель тому назад, когда они с Руфусом приезжали в замок. Здесь не видно улыбок и не слышно смеха. Вместо этого Хирам встретил слишком хорошо знакомую картину гнева и страха. Со всех сторон слышались проклятия и призывы к мести. В воздухе витал дух ненависти.
Остановив лошадь у стойла, Хирам спешился. Он был готов к тому, что его могут узнать. На нем был плед его клана, который не поддерживал связей с Сазерлендами, но Хирам понимал, что рост и мощное сложение делают его фигуру запоминающейся. Но скорее всего никто не связывал его с исчезновением Сесили, так как Марсали взяла вину на себя.
Конюхи были слишком заняты, седлая лошадей, поэтому Хирам сам привязал своего коня в стойле, неторопливо обтер усталое животное и задал ему овса, внимательно прислушиваясь к разговорам вокруг.
То, что он узнал, заставило его еще больше уважать невесту своего друга. Оказалось, что она почти месяц выдерживала заточение в своей комнате на хлебе и воде за отказ выйти за Эдварда Синклера и выдать, где находится ее младшая сестра. Ее выпустили, чтобы ухаживать за ранеными. Редкая девушка.
Но Хирам услышал и нечто иное, заставившее кровь закипеть в его жилах. Сазерленды напали на ферму, угнали скот и сожгли дома. Они убили несколько человек и многих ранили, среди раненых есть женщины и даже один ребенок. Отовсюду в Эберни собирались арендаторы, чтобы встать на защиту своих земель и отомстить Сазерлендам.
Рассеянно похлопав коня по крупу, Хирам отправился на поиски Джинни, от души надеясь, что она не заражена общей ненавистью к Сазерлендам и ко всем их людям.
Стараясь не привлекать к себе внимания, насколько это было возможно для такого гиганта, Хирам остановил парнишку, который нес воду в дом, и спросил его, где можно найти Джинни Макдугал.
— Она в замке, ухаживает за ранеными, — ответил мальчик. — Вместе с дочкой лэрда.
— Скажи ей, что кое-кто хочет с ней поговорить.
— А если она спросит кто?
— Скажи, что пришел парень, который в нее влюблен, — ответил Хирам, не задумываясь. Мальчик задумчиво пошмыгал носом.
— Все это зря, — неожиданно подвел он итог. — Джинни не заводит себе ухажеров.
Хирам пожал мощными плечами:
— Может, и зря. Но ты ей скажешь или нет?
— Ладно, но вообще она здорово занята. Эти чертовы Сазерленды…
— Я вижу, седлают коней. Кто-то собирается в путь?
— Ну да. Лорд Гэвин ускакал пару часов назад, и воины клана, те, что прибыли недавно, должны к нему присоединиться.
— Если бы я не провел четыре дня в седле, я сам бы с ними поскакал, — ответил Хирам.
— Если бы я был старше, — начал мальчик, но, вспомнив о своем поручении, закусил губу и поспешил в дом.
Хираму пришлось ждать не меньше часа: все это время он терпеливо подпирал стену у двери, за которой скрылся мальчик. Во дворе разгоралось все больше костров, стража на стенах крепости была удвоена. Хирам наблюдал это оживление, думая о том, в какое положение попадет Патрик, когда узнает новости, но наконец Джинни появилась на пороге.
Она встала, уперев руки в бока, и сурово оглядела двор. Заметив Хирама, Джинни поспешила к нему.
Хирам снял шапку и вежливо поклонился. Хотя его послали, чтобы узнать о Марсали и передать ей новости о сестре, Хирам появился бы в Эберни в любом случае: он очень хотел снова увидеть Джинни.
Но ни ее вид, ни ее обращение не могли бы подбодрить робкого влюбленного.
— Убирайся отсюда, — сказала Джинни. — От тебя одни неприятности.
— Здесь говорят, что на вас напали Сазерленды, — ответил он, понимая, чем вызван ее гнев, — но это не правда.
— На них были пледы Сазерлендов, — упрямо сказала Джинни. — И они называли по имени молодого графа.
— Это был не Патрик, могу тебе поклясться. Он делает все, чтобы удержать отца от нападения, хотя это очень непросто и старый лэрд зол на него.
Джинни недоверчиво посмотрела на Хирама и наконец, сдаваясь, проворчала:
— Ганн обвиняет Грегора Сазерленда в убийстве сестры. Уже не осталось ни одного человека, кто бы этого не слышал.
Хирам переступил с ноги на ногу.
— Патрик послал меня, чтобы узнать, как поживает леди Марсали.
Джинни нахмурилась.
— Она почти ничего не ест. И до смерти беспокоится. Теперь на нее еще больше будут наседать с этим браком. Им нужен Синклер. Ганны не могут одни воевать с Сазерлендами.
— А она не может убежать отсюда?
— Этого она ни за что не сделает, — твердо сказала Джинни. — Даже если могла бы. Она считает, что это может привести к войне.
Хирам озадаченно покачал головой.
— Теперь войны уже не избежать.
— Я поговорю с ней, — сказала Джинни. — Скажу ей, что ты приезжал, но ты не можешь здесь оставаться. Это слишком опасно.
— Говорят, что она заперта в своей комнате?
— Да.
— А у кого ключ?
— У Дункана Ганна. Он главный в доме, подчиняется только старому лэрду и Гэвину.
— А ты могла бы взять у него ключ от комнаты леди Марсали?
Джинни посмотрела на него с раздражением.
— Ты что, спятил? Он носит все ключи с собой. Тот, кто несет Марсали еду, должен просить, чтобы он отпер дверь.
Хирам не стал продолжать расспросы на эту тему: теперь он знал все, что хотел знать. Вернее, все, что хотел знать Патрик.
— Ты должен ехать, пока тебя никто не узнал, — сказала Джинни. — Это опасно для Марсали. И для тебя. Уезжай, пока на ночь не закрыли ворота.
От того, что в ее словах, а главное, в тоне он услышал беспокойство и заботу не только о Марсали, но и о нем самом, Хирам расплылся в улыбке.
— До встречи, любимая, — выпалил он, не думая.
Ее глаза расширились от удивления, но Хирам и сам не ожидал от себя такой откровенности: смущение и застенчивость всегда сковывали его язык в обращении с женщинами, но с Джинни он чувствовал себя так, словно знал ее давным-давно.
Джинни неожиданно смутилась и, молча повернувшись, направилась в дом.
— Патрик хотел, чтобы ты сказала своей леди, что ее сестра в безопасности, в Лоуленде, — поспешно добавил Хирам. — Здорова и счастлива, я сам могу подтвердить.
— Я все передам. А теперь уезжай.
Джинни поспешила в дом. Проводив ее взглядом, Хирам не мешкая пошел к конюшне.
Неторопливо выведя своего коня из стойла, Хирам сел на него и спокойно выехал со двора. Когда он отъехал на достаточное расстояние и его больше не могли видеть с крепостных стен, он пришпорил коня. Патрик с волнением ждал вестей из Эберни. И Хирам спешил, хотя меньше всего хотел бы огорчать друга такими тревожными новостями.
Марсали вскочила с постели, сбросив на пол книгу, которую Джинни ухитрилась передать ей, и подбежала к окну.
Двор был полон арендаторов, и даже на таком расстоянии девушка видела озабоченность и страх на их лицах. Ее сердце тоже наполнилось страхом, когда она различила среди них Гэвина, полностью вооруженного. Она видела, как брат сел на лошадь и во главе большого отряда выехал за ворота. За ним последовал большой отряд.
Но и после их отъезда люди не ушли со двора. Наоборот, они все прибывали и прибывали. Как Марсали хотелось быть среди них, разделить их заботы. Она слышала плач женщин и детей, входивших в ворота замка. Марсали была слишком далеко и не могла различить лица, но ее сердце заныло, когда она услышала стоны и заметила несколько раненых, лежащих на плитах двора.
