Страница:
П. А. Федотов ("Сватовство майора" и др.).
В области духовной музыки в первой половине XIX в. является ряд видных композиторов: Д. С. Бортнянский (1751-1825),
П. И. Турчанинов (1779-1856), А. Ф. Львов (1798-1870). В области светской музыки далеко возвышается над всеми Мих. Ив. Глинка
(1804-57), творец опер "Жизнь за царя" (1836) и "Руслан и Людмила" (1842). В это время начинает свою творческую деятельность
А. С. Даргомыжский (1813-69) (его опера "Эсмеральда" была поставлена в 1847 г., "Русалка" в 1856 г.).
{152}
6. Церковь.
Со времени Петра Великого русская церковь находилась под управлением "Святейшего Синода" (коллегии из нескольких епископов), а сам Синод находился под наблюдением обер-прокурора, назначаемого царем в качестве "ока государева". Власть и влияние обер-прокурора св. Синода в церковном управлении постепенно возрастали и из наблюдателя "дабы Синод в своем звании праведно и нелицемерно поступал" (как предписывала ему инструкция Петра Великого), обер-прокурор становится как бы министром церковных дел. При этом государи первой половины XIX в. (и Александр I и его преемник), не довольствуясь наблюдением обер-прокурорского ока, весьма внимательно наблюдали за церковной жизнью своими собственными очами, и в результате имело место постоянное вмешательство правительственной власти в церковные дела - правительство стремилось регулировать и контролировать все стороны церковной жизни и церковного управления, - начиная с архитектурного стиля православных храмов. В начале николаевского царствования министерством внутренних дел была издана книга "Собрание планов, фасадов и профилей для строения каменных церквей", которая должна была служить обязательным образцом и руководством при постройке новых церквей.
Царское око в это время оценивало "благовидность церковных зданий", а царский слух оценивал благолепие церковного пения, и по этому поводу следовал ряд соответствующих указов и распоряжений, регулировавших вокальную сторону богослужения (14-го февраля 1816 г. был издан синодский указ (вследствие "именного", т. е. царского указа) "о неупотреблении в церквах для пения рукописных нот и о печатании нотных книг известных сочинителей с одобрения директора придворного певческого хора, действительного статского советника Бортнянского". - В 1833 последовал синодский указ "о введении в церквах круга церковного пения, употребляемого в придворных церквах": "Г. министр императорского двора сообщил г. синодальному обер-прокурору, что Государь Император, желая чтобы церковное пение везде согласовалось с придворным напевом, высочайше повелеть соизволил: предложить святейшему Синоду о предписании епархиальным архиереям снабдить сими нотными книгами вверенные им епархию.).
{153} Император был верховным покровителем церкви, светское правительство следило за целостью церковной паствы и за исполнением православными обывателями их религиозных обязанностей. Отпадение от православия было запрещено законом, исполнение религиозных таинств и обрядов было обязательным - традиционной формулой письменных показаний было выражение "...имярек, вероисповедания православного, у исповеди и св. Причастия бываю ежегодно".
Полиции предписывалось следить за соблюдением в церквах, во время богослужений, должного порядка, благочиния и тишины, за нарушение которых полагался штраф или арест (от 3 до 7 дней).
Местное церковное управление в XIX в. было организовано на тех же бюрократических началах, как и светское. Каждая епархия соответствовала губернии. Государь назначал епархиальных архиереев (по представлению Синода), а с конца XVIII в. стал награждать их орденами (наравне со своими министрами, губернаторами и генералами). Архиерей назначал приходских священников и управлял "вверенной ему" епархией посредством "духовной консистории", церковно-бюрократического учреждения, ведавшего всё "духовное сословие", а по некоторым делам (брачным и бракоразводным) и мирян. Высочайше утвержденный (27 марта 1841 г.) устав духовных консисторий подробнейшим образом регулировал их судебно-административную деятельность. Старые традиции общественно-приходской жизни и выбора мирянами приходских священников были в эту эпоху совершенно забыты, и духовенство в синодский период превращается в замкнутое "духовное сословие".
{154} Должно отметить, что в конце XVIII и в начале XIX в. правительство принимает серьезные меры для поднятия образовательного уровня православного духовенства. В конце XVIII в. были открыты четыре духовных академии - в Петербурге, под Москвой (в Троице-Сергиевой лавре), в Киеве и в Казани.
30 авг. 1814 года были изданы уставы духовных школ, организовавшие систему духовных школ, параллельную системе светских учебных заведений: духовные академии соответствовали университетам, духовные семинарии в губернских городах соответствовали гимназиям, в уездных городах были (уездные) духовные училища. - Получение специального духовного образования было сделано обязательным для приходского духовенства.
В 1840 году в России было около 31 тыс. православных церквей и 53 тыс. священников и диаконов (состав всего "духовного сословия" был, конечно, значительно больше). В то же время числилось 547 монастырей с 15 тыс. монашествующих (и послушников) обоего пола (Милюков, Очерки, II, 169).
Тогда как образовательный уровень приходского духовенства, несомненно, поднялся, его материальное положение, в большинстве случаев, было недостаточно обеспечено; это вынуждало священников повышать плату за требы, что возбуждало, конечно, недовольство населения, особенно крестьянского. В помещичьих селениях священники находились в полной зависимости от помещиков, которые, зачастую, обращались с ними пренебрежительно и грубо, и тем подрывали их авторитет в глазах крестьянского населения.
Великая община русской православной церкви, соприкасаясь с другими религиозными организациями, имела в первой половине XIX в. успехи в некоторых областях, испытывала потери в других. Число православных в Сибири и на Дальнем Востоке увеличивалось благодаря деятельности православных миссионеров среди туземного населения.
Далее, среди части старообрядцев обнаружилось стремление к соглашению с "синодальной" церковью, и около 1800 г. возникло т. наз. "единоверие": старообрядцы "единоверцы" признавали иерархию и догматы синодальной церкви, а взамен получали {155} священников, обязанных служить согласно со старыми книгами и обрядами.
-Наибольшим успехом для православной церкви было совершившееся в 1839 году воссоединение с православием западнорусских униатов; собор униатских епископов, во главе с митрополитом Литовским Иосифом Семашко, состоявшийся в Полоцке в 1839 г., постановил просить о присоединении "к прародительской православной всероссийской церкви", и Синод, с дозволения государя, принял униатскую церковь в "полное и совершенное общение" с православною церковью и "в нераздельный состав церкви Всероссийския".
С другой стороны, некоторая часть православного населения отпадает от церкви в старообрядчество или в разные секты (каковыми были хлысты, скопцы, молокане, духоборы, меннониты). Определить, хотя бы с некоторою точностью, количество отпавших от церкви в сектантство не представляется никакой возможности, ибо сотни и тысячи сектантов, опасаясь репрессий, сохраняли свою новую веру в тайне, оставаясь, по внешности, членами господствующей православной церкви.
Отношение к сектантству со стороны власти, светской и церковной, было совершенно различным при Александре I и при Николае. При Александре правительство проявляло полную религиозную терпимость, и никаких преследований сектанты не испытывали (Глава скопческой секты Кондратий Селиванов в начале XIX в. проживал в Петербурге, виделся с самим царем, принимал у себя знатных вельмож.
Духоборцам и молоканам было велено отвести в северной Таврии из свободных казенных земель по 15 десятин на каждую душу муж. пола и освободить их на 5 лет от всех государственных податей (ПЗС, XVIII, 21556).).
При Николае I отношение правительства к сектантам резко изменилось. Начались жестокие (совсем нехристианские) преследования не только сект, признанных "особенно вредными", но даже и "раскольников" - старообрядцев (Высочайше утвержденным 20-го октября 1830 г. "мнением государственного совета" - "о духоборцах, иконоборцах, молоканах, иудействующих и других признанных особенно вредными ересях" было постановлено сектантов изобличенных "в распространении своей ереси", а также "в буйстве и дерзостях против церкви и православного духовенства", годных - отдавать в солдаты, иных "отсылать для водворения в Закавказские провинции". За заведение раскольнических скитов Уложение о наказаниях (ст. 215) назначало тюремное заключение от 1 года до 2 лет. - Полицейская практика в отношении сектантов и старообрядцев и инквизиторское усердие некоторых "миссионеров" составляют одну из самых темных сторон Николаевского царствования.).
{156} Должно заметить, что не вся церковь и не всё в церкви в XIX веке обюрократилось и обездушело. Среди духовенства и монашества в это время были и праведники и подвижники. В это время жил светлый праведник св. Серафим Саровский (1760-1833), в это время подвизались подвигом духовным старцы Оптиной пустыни. В это время профессора духовных академий издавали ценные труды и занимались переводом на русский язык и изданием творений св. отцов Церкви...
Вопрос об общей роли православия в жизни русского народа и общества в XIX веке не может быть рассмотрен на пространстве двух-трех страниц и мы вынуждены ограничиться лишь несколькими замечаниями на эту тему.
В конце XVIII в. среди офранцуженного русского барства "неверие почиталось непременным условием просвещения" (Вигель). Второе десятилетие XIX в. было временем пробуждения религиозных интересов и религиозности в ее самых разнообразных проявлениях, хотя трудно установить, что в это время было искренними религиозными исканиями и что - модой, шедшей из императорского дворца.
В среде декабристов мы видим борение двух противоположных начал позитивистически-материалистического мировоззрения и горячей религиозности (даже якобинец Пестель надеялся окончить свою жизнь, после успешной революции - схимником в Киево-Печерском монастыре).
Большинство провинциальных "пошехонских" помещиков, конечно, воспринимали православие больше с обрядовой, внешней его стороны: "Религиозный элемент был сведен на степень простой обрядности. Ходили к обедне аккуратно каждое воскресенье... Колени {157} пригибались, лбы стукались об пол, но сердца оставались немы" (Салтыков, Пошехонская старина).
Среди части интеллигенции 40-х гг., особенно в среде "западников", проявляются позитивистические и даже атеистические тенденции, но среди "славянофилов" живо сознание святости православия и религиозное чувство горит ярким пламенем, а вождь славянофилов Хомяков становится выдающимся светским богословом.
А что сказать о народной массе? Константин Аксаков писал, что "история русского народа есть единственная во всем мире история народа христианского", что православная вера есть главное начало и основание всей его жизни, что история русского народа читается как жития святых. А Белинский и Герцен писали, что русский народ есть, по существу, народ атеистический (хотя и не свободный от "суеверий"...)
Где же правда? Несомненно, что большинство русского крестьянства (как и всякого другого) воспринимало религию, главным образом с внешней, обрядовой стороны, ибо религиозное горение всегда и везде (по крайней мере, в "нормальные" времена) было уделом лишь немногих праведников. Но из среды русского народа всегда выходило не мало таких праведников и подвижников, типы которых столь часто встречаются в русской литературе (напр., "Влас" Некрасова, "Живые мощи" Тургенева, "Пахомовна" Щедрина). А сколько было в России странников и богомолок, совершавших пешком далекие и трудные паломничества!
Наконец, был в России один день в году, когда весь народ от царя до последнего нищего, превращался, действительно, в одну христианскую семью, исполненную доброты, любви и благоволения: это был праздник Светлого Христова Воскресения.
(Призовем во свидетели писателя-западника и радикала, больно бичевавшего старую Русь: - в "Губернских очерках" M. E. Салтыкова-Щедрина есть рассказ "Христос Воскресе!", в котором с необыкновенной силой и яркостью рисуется то "светлое чувство дружелюбия, милосердия и снисхождения", которое охватывает всех в эту святую ночь, когда "все мы, большие и малые, богатые и убогие, иудеи и эллины, все мы встанем и от полноты душевной обнимем друг друга"...).
{161}
Глава IV
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА В 1801-1856 гг.
1. Наполеоновские войны. 1812 год. Александр в Париже.
По вступлении на престол, Александр заявил европейским державам о своем решении - не вмешиваться в дела других государств.
26 сент. (8 окт.) 1801 г. в Париже был заключен мирный договор с Францией, с которой Павел прекратил войну, но еще не успел заключить мир.
Еще раньше (5/17 июня 1801 г.) с Великобританией была заключена конвенция о дружбе и о свободе торговли и мореплавания.
В начале лета 1802 года Александр ездил в Мемель (в Германии - потом в Литве, назв. сейчас "Клайпеда", ldn-knigi) для свидания с прусской королевской четой; он пробыл здесь 7 дней и за это время крепко подружился с королем Фридрихом-Вильгельмом III и его очаровательной супругой, королевой Луизой.
