– Лучше наши, чем чужие, – резко отозвался Дугал. – Тем больше надежды на успех вашей миссии, Маккинни. Возможно, на планетах Союза государственная религия менее строга.
– Согласен. – Натан стоял, прислонившись к стене, и терпеливо наблюдал за метаниями Дугала. – Однако после этой беседы я вообще не вижу способа завладеть этими книгами – а ведь это совсем не книги, верно? Тот флотский паренек, что бы он ни болтал, обмолвился, что это какие-то катушки, или кассеты, или другая чертовщина. Книги, наверно, еще придется напечатать, а это нам не очень-то под силу. Мы толком ничего не знаем.
– Готовы сдаться? – спросил Дугал.
– Нет, упаси Господи! – улыбнулся Маккинни. – Чем скорей начнем, тем больше будет шансов на успех. Затея отчаянная, почти провальная, но мне все равно приятно снова почувствовать себя полезным, проиграем мы или выиграем.
Глава 7
Долг имперского офицера
Лейтенант Альфонс Павлоничек Джефферсон влюбился. Он влюбился внезапно, но ничуть не сомневался в своем чувстве; все признаки были ему известны из любовных романов. По сравнению с этим все его прежние связи были либо смехотворны, либо отвратительны; всякое желание отправиться с приятелями в таверну за дешевой любовью у него пропало; ему хотелось только вернуться к Элейн. Видно, это и была любовь.
Они познакомились на улице, когда он заблудился и спросил у нее дорогу. Конечно, он обрадовался возможности поговорить с местной девушкой; завести знакомство на мире Принца Самуила было гораздо труднее, чем на большинстве цивилизованных планет. Поскольку он забрел в гораздо большую глушь, чем ему думалось, девушке пришлось начертить для него план, и казалось вполне естественным, что после он пригласил ее выпить с ним кофе в ресторанчике, который, по счастью, оказался рядом, это подкрепило уверенность Джефферсона в том, что их встреча с Элейн не случайна. Потом она созналась, что приняла его приглашение, поскольку никогда еще не разговаривала с имперским офицером. Ее родители это бы не одобрили.
Шли часы. Он не мог припомнить ничего существенного в их разговоре. Они просто болтали, сначала в ресторане за кофе, потом пошли вместе через парк и дальше по набережной – приятная прогулка погожим днем, беседа о пустяках, но важно было все: он больше ничего не хотел, только видеться с ней, и она была согласна. Само собой, он должен был зайти к ней домой, познакомиться с ее отцом и спросить у него разрешения видеться с ней. Его предупредили, что местные обычаи очень строги, а капитан Гриноу прибавил, что флотскому офицеру, по чьей вине возникнут проблемы, не сносить головы.
Джефф не слишком задумывался о разговоре с отцом Элейн, но не сомневался, что все будет хорошо. Судьба не могла сыграть с ним такую злую шутку, чтобы сначала он встретил Элейн, а потом бы ему запретили видеться с ней. Отец Элейн служил чиновником в Гавани, а Империя считалась ее союзником. Отец не мог открыто проявлять неприязнь к имперским офицерам и должен был бы порадоваться возможности познакомиться с одним из граждан Империи. Джефф несколько раз повторил себе это.
Сейчас, однако, у него намечалась другая встреча. Верховный Представитель сэр Алексей Дмитриевич Аков проводил свой еженедельный семинар по колониальному правлению, и младшим офицерам настоятельно рекомендовалось его посещать. Теоретически между настоятельной рекомендацией и приказом существовало различие. Если бы Элейн не припозднилась с обедом, у лейтенанта Джефферсона не было бы проблем. Девушка почти силой выпроводила его из дома, и даже в своей эйфории лейтенант понимал, что с Верховным Представителем шутки плохи.
Он едва не опоздал. Остальные офицеры уже собрались в жилище Акова, в спартански строгой комнате для совещаний. Джефф ворвался внутрь, и в тот же миг противоположная дверь открылась и прочие слушатели почтительно встали.
Взмахом руки сэр Алексей позволил всем усесться за круглый стол и сам занял за ним место. Аков был невысок и не сказать чтобы широк в плечах; по его наружности мало кто мог угадать, что видит перед собой самого влиятельного человека на мире Принца Самуила, единственного, кто мог отдавать любые приказы Космофлоту и заставлять его повиноваться. Вид сэра Алексея, конечно, говорил о серьезности его полномочий, тон свидетельствовал о том, что он ожидает обязательного повиновения – но таким он бывал не всегда; в конце концов, Аков оставался дипломатом, искусным в убеждении. Это было его первое назначение в качестве Верховного Представителя на планете, но до этого он дважды был заместителем Верховного Представителя, и утверждали, что он прекрасный профессионал.
Отец Джеффа был немного знаком с Аковым и в последнем письме к Джеффу назвал того в качестве отличного примера лучшего – и худшего – чиновника Империи: «Дай ему власть, и он извратит ее. Ему хватает чувства меры, чтобы признавать исключения. Но власть ему необходима. И политика. Политику он устанавливает собственную. – Далее сухой голос предлагал Джеффу стереть эту часть письма, чтобы она не достигла слуха Представителя Акова. – Семейное состояние и титул унаследует твой брат, сынок, – сказал ему с экрана отец и подмигнул. – Если хочешь породить собственный клан, тебе понадобятся такие друзья, как сэр Алексей. Возможно, тебе даже стоит остаться на мире Принца Самуила, подумай об этом. Я кое-что слышал об этом месте, совсем неплохая планета, там наверняка понадобятся колонисты. Не удивлюсь, если ты получишь там титул барона. Так что постарайся не злить сэра Алексея. К тому же он не такой уж плохой человек, и с ним можно общаться на его условиях».
– Господа, – начал Аков. – У меня появилось много важной работы, поэтому сегодня наша встреча будет краткой.
Напротив Джеффа за столом сидел гардемарин Ландри. На его лице отразилось облегчение. Джефф надеялся, что собственное лицо не отразит эмоции столь явственно, потому что сэр Алексей глядел прямо на него.
– Вас что-то развеселило, мистер Джефферсон?
– Нет, сэр.
– У вас нет причин для веселья. Завтра вы прикомандировываетесь к поисковой группе. То же касается большинства из вас. И не ворчать. Это важная часть работы.
«Наверняка так и есть, – пронеслось в голове у Джеффа. – Но…»
– Сэр? – спросил он.
– Да?
– Я… Вы уже можете сказать, куда меня направят?
– Пока что в районе Гавани, – ответил Аков. – В Университете. – Губы сэра Алексея чуть изогнулись – возможно, в улыбке, а может и нет. – Нам необходимо составить полную картину промышленных мощностей этого мира. Нужно составить полный отчет о существующем здесь энергетическом балансе. Весь технологический бюджет, который может позволить создавать сложные технологии. Без этого отчета мы не сможем установить пределы ввоза на Самуил.
Гардемарин Ландри поднял руку.
– Да? – спросил Аков.
– Торговец Салиман говорит, что он уже определил перечень товаров для поставки на эту планету, а если что-то упущено, рынок скоро это ему подскажет.
– Я согласен. Наверняка он так сделает или постарается сделать, – кивнул сэр Алексей. – Он не рассказал вам случайно, какие именно товары он наметил к ввозу?
– Нет, сэр.
– Можете не сомневаться, что идеи мистера Салимана существенно отличаются от моего плана, – продолжил Аков. – Предметы роскоши и минимального комфорта. Идиотские выходки, вроде экспедиции на Макассар. Вполне естественно, что мистер Салиман намеревается извлечь выгоду для «Империал Автонетикс», и нет никакой тайны в том, каким образом он собирается этого добиться. Наша задача – как можно осторожней привести эту планету в лоно Империи, и эта задача во многом более сложная. Памятуя о нашем положении, о малочисленности наших рядов, о дороговизне перевозок, мы не можем позволить себе ошибку. Рынок может подвести мистера Салимана, но он рискует только деньгами. Наша ошибка может стоить жизней – и не следует обманываться, потому что ошибки неизбежны.
Офицеры за столом многозначительно переглянулись. Лекции были любимым коньком Акова, и начав, он с трудом останавливался. Что еще важнее, он не станет задавать много вопросов. Когда Аков берет такой менторский тон и начинает говорить о долге имперского офицера, можно смело расслабиться и дремать с открытыми глазами…
– Например, – продолжил Аков, – всем известно, что энергосистема – ключ к индустриализации. Сделай производство энергии в больших количествах дешевым и доступным, и люди придумают, как ее использовать. Но какого рода должны быть энергетические системы? Спутниковые? На этой планете нет соответствующей для таких целей промышленности, а у нас недостаточно персонала для строительства орбитальных или наземных компонентов и вряд ли найдутся люди с достаточными профессиональными навыками. О подобных энергостанциях следует забыть на несколько поколений.
Что остается – небольшие атомные электростанции? Но кто будет управлять ими? Кто будет их строить? Сколько у нас инженеров, и сможем ли мы обучить местный персонал? Каким образом организовать передачу электричества на планете, где металлов и меди так мало, что их используют для ювелирных украшений? Придется применить органические проводники. А это очень сложная технология, слишком сложная для такого примитивного мира, но я не вижу другого выхода.
А если мы начнем внедрение технологии, вследствие чего электроэнергия станет дешевой и общедоступной – каким образом нам контролировать развитие промышленности? Неважно, чем мы будем заниматься, в любом случае мы предполагаем изменить классовое устройство на этой планете. Властные взаимоотношения изменятся и вновь установятся непредсказуемым образом. Мистер Джефферсон. В чем заключается исходная идея нашей миссии?
– Сэр? – Джефф испуганно вскинул голову, пытаясь понять, о чем его спрашивают. – Поддержание мира.
– Именно так. А значит, как только здесь разовьется промышленность, планетой должны будут управлять – и надежно управлять – люди, лояльные Империи. Правители должны быть мудрыми и общепризнанными, чтобы их положение оставалось более-менее стабильным, без постоянных попыток переворота. И тем не менее, не все так просто. Как только мы создадим тут промышленность, сюда придется доставить или обучить на месте персонал, который станет управлять первичными системами. Как привлечь сюда специалистов? Что мы можем предложить профессионалам высокого класса, чтобы они согласились участвовать в колонизации новой планеты?
– Большие деньги, – подал голос Ландри.
– Отлично, – кивнул Аков. – Именно большие деньги. И широкие возможности. Возможность создать семью и присоединиться к аристократии. Наконец, власть. Но стоит привести на планету внешний правящий класс, как среди местного населения немедленно возникнет сопротивление. Стоит сопротивлению набрать силу, как управление станет невозможным. Ситуация станет неуправляемой. Хотим мы того или нет, но через несколько поколений на мире Принца Самуила станет возможно создание современных видов оружия. Когда это время наступит, планета должна быть лояльной к нам. О других вариантах даже невозможно подумать. Вспомните выбор, вставший перед Кутузовым на Истване…
Джефф повел плечами. «Адмирал Кутузов подверг бомбардировке целую планету, отбросив ее в каменный век. Не сделай он этого, возможно было бы восстание целого сектора, могла начаться новая Сепаратистская война, разрушение планет Империи, весь ужас военных лет. Кутузов поступил правильно, но ни один офицер в здравом уме не хотел бы столкнуться с таким выбором.
Да, – подумал он. – Здесь это тоже может случиться. Со мной. Есть и другая сторона медали, если я соглашусь стать колонистом. Возможно, это случится не со мной. С моими детьми. С Элейн…»
Эта мысль испугала его. Неужели он в самом деле задумался о женитьбе? Они едва знакомы. Он не может расстаться с ней ни на час, и…
А почему бы нет? Она из хорошей семьи. Имперская политика поощряла смешанные браки колонистов с коренными жителями планет, чтобы закрепиться на том мире, с которым колонисты решили связать свою жизнь.
– Трудный выбор, господа, – сказал Аков. – Решения, которые мы принимаем, меняют ход истории на этой планете. Сегодня местное правительство сотрудничает с нами. И даже приветствует нашу помощь. Мы дали им понять, что, как только они возьмут под свою руку всю планету и образуют планетарное правительство, их династия останется правящей навсегда. И вы, леди и джентльмены, обязаны поддерживать эту легенду как можно дольше.
– А когда они поймут, что мы лгали?.. – спросила офицер-советник. По ее тону было ясно, что она не одобряет подобную политику.
– Это не совсем ложь, мисс Невилль, – ответил Аков. – Скорее дипломатический ход…
– Как бы мы это ни называли, что случится, когда они узнают? – настаивала советник.
– Когда они узнают, – повторил Аков. – Вы, молодые, можете позволить себе рассуждать об этом. Что они узнают? Что, каковы бы ни были наши намерения, инженеры, которых мы приведем сюда, окажутся гораздо важнее любых самых влиятельных местных политиков? Что торговцы и техники, а также дипломатический персонал и чиновники получат знания и опыт, который позволит им достичь высокого положения во время неизбежных пертурбаций, связанных с цивилизацией общества, а здешним традиционным лидерам – нет? Вот настоящая правда, гораздо более действенная, чем любая наша первоначальная дипломатия. Идите нашим путем – а они пойдут, потому что другого выбора не будет, – и правящая элита наверняка изменится, это неизбежно. И по очевидным причинам мы должны сделать так, чтобы здешний новый правящий класс был лоялен к нам. Понадобится нечто такое, что обуздает местных правителей после того, как они лишатся своей власти. Необходимо будет все, что требуется при смене правящего класса. Необходимо будет…
– Почему просто не оставить их в покое? – спросила Сирика Невилль.
Аков пожал плечами.
– Думаете, это более гуманно? – спросил он. – Предположим, мы последуем вашему совету. Оставим их в покое и дадим возможность развиваться самостоятельно. Не говоря уж о том, что во время неизбежных революций люди видят святых в чудовищах, которыми бывают вожаки, что мы будем делать, если эти люди решат отвернуться от Империи и заключить союз с отщепенцами, превратившись в угрозу всему сектору?
«Снова выбор Кутузова, – подумал Джефф. – Но есть и другой путь, лучший».
– Теперь я дам вам возможность обдумать, в чем наш долг, – заключил Аков. – Мы не имеем права на ошибку. – Сэр Алексей взглянул на свой карманный компьютер. – Уже поздно. Лекция закончена. Теперь прошу всех встать для присяги верности…
Присутствующие встали и повернулись к портрету Леонидаса IX, Императора Человечества.
Глава 8
Вид из космоса
Вопреки страстному желанию Дугала закончить все еще накануне, осмотр и погрузка товара заняли три следующих дня. Но наконец с грузом было покончено, и Маккинни встретился с полицейским. Последний раз перед отлетом.
– Нужно поблагодарить торговца Ренальди за помощь, – сказал Дугал. – Без его содействия мы бы до сих пор вели переговоры с имперскими чиновниками.
Маккинни усмехнулся.
– Он просто хочет вернуться обратно в цивилизацию.
Дугал презрительно фыркнул.
– Но он сказал…
– Он этого не говорил.
– Но это само собой разумеется. – Дугал пожал плечами. – Что ж, спасибо ему за нетерпение. И имперской бюрократии – за то, что мало отличается от нашей.
– Им понятно, что при нашей примитивности мы вряд ли можем представлять угрозу для Империи…
– Скорее, для их личных дел. И карьеры, – заметил Дугал. – Нам повезло, что они не поручили этот полет тому молодому болтуну из таверны.
– Точно. Этот гардемарин Ландри наверняка профессионал, мастер своего дела, но на Макассаре никогда не был. Я полагал, что с нами отправят одного из парней, успевших там побывать…
– Они не могут послать с нами никого рангом выше гардемарина, это было бы слишком расточительно, – объяснил Дугал. – А этот лейтенант Джефферсон, как видно, считается опытным и ценным специалистом.
– Мне кажется, он вообще не спит, я вижу его на ногах днем и ночью, – заметил Маккинни.
– Может, и не спит. Во всяком случае, его отправили в наш Университет, где он читает технические книги и осматривает исследовательские лаборатории.
Маккинни нахмурился.
– Они что-то заподозрили? С чего бы это?
– Не знаю. Мне объяснили, что это часть общей инвентаризации нашей планеты, цель которой – определить потребности мира Самуила. Не сомневаюсь, что заодно множество их агентов высматривает все подозрительное, а о Джефферсоне мы просто знаем больше чем о других. Он подружился с дочерью одного из чиновников короля Давида, и мне представляют самые точные рапорты о его действиях. До сих пор Джефферсон ни разу не возобновлял разговор о Макассаре, но я вздохну с облегчением, только когда вы улетите.
– Ясно. Кстати об отлете: мне пора в Гавань, – сказал Маккинни.
– Волнуетесь?
– Немного.
– Вы сделали все, что могли.
– Естественно, – кивнул Маккинни. – Но этого вряд ли достаточно. Одному Богу известно, смогу ли я доставить обратно эти книги.
– А может, это вовсе не книги.