Господи, война все-таки началась, подумала девушка и взмолилась:
— Боже! Прошу тебя! Сделай так, чтобы не Сазерленды начали войну.
Подбежав к двери, она стучала кулаками в твердое дерево, пока не разбила в кровь костяшки пальцев, но никто ей не ответил.
Заплакав от разочарования, девушка вернулась к окну и попыталась найти в толпе своего кузена Дункана, служившего лейтенантом в отряде Гэвина; у него были ключи от всех комнат замка.
Арендаторы сидели и лежали на плитах двора, хотя ей было не видно, раны или усталость отняли у них силы. Она слышала, как матери пытались унять плачущих детей, но нигде не видела Дункана.
Марсали закусила в отчаянии губу. В такую минуту ее место было среди этих людей. Она должна лечить их, ухаживать за ними, успокаивать и подбадривать их. Никакое наказание отца не могло отнять у нее эту привилегию и обязанность хозяйки замка.
Девушка снова начала стучать в дверь. Наконец послышался скрип ключа.
С радостным нетерпением она ждала, когда откроется дверь, но испуганно отступила, оказавшись лицом к лицу с отцом.
— Сазерленды напали на наших арендаторов около своей границы, — сказал он мрачно. — Четверо наших убито, двенадцать человек ранено. И один ребенок.
— Ты уверен, что это были Сазерленды? — спросила она и тут же пожалела о своем вопросе, увидев ярость, исказившую лицо отца.
— Да, наши люди уверены в этом. Его большие руки дрожали от напряжения, как будто он уже видел, как они сжимаются на горле врага.
— На нападавших были пледы Сазерлендов, а одна из женщин слышала, что кого-то из них назвали Патриком. Будь он проклят! Подумать только, я вырастил этого подлеца и даже собирался…
Дональд оборвал фразу.
— Ты должна была выйти за Синклера, — сказал он. — Тогда этого бы не случилось. Сазерленды не осмелились бы напасть на нас.
Марсали дрожала под его гневным взглядом, но все же отважилась спросить:
— Куда поскакал Гэвин?
— За этими подонками, — ответил отец дрожащим от ярости голосом. — За негодяями, убившими наших людей.
«Я не верю этому!» — мысленно воскликнула Марсали.
Она хотела бы сказать это вслух, но знала, что отец убежден в вине Сазерлендов, и без доказательств она не может переубедить его.
И все же ростки сомнений появились в ее душе. Она не верила, не могла и не хотела верить, что это сделал Патрик. Но что, если войну начал его отец? Здесь она не могла быть уверена.
— Ты нужна там, внизу, — сурово сказал отец. Марсали согласно кивнула.
— Я только возьму в кухне свои травы. А дети?..
— Один ранен, несколько пропало. Сына Быстрого Гарри лошадь зашибла копытом, — сказал Дональд. — Только благодаря божьей милости он не погиб. Я молюсь, чтобы он не потерял ногу.
Лорд Эберни повернулся и, не говоря больше ни слова, направился к лестнице.
Марсали с трудом справилась со своим гневом. Пострадавшему мальчику было всего семь лет. Его отец завоевал себе прозвище Быстрый еще юношей: он выигрывал все гонки, в которых участвовал, и стал скороходом клана. Все думали, что мальчик станет таким же быстрым и последует по стопам отца.
— Отец! — позвала Марсали.
Он остановился на площадке лестницы, но не повернулся к ней.
— А сам Быстрый Гарри? — спросила она. — Что с ним?
— Он пропал, — ответил Дональд, бросив на нее через плечо обвиняющий взгляд. Затем снова отвернулся.
Бремя вины, которое отец возложил на ее плечи, было слишком тяжелым.
«Патрик не виноват в этом», — повторяла про себя Марсали снова и снова.
* * *
Раненые толпились в комнате часовых, где они были защищены от холодного ветра с холмов. В большом очаге, сложенном у дальней стены, пылало яркое пламя.
