Страница:
И действительно, что будем делать? Не стоило мне произносить эти слова, а то еще Даша испугается.
Аура Даши окрасилась испугом, но совсем чуть—чуть.
– Давай приземляться, – сказала Даша. – Вон там, кажется, большая ровная площадка.
Сверху место казалось подходящим – большое ровное поле совсем недалеко от дороги. Мы сели довольно мягко, а через минуту я обнаружил, что мы находимся на территории конноспортивного комплекса, со всех сторон огороженного нехилым забором. Выехать наружу было решительно невозможно, не поднимаясь в воздух. И зачем только я поперся ночью летать? Сюрприз, блин! Первая попытка взлететь успеха не имела, вторая тоже. Я нервничал и из-за этого никак не мог поймать джойстиком резонанс. «Козел» прыгал по полю, мы с Дашей подпрыгивали на сиденьях, подвеска протестующе гремела и взвизгивала, но взлетать «козел» не хотел. А потом в свете фар появился мент с выпученными глазами. Даша расхохоталась, но мне было совсем не смешно. Я остановил машину и открыл дверь.
– Добрый вечер, – поприветствовал я мента. – Не подскажете, как отсюда выехать?
Мент несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, а затем разразился длинной тирадой, смысл которой сводился к тому, что сексуальные отношения мои и моих родственников настолько необычны, что достойны занесения в Книгу рекордов Гиннесса.
Я обиделся, захлопнул дверь и поехал дальше. На третий раз каким-то чудом я сумел поднять «козла» в воздух. Мы перемахнули через трибуны ипподрома и приземлились на стоянке перед входом в комплекс. Посадка выдалась жесткой, если бы «козел» был не «козлом», а нормальной машиной, подвеске пришел бы конец. А так ничего, только голова гудела – крыша у «козла» очень жесткая.
Ментовская «десятка», мирно дремавшая на стоянке, вдруг ожила, осветилась люстрой над крышей, неуверенно вякнула сиреной, тут же заткнулась, стронулась с места и медленно покатилась к нам.
По земле удирать от «десятки» на «козле» бессмысленно, а для взлета места не хватит. Придется разговаривать.
– Оставайся внутри, – сказал я Даше, заглушил двигатель и вышел из машины.
«Десятка» остановилась метрах в трех, сквозь лобовое стекло было видно обалдевшее лицо мента, не то лейтенанта, не то подполковника, в свете фонарей сразу не разберешь. Неожиданно меня пробило на черный юмор.
Я подошел к водительской двери и легонько постучал пальцем в стекло. Через секунду оно начало опускаться.
– Ваши документы, – потребовал я властным голосом.
Лейтенант (теперь я разглядел, что звездочки маленькие) сдавленно хохотнул, посмотрел на меня снизу вверх и спросил:
– На каком основании?
– Галактическая дорожная инспекция, старший инспектор Сигов, – представился я. – Ваши документы.
Мент открыл дверь (мне пришлось посторониться) и вылез наружу. Обнаружилось, что он на полголовы выше меня. Кажется, это придало ему уверенности.
– Вообще-то, это я у вас хотел документы попросить, – сказал он. – Транспортные средства данного типа, – он указал на «козла», – к полетам не предназначены. Над Москвой только на летающих тарелках летать можно. Нарушаем, – он улыбнулся.
Я тоже улыбнулся и спросил:
– Может, без протокола и пополам? Но у меня только шотфепские марки.
– Какие марки? – переспросил лейтенант.
– Шотфепские. Шотфепка – это планета такая:
– Да ладно тебе, мужик, – миролюбиво произнес лейтенант. – Под капот заглянуть можно? Я пожал плечами и сказал:
– Пожалуйста.
Мы подошли к «козлу», я открыл капот, мент заглянул внутрь и присвистнул.
– Что это за байда такая? – он ткнул пальцем в массивный черный кирпич, внутри которого размещался основной блок антиграва.
– Гравиэмиттер, – сказал я. – Генерирует вихревое гравитационное поле, которое передается на антенны, вот на эти вот тоненькие проводки. Машина как бы выпадает из земного притяжения. Классная штука, только управлять жутко неудобно.
– Можно попробовать? – робко спросил лейтенант.
– Лучше не надо. В темноте да над городом – это как чайнику через Манежную площадь в гололед ехать. Я и сам сегодня чуть не поседел.
Лейтенант бросил быстрый взгляд в машину, увидел там Дашу и расплылся в улыбке.
– Ох, женщины, женщины… – протянул он. – Ты осторожнее. Баба у тебя, конечно, красивая, но жизнь дороже.
– Это точно, – согласился я. – Больше не буду. И мы оба рассмеялись.
– Я уж подумал, у меня крыша поехала, – признался мент. – Какое ты пике заделал над трибунами… Только посадка жесткая вышла.
– Управление отвратительное, – пожаловался я. – И обзор безобразный. Гляжу – площадка удобная для посадки, сел – а вокруг забор. Там внутри твой коллега бегает, – хихикнул я, – тоже, небось, думает, что глюк словил.
– Ты осторожнее, – снова посоветовал мне лейтенант. – В серийное производство эта хреновина скоро пойдет?
– Боюсь, что никогда. Не годится антиграв для автомобилей, для самолетов или вертолетов он еще куда ни шло, а для машины никак не подходит. Взлететь очень трудно, раза с десятого получается, а при посадке подвеску так бьет, что больше месяца не протянет. По-хорошему, ему нужны специальные площадки – одна для взлета и другая для посадки. Пока повсюду таких площадок не понаделают, использовать его смысла нет. Да и правила дорожного движения придется новые придумывать.
– Это точно, – согласился лейтенант. – Ну, счастливо! Да, кстати, документы-то у тебя есть?
Я покопался в бардачке и извлек техпаспорт вкупе с доверенностью, подписанной Габовым.
– Техосмотр есть? – спросил лейтенант, ухмыляясь.
– Издеваешься? – ответил я вопросом на вопрос. – Если на такой колымаге на ПИК приехать, там все с ума сойдут.
– Это точно. Ладно, будем считать, я тебя не видел. Но только по земле езжай!
С этими словами мент вернулся в свою «десятку» и отъехал в дальний угол стоянки.
Я забрался в кабину.
– Ну ты даешь, – сказала Даша. – Я уж думала, придется в обезьяннике ночевать.
– А что, приходилось?
– Нет, никогда. Но все когда-то бывает в первый раз, правда? – улыбнулась она.
