Пратчетт Терри. Шляпа, полная небес…

   - Мне она полоумной не кажется.
   -  Кто это сказал? - резко спросила Аннаграмма.
   Все поглядели на Тиффани, которая пожалела, что у нее вырвались эти слова. Но сейчас ей ничего не оставалось, кроме как продолжать говорить.
   - Она только старая и строгая. - сказала Тиффани. - Но она довольно… вежливая. И она не хиихкает.
   - Ты встречалась с ней?
   - Да.
   - И онаразговаривала с тобой, да? - ядовито сказала Аннаграмма. - Было ли это до того, как ты выпинула Королеву Фей или после?
   - Сразу после. - ответила Тиффани, не привыкшая к такого рода иронии. - Она прилетела на метле, - и добавила. - Я нелгу.
   - Конечно же, не лжешь. - сказала Аннаграмма, мрачно улыбаясь. - И, я полагаю, она поздравила тебя.
   - В общем-то нет. - ответила Тиффани. - Она казалась довольной, но в общем, кто ее знает.
   И затем Тиффани сказала нечто по настоящему глупое. Много времени прошло и много всяких разных событий произошло, прежде чем она перестала напевать "Ля, ля, ля", при каждом воспоминании об этом вечере, чтобы заглушить стыд.
   Она сказала - И она дала мне эту шляпу.
   И они все в один голос спросили: - Какую шляпу?
   Петулия отвела ее в коттедж. Она изо всех сил заверяла Тиффани, что веритей, но Тиффани знала, что Петулия лишь пыталась быть любезной. Тиффани бросилась верх по лестнице, когда мисс Левел попыталась ей что-то сказать, но она заперла дверь на засов, скинула ботинки и упала на кровать, прижав к голове подушку, чтобы заглушить смех, эхом звучащий у нее в голове.
   Снизу доносились приглушенные звуки разговора между Петулией и мисс Левел, и затем стук двери, когда Петулия ушла.
   Спустя какое-то время ботинки проскрежетали по полу, подтаскиваясь к кровати и аккуртано вставая рядышком. Освальд никогда не дремал.
   Еще через какое-то время смех наконец-то замолк, хотя она была уверена, что он никогда полностью не исчезнет.
   Тиффани могла осязать шляпу. По крайней мере, она раньшемогла осязать ее. Вымышленную шляпу на своей настоящей голове. Но никто другой так и не смог ее увидеть, а Петулия даже помахала рукой над головой Тиффани и обнаружила полное отсутствие шляпы.
   Самое худшее было - а выбирать, что хуже всего было трудно, настолько унизительным все было - когда Аннаграмма сказала: - Не смейтесь над ней. Это слишком жестоко. Она лишь глупая, вот и все. Я говорила вам, что эта старуха дурачит людей!
   Первый Помысел Тиффани беспорядочно метался по кругу. Второй Помысел носило бурей. И лишь Третий Помысел, хотя и был он еле слышен, подумал: Несмотря на то, что твой мир окончательно и полностью разрушен и ничто его не спасет, и что ты сама совершенно безутешна - хорошо было бы, если бы тебе принесли тарелку с супом…
   Третий Помысел Тиффани поднял ее с кровати и подвел к двери, где заставил ее руки отворить засов. Затем он позволил ей снова кинуться в кровать.
   Через несколько минут на лестничной площадке послышались шаги. Как хорошо знать, что ты не ошиблась.
   Мисс Левел постучала и, выждав приличное время, вошла. Тиффани услышала, как она поставила поднос на столик и почувствовала, как кровать затряслась, когда на нее сели.
   - Я всегда считала Петулию очень одаренной девочкой. - немного помолчав сказала мисс Левел. - Вот повезет с ведьмой какой-нибудь деревне в один прекрасный день.
   Тиффани не издала ни звука.
   - Она рассказала мне все. - продолжала мисс Левел. - Мисс Тик никогда не упоминала шляпу, но на твоем месте, я бы никому о ней не говорила. Госпожа Веторвоск могла бы так поступить, это очень на нее похоже. Знаешь, иногда бывает полезно поговорить о таких вещах.
