Над гаванью возвышалось белоснежное, как мел, здание с развевающимися флагами Храма на вершине – красно-синий крест на черном фоне, со стилизованным изображением самого Храма ближе к краю. Старая Имперская Библиотека, выстроенная из местного гранита, составляла часть дворца вице-наместника. Карнизы Храма украшала монументальная резьба, херувимы и горгульи, коринфские колонны поддерживали четыре портика над центральными входами. На мире Принца Самуила Маккинни ничего подобного не видел и нашел массивное строение очень величественным, несмотря на его уродливость.
– Это и есть Храм, – быстро сказал Бретт. Трубадур стоял на другой стороне юта и рассказывал о городе Клейнсту и Лонгвею, которые слушали с интересом. – Храм выстроил сам Бог перед Падением, когда все жители планеты были еще людьми со звезд, и вложил Он всю свою мудрость и знание в этот Храм. Но макассарцы были слишком горды и сказали, что поскольку у них уже есть все знание, то Бог им не нужен. В гневе Бог поразил Храм – вон там, с краю, видите, часть Храма перестроена. Но прежде чем Бог успел разрушить весь Храм, священники напомнили Ему о Его обещании, данном нашему народу, и Он пощадил Храм, но отнял у нас знание о том, каким образом можно использовать великую мудрость Храма. Это известно только священникам, но и они не знают, как перевести слова ангелов, когда им порой удается заставить их заговорить. – Бретт протяжно вздохнул. – Все это скажут вам и сами священники. Когда-то в Храм верили во всех городах, а дьяконы и служители Храма правили во всех графствах и королевствах. Настоящие христиане, такие как мы в Джикаре, были вынуждены встречаться и отправлять свои службы в тайне. Но сегодня священники Храма правят только в Батаве, теперь их последователи в других городах собираются тайком, опасаясь за свои жизни. Все, о чем я вам рассказал, случилось на протяжении двух человеческих жизней.
– Но что вызвало столь стремительную модификацию религиозных ценностей в целом планетарном сообществе? – с интересом спросил Лонгвей. – По моему мнению, подобные изменения происходят медленно, если их не ускорять технологическими переменами. Мы на собственном опыте испытали быстрое падение традиционной церкви на Принце Самуиле, но наша церковь стоит на трех китах – это оружие, деньги и дисциплина, ничто иное не имеет значения.
– Я не знаю ответа, человек со звезд, – сказал Бретт. – Но странные вещи творятся в нашем мире уже много лет. Лето становится короче, а зимы холоднее, кочевники – обитатели равнин – идут к берегам моря и нападают там на города, потому что в степях все труднее прокормиться. Люди говорят, что Бог отвернулся от Макассара.
– Что ж, – проговорил Клейнст, и все повернулись к нему. Впервые с того дня, как худощавый ученый ступил на борт корабля, у него был более-менее нормальный цвет лица. – В этом нет ничего удивительного. По всей вероятности орбита Макассара имеет небольшой эксцентриситет, кроме того, наклон оси очень велик. Это дает в южном полушарии терпимые климатические условия, длящиеся несколько поколений, но сегодня происходит медленное рассогласование этих двух факторов. В результате зимы все суровее, и вскоре северное полушарие станет совершенно непригодным для жизни. Естественно, что орды кочевников стремятся к экватору.
– Следствие продвижения варваров на территории, где можно существовать более вольготно – то, что на своем пути они уничтожают цивилизацию, – добавил Лонгвей. – Следовало бы ожидать, что испытания укрепят правящую церковь. И тем не менее, я слышал, что там, где существует ересь, распад цивилизации порой приводил к тому, что многие отворачивались от традиционной религии во имя своего спасения и начинали искать другого Бога и другие церкви. Именно так и бывает.
Несколько минут они стояли в молчании, наблюдая, как осужденные поднимаются на борт военного корабля.
Мэри Грэхем доставила вино и чайкест: солдат нес следом за ней огромные подносы. За время путешествия она удивительно быстро овладела искусством готовить горячую пищу даже во время шквалов, когда скорость корабля достигала, по оценкам Маклина, шестидесяти километров в час. Мэри обучила нескольких парней из Джикара, сделав их помощниками, и очень быстро стала полноправной и единоличной хозяйкой камбуза на «Субао».
– Это и есть Храм? – спросила она, указывая на огромное строение, возвышающееся над городом.