Я тоже улыбнулся, и в этот момент она наклонилась ко мне и поцеловала в губы.
– Мне так одиноко, – сказала Даша. – Поехали к тебе. Только давай больше не будем взлетать, ладно?
16
17
18
Аура Даши окрасилась испугом, но совсем чуть—чуть.
– Давай приземляться, – сказала Даша. – Вон там, кажется, большая ровная площадка.
Сверху место казалось подходящим – большое ровное поле совсем недалеко от дороги. Мы сели довольно мягко, а через минуту я обнаружил, что мы находимся на территории конноспортивного комплекса, со всех сторон огороженного нехилым забором. Выехать наружу было решительно невозможно, не поднимаясь в воздух. И зачем только я поперся ночью летать? Сюрприз, блин! Первая попытка взлететь успеха не имела, вторая тоже. Я нервничал и из-за этого никак не мог поймать джойстиком резонанс. «Козел» прыгал по полю, мы с Дашей подпрыгивали на сиденьях, подвеска протестующе гремела и взвизгивала, но взлетать «козел» не хотел. А потом в свете фар появился мент с выпученными глазами. Даша расхохоталась, но мне было совсем не смешно. Я остановил машину и открыл дверь.
– Добрый вечер, – поприветствовал я мента. – Не подскажете, как отсюда выехать?
Мент несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, а затем разразился длинной тирадой, смысл которой сводился к тому, что сексуальные отношения мои и моих родственников настолько необычны, что достойны занесения в Книгу рекордов Гиннесса.
Я обиделся, захлопнул дверь и поехал дальше. На третий раз каким-то чудом я сумел поднять «козла» в воздух. Мы перемахнули через трибуны ипподрома и приземлились на стоянке перед входом в комплекс. Посадка выдалась жесткой, если бы «козел» был не «козлом», а нормальной машиной, подвеске пришел бы конец. А так ничего, только голова гудела – крыша у «козла» очень жесткая.
Ментовская «десятка», мирно дремавшая на стоянке, вдруг ожила, осветилась люстрой над крышей, неуверенно вякнула сиреной, тут же заткнулась, стронулась с места и медленно покатилась к нам.
По земле удирать от «десятки» на «козле» бессмысленно, а для взлета места не хватит. Придется разговаривать.
– Оставайся внутри, – сказал я Даше, заглушил двигатель и вышел из машины.
«Десятка» остановилась метрах в трех, сквозь лобовое стекло было видно обалдевшее лицо мента, не то лейтенанта, не то подполковника, в свете фонарей сразу не разберешь. Неожиданно меня пробило на черный юмор.
Я подошел к водительской двери и легонько постучал пальцем в стекло. Через секунду оно начало опускаться.
– Ваши документы, – потребовал я властным голосом.
Лейтенант (теперь я разглядел, что звездочки маленькие) сдавленно хохотнул, посмотрел на меня снизу вверх и спросил:
– На каком основании?
– Галактическая дорожная инспекция, старший инспектор Сигов, – представился я. – Ваши документы.
Мент открыл дверь (мне пришлось посторониться) и вылез наружу. Обнаружилось, что он на полголовы выше меня. Кажется, это придало ему уверенности.
– Вообще-то, это я у вас хотел документы попросить, – сказал он. – Транспортные средства данного типа, – он указал на «козла», – к полетам не предназначены. Над Москвой только на летающих тарелках летать можно. Нарушаем, – он улыбнулся.
Я тоже улыбнулся и спросил:
– Может, без протокола и пополам? Но у меня только шотфепские марки.
– Какие марки? – переспросил лейтенант.
– Шотфепские. Шотфепка – это планета такая:
– Да ладно тебе, мужик, – миролюбиво произнес лейтенант. – Под капот заглянуть можно? Я пожал плечами и сказал:
– Пожалуйста.
Мы подошли к «козлу», я открыл капот, мент заглянул внутрь и присвистнул.
– Что это за байда такая? – он ткнул пальцем в массивный черный кирпич, внутри которого размещался основной блок антиграва.
– Гравиэмиттер, – сказал я. – Генерирует вихревое гравитационное поле, которое передается на антенны, вот на эти вот тоненькие проводки. Машина как бы выпадает из земного притяжения. Классная штука, только управлять жутко неудобно.
– Можно попробовать? – робко спросил лейтенант.
– Лучше не надо. В темноте да над городом – это как чайнику через Манежную площадь в гололед ехать. Я и сам сегодня чуть не поседел.
Лейтенант бросил быстрый взгляд в машину, увидел там Дашу и расплылся в улыбке.
– Ох, женщины, женщины… – протянул он. – Ты осторожнее. Баба у тебя, конечно, красивая, но жизнь дороже.
– Это точно, – согласился я. – Больше не буду. И мы оба рассмеялись.
– Я уж подумал, у меня крыша поехала, – признался мент. – Какое ты пике заделал над трибунами… Только посадка жесткая вышла.
– Управление отвратительное, – пожаловался я. – И обзор безобразный. Гляжу – площадка удобная для посадки, сел – а вокруг забор. Там внутри твой коллега бегает, – хихикнул я, – тоже, небось, думает, что глюк словил.
– Ты осторожнее, – снова посоветовал мне лейтенант. – В серийное производство эта хреновина скоро пойдет?
– Боюсь, что никогда. Не годится антиграв для автомобилей, для самолетов или вертолетов он еще куда ни шло, а для машины никак не подходит. Взлететь очень трудно, раза с десятого получается, а при посадке подвеску так бьет, что больше месяца не протянет. По-хорошему, ему нужны специальные площадки – одна для взлета и другая для посадки. Пока повсюду таких площадок не понаделают, использовать его смысла нет. Да и правила дорожного движения придется новые придумывать.
– Это точно, – согласился лейтенант. – Ну, счастливо! Да, кстати, документы-то у тебя есть?
Я покопался в бардачке и извлек техпаспорт вкупе с доверенностью, подписанной Габовым.
– Техосмотр есть? – спросил лейтенант, ухмыляясь.
– Издеваешься? – ответил я вопросом на вопрос. – Если на такой колымаге на ПИК приехать, там все с ума сойдут.
– Это точно. Ладно, будем считать, я тебя не видел. Но только по земле езжай!
С этими словами мент вернулся в свою «десятку» и отъехал в дальний угол стоянки.
Я забрался в кабину.
– Ну ты даешь, – сказала Даша. – Я уж думала, придется в обезьяннике ночевать.
– А что, приходилось?
