Страница:
В связи с этим чрезвычайно важным представляется письмо Булгакова П. Попову от 14 апреля 1932 года: «Совсем недавно один близкий мне человек утешил меня предсказанием, что когда я вскоре буду умирать и позову, то никто не придет ко мне, кроме Черного Монаха. Представьте, какое совпадение. Еще до этого предсказания засел у меня в голове этот рассказ. <...>
Теперь уже всякую ночь я смотрю не вперед, а назад, потому что в будущем для себя я ничего не вижу. В прошлом же я совершил пять роковых ошибок. Не будь их, не было бы разговора о Монахе, и самое солнце светило бы мне по-иному <...>.
Но теперь уже делать нечего, ничего не вернешь. Проклинаю я только те два припадка нежданной, налетевшей как обморок робости, из-за которой я совершил две ошибки из пяти. Оправдание у меня есть: эта робость была случайна – плод утомления. Я устал за годы моей литературной работы. Оправдание есть, но утешения нет». [8]
Близость мастера самому Булгакову особенно явственно обнаруживается в этом письме. Не только внешнее сходство ситуаций, обстановки, отдельных деталей роднит Булгакова с его героем (исследователи много писали об автобиографичности мастера, останавливаться на этом не представляется нужным), но и самое сокровенное. Булгаков «прислал» «Черного Монаха» за мастером так, как если бы видел собственную кончину, предреченную «близким человеком».
Очевидно, Булгакова занимал не столько «литературный», то есть «бумажный», сатана, но сатана как воплощение духовной и нравственной категории. Вполне вероятно, что, проводя героев своих разных произведений (в частности, «Театрального романа», «Мастера и Маргариты») через сложные коллизии и трагические ситуации, через искушения и духовные падения, подводя их к последнему рубежу – смерти, Булгаков сам переосмысливал свою жизнь. Гибель литературных героев становится литературными вариантами мыслимой писателем собственной смерти. Должно быть, и их искусы известны Булгакову, но через трагичность своих героев писатель словно бы освобождался от собственных сомнений и слабостей. Таким образом, история мастера в его романе – лишь однаиз вариаций жизненного пути Булгакова, возможность преодолеть некий критический пик, чтобы физически не погибнуть; две дороги, по одной из которых он посылает вместо себя своего героя, а по другой идет сам. Поэтому и автобиографические герои Булгакова сводят счеты с жизнью именно в тех ситуациях, которые пришлось преодолеть самому Булгакову. Образ мастера – яркий тому пример.
Мастер не вступает в борьбу с сатаной. Травля критиков – проявление замыслов сатаны, испытание мастера. (Критик Ариман носит имя зороастрийского духа тьмы и зла, [9]фамилия Латунский вызывает ассоциации с латунью, «золотым» блеском – символом Воланда, секретарша Лапшённикова «со скошенными к носу от постоянного вранья глазами» (с. 559) носит Воландову печать во взгляде – ср. с «ведьминским косоглазием» Маргариты и дефектами глаз Воланда и Азазелло.) Алоизий Могарыч – одна из проекций Иуды из Кириафа – своей «денежной» фамилией скреплен с Воландом. Но это, так сказать, «мелкие бесы», выскакивающие на поверхность и управляемые сатаной. В своей духовной опустошенности и нежелании продолжать жизнь мастер убегает к Стравинскому, в его отравленном уколами мозгу драматический ход событий постепенно приобретает положительную окраску: «И вот четвертый месяц я здесь. И, знаете ли, нахожу, что здесь очень и очень неплохо» (с. 566). Мастером овладевает апатия, и, ненавидя внешних, проявленных врагов, он не стремится противостоять врагам сущностным, обольщаясь сначала Алоизием, а в конце концов пассивно отдавая свою жизнь воле Воланда. Собственных желаний у него нет: он вполне одержим. Маргарита принимает помощь сатаны активно, с готовностью и радостью; мастер же после свидания с бесами в квартире № 50 «безжизненно и неподвижно» (с. 713) заваливается в машину.
Но как получилось, что Воланд «поведал» московскому историку свое «евангелие»? Может быть, причина кроется в особом знании мастера, почерпнутом из книг, а потом открывшем дорогу к созданию романа? Мастер образован, но по-своему образован и Берлиоз; читатель, впрочем, сразу чувствует разницу. Берлиоз – поверхностный начетчик, мастер погружен в тайну, и самое загадочное – его приобщение к событиям в Ершалаиме 14 нисана. Необычно и отсутствие у него имени, которое заменил символ – буква «М», вышитая Маргаритой на его черной шапочке. На робкий вопрос Ивана «Вы писатель?» таинственный посетитель «...потемнел лицом и погрозил Ивану кулаком, потом сказал: „Я – мастер”...» (с. 553).
Литературный критик В. Лакшин в статье «Роман Булгакова „Мастер и Маргарита”» делает следующее замечание: «Некоторые подробности внешности мастера– его черная засаленная шапочка с вышитой Маргаритой желтой буквой „М”, символика молчаливых жестов и то, что он скрывает свое имя, – заставляют уловить в слове „мастер” и еще один, неожиданный для читателя, дальний исторический отголосок. „Мастер” – слово, бытовавшее в обществе „свободных каменщиков”, масонов прошлого века. Среди напечатанных впервые в 1933 году документов декабриста Батенькова Булгаков мог прочесть его „Записку о масонстве”, в которой, между прочим, говорилось: „Масоны сохраняют предание, что в древности убит злодеями совершенный мастер, и надеются, что явится некогда мастер, не умом только перешедший через смерть, но и всем своим бытием”». [10]
Литература об истории тайных обществ существует обширная, и Булгаков мог быть знаком с самыми разнообразными источниками.
Мастер – это определение члена не только общества свободных каменщиков, но и многих других обществ, связанных с розенкрейцерами, масонами, герметистами, участники которых хранили «тайное знание». «Тайна, которой владеет Орден на своей высшей ступени, заключается, по выражению его мистического языка, „в том, что он доставляет надлежащим образом подготовленному брату практические средства воздвигнуть в человеке истинный храм Соломонов, найти утраченное слово, т. е. другими словами: Орден хочет дать посвященному и избранному брату средства уже теперь, в этой земной жизни, добыть доказательства своего бессмертия”». [11]Речь идет о так называемом Союзе Матфеевых лож. Мастер – в иерархии этого братства – третья ступень познания; первые две – ученик и подмастерье.
