Страница:
На кого теперь могла опереться опальная царица? Ее предали даже верные солдаты Габиния. Это была самая сильная часть египетского войска. Теперь она была лишена поддержки армии. Забылось то, что пятьсот солдат добровольно отправились в армию Помпея. Ходили слухи, что Клеопатра своим приказом отправила солдат на войну. Ненависть в солдатах разжигалась целенаправленно, вместе с пропагандой преданности молодому царю, нуждающемуся в защите от коварной жены-убийцы.
Теперь, когда из Палестины пришли сведения, что Клеопатра собирает большое войско для вторжения в Египет, опекунский совет счел необходимым подтянуть армию ближе к границе.
Долго стояли враждующие стороны друг против друга в бездействии. Никто не решался сделать первый шаг.
Нужен был последний толчок для решительного боя, который должен был положить начало кровопролитной гражданской войне. Но... Произошло то, чего боялся Птолемей. На Египет наконец обратил свой взгляд Цезарь.
Цезарь в Египте
Тебе подарок, Цезарь
Часть III Цезарь, потомок Венеры
1. Александрийская война
Возвращение Клеопатры
Примирение супругов
Теперь, когда из Палестины пришли сведения, что Клеопатра собирает большое войско для вторжения в Египет, опекунский совет счел необходимым подтянуть армию ближе к границе.
Долго стояли враждующие стороны друг против друга в бездействии. Никто не решался сделать первый шаг.
Нужен был последний толчок для решительного боя, который должен был положить начало кровопролитной гражданской войне. Но... Произошло то, чего боялся Птолемей. На Египет наконец обратил свой взгляд Цезарь.
Цезарь в Египте
Гай Юлий Цезарь принадлежал к знатному патрицианскому роду Юлиев. Основателем этого рода считался Юл, сын Энея, внук самой богини Венеры.
Гай Юлий Цезарь родился в тот год, когда Марий отразил нашествие тевтонов и кимвров. Тетка Цезаря, Юлия, была женой этого полководца. Юному Гаю было всего 16 лет, когда его женили на дочери Корнелия Цинны, ближайшего сподвижника Мария, и казалось, что знатное родство сулило юноше блестящую карьеру. Но приход к власти Суллы, вождя оптиматов, положил конец могуществу влиятельных покровителей Цезаря.
На острове Родос Цезарь обучался красноречию, ведь в огромном Риме успеха мог добиться только тот, кто умел выступать в суде или народном собрании. Мечтая о политической карьере, Цезарь провел на Родосе больше года, занимаясь у знаменитого Аполлония Молона, обучавшего некогда ораторскому мастерству самого Цицерона. Упорный труд дал хорошие результаты: теперь все восхищались блестящим красноречием Цезаря, и даже Цицерон признавал его речь остроумной, краткой и выразительной. Успеху способствовали также прекрасный звонкий голос и выразительная жестикуляция.
Вот уже сто лет никто из предков Цезаря не занимал высокого положения в государстве. По римским законам гражданин, прежде чем стать консулом, должен был последовательно пройти все предшествующие республиканские должности: квестора, эдила, претора. После окончательного срока исполнения каждой должности полагалось провести не меньше года в провинции в качестве наместника или представителя Рима. Мало кому удавалось достичь должности консула: чтобы попасть на выборные посты, требовалось истратить огромные деньги на подкуп избирателей. Цезарь не жалел средств, стремясь занять почетное положение в республике, и казалось, что он слишком дорого собирается заплатить за пустую славу, но на деле он добился великих возможностей сравнительно небольшой ценой.
Теперь он был величайшим из стратегов, с мнением которого считались, имя которого внушало ужас врагу.
Многих, кто знал Цезаря, поражало, как легко переносит он трудности походной жизни. Ведь в Риме он был известен своей изнеженностью и приверженностью к жизненным удобствам, что казалось неприличным для воина. Думали, что его тщедушное телосложение, частые головные боли, случавшиеся с ним припадки падучей болезни сделают его не годным для военной службы. Однако тех, кто знал непомерное честолюбие Цезаря, нисколько не удивило, что он сумел перебороть немощи, легко перенося лишения, которые были не по плечу даже более сильным людям. Обязательным условием воспитания воинов Цезарь считал личный пример полководца, когда тот наравне со всеми переносил любые трудности. Он не искал в слабости здоровья предлога для облегчения своих обязанностей. Наоборот, суровость военной жизни стала для него лекарством от болезней. Беспрестанными маршами, умеренной пищей, постоянным пребыванием на свежем воздухе он победил свою слабость и сделал тело сильным и выносливым. Спал он обыкновенно в повозке под открытым небом. Любимым развлечением Цезаря была верховая езда: отведя руки назад и сложив их за спиной, он мог скакать во весь опор по любой дороге. Сидя на коне, Цезарь, как рассказывали его подчиненные, диктовал письма сразу двум секретарям так, что те едва успевали записывать. Недаром сложилась легенда, что он мог одновременно заниматься двумя и даже тремя делами.
Воины с восторгом передавали рассказы о скромности и неприхотливости Цезаря. Однажды зимой он вместе с приближенными был застигнут в пути непогодой и попал к бедняку, у которого в хижине мог поместиться всего один человек. «Почести, – сказал Цезарь, – предоставляют сильнейшему, а необходимое – слабейшим». Впустив в хижину своего старика-секретаря, Цезарь с остальной свитой устроился под навесом перед дверью дома.
В другой раз Цезаря принимал богатый житель столичного города в предальпийской Галлии. Хозяин угощал спаржей, политой неочищенным оливковым маслом. Гости были возмущены. Многие открыто высказывали свое неудовольствие. «Если вам не нравится, – сказал Цезарь, – отставьте еду молча. Кто обличает чужую невоспитанность, сам не может служить образцом вежливости».
С этими словами он, не торопясь, доел предложенную ему грубую пищу.
Теперь, после смерти Помпея, Цезарь обратил взгляд к Египту. Он нуждался в деньгах для расчета со своими доблестными ветеранами. Египет вполне способен был предоставить ему необходимую сумму в 10 миллионов сестерциев.
Едва четыре дня прошло после страшного убийства Помпея, а Юлий Цезарь уже прибыл в Александрию. Он прибыл с десятью кораблями и войском, состоявшим из 2300 пехотинцев и 800 всадников. Ритор и философ Теодот был во главе делегации, которую послал Птолемей XIII. Теодот пользовался особым доверием царя Египта и занимал при дворе особое место царского воспитателя. Решение убить Помпея было одобрено Теодотом, и он с гордостью нес теперь Цезарю набальзамированную голову соперника. Цезарь не опустил глаз перед отвратительным зрелищем отрезанной головы, но прикоснуться к ней не посмел.
Он лишь взял печатку Помпея и спрятал в складках одежды.
Сразу после прибытия в Александрию Цезарь столкнулся с неприятным фактом – местное население относилось к нему очень враждебно.
Птолемей втайне надеялся, что Цезарь, удовлетворившись смертью Помпея, покинет Египет, однако римлянин не собирался так быстро прощаться с богатой страной. Он сейчас как никогда нуждался в деньгах и не стеснялся, признавшись в этом, воспользоваться щедростью египтян. Оправданием такой меркантильности был давний долг отца Клеопатры финансисту Постуму. Цезарь вызвался получить требуемую сумму, однако Птолемей XII умер, так и не выплатив долга.
Выступая в роли кредитора, Цезарь преследовал вполне определенные цели, утверждая, что деньги нужны ему для борьбы против помпеянцев.
Видя откровенное недружелюбие египтян, Цезарь отдал приказ направить из Малой Азии в Александрию два легиона верных ему солдат. Такая поддержка была бы нелишней в случае открытого военного сопротивления его воле. Отплыть из города он сам не мог из-за ухудшавшейся погоды. Дули сильные ветра, и Цезарь решил переждать время, решая пока конфликт между супругами – Клеопатрой и Птолемеем. Он пытался убедить опекунский совет в том, что решение спора между царем и царицей принадлежит римскому народу и его консулу. Значит, это и его дело, Цезаря, потому что именно в его предыдущее консульство, по постановлению народа и сената, был заключен с Птолемеем-отцом союз. По мнению Цезаря, Птолемей и его сестра должны распустить свои войска и решать свой спор лучше легальным путем перед трибуналом, чем между собой оружием.
Миротворческие усилия Цезаря оказались тщетными. Опекун царя Потин приказал вернуть войска из-под Пелуна, где они расположились. Командовал войском Ахилла. Жестокий, агрессивный, он рвался в бой и не слушал обращенных к нему слов Цезаря. В ответ на это Цезарь был вынужден установить неусыпное наблюдение над Птолемеем.
В руках Цезаря были неоспоримые доводы, против которых Потин тщетно искал оправдания. Именно он, Цезарь, в свое время взял на себя выплату долга Птолемея XII кредитору Постуму. Теперь Цезарь с любезной улыбкой говорил, что вследствие смерти царя он готов взыскать с Египта только половину долга. Эти деньги необходимы ему в борьбе против помпеянцев.
Кроме этого, Цезарь мягко напомнил Потину факт оказания помощи деньгами и воинскими силами сыну его врага Помпея. Более того, не кажется ли Потину, что Гнею Помпею-младшему был оказан в Египте слишком теплый прием? Потин, услышав эти слова, злобно сверкнул глазами и прошипел что-то о «продажной девке». Цезарь напомнил, что это волей Птолемея XII римский народ стал гарантом выполнения завещания. Клеопатра и брат должны стать соправителями, и Потин должен был способствовать этому, а не препятствовать. Теперь же воля умершего царя была нарушена. Цезарь напомнил, что прошло более десяти лет, как он однажды уже защищал права Птолемея XII, и теперь, став консулом, он считает необходимым взять на себя необходимость рассудить конфликт между его детьми, супругами-монархами.
Гай Юлий Цезарь родился в тот год, когда Марий отразил нашествие тевтонов и кимвров. Тетка Цезаря, Юлия, была женой этого полководца. Юному Гаю было всего 16 лет, когда его женили на дочери Корнелия Цинны, ближайшего сподвижника Мария, и казалось, что знатное родство сулило юноше блестящую карьеру. Но приход к власти Суллы, вождя оптиматов, положил конец могуществу влиятельных покровителей Цезаря.
На острове Родос Цезарь обучался красноречию, ведь в огромном Риме успеха мог добиться только тот, кто умел выступать в суде или народном собрании. Мечтая о политической карьере, Цезарь провел на Родосе больше года, занимаясь у знаменитого Аполлония Молона, обучавшего некогда ораторскому мастерству самого Цицерона. Упорный труд дал хорошие результаты: теперь все восхищались блестящим красноречием Цезаря, и даже Цицерон признавал его речь остроумной, краткой и выразительной. Успеху способствовали также прекрасный звонкий голос и выразительная жестикуляция.
Вот уже сто лет никто из предков Цезаря не занимал высокого положения в государстве. По римским законам гражданин, прежде чем стать консулом, должен был последовательно пройти все предшествующие республиканские должности: квестора, эдила, претора. После окончательного срока исполнения каждой должности полагалось провести не меньше года в провинции в качестве наместника или представителя Рима. Мало кому удавалось достичь должности консула: чтобы попасть на выборные посты, требовалось истратить огромные деньги на подкуп избирателей. Цезарь не жалел средств, стремясь занять почетное положение в республике, и казалось, что он слишком дорого собирается заплатить за пустую славу, но на деле он добился великих возможностей сравнительно небольшой ценой.
Теперь он был величайшим из стратегов, с мнением которого считались, имя которого внушало ужас врагу.
Многих, кто знал Цезаря, поражало, как легко переносит он трудности походной жизни. Ведь в Риме он был известен своей изнеженностью и приверженностью к жизненным удобствам, что казалось неприличным для воина. Думали, что его тщедушное телосложение, частые головные боли, случавшиеся с ним припадки падучей болезни сделают его не годным для военной службы. Однако тех, кто знал непомерное честолюбие Цезаря, нисколько не удивило, что он сумел перебороть немощи, легко перенося лишения, которые были не по плечу даже более сильным людям. Обязательным условием воспитания воинов Цезарь считал личный пример полководца, когда тот наравне со всеми переносил любые трудности. Он не искал в слабости здоровья предлога для облегчения своих обязанностей. Наоборот, суровость военной жизни стала для него лекарством от болезней. Беспрестанными маршами, умеренной пищей, постоянным пребыванием на свежем воздухе он победил свою слабость и сделал тело сильным и выносливым. Спал он обыкновенно в повозке под открытым небом. Любимым развлечением Цезаря была верховая езда: отведя руки назад и сложив их за спиной, он мог скакать во весь опор по любой дороге. Сидя на коне, Цезарь, как рассказывали его подчиненные, диктовал письма сразу двум секретарям так, что те едва успевали записывать. Недаром сложилась легенда, что он мог одновременно заниматься двумя и даже тремя делами.
Воины с восторгом передавали рассказы о скромности и неприхотливости Цезаря. Однажды зимой он вместе с приближенными был застигнут в пути непогодой и попал к бедняку, у которого в хижине мог поместиться всего один человек. «Почести, – сказал Цезарь, – предоставляют сильнейшему, а необходимое – слабейшим». Впустив в хижину своего старика-секретаря, Цезарь с остальной свитой устроился под навесом перед дверью дома.
В другой раз Цезаря принимал богатый житель столичного города в предальпийской Галлии. Хозяин угощал спаржей, политой неочищенным оливковым маслом. Гости были возмущены. Многие открыто высказывали свое неудовольствие. «Если вам не нравится, – сказал Цезарь, – отставьте еду молча. Кто обличает чужую невоспитанность, сам не может служить образцом вежливости».
С этими словами он, не торопясь, доел предложенную ему грубую пищу.
Теперь, после смерти Помпея, Цезарь обратил взгляд к Египту. Он нуждался в деньгах для расчета со своими доблестными ветеранами. Египет вполне способен был предоставить ему необходимую сумму в 10 миллионов сестерциев.
Едва четыре дня прошло после страшного убийства Помпея, а Юлий Цезарь уже прибыл в Александрию. Он прибыл с десятью кораблями и войском, состоявшим из 2300 пехотинцев и 800 всадников. Ритор и философ Теодот был во главе делегации, которую послал Птолемей XIII. Теодот пользовался особым доверием царя Египта и занимал при дворе особое место царского воспитателя. Решение убить Помпея было одобрено Теодотом, и он с гордостью нес теперь Цезарю набальзамированную голову соперника. Цезарь не опустил глаз перед отвратительным зрелищем отрезанной головы, но прикоснуться к ней не посмел.
Он лишь взял печатку Помпея и спрятал в складках одежды.
Сразу после прибытия в Александрию Цезарь столкнулся с неприятным фактом – местное население относилось к нему очень враждебно.
Птолемей втайне надеялся, что Цезарь, удовлетворившись смертью Помпея, покинет Египет, однако римлянин не собирался так быстро прощаться с богатой страной. Он сейчас как никогда нуждался в деньгах и не стеснялся, признавшись в этом, воспользоваться щедростью египтян. Оправданием такой меркантильности был давний долг отца Клеопатры финансисту Постуму. Цезарь вызвался получить требуемую сумму, однако Птолемей XII умер, так и не выплатив долга.
Выступая в роли кредитора, Цезарь преследовал вполне определенные цели, утверждая, что деньги нужны ему для борьбы против помпеянцев.
Видя откровенное недружелюбие египтян, Цезарь отдал приказ направить из Малой Азии в Александрию два легиона верных ему солдат. Такая поддержка была бы нелишней в случае открытого военного сопротивления его воле. Отплыть из города он сам не мог из-за ухудшавшейся погоды. Дули сильные ветра, и Цезарь решил переждать время, решая пока конфликт между супругами – Клеопатрой и Птолемеем. Он пытался убедить опекунский совет в том, что решение спора между царем и царицей принадлежит римскому народу и его консулу. Значит, это и его дело, Цезаря, потому что именно в его предыдущее консульство, по постановлению народа и сената, был заключен с Птолемеем-отцом союз. По мнению Цезаря, Птолемей и его сестра должны распустить свои войска и решать свой спор лучше легальным путем перед трибуналом, чем между собой оружием.
Миротворческие усилия Цезаря оказались тщетными. Опекун царя Потин приказал вернуть войска из-под Пелуна, где они расположились. Командовал войском Ахилла. Жестокий, агрессивный, он рвался в бой и не слушал обращенных к нему слов Цезаря. В ответ на это Цезарь был вынужден установить неусыпное наблюдение над Птолемеем.
В руках Цезаря были неоспоримые доводы, против которых Потин тщетно искал оправдания. Именно он, Цезарь, в свое время взял на себя выплату долга Птолемея XII кредитору Постуму. Теперь Цезарь с любезной улыбкой говорил, что вследствие смерти царя он готов взыскать с Египта только половину долга. Эти деньги необходимы ему в борьбе против помпеянцев.
Кроме этого, Цезарь мягко напомнил Потину факт оказания помощи деньгами и воинскими силами сыну его врага Помпея. Более того, не кажется ли Потину, что Гнею Помпею-младшему был оказан в Египте слишком теплый прием? Потин, услышав эти слова, злобно сверкнул глазами и прошипел что-то о «продажной девке». Цезарь напомнил, что это волей Птолемея XII римский народ стал гарантом выполнения завещания. Клеопатра и брат должны стать соправителями, и Потин должен был способствовать этому, а не препятствовать. Теперь же воля умершего царя была нарушена. Цезарь напомнил, что прошло более десяти лет, как он однажды уже защищал права Птолемея XII, и теперь, став консулом, он считает необходимым взять на себя необходимость рассудить конфликт между его детьми, супругами-монархами.
Тебе подарок, Цезарь
Утро того дня, когда Цезарь сошел на берег Александрии, было солнечным и жарким. Это не остановило Цезаря от того, чтобы появиться на берегу во всех своих консульских регалиях. Во главе свиты, которая положена главе Римского государства, он выглядел очень внушительно. Цезарь рассчитывал произвести достойное впечатление на жителей Александрии. Однако его появление вызвало неожиданные волнения, взрыв антиримских настроений, которые давали о себе знать в течение нескольких дней. Когда дошло до убийства римских солдат, Цезарь решил применить весь свой дар политика-дипломата.
Дрожа то ли от страха, то ли от волнения, советники приносили ему последние новости. По разным данным население Александрии составляло от полумиллиона до миллиона человек, а армия Цезаря не могла похвастаться многочисленностью. Ведь надежда была на произведенное впечатление от мощи и силы Рима. Схваченный на улице работорговец из Греции рассказывал страшные истории о фанатизме и коварстве египтян. По его словам они были настроены на всевозможные проявления насилия по отношению к римским солдатам.
Запугать Цезаря было трудно, да и его ветераны прошли долгий путь войны. Но для решения проблемы взаимоотношений с жителями Александрии и прекращения преследований своих солдат он попросил, если не сказать потребовал, приезда к нему в Александрию Птолемея XIII.
Прошло две недели, и в столицу в сопровождении пышной свиты прибыл юный царь. Претензии Цезаря к тому времени были четко определены и имели под собой все основания. Цезарю не удавалось собрать в Египте нужные средства. Потин, отвечавший за это, уклонялся от встреч с Цезарем. Кроме этого, римские солдаты страдали не только от ночных уличных стычек с египтянами, но и от некачественной пищи, от зерна низкого качества, поставляемого египетским правительством.
Хотел ли Цезарь решить только текущие проблемы или тайно надеялся, что Птолемей приедет не один, а вместе с той, о которой так много говорили в Риме?
Может быть, молодой и сильный Цезарь, пользовавшийся заслуженным интересом у женщин, и не заинтересовался бы египетской царицей, если бы однажды ночью к нему не вошел советник, рассказавший о прекрасной Клеопатре.
Цезарь ждал молодого, но уже известного в узких кругах египетского лекаря. Он не жаловался на здоровье, скорее, хотел узнать последние новости, а может, и сплетни из Египта.
В памяти остался пронизывающий влажный взгляд черных глаз лекаря и завораживающий рассказ о необыкновенной царице. Лекарь не скрывал своего восхищения. Нет, сам он не лечил Клеопатру и даже не удостоился чести входить в покои Великолепной, он только несколько раз готовил для нее мази и притирания из трав, которыми она осталась весьма довольна и даже передала ему драгоценный перстень в подарок. Цезарь не торопил рассказчика. Его воображение помогало дорисовать то, о чем молчали слова. Друзья говорили о ней как о скромной девушке, слишком стыдливой для того, чтобы раскрыть свои полусознательные чувства мужчине. Любовники рассказывали о пылкой, страстной женщине, беззаветно отдающейся любви.
Она устраивала безобразно дорогие пышные празднества, украшая свой дворец и свой костюм так фантастично прекрасно, что казалась истинной богиней в золотых чертогах. Она щекотала эстетическое чувство собеседника изысканными умными рассуждениями о литературе и искусстве, поражала политика дипломатическими способностями. И эта женщина, забыв о том, кто она, или умело играя мужчиной, возбуждала самые низменные его инстинкты грубым бесстыдством речи и свободными шутками лагерной проститутки.
Сейчас он как никогда хотел встречи с ней. Причиной этого стало письмо, в котором Клеопатра выражала просьбу о третейском суде в лице Цезаря. Не исключено, что встреча нужна была ей, чтобы подчинить себе римлянина силой своего волшебного обаяния.
Цезарь восхищался решительностью и отвагой Клеопатры. Путь из резиденции в Палестине был для нее нелегким и небезопасным. Путь по суше был блокирован войском единокровного брата Клеопатры, а путь по морю контролировала его эскадра. Царица решилась на такое безрассудство, отчасти потому, что считала свое положение отчаянным, так как Цезарь, по ее мнению, все больше склонялся на сторону Птолемея и его сановников. И в этом нет ничего удивительного. Клеопатру он еще не знал, судьба ее была ему совершенно безразлична, а Птолемей и его сторонники уже оказали ему немалые услуги. Какие бы официальные заявления ни делал Цезарь, факт оставался фактом – смерть Помпея была для нее даром небес, и Клеопатра прекрасно это понимала. Поэтому она и видела единственный шанс на спасение в личной беседе с диктатором. Но, решившись на такой шаг, царица показала, что власть для нее дороже жизни. Цезарю доложили, что корабль Клеопатры доплыл почти до Александрии, она пересела на лодку, в которой сумела добраться до берега. Но как царица пройдет мимо охраны? Момент встречи приближался. Цезарь ждал...
Клеопатра появилась во дворце неожиданно, выбрав самый невероятный способ. Подкупив сицилийского купца, она приказала завернуть себя в ковер и явилась перед глазами Цезаря, как дорогая игрушка, сияя золотом украшений, благоухая душистыми маслами, поражая красотой и свежестью молодости. Темные глаза искусно подведены, прекрасную головку украшает пышная в четыре яруса прическа, увеличивая рост и удлиняя линию шеи, полупрозрачное платье из тончайшего льна не скрывает изящной фигурки. Глаза скромно опущены, как у покорной наложницы, которая не смеет взглянуть на своего господина.
К этой встрече она готовилась очень тщательно, не рассчитывая влюбиться. Только политика, только цель, которую одной ей не достичь без поддержки сильного римлянина! Она выглядела как достойная своего сана женщина, возбуждающая не жалость, а сочувствие. Не жалкая просительница, а царица, ищущая помощи и участия. Цезарь был сражен. Пятидесятилетний сердцеед, как мальчишка, влюбился в девушку, которой едва минуло двадцать лет.
«Тебе подарок, Цезарь», – тихо произнес сицилиец.
Замужество Клеопатры за своим малолетним братом, с которым она к тому же еще и воевала, не сделало ее женщиной, не раскрыло чувств. Наиболее близкие Цезарю люди знали, что он как раз вышел из одного из наиболее бурных периодов своей жизни. Стремление к наслаждению было увеличено его недавними успехами, ожиданием еще больших в будущем, долгим периодом воздержания и суровыми лишениями походной жизни. Они оба хотели этой встречи и этой любви.
Дрожа то ли от страха, то ли от волнения, советники приносили ему последние новости. По разным данным население Александрии составляло от полумиллиона до миллиона человек, а армия Цезаря не могла похвастаться многочисленностью. Ведь надежда была на произведенное впечатление от мощи и силы Рима. Схваченный на улице работорговец из Греции рассказывал страшные истории о фанатизме и коварстве египтян. По его словам они были настроены на всевозможные проявления насилия по отношению к римским солдатам.
Запугать Цезаря было трудно, да и его ветераны прошли долгий путь войны. Но для решения проблемы взаимоотношений с жителями Александрии и прекращения преследований своих солдат он попросил, если не сказать потребовал, приезда к нему в Александрию Птолемея XIII.
Прошло две недели, и в столицу в сопровождении пышной свиты прибыл юный царь. Претензии Цезаря к тому времени были четко определены и имели под собой все основания. Цезарю не удавалось собрать в Египте нужные средства. Потин, отвечавший за это, уклонялся от встреч с Цезарем. Кроме этого, римские солдаты страдали не только от ночных уличных стычек с египтянами, но и от некачественной пищи, от зерна низкого качества, поставляемого египетским правительством.
Хотел ли Цезарь решить только текущие проблемы или тайно надеялся, что Птолемей приедет не один, а вместе с той, о которой так много говорили в Риме?
Может быть, молодой и сильный Цезарь, пользовавшийся заслуженным интересом у женщин, и не заинтересовался бы египетской царицей, если бы однажды ночью к нему не вошел советник, рассказавший о прекрасной Клеопатре.
Цезарь ждал молодого, но уже известного в узких кругах египетского лекаря. Он не жаловался на здоровье, скорее, хотел узнать последние новости, а может, и сплетни из Египта.
В памяти остался пронизывающий влажный взгляд черных глаз лекаря и завораживающий рассказ о необыкновенной царице. Лекарь не скрывал своего восхищения. Нет, сам он не лечил Клеопатру и даже не удостоился чести входить в покои Великолепной, он только несколько раз готовил для нее мази и притирания из трав, которыми она осталась весьма довольна и даже передала ему драгоценный перстень в подарок. Цезарь не торопил рассказчика. Его воображение помогало дорисовать то, о чем молчали слова. Друзья говорили о ней как о скромной девушке, слишком стыдливой для того, чтобы раскрыть свои полусознательные чувства мужчине. Любовники рассказывали о пылкой, страстной женщине, беззаветно отдающейся любви.
Она устраивала безобразно дорогие пышные празднества, украшая свой дворец и свой костюм так фантастично прекрасно, что казалась истинной богиней в золотых чертогах. Она щекотала эстетическое чувство собеседника изысканными умными рассуждениями о литературе и искусстве, поражала политика дипломатическими способностями. И эта женщина, забыв о том, кто она, или умело играя мужчиной, возбуждала самые низменные его инстинкты грубым бесстыдством речи и свободными шутками лагерной проститутки.
Сейчас он как никогда хотел встречи с ней. Причиной этого стало письмо, в котором Клеопатра выражала просьбу о третейском суде в лице Цезаря. Не исключено, что встреча нужна была ей, чтобы подчинить себе римлянина силой своего волшебного обаяния.
Цезарь восхищался решительностью и отвагой Клеопатры. Путь из резиденции в Палестине был для нее нелегким и небезопасным. Путь по суше был блокирован войском единокровного брата Клеопатры, а путь по морю контролировала его эскадра. Царица решилась на такое безрассудство, отчасти потому, что считала свое положение отчаянным, так как Цезарь, по ее мнению, все больше склонялся на сторону Птолемея и его сановников. И в этом нет ничего удивительного. Клеопатру он еще не знал, судьба ее была ему совершенно безразлична, а Птолемей и его сторонники уже оказали ему немалые услуги. Какие бы официальные заявления ни делал Цезарь, факт оставался фактом – смерть Помпея была для нее даром небес, и Клеопатра прекрасно это понимала. Поэтому она и видела единственный шанс на спасение в личной беседе с диктатором. Но, решившись на такой шаг, царица показала, что власть для нее дороже жизни. Цезарю доложили, что корабль Клеопатры доплыл почти до Александрии, она пересела на лодку, в которой сумела добраться до берега. Но как царица пройдет мимо охраны? Момент встречи приближался. Цезарь ждал...
Клеопатра появилась во дворце неожиданно, выбрав самый невероятный способ. Подкупив сицилийского купца, она приказала завернуть себя в ковер и явилась перед глазами Цезаря, как дорогая игрушка, сияя золотом украшений, благоухая душистыми маслами, поражая красотой и свежестью молодости. Темные глаза искусно подведены, прекрасную головку украшает пышная в четыре яруса прическа, увеличивая рост и удлиняя линию шеи, полупрозрачное платье из тончайшего льна не скрывает изящной фигурки. Глаза скромно опущены, как у покорной наложницы, которая не смеет взглянуть на своего господина.
К этой встрече она готовилась очень тщательно, не рассчитывая влюбиться. Только политика, только цель, которую одной ей не достичь без поддержки сильного римлянина! Она выглядела как достойная своего сана женщина, возбуждающая не жалость, а сочувствие. Не жалкая просительница, а царица, ищущая помощи и участия. Цезарь был сражен. Пятидесятилетний сердцеед, как мальчишка, влюбился в девушку, которой едва минуло двадцать лет.
«Тебе подарок, Цезарь», – тихо произнес сицилиец.
Замужество Клеопатры за своим малолетним братом, с которым она к тому же еще и воевала, не сделало ее женщиной, не раскрыло чувств. Наиболее близкие Цезарю люди знали, что он как раз вышел из одного из наиболее бурных периодов своей жизни. Стремление к наслаждению было увеличено его недавними успехами, ожиданием еще больших в будущем, долгим периодом воздержания и суровыми лишениями походной жизни. Они оба хотели этой встречи и этой любви.
Часть III Цезарь, потомок Венеры
1. Александрийская война
Возвращение Клеопатры
Клеопатра была неизвестным дотоле наслаждением – умная, страстная, она каждую минуту поражала его своей необычайной непохожестью на тех женщин, которых он знал до этого дня. Он, великий стратег, не мог предугадать ее слов, мыслей, желаний. А значит, она была, как Египет, о котором он знал и не знал одинаково много.
Клеопатра заговорила с ним на греческом, и он подумал, что это от того, что греческий язык наиболее приспособлен к ее мягкому женскому образу, а ведь она просто не очень уверенно чувствовала себя в латыни. Цезарь с удовольствием услышал язык Гомера: «Поскольку друзья не излагают мои дела верно, я подумала, что мы должны встретиться лично».
Царственное происхождение создавало вокруг Клеопатры ореол недоступности, и добиваться ту, которая происходит из древнего рода Птолемеев, ту, которая гордо именовала себя родственницей самого Великого Александра Македонского, было чрезвычайно интересно.
Очарование молодой царицы сделало свое дело, ей не пришлось прикладывать больших усилий, и Цезарь впервые сдался без боя.
Птолемей и его министры узнали, что Клеопатра провела ночь у Цезаря, и поняли, что их дело проиграно.
Не дожидаясь рассвета, Цезарь послал за Птолемеем. Неожиданно для самого себя из примирителя он превратился в защитника одной из сторон.
Юный царь, уставший за последние дни и ночи от игр в политику, от советов своих опекунов, от войны, в которой он ничего не выигрывал, а только терял, повел себя как капризный мальчишка. Услышав требование явиться во дворец, он пришел в бешенство. Он кричал, что его все предали, кидался на придворных с кулаками, а потом сорвал с головы диадему и швырнул ее на пол.
Наутро среди египтян начались волнения. Доверия к Цезарю никто не испытывал. Он поддался чарам Клеопатры, и уже одно это должно было вызвать гнев народа.
Возможно, что, прими Цезарь сторону Птолемея, он сразу снискал бы поддержку и населения Египта, и египетского войска, но он обещал поддержать Клеопатру.
А что до ненависти Потина... Чего можно было еще ждать от евнуха, ненавидящего саму любовь, следовательно, не простившего связи Клеопатры с римлянином. Он пробовал затеять заговор против Цезаря и вполне мог достичь желаемого, но Цезарь не терял бдительности во враждебной стране. Да и невозможно было бы уйти от возмездия любому, кто поднял бы руку на полководца.
Через несколько дней Цезарь выступал перед жителями Александрии. Он потребовал, чтобы вместе с ним были Клеопатра и Птолемей. Рука об руку супруги и соправители вышли к народу. Цезарь обратился с речью. Он говорил о завещании Птолемея XII, в котором говорилось, что брат и сестра, как требует египетский обычай, должны жить вместе и совместно царствовать. Опекать и оберегать их будет могучий римский народ. Закончил он фразой: «В качестве диктатора я представляю римский народ. Выполнение воли их отца – мой долг».
Чем же был Цезарь для Клеопатры? Любовником, советчиком, политическим союзником?
Как царица, она следовала политике своего отца. Птолемеевский Египет сохранил свою независимость от Рима, тогда как Македония, царство Селевкидов покорились римской власти. Клеопатра следовала традиции, так же как и отец, не высказывая открыто сопротивления могущественному соседу. Обаяние незаурядной личности Цезаря, его возраст вселяли в нее уверенность в надежности любовника.
Цезарь, конечно, как мудрый политик догадывался и о далеко идущих планах Клеопатры. Внезапно вспыхнувший роман после экстравагантного появления Клеопатры можно бы было объяснить ее безрассудностью, но... Слишком наслышан был Цезарь о коварстве египетской красавицы.
Она не была похожа на тех женщин, которых называли красавицами. Она покоряла всех, кто видел ее, необыкновенным очарованием, которому трудно было противостоять. Очарование ее было в необычной остроте ума, в особой силе духа, которая проявлялась в разговоре, в ее словах, действиях. Обаяние ее подчиняло собеседников ее воле, сам звук голоса завораживал.
«Чего ты хочешь, царица?» Она взмахнула ресницами, взгляд стал по-детски наивным и испуганным: «Только любить тебя, Цезарь». Цезарь нахмурился:
«Я говорю сейчас с царицей или с женщиной, которая со мной на час?»
Клеопатра поднялась с удобного ложа, подошла к окну, собрала в высокую прическу рассыпавшиеся по плечам волосы, вернулась к Цезарю, посмотрела на него, возлежавшего среди подушек, и только после этого ответила: «Я хочу вернуть величие Птолемеев. Я хочу править одна. Одна, Цезарь. Мой брат – ничтожество. Моя сестра Арсиноя глупа, как ослица. Как, по-твоему, Цезарь, кто из нас троих должен быть на троне?»
Цезарь перевел в уме ее слова: «Ты поможешь мне, Цезарь?», – и улыбнулся. Он откровенно любовался ею, пока она говорила медленно, обдумывая каждое слово, каждую интонацию, взгляд, жест. Как жаль, что она не соглашалась до сих пор на то, чтобы скульптор изготовил ее портрет. Богиня! Царица! Настоящая великая царица!..
Именно этот высокомерный взгляд и жесткий профиль появились позже на александрийских монетах. Голову венчает металлическая диадема, похожая на те, которые носили прежде египетские цари и царицы. Сделаны они были по образцу диадемы Александра Великого.
Позже завоеватель, оказавшийся прекрасным рассказчиком, напишет книгу «Комментарии о Галльской войне», само название которой говорит о его политическом таланте. Изложение он поведет весьма странно – от третьего лица: «Цезарь пошел», «Цезарь договорился», «Цезарь разбил». Такая форма книги должна была создать видимость объективности изложения.
«Царством управлял по малолетству царя его воспитатель – евнух по имени Пофин (Потин) Он прежде всего начал жаловаться среди своих приверженцев, что царя вызывают на суд для защиты своего дела. Затем, найдя себе нескольких помощников в задуманном деле среди царских друзей, он тайно вызвал войско из Пелусия в Александрию и командующим всеми силами назначил того же Ахиллу, о котором мы уже выше упоминали. Соблазнив его обещаниями от себя и от имени царя, он дал ему понять – письменно и через гонцов, – чего от него хочет. В завещании царя Птолемея были названы наследниками старший из двух сыновей и старшая из двух дочерей. Об исполнении этой воли Птолемей в том же завещании заклинал римский народ всеми богами и союзами, заключенными с Римом. Один экземпляр его завещания был через его послов доставлен в Рим для хранения в государственном казначействе (но хранился у Помпея, так как из-за политических смут его нельзя было передать в казначейство); другой с тождественным текстом был оставлен в Александрии и был предъявлен Цезарю запечатанным.
Когда это дело разбиралось перед Цезарем и он всячески старался в качестве общего друга и посредника уладить спор между царем и царевной, вдруг сообщили о прибытии в Александрию царского войска и всей конницы. Силы Цезаря отнюдь не были настолько значительными, чтобы на них можно было положиться в случае сражения вне города».
Итак, Цезарь хотел примирить Клеопатру с братом-мужем, зная прекрасно, что не о таком правлении мечтала царица.
Клеопатра заговорила с ним на греческом, и он подумал, что это от того, что греческий язык наиболее приспособлен к ее мягкому женскому образу, а ведь она просто не очень уверенно чувствовала себя в латыни. Цезарь с удовольствием услышал язык Гомера: «Поскольку друзья не излагают мои дела верно, я подумала, что мы должны встретиться лично».
Царственное происхождение создавало вокруг Клеопатры ореол недоступности, и добиваться ту, которая происходит из древнего рода Птолемеев, ту, которая гордо именовала себя родственницей самого Великого Александра Македонского, было чрезвычайно интересно.
Очарование молодой царицы сделало свое дело, ей не пришлось прикладывать больших усилий, и Цезарь впервые сдался без боя.
Птолемей и его министры узнали, что Клеопатра провела ночь у Цезаря, и поняли, что их дело проиграно.
Не дожидаясь рассвета, Цезарь послал за Птолемеем. Неожиданно для самого себя из примирителя он превратился в защитника одной из сторон.
Юный царь, уставший за последние дни и ночи от игр в политику, от советов своих опекунов, от войны, в которой он ничего не выигрывал, а только терял, повел себя как капризный мальчишка. Услышав требование явиться во дворец, он пришел в бешенство. Он кричал, что его все предали, кидался на придворных с кулаками, а потом сорвал с головы диадему и швырнул ее на пол.
Наутро среди египтян начались волнения. Доверия к Цезарю никто не испытывал. Он поддался чарам Клеопатры, и уже одно это должно было вызвать гнев народа.
Возможно, что, прими Цезарь сторону Птолемея, он сразу снискал бы поддержку и населения Египта, и египетского войска, но он обещал поддержать Клеопатру.
А что до ненависти Потина... Чего можно было еще ждать от евнуха, ненавидящего саму любовь, следовательно, не простившего связи Клеопатры с римлянином. Он пробовал затеять заговор против Цезаря и вполне мог достичь желаемого, но Цезарь не терял бдительности во враждебной стране. Да и невозможно было бы уйти от возмездия любому, кто поднял бы руку на полководца.
Через несколько дней Цезарь выступал перед жителями Александрии. Он потребовал, чтобы вместе с ним были Клеопатра и Птолемей. Рука об руку супруги и соправители вышли к народу. Цезарь обратился с речью. Он говорил о завещании Птолемея XII, в котором говорилось, что брат и сестра, как требует египетский обычай, должны жить вместе и совместно царствовать. Опекать и оберегать их будет могучий римский народ. Закончил он фразой: «В качестве диктатора я представляю римский народ. Выполнение воли их отца – мой долг».
Чем же был Цезарь для Клеопатры? Любовником, советчиком, политическим союзником?
Как царица, она следовала политике своего отца. Птолемеевский Египет сохранил свою независимость от Рима, тогда как Македония, царство Селевкидов покорились римской власти. Клеопатра следовала традиции, так же как и отец, не высказывая открыто сопротивления могущественному соседу. Обаяние незаурядной личности Цезаря, его возраст вселяли в нее уверенность в надежности любовника.
Цезарь, конечно, как мудрый политик догадывался и о далеко идущих планах Клеопатры. Внезапно вспыхнувший роман после экстравагантного появления Клеопатры можно бы было объяснить ее безрассудностью, но... Слишком наслышан был Цезарь о коварстве египетской красавицы.
Она не была похожа на тех женщин, которых называли красавицами. Она покоряла всех, кто видел ее, необыкновенным очарованием, которому трудно было противостоять. Очарование ее было в необычной остроте ума, в особой силе духа, которая проявлялась в разговоре, в ее словах, действиях. Обаяние ее подчиняло собеседников ее воле, сам звук голоса завораживал.
«Чего ты хочешь, царица?» Она взмахнула ресницами, взгляд стал по-детски наивным и испуганным: «Только любить тебя, Цезарь». Цезарь нахмурился:
«Я говорю сейчас с царицей или с женщиной, которая со мной на час?»
Клеопатра поднялась с удобного ложа, подошла к окну, собрала в высокую прическу рассыпавшиеся по плечам волосы, вернулась к Цезарю, посмотрела на него, возлежавшего среди подушек, и только после этого ответила: «Я хочу вернуть величие Птолемеев. Я хочу править одна. Одна, Цезарь. Мой брат – ничтожество. Моя сестра Арсиноя глупа, как ослица. Как, по-твоему, Цезарь, кто из нас троих должен быть на троне?»
Цезарь перевел в уме ее слова: «Ты поможешь мне, Цезарь?», – и улыбнулся. Он откровенно любовался ею, пока она говорила медленно, обдумывая каждое слово, каждую интонацию, взгляд, жест. Как жаль, что она не соглашалась до сих пор на то, чтобы скульптор изготовил ее портрет. Богиня! Царица! Настоящая великая царица!..
Именно этот высокомерный взгляд и жесткий профиль появились позже на александрийских монетах. Голову венчает металлическая диадема, похожая на те, которые носили прежде египетские цари и царицы. Сделаны они были по образцу диадемы Александра Великого.
Позже завоеватель, оказавшийся прекрасным рассказчиком, напишет книгу «Комментарии о Галльской войне», само название которой говорит о его политическом таланте. Изложение он поведет весьма странно – от третьего лица: «Цезарь пошел», «Цезарь договорился», «Цезарь разбил». Такая форма книги должна была создать видимость объективности изложения.
«Царством управлял по малолетству царя его воспитатель – евнух по имени Пофин (Потин) Он прежде всего начал жаловаться среди своих приверженцев, что царя вызывают на суд для защиты своего дела. Затем, найдя себе нескольких помощников в задуманном деле среди царских друзей, он тайно вызвал войско из Пелусия в Александрию и командующим всеми силами назначил того же Ахиллу, о котором мы уже выше упоминали. Соблазнив его обещаниями от себя и от имени царя, он дал ему понять – письменно и через гонцов, – чего от него хочет. В завещании царя Птолемея были названы наследниками старший из двух сыновей и старшая из двух дочерей. Об исполнении этой воли Птолемей в том же завещании заклинал римский народ всеми богами и союзами, заключенными с Римом. Один экземпляр его завещания был через его послов доставлен в Рим для хранения в государственном казначействе (но хранился у Помпея, так как из-за политических смут его нельзя было передать в казначейство); другой с тождественным текстом был оставлен в Александрии и был предъявлен Цезарю запечатанным.
Когда это дело разбиралось перед Цезарем и он всячески старался в качестве общего друга и посредника уладить спор между царем и царевной, вдруг сообщили о прибытии в Александрию царского войска и всей конницы. Силы Цезаря отнюдь не были настолько значительными, чтобы на них можно было положиться в случае сражения вне города».
Итак, Цезарь хотел примирить Клеопатру с братом-мужем, зная прекрасно, что не о таком правлении мечтала царица.
Примирение супругов
Цезарь, сам того не ожидая, задержался в Египте надолго. Он собирал деньги и одновременно пытался уладить спор между Птолемеем и Клеопатрой. Главной его заботой были народные волнения, которые нельзя, конечно, было назвать настоящими бунтами или восстаниями. Народ возмущался притеснениями и вымогательствами. Особенное негодование вызывало то, что разграблению подвергались даже храмы. Солдаты Цезаря не брали во внимание то, что египтяне отличались особой приверженностью и любовью к своим богам. Ведь имели место даже войны между племенами разных верований внутри Египта.
Цезарь также беспокоился, что вопреки желанию его возлюбленной очень трудно было примирить египтян с мыслью о том, что Клеопатра станет их правительницей. Народ прекрасно понимал, какое влияние оказывает Клеопатра на римлянина.
Он остался в Александрии ради нее. Не стоило лгать самому себе. В случае отъезда Цезаря она оказалась бы в смертельной опасности. Любовь к ней помогла в сражении с войсками Ахиллы. Ради прекрасных глаз царицы он пренебрег долгом диктатора и своими политическими делами. Он знал, что в его отсутствие враги накапливают силы. Но его держала любовь.
Цезарь улыбнулся. Перед глазами все еще стояла сцена, когда он объявил Клеопатре и ее смешному мужу о том, что властвовать они будут оба, Птолемей пришел в бешенство. Он закричал, но его слабый, почти мальчишеский, голос никого не напугал. Клеопатра нахмурилась, ей неловко было перед Цезарем. Незаметно она сделала знак рукой, чтобы мужу помогли выйти. Птолемей перехватил ее взгляд и закричал: «Меня предали». Потом его речь перестала быть разборчивой, он кричал и пытался прорваться через толпу придворных. Клеопатра застыла. Цезарь следил за ней – даже не опустила глаз царица, запоминая навсегда эту унизительную сцену. Только когда Птолемