Пушнова Юлия. Клеопатра: История любви и царствования

   Теперь мудрость Цезаря должна была быть превыше амбиций.
   В создавшейся сложной ситуации Цезарь решил заключить соглашение с бывшим союзником, а теперь откровенным противником – Помпеем. Он, величайший из великих, готов был принять любые условия компромисса, чтобы достичь взаимопонимания и вернуть прежние отношения.
   Помпей тем временем с удовольствием пользовался своим высоким положением в государстве. Он энергично принялся восстанавливать порядок. Начались судебные процессы по делам о подкупах и лихоимстве, и Помпей сам председательствовал на этих судах. Множество людей (среди них было много сторонников Цезаря) были осуждены на изгнание. Помпею удалось привести в порядок государственные дела и установить твердую власть. После окончания срока его чрезвычайных полномочий сенат продлил Помпею управление его провинциями еще на пять лет.
   За событиями в Риме наблюдали Клеопатра и ее супруг, проявивший неожиданный интерес к политике. Он взрослел, Клеопатре пришло время принимать решительные меры по укрепления своего положения в стране, и поэтому некоторая передышка в отношениях с Римом была очень кстати. Страна обессилена, ей необходим был некоторый период спокойного существования. Клеопатре сейчас почти безразлично, кто победит в начавшейся гражданской войне. И Цезарь, и Помпей не были врагами ее страны, а значит, и ее врагами. Отец перед смертью именно Помпею передал свое завещание и сделал его исполнителем последней воли, а Цезарь тоже показал искреннее дружелюбное отношения к Птолемеям.
   Однако обстановка накалялась, и Египет оказался опять в центре политической жизни.
   Война, которая, казалось, никак не затронет Египет, на самом деле обещала теперь массу проблем для царственной четы. Помпей выехал из Италии 17 марта, запросив помощи у Египта, а следом за ним через несколько дней его сын, Гней Помпей-младший прибыл в Александрию за подкреплением. Так, одна сторона запросила помощи, но пока молчал Цезарь, который тоже претендовал на поддержку Египта.
   В это время из Галлии приехал сторонник Помпея Аппий. Он рассказал ему не о том, что действительно видел в Галлии, а о том, что, по его мнению, должно быть приятно Помпею Он говорил: «Цезаря легко можно сокрушить с помощью его же воинов. Стоит только Помпею появиться перед легионами Цезаря, они тотчас перейдут на его сторону – так велика их ненависть к наместнику Галлии и глубока любовь к Помпею».
   Проникшись преувеличенной верой в свои силы, Помпей высмеивал осторожность людей, напоминавших ему, что в Риме нет войск, чтобы защитить столицу от Цезаря, если тот вздумает двинуться на город. Помпей смеялся: «Стоит мне только топнуть, как в любом месте Италии из-под земли вырастет войско».
   Цезарь, выждав необходимое ему время, не желая дать противникам времени на подготовку, не стал дожидаться прихода галльский армии и двинулся в Италию с одним легионом в пять тысяч человек. Достигнув реки Рубикон, считавшейся границей между Галлией и Италией, Цезарь долго стоял на берегу, не решаясь дать войскам приказ начать переправу. Переход границы положил бы начало гражданской войне. Наконец со словами «Жребий брошен!» он первым двинулся через реку.
   Сенат поручил Помпею оборону столицы. Войска его находились в Испании и Африке. Стремительность Цезаря не оставляла времени для переброски их в Италию. Когда в Риме поняли, что отстоять город не удастся, всеми овладела растерянность. Началось повальное бегство из столицы. Большинство членов сената, как и сам Помпей, покинули столицу и бежали в Грецию. Цезарь вступил в Рим, не встретив сопротивления, и получил государственную казну, которую Помпей не успел в спешке вывезти.
   Подчинив Италию, Цезарь отправился в Испанию, где были расположены главные силы Помпея. Цезарь считал опасным оставлять у себя в тылу враждебные войска. После короткой, но жестокой войны он принудил испанскую армию Помпея к капитуляции.
   Как ни хотела Клеопатра поддержать нейтралитет, благоразумно дожидаясь окончания и итогов войны, вряд ли ей это удалось бы. Может быть, она даже надеялась, что бывшие друзья в пылу борьбы уничтожат друг друга, и такой исход был бы для нее самым выгодным, Рим вряд ли удержал бы свои непоколебимые устои. Говорили даже о возможном падении великой державы. Этот исход войны вернул бы Египту былую самостоятельность и независимость. Да и другие государства рассчитывали на возвращение завоеванных Римом территорий, в частности Кипра. Клеопатра боялась вслух высказать такие крамольные мысли. Никто не мог ей гарантировать безопасности в обстановке борьбы за трон.

Клеопатра и Гней Помпей-младший

   Между тем Помпей везде, где только мог, искал поддержку. Он в числе других сенаторов оказался в Греции. Он собирал деньги, набирал команды на корабли. Он все еще верил в победу и не собирался сдаваться. Такую надежду давали богатства восточных провинций, находящихся под его властью. Гней Помпей-младший, прибыв в Египет, сразу сумел завоевать расположение местного правительства. Гостя приняли хорошо благодаря влиянию его отца и личному обаянию юноши. А Клеопатра...
   Ему было двадцать пять. Ей – двадцать. Он был молод и хорош собой. И хотя она не была ослепительно хороша, как некоторые римские патрицианки, с которыми он привык общаться, юноша с первого взгляда был очарован изысканными манерами, утонченным воспитанием, блестящим умом этой необыкновенной царицы, которая управляла огромным государством. Мелодичный голос вселял покой и заставлял верить ей, Клеопатре. Рядом как-то очень неуверенно, робко держался худенький невзрачный юноша в царской одежде. Брат и муж. Такой инцест, бывший в обычаях у египтян, вызывал у римлянина, мягко говоря, недоумение. Ну хоть бы не кровные, тогда бы он мог понять этот брак, но от одного отца и матери, хотя... Кто знает, чего не договаривают эти двое соправителей.
   Юноша-царь не произвел на Гнея Помпея никакого впечатления. Он предпочитал вести переговоры с царицей, тем более что Птолемей почти не вмешивался в разговор.
   «Чего хочет от нас Ваш отец, уважаемый Гней Помпей? Мы всегда рады поддержать хранителя завещания нашего царственного отца. Мы помним, чем обязаны ему. Однако наш гость знает, наверное, что нашу страну постигло несчастье. Наш урожай столь невелик, что мы сами в состоянии нужды. Страна уже не так богата, как раньше. Наш народ готов поднять бунт и только силой можно его усмирить. Страна не может обойтись без солдат – защитников порядка».
   «Мой отец просит оказать посильную помощь в войне, царица. Цезарь не должен победить в этой борьбе. Нам нужны флот и люди – те солдаты, которых когда-то оставил Габиний. Необходимо также продовольствие. Я скажу, куда можно отправить зерно. Отец очень рассчитывает на ваше участие».
   Гней Помпей невольно обращался к Клеопатре, а не к царю, как того требовал этикет. Клеопатра обернулась к советнику и заговорила на языке, не понятном Помпею. «Простите, уважаемый Помпей, но мой советник не владеет латынью. Я говорю с ним на его родном наречии. Я спросила у него, сколько солдат мы можем сейчас же предоставить Вашему отцу. Он ответил, что 500 добровольцев уже на днях готовы выйти с Вами из Александрии. Ведь Вы, я надеюсь, останетесь с нами еще на несколько дней?» Помпей вдруг понял, что кроется за этим «останетесь с нами». Сразу же после прибытия за обедом он увидел, как царица смотрит на него. Нет, в глазах ее не было страсти, неутоленного желания. Она смотрела на него так, как будто имела право сейчас же пожелать все, что угодно. А он должен был подчиниться. Он слышал о пылком темпераменте египетской царицы, но сплетни о ее безнравственности, как он понял сейчас, были сильно преувеличены. Она не была такой безрассудной и распущенной, как даже самые дорогие куртизанки, но в ней горел удивительный внутренний огонь. Помпей мысленно усмехнулся: «Еще бы, при таком муже... Ей нужен настоящий мужчина – воин». Вслух он произнес: «Я благодарен тебе за предложение остаться, царица. Я с удовольствием, – он сделал ударение на этих словах, – я с удовольствием принимаю его».
   Наступил вечер. Пение птиц, шорох легкого ветра, запах благовоний, все было ново для Помпея. Отец воспитывал его как солдата. Он не привык к той нежной игривости, которая сквозила в речи Клеопатры. Гораздо привычнее были грубые примитивные ласки и непристойности, которые он получал от продажных римских женщин. «Правда ли, Помпей, что о моем дворе плетут грязные сплетни в Италии?» «О нем говорят, царица, что он славится своими необузданными красавицами». «Необузданными или разнузданными, Помпей?»
   «Ты ставишь меня в тупик. Разве это не одно и то же?» «Нет, Помпей. Необузданная женщина никогда не знала узды. Она слишком свободна, чтобы позволить приручить себя. А разнузданная женщина – та, которая вырвалась из-под узды. Разница в том, что она никогда не знала истинной свободы – женщина, хоть день ходившая под уздой. Мои подруги необузданны, Помпей. И в жизни, и в борьбе, и в любви».
   «Ты так опытна в свои годы, царица?» «Я не веду учета своего опыта, Помпей. Сколько бы опыта я ни набралась, я не стану невольницей своих учителей».
   «Ты не только красива и умна, царица, ты настоящий политик, и в этом тебе может позавидовать любой сенатор. Какое же место занимает в государстве твой муж?» Клеопатра опустила глаза: «Он – мой муж, Помпей».
   Совсем стемнело, и служанка принесла светильники. Ночь была душной, хотелось выйти из дворца, но ноги не шли из этой комнаты, где разливался аромат цветов, поставленных в высокие вазы, или это аромат тела Клеопатры? Пели птицы, или это ее мелодичный голос так убаюкивал? Как получилось, что он вдруг забыл, что перед ним царица? Почему он посмел подойти так близко, что ее руки не могли уже его оттолкнуть? Легкое платье из гофрированного льна соскользнуло с плеч, упало тяжелое золотое ожерелье, служанка выскользнула за дверь и встала верным стражем около опочивальни своей любимой госпожи...

Флот Бибула. Сражение под Фарсалом

   На следующее утро начались работы по организации помощи Помпею. Народ удивлялся тому, что призвали в основном бывших солдат Габиния, да и то тех, кто сам изъявлял желание идти на войну. Рим давно уже пытался заполучить их обратно, но солдаты надеялись после войны, заработав денег, вернуться в Александрию. Коренных египтян не трогали. Это можно было бы объяснить невысоким мнением Рима о воинских доблестях египетского войска. Но найти лучших гребцов, охранников, лучников было очень трудно. Египетские солдаты были неутомимы, хитры, дисциплинированы. Однако люди Помпея, забирая в других областях и странах всех, кто только попадался им под руку, вели себя в Египте весьма деликатно и сдержанно. Одной из причин было, по-видимому, особое отношение Гнея Помпея-младшего к царице, ведь изначально требования были более серьезными. В результате Гней Помпей получил от Египта 60 кораблей и 500 солдат-габинианцев. На базу Помпея в Диррахии были отправлены караваны с зерном. Римский сенат был благодарен и за эту помощь. Помпей-старший, выражая расположение к Клеопатре, объявил себя опекуном малолетнего Птолемея XIII. В своем предложении опекунства он опирался на подобный случай, произошедший более ста лет назад.
   Флотилия, которая пришла из Александрии, возглавлялась молодым Помпеем, однако верховным главнокомандующим над всем флотом в Адриатическом море Рим назначил Марка Бибула. Сенат знал, что в войне Бибул будет поддерживать Помпея, так как его отношения с Цезарем были, мягко говоря, враждебными. Собранный флот составил более 500 кораблей.
   Тем временем Рим провозгласил Цезаря диктатором. С отборным отрядом кавалерии и пятью легионами он направился на юго-восток Италии, в Брундизий, а оттуда отплыл в Грецию. Переправить на Балканский полуостров сразу всю армию Цезарь не мог из-за отсутствия транспортных судов. С имеющимися силами он не решался перейти в наступление против Помпея, собравшего к этому времени значительную армию. Увидев, что оставшиеся в Италии войска медлят, так как в Адриатике господствовал флот Помпея, Цезарь решил отправиться к морю сам и ускорить переправу. Тайно ото всех был снаряжен небольшой быстроходный корабль, на который поднялся человек в одежде раба с закрытым лицом. Экипаж корабля не догадывался, кто этот молчаливый путник. Однако в этот день на море разыгралась буря, и Цезарь вынужден был вернуться.
   Оставшейся в Италии армией руководил Марк Антоний, который особенно выделился во время Галльской войны и пользовался особым расположением Цезаря. Антоний переправил армию в Грецию и соединился с Цезарем. Вскоре после этого в Северной Греции при Фарсале произошло решающее сражение. Новобранцы Помпея не устояли против закаленных в боях с галлами ветеранов Цезаря. Остатки армии Помпея капитулировали.
   Летом 48-го года египетский флот вернулся из Адриатического моря в Александрию. Командиры объясняли это тем, что пропала нужда в их услугах. Однако истинная причина была более прозаическая. Как только Бибулу пришло известие о поражении Помпея под Фарсалом, смелые солдаты Габиния предпочли вернуться в свои дома. Они вернулись в Александрию практически без потерь, не совершив внушительных подвигов, но и не пострадав. Это было важнее всего для них и для их семей.
   Солдаты в прекрасном расположении духа сошли в порту на берег и услышали чрезвычайную новость: Египет в состоянии гражданской войны!