В данном случае нас интересует не столько возможность принадлежности булгаковского героя к какому-нибудь конкретному обществу, сколько его духовное родство с мистической направленностью союзов и тяга к особому знанию – «гнозису». [12]
Понятие «мастер» очень емкое, но в любом контексте оно означает посвященность: в определении средневековых цеховых корпораций – в тайны ремесла; в союзах мистической направленности – в глубину познания, духовные откровения.
Заслуживает внимания интересное замечание И. Л. Галинской, исследовавшей роман Булгакова. «Обратившись к толковым словарям, легко установить, что у слова „мастер” в русском языке кроме общеупотребительных значений имеется еще одно, сравнительно малоизвестное. Мастером у раскольников и на орловском областном диалекте звался исстари учитель грамоты по церковным книгам, то есть знаток библейских сюжетов. Если вспомнить, что орловский диалект для семьи Булгакова был родным (дед писателя – орловский священник, отец окончил орловскую духовную семинарию), можно предположить, что автор „Мастера и Маргариты”, вкладывая в имя героя особый, не сразу проявляемый смысл, в толковых словарях русского языка вряд ли нуждался». [13]В знании героем булгаковского романа библейских сюжетов сомневаться не приходится, но интерпретация их необычна. Мастер посвящен в тайну – эта посвященность открылась Маргарите. Особое знание библейских событий инспирировано Воландом.
В жизни мастера после переселения в арбатский подвальчик нет случайных людей. Встречи предрешены, все нити ведут к сатане. В больнице его обособленность и болезненность доходят до того, что ему «ненавистен... людской крик, будь то крик страдания, ярости или иной какой-нибудь крик» (с. 548). То есть любое открытое проявление чувств воспринимается до гипертрофии обостренно. Мастер пуст, холоден и чужд сострадания. Но в таком случае зачем в клинике ему понадобился Иван Бездомный, которому он поверяет самое важное в своей жизни? Мастер сам приходит к Ивану, словно зная, что Иван несет весть о Воланде. Но помимо того, что «таинственный гость» должен услышать от поэта о появлении сатаны в Москве, мастер выполняет еще одно предназначение на земле: оставляет ученика, продолжателя. Средневековая ступень «мастера» логически предполагает наличие «ученика». Вопросы и ответы в диалоге мастера и Ивана напоминают своеобразное посвящение, как в тайных союзах. Неофит на первой ступени обязан пройти стадию отречения от прошлой жизни, очищения от груза прошлых привычек, связей и т. д. Перед Иваном открывается вся несостоятельность его собственных поэтических опусов, он начинает думать. Ступень преодолена – уходящий из реального мира мастер прощается не просто с соседом по палате, но с «учеником» (с. 790).
4. ХРОНОЛОГИИ В РОМАНЕ «МАСТЕР И МАРГАРИТА»
Теперь уже всякую ночь я смотрю не вперед, а назад, потому что в будущем для себя я ничего не вижу. В прошлом же я совершил пять роковых ошибок. Не будь их, не было бы разговора о Монахе, и самое солнце светило бы мне по-иному <...>.
Но теперь уже делать нечего, ничего не вернешь. Проклинаю я только те два припадка нежданной, налетевшей как обморок робости, из-за которой я совершил две ошибки из пяти. Оправдание у меня есть: эта робость была случайна – плод утомления. Я устал за годы моей литературной работы. Оправдание есть, но утешения нет». [8]
Близость мастера самому Булгакову особенно явственно обнаруживается в этом письме. Не только внешнее сходство ситуаций, обстановки, отдельных деталей роднит Булгакова с его героем (исследователи много писали об автобиографичности мастера, останавливаться на этом не представляется нужным), но и самое сокровенное. Булгаков «прислал» «Черного Монаха» за мастером так, как если бы видел собственную кончину, предреченную «близким человеком».
Очевидно, Булгакова занимал не столько «литературный», то есть «бумажный», сатана, но сатана как воплощение духовной и нравственной категории. Вполне вероятно, что, проводя героев своих разных произведений (в частности, «Театрального романа», «Мастера и Маргариты») через сложные коллизии и трагические ситуации, через искушения и духовные падения, подводя их к последнему рубежу – смерти, Булгаков сам переосмысливал свою жизнь. Гибель литературных героев становится литературными вариантами мыслимой писателем собственной смерти. Должно быть, и их искусы известны Булгакову, но через трагичность своих героев писатель словно бы освобождался от собственных сомнений и слабостей. Таким образом, история мастера в его романе – лишь однаиз вариаций жизненного пути Булгакова, возможность преодолеть некий критический пик, чтобы физически не погибнуть; две дороги, по одной из которых он посылает вместо себя своего героя, а по другой идет сам. Поэтому и автобиографические герои Булгакова сводят счеты с жизнью именно в тех ситуациях, которые пришлось преодолеть самому Булгакову. Образ мастера – яркий тому пример.
Мастер не вступает в борьбу с сатаной. Травля критиков – проявление замыслов сатаны, испытание мастера. (Критик Ариман носит имя зороастрийского духа тьмы и зла, [9]фамилия Латунский вызывает ассоциации с латунью, «золотым» блеском – символом Воланда, секретарша Лапшённикова «со скошенными к носу от постоянного вранья глазами» (с. 559) носит Воландову печать во взгляде – ср. с «ведьминским косоглазием» Маргариты и дефектами глаз Воланда и Азазелло.) Алоизий Могарыч – одна из проекций Иуды из Кириафа – своей «денежной» фамилией скреплен с Воландом. Но это, так сказать, «мелкие бесы», выскакивающие на поверхность и управляемые сатаной. В своей духовной опустошенности и нежелании продолжать жизнь мастер убегает к Стравинскому, в его отравленном уколами мозгу драматический ход событий постепенно приобретает положительную окраску: «И вот четвертый месяц я здесь. И, знаете ли, нахожу, что здесь очень и очень неплохо» (с. 566). Мастером овладевает апатия, и, ненавидя внешних, проявленных врагов, он не стремится противостоять врагам сущностным, обольщаясь сначала Алоизием, а в конце концов пассивно отдавая свою жизнь воле Воланда. Собственных желаний у него нет: он вполне одержим. Маргарита принимает помощь сатаны активно, с готовностью и радостью; мастер же после свидания с бесами в квартире № 50 «безжизненно и неподвижно» (с. 713) заваливается в машину.
Но как получилось, что Воланд «поведал» московскому историку свое «евангелие»? Может быть, причина кроется в особом знании мастера, почерпнутом из книг, а потом открывшем дорогу к созданию романа? Мастер образован, но по-своему образован и Берлиоз; читатель, впрочем, сразу чувствует разницу. Берлиоз – поверхностный начетчик, мастер погружен в тайну, и самое загадочное – его приобщение к событиям в Ершалаиме 14 нисана. Необычно и отсутствие у него имени, которое заменил символ – буква «М», вышитая Маргаритой на его черной шапочке. На робкий вопрос Ивана «Вы писатель?» таинственный посетитель «...потемнел лицом и погрозил Ивану кулаком, потом сказал: „Я – мастер”...» (с. 553).
Литературный критик В. Лакшин в статье «Роман Булгакова „Мастер и Маргарита”» делает следующее замечание: «Некоторые подробности внешности мастера– его черная засаленная шапочка с вышитой Маргаритой желтой буквой „М”, символика молчаливых жестов и то, что он скрывает свое имя, – заставляют уловить в слове „мастер” и еще один, неожиданный для читателя, дальний исторический отголосок. „Мастер” – слово, бытовавшее в обществе „свободных каменщиков”, масонов прошлого века. Среди напечатанных впервые в 1933 году документов декабриста Батенькова Булгаков мог прочесть его „Записку о масонстве”, в которой, между прочим, говорилось: „Масоны сохраняют предание, что в древности убит злодеями совершенный мастер, и надеются, что явится некогда мастер, не умом только перешедший через смерть, но и всем своим бытием”». [10]
Литература об истории тайных обществ существует обширная, и Булгаков мог быть знаком с самыми разнообразными источниками.
Мастер – это определение члена не только общества свободных каменщиков, но и многих других обществ, связанных с розенкрейцерами, масонами, герметистами, участники которых хранили «тайное знание». «Тайна, которой владеет Орден на своей высшей ступени, заключается, по выражению его мистического языка, „в том, что он доставляет надлежащим образом подготовленному брату практические средства воздвигнуть в человеке истинный храм Соломонов, найти утраченное слово, т. е. другими словами: Орден хочет дать посвященному и избранному брату средства уже теперь, в этой земной жизни, добыть доказательства своего бессмертия”». [11]Речь идет о так называемом Союзе Матфеевых лож. Мастер – в иерархии этого братства – третья ступень познания; первые две – ученик и подмастерье.
В данном случае нас интересует не столько возможность принадлежности булгаковского героя к какому-нибудь конкретному обществу, сколько его духовное родство с мистической направленностью союзов и тяга к особому знанию – «гнозису». [12]
Понятие «мастер» очень емкое, но в любом контексте оно означает посвященность: в определении средневековых цеховых корпораций – в тайны ремесла; в союзах мистической направленности – в глубину познания, духовные откровения.
Заслуживает внимания интересное замечание И. Л. Галинской, исследовавшей роман Булгакова. «Обратившись к толковым словарям, легко установить, что у слова „мастер” в русском языке кроме общеупотребительных значений имеется еще одно, сравнительно малоизвестное. Мастером у раскольников и на орловском областном диалекте звался исстари учитель грамоты по церковным книгам, то есть знаток библейских сюжетов. Если вспомнить, что орловский диалект для семьи Булгакова был родным (дед писателя – орловский священник, отец окончил орловскую духовную семинарию), можно предположить, что автор „Мастера и Маргариты”, вкладывая в имя героя особый, не сразу проявляемый смысл, в толковых словарях русского языка вряд ли нуждался». [13]В знании героем булгаковского романа библейских сюжетов сомневаться не приходится, но интерпретация их необычна. Мастер посвящен в тайну – эта посвященность открылась Маргарите. Особое знание библейских событий инспирировано Воландом.
В жизни мастера после переселения в арбатский подвальчик нет случайных людей. Встречи предрешены, все нити ведут к сатане. В больнице его обособленность и болезненность доходят до того, что ему «ненавистен... людской крик, будь то крик страдания, ярости или иной какой-нибудь крик» (с. 548). То есть любое открытое проявление чувств воспринимается до гипертрофии обостренно. Мастер пуст, холоден и чужд сострадания. Но в таком случае зачем в клинике ему понадобился Иван Бездомный, которому он поверяет самое важное в своей жизни? Мастер сам приходит к Ивану, словно зная, что Иван несет весть о Воланде. Но помимо того, что «таинственный гость» должен услышать от поэта о появлении сатаны в Москве, мастер выполняет еще одно предназначение на земле: оставляет ученика, продолжателя. Средневековая ступень «мастера» логически предполагает наличие «ученика». Вопросы и ответы в диалоге мастера и Ивана напоминают своеобразное посвящение, как в тайных союзах. Неофит на первой ступени обязан пройти стадию отречения от прошлой жизни, очищения от груза прошлых привычек, связей и т. д. Перед Иваном открывается вся несостоятельность его собственных поэтических опусов, он начинает думать. Ступень преодолена – уходящий из реального мира мастер прощается не просто с соседом по палате, но с «учеником» (с. 790).
4. ХРОНОЛОГИИ В РОМАНЕ «МАСТЕР И МАРГАРИТА»
Весна стала для мастера временем перемен. Выигрыш, изменивший его жизнь, пришелся на весну: из окошка снятого у застройщика подвальчика он наблюдает попеременно «сирень, липу и клен» (с. 554), символически знаменующие позднюю весну, лето и осень. Зимой его радует хруст шагов по снегу подле низкого оконца, затем наступает новая весна. Она подарила ему встречу с Маргаритой.
Познакомились они в мае; в день встречи им светило «майское солнце» (с. 556), а чуть позже, когда шли «майские грозы», Маргарита Николаевна приходила к своему возлюбленному уже ежедневно. Их счастье длилось пять с небольшим месяцев, до страшной ночи ареста в «половине октября» (с. 562).
Последний в жизни мастера май ознаменовался появлением Воланда.
Маргарита в своем «вещем сне» видит мастера впервыепосле его исчезновения. Читатель догадывается, что сон связан с Воландом и действия Маргариты по пробуждении направлены его волей. Маргарита едет на набережную возле Кремля, памятную ей и мастеру как место их первого свидания. Мастер упоминает набережную в разговоре с Иваном, отмечая, что именно туда привели московские улицы не замечавшую ничего вокруг пару, а на другой день они «сговорились встретиться там же... и встретились» (с. 556). Маргарита, повинуясь безотчетному импульсу, идет к этому месту и, сидя на скамейке, вспоминает свой сегодняшний сон, вспоминает, как «ровно год, день в день и час в час,на этой же самой скамье она сидела рядом с ним» (с. 637). Таким образом встреча Маргариты с Азазелло совпадает с годовщиной знакомства мастера и Маргариты.
Мы видим, что этот важный момент не акцентируется Булгаковым, и логическую связь вещего сна, прогулки Маргариты и ее знакомства с Азазелло можно проследить только после скрупулезного сопоставления разных глав романа.
Майский визит Воланда в Москву совпадает с важным рубежом в отношениях главных героев – годовщиной их знакомства, а причина этого визита – роман мастера. Можно предположить, что хронология московских событий калькируется хронологией ершалаимской, – взаимопроникновение этих двух частей романа Булгакова очевидно.
Произведение Булгакова имеет два композиционных стержня. Первый – роман мастера; второй – результат его написания, т. е. вовлечение в реальный мир трансцендентных сил, а также события, связанные с появлением в Москве сатаны. Отметим первую параллель: время в ершалаимских событиях – хронология московской части «Мастера и Маргариты».
Б. Гаспаров, сопоставляя московские события с ершалаимскими, обратил внимание на сближение времени в двух этих частях, особо выделив пятницу14 нисана (казнь Иешуа Га-Ноцри) и бал у Воланда, который давался тоже в пятницу.Назвав произведение мастера «романом-пассионом», хронологически совпадающим с прибытием Воланда в Москву, Б. Гаспаров, однако, не совсем точен, поскольку «пассион» мастера в прямой экспозиции охватывает целиком один день, а московские приключения Воланда длятся дольше и начинаются раньше пятницы.
Пассион, или Пассия – в классическом смысле, – рассказ о Страстях Христовых, запечатленный в четырех канонических Евангелиях, который читается на протяжении четырех воскресений Великого поста перед Пасхой.
Роман мастера можно рассматривать как своеобразный пассион, если, конечно, отождествлять Иешуа Га-Ноцри с Иисусом Христом, поскольку перед читателем проходят страдания, выпавшие на долю бродячего философа и отчасти напоминающие Страсти Христа.
Булгаков выступает как очень точный хронолог. Буквально по часам проходит перед читателем 14 нисана – день, в который обвиняемый в подстрекательстве к мятежу Иешуа Га-Ноцри предстал перед пятым прокуратором Иудеи и был затем казнен.
Хронология московских событий не менее подробна. Начинаются они с весеннего вечера «в час небывало жаркого заката» (с. 423) на Патриарших прудах. Но лишь в 9-й главе читатель узнает, в какой именно день неделипоявились в Москве Воланд и его свита. Уже погиб Берлиоз, уже попал в клинику Стравинского поэт Бездомный, и только после этого Булгаков сообщает, что вечер, вместивший так много событий, – это вечер среды.«Никанор Иванович Босой... находился в страшнейших хлопотах, начиная с предыдущей ночи со среды на четверг»(с. 510). Именно в среду вечером Воланд познакомился с двумя московскими литераторами. Заканчивается повествование о Воланде воскресным рассветом, начавшимся «непосредственно после полуночной луны» (с. 799), но так как мастер и Маргарита физически умерли на закате субботнего дня и путешествие в «вечный приют» происходит за пределами реального мира и времени, то собственно московские события заканчиваются субботним вечером.
Итак, приключения Воланда и его свиты в Москве происходят с вечера среды до вечера субботы. Это имеет важное значение для сопоставления «апокрифа» мастера с временным ходом московских событий. В рассказе об Иешуа Га-Ноцри и его страстях мастер предлагает версию историческогосуществования Иисуса Христа («Имейте в виду, что Иисуссуществовал», – говорит и Воланд двум литераторам на Патриарших прудах (с. 435), впрочем не называя его Христом).Свой рассказ иностранец «сплел» после разговора о Боге, богах и поэме Ивана Бездомного, антирелигиозной, но все-таки об Иисусе Христе,и, что важно, «черными красками», но очень живо изображенном. Следовательно, речь идет не о символическом образе. Воланд своим рассказом свидетельствует конкретное земноесуществование Иисуса.
Стоит отметить одну особенность Воландовой фразы. Тот факт, что Иисус «существовал», в его устах вовсе не означает доказательства существования Иисуса Христа в Вечности как Сына Божия и Второй ипостаси Святой Троицы. В христианском сознании Иисус Христос есть:Он воплотился, жил как человек на земле, был предан, распят, погребен и воскрес в третий день по Писанию. Таким образом, Воландово утверждение двусмысленно: существовал когда-то, а теперь?
Воланд, как и черт Ивана Карамазова, вовсе не склонен доказывать существование Бога ни в одной из Его ипостасей. Он уклоняется от этого вопроса и предлагает рассказ о земном человеке Иешуа, который жил когда-то и которого затем обожествили невежественные люди. Однако Берлиоза Воланд предупреждает о «седьмом доказательстве» существования сатаны и при этом нарочито гневается, когда Иван, сбитый с толку его рассуждениями, пытается отрицать дьявола.
Своим рассказом Воланд демонстрирует историческое, т. е. земное и временное, событие, участниками которого стали Иешуа Га-Ноцри (он же Иисус в реплике Воланда) и Понтий Пилат, в «искаженном» якобы виде запечатленное апостолами.
Позволим себе прибегнуть к сравнению, введя третье, мистическое, время поминовения Страстей Христовых в церкви, поскольку, в каком бы трудном положении ни находилась Церковь в современной Булгакову Москве, она, несмотря на ее игнорирование персонажами романа, существовала. Возникает возможность третьей временной параллели: Москва – Ершалаим – Иерусалим.