– Да, госпожа, – ответил Бретт. – В кельях, вырубленных в этом здании, размещаются пятьсот священников и дьяконов, а также две тысячи воинов. Но перед кочевниками с равнин эта армия все равно не устоит.
– Но рискнут ли варвары нападать на воинов Храма? – спросила Мэри. – Вы говорили, что у них нет никакого вооружения, – а ведь Храм достаточно богат, если у него столько солдат.
– Кочевники не станут сражаться так, как хотелось бы Храму, – ответил Бретт. – Завидев солдат в доспехах, они обратятся в бегство, но, когда лошади храмовников устанут, вожди марис приведут назад свои кланы, и в ход будут пущены веревки: кочевники опутают ими железных всадников и стянут их из седел на землю. Или они могут уклониться от прямой атаки, пропустить рыцарей Храма вперед, а потом напасть на них с тыла.
– Мобильность против тяжелой кавалерии, – пробормотал Маккинни. – Рыцарей уведут от стен Храма, выманят на открытое место, где у них уже не будет возможности передохнуть и перестроиться. – Он кивнул. – Господа ученые, меня беспокоит судьба Храма. Смогут ли храмовники защитить этот город и его обитателей от вражеской осады?
– Долго они не продержатся, – ответил Лонгвей. – Насколько я знаю из опыта, полученного на Южном материке, горожане в сражении очень быстро устанут, особенно теперь, когда церковь перестала быть гласом Господним. Храмовникам никогда не удастся собрать на стенах достаточно людей, если враг подойдет к воротам этого города.
Маккинни кивнул.
– Я уже видел, как рушится воля к победе. Люди заботятся о своих удобствах, но пренебрегают своими жизнями, если угроза нависает над тем и другим. Возможно, мы прибыли в критический момент.
– Вы говорите страшные вещи, – подала голос Мэри. – Столько людей… Что с ними будет?
Прежде чем ответить, Бретт глубоко вздохнул.
– Все горожане погибнут. Самые красивые женщины будут угнаны в рабство и, если посчастливится, попадут в гаремы воинов-кочевников. Мальчиков примут в кланы и вырастят как воинов. Остальные, кто не сможет сражаться после того как стены падут, будут убиты на потеху женщинам клана.
Мэри вздрогнула.
– И мы ничем не можем помочь, торговец? – спросила она Маккинни.
– Сударыня, я не стал бы оплакивать жителей этого города, – ответил Бретт. – Вы не представляете, что они делают, когда загоняют на равнинах маленький отряд кочевников. Жизнь в этих краях очень трудна, и люди живут как могут.
Их перебил Старк, несший с двумя солдатами караул у оконечности причала.
– К нам гости, сэр, – доложил Хэл. – Не те, кого я ожидал. Я сказал бы, что это гражданские. – Он указал в сторону выхода с причала, откуда приближались двое вельможного вида господ, которых сопровождали с полдюжины вооруженных солдат. – Задержать их, сэр?
– Нет, пропусти, но вооружи всех, кто у нас есть, и пусть стоят наготове на палубе и в трюме. Когда закончишь, снова поднимайся на палубу. Сделай все тихо и незаметно; незачем заваривать кашу, если со стороны храмовников нам ничего не грозит.
Маккинни взглянул на процессию, приближавшуюся по каменному причалу.
Предводитель отряда, высокий и тощий, напоминал ходячий труп. Подойдя ближе, вожак поднял руку, повернув ее ладонью вверх в сторону Маккинни.
– Приветствую тебя, – сказал он Натану. – Надеюсь, ваше плавание прошло успешно?
Маккинни нахмурился. Он понимал эту речь, но… внезапно сообразил, что не сразу осознал услышанное. Вожак говорил на имперском языке.
– Есть здесь кто-то, понимающий меня? – Вожак быстро переключился на местный диалект. – Мир вам, чужеземцы, я приветствую вас.
– Добро пожаловать на борт, – ответил Маккинни на языке, который, как он надеялся, походил на имперский. – Чем я могу помочь Вашей Чести?
Предводитель повернулся к своим провожатым и что-то быстро сказал им, потом обернулся к Маккинни с нескрываемой радостью во взгляде.
– Хвала Спасителю, Космофлот прибыл, чтобы разыскать нас. Наши молитвы услышаны. Когда мы узнали, что около Джикара опустился корабль, мы не смели надеяться.
Маккинни внимательно рассмотрел небольшой отряд. Оба вельможи, высокие и чернокожие, ничем не походили на аборигенов. Солдаты же, напротив, определенно были из местных, скорее всего наемники.
– Прошу вас, поднимайтесь на борт, – сказал Маккинни. – Могу я предложить вашим солдатам вино и что-нибудь поесть?
– Благодарю.
Маккинни кивнул Тодду, отправив его в трюм, разыскать Хэла и собрать угощение. Двое людей со звезд поднялись на борт, и их проводили вниз, в каюту.
Когда все расселись и появилось вино, пришедшие представились.
– Я отец Делука, а это его святейшество младший епископ Лорейн. Мы – представители его преосвященства архиепископа Кастелиано, управляющего церковной миссией на этой забытой Богом планете. Просто чудо, что вы нашли нас.
– Я не совсем понимаю вас, ваше преподобие, – проговорил Натан. – Я был уверен, что вы в любой момент можете связаться с Космофлотом, ибо наверняка располагаете необходимыми средствами связи.
– Нет, сын мой, – печально ответил епископ Лорейн. – Варвары уничтожили наш передатчик. – Брат ЛеМойн, возможно, сумел бы его отремонтировать, не будь повреждения столь тяжкими. К тому же нам пришлось бежать, спасая свою жизнь. Двум другим членам нашей миссии не так повезло. Упокой, Господи, их души. Мы пробрались к городу, да тут и остались, осажденные варварами, с небольшим количеством золота, без связи и страшась раскрыть этим язычникам истинное назначение нашей миссии. Здесь в обычае сжигать еретиков, и на нас уже смотрят как на носителей ереси. Мы не боимся мучительной кончины, но едва ли в данной ситуации это принесет сколько-нибудь пользы вере.
– Не могу возразить его преподобию, – подхватил Делука, – но в действительности здешние обитатели – не язычники. Они веруют во все церковные доктрины, за исключением верховного владычества Нового Рима. Кроме того, они веруют в то, что в этом их Храме заключено боговдохновение, священные мощи или нечто подобное, и что Бог разговаривает с ними из недр этого Храма. У здешних храмовников даже имеются записи, согласно которым их епископы восходят непосредственно к первым епископам Макассара. Я надеюсь, что Новый Рим сможет принять их в лоно Церкви без нового рукоположения, поскольку единственная их ересь – это неподчинение духовному руководству.
Епископ печально покачал головой.
– Сказанное отцом Делукой почти верно, хотя я пока не вижу, как можно было бы освободить этих людей от их иллюзий. Они искренне веруют, что среди артефактов храма содержится Священное Писание – возможно, это так и есть, поскольку я уверен, что в библиотеках встречаются копии Библии, но, кроме того, они верят, что их Храм – это источник вечного и бесконечного откровения.
– Понимаю, – кивнул Маккинни. Медленно потягивая вино из бокала, он обдумывал услышанное. До сих пор полковник еще не лгал духовным лицам; все его контакты со священниками ограничивались общением с сослуживцами из числа военных капелланов, и сейчас он чувствовал легкое беспокойство. И принял компромиссное решение.
– Как ни жаль, ваше преподобие, но наше прибытие избавляет вас только от части трудностей. У нас на борту тоже нет передатчика. – Маккинни с осторожностью произнес незнакомое слово, но никто никак не отреагировал. – У нас есть золото, и мы можем сделать ваше пребывание здесь более безопасным, но ваше возвращение в Джикар придется отложить. Приближается сезон штормов, и мой местный штурман объяснил мне, что в это время возвращаться на запад никак нельзя. Перед прибытием сюда мы попали в один из таких штормов, в море ужас что творилось, а скоро будет еще хуже, я уверен.
Лорейн никак не отреагировал на слова Натана, но отец Делука привскочил с места, стукнувшись головой о низкий потолок каюты. Он снова уселся, и на глазах его выступили слезы, больше от разочарования, чем от удара.
– Выходит, нам придется остаться в этой дыре еще на год.
Делука тяжело вздохнул.
– На все Божья воля, – отрезал Лорейн. – Предложить нам деньги – весьма щедро с вашей стороны, милорд. Его святейшество будет весьма польщен. Вы отправитесь с нами, чтобы лично известить его?
– Мне объяснили, что нужно дождаться, пока храмовники явятся осмотреть мой груз, – ответил Натан. – После этого я почту за честь встретиться с его святейшеством. Кем считают нас местные священники?