– Нет, никогда. Но все когда-то бывает в первый раз, правда? – улыбнулась она.
Я тоже улыбнулся, и в этот момент она наклонилась ко мне и поцеловала в губы.
– Мне так одиноко, – сказала Даша. – Поехали к тебе. Только давай больше не будем взлетать, ладно?
16
– Гнусный педофил, – такую характеристику Габов дал мне на следующее утро.
Я начал было оправдываться, но он тут же прервал меня.
– Шучу, – сказал он, – не бери в голову. На эту девчонку российские законы больше не распространяются, как и на тебя. Да и какая она девчонка после всех этих приключений… После такого быстро взрослеют.
– С каких это пор мы вне закона? – поинтересовался я.
– С тех самых, как в Сеть полезли. Хочешь – живи с ней, не хочешь – не живи, только бабкам у подъезда будешь сам зубы заговаривать.
– У нас нет бабок у подъезда, – сказал я. – У нас дом как бы элитный.
– Все равно сам разбирайся. У вас с ней все нормально? Ну, я имею в виду, она пока у тебя будет жить?
– Даша, ты у меня будешь жить? – спросил я, отставив телефонную трубку в сторону.
– Легко, – ответила девушка и перевернулась под одеялом на живот.
Ей бы сейчас чупа-чупс в рот, и будет вылитая иллюстрация к «Лолите» Набокова.
Даша хихикнула и сказала:
– Экий ты забавный, когда на меня так смотришь. Прямо Гумберт.
Я состроил зверскую гримасу, чем вызвал новый приступ смеха у своей юной любовницы. Бедный Гумберт, тяжело ему приходилось…
– Пока у меня поживет, – сообщил я в трубку.
– Вот и замечательно, – сказал Габов. – У тебя компьютер есть?
– Обижаешь. Откуда бы я отчеты тебе слал?
– Вот и здорово. Слушай сюда. Раз ты Дашу приручил, значит, ты за нее и отвечаешь. Вы, надо полагать, недавно проснулись?
– Ты разбудил.
– Я так и подумал. Пусть она умывается, зубки чистит, завтракает, садится за компьютер и пишет отчет. Что писать, она знает. И скажи ей, что, если будет лоботрясничать, подселим ей в тело хакера, чтобы сам во всем разобрался.
– Не будет лоботрясничать, – заверил я его. – Даша, ты ведь не будешь лентяйничать?
– Не-а, – сказала Даша и пожевала несуществующий чупа-чупс.
Мне захотелось кинуть в нее чем—нибудь большим, но мягким, например подушкой. Жаль, что под рукой не оказалось ничего подобного.
– Хорошо, – сказал я в трубку. – Все обеспечу.
– Вот и займись, – подытожил Габов. – Успехов тебе в нелегком труде.
Я повесил трубку, подошел к кровати, упер руки в боки и попытался придать лицу серьезное выражение.
– Значит, так, – сказал я. – Сейчас быстро в ванную, потом на кухню, позавтракаем и будешь писать отчет.
Пока я произносил эти слова, Даша смотрела на меня снизу вверх, хлопая ресницами в такт каждому слову и медленно надувая щеки. При слове «отчет» она хлопнула себя ладонями по щекам. Я рассмеялся. Даша тоже расхохоталась, отбросила одеяло и перевернулась на спину. А потом она соблазнительно облизнулась, и я подумал, что отчет подождет.
Я начал было оправдываться, но он тут же прервал меня.
– Шучу, – сказал он, – не бери в голову. На эту девчонку российские законы больше не распространяются, как и на тебя. Да и какая она девчонка после всех этих приключений… После такого быстро взрослеют.
– С каких это пор мы вне закона? – поинтересовался я.
– С тех самых, как в Сеть полезли. Хочешь – живи с ней, не хочешь – не живи, только бабкам у подъезда будешь сам зубы заговаривать.
– У нас нет бабок у подъезда, – сказал я. – У нас дом как бы элитный.
– Все равно сам разбирайся. У вас с ней все нормально? Ну, я имею в виду, она пока у тебя будет жить?
– Даша, ты у меня будешь жить? – спросил я, отставив телефонную трубку в сторону.
– Легко, – ответила девушка и перевернулась под одеялом на живот.
Ей бы сейчас чупа-чупс в рот, и будет вылитая иллюстрация к «Лолите» Набокова.
Даша хихикнула и сказала:
– Экий ты забавный, когда на меня так смотришь. Прямо Гумберт.
Я состроил зверскую гримасу, чем вызвал новый приступ смеха у своей юной любовницы. Бедный Гумберт, тяжело ему приходилось…
– Пока у меня поживет, – сообщил я в трубку.
– Вот и замечательно, – сказал Габов. – У тебя компьютер есть?
– Обижаешь. Откуда бы я отчеты тебе слал?
– Вот и здорово. Слушай сюда. Раз ты Дашу приручил, значит, ты за нее и отвечаешь. Вы, надо полагать, недавно проснулись?
– Ты разбудил.
– Я так и подумал. Пусть она умывается, зубки чистит, завтракает, садится за компьютер и пишет отчет. Что писать, она знает. И скажи ей, что, если будет лоботрясничать, подселим ей в тело хакера, чтобы сам во всем разобрался.
– Не будет лоботрясничать, – заверил я его. – Даша, ты ведь не будешь лентяйничать?
– Не-а, – сказала Даша и пожевала несуществующий чупа-чупс.
Мне захотелось кинуть в нее чем—нибудь большим, но мягким, например подушкой. Жаль, что под рукой не оказалось ничего подобного.
– Хорошо, – сказал я в трубку. – Все обеспечу.
– Вот и займись, – подытожил Габов. – Успехов тебе в нелегком труде.
Я повесил трубку, подошел к кровати, упер руки в боки и попытался придать лицу серьезное выражение.
– Значит, так, – сказал я. – Сейчас быстро в ванную, потом на кухню, позавтракаем и будешь писать отчет.
Пока я произносил эти слова, Даша смотрела на меня снизу вверх, хлопая ресницами в такт каждому слову и медленно надувая щеки. При слове «отчет» она хлопнула себя ладонями по щекам. Я рассмеялся. Даша тоже расхохоталась, отбросила одеяло и перевернулась на спину. А потом она соблазнительно облизнулась, и я подумал, что отчет подождет.
17
Когда Даша села за компьютер и открыла ворд, она разительно переменилась. Шаловливая нимфетка куда-то исчезла, а вместо нее появилась серьезная и сосредоточенная молодая девушка. Я сел рядом и приготовился помогать, но моя помощь не потребовалась.