Дата, взятая для ершалаимских событий, соответствует свидетельству Евангелия от Иоанна: 14 нисана, в пятницу, был распят Иисус Христос. Церковное поминовение Страстей происходит раньше, начиная с четверга, именно со Страстного четверга на последней неделе Великого поста; когда до Пасхального торжества остается три дня, поминовение Страстей Христовых достигает наибольшего трагизма. Субботняя вечерняя служба фактически заканчивает Великий пост, и Церковь живет в радостном предощущении пасхальной полуночи – Воскресения Христова. Пятница же, день смерти Иисуса Христа, становится предельным рубежом глубокой скорби: Христос завершил земную жизнь. В мистическом христианском временном цикле каждая седмица отражает события последней недели земного пути Христа: от въезда (входа) в Иерусалим в понедельник до Воскресения. Таким образом, происходит троекратноеповторение Страстей Христовых и Его Воскресения: во времени недели (микрокосмос), в ежегодном пасхальном цикле (макрокосмос) и в Вечности, ибо эти события свершились и свершаются мистически.
Воланд появляется в Москве в среду. Прямых авторских указаний на то, что идет Страстная неделя, в романе нет, но это можно обнаружить по некоторым деталям.
Во-первых, бал, который дает Воланд, устраивается раз в году (с. 667). Можно было бы предположить, что этот бал аналогичен Вальпургиевой ночи или шабашу ведьм на Лысой Горе, которые тоже происходили только разв году. Но и Вальпургиева ночь, и полет на Лысую Гору связаны с неподвижными и точными календарными датами: традиционный полет ведьм на гору Брокен происходит, по преданию, в ночь с 30 апреля на 1 мая, в канун праздника св. Вальпургии (отсюда и название). По славянским поверьям, ведьмы слетаются под Киевом на шабаш в канун Ивана Купалы, т. е. праздника рождества Иоанна Крестителя, который приходится на 24 июня по старому стилю и соединяется с языческим культом Купалы. На первой же странице романа указан месяц, в котором происходят события в Москве: «майскийвечер» (с. 423). То есть среда – майский день, а бал состоялся в пятницу, поэтому он не может быть ни Вальпургиевой ночью, ни шабашем на Лысой Горе.
Во-вторых, бал у сатаны соединен с весенним полнолунием. Это полнолуние охарактеризовано в эпилоге романа как «весеннее праздничное полнолуние» (с. 808), манящее на улицу профессора Ивана Николаевича Понырева и напоминающее о событиях, участником которых он был. Праздничное полнолуние ассоциируется с еврейской Пасхой, отмечающейся в полнолуние, следующее за весенним равноденствием, т. е. с описанными в романе событиями 14 нисана. Это же полнолуние – ориентир для православной Пасхи, которая совершается вслед за еврейской в ближайшее воскресенье.
В романе Булгакова московское полнолуние достаточно условно, поскольку уже в среду вечером «совершенно отчетливо была видна в высоте полная луна» (с. 459). Столь же полной видит ее Маргарита в пятницу из окна квартиры № 50, и, наконец, улетающую из Москвы кавалькаду по мере сгущения сумерек опять-таки сопровождает «багровая и полнаялуна» (с. 794).
Визуально луна кажется полной за два-три дня до астрономического полнолуния и через столько же дней после него. Во всяком случае, полнолуние – пасхальный ориентир. Вполне логично предположить, что «пассион» мастера связан с московской частью романа через православную Пасху. Булгаковым этот факт скрыт, а потому нуждается в доказательствах. С луной связаны также астрологические и демонологические теории – в романе при лунном свете происходят самые важные и сверхъестественные события, имеющие отношение к Воланду. И превращение Варенухи в упыря, и полет Маргариты на бал, и извлечение мастера, и, наконец, путь к вечному приюту – все эти события совершаются под знаком луны. Луна с первых страниц сопровождает действия героев: именно ее, разваливающуюся на куски, видит умирающий Берлиоз. Полнолуние в эпилоге романа будит смутные воспоминания, беспокойство, тревогу у людей, повстречавшихся с Воландом. Что, конечно, не следует воспринимать как буквальное указание на то, что память пострадавших оживает в пасхальные дни, но косвенно, опосредованно это напоминание о Пасхе.
В романе мастера с лунным светом связаны убийство Иуды, второй разговор Пилата с Афранием. Рассвет наступил с уходом из дворца Левия Матвея.
Луна – особо важный для Булгакова образ, общий для двух частей романа. Полнолуние объединяет многие, разновременные и по своему характеру многослойные действия. Луна полна, свет ее всепроникающ, внимание на этом настойчиво акцентируется автором. Этот символ очень важен для интересующего нас события: появления Воланда в Москве перед Пасхой.
Полнолуние названо праздничным. Можно отыскать в романе и другие пасхальные ориентиры. Именно в этот вечер Берлиоз критикует антирелигиозную поэму Ивана, которую сам же Берлиоз и «заказал поэту для очередной книжки журнала» (с. 425), причем написана она была «в очень короткий срок». Не исключено, что поводом для ее создания послужила приближающаяся Пасха и переработку необходимо было сделать срочно. Можно даже предположить, что Булгаков, писавший роман с 1929 по 1940 год, взял за точку отсчета вполне реальное празднование поздней (майской) Пасхи, почти совпадающей с гражданским праздником 1 мая. События романа происходят в самом начале мая: липы на бульваре «чуть зеленеющие» (с. 423), несмотря на страшную жару. Отсылкой к 1 мая могут послужить слова Ивана в адрес Рюхина: «Посмотрите на его постную физиономию и сличите с теми звучными стихами, которые он сочинил к первому числу!» (с. 484).
Сразу же оговоримся. Если в основу повествования и положена какая-то конкретная дата, это вовсе не означает, что все «реалии» московских событий привязаны именно к ней. Наблюдения показывают, что в романе тесно переплетаются детали, характерные как для 1920-х, так и для 1930-х годов, о чем речь пойдет ниже. Поэтому подобная точность, неприемлемая для анализа всего произведения в целом, может быть интересна как возможный конкретный факт.