   Тиффани продолжала молчать.
   - Конечно, это неправильно, - добавила мисс Левел. - Но будучи ведьмой, я очень любознательна и просто умираю от желания узнать побольше.
   Это также не оказало никакого действия. Мисс Левел вздохнула и встала. - Я оставлю суп, но если ты дашь ему остыть, Освальд попытается его забрать.
   И она ушла вниз.
   Минут пять в комнате все было неподвижимым. Затем миска с супом тронулась с места, позвякивая ложкой.
   Тиффани высунула руку и вцепилась в поднос. Это постарался Третий Помысел: Первый и Второй Помыслы могли переживать сколько угодно, но что-тодолжно было помнить о том, что у тебя с обеда во рту маковой росинки не было.
   После того как Освальд поспешно унес пустую миску, Тиффани легла на кровать и уставилась в темноту перед собой.
   Последние дни она была слишком увлечена новизной незнакомой для нее страны, но шторм насмешек смыл интерес к новым ощущениям и тоска по родине ринулась заполнять освободившееся место.
   Она скучала по овцам, по звукам и тишине Мела. Ей не хватало вида холмов из окна ее спальни, их черных контуров на фоне звездного неба. Ей не хватало… частицы самой себя…
   Но они смеялись над ней. Они говорили - "Какая шляпа"? И они смеялись даже больше, когда она подняла руки, чтобы дотронуться до невидимых полей и не нашла их…
   Она трогала ее каждый день в течении восемнадцати месяцев, а сейчас шляпа пропала. И она не могла сделать запутку. И у нее было только зеленое платье, тогда как другие девочки носили черные. А у Аннаграммы к тому же еще было полно украшений, черных и серебряных. И у всехостальных девочек были с собой запутки и очень красивые. Кому какое дело, что они годятся лишь для красы?
   Возможно, она вовсе не ведьма. Ну да, она победила Королеву Фей с помощью маленьких синих человечков и воспоминаний о Бабушке Болит, но она не применяла магии. Она сейчас и сама понять не могла, что же она такое тогда сделала.
   Она помнила, как почувствовала что-то, сходящее вниз, сквозь подошвы ее ботинок, сквозь холмы и года, и как оно вернулось, громко рыча от ярости, сотрясающей небеса:
   … Как ты смеешь вторгаться в мой мир, в мою землю, в мою жизнь…
   Но какой ей прок от вымышленной шляпы? Возможно, что старая женщина обманула ее, заставила поверить, что шляпа существует. Возможно, она была немного не в себе, как говорила Аннаграмма, или просто ошиблась. Возможно, Тиффани следует вернуться домой и всю оставшуюся жизнь делать Нежные Нелли.
   Тиффани повернулась, залезла под кровать и достала чемодан. Она вытащила из него грубо сработанную коробку, открыла ее и сжала в ладонях приносящий удачу камень.
   Тиффани наделялась, что от камня будет исходить какое-то чувство приязни, но ничего подобного не произошло. Все, что она почувствовала, это лишь шероховатость камня, гладкость его надтреснутой лицевой стороны и острый край трещины. И клочок овечей шерсти ей тоже не помог, от него лишь пальцы стали пахнуть овцами и она почувствовала себя еще более одинокой и несчастной. А серебряная лошадка была холодной.
   Рыдания были такими тихими, что издали и не расслышишь. Но они летели на темно-красных крыльях отчаяния. Она так хотела, она просто умирала от желанияуслышать, как свистит ветер в траве и почувствовать столетия под своими ступнями. Она жаждала чувства, которое никогда раньше не покидало ее там, где Болиты жили тысячи лет. Ей так нужны были голубые бабочки, овечье блеяние и огромное бездонное небо над головой.
   Дома, когда ей было грустно, она поднималась к остаткам пастушьего вагончика, чтобы посидеть там немного. Это всегда помогало.
   Но сейчас они были так далеко. Слишком далеко. Ее заполняло тяжелое безжизненное чувство и ей некому было его отдать. Все шло не так, как должно было идти.
   Где же магия? О, она понимала, что сначала надо научиться основам, повседневному ремеслу, но когда же начнется магия? Она училась, она старалась и стала… хорошей работницей, надежной и умелой с зельями. Заслуживающей доверия, как и мисс Левел.
   Но Тиффани ожидала - чего? Ну… что она будет заниматься серьезными ведьминскими делами. Ну там, знаете - метлы, магия… Охранять мир от происков злобных сил благородным, но в то же время скромным образом. И после всего этого, такжепомогать беднякам, потому что она хорошая девочка. И люди, которых она себе представляла, были не такими грязными и больными, и дети у них были не такими сопливыми. И в ее представлениях не было местадля летающих обрезков ногтей мистера Ткачика. Некоторые из этих обрезков даже возвращались, как бумеранг.
   Ее тошнилов полете. Каждый раз. Она даже запутку не научилась делать. И ей придется всю свою жизнь ухаживать за людьми, которые, честно говоря, могли бы иногда и сами для себя что-нибудь сделать. И никакой магии, никаких полетов, никаких тайн… только обрезки ногтей и детский понос.
   Тиффани была частью Мела. Каждый день говорила она холмам, что они есть такое. Каждый день холмы говорили ей, кто она есть. Но сейчас она не могла их услышать.
   Пошел сильный дождь и до Тиффани донесся отдаленный раскат грома.
   Что бы сделала бабушка Болит? Даже стиснутая крыльями отчаяния, она знала ответ.
   Бабушка Болит никогда не сдавалась. Она могла искать потерявшегося ягненка всю ночь.
   Тиффани еще немного полежала, глядя в пространство, затем зажгла свечу и спустила ноги на пол. Этого нельзя было оставлять на утро.
   Она иногда применяла маленькую хитрость, чтобы разглядеть шляпу. Если быстро махнуть рукой позади шляпы, то на мгновение можно заметить легкую размытость, как будто свету понадобилось чуть больше времени, чтобы пройти через невидимую шляпу.
   Шляпа должнабыть здесь…
   Чтобы проверить, света от свечи будет достаточно. Если шляпа на месте, то все будет хорошо и неважно, что думают все остальные…
   В небе над горами плясали молнии. Тиффани встала в центре коврика и закрыла глаза.
   В саду ветер хлестал ветви яблонь. Ловушки снов и ловушки проклятий сталкивались друг с другом и бренчали…
   - Увидь себя.
   Мир затих, стал полностью беззвучным. Раньше такого не было. Но Тиффани на цыпочках обошла вокруг себя и открыла глаза…
   Вот она, стоит прямо перед собой и шляпу прекрасно видно, как и всегда…
   Ее образ, стоящий перед ней, девочка в зеленом платье, открыла глаза, улыбнулась и сказала:
   - Мы видим тебя. Теперь мы - это ты.
   Тиффани попыталась крикнуть - Не видь! Но у нее не было рта, чтобы закричать…
   Где-то совсем рядом ударила молния. Окно распахнулось. Свеча ярко вспыхнула и погасла.
   Остались темнота и шум дождя.

Глава шестая. Роитель

    Над Мелом гремело.
   Дженни осторожно развернула сверток, что дала ей мать в тот день, когда Дженни покинула курган у Долгого Озера. Это был традиционный подарок, который дарили молодой кельде, покидающий родной дом, чтобы никогда больше не возвращаться. Кельдам дорога домой была заказана. Они сами были домом.
   В подарок они получали воспоминания.
   В сумке лежали: треугольный кусок крашенной овечьей кожи, три деревянных колышка, кусок веревки, сплетенной из стеблей крапивы, крошечная кожанная фляга и молток.