Даша аккуратно записала в столбик основные тезисы будущего отчета, критическим взглядом оглядела получившийся список, что-то убрала, что-то добавила, что-то поменяла местами и начала создавать список, углубляя и детализируя тезисы своих набросков. Именно так я всегда пишу большие тексты, которые трудно сразу понять, как писать. Не ожидал, что простая киевская школьница окажется такой сообразительной.
Будто прочитав мои мысли, Даша обернулась ко мне и спросила:
– Думал, я дура?
Я смутился и промычал нечто неопределенное.
– У меня IQ 155 по американской системе, – сообщила Даша. – Я не очень усидчивая, но соображаю неплохо. Только в быту тупая, потому что романтичная. Ну, это ты уже понял, когда в моей памяти копался.
– Ты не похожа на шибко умную, – сказал я. – Нет, не подумай, я не хочу тебя обидеть, но ты…
– Умная в меру, – продолжила за меня Даша и рассмеялась. – Знаешь, как надоедает всю жизнь косить под дурочку?
– Разве ж это вся жизнь? Вся жизнь у тебя впереди.
– Сама знаю, – согласилась Даша. – Андрей, ты лучше не мешай, а съезди—ка на Лубянку и попроси вложить тебе терминал в мозги. Я и сама могу все сделать, но Габов прав, сейчас мне надо в первую очередь отчет сделать.
– А разве эта методика архангельская не в этом отчете будет описана? – удивился я.
– Думаешь, он у меня первый? – вздохнула Даша. – У меня скоро от клавиатуры пальцы болеть будут. Ужас просто.
Я последовал ее совету и не стал мешать. Я еще раз позвонил Габову, договорился о встрече и поехал вставлять в мозги терминал, только не на Лубянку, а на проспект Вернадского.
Даша аккуратно записала в столбик основные тезисы будущего отчета, критическим взглядом оглядела получившийся список, что-то убрала, что-то добавила, что-то поменяла местами и начала создавать список, углубляя и детализируя тезисы своих набросков. Именно так я всегда пишу большие тексты, которые трудно сразу понять, как писать. Не ожидал, что простая киевская школьница окажется такой сообразительной.
Будто прочитав мои мысли, Даша обернулась ко мне и спросила:
– Думал, я дура?
Я смутился и промычал нечто неопределенное.
– У меня IQ 155 по американской системе, – сообщила Даша. – Я не очень усидчивая, но соображаю неплохо. Только в быту тупая, потому что романтичная. Ну, это ты уже понял, когда в моей памяти копался.
– Ты не похожа на шибко умную, – сказал я. – Нет, не подумай, я не хочу тебя обидеть, но ты…
– Умная в меру, – продолжила за меня Даша и рассмеялась. – Знаешь, как надоедает всю жизнь косить под дурочку?
– Разве ж это вся жизнь? Вся жизнь у тебя впереди.
– Сама знаю, – согласилась Даша. – Андрей, ты лучше не мешай, а съезди—ка на Лубянку и попроси вложить тебе терминал в мозги. Я и сама могу все сделать, но Габов прав, сейчас мне надо в первую очередь отчет сделать.
– А разве эта методика архангельская не в этом отчете будет описана? – удивился я.
– Думаешь, он у меня первый? – вздохнула Даша. – У меня скоро от клавиатуры пальцы болеть будут. Ужас просто.
Я последовал ее совету и не стал мешать. Я еще раз позвонил Габову, договорился о встрече и поехал вставлять в мозги терминал, только не на Лубянку, а на проспект Вернадского.
18
Не знаю, что я ожидал увидеть внутри фээсбэшного здания, но только не то, что увидел. Мне казалось, что изнутри подобное учреждение должно быть пропитано неуловимой аурой важных дел, которые здесь решаются, всяких государственных тайн…
Но в реальности ничего такого не было. Это была обычная умеренно задрипанная государственная организация. По коридорам ходили обычные люди с обычными аурами и вели обычные разговоры. Минут пятнадцать я торчал у входа, ожидая, когда вынесут пропуск, за это время мимо меня прошло не меньше пятидесяти человек и все они были самыми простыми людьми как по внешнему виду, так и по аурам. Кто-то рассказывал анекдот, кто-то объяснял, как надо правильно прочищать игольчатый клапан в карбюраторе, кто-то делился опытом прохождения «цивилизации». Все как везде.
Меня встретил тот самый белобрысый Леша, который вез домой из больницы. Он выдал пропуск – маленький и непрезентабельно выглядящий клочок бумаги, суровый прапорщик на входе внимательно изучил мой паспорт, оторвал от пропуска полоску бумаги и оставил ее себе. Мы вошли.
Из шести лифтов работало только два. Пока мы ждали свободную кабинку, я успел во всех подробностях изучить стенд объявлений профкома и узнать, в какую комнату следует подойти, чтобы получить льготную путевку на Черноморское побережье, и какие справки при этом надо иметь. Бедные люди – за границу их не пускают, отдыхать приходится черт знает где.
Наконец мы погрузились в лифт и поднялись на четвертый этаж. Быстрее было бы пешком.
Мы заглянули в комнату, на двери которой висела табличка «дежурный», а внутри стоял огромный стол, заставленный десятком телефонов еще советского дизайна, с дисковыми номеронабирателями. Толстый и лысый мужик, сидящий за столом, переписал данные моего паспорта в амбарную книгу, поставил печать на пропуск и сказал Леше:
– Время выхода сам проставишь той же ручкой.
Леша заверил его, что именно так и поступит, и повел меня дальше.
Теперь наш путь лежал вниз. Спускались мы по лестнице, Леша сказал, что лифта ждать не стоит, а я не возражал.
Мы спустились в подвал и углубились в лабиринт узких коридоров с низкими потолками. Пол и стены были бетонными, без всякой отделки, с потолка на толстых шнурах свисали электрические лампочки без плафонов, шаги рождали гулкое эхо. Выглядело все это довольно мрачно.
– В подземный город идем? – спросил я.
Леша промычал нечто утвердительное и остановился перед железной дверью с кодовым замком. На двери было написано «Посторонним вход строго запрещен». Леша набрал шестизначный код, открыл дверь, и за ней обнаружилась другая дверь, на вид очень тяжелая, как в сейфе.
Дверная ручка представляла собой мощное металлическое колесо, которое надо крутить двумя руками и с большим усилием. Подобную конструкцию, только меньшего размера, я видел однажды на сейфе. Леша взялся за колесо, поднатужился, повернул на пол—оборота против часовой стрелки и вдруг замер в нерешительности. Я почувствовал, как в астрале вдруг произошло сильнейшее возмущение, мощный пучок невидимых лучей прошел рядом и…
Леша выпустил колесо из рук, красиво крутанулся на одной ноге и залепил другой ногой мне в челюсть. Точнее, попытался залепить, боевые рефлексы, выработанные Вуд—стоком, сработали быстрее, чем я успел осмыслить происходящее. Я заблокировал удар, захватил Лешину ногу двумя руками и сильно дернул на себя, одновременно ударив в колено другой его ноги.
Леша рухнул на пол, его аура окрасилась болью, но он не сдавался. Извернувшись немыслимым образом, он перекатился через плечо, оказался на четвереньках, высоко подпрыгнул на всех четырех конечностях (раньше я и не знал, что человеческий организм так может), в прыжке распрямился и попытался ударить меня ногой в селезенку.
На этот раз я не стал сбивать противника с ног, я всего лишь жестко заблокировал удар, подставив под голень атакующей ноги оба кулака. Боль вспыхнула в ауре Леши огненным цветком, она должна была парализовать его, но этого не произошло. Тварь, захватившая Лешино тело, великолепно умеет контролировать эмоции носителя.
Если бы нас видел Джеки Чан, он бы умер от зависти. Мы вели борьбу так, как на Земле до нас не дрался, наверное, никто. Удары и блоки, выверенные до миллиметра и до миллисекунды, сливались в непрерывный танец, каждое движение несло смерть, но ни один удар не достигал цели.
Обычно рукопашный поединок равных соперников длится считанные секунды, а победителя в нем определяет случай. Стоит допустить малейшую ошибку, и ты уже валяешься на полу, а твое сознание гаснет. Но когда совершенство боевой техники приближается к пределу, ошибок не допускает ни один из бойцов, и схватка может длится практически бесконечно, пока усталость не сморит менее выносливого.
Однако мне не улыбается провести остаток дня, сражаясь с инопланетной тварью. Из боя надо выходить, но как? Стоит на мгновение отвлечься, и все, я проиграл, и не просто проиграл, а погиб. Я не сомневаюсь, что враг настроен решительно, он не успокоится, пока не убедится, что я мертв.
Астрал пронзила мощнейшая помеха, помнится, Габов называл ее дезориентирующим сигналом. Помеха шла снизу, из-за той двери, которую Леша пытался открыть. Готов поставить сто против одного, что ее источником является планетарный узел, который снова контролируют чужие.
Помеха не была непрерывной, она пульсировала по какому-то неясному закону, то усиливаясь, то затухая. Если не знать точно, в какие моменты времени она действует, Сетью пользоваться невозможно, а если знать – то это мешать не будет. Все понятно – радиоэлектронная борьба в галактических масштабах, подавление систем связи противника. Планетарный узел Земли парализован, а те немногие люди, что способны противостоять вторжению, либо попали под власть чужих душ, либо, вроде меня, из последних сил отбиваются от инопланетных десантников.
Надо что-то делать! Вудсток, ты меня слышишь?
На мгновение мне показалось, что моя голова взорвалась. Оглушительный рев наполнил астрал, и источником этого рева была моя голова. В отличие от помехи, которую ставил узел, этот звук был непрерывным. Я превратился в машину наподобие тех, что в советские времена глушили «Голос Америки». Видимо, теперь в окрестностях Земли Сеть перестала быть доступной не только для людей, но и для любых существ.
«У тебя мания величия, – прозвучал голос Вудстока в моей голове. – Твоя помеха даже всю Москву не захватывает, мощность не та».
«Что мне делать?»
«Ничего. Беру управление на себя».
В глубине моего тела, где-то примерно в крестце, внезапно вспух гигантский пузырь внутренней силы. Я отпрыгнул назад, разрывая контакт с противником, и широко раскинул руки. Это верное самоубийство!
Нет, это не самоубийство, а убийство. Мое тело содрогнулось и выбросило в пространство целое море внутренней силы. Невидимая, но вполне ощутимая ударная волна подхватила того, кто раньше звался Алексеем, подбросила и с хрустом впечатала в бетонную стену. Тело Алексея сползло вниз, оставляя за собой след из крови и мозгов.
«Возвращаю управление, – сообщил Вудсток. – Надо как можно быстрее добраться до узла и провести зачистку».
Открыть дверь! Как же тяжело вращается это колесо… Все, есть. Быстрее вниз… Нет, не быстрее. Дверь надо за собой тщательно закрыть и желательно заблокировать, но баррикадировать ее нечем, и поэтому применим нестандартное решение.
Закрутив колесо до отказа, я сконцентрировался и попытался повторить тот же ментальный трюк, который минуту назад спас мне жизнь, только теперь я выбрасывал энергию не широким фронтом, а узким пучком. Поехали!
Получилось у меня не так хорошо, как у Вудстока, видимо, сказался недостаток опыта, тем не менее колесо вздрогнуло, перекосилось и сорвало резьбу. Дверь заклинило намертво. Из ликбеза по гражданской обороне вспомнилось, что каждое подземное убежище имеет два выхода. Если это убежище является исключением, я попал.
Однако пора действовать. Я побежал вниз по лестнице, туда, где визжала, чирикала и завывала астральная сирена. Подсознание превращало ее сигналы в звуки и звучало это так, как будто Соловью Разбойнику намазали задницу скипидаром.
Еще одна дверь, такая же тяжелая и с таким же колесом. К счастью, открыта. Вперед!
Чувство опасности заставило меня проехать метра три животом по полу, который здесь оказался покрыт плиткой, по виду довольно дорогой, а по осязательным ощущениям – очень скользкой. Выстрел, другой, третий. Пули свистят над головой, каждая следующая чуть ниже предыдущей. Пятая пуля будет моей.
Выброс ментальной энергии! Люминесцентная лампа под потолком распадается на тысячу осколков. Облачко светящегося газа мгновенно рассеивается, и в помещении наступает полная темнота. Но я отчетливо вижу перед собой две ауры тех, кто раньше были людьми. Они могли бы снова стать людьми, но у меня нет времени на гуманизм. На войне иногда приходится стрелять по своим.
Я не стал тратить внутреннюю силу, почему-то был уверен, что ее осталось немного и она еще пригодится. Попробуем обойтись сугубо физическими методами.
Здоровенные электронные часы со встроенным калькулятором, поясным временем, пятью будильниками и десятком других ненужных прибамбасов отправились в дальний угол, где и ударились о стену. Звук был совсем негромким, но противники его услышали.
Четыре выстрела слились в непрерывную очередь. Это кажется невероятным, но одна из пуль попала в цель. Ничего, сейчас я отомщу за свои часы.
Быстрее, пока уши врага оглушены их собственными выстрелами. На всякий случай я помог себе ментальным выбросом, совсем легким, неспособным оказать на противника физическое воздействие, просто слегка оглушающим.
Есть! Очень тяжелый пистолет незнакомой конструкции перекочевал в мою руку.
Выстрел в упор.
Фонтан крови заливает мне куртку и лицо. К счастью, это чужая кровь. Я отплевываюсь и стреляю еще раз.
Пинг-пинг-пинг-поооонг! Второй враг успел нажать на спусковой крючок уже мертвым пальцем. Пуля ушла в потолок, отразилась и запрыгала по маленькой комнате, как каучуковый мячик. К счастью, ее траектория ни разу не пересеклась с моим телом.
Путь свободен. Вперед!
Истошный астральный визг стал оглушительным. Планетарный узел совсем рядом. Вот, кажется, и нужная дверь. Толстая железная дверь, слишком мощная, чтобы отстрелить замок или петли. Внутренняя сила… удар!
Дверь осталась на месте, с ней ничего не произошло. У меня подкосились ноги, я сполз по стене, сел на корточки и тихо завыл. Вот и все, я сделал все, что мог, но этого оказалось недостаточно. Я прошел с боем почти весь путь, но обычная железная дверь стала неодолимым препятствием. Это конец.
«Это не конец, – произнес голос Вудстока. – Конец в другом кармане. Шутка. Встань и внимательно смотри на замок».
Я подчинился. Встал, впился в замок отчаянным взглядом и почувствовал, как силовые линии астрального поля искривились, притянулись ко мне, отразились от моих глаз и ударили прямо в замок. Энергия планетарного узла, бесполезно изливающаяся в пространство, сфокусировалась в направлении моего взгляда, и металл поплыл. Он оставался холодным, но было четкое ощущение, что он плавится.
Замок расплавился очень быстро, секунды за две, но растекшийся металл намертво заклинил дверь, и мне пришлось проплавлять большое отверстие, чтобы пролезть в него целиком. Трудно сказать, сколько времени это заняло, но никак не меньше минуты, а скорее, минуты две-три. В какой-то момент за дверью послышались шаги, кто-то сунулся в комнату, но тут же отскочил обратно, оглушительно визжа. Я предвидел это и специально расширил зону фокусировки деструкторного луча, сейчас вся комната за дверью была залита смертоносным излучением.
Внутри комнаты что-то рухнуло с оглушительным грохотом. Кажется, дыра уже достаточна, чтобы пролезть в нее. Ну-ка, попробуем…
Я отключил деструкторный луч, рыбкой нырнул в круглый оплавленный проем, приземлился на руки, перекувыркнулся и вскочил на ноги. В комнате было темно – лампы не перенесли моего излучения. Пахло цементной крошкой.
– Не стреляй! – заорал кто-то далеко впереди.
Знакомый голос… точно! Это Василий не помню отчества Зильберман собственной персоной. Не везет ему с дежурствами – уже второй раз в его смену случается чрезвычайное происшествие.
– Не стреляю! – крикнул я в ответ. – Что здесь происходит?
– Они ушли! – закричал Зильберман. Ушли? Как это ушли? Я ведь пока не выключал свою глушилку, Сеть все еще заблокирована.
– Выходи с поднятыми руками! – крикнул я.
Ответа не последовало.
Я стал осторожно пробираться вперед. Вначале я пытался держаться поближе к стенам, но быстро понял, что это бессмысленно – у стен мебели больше всего. Жалко, что Вудсток не научил меня видеть в темноте.
Тишина ударила по ушам так резко, что на мгновение мне показалось, что прогремел взрыв, от которого я оглох. Но никакого взрыва не было, просто планетарный узел перестал глушить астрал, а моя глушилка, которая питалась от энергии узла, тоже перестала работать.
– Не стреляй! – снова заорал Зильберман. – Он ушел!
– Выходи с поднятыми руками! – повторил я.
Далеко впереди мелькнула аура Зильбермана, в ней не было ничего, кроме страха и растерянности. Кажется, он не врет, инопланетный боевик действительно сбежал.
Но в реальности ничего такого не было. Это была обычная умеренно задрипанная государственная организация. По коридорам ходили обычные люди с обычными аурами и вели обычные разговоры. Минут пятнадцать я торчал у входа, ожидая, когда вынесут пропуск, за это время мимо меня прошло не меньше пятидесяти человек и все они были самыми простыми людьми как по внешнему виду, так и по аурам. Кто-то рассказывал анекдот, кто-то объяснял, как надо правильно прочищать игольчатый клапан в карбюраторе, кто-то делился опытом прохождения «цивилизации». Все как везде.
Меня встретил тот самый белобрысый Леша, который вез домой из больницы. Он выдал пропуск – маленький и непрезентабельно выглядящий клочок бумаги, суровый прапорщик на входе внимательно изучил мой паспорт, оторвал от пропуска полоску бумаги и оставил ее себе. Мы вошли.
Из шести лифтов работало только два. Пока мы ждали свободную кабинку, я успел во всех подробностях изучить стенд объявлений профкома и узнать, в какую комнату следует подойти, чтобы получить льготную путевку на Черноморское побережье, и какие справки при этом надо иметь. Бедные люди – за границу их не пускают, отдыхать приходится черт знает где.
Наконец мы погрузились в лифт и поднялись на четвертый этаж. Быстрее было бы пешком.
Мы заглянули в комнату, на двери которой висела табличка «дежурный», а внутри стоял огромный стол, заставленный десятком телефонов еще советского дизайна, с дисковыми номеронабирателями. Толстый и лысый мужик, сидящий за столом, переписал данные моего паспорта в амбарную книгу, поставил печать на пропуск и сказал Леше:
– Время выхода сам проставишь той же ручкой.
Леша заверил его, что именно так и поступит, и повел меня дальше.
Теперь наш путь лежал вниз. Спускались мы по лестнице, Леша сказал, что лифта ждать не стоит, а я не возражал.