В эпилоге романа говорится, что с момента описываемых событий прошло много лет. Ивану Бездомному уже «тридцать или тридцать с лишним» (с. 808) лет, т. е. минуло лет десять, ведь в момент знакомства читателя с Иваном ему двадцать три года.
Несложно проверить пасхальные даты с 1920 по 1940 год. Четыре Пасхи за двадцатилетие приходятся на май: 2 мая 1926 года, 5 мая 1929 года, 1 мая 1932 года, 2 мая 1937 года. События в романе начались в среду вечером, и до пасхального Воскресения должно пройти пять дней. Совпадение одно – 1929 год. [14]Следовательно, могло случиться, что литераторы увидели Воланда 1 мая 1929 года. «Первая странность этого майского вечера» (с. 423), а именно редкостное безлюдие на бульваре, вполне объяснима. Вечером люди в компаниях отмечают гражданский праздник. Вполне вероятно, что и заседание МАССОЛИТа, назначенное на 10 часов вечера, было приурочено к первомайскому празднику, а поскольку ресторан Грибоедов – ночной и основное веселье в нем начинается после полуночи, заседание, естественно, превратилось бы в дружескую праздничную пирушку, которая последовала бы за официальной частью. Светское застолье объясняет и большое количество народа в ресторане: все столики к полуночи на веранде были заняты, и для двенадцати человек нашлись места только в залах. Праздник привлек в ресторан и гостей из других городов (пародийный Иоганн из Кронштадта, Витя Куфтик из Ростова), «плясали свои и приглашенныегости» (с. 476). Здесь же находились и «виднейшие представители поэтического подраздела МАССОЛИТа». Столь активное включение всех в ночную ресторанную жизнь посреди недели вполне уместно в связи с Первым мая. Становится ясным, почему Степа Лиходеев так веселился сначала в «Метрополе», а потом на даче в Сходне: пьянка не была экспромтом, на дачу специально везли «патефон в чемоданчике» (с. 495). Патефон – роскошь по тем временам, и рядовые граждане веселились под звуки праздничного концерта, в котором передавались классические произведения: «из всехокон, из всехдверей, из всехподворотен, с крыш и чердаков, из подвалов и дворов вырывался хриплый рев полонеза из оперы „Евгений Онегин”» (с. 470). Здесь не столько авторское преувеличение, сколько констатация факта – какой же праздник без музыки!
Найденная нами дата интересна тем, что именно в 1929 году Булгаков начал писать свой роман. Ему, как и мастеру, было 38 лет. Вообще 1929 год стал в жизни писателя критическим. Неприятие его творчества, бедственное положение заставили его в этом году впервые обратиться к А. М. Горькому за поддержкой. Булгаков в письмах Горькому от 3 и 28 сентября 1929 года просит о «гуманной резолюции» на прошении, поданном «правительству СССР», – разрешить покинуть пределы СССР. «Все запрещено, я разорен, затравлен, в полном одиночестве. Зачем держать писателя в стране, где его произведения не могут существовать?»
Познакомились они в мае; в день встречи им светило «майское солнце» (с. 556), а чуть позже, когда шли «майские грозы», Маргарита Николаевна приходила к своему возлюбленному уже ежедневно. Их счастье длилось пять с небольшим месяцев, до страшной ночи ареста в «половине октября» (с. 562).
Последний в жизни мастера май ознаменовался появлением Воланда.
Маргарита в своем «вещем сне» видит мастера впервыепосле его исчезновения. Читатель догадывается, что сон связан с Воландом и действия Маргариты по пробуждении направлены его волей. Маргарита едет на набережную возле Кремля, памятную ей и мастеру как место их первого свидания. Мастер упоминает набережную в разговоре с Иваном, отмечая, что именно туда привели московские улицы не замечавшую ничего вокруг пару, а на другой день они «сговорились встретиться там же... и встретились» (с. 556). Маргарита, повинуясь безотчетному импульсу, идет к этому месту и, сидя на скамейке, вспоминает свой сегодняшний сон, вспоминает, как «ровно год, день в день и час в час,на этой же самой скамье она сидела рядом с ним» (с. 637). Таким образом встреча Маргариты с Азазелло совпадает с годовщиной знакомства мастера и Маргариты.
Мы видим, что этот важный момент не акцентируется Булгаковым, и логическую связь вещего сна, прогулки Маргариты и ее знакомства с Азазелло можно проследить только после скрупулезного сопоставления разных глав романа.
Майский визит Воланда в Москву совпадает с важным рубежом в отношениях главных героев – годовщиной их знакомства, а причина этого визита – роман мастера. Можно предположить, что хронология московских событий калькируется хронологией ершалаимской, – взаимопроникновение этих двух частей романа Булгакова очевидно.
Произведение Булгакова имеет два композиционных стержня. Первый – роман мастера; второй – результат его написания, т. е. вовлечение в реальный мир трансцендентных сил, а также события, связанные с появлением в Москве сатаны. Отметим первую параллель: время в ершалаимских событиях – хронология московской части «Мастера и Маргариты».
Б. Гаспаров, сопоставляя московские события с ершалаимскими, обратил внимание на сближение времени в двух этих частях, особо выделив пятницу14 нисана (казнь Иешуа Га-Ноцри) и бал у Воланда, который давался тоже в пятницу.Назвав произведение мастера «романом-пассионом», хронологически совпадающим с прибытием Воланда в Москву, Б. Гаспаров, однако, не совсем точен, поскольку «пассион» мастера в прямой экспозиции охватывает целиком один день, а московские приключения Воланда длятся дольше и начинаются раньше пятницы.
Пассион, или Пассия – в классическом смысле, – рассказ о Страстях Христовых, запечатленный в четырех канонических Евангелиях, который читается на протяжении четырех воскресений Великого поста перед Пасхой.
Роман мастера можно рассматривать как своеобразный пассион, если, конечно, отождествлять Иешуа Га-Ноцри с Иисусом Христом, поскольку перед читателем проходят страдания, выпавшие на долю бродячего философа и отчасти напоминающие Страсти Христа.
Булгаков выступает как очень точный хронолог. Буквально по часам проходит перед читателем 14 нисана – день, в который обвиняемый в подстрекательстве к мятежу Иешуа Га-Ноцри предстал перед пятым прокуратором Иудеи и был затем казнен.
Хронология московских событий не менее подробна. Начинаются они с весеннего вечера «в час небывало жаркого заката» (с. 423) на Патриарших прудах. Но лишь в 9-й главе читатель узнает, в какой именно день неделипоявились в Москве Воланд и его свита. Уже погиб Берлиоз, уже попал в клинику Стравинского поэт Бездомный, и только после этого Булгаков сообщает, что вечер, вместивший так много событий, – это вечер среды.«Никанор Иванович Босой... находился в страшнейших хлопотах, начиная с предыдущей ночи со среды на четверг»(с. 510). Именно в среду вечером Воланд познакомился с двумя московскими литераторами. Заканчивается повествование о Воланде воскресным рассветом, начавшимся «непосредственно после полуночной луны» (с. 799), но так как мастер и Маргарита физически умерли на закате субботнего дня и путешествие в «вечный приют» происходит за пределами реального мира и времени, то собственно московские события заканчиваются субботним вечером.
Итак, приключения Воланда и его свиты в Москве происходят с вечера среды до вечера субботы. Это имеет важное значение для сопоставления «апокрифа» мастера с временным ходом московских событий. В рассказе об Иешуа Га-Ноцри и его страстях мастер предлагает версию историческогосуществования Иисуса Христа («Имейте в виду, что Иисуссуществовал», – говорит и Воланд двум литераторам на Патриарших прудах (с. 435), впрочем не называя его Христом).Свой рассказ иностранец «сплел» после разговора о Боге, богах и поэме Ивана Бездомного, антирелигиозной, но все-таки об Иисусе Христе,и, что важно, «черными красками», но очень живо изображенном. Следовательно, речь идет не о символическом образе. Воланд своим рассказом свидетельствует конкретное земноесуществование Иисуса.
Стоит отметить одну особенность Воландовой фразы. Тот факт, что Иисус «существовал», в его устах вовсе не означает доказательства существования Иисуса Христа в Вечности как Сына Божия и Второй ипостаси Святой Троицы. В христианском сознании Иисус Христос есть:Он воплотился, жил как человек на земле, был предан, распят, погребен и воскрес в третий день по Писанию. Таким образом, Воландово утверждение двусмысленно: существовал когда-то, а теперь?
Воланд, как и черт Ивана Карамазова, вовсе не склонен доказывать существование Бога ни в одной из Его ипостасей. Он уклоняется от этого вопроса и предлагает рассказ о земном человеке Иешуа, который жил когда-то и которого затем обожествили невежественные люди. Однако Берлиоза Воланд предупреждает о «седьмом доказательстве» существования сатаны и при этом нарочито гневается, когда Иван, сбитый с толку его рассуждениями, пытается отрицать дьявола.
Своим рассказом Воланд демонстрирует историческое, т. е. земное и временное, событие, участниками которого стали Иешуа Га-Ноцри (он же Иисус в реплике Воланда) и Понтий Пилат, в «искаженном» якобы виде запечатленное апостолами.
Позволим себе прибегнуть к сравнению, введя третье, мистическое, время поминовения Страстей Христовых в церкви, поскольку, в каком бы трудном положении ни находилась Церковь в современной Булгакову Москве, она, несмотря на ее игнорирование персонажами романа, существовала. Возникает возможность третьей временной параллели: Москва – Ершалаим – Иерусалим.
Дата, взятая для ершалаимских событий, соответствует свидетельству Евангелия от Иоанна: 14 нисана, в пятницу, был распят Иисус Христос. Церковное поминовение Страстей происходит раньше, начиная с четверга, именно со Страстного четверга на последней неделе Великого поста; когда до Пасхального торжества остается три дня, поминовение Страстей Христовых достигает наибольшего трагизма. Субботняя вечерняя служба фактически заканчивает Великий пост, и Церковь живет в радостном предощущении пасхальной полуночи – Воскресения Христова. Пятница же, день смерти Иисуса Христа, становится предельным рубежом глубокой скорби: Христос завершил земную жизнь. В мистическом христианском временном цикле каждая седмица отражает события последней недели земного пути Христа: от въезда (входа) в Иерусалим в понедельник до Воскресения. Таким образом, происходит троекратноеповторение Страстей Христовых и Его Воскресения: во времени недели (микрокосмос), в ежегодном пасхальном цикле (макрокосмос) и в Вечности, ибо эти события свершились и свершаются мистически.
Воланд появляется в Москве в среду. Прямых авторских указаний на то, что идет Страстная неделя, в романе нет, но это можно обнаружить по некоторым деталям.
Во-первых, бал, который дает Воланд, устраивается раз в году (с. 667). Можно было бы предположить, что этот бал аналогичен Вальпургиевой ночи или шабашу ведьм на Лысой Горе, которые тоже происходили только разв году. Но и Вальпургиева ночь, и полет на Лысую Гору связаны с неподвижными и точными календарными датами: традиционный полет ведьм на гору Брокен происходит, по преданию, в ночь с 30 апреля на 1 мая, в канун праздника св. Вальпургии (отсюда и название). По славянским поверьям, ведьмы слетаются под Киевом на шабаш в канун Ивана Купалы, т. е. праздника рождества Иоанна Крестителя, который приходится на 24 июня по старому стилю и соединяется с языческим культом Купалы. На первой же странице романа указан месяц, в котором происходят события в Москве: «майскийвечер» (с. 423). То есть среда – майский день, а бал состоялся в пятницу, поэтому он не может быть ни Вальпургиевой ночью, ни шабашем на Лысой Горе.
Во-вторых, бал у сатаны соединен с весенним полнолунием. Это полнолуние охарактеризовано в эпилоге романа как «весеннее праздничное полнолуние» (с. 808), манящее на улицу профессора Ивана Николаевича Понырева и напоминающее о событиях, участником которых он был. Праздничное полнолуние ассоциируется с еврейской Пасхой, отмечающейся в полнолуние, следующее за весенним равноденствием, т. е. с описанными в романе событиями 14 нисана. Это же полнолуние – ориентир для православной Пасхи, которая совершается вслед за еврейской в ближайшее воскресенье.