В комнате было необыкновенно тихо. Несмотря на боль и раны, гордость не позволяла людям — даже детям и женщинам — проявлять слабость. Только бледные лица и пятна крови на чистых тростниковых циновках говорили о мужественно переносимых страданиях.
Марсали принесла с собой корзинку с лечебными травами и материю для перевязок. Она с благодарностью увидела, что Джинни уже спешит к ней с чистой водой для промывания ран.
Характер ран говорил о том, что нападавшие были на лошадях, а пострадавшие от нападения — пешими, так как преобладали резаные раны рук и плеч.
— Помогите сначала маленькому Гарри, — сказал один из раненых.
Марсали посмотрела на него, колеблясь. Но не смогла совладать с собой.
— Вы уверены, что это были Сазерленды? Вы узнали кого-нибудь?
Мужчина поморщился от боли в раненой руке и, помогая себе здоровой рукой, попытался сесть, опираясь спиной о стену.
— Они напали слишком быстро, — ответил он. — Я не смог узнать лица, но узнал их пледы.
— Кто-нибудь из вас знает Патрика Сазерленда?
— Да, — ответила женщина, сидящая рядом с раненным в руку мужчиной. — Я его хорошо знаю. Я не видела Патрика, хотя кто-то говорил, что слышал его имя.
Она посмотрела на Марсали.
— Почему? Почему они так с нами поступили? Ну ладно, угнать скот. Это бывает. Но сжигать наши дома? Убивать нас? Моя двоюродная сестра замужем за Сазерлендом.
Марсали хотелось крикнуть, что Патрик этого не делал, что он никогда не сделал бы ничего подобного. Но могла ли она быть полностью в этом уверена?
С болью в сердце девушка подошла к маленькому Гарри.
— Привет, смельчак, — ласково сказала Марсали, осматривая глубокую кровоточащую рану на левой ноге мальчика.
Лошадиное копыто разорвало мышцу икры, но кто-то уже остановил кровь и перевязал рану. К сожалению, была сломана кость. Тщательно исследуя перелом, Марсали заметила, что зрачки мальчика расширились от боли.
Она почувствовала гнев: каким человеком надо быть, чтобы искалечить ребенка?
Мальчик так сильно закусил губу, что из нее пошла кровь, но не проронил ни звука, пока Марсали промывала рану и зашивала ее. Он только пытался незаметно сморгнуть слезы с ресниц, когда девушка прибинтовывала ногу к деревяшке, которая должна была служить лубком.
Марсали встретилась глазами с тревожным взглядом матери.
— Он сможет ходить? — спросила несчастная женщина.
— Конечно, — ободрила ее Марсали. — Думаю, он сможет бегать, как раньше. А где твой второй сын?
— Остался у моей сестры. А ее муж ушел искать Быстрого Гарри.
Наконец Марсали закончила бинтовать ногу мальчика. Она взяла женщину за руку и попросила:
— Расскажи мне, что произошло. Женщина смущенно покачала головой.
— Они налетели слишком быстро. Упали как снег на голову, невесть откуда. Их было не меньше двадцати, все на лошадях. Погнали скот, подожгли дома. Гарри как раз был в поле, он побежал за ними, но они уже ускакали. С тех пор его никто не видел.
— Отец сказал, что это были Сазерленды.
— Конечно, это были Сазерленды, — с горечью подтвердила женщина. — Я видела их пледы, но не узнала лиц. Они были раскрашены. Может быть, когда Быстрый Гарри вернется…
Ее голос прервался, на глаза навернулись слезы.
Они обе знали, как малы шансы увидеть Быстрого Гарри живым.
Марсали охватило отчаяние. Ей было жаль ребенка, потерявшего отца, женщину, лишившуюся мужа. Ей было жаль Быстрого Гарри, доброго смешливого парня. Она хотела бы, чтобы виновные понесли суровое наказание, кто бы они ни были. В этот момент она понимала гнев своего отца и его ненависть к тем, кто поднял руку на этих простых, ни в чем не повинных людей. Людей, которые находились под его защитой.