Мы спустились в подвал и углубились в лабиринт узких коридоров с низкими потолками. Пол и стены были бетонными, без всякой отделки, с потолка на толстых шнурах свисали электрические лампочки без плафонов, шаги рождали гулкое эхо. Выглядело все это довольно мрачно.
– В подземный город идем? – спросил я.
Леша промычал нечто утвердительное и остановился перед железной дверью с кодовым замком. На двери было написано «Посторонним вход строго запрещен». Леша набрал шестизначный код, открыл дверь, и за ней обнаружилась другая дверь, на вид очень тяжелая, как в сейфе.
Дверная ручка представляла собой мощное металлическое колесо, которое надо крутить двумя руками и с большим усилием. Подобную конструкцию, только меньшего размера, я видел однажды на сейфе. Леша взялся за колесо, поднатужился, повернул на пол—оборота против часовой стрелки и вдруг замер в нерешительности. Я почувствовал, как в астрале вдруг произошло сильнейшее возмущение, мощный пучок невидимых лучей прошел рядом и…
Леша выпустил колесо из рук, красиво крутанулся на одной ноге и залепил другой ногой мне в челюсть. Точнее, попытался залепить, боевые рефлексы, выработанные Вуд—стоком, сработали быстрее, чем я успел осмыслить происходящее. Я заблокировал удар, захватил Лешину ногу двумя руками и сильно дернул на себя, одновременно ударив в колено другой его ноги.
Леша рухнул на пол, его аура окрасилась болью, но он не сдавался. Извернувшись немыслимым образом, он перекатился через плечо, оказался на четвереньках, высоко подпрыгнул на всех четырех конечностях (раньше я и не знал, что человеческий организм так может), в прыжке распрямился и попытался ударить меня ногой в селезенку.
На этот раз я не стал сбивать противника с ног, я всего лишь жестко заблокировал удар, подставив под голень атакующей ноги оба кулака. Боль вспыхнула в ауре Леши огненным цветком, она должна была парализовать его, но этого не произошло. Тварь, захватившая Лешино тело, великолепно умеет контролировать эмоции носителя.
Если бы нас видел Джеки Чан, он бы умер от зависти. Мы вели борьбу так, как на Земле до нас не дрался, наверное, никто. Удары и блоки, выверенные до миллиметра и до миллисекунды, сливались в непрерывный танец, каждое движение несло смерть, но ни один удар не достигал цели.
Обычно рукопашный поединок равных соперников длится считанные секунды, а победителя в нем определяет случай. Стоит допустить малейшую ошибку, и ты уже валяешься на полу, а твое сознание гаснет. Но когда совершенство боевой техники приближается к пределу, ошибок не допускает ни один из бойцов, и схватка может длится практически бесконечно, пока усталость не сморит менее выносливого.
Однако мне не улыбается провести остаток дня, сражаясь с инопланетной тварью. Из боя надо выходить, но как? Стоит на мгновение отвлечься, и все, я проиграл, и не просто проиграл, а погиб. Я не сомневаюсь, что враг настроен решительно, он не успокоится, пока не убедится, что я мертв.
Астрал пронзила мощнейшая помеха, помнится, Габов называл ее дезориентирующим сигналом. Помеха шла снизу, из-за той двери, которую Леша пытался открыть. Готов поставить сто против одного, что ее источником является планетарный узел, который снова контролируют чужие.
Помеха не была непрерывной, она пульсировала по какому-то неясному закону, то усиливаясь, то затухая. Если не знать точно, в какие моменты времени она действует, Сетью пользоваться невозможно, а если знать – то это мешать не будет. Все понятно – радиоэлектронная борьба в галактических масштабах, подавление систем связи противника. Планетарный узел Земли парализован, а те немногие люди, что способны противостоять вторжению, либо попали под власть чужих душ, либо, вроде меня, из последних сил отбиваются от инопланетных десантников.
Надо что-то делать! Вудсток, ты меня слышишь?
На мгновение мне показалось, что моя голова взорвалась. Оглушительный рев наполнил астрал, и источником этого рева была моя голова. В отличие от помехи, которую ставил узел, этот звук был непрерывным. Я превратился в машину наподобие тех, что в советские времена глушили «Голос Америки». Видимо, теперь в окрестностях Земли Сеть перестала быть доступной не только для людей, но и для любых существ.
«У тебя мания величия, – прозвучал голос Вудстока в моей голове. – Твоя помеха даже всю Москву не захватывает, мощность не та».
«Что мне делать?»
«Ничего. Беру управление на себя».
В глубине моего тела, где-то примерно в крестце, внезапно вспух гигантский пузырь внутренней силы. Я отпрыгнул назад, разрывая контакт с противником, и широко раскинул руки. Это верное самоубийство!
Нет, это не самоубийство, а убийство. Мое тело содрогнулось и выбросило в пространство целое море внутренней силы. Невидимая, но вполне ощутимая ударная волна подхватила того, кто раньше звался Алексеем, подбросила и с хрустом впечатала в бетонную стену. Тело Алексея сползло вниз, оставляя за собой след из крови и мозгов.
«Возвращаю управление, – сообщил Вудсток. – Надо как можно быстрее добраться до узла и провести зачистку».
Открыть дверь! Как же тяжело вращается это колесо… Все, есть. Быстрее вниз… Нет, не быстрее. Дверь надо за собой тщательно закрыть и желательно заблокировать, но баррикадировать ее нечем, и поэтому применим нестандартное решение.
Закрутив колесо до отказа, я сконцентрировался и попытался повторить тот же ментальный трюк, который минуту назад спас мне жизнь, только теперь я выбрасывал энергию не широким фронтом, а узким пучком. Поехали!
Получилось у меня не так хорошо, как у Вудстока, видимо, сказался недостаток опыта, тем не менее колесо вздрогнуло, перекосилось и сорвало резьбу. Дверь заклинило намертво. Из ликбеза по гражданской обороне вспомнилось, что каждое подземное убежище имеет два выхода. Если это убежище является исключением, я попал.
Однако пора действовать. Я побежал вниз по лестнице, туда, где визжала, чирикала и завывала астральная сирена. Подсознание превращало ее сигналы в звуки и звучало это так, как будто Соловью Разбойнику намазали задницу скипидаром.
Еще одна дверь, такая же тяжелая и с таким же колесом. К счастью, открыта. Вперед!
Чувство опасности заставило меня проехать метра три животом по полу, который здесь оказался покрыт плиткой, по виду довольно дорогой, а по осязательным ощущениям – очень скользкой. Выстрел, другой, третий. Пули свистят над головой, каждая следующая чуть ниже предыдущей. Пятая пуля будет моей.