В романе Булгакова московское полнолуние достаточно условно, поскольку уже в среду вечером «совершенно отчетливо была видна в высоте полная луна» (с. 459). Столь же полной видит ее Маргарита в пятницу из окна квартиры № 50, и, наконец, улетающую из Москвы кавалькаду по мере сгущения сумерек опять-таки сопровождает «багровая и полнаялуна» (с. 794).
Визуально луна кажется полной за два-три дня до астрономического полнолуния и через столько же дней после него. Во всяком случае, полнолуние – пасхальный ориентир. Вполне логично предположить, что «пассион» мастера связан с московской частью романа через православную Пасху. Булгаковым этот факт скрыт, а потому нуждается в доказательствах. С луной связаны также астрологические и демонологические теории – в романе при лунном свете происходят самые важные и сверхъестественные события, имеющие отношение к Воланду. И превращение Варенухи в упыря, и полет Маргариты на бал, и извлечение мастера, и, наконец, путь к вечному приюту – все эти события совершаются под знаком луны. Луна с первых страниц сопровождает действия героев: именно ее, разваливающуюся на куски, видит умирающий Берлиоз. Полнолуние в эпилоге романа будит смутные воспоминания, беспокойство, тревогу у людей, повстречавшихся с Воландом. Что, конечно, не следует воспринимать как буквальное указание на то, что память пострадавших оживает в пасхальные дни, но косвенно, опосредованно это напоминание о Пасхе.
В романе мастера с лунным светом связаны убийство Иуды, второй разговор Пилата с Афранием. Рассвет наступил с уходом из дворца Левия Матвея.
Луна – особо важный для Булгакова образ, общий для двух частей романа. Полнолуние объединяет многие, разновременные и по своему характеру многослойные действия. Луна полна, свет ее всепроникающ, внимание на этом настойчиво акцентируется автором. Этот символ очень важен для интересующего нас события: появления Воланда в Москве перед Пасхой.
Полнолуние названо праздничным. Можно отыскать в романе и другие пасхальные ориентиры. Именно в этот вечер Берлиоз критикует антирелигиозную поэму Ивана, которую сам же Берлиоз и «заказал поэту для очередной книжки журнала» (с. 425), причем написана она была «в очень короткий срок». Не исключено, что поводом для ее создания послужила приближающаяся Пасха и переработку необходимо было сделать срочно. Можно даже предположить, что Булгаков, писавший роман с 1929 по 1940 год, взял за точку отсчета вполне реальное празднование поздней (майской) Пасхи, почти совпадающей с гражданским праздником 1 мая. События романа происходят в самом начале мая: липы на бульваре «чуть зеленеющие» (с. 423), несмотря на страшную жару. Отсылкой к 1 мая могут послужить слова Ивана в адрес Рюхина: «Посмотрите на его постную физиономию и сличите с теми звучными стихами, которые он сочинил к первому числу!» (с. 484).
Сразу же оговоримся. Если в основу повествования и положена какая-то конкретная дата, это вовсе не означает, что все «реалии» московских событий привязаны именно к ней. Наблюдения показывают, что в романе тесно переплетаются детали, характерные как для 1920-х, так и для 1930-х годов, о чем речь пойдет ниже. Поэтому подобная точность, неприемлемая для анализа всего произведения в целом, может быть интересна как возможный конкретный факт.
В эпилоге романа говорится, что с момента описываемых событий прошло много лет. Ивану Бездомному уже «тридцать или тридцать с лишним» (с. 808) лет, т. е. минуло лет десять, ведь в момент знакомства читателя с Иваном ему двадцать три года.
Несложно проверить пасхальные даты с 1920 по 1940 год. Четыре Пасхи за двадцатилетие приходятся на май: 2 мая 1926 года, 5 мая 1929 года, 1 мая 1932 года, 2 мая 1937 года. События в романе начались в среду вечером, и до пасхального Воскресения должно пройти пять дней. Совпадение одно – 1929 год. [14]Следовательно, могло случиться, что литераторы увидели Воланда 1 мая 1929 года. «Первая странность этого майского вечера» (с. 423), а именно редкостное безлюдие на бульваре, вполне объяснима. Вечером люди в компаниях отмечают гражданский праздник. Вполне вероятно, что и заседание МАССОЛИТа, назначенное на 10 часов вечера, было приурочено к первомайскому празднику, а поскольку ресторан Грибоедов – ночной и основное веселье в нем начинается после полуночи, заседание, естественно, превратилось бы в дружескую праздничную пирушку, которая последовала бы за официальной частью. Светское застолье объясняет и большое количество народа в ресторане: все столики к полуночи на веранде были заняты, и для двенадцати человек нашлись места только в залах. Праздник привлек в ресторан и гостей из других городов (пародийный Иоганн из Кронштадта, Витя Куфтик из Ростова), «плясали свои и приглашенныегости» (с. 476). Здесь же находились и «виднейшие представители поэтического подраздела МАССОЛИТа». Столь активное включение всех в ночную ресторанную жизнь посреди недели вполне уместно в связи с Первым мая. Становится ясным, почему Степа Лиходеев так веселился сначала в «Метрополе», а потом на даче в Сходне: пьянка не была экспромтом, на дачу специально везли «патефон в чемоданчике» (с. 495). Патефон – роскошь по тем временам, и рядовые граждане веселились под звуки праздничного концерта, в котором передавались классические произведения: «из всехокон, из всехдверей, из всехподворотен, с крыш и чердаков, из подвалов и дворов вырывался хриплый рев полонеза из оперы „Евгений Онегин”» (с. 470). Здесь не столько авторское преувеличение, сколько констатация факта – какой же праздник без музыки!
Найденная нами дата интересна тем, что именно в 1929 году Булгаков начал писать свой роман. Ему, как и мастеру, было 38 лет. Вообще 1929 год стал в жизни писателя критическим. Неприятие его творчества, бедственное положение заставили его в этом году впервые обратиться к А. М. Горькому за поддержкой. Булгаков в письмах Горькому от 3 и 28 сентября 1929 года просит о «гуманной резолюции» на прошении, поданном «правительству СССР», – разрешить покинуть пределы СССР. «Все запрещено, я разорен, затравлен, в полном одиночестве. Зачем держать писателя в стране, где его произведения не могут существовать?»