– Торговцами, снаряженными в плавание варварами, – ответил Делука. – Мы обдумываем, нельзя ли перебежать к кочевникам и попытаться склонить их в свою веру, но нас слишком мало, а они убивают зачастую даже не выслушав. Даже Храм оставил попытки отправить к ним миссионеров. Его святейшество приказал нам оставаться с ним до тех пор, пока мы не поймем, что одолеть ересь Храма невозможно, и только потом принести себя в жертву.
Натан кивнул и снова наполнил бокалы вином. «Так и будет, – подумал он, – особенно если учесть, что вы, ребята, лишились средства связи с Космофлотом». Если бы священники не потеряли передатчик, ему бы пришлось уничтожить его самому. Космофлоту не стоит напоминать о библиотеке, тем более в связи с миром Принца Самуила. Возможно, священники Империи могут оказаться полезными. По крайней мере, он может попробовать что-нибудь у них выведать.
– Вы не пытались убедить храмовников, что их мощи – не что иное, как останки Старой Империи? – спросил он.
Делука покачал головой.
– Мы привели к ним брата ЛеМойна – он одновременно и библиотекарь, и ученый-физик, – чтобы он постарался объяснить храмовникам природу чудес, но они даже не подпустили нас к своему святилищу. Никто, кроме храмовников, не имеет права прикасаться к священным мощам. И нас, представителей Истинной Церкви, отвергли точно каких-то филистимлян.
Епископ улыбнулся.
– В сложившейся ситуации можно усмотреть определенный… э-э-э… смешной момент, милорд. Нас отказались допустить к центральному религиозному святилищу этой планеты. Или, скорей, к тому, что было центральным святилищем, потому что власть храмовников быстро ослабевает. Теперь я полагаю, что было бы лучше, если бы мы начали свою работу с Джикара, но кто мог знать.
В дверь стукнул Хэл.
– Сэр, явились эти дьяконы… осмотреть груз. Они также говорят, что хотят переговорить с хозяином корабля и с капитаном. Дескать, за стоянку в гавани взимается плата… и к тому же они хотят купить наши вина и продукты.
Натан поднялся, осторожно пригнувшись, чтобы не удариться головой о низкие балки потолка. Он научился пригибаться, получив за время плавания несколько болезненных уроков.
– Прошу прощения, но я должен переговорить с представителями Храма, – сказал он священникам. – Прошу, чувствуйте себя как дома, угощайтесь закусками и вином, ваши святейшества, – сказал он, откланиваясь.
– Сдерите с них три шкуры, – пророкотал вслед ему епископ. Потом махнул рукой.
На палубе уже стояли трое дьяконов Храма в сутанах. С ними явились двое офицеров в форме, а внизу, на причале, выстроившись, замерли по стойке смирно десять вооруженных мечников. Мундиры воинов храма были синие с алым, с серебряной отделкой, у офицеров шляпы с плюмажами, у сержанта – жезл с золотым набалдашником. Отметив вымуштрованность солдат и их добротное оружие, Маккинни понял, что Храм располагает весьма обученным войском. По крайней мере, эти солдаты были готовы исполнять приказы. Он удивился, почему столь дисциплинированное войско не может покончить с кочевниками. Наверняка виновата негибкая тактика, ответил он на свой вопрос, вспомнив поведение Ванъянка в бою на песке во время отлива.
Один из офицеров вышел вперед и направился к группе, собравшейся вокруг капитана Маклина и Лохоло.
– Вы владелец этого судна? – требовательно спросил он.
Маккинни кивнул.
– Хочу представить вам, ваша светлость, Синдабайя, младшего архидьякона Храма Истины.
– Мир вам и привет, – сказал человек в серой сутане. – У нас принято кланяться, принимая благословение, торговец. Вы отвергаете традиции, или вы просто язычник?
– Прошу прощения, ваша светлость, – запротестовал Маккинни. – Все мои верования связаны с нашей цивилизацией, и ничего иного я в мыслях не имею.
Он поклонился еще раз, получив за свою почтительность очередное благословение.
– Что ж, прекрасно. Раньше, мы вас в Батаве не видели, торговец, а ваш капитан приходил сюда в последний раз на собственном корабле. Отчего такие перемены?