Гражданская война

   Война разгорелась по инициативе царственной четы. Птолемею XIII удалось отстранить Клеопатру от царства и изгнать ее из столицы. Основу оппозиции Клеопатры составляли габинианцы, часть которых так и не смогла простить высылки в Рим их товарищей, обвиненных в смерти сыновей Бибула. Нашлись и более влиятельные враги среди греко-египетской знати в Александрии. Причины для вражды были довольно убедительными: Клеопатра, продолжая политику отца, противоречила своим правлением римской знати. В отличие от своего малолетнего брата она была уже совершеннолетней и имела право на собственное волеизъявление. Птолемей был только орудием в руках регентского совета. При нем они могли делать со страной все, что угодно. Царица мешала действиям регентов, она могла править совершенно самостоятельно. Несмотря на то что ей не занимать было ума, решительности, воли, в какой-то момент ей стало казаться, что весь мир ополчился против нее.
   Царица решила отступить, чтобы потом, чуть позже, одержать, может быть, окончательную победу над ненавистным мужем-врагом. И этот день настал.
   В Александрию просочились слухи из Палестины о том, что собранное там Клеопатрой войско направляется в Египет.
   Помпей после поражения бежал и теперь собирался исполнять обязанности официального опекуна Птолемея XIII. Хитрый политик нуждался в новой базе для продолжения военных действий и обратил внимание на Египет, который хоть и был формально независимым, но оставался союзником Рима. Его привлекали и богатства Египта, и остатки войска Габиния. Ведь и сам Габиний был сторонником Помпея. Кроме этого Помпей надеялся, что в благодарность за предоставленную некогда отцу помощь Птолемей XIII окажет ему гостеприимство. Помпея тяготили воспоминания о последнем бое, где он не только потерпел унизительное поражение, но и проявил себя как командир-предатель. Когда Помпей понял, что его армия не может сдерживать напор пехоты Цезаря, он, отчаявшись, бросил командование и направился к лагерю. Оставленные без командира, предоставленные сами себе, воины начали беспорядочное отступление, превратившееся в паническое бегство. На поле битвы осталось более шести тысяч воинов Помпея. Говорят, что армия Цезаря потеряла только 200 человек убитыми.
   Теперь Птолемей XIII решал, принять Помпея или ответить ему решительным отказом. После изгнания Клеопатры он пытался упрочить свое положение и неумело, неуклюже принимал решения, которые корректировал потом его опекунский совет.
   На совете, собранном в связи с просьбой Помпея, мнения приближенных царя разделились: одни предлагали принять беглецов, другие – отослать назад.
   Доводы обеих сторон были справедливы и разумны. Ведь гражданская война римлян – это внутреннее дело Рима. Египет держал и будет продолжать держать нейтралитет.