   Дженни знала, что надо делать, потому что часто наблюдала за матерью. Забить молотком колышки вокруг тлеющего костровища, привязать веревкой углы кожанного треугольника к колышкам так, чтобы он провисал посередине, позволяя налить в него воды из крошечного ведрышка. Воду Дженни собственоручно набрала в глубоком колодце.
   Она опустилась на колени и смотрела как вода начала медленно сочиться сквозь кожу, а затем раздула огонь.
   Дженни чувствовала, что глаза всех фиглов, столпившихся на темных галереях по стенам кургана, были прикованы к ней. Никто из них не подойдет, пока в котле греется вода. Они скорее ногу себе отрежут. Это было чистоекельдование.
   Кожанный треугольник служил котлом в те времена, когда люди еще не научились обрабатывать медь и железо. Это казалось магией и так и должно было быть. Только тот, кто знал в чем хитрость, понимал, что вода должна выкипеть досуха, прежде чем кожа сможет воспламениться.
   Когда вода закипела, она потушила огонь и вылила в котел содержимое маленькой кожанной фляги, в которой была вода из котла ее матери. Так оно повелось с самых незапамятных времен, мать отливала немного воды из своего котла для дочери.
   Дженни дала котлу немного остыть, зачерпнула чашку воды и выпила. С темных галерей донесся вздох.
   Затем она легла на спину и в ожидании закрыла глаза. Ничего не происходило, если не считать того, что грянул гром и молния окрасила мир в черно-белый цвет.
   И затем прошлое настигло ее, так мягко и вкрадчиво, что она не сразу осознала происходящее. Внезапно ее окружили кельды прошлых лет, начиная с ее матери, ее бабушек, их матерей… кельды из глубины веков, кого уже никто не помнил… Единая память, на время ставшая общим достоянием, местами истертая и трудноразличимая, древняя, как сами горы.
   Всем фиглам было известно об этом, но лишь кельда знала, что река памяти была на самом деле не рекой, а морем.
   Кельды, которые еще не родились, вспомнят об этом однажды. В ночь, которая еще не настала, они лягут возле своих котлов и станут на несколько минут частью бесконечного, вечного моря. И слушая еще неродившихся кельд, вспоминающих свое прошлое, они узнают будущее…
   Но чтобы услышать их слабые голоса, нужен опыт, а у Дженни его не было совсем. Но что-тоона все же услышала.
   Когда молния снова превратила мир в черно-белую картину, Дженни резко села.
   - Роитель нашел ее, - прошептала она. - Ох, бедна дивчинка…
   Когда Тиффани проснулась, дождь промочил коврик насквозь. Тусклый дневной свет просачивался в комнату.
   Она встала и закрыла окно. Несколько листьев залетело в комнату.
   Та-ак.
   Ей это не приснилось. Она была уверена. Что-то… странное случилось. Кончики пальцев покалывало. Она чувствовала себя… изменившейся. Но, тут она прислушалась к себе, не в плохую сторону. Нет. Прошлой ночью она чувствовала себя ужасно, а сейчас, в данный моментона чувствовала себя… полной жизни.
   По правде сказать, она чувствовала себя счастливой. Теперь она сама позаботится о себе. Она будет сама управлять своеюжизнью. Честолюбие проснулось и взыграло.
   Зеленое платье все помялось и стирать его пора было… Она достала из комода свое старое голубое, но почему то оно показалось ей неподходящим. Ей придется обходиться зеленым, пока она не сможет найти другое.
   Тиффани взялась за ботинки и замерла, глядя на них.
   Они тоже были ни то ни сё. Она достала из чемодана новые сияющие ботинки и надела их.
   Тиффани нашла обе половины мисс Левел в мокром саду, где они в одних ночных сорочках грустно собирали остатки ловушек снов и упавшие яблоки. Буря разбила даже кое-какие садовые украшения, но, к несчастью, не коснулась безумно ухмыляющихся гномов.
   Мисс Левел откинула волосы с одной пары глаз и сказала: - Очень, очень странно. Все ловушки проклятий взорвались. Даже камни скуки разрядились! Ты ничего не заметила?
   - Нет, мисс Левел. - тихо ответила Тиффани.