Неужели она ошиблась, отказав Эдварду? А доверившись Патрику, совершила еще более страшную ошибку?
Переходя от одного раненого к другому, облегчая их страдания, сама Марсали страдала от сердечной боли едва ли не сильнее, чем ее подопечные от ран, нанесенных мечами. Несмотря на все ее усилия, кровавая братоубийственная война началась. Горькие сетования вокруг казались ей далекими раскатами грома перед грозой. И она ничего не могла сделать, чтобы остановить этот кошмар.
* * *
Что, тысяча чертей, здесь произошло? На дороге, ведущей к замку Эберни, царило необычное оживление. Что-то случилось. Все было не так, как несколько недель тому назад, когда они с Руфусом приезжали в замок. Здесь не видно улыбок и не слышно смеха. Вместо этого Хирам встретил слишком хорошо знакомую картину гнева и страха. Со всех сторон слышались проклятия и призывы к мести. В воздухе витал дух ненависти.
Остановив лошадь у стойла, Хирам спешился. Он был готов к тому, что его могут узнать. На нем был плед его клана, который не поддерживал связей с Сазерлендами, но Хирам понимал, что рост и мощное сложение делают его фигуру запоминающейся. Но скорее всего никто не связывал его с исчезновением Сесили, так как Марсали взяла вину на себя.
Конюхи были слишком заняты, седлая лошадей, поэтому Хирам сам привязал своего коня в стойле, неторопливо обтер усталое животное и задал ему овса, внимательно прислушиваясь к разговорам вокруг.
То, что он узнал, заставило его еще больше уважать невесту своего друга. Оказалось, что она почти месяц выдерживала заточение в своей комнате на хлебе и воде за отказ выйти за Эдварда Синклера и выдать, где находится ее младшая сестра. Ее выпустили, чтобы ухаживать за ранеными. Редкая девушка.
Но Хирам услышал и нечто иное, заставившее кровь закипеть в его жилах. Сазерленды напали на ферму, угнали скот и сожгли дома. Они убили несколько человек и многих ранили, среди раненых есть женщины и даже один ребенок. Отовсюду в Эберни собирались арендаторы, чтобы встать на защиту своих земель и отомстить Сазерлендам.
Рассеянно похлопав коня по крупу, Хирам отправился на поиски Джинни, от души надеясь, что она не заражена общей ненавистью к Сазерлендам и ко всем их людям.
Стараясь не привлекать к себе внимания, насколько это было возможно для такого гиганта, Хирам остановил парнишку, который нес воду в дом, и спросил его, где можно найти Джинни Макдугал.
— Она в замке, ухаживает за ранеными, — ответил мальчик. — Вместе с дочкой лэрда.
— Скажи ей, что кое-кто хочет с ней поговорить.
— А если она спросит кто?
— Скажи, что пришел парень, который в нее влюблен, — ответил Хирам, не задумываясь. Мальчик задумчиво пошмыгал носом.
— Все это зря, — неожиданно подвел он итог. — Джинни не заводит себе ухажеров.
Хирам пожал мощными плечами:
— Может, и зря. Но ты ей скажешь или нет?
— Ладно, но вообще она здорово занята. Эти чертовы Сазерленды…
— Я вижу, седлают коней. Кто-то собирается в путь?
— Ну да. Лорд Гэвин ускакал пару часов назад, и воины клана, те, что прибыли недавно, должны к нему присоединиться.
— Если бы я не провел четыре дня в седле, я сам бы с ними поскакал, — ответил Хирам.
— Если бы я был старше, — начал мальчик, но, вспомнив о своем поручении, закусил губу и поспешил в дом.
Хираму пришлось ждать не меньше часа: все это время он терпеливо подпирал стену у двери, за которой скрылся мальчик. Во дворе разгоралось все больше костров, стража на стенах крепости была удвоена. Хирам наблюдал это оживление, думая о том, в какое положение попадет Патрик, когда узнает новости, но наконец Джинни появилась на пороге.