   Накануне евнух Потин говорил наедине с Птолемеем, пытаясь убедить дрожавшего от страха и доселе не знакомого ему ощущения тяжести непостижимых проблем мальчика. Потин шептал непонятные слова, масляные светильники отбрасывали на стены страшные тени. Птолемей сидел, прижавшись к стене, в углу кровати. Его глаза, не мигая, смотрели на учителя и советника, которому он бесконечно доверял. Как сестра умела разобраться во всех этих сложных вопросах? Все это из-за отца. Он должен был учить его, Птолемея, сына, управлять страной. А он таскал повсюду девчонку, как будто ее уже короновали. Всегда и везде рядом с ним была она, вселявшая страх Клеопатра. Она смеялась над младшим братом, он был слаб и мал. Она была умной, образованной. Но ведь он слышал, как шептались приближенные о ее происхождении. Как доказать, что она не была законной дочерью? Дорого заплатил бы он за такие сведения. «Правитель должен быть всегда на стороне судьбы и богов, – вкрадчиво шептал Потин, – он должен поддерживать тех, кому сопутствует удача, и пренебрегать людьми в несчастье. Справедливость и корысть далеки друг от друга, как звезды и земля, и различны, как огонь и вода. Престиж властей падает, как только они начинают руководствоваться принципами справедливости. Причиной крушения многих царств была честность их хозяев. Всякая власть ненавистна народу, это бесспорно. Всем известно, что защитой и оружием власти служит свобода совершения преступлений». Птолемей слушал страшные слова, постигая истину, далекую от истины отца. Неужели все так, как говорит Потин? Ведь он стар и умен. Отец назначил его моим воспитателем, значит, он не может желать мне зла.
   Назавтра, едва опомнившийся от ночной беседы, Птолемей присутствовал на совете. Потин готовил свою речь загодя, и теперь он стоял, гордо подняв седеющую голову, обращаясь к царю, циничный, но убедительный в своем мнении: «Царь! Помпей попросту пренебрегает тобой из-за твоего юного возраста. Он думает, что ты не решишься прогнать его от берегов своей родины. Но тебе должно быть ясно: мы, – он подчеркнул „мы“, – мы должны спасти Египет от римского вторжения. Помпею некуда бежать, ибо все отреклись от него. Помпею нужна страна, готовая вместе с ним упасть в пропасть.
   Помпей бежит не только от Цезаря. Он бежит от мести тех, кто потерял отцов и братьев на Фарсальской равнине. Он предатель, искупавший народы в крови. Он обманщик, обрекший народы на поражение. Сейчас никто не хочет его принять в своей стране. Нашу страну ему не удалось пока погубить, – он опять выделил «пока». – И поэтому он обращается сейчас к тебе, царь, за помощью. Не дай ему уничтожить свою страну – родину великих богов. Ведь ты не хочешь, чтобы война ворвалась к нам в тот момент, когда ты стал полноправным единственным правителем. Неужели ты повелишь нам примкнуть к лагерю Помпея?»
   Птолемей был в замешательстве. Так много он сегодня услышал противоречивых мнений, так трудно выбрать правильное и единственное.
   Помог ему Теодот, наставник царя и мастер риторики. Спокойный, достойный он поднялся последним из своего кресла. Расправились широкие плечи, открытый взгляд вселял уверенность в искренности его слов. Однако то, что услышал Птолемей, было чудовищным и страшным: «Отпустить Помпея ни с чем для нас так же опасно, как принять его и окружить заботой. Ибо, оказав ему помощь, мы вызовем гнев Цезаря, не приняв же его, наживем двух врагов. Один возненавидит нас за то, что мы его отвергли, а другой – за то, что ему придется дольше преследовать своего врага. Правильнее всего мы поступим, если сами решим исход гражданской войны римлян. Мы должны склонить победу на сторону Цезаря. Для этого нужно просто убрать Помпея. Так мы завоюем благодарность Цезаря и навсегда избавимся от опасности со стороны Помпея».