   - И все старые запутки в мастерской распались на части! Нет, я знаю, что они не более, чем украшения, и силы в них почти не осталось, но определенно, произошло что-то по настоящему странное.
   Обе мисс Левел кинули на Тиффани взгляд, который они считали очень коварным и проницательным, но который, в действительности, придавал ей несколько нездоровый вид.
   - Мне кажется, что буря была чуточку магической. Я надеюсь, вы, девочки, ничем таким… странным не занимались вчера ночью? - спросила она.
   - Нет, мисс Левел. По моему, они занимались глупостями.
   - Потому что, видишь, ли, кажется Освальд исчез. - продолжала мисс Левел. - Он очень чувствителен к атмосфере…
   Тиффани потребовалась секунда, чтобы понять о чем говорит мисс Левел и она воскликнула: - Но он всегда был здесь!
   - Да, сколько я могу припомнить! - сказала мисс Левел.
   - Вы пробовали положить ложку к ножам?
   - Да, конечно же! Даже не звякнула!
   - Уронить огрызок яблока? Он всегда…
   - Я так первым делом и сделала!
   - А если попробовать фокус с солью и сахаром?
   Мисс Левел помедлила. - Ну… не знаю… - Она встрепенулась. - Ему так нравится этот фокус, что он просто обязан появиться, как думаешь?
   Тиффани нашла мешок с солью и мешок с сахаром, высыпала их в миску и перемешала.
   Они обнаружили, что это был идеальный способ отвлечь Освальда от кухни, пока они готовили. Иногда переборка сахара и соли могла занять все счастливое утро. Но сейчас смесь просто лежала в миске и Освальд ничем не выдавал своего присутсвия.
   - Ох… Я осмотрю дом. - предложила мисс Левел, словно это был хороший способ найти кого-то невидимого. - А ты пойди займись козами, хорошо, дорогуша? Нам придется вспомнить, как убираться самим!
   Тиффани выпустила коз из загона. Обычно Черная Мэк сразу же выходила и вставала на доильном помосте, выжидающе глядя на нее, будто говоря: - А я придумала новыйфокус.
   Но сегодня все было не так. Когда Тиффани заглянула в загон, козы сгрудились в дальнем конце. Она подошла к ним и козы запаниковали, их ноздри трепетали и они разбегались в стороны, но ей удалось поймать Черную Мэг за ошейник. Коза выворачивалась и сопротивлялась, пока Тиффани поддаскивала ее к помосту. Мэг залезла на помост лишь потому, что не рискнула оторвать себе голову.Там она и стояла, блея и фыркая.
   Тиффани уставилась на козу. Она чувствовала, что у нее просто руки чешутся. Ей хотелось… что-нибудь сделать, взобраться на высокую гору, броситься в небо, обежать вокруг мира. И она думала: - Как глупо, что я начинаю каждый свой день, состязаясь в остроумии с животным!
   Придется показать, кто тут главный…
   Она взяла в руки метлу, которой подметали доильную комнату. Щелочки-глазки Мэг в страхе расширились и « Трах!» - ударила метла.
   Метла попала по деревянному помосту. Тиффани не ожидала, что так промахнется. Она намеревалась от души врезать Мэг, чего та давно заслужила, но каким-то образом, палка вывернулась у нее из рук. Тиффани снова подняла метлу, но выражение ее глаз и удар по дереву уже достигли цели. Мэг струсила.
   - Поиграли и хватит! - выдохнула Тиффани, опуская метлу.
   Коза стояла как вкопанная. Тиффани подоила ее, отнесла ведро в молочную, взвесила удой, записала цифры на грифельной доске, висящей на двери, и вылила молоко в большой чан.
   Обычно остальные козы тоже были непослушными, как Мэг, но стадо обучалось быстро.
   Всего получилось три галлона молока ( чуть больше 11 литров - прим. переводчика), плачевный результат для десятка коз. Тиффани без воодушевления занесла цифры на доску и уставилась на них, вертя в пальцах мел. Какой во всем этом смысл? Еще вчера ее распирали планы о новых сортах сыров, но сегодня все, связанное с сырами, казалось ей невероятно нудным.