– Пираты, ваше высочество. Во всем Джикаре осталась жалкая горстка торговых кораблей, а торговцев, способных нанять их, и того меньше, а все потому, что армия Джикара, отправляясь в большой поход, забрала с собой все товары. Жители Джикара вознамерились сначала разгромить варваров, а потом выслать флот и покончить с гнездом пиратов.
Офицер, который заговорил с Маккинни первым, быстро взглянул на него, потом о чем-то негромко переговорил с другим священником в рясе и наконец бесстрастно заявил:
– Джикар слишком мал, чтобы снарядить большую армию или большой флот.
– Это правда, сэр, – кивнул Маккинни. – Но Гильдии удалось заключить союз с другими городами, а кроме того, много жителей равнин и гор бежали в Джикар, ища защиты. Джикару посчастливилось захватить несколько пиратских судов, напав неожиданно, когда те отважились заплыть в гавань и были застигнуты там отливом. После великого сражения на песке вода в гавани стояла красная в течение двух приливов, а в руках у Гильдии оказалось несколько кораблей, но людей, чтобы снарядить их, не было. Когда война на суше закончится, Гильдия обучит молодых солдат обращаться с парусами и сделает из них моряков, после чего, по слухам, флот отправится на север, а может, на восток – снарядят большой конвой из торговых кораблей под охраной пятидесяти боевых галер. Хотя, по мне, нет смысла отправляться такой большой флотилией? При переизбытке товаров цены упадут. Теперь же, когда кораблей из Джикара здесь нет, отправившись в Батав, или на восток, или на север, я заработаю гораздо больше, к тому же мои друзья вспомнят меня, когда там появится большой конвой из Джикара… Вот на что я рассчитывал. Кроме того, мне сказали, что и сам великий Храм, вместилище мудрости, нуждается. Вот я и привез сюда груз, весь свой провиант; я все продам Храму, оставив только ту малость, какая нужна, чтобы кормить людей на обратном пути, и попрошу крайне скромное вознаграждение сверх того, чего мне стоило снарядить корабль и доплыть сюда.
Храмовники в серых сутанах пошептались, и говоривший от лица остальных снова взял слово:
– Почтительность вам зачтется. Что есть у вас на борту для Храма?
Хотя Маккинни искренне хотел проявить щедрость, о цене договаривались битый час. Дьяконы настолько привыкли торговаться с купцами, что даже когда нужды в этом не было, экономили каждый грош. Тем временем офицеры осматривали трюм и заглядывали в палубные ящики.
Священники отметили большое количество провизии на борту корабля и с большим интересом спросили Маккинни, вся ли эта провизия ему понадобится для собственных нужд «Субао». Священники настаивали на том, чтобы увеличить долю Храма. Исходя из того, как рьяно его уговаривали, Маккинни сделал вывод, что положение осажденного города гораздо серьезнее, чем готовы признать храмовники.
– Они наверняка уже в отчаянии, – шепнул ему Лонгвей. – Я разговаривал с одним из солдат. Они забирают все съестное со всех кораблей, которые заходят в гавань – поэтому с каждым месяцем кораблей становиться все меньше.
Наконец сделка совершилась, и на борт взошел целый отряд рабов, чтобы унести то, что купил Храм. Солдаты тщательно следили за ними и обыскивали всех в поисках украденной еды или оружия. Дьяконы наблюдали за солдатами и отмечали на свитках, прикрепленных к дощечке, что уже унесено, а что еще осталось на борту; сколько рабов поднялось на борт, а сколько уже сошло с грузом; и сколько в результате причитается Маккинни.
После того как все купленное сгрузили на берег, Синдабайя поднялся на ют, чтобы поговорить с Маккинни и его помощниками.
– Мы тут защищаем не только истинную веру, – сказал священник. – Он махнул рукой в сторону города и гавани. – Согласно нашим летописям, Храм издревле был оплотом мудрости и надежды для людей этого мира. Если другие города падут, у нас останется способность и средства отстроить эти города заново. С падением Храма последний источник знания исчезнет. Когда Бог перенес людей со звезд на этот мир, он выстроил тут Храм, чтобы Храм следил за людьми и нес им истину. Вот наше бремя, и нам нельзя пасть.
Глядя, как солдаты сгоняют рабов в строй, Маккинни промолчал. Синдабайя заметил выражение лица Натана и поморщился.
– Этот мир изменился. Было время, когда эти люди пели, исполняя свой долг. Корабли доставляли дары, которые складывали к подножию Божьего Храма. Теперь корабли редкость, у стен города стоят варвары, и мои офицеры бьют рабов у меня на глазах. Но ничего другого у нас нет. Рабы согласны работать только из-под палки, а работы много. Храм должен быть спасен!
Синдабайя повернулся к Маккинни, сотворил знак благословения, пристально посмотрел на полковника, повернулся и сошел с корабля.
Когда Маккинни смотрел вслед процессии айков и рабов, которые изнемогая под тяжким грузом, продвигались по мощеным улицам в сторону складов, на ют осторожно выбрался Делука.
– Они осмотрели ваш корабль, и теперь по закону вы можете спуститься в город, – сказал он Маккинни. – Вы намерены нанести визит лорду архиепископу?
Маккинни кивнул и приказал Тодду, Лонгвею и Клейнсту отправиться вместе с ним. Делука заверил их, что его собственной наемной охраны будет достаточно и после встречи наемники проводят их на корабль.
– Мы обязательно пошлем с вами охрану, – сказал Делука. – Ходить по этим улицам без нее теперь опасно. Воров развелось видимо-невидимо, они сбиваются в банды и нападают даже на вооруженных прохожих. Нашим наемникам и то можно доверять только когда они вместе, когда нечего украсть и нечего купить за золото, которое можно отыскать. У этого города нет будущего. Только у Храма осталась воля к борьбе. Было время, когда люди этого города правили всей планетой. Теперь ими правит Храм.
Они двинулись вдоль набережной. Маккинни отметил пустые пристани и доки, пустые склады с распахнутыми дверями, всюду толпы нищих и угрюмых людей, которые когда-то были портовыми рабочими, моряками или владельцами небольших хозяйств вблизи городских стен. В стороне от набережной, было немногим лучше. Они продвигались по узким, извилистым улицам, стиснутым домами, на первых этажах которых разместились торговые лавки, за редким исключением закрытые. На мостовой, иногда прямо посередине, загораживая проход, лежали люди на циновках.
Наконец они выбрались из лабиринта переулков на более широкие улицы, у которых по центру проходили выложенные камнем канавы, частично заполненные отбросами. Их было на удивление мало для столь примитивного хозяйства.
– Храм платит за своевременный вывоз мусора, – объяснил Делука. – В несколько засушливых недель года канавы поливают из бочек водой, чтобы смывать остатки. В этих краях нередки очень сильные, хоть и короткие ливни. Это самый чистый город на Макассаре.
Маккинни вспомнил Джикар, где улицы ежедневно мели нанятые гильдиями люди, и ничего не сказал. Батав был чище, чем того можно было ожидать от подобного города, и уж само собой, чище заваленных отбросами задыхающихся от перенаселения городов Южного материка на Самуиле.
На улицах попадались люди. Некоторые рассматривали витрины лавочек в первых этажах, хотя покупать там было почти нечего. На дверях каждой лавочки висели большое распятие и эолова арфа – колокольчик в форме грубого подобия Храма, с которого свешивались изготовленные из раковин амулеты и разные безделушки. Жители по большей части были смуглыми и низкорослыми, хотя встречались и люди большого роста и светловолосые, похожие на Ванъянка. Но даже самые высокие были ниже Маккинни и пары имперских священников, и время от времени прохожие оборачивались и смотрели им вслед, прежде чем отправиться дальше.
Несколько раз Маккинни замечал, как под охраной одетых в мундиры стражников Храма куда-то спешили чиновники в ярко-желтых хламидах. Он спросил Делуку, куда идут эти чиновники, и тот ответил:
– Это сборщики налогов. Некоторые из них имеют, помимо своего дьяконского служения, и иные поручения. Они нужны для того, чтобы Храм напрямую не занимался выжиманием средств из населения, и многие дьяконы прежде чем окончательно принять сан копят средства своей мирской деятельностью.
Они подошли к небольшому дому; перед воротами стоял большой камень. Рядом была сложена поленница. Охранявшие вход два стражника с мечами распахнули створки только после того, как увидели епископа, потом вернулись на свой пост и лениво замерли, прислонившись к воротным столбам.
– Мы задолжали им за две недели, – сказал Натану Делука. – Странно, что они еще здесь. Многим в этом городе нечего есть, и, казалось бы, людям следует соглашаться работать там, где их кормят и платят немного денег, но все больше народу живет на милостыню Храма, за что метет улицы или вообще не работает, отказываясь от более почетных должностей. Город утратил бойцовский характер.