– Вот именно. Может это вообще не книги. – Полковник пожал плечами. – Тут важно время. Наблюдайте и действуйте по обстоятельствам.
«Так говорил преподаватель тактики в Академии, – подумал Натан. – Академия сегодня распущена…»
– У вас все получится, – сказал, подумав, Дугал. – Удачи.
– Спасибо. Удача мне понадобится.
Посадочный бот торговцев был уродливым приземистым цилиндром с крыльями и ничуть не походил на изящный посадочный катер Космофлота, качавшийся на волнах у главного причала имперского дока. Сходни бота наклонно спускались на причал. Внутри стены были из голой стали.
– Бот построен для перевозки грузов, – объяснил Ландри, когда они ступили на борт. – В отличие от катеров Космофлота ему нет необходимости совершать сложные маневры в атмосфере.
Никто ничего не ответил, хотя видно было, что Маклин с интересом прислушивается к словам Ландри. Они миновали небольшой коридор и оказались в каюте с рядами мягких сидений.
– Выбирайте места и рассаживайтесь, – сказал Ландри. – Я помогу вам пристегнуться.
– Зачем пристегиваться? – спросил Лонгвей. – Если мы упадем, это вряд ли поможет, верно?
– Не поможет, – согласился Ландри. – Но эти боты очень надежны. У них почти не бывает аварий.
– Надеюсь, что так, – подала голос Мэри Грэхем. – Я… а где торговцы?
– Прилетят через час, – ответил Ландри. – С вашим грузом. Очень небольшим по сравнению с тем, что мы обычно перевозим.
Из этого Маккинни сделал собственные выводы, которые ему совсем не понравились. Но ничего не поделаешь… По крайней мере, Ландри уже на борту.
Откуда-то раздался предупредительный сигнал, три повторяющиеся ноты, потом серия коротких сигналов, вслед за чем у них за спиной раздался рев. Посадочный бот вздрогнул и заскользил по воде.
– Что заставляет его двигаться? – спросил Клейнст.
– Пар, – ответил Ландри. – Дистиллированную воду пропускают через ядерный реактор…
– Ядерный? – переспросил Маклин.
– Извините, – пробормотал Ландри. – Но слишком долго объяснять. Я не знаю, имею ли я вообще право вам это рассказывать…
– Но мы с Империей союзники, – сказала Мэри Грэхем. – Вы можете нам все объяснить.
– В самую точку, фриледи, – усмехнулся Ландри. – Но даже я не знаю точного ответа. К тому же у меня приказ… так, откиньтесь на спинки кресел, сейчас взлет.
Внезапно ускорение вдавило их в кресла, словно вес тел неожиданно увеличился. Маккинни сжал зубы и приказал себе сохранять спокойствие. Увидеть, что происходит снаружи, было невозможно, но он был уверен, что они уже летят – впервые за много веков обитатели мира Принца Самуила летят на машине тяжелее воздуха. Натан повернулся и быстро взглянул на Мэри Грэхем. Та бессознательно вцепилась в подлокотники кресла, но на губах ее играла улыбка. Что происходило с остальными, Маккинни не видел.
Ощущение непривычной тяжести сохранялось довольно долго. По оценке Маккинни вес тела увеличился примерно вдвое; не очень приятно, но безболезненно. Ему доводилось таскать на себе товарищей и потяжелее себя. Но хорошо бы это прекратилось побыстрее.
Когда двигатели наконец выключились, наступила пугающая тишина. Еще хуже было ощущение падения.
Первой заговорила Мэри Грэхем. Ее голос звучал спокойно.
– Двигатели сломались. Мы разобьемся?
Сзади что-то растерянно забормотали, потом один из солдат крикнул:
– Черт возьми, мы же падаем!
Маккинни часто приходилось смотреть в мрачный лик смерти, и ему вспомнились глупые молитвы, которые полковые капелланы читали над убитыми. Отчего-то теперь эти молитвы не казались таковыми.
– Нет, ничего страшного, – подал голос Ландри, успокаивая. – Извините еще раз. Мне следовало предупредить. Мы уже на орбите. Ощущение падения вполне естественно, но это обман. По сути дела, мы не можем упасть. Если двигатели не включатся, мы так и будем кружиться вечно, потому что мы падаем вокруг планеты… черт возьми, мне никогда вам этого не объяснить. Главное, никакой опасности нет.