   Что она здесь делает, занимаясь нудными домашними делами и помогая людям, слишком глупым, чтобы самим позаботиться о себе? Да она могла бы делать… все, что угодно! Тиффани кинула взгляд на выскобленный стол.
   Кто-то сделал надпись мелом на столешнице. И она все еще держала в руках мел…

   Помогите!
   - Дорогуша, тут к тебе Петулия пришла. - сказала мисс Левел, появляясь за ее спиной.
   Тиффани быстро переставила ведро на надпись и виновато повернулась.
   - Что? - спросила она. - Почему?
   - Думаю, чтобы проведать тебя. - ответила мисс Левел, внимательно глядя на Тиффани.
   На пороге, сильно нервничая и сжимая в руках остроконечную шляпу, стояла коренастая девочка.
   - Ммм, я только хотела проведать тебя, ммм… - забормотала она, глядя Тиффани прямо в ботинки. - Ммм, я думаю, что никто не хотел тебя обидеть…
   - Ты не слишком-то умная и слишком толстая. - сказала Тиффани. Она вгляделась в розовощекое лицо Петулии и ей хватило одной секунды, чтобы узнатьо ней все. - У тебя все еще есть плюшевый мишка и помогите ты веришь в фей.
   Тиффани с силой захлопнула за собой дверь в молочную и уставилась на чаны с молоком, словно видела их в первый раз в жизни.
   У нее получается хороший Сыр. Вот что они говорят, когда вспоминают о ней, Тиффани Болит: коричневые волосы и умеет делать хороший Сыр. Но в данную минуту молочная казалась ей непривычной и чуждой.
   Она стиснула зубы. У нее получается хороший Сыр. Это именно то, что она хотела делать всю свою жизнь? Из всех возможностей, открывающихся перед человеком, она выбрала возможность прославиться своей сноровкой со скисшим молоком? Неужели ей хочется провести всю свою жизнь, отскалбивая плиты, отмывая ведра, тарелки и… и… и вон ту странную штуковину из проволоки, вон там…
   … сырорезку
   … вон ту сырорезку? Хочет ли она всю свою жизнь…
   Минутку…
   - Кто здесь? - спросила Тиффани. - Кто сейчас сказал «сырорезка»?
   Она пристально оглядела комнату, как будто за связками сухой травы мог кто-нибудь прятаться. Это не мог быть Освальд. Он ушел и, в любом случае, он никогда не разговаривал.
   Тиффани схватила ведро, плюнула на руку и стерла надпись…
   … попыталасьстереть, но ее рука вцепилась в край стола и крепко держалась за него, как бы она не тянула ее. Тиффани махнула левой рукой, умудрившись попасть по ведру с молоком, которое залило надпись… и ее правая рука внезапно освободилась.
   Дверь резко распахнулась и в молочную вошли обе мисс Левел. Когда она вставала вот так, бок о бок с самой собой, это означало, что она собиралась сказать что-то важное.
   - Я должна сказать тебе, Тиффани, что…
   … ты отвратительно обошлась с Петулией…
   … и она ушла вся в слезах.
   Мисс Левел вгляделась в лицо Тиффани. - Как ты себя чувствуешь?
   Тифани пожала плечами. - Эээ… хорошо. Только немного странно. Я слышала голоса, но сейчас они пропали.
   Мисс Левел оглядела ее, склонив обе головы набок, одну на левую, а другую на правую стороны.
   - Ну, если ты уверена… Я пойду переоденусь. Нам надо поторопиться. Так много дел на сегодня.
   - Много дел. - слабо повторила за ней Тиффани.
   - Полно. Тут и нога Слэпвика, и заболевший ребенок миссис Гримли, и я уже неделю не навещала Сюрлея Зада. И, что там еще? Мистер Зуек опять похватил гнусь, а еще мне нужно перекинуться словом с госпожей Крут… Затем обед для мистера Ткачика, я приготовлю его дома и захвачу с собой, и, конечно, миссис Фанлайт уже на сносях, и… - мисс Левел вздохнула. - мисс Хаблоу тоже, опять… Весь день занят. Не знаю, как мы все успеем.
   Тиффани думала про себя: - ты, глупая женщина, стоишь тут и переживаешь, что не успеешь сделать все, что от тебя требуют! Ты думаешь, что сможешь дать им столько, сколько они хотят? Этим жадным, ленивым и глупым людишкам, которые всегда что-то хотят! Ребенок миссис Гримли? У нее одиннадцать детей! Если одного не станет, кто этого заметит?
   Мистер Ткачик уже одной ногой в могиле! Только никак не сделает шаг! Ты думаешь, что они выражают свою благодарность, а на самом деле, они лишь стараются, чтобы ты опять пришла к ним! Это не багодарность, это страховка!
   Какая-то ее часть ужаснулась этим мыслям, но они уже пылали у нее в голове, горя желанием вырваться на волю словами.
   - Надо вытереть молоко. - пробормотала Тиффани.
   - О, я могу вытереть, пока нас не будет. - жизнерадостно ответила мисс Левел. - Ну давай, улыбнись! У нас только дел!
   Дел всегдаполно, брюзжала про себя Тиффани, плетясь следом за мисс Левел к первой деревне. Куча всяких дел. И ничто не изменится. Требованиямнет конца.
   Они переходили от одного неопрятного, вонючего коттеджа к другому, помогая тем, у кого не хватало ума даже на то, чтобы пользоваться мылом, пили чай из щербатых чашек и сплетничали со старухами, у которых зубов было меньше, чем пальцев на руках. Ее начало мутить.
   День был солнечным, но чем дальше они уходили от дома, тем темнее становилось вокруг. Она чувствовала себя так, словно в голове у нее собиралась гроза.
   Затем начались видения. Тиффани помогала наложить шину какому-то глупому ребенку, сломавшему руку, как вдруг заметила свое отражение в оконном стекле.
   Она была тигром с огромными клыками.
   Тиффани завопила и вскочила на ноги.
   - Осторожнее. - сказала мисс Левел и затем увидела ее лицо. - В чем дело?
   - Я… Я… Что-то меня укусило! - солгала Тиффани. В этих краях укус был беспроигрышным вариантом. Мухи кусали крыс и крысы кусали детей.
   Голова шла кругом, но Тиффани удалось выбраться на улицу. Через несколько минут вышла мисс Левел и увидела, что Тиффани стоит, прислонившись к стене, и дрожит.
   - Ты ужасновыглядишь. - сказала мисс Левел.
   - Папоротники! - ответила Тиффани. - Повсюду! Огромные папоротники! И огромные зверюги, как коровы, только из ящериц! - Она улыбнулась мисс Левел широкой, безрадостной улыбкой. Мисс Левел попятилась.
   - Их можно съесть! - Тиффани моргнула. - Что случилось? - прошептала она.
   - Я не знаю, но я лечу сюда, чтбы забрать тебя. - ответила мисс Левел. - Я уже на метле!
   - Они смеялись надо мной, когда я сказал, что поймаю одного. И кто из нас сейчас смеется, а?
   Тревога на лице мисс Левел перешла в панику.
   - Это не твой голос. Он похож на мужской! Как ты себя чувствуешь?
   - Чувствую… многолюдной. - пробормотала Тиффани.
   - Многолюдной? - переспросила мисс Левел.
   - Странные… воспоминания… помогите…
   Тиффани взглянула на свою руку. Она была покрыта чешуей. Вот на ней появилась шерсть. А сейчас она стала гладкой и коричневой, и держала…
   - Скорпионовый сэндвич?
   - Ты меня слышишь? - откуда-то издалека раздался голос мисс Левел. - Ты бредишь. Вы, с девочками, не баловались зельями или чем-то в таком роде?