Однако эта всесторонняя дружба продолжалась недолго. В 1802 г. Наполеон провозгласил себя пожизненным консулом, что не понравилось Александру. Еще большее недовольство Александра вызвал в 1804 году захват французами в Баденских владениях и затем расстрел герцога Энгиенского (родственника французского королевского дома); Александр протестовал против нарушения Францией безопасности и независимости европейских государств; Франция ответила резкой и оскорбительной нотой (с напоминанием о безнаказанном убийстве Павла 1-го).
В том же, 1804 году, Наполеон провозгласил себя императором французов; параллельно с возрастанием его власти внутри страны, он производил захваты новых территорий в Италии и Германии.
Тогда Александр окончательно признал его тираном, стремящимся к порабощению Европы, и вступил в союз с Австрией и с {162} Англией, против Наполеона. В 1805 году вспыхнула война между Австрией и Францией, и Александр послал свои войска (50 тыс. под командой Кутузова) через Галицию, в Моравию, на помощь Австрии; сам царь был при армии, так что Кутузов был главнокомандующим только по имени; в битве под Аустерлицом (20 ноября ст. ст.) соединенное русско-австрийское войско было наголову разбито Наполеоном и понесло тяжкие потери. Австрия была вынуждена заключить с Наполеоном тягостный для нее Пресбургский мирный договор, а Пруссия заключила с Францией союз. Но Александр решил продолжать борьбу: он уговорил прусского короля (с которым они незадолго до того виделись в Потсдаме и, у гроба Фридриха Великого, дали друг другу клятву вечной дружбы) заключить с ним секретный союзный договор (летом 1806 года).
Таким образом прусский король оказался в союзе с Францией против России и в союзе с Россией против Франции. Осенью 1806 года дружба Александра перетянула прусского короля на русскую сторону; тогда Наполеон объявил Пруссии войну, в битвах при Иене и в Ауэрштедте наголову разбил прусскую армию и в октябре 1806 года вступил в Берлин. Прусский король удалился в Восточную Пруссию, и Александр поспешил ему на помощь, мобилизуя все силы своего государства. В России был произведен новый рекрутский набор, для усиления регулярного войска было образовано многочисленное временное "земское войско или милиция", а св. Синод, по приказанию Александра, составил, для чтения в церквах, воззвание против Наполеона, исполненное всевозможных укоризн и поношений.
Но всё это не помогло. После двух кровопролитных, но нерешительных битв (под Пултуском в декабре 1806 года, и при Прейссиш-Эйлау в январе 1807 года), Наполеон нанес русской армии решительное поражение при Фридланде (в июне 1807 г.) и вынудил ее отступить за Неман; теперь вся Пруссия была в его руках; но, убедившись в высоких боевых качествах русской армии, Наполеон был склонен к миру, так же как и Александр, оставшийся без союзников.
10 (22) июня было заключено перемирие, а 13 (25) июня 1807 года состоялось знаменитое свидание {163} Наполеона с Александром на Немане против Тильзита.
Два великих актера политической сцены очень искусно разыграли свои роли, выражая чувства взаимного уважения и симпатии, и заключили не только мир, но и союз между собою. - Условия мирного договора, подписанного в Тильзите 25 июня (7 июля) 1807 г., были следующие: Наполеон, "из уважения к Его Величеству Императору Всероссийскому", соглашается возвратить прусскому королю часть его владений, по правую сторону реки Эльбы; Александр признает легальными все захваты Наполеона, назначавшего своих братьев "королями" различных европейских стран. Из большей части тех польских областей, которые достались Пруссии при разделе Речи Посполитой, было образовано "герцогство Варшавское" под протекторатом Наполеона и под номинальной властью короля саксонского; Белостокская область была уступлена России.
По требованию своего нового союзника, Александр согласился принять "континентальную систему", т. е. прекратить торговлю с Англией и прервать всякие сношения с ней. В секретном соглашении Наполеон предоставил своему союзнику, в вознаграждение за дружбу
(и за убытки, с нею связанные), усиливаться за счет Турции и Швеции.
Тильзитский договор и союз с Наполеоном вызвал в русском обществе всеобщее недовольство и ропот; он считался унизительным для России; "континентальная система" подрывала внешнюю торговлю и причиняла значительные убытки помещикам, отпускавшим заграницу продукты сельского хозяйства; упадок внешней торговли вызвал банкротство многих торговых домов; с другой стороны, цены заграничных ("колониальных") товаров (например, сахара) чрезвычайно поднялись. Большие расходы на военные нужды вызывали постоянные дефициты в государственном бюджете; усиленные выпуски бумажных денег вызывали быстрое падение их стоимости и, в результате, общий рост дороговизны.
Дружба Александра с Наполеоном продолжалась недолго. Видимость ее еще сохранялась в 1808 году, когда Александр ездил для свидания с Наполеоном в Эрфурт (в сентябре 1808); здесь была заключена секретная конвенция, по которой Наполеон соглашался на {164} присоединение к России Молдавии и Валахии, а Россия обещала Наполеону военную помощь в случае его войны с Австрией и подтвердила свой союз с Наполеоном против Англии, как "общего врага континента".
В следующем, 1809 году, действительно, вспыхнула новая война между Австрией и Францией, и Александр, сохраняя формальную верность договору, послал в Галицию свою армию, на помощь Наполеону против австрийцев. Но в действительности это была лишь демонстрация, ибо русская армия не принимала никакого участия в военных действиях. Всё же Наполеон, после победы над Австрией, решил вознаградить своего "союзника": Россия получила в 1810 году восточную часть Галиции (Тарнопольский округ); большая часть Галиции была присоединена к "Варшавскому герцогству".
В 1810-11 гг. "дружба" двух императоров обнаруживала уже явные и широкие трещины. Александр требовал от Наполеона формального обязательства, что Польша не будет восстановлена; Наполеон на словах обещал, но от письменного обязательства уклонялся. С другой стороны, Наполеон продолжал хозяйничать в Германии, как у себя дома. Захватывая северно-германские области и присоединяя их к французским владениям, Наполеон захватил также владения герцога Ольденбургского (женатого на сестре Александра). Александр формально протестовал перед европейскими дворами против нарушения Францией существующих трактатов и требовал от Наполеона удовлетворения герцога Ольденбургского за потерянные им владения.
С другой стороны, Наполеон был крайне недоволен тем, что Россия отклонилась от "континентальной системы". Изданное 19 дек. 1810 г. "положение о нейтральной торговле на 1811 год" дозволяло привоз в русские порты колониальных товаров под нейтральным (главным образом американским) флагом, а под нейтральным флагом могли быть и английские товары; в то же время изделия французских фабрик (главным образом предметы роскоши) облагались высокими пошлинами; Наполеон протестовал, но тщетно, против русской таможенной политики, - и отношения между двумя "союзниками" обострялись всё более и более. В начале 1812 года обе стороны {165} уже явно чувствовали приближение великой борьбы и усиленно готовились к ней (Весною 1812 г. Наполеон писал королю Вюртембергскому: "Война разыграется вопреки мне (моему желанию), вопреки императору Александру, вопреки интересам Франции и России... Всё это уподобляется оперной сцене, и англичане стоят за машинами" (Шильдер, III, 24).).
В марте 1812 года Наполеон заключил союзные договоры с Пруссией и с Австрией и стал формировать свою будущую "великую армию" для похода на Россию. В апреле Александр потребовал от Наполеона вывода французских войск из Пруссии и герцогства Варшавского; Наполеон признал это требование для себя оскорбительным, и война была решена.
В мае Наполеон устроил в Дрездене блестящий съезд европейских государей и, как признанный вождь Европы, он двинулся к русским границам, во главе огромной, разноплеменной "великой армии", которая 12 (24) июня переправилась через Неман и вступила в пределы России. Основное ядро "великой армии" составляло 450 тысяч человек, и в течение похода к ним присоединилось еще около 150 тыс. чел.
Армия везла с собой громадный обоз (до 10.000 повозок), затруднявший и замедлявший ее движение; не менее серьезной причиной, ослаблявшей ее силу, был ее крайне разноплеменный состав; не более половины солдат были французы или жители недавно присоединенных к Франции областей, остальные были подневольные "союзники" - немцы, поляки, итальянцы, испанцы, голландцы, португальцы, хорваты и т. д. Все они (кроме поляков, ожидавших от Наполеона восстановления независимой Польши) шли весьма неохотно, поистине "из-под палки", ибо видели в Наполеоне поработителя и угнетателя своих стран.
Русские войска, сосредоточенные на западных границах, разделялись на несколько армий и чуть не в три раза уступали "великой армии" в численности. 1-я армия под командой Барклая-де Толли, в составе около 120 тысяч человек, была расположена в Виленской губернии; 2-я армия (ген. Багратиона), в составе около 45 тыс. {166} чел., была расположена к югу от нее, а 3-я (резервная) армия ген. Тормасова (около 45 тыс.) находилась на Волыни. Отдельный корпус ген. Витгенштейна прикрывал путь на север (на Петербург)
(Для усиления регулярного войска, манифестом 18 июля 1812 г. было велено составить в некоторых губерниях "временное внутреннее ополчение" из помещичьих крестьян; государственные крестьяне, взамен этого, поставляли большее число рекрутов в регулярную армию.).
Страшный натиск Наполеоновских полчищ должны были выдержать только армии Барклая и Багратиона и, очевидно, что они должны были начать отступление перед далеко их превосходящими силами неприятеля; под Смоленском обе армии соединились, но, после кровопролитного сражения (в начале августа), задержавшего натиск французов, продолжали отступать вглубь страны, и французы двигались за ними в направлении на Москву...
Нашествие неприятеля на Россию вызвало высокий подъем патриотических чувств во всех слоях русского народа, и готовность дать отпор врагу, а отступление русских войск вызывало всеобщее недовольство против "немца" главнокомандующего (Барклай-де Толли был способный полководец, умный и честный человек, и его тактика в 12-м году была совершенно разумной и целесообразной; Багратион, храбрый и любимый солдатами генерал, но не весьма глубокомысленный стратег, яростно нападал на Барклая и всячески поносил его, требуя перехода русской армии к активным действиям.).
-Уступая общественному мнению, Александр назначил главнокомандующим популярного старого генерала Кутузова, который только что с успехом закончил турецкую войну. При продвижении внутрь России французская армия всё более слабела, неся большие потери от военных действий и от болезней, удаляясь от своих баз и испытывая большие затруднения в снабжении провиантом и фуражом, так как русское население на пути продвижения французов уходило, вместе с армией, вглубь страны и предавало оставляемые места огню и опустошению. Кутузов видел, что дальнейшее отступление было бы самой разумной тактикой, ибо французская армия непрерывно таяла, двигаясь вглубь {167} чужой необъятной страны, навстречу своей погибели. Но общественное мнение требовало - остановить натиск неприятеля и не отдавать ему Москвы, поэтому Кутузов увидел себя вынужденным остановиться (в 130 верстах от Москвы и в 10 верстах от Можайска), чтобы дать неприятелю генеральное сражение.
Сражение это произошло 26-го августа при с. Бородине и отличалось необыкновенным упорством и кровопролитием, - обе стороны понесли огромные потери; русская армия удержала свои позиции и готовилась на следующее утро возобновить бой, но осторожный главнокомандующий дал приказ об отступлении. На военном совете 1-го сентября в деревне Филях, под Москвой, горячо обсуждался вопрос, можно ли отдавать Москву без боя, но решение Кутузова было - отступать, - и 2-го сентября французы заняли Москву, оставленную русскими войсками и почти всеми жителями.
(Донося Александру об оставлении Москвы, Кутузов писал, что с армией, ослабленной тяжелыми потерями в Бородинском сражении, "не мог я никак отважиться на баталию", и справедливо указывал, что "вступление неприятеля в Москву не есть еще покорение России", коль скоро сохраняется боеспособная русская армия. Однако, оставление Москвы произвело в России угнетающее впечатление. Особенно негодовал и поносил Кутузова московский главнокомандующий гр. Ростопчин, который перед тем обещал московской толпе в своих "афишках" легкую победу над "злодеем" Наполеоном. Крикливая и суетливая, но бесполезная деятельность гр. Ростопчина в Москве снискала ему широкую известность, и многие поверили тому, что он своими балаганными "афишками" играл какую-то важную роль в борьбе с Наполеоном.).