– Рад слышать, – мрачно заметил Лонгвей. – Но вы могли бы заранее сообщить нам об этом.
Происшествие подтвердило догадки Маккинни по поводу Клейнста. Ученый наверняка знал, что бот в безопасности, но ни словом не попытался успокоить остальных, чтобы случайно не разрушить свою маску историка и социолога. Маккинни плевать хотел на его слабости, но, похоже, молодой человек не только был образован, но и обладал здравым рассудком.
Двигатели посадочного бота снова включились, и на этот раз перегрузка была гораздо меньше, чем вначале. В течение следующего часа ускорение появлялось и исчезало, их бросало то вперед, то вбок. Наконец раздался гулкий лязг, затем другие звуки. Гардемарин Ландри взглянул на карманный компьютер.
– Хорошо уложились, – хмыкнул он. – Я вряд ли справился бы быстрее.
– Вы умеете управлять этим кораблем? – спросил Маклин. – Прошу прощения, но мне кажется, что вы слишком молоды. Тут требуется много знать и уметь
Маккинни с удивлением прислушивался к разговору. Из беседы с Маклином он уяснил, какие усилия тому требовались, чтобы оставаться вежливым с простым гардемарином.
– Я около года работал пилотом посадочного катера, и у меня есть соответствующая квалификация, – гордо ответил Ландри. Потом оглянулся на Мэри Грэхем, словно ища одобрения. Она улыбнулась.
– Пилотировать катер или бот не так уж сложно, – продолжил Ландри. – Основную работу выполняет компьютер. По правде говоря, летать на этих кораблях без него вообще невозможно.
Дверь каюты открылась и на пороге появились двое в комбинезонах. У одного на рукаве блестели золотые нашивки, оба были чернокожие с чуть раскосыми глазами. Это не были азиаты, на мире Принца Самуила такие люди тоже не встречались. Маккинни и остальные с любопытством разглядывали их.
– Меня зовут Така, – сказал один из членов экипажа. Не ступая на палубу, он вплыл в каюту и принялся отстегивать ремни Натана. Закончив, они пригласили всех к выходу.
Мэри Грэхем смотрела на пилотов во все глаза, но Маккинни не мог сказать, что так заворожило ее, их раскосые глаза или то, как они летали по отсеку. Клейнст напустил на себя скучающий вид, но в его глазах Маккинни заметил живой интерес. Бледный молодой ученый казался спокойным, но, как только члены экипажа начинали говорить, он чуть напрягался.
– Проходите на борт, – сказал Ландри. – Нам нельзя терять время…
В потрясенном молчании, они осторожно двинулись по коридору, ведущему от посадочного бота внутрь корабля, перелетая от поручня к поручню и держась за линь, который протянул для них чернокожий офицер.
«Наш мир остался позади, – подумал Маккинни. – Я должен буду принести в свой мир знание, которое позволит нам построить такой же корабль». Он мрачно потряс головой. Чем больше он смотрел на устройство этого корабля, тем больше в нем крепла уверенность, что они взяли на себя решение непосильной задачи.
Отведенные им каюты оказались крохотными клетушками, на первый взгляд лишенными какой бы то ни было мебели, но стоило нажать тут и там кнопки, как из стен выдвигались кровати, стулья и столики. Маккинни присел на стул и, держась за него одной рукой, принялся рассматривать различные приспособления, но так толком и не разобрался ни в чем.
Прошло немного времени, и снова вернулась тяжесть.
Корабельный офицер проводил его в кают-компанию, где кое-кто уже собрался. Маккинни показалось, что комната обставлена непривычно и странно. Приличная мебель – тут были кресла, столы, ковры и шкафы, – но при этом одну из скругленных стен перед ним тоже покрывали ковры и там тоже стояла мебель, очевидно, прикрученная болтами. Стена имела вид диска, но неполного: точно над головой Натана в стену входила большая труба. Еще более удивительной, чем мебель на стене, была сама палуба, скругленная и за, и перед полковником; тем не менее, когда Маккинни шел по ней, ощущение нормального пола под ногами сохранялось. Сделав несколько шагов, он оглянулся и убедился, что место, где он только что стоял, теперь очутилось над ним. Пройдя еще немного, он поднял голову и увидел над собой Ренальди, словно бы свисавшего с потолка: торговец удобно устроился в кресле со стаканом в руке.