Выброс ментальной энергии! Люминесцентная лампа под потолком распадается на тысячу осколков. Облачко светящегося газа мгновенно рассеивается, и в помещении наступает полная темнота. Но я отчетливо вижу перед собой две ауры тех, кто раньше были людьми. Они могли бы снова стать людьми, но у меня нет времени на гуманизм. На войне иногда приходится стрелять по своим.
Я не стал тратить внутреннюю силу, почему-то был уверен, что ее осталось немного и она еще пригодится. Попробуем обойтись сугубо физическими методами.
Здоровенные электронные часы со встроенным калькулятором, поясным временем, пятью будильниками и десятком других ненужных прибамбасов отправились в дальний угол, где и ударились о стену. Звук был совсем негромким, но противники его услышали.
Четыре выстрела слились в непрерывную очередь. Это кажется невероятным, но одна из пуль попала в цель. Ничего, сейчас я отомщу за свои часы.
Быстрее, пока уши врага оглушены их собственными выстрелами. На всякий случай я помог себе ментальным выбросом, совсем легким, неспособным оказать на противника физическое воздействие, просто слегка оглушающим.
Есть! Очень тяжелый пистолет незнакомой конструкции перекочевал в мою руку.
Выстрел в упор.
Фонтан крови заливает мне куртку и лицо. К счастью, это чужая кровь. Я отплевываюсь и стреляю еще раз.
Пинг-пинг-пинг-поооонг! Второй враг успел нажать на спусковой крючок уже мертвым пальцем. Пуля ушла в потолок, отразилась и запрыгала по маленькой комнате, как каучуковый мячик. К счастью, ее траектория ни разу не пересеклась с моим телом.
Путь свободен. Вперед!
Истошный астральный визг стал оглушительным. Планетарный узел совсем рядом. Вот, кажется, и нужная дверь. Толстая железная дверь, слишком мощная, чтобы отстрелить замок или петли. Внутренняя сила… удар!
Дверь осталась на месте, с ней ничего не произошло. У меня подкосились ноги, я сполз по стене, сел на корточки и тихо завыл. Вот и все, я сделал все, что мог, но этого оказалось недостаточно. Я прошел с боем почти весь путь, но обычная железная дверь стала неодолимым препятствием. Это конец.
«Это не конец, – произнес голос Вудстока. – Конец в другом кармане. Шутка. Встань и внимательно смотри на замок».
Я подчинился. Встал, впился в замок отчаянным взглядом и почувствовал, как силовые линии астрального поля искривились, притянулись ко мне, отразились от моих глаз и ударили прямо в замок. Энергия планетарного узла, бесполезно изливающаяся в пространство, сфокусировалась в направлении моего взгляда, и металл поплыл. Он оставался холодным, но было четкое ощущение, что он плавится.
Замок расплавился очень быстро, секунды за две, но растекшийся металл намертво заклинил дверь, и мне пришлось проплавлять большое отверстие, чтобы пролезть в него целиком. Трудно сказать, сколько времени это заняло, но никак не меньше минуты, а скорее, минуты две-три. В какой-то момент за дверью послышались шаги, кто-то сунулся в комнату, но тут же отскочил обратно, оглушительно визжа. Я предвидел это и специально расширил зону фокусировки деструкторного луча, сейчас вся комната за дверью была залита смертоносным излучением.
Внутри комнаты что-то рухнуло с оглушительным грохотом. Кажется, дыра уже достаточна, чтобы пролезть в нее. Ну-ка, попробуем…
Я отключил деструкторный луч, рыбкой нырнул в круглый оплавленный проем, приземлился на руки, перекувыркнулся и вскочил на ноги. В комнате было темно – лампы не перенесли моего излучения. Пахло цементной крошкой.
– Не стреляй! – заорал кто-то далеко впереди.
Знакомый голос… точно! Это Василий не помню отчества Зильберман собственной персоной. Не везет ему с дежурствами – уже второй раз в его смену случается чрезвычайное происшествие.
– Не стреляю! – крикнул я в ответ. – Что здесь происходит?
– Они ушли! – закричал Зильберман. Ушли? Как это ушли? Я ведь пока не выключал свою глушилку, Сеть все еще заблокирована.
– Выходи с поднятыми руками! – крикнул я.
Ответа не последовало.
Я стал осторожно пробираться вперед. Вначале я пытался держаться поближе к стенам, но быстро понял, что это бессмысленно – у стен мебели больше всего. Жалко, что Вудсток не научил меня видеть в темноте.
Тишина ударила по ушам так резко, что на мгновение мне показалось, что прогремел взрыв, от которого я оглох. Но никакого взрыва не было, просто планетарный узел перестал глушить астрал, а моя глушилка, которая питалась от энергии узла, тоже перестала работать.
– Не стреляй! – снова заорал Зильберман. – Он ушел!
– Выходи с поднятыми руками! – повторил я.
Далеко впереди мелькнула аура Зильбермана, в ней не было ничего, кроме страха и растерянности. Кажется, он не врет, инопланетный боевик действительно сбежал.
Сеть снова доступна. Этим надо воспользоваться.
«Даша!»
«Андрей! Ты где?»
«В подземном городе. Что происходит?»
462 «Вторжение».
«Это я уже понял. Здесь мы, кажется, отбились. С тобой все в порядке?»
Пауза.
«Уже да. Блин! Уходи в Сеть сейчас же!»
«Куда?»
«Все равно куда, но быстрее!»
«Да что случилось-то?»
«Ядерный удар по Москве».
«Что?!»
«Минуты три назад передали по радио – с неизвестной подводной лодки стартовали восемь ракет, все летят на Москву. Буш клянется, что он ни при чем. Это Армагеддон, помнишь, Габов про него говорил? Армагеддон начинается».
«Ты сейчас где?»
«У тебя дома».
«Какого черта? Уходи сейчас же, куда угодно уходи, хоть к ангелам!»
«Сейчас уйду. Ты тоже поспеши».
«Я в бомбоубежище».
«Ни одно бомбоубежище не выдержит прямого попадания. Давай сваливай скорее».
«Подожди секунду, – сказал я и обратился к Сети: – Физическое перемещение в Убежище».
«Не майся дурью, – произнес Вудсток в моей голове. – Убежище тебе не нужно, выбери любой безопасный мир в чужом секторе и прыгай туда быстрее».