В области духовной музыки в первой половине XIX в. является ряд видных композиторов: Д. С. Бортнянский (1751-1825),
П. И. Турчанинов (1779-1856), А. Ф. Львов (1798-1870). В области светской музыки далеко возвышается над всеми Мих. Ив. Глинка
(1804-57), творец опер "Жизнь за царя" (1836) и "Руслан и Людмила" (1842). В это время начинает свою творческую деятельность
А. С. Даргомыжский (1813-69) (его опера "Эсмеральда" была поставлена в 1847 г., "Русалка" в 1856 г.).
{152}
6. Церковь.
Со времени Петра Великого русская церковь находилась под управлением "Святейшего Синода" (коллегии из нескольких епископов), а сам Синод находился под наблюдением обер-прокурора, назначаемого царем в качестве "ока государева". Власть и влияние обер-прокурора св. Синода в церковном управлении постепенно возрастали и из наблюдателя "дабы Синод в своем звании праведно и нелицемерно поступал" (как предписывала ему инструкция Петра Великого), обер-прокурор становится как бы министром церковных дел. При этом государи первой половины XIX в. (и Александр I и его преемник), не довольствуясь наблюдением обер-прокурорского ока, весьма внимательно наблюдали за церковной жизнью своими собственными очами, и в результате имело место постоянное вмешательство правительственной власти в церковные дела - правительство стремилось регулировать и контролировать все стороны церковной жизни и церковного управления, - начиная с архитектурного стиля православных храмов. В начале николаевского царствования министерством внутренних дел была издана книга "Собрание планов, фасадов и профилей для строения каменных церквей", которая должна была служить обязательным образцом и руководством при постройке новых церквей.
Царское око в это время оценивало "благовидность церковных зданий", а царский слух оценивал благолепие церковного пения, и по этому поводу следовал ряд соответствующих указов и распоряжений, регулировавших вокальную сторону богослужения (14-го февраля 1816 г. был издан синодский указ (вследствие "именного", т. е. царского указа) "о неупотреблении в церквах для пения рукописных нот и о печатании нотных книг известных сочинителей с одобрения директора придворного певческого хора, действительного статского советника Бортнянского". - В 1833 последовал синодский указ "о введении в церквах круга церковного пения, употребляемого в придворных церквах": "Г. министр императорского двора сообщил г. синодальному обер-прокурору, что Государь Император, желая чтобы церковное пение везде согласовалось с придворным напевом, высочайше повелеть соизволил: предложить святейшему Синоду о предписании епархиальным архиереям снабдить сими нотными книгами вверенные им епархию.).
{153} Император был верховным покровителем церкви, светское правительство следило за целостью церковной паствы и за исполнением православными обывателями их религиозных обязанностей. Отпадение от православия было запрещено законом, исполнение религиозных таинств и обрядов было обязательным - традиционной формулой письменных показаний было выражение "...имярек, вероисповедания православного, у исповеди и св. Причастия бываю ежегодно".
Полиции предписывалось следить за соблюдением в церквах, во время богослужений, должного порядка, благочиния и тишины, за нарушение которых полагался штраф или арест (от 3 до 7 дней).
Местное церковное управление в XIX в. было организовано на тех же бюрократических началах, как и светское. Каждая епархия соответствовала губернии. Государь назначал епархиальных архиереев (по представлению Синода), а с конца XVIII в. стал награждать их орденами (наравне со своими министрами, губернаторами и генералами). Архиерей назначал приходских священников и управлял "вверенной ему" епархией посредством "духовной консистории", церковно-бюрократического учреждения, ведавшего всё "духовное сословие", а по некоторым делам (брачным и бракоразводным) и мирян. Высочайше утвержденный (27 марта 1841 г.) устав духовных консисторий подробнейшим образом регулировал их судебно-административную деятельность. Старые традиции общественно-приходской жизни и выбора мирянами приходских священников были в эту эпоху совершенно забыты, и духовенство в синодский период превращается в замкнутое "духовное сословие".
{154} Должно отметить, что в конце XVIII и в начале XIX в. правительство принимает серьезные меры для поднятия образовательного уровня православного духовенства. В конце XVIII в. были открыты четыре духовных академии - в Петербурге, под Москвой (в Троице-Сергиевой лавре), в Киеве и в Казани.
30 авг. 1814 года были изданы уставы духовных школ, организовавшие систему духовных школ, параллельную системе светских учебных заведений: духовные академии соответствовали университетам, духовные семинарии в губернских городах соответствовали гимназиям, в уездных городах были (уездные) духовные училища. - Получение специального духовного образования было сделано обязательным для приходского духовенства.
В 1840 году в России было около 31 тыс. православных церквей и 53 тыс. священников и диаконов (состав всего "духовного сословия" был, конечно, значительно больше). В то же время числилось 547 монастырей с 15 тыс. монашествующих (и послушников) обоего пола (Милюков, Очерки, II, 169).
Тогда как образовательный уровень приходского духовенства, несомненно, поднялся, его материальное положение, в большинстве случаев, было недостаточно обеспечено; это вынуждало священников повышать плату за требы, что возбуждало, конечно, недовольство населения, особенно крестьянского. В помещичьих селениях священники находились в полной зависимости от помещиков, которые, зачастую, обращались с ними пренебрежительно и грубо, и тем подрывали их авторитет в глазах крестьянского населения.
Великая община русской православной церкви, соприкасаясь с другими религиозными организациями, имела в первой половине XIX в. успехи в некоторых областях, испытывала потери в других. Число православных в Сибири и на Дальнем Востоке увеличивалось благодаря деятельности православных миссионеров среди туземного населения.
Далее, среди части старообрядцев обнаружилось стремление к соглашению с "синодальной" церковью, и около 1800 г. возникло т. наз. "единоверие": старообрядцы "единоверцы" признавали иерархию и догматы синодальной церкви, а взамен получали {155} священников, обязанных служить согласно со старыми книгами и обрядами.
-Наибольшим успехом для православной церкви было совершившееся в 1839 году воссоединение с православием западнорусских униатов; собор униатских епископов, во главе с митрополитом Литовским Иосифом Семашко, состоявшийся в Полоцке в 1839 г., постановил просить о присоединении "к прародительской православной всероссийской церкви", и Синод, с дозволения государя, принял униатскую церковь в "полное и совершенное общение" с православною церковью и "в нераздельный состав церкви Всероссийския".
С другой стороны, некоторая часть православного населения отпадает от церкви в старообрядчество или в разные секты (каковыми были хлысты, скопцы, молокане, духоборы, меннониты). Определить, хотя бы с некоторою точностью, количество отпавших от церкви в сектантство не представляется никакой возможности, ибо сотни и тысячи сектантов, опасаясь репрессий, сохраняли свою новую веру в тайне, оставаясь, по внешности, членами господствующей православной церкви.
Отношение к сектантству со стороны власти, светской и церковной, было совершенно различным при Александре I и при Николае. При Александре правительство проявляло полную религиозную терпимость, и никаких преследований сектанты не испытывали (Глава скопческой секты Кондратий Селиванов в начале XIX в. проживал в Петербурге, виделся с самим царем, принимал у себя знатных вельмож.
Духоборцам и молоканам было велено отвести в северной Таврии из свободных казенных земель по 15 десятин на каждую душу муж. пола и освободить их на 5 лет от всех государственных податей (ПЗС, XVIII, 21556).).
При Николае I отношение правительства к сектантам резко изменилось. Начались жестокие (совсем нехристианские) преследования не только сект, признанных "особенно вредными", но даже и "раскольников" - старообрядцев (Высочайше утвержденным 20-го октября 1830 г. "мнением государственного совета" - "о духоборцах, иконоборцах, молоканах, иудействующих и других признанных особенно вредными ересях" было постановлено сектантов изобличенных "в распространении своей ереси", а также "в буйстве и дерзостях против церкви и православного духовенства", годных - отдавать в солдаты, иных "отсылать для водворения в Закавказские провинции". За заведение раскольнических скитов Уложение о наказаниях (ст. 215) назначало тюремное заключение от 1 года до 2 лет. - Полицейская практика в отношении сектантов и старообрядцев и инквизиторское усердие некоторых "миссионеров" составляют одну из самых темных сторон Николаевского царствования.).
{156} Должно заметить, что не вся церковь и не всё в церкви в XIX веке обюрократилось и обездушело. Среди духовенства и монашества в это время были и праведники и подвижники. В это время жил светлый праведник св. Серафим Саровский (1760-1833), в это время подвизались подвигом духовным старцы Оптиной пустыни. В это время профессора духовных академий издавали ценные труды и занимались переводом на русский язык и изданием творений св. отцов Церкви...
Вопрос об общей роли православия в жизни русского народа и общества в XIX веке не может быть рассмотрен на пространстве двух-трех страниц и мы вынуждены ограничиться лишь несколькими замечаниями на эту тему.
В конце XVIII в. среди офранцуженного русского барства "неверие почиталось непременным условием просвещения" (Вигель). Второе десятилетие XIX в. было временем пробуждения религиозных интересов и религиозности в ее самых разнообразных проявлениях, хотя трудно установить, что в это время было искренними религиозными исканиями и что - модой, шедшей из императорского дворца.
В среде декабристов мы видим борение двух противоположных начал позитивистически-материалистического мировоззрения и горячей религиозности (даже якобинец Пестель надеялся окончить свою жизнь, после успешной революции - схимником в Киево-Печерском монастыре).
Большинство провинциальных "пошехонских" помещиков, конечно, воспринимали православие больше с обрядовой, внешней его стороны: "Религиозный элемент был сведен на степень простой обрядности. Ходили к обедне аккуратно каждое воскресенье... Колени {157} пригибались, лбы стукались об пол, но сердца оставались немы" (Салтыков, Пошехонская старина).
Среди части интеллигенции 40-х гг., особенно в среде "западников", проявляются позитивистические и даже атеистические тенденции, но среди "славянофилов" живо сознание святости православия и религиозное чувство горит ярким пламенем, а вождь славянофилов Хомяков становится выдающимся светским богословом.
А что сказать о народной массе? Константин Аксаков писал, что "история русского народа есть единственная во всем мире история народа христианского", что православная вера есть главное начало и основание всей его жизни, что история русского народа читается как жития святых. А Белинский и Герцен писали, что русский народ есть, по существу, народ атеистический (хотя и не свободный от "суеверий"...)
Где же правда? Несомненно, что большинство русского крестьянства (как и всякого другого) воспринимало религию, главным образом с внешней, обрядовой стороны, ибо религиозное горение всегда и везде (по крайней мере, в "нормальные" времена) было уделом лишь немногих праведников. Но из среды русского народа всегда выходило не мало таких праведников и подвижников, типы которых столь часто встречаются в русской литературе (напр., "Влас" Некрасова, "Живые мощи" Тургенева, "Пахомовна" Щедрина). А сколько было в России странников и богомолок, совершавших пешком далекие и трудные паломничества!
Наконец, был в России один день в году, когда весь народ от царя до последнего нищего, превращался, действительно, в одну христианскую семью, исполненную доброты, любви и благоволения: это был праздник Светлого Христова Воскресения.
(Призовем во свидетели писателя-западника и радикала, больно бичевавшего старую Русь: - в "Губернских очерках" M. E. Салтыкова-Щедрина есть рассказ "Христос Воскресе!", в котором с необыкновенной силой и яркостью рисуется то "светлое чувство дружелюбия, милосердия и снисхождения", которое охватывает всех в эту святую ночь, когда "все мы, большие и малые, богатые и убогие, иудеи и эллины, все мы встанем и от полноты душевной обнимем друг друга"...).
{161}
Глава IV
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА В 1801-1856 гг.
1. Наполеоновские войны. 1812 год. Александр в Париже.
По вступлении на престол, Александр заявил европейским державам о своем решении - не вмешиваться в дела других государств.
26 сент. (8 окт.) 1801 г. в Париже был заключен мирный договор с Францией, с которой Павел прекратил войну, но еще не успел заключить мир.
Еще раньше (5/17 июня 1801 г.) с Великобританией была заключена конвенция о дружбе и о свободе торговли и мореплавания.
В начале лета 1802 года Александр ездил в Мемель (в Германии - потом в Литве, назв. сейчас "Клайпеда", ldn-knigi) для свидания с прусской королевской четой; он пробыл здесь 7 дней и за это время крепко подружился с королем Фридрихом-Вильгельмом III и его очаровательной супругой, королевой Луизой.
Однако эта всесторонняя дружба продолжалась недолго. В 1802 г. Наполеон провозгласил себя пожизненным консулом, что не понравилось Александру. Еще большее недовольство Александра вызвал в 1804 году захват французами в Баденских владениях и затем расстрел герцога Энгиенского (родственника французского королевского дома); Александр протестовал против нарушения Францией безопасности и независимости европейских государств; Франция ответила резкой и оскорбительной нотой (с напоминанием о безнаказанном убийстве Павла 1-го).
В том же, 1804 году, Наполеон провозгласил себя императором французов; параллельно с возрастанием его власти внутри страны, он производил захваты новых территорий в Италии и Германии.
Тогда Александр окончательно признал его тираном, стремящимся к порабощению Европы, и вступил в союз с Австрией и с {162} Англией, против Наполеона. В 1805 году вспыхнула война между Австрией и Францией, и Александр послал свои войска (50 тыс. под командой Кутузова) через Галицию, в Моравию, на помощь Австрии; сам царь был при армии, так что Кутузов был главнокомандующим только по имени; в битве под Аустерлицом (20 ноября ст. ст.) соединенное русско-австрийское войско было наголову разбито Наполеоном и понесло тяжкие потери. Австрия была вынуждена заключить с Наполеоном тягостный для нее Пресбургский мирный договор, а Пруссия заключила с Францией союз. Но Александр решил продолжать борьбу: он уговорил прусского короля (с которым они незадолго до того виделись в Потсдаме и, у гроба Фридриха Великого, дали друг другу клятву вечной дружбы) заключить с ним секретный союзный договор (летом 1806 года).
Таким образом прусский король оказался в союзе с Францией против России и в союзе с Россией против Франции. Осенью 1806 года дружба Александра перетянула прусского короля на русскую сторону; тогда Наполеон объявил Пруссии войну, в битвах при Иене и в Ауэрштедте наголову разбил прусскую армию и в октябре 1806 года вступил в Берлин. Прусский король удалился в Восточную Пруссию, и Александр поспешил ему на помощь, мобилизуя все силы своего государства. В России был произведен новый рекрутский набор, для усиления регулярного войска было образовано многочисленное временное "земское войско или милиция", а св. Синод, по приказанию Александра, составил, для чтения в церквах, воззвание против Наполеона, исполненное всевозможных укоризн и поношений.
Но всё это не помогло. После двух кровопролитных, но нерешительных битв (под Пултуском в декабре 1806 года, и при Прейссиш-Эйлау в январе 1807 года), Наполеон нанес русской армии решительное поражение при Фридланде (в июне 1807 г.) и вынудил ее отступить за Неман; теперь вся Пруссия была в его руках; но, убедившись в высоких боевых качествах русской армии, Наполеон был склонен к миру, так же как и Александр, оставшийся без союзников.
10 (22) июня было заключено перемирие, а 13 (25) июня 1807 года состоялось знаменитое свидание {163} Наполеона с Александром на Немане против Тильзита.
Два великих актера политической сцены очень искусно разыграли свои роли, выражая чувства взаимного уважения и симпатии, и заключили не только мир, но и союз между собою. - Условия мирного договора, подписанного в Тильзите 25 июня (7 июля) 1807 г., были следующие: Наполеон, "из уважения к Его Величеству Императору Всероссийскому", соглашается возвратить прусскому королю часть его владений, по правую сторону реки Эльбы; Александр признает легальными все захваты Наполеона, назначавшего своих братьев "королями" различных европейских стран. Из большей части тех польских областей, которые достались Пруссии при разделе Речи Посполитой, было образовано "герцогство Варшавское" под протекторатом Наполеона и под номинальной властью короля саксонского; Белостокская область была уступлена России.
По требованию своего нового союзника, Александр согласился принять "континентальную систему", т. е. прекратить торговлю с Англией и прервать всякие сношения с ней. В секретном соглашении Наполеон предоставил своему союзнику, в вознаграждение за дружбу
(и за убытки, с нею связанные), усиливаться за счет Турции и Швеции.
Тильзитский договор и союз с Наполеоном вызвал в русском обществе всеобщее недовольство и ропот; он считался унизительным для России; "континентальная система" подрывала внешнюю торговлю и причиняла значительные убытки помещикам, отпускавшим заграницу продукты сельского хозяйства; упадок внешней торговли вызвал банкротство многих торговых домов; с другой стороны, цены заграничных ("колониальных") товаров (например, сахара) чрезвычайно поднялись. Большие расходы на военные нужды вызывали постоянные дефициты в государственном бюджете; усиленные выпуски бумажных денег вызывали быстрое падение их стоимости и, в результате, общий рост дороговизны.
Дружба Александра с Наполеоном продолжалась недолго. Видимость ее еще сохранялась в 1808 году, когда Александр ездил для свидания с Наполеоном в Эрфурт (в сентябре 1808); здесь была заключена секретная конвенция, по которой Наполеон соглашался на {164} присоединение к России Молдавии и Валахии, а Россия обещала Наполеону военную помощь в случае его войны с Австрией и подтвердила свой союз с Наполеоном против Англии, как "общего врага континента".
В следующем, 1809 году, действительно, вспыхнула новая война между Австрией и Францией, и Александр, сохраняя формальную верность договору, послал в Галицию свою армию, на помощь Наполеону против австрийцев. Но в действительности это была лишь демонстрация, ибо русская армия не принимала никакого участия в военных действиях. Всё же Наполеон, после победы над Австрией, решил вознаградить своего "союзника": Россия получила в 1810 году восточную часть Галиции (Тарнопольский округ); большая часть Галиции была присоединена к "Варшавскому герцогству".
В 1810-11 гг. "дружба" двух императоров обнаруживала уже явные и широкие трещины. Александр требовал от Наполеона формального обязательства, что Польша не будет восстановлена; Наполеон на словах обещал, но от письменного обязательства уклонялся. С другой стороны, Наполеон продолжал хозяйничать в Германии, как у себя дома. Захватывая северно-германские области и присоединяя их к французским владениям, Наполеон захватил также владения герцога Ольденбургского (женатого на сестре Александра). Александр формально протестовал перед европейскими дворами против нарушения Францией существующих трактатов и требовал от Наполеона удовлетворения герцога Ольденбургского за потерянные им владения.
С другой стороны, Наполеон был крайне недоволен тем, что Россия отклонилась от "континентальной системы". Изданное 19 дек. 1810 г. "положение о нейтральной торговле на 1811 год" дозволяло привоз в русские порты колониальных товаров под нейтральным (главным образом американским) флагом, а под нейтральным флагом могли быть и английские товары; в то же время изделия французских фабрик (главным образом предметы роскоши) облагались высокими пошлинами; Наполеон протестовал, но тщетно, против русской таможенной политики, - и отношения между двумя "союзниками" обострялись всё более и более. В начале 1812 года обе стороны {165} уже явно чувствовали приближение великой борьбы и усиленно готовились к ней (Весною 1812 г. Наполеон писал королю Вюртембергскому: "Война разыграется вопреки мне (моему желанию), вопреки императору Александру, вопреки интересам Франции и России... Всё это уподобляется оперной сцене, и англичане стоят за машинами" (Шильдер, III, 24).).
В марте 1812 года Наполеон заключил союзные договоры с Пруссией и с Австрией и стал формировать свою будущую "великую армию" для похода на Россию. В апреле Александр потребовал от Наполеона вывода французских войск из Пруссии и герцогства Варшавского; Наполеон признал это требование для себя оскорбительным, и война была решена.
В мае Наполеон устроил в Дрездене блестящий съезд европейских государей и, как признанный вождь Европы, он двинулся к русским границам, во главе огромной, разноплеменной "великой армии", которая 12 (24) июня переправилась через Неман и вступила в пределы России. Основное ядро "великой армии" составляло 450 тысяч человек, и в течение похода к ним присоединилось еще около 150 тыс. чел.
Армия везла с собой громадный обоз (до 10.000 повозок), затруднявший и замедлявший ее движение; не менее серьезной причиной, ослаблявшей ее силу, был ее крайне разноплеменный состав; не более половины солдат были французы или жители недавно присоединенных к Франции областей, остальные были подневольные "союзники" - немцы, поляки, итальянцы, испанцы, голландцы, португальцы, хорваты и т. д. Все они (кроме поляков, ожидавших от Наполеона восстановления независимой Польши) шли весьма неохотно, поистине "из-под палки", ибо видели в Наполеоне поработителя и угнетателя своих стран.
Русские войска, сосредоточенные на западных границах, разделялись на несколько армий и чуть не в три раза уступали "великой армии" в численности. 1-я армия под командой Барклая-де Толли, в составе около 120 тысяч человек, была расположена в Виленской губернии; 2-я армия (ген. Багратиона), в составе около 45 тыс. {166} чел., была расположена к югу от нее, а 3-я (резервная) армия ген. Тормасова (около 45 тыс.) находилась на Волыни. Отдельный корпус ген. Витгенштейна прикрывал путь на север (на Петербург)
(Для усиления регулярного войска, манифестом 18 июля 1812 г. было велено составить в некоторых губерниях "временное внутреннее ополчение" из помещичьих крестьян; государственные крестьяне, взамен этого, поставляли большее число рекрутов в регулярную армию.).
Страшный натиск Наполеоновских полчищ должны были выдержать только армии Барклая и Багратиона и, очевидно, что они должны были начать отступление перед далеко их превосходящими силами неприятеля; под Смоленском обе армии соединились, но, после кровопролитного сражения (в начале августа), задержавшего натиск французов, продолжали отступать вглубь страны, и французы двигались за ними в направлении на Москву...
Нашествие неприятеля на Россию вызвало высокий подъем патриотических чувств во всех слоях русского народа, и готовность дать отпор врагу, а отступление русских войск вызывало всеобщее недовольство против "немца" главнокомандующего (Барклай-де Толли был способный полководец, умный и честный человек, и его тактика в 12-м году была совершенно разумной и целесообразной; Багратион, храбрый и любимый солдатами генерал, но не весьма глубокомысленный стратег, яростно нападал на Барклая и всячески поносил его, требуя перехода русской армии к активным действиям.).
-Уступая общественному мнению, Александр назначил главнокомандующим популярного старого генерала Кутузова, который только что с успехом закончил турецкую войну. При продвижении внутрь России французская армия всё более слабела, неся большие потери от военных действий и от болезней, удаляясь от своих баз и испытывая большие затруднения в снабжении провиантом и фуражом, так как русское население на пути продвижения французов уходило, вместе с армией, вглубь страны и предавало оставляемые места огню и опустошению. Кутузов видел, что дальнейшее отступление было бы самой разумной тактикой, ибо французская армия непрерывно таяла, двигаясь вглубь {167} чужой необъятной страны, навстречу своей погибели. Но общественное мнение требовало - остановить натиск неприятеля и не отдавать ему Москвы, поэтому Кутузов увидел себя вынужденным остановиться (в 130 верстах от Москвы и в 10 верстах от Можайска), чтобы дать неприятелю генеральное сражение.
Сражение это произошло 26-го августа при с. Бородине и отличалось необыкновенным упорством и кровопролитием, - обе стороны понесли огромные потери; русская армия удержала свои позиции и готовилась на следующее утро возобновить бой, но осторожный главнокомандующий дал приказ об отступлении. На военном совете 1-го сентября в деревне Филях, под Москвой, горячо обсуждался вопрос, можно ли отдавать Москву без боя, но решение Кутузова было - отступать, - и 2-го сентября французы заняли Москву, оставленную русскими войсками и почти всеми жителями.
(Донося Александру об оставлении Москвы, Кутузов писал, что с армией, ослабленной тяжелыми потерями в Бородинском сражении, "не мог я никак отважиться на баталию", и справедливо указывал, что "вступление неприятеля в Москву не есть еще покорение России", коль скоро сохраняется боеспособная русская армия. Однако, оставление Москвы произвело в России угнетающее впечатление. Особенно негодовал и поносил Кутузова московский главнокомандующий гр. Ростопчин, который перед тем обещал московской толпе в своих "афишках" легкую победу над "злодеем" Наполеоном. Крикливая и суетливая, но бесполезная деятельность гр. Ростопчина в Москве снискала ему широкую известность, и многие поверили тому, что он своими балаганными "афишками" играл какую-то важную роль в борьбе с Наполеоном.).