Она встала, уперев руки в бока, и сурово оглядела двор. Заметив Хирама, Джинни поспешила к нему.
Хирам снял шапку и вежливо поклонился. Хотя его послали, чтобы узнать о Марсали и передать ей новости о сестре, Хирам появился бы в Эберни в любом случае: он очень хотел снова увидеть Джинни.
Но ни ее вид, ни ее обращение не могли бы подбодрить робкого влюбленного.
— Убирайся отсюда, — сказала Джинни. — От тебя одни неприятности.
— Здесь говорят, что на вас напали Сазерленды, — ответил он, понимая, чем вызван ее гнев, — но это не правда.
— На них были пледы Сазерлендов, — упрямо сказала Джинни. — И они называли по имени молодого графа.
— Это был не Патрик, могу тебе поклясться. Он делает все, чтобы удержать отца от нападения, хотя это очень непросто и старый лэрд зол на него.
Джинни недоверчиво посмотрела на Хирама и наконец, сдаваясь, проворчала:
— Ганн обвиняет Грегора Сазерленда в убийстве сестры. Уже не осталось ни одного человека, кто бы этого не слышал.
Хирам переступил с ноги на ногу.
— Патрик послал меня, чтобы узнать, как поживает леди Марсали.
Джинни нахмурилась.
— Она почти ничего не ест. И до смерти беспокоится. Теперь на нее еще больше будут наседать с этим браком. Им нужен Синклер. Ганны не могут одни воевать с Сазерлендами.
— А она не может убежать отсюда?
— Этого она ни за что не сделает, — твердо сказала Джинни. — Даже если могла бы. Она считает, что это может привести к войне.
Хирам озадаченно покачал головой.
— Теперь войны уже не избежать.
— Я поговорю с ней, — сказала Джинни. — Скажу ей, что ты приезжал, но ты не можешь здесь оставаться. Это слишком опасно.
— Говорят, что она заперта в своей комнате?
— Да.
— А у кого ключ?
— У Дункана Ганна. Он главный в доме, подчиняется только старому лэрду и Гэвину.
— А ты могла бы взять у него ключ от комнаты леди Марсали?
Джинни посмотрела на него с раздражением.
— Ты что, спятил? Он носит все ключи с собой. Тот, кто несет Марсали еду, должен просить, чтобы он отпер дверь.
Хирам не стал продолжать расспросы на эту тему: теперь он знал все, что хотел знать. Вернее, все, что хотел знать Патрик.
— Ты должен ехать, пока тебя никто не узнал, — сказала Джинни. — Это опасно для Марсали. И для тебя. Уезжай, пока на ночь не закрыли ворота.
От того, что в ее словах, а главное, в тоне он услышал беспокойство и заботу не только о Марсали, но и о нем самом, Хирам расплылся в улыбке.
— До встречи, любимая, — выпалил он, не думая.
Ее глаза расширились от удивления, но Хирам и сам не ожидал от себя такой откровенности: смущение и застенчивость всегда сковывали его язык в обращении с женщинами, но с Джинни он чувствовал себя так, словно знал ее давным-давно.
Джинни неожиданно смутилась и, молча повернувшись, направилась в дом.
— Патрик хотел, чтобы ты сказала своей леди, что ее сестра в безопасности, в Лоуленде, — поспешно добавил Хирам. — Здорова и счастлива, я сам могу подтвердить.
— Я все передам. А теперь уезжай.
Джинни поспешила в дом. Проводив ее взглядом, Хирам не мешкая пошел к конюшне.
Неторопливо выведя своего коня из стойла, Хирам сел на него и спокойно выехал со двора. Когда он отъехал на достаточное расстояние и его больше не могли видеть с крепостных стен, он пришпорил коня. Патрик с волнением ждал вестей из Эберни. И Хирам спешил, хотя меньше всего хотел бы огорчать друга такими тревожными новостями.