Убийство Помпея

   С точки зрения интересов Египта такая позиция была политически оправданной. Птолемей, воевавший с сестрой, не мог вступить в борьбу еще и с самим Цезарем. А ведь тот уже настигал Помпея и был очень опасным соперником. Теперь с одной стороны против Птолемея стояли войска Клеопатры, с другой – римская армия.
   Птолемей молчал, и тогда советники одобрили этот коварный замысел, поручив осуществлять его одному из царских опекунов, египтянину Ахилле. Тот, взяв с собой одного из бывших центурионов Помпея, вместе с тремя рабами подъехал на лодке к кораблю беглецов. Ахилла предложил Помпею перейти в его лодку, так как большому кораблю из-за мелководья нельзя было подойти к берегу.
   Помпей почувствовал недоброе, но спасаться бегством было уже поздно. Невдалеке появились несколько египетских военных кораблей. Простившись с женой и друзьями, Помпей вошел в лодку. Он обратился к тем, кто оставался на корабле со словами: «Когда к тирану в дом войдет свободный муж, он в тот же самый миг становится рабом». Он читал Софокла. Это были последние слова, которые близкие услышали от Помпея.
   Когда лодка отплыла на значительное расстояние от корабля, Помпей, взглянув на римского центуриона, сказал: «А ведь ты служил когда-то под моим началом».
   В ответ тот лишь кивнул головой. Последовало долгое молчание. Помпей читал про себя написанную им речь, которую собирался произнести пред царем Птолемеем. Лодка приближалась к берегу. Жена Помпея и его друзья с тревогой наблюдали, что будет дальше. Они начали надеяться, что все обойдется благополучно. На берегу собралось множество воинов как будто для торжественной встречи.
   Лодка уткнулась носом в землю. Корнелия, жена Помпея, внимательно следила за тем, что делается в лодке. Она вздохнула с облегчением – к сходням, где должна была пристать лодка, толпой спешили придворные. Казалось, римлян ждет подобающий прием. Опершись на руку слуги, полководец поднялся со скамьи, но в ту же минуту в его спину вонзился меч. Этот удар нанесла рука центуриона. Другой удар нанес Ахилла. Помпей не произнес ни слова. Он принимал удары с глухим стоном, закрыв голову тогой.
   Убийцы отрубили Помпею голову и отнесли ее царю, а тело выбросили в море. Помпею накануне исполнилось 58 лет.
   Когда народ, толпившийся на берегу, разошелся, слуга Помпея обмыл тело морской водой и надел на него тунику. Нигде не было ни деревца. На берегу валялись обломки челна, и из них был сложен погребальный костер. Прах полководца был передан жене, и та похоронила его в Италии...
   Египетские военные корабли, стоявшие наготове, уничтожили несколько судов Помпея, причем был убит один из его родственников. Еще один его сторонник, явившийся для переговоров, на другой день тоже погиб. Оставшиеся корабли римлян поспешно удалились.

Клеопатра в изгнании

   Клеопатра оставалась в изгнании. Услышав о гибели Помпея, она поняла, что правительство Птолемея во главе с евнухом Потином решили пренебречь дружбой с союзником, чтобы не превратить Египет в арену международного конфликта. Традиция, по которой на министерские должности назначались евнухи, вошла в жизнь Египта с древности. Клеопатра ненавидела евнуха, и Потин был одним из ярых ее противников. Он был председателем регентского совета и пользовался теперь неограниченной властью, фактически управляя страной. Кроме этого, уже давно он носил титул «воспитателя царя» и пользовался всеми положенными привилегиями.
   Будучи человеком неглупым, он понимал, что конфликт между Клеопатрой и опекунами не закончится никогда. Взрослая женщина не будет подчиняться воле триумвирата воспитателей. Ее отец оставил право опекунства Потину, учителю Теодоту и предводителю войск Ахиллу. Для тринадцатилетнего царя это, может быть, было хорошей опорой, но для Клеопатры это означало ограничение собственного правления. Триумвират распространял мысль, что в гражданской войне Египта виновна царица, которая лелеяла мечту отстранить своего брата от царства или даже убить его. Египет помнил еще, как тридцать два года назад Птолемей XI убил свою жену Беренику. Теперь жертвой мог стать мальчик-муж Клеопатры. Надо сказать, что сама царица не отрицала, что способна на такой поступок. Между ею и братом не было ни дружеских, ни родственных, ни тем более супружеских отношений.
   Жители Александрии не пытались понять причину происходящих конфликтов. Известие об изгнании царицы они восприняли довольно равнодушно. Она не успела еще завоевать популярность и доверие народа. Клеопатра недоумевала, почему ей позволили уехать в Палестину, а не убили, подобно Помпею. Ведь именно так поступил бы любой из Птолемеев.
   Муж-брат, конечно, не простил ей того, что на глазах у всего двора она пыталась обольстить Гнея Помпея. Царь не понимал, что в политике Клеопатра не выбирала способов достижения цели. Главное – победа. Обвиняли Клеопатру и в том, что в тяжелое время голода она посмела отправить корабли с хлебом в Рим. Не понимали или не хотели понять ее враги, что, добиваясь благосклонности Рима, царица заботилась прежде всего о своем народе. Она пыталась продолжать политику своего отца, который учил ее, что мир, достигнутый любыми целями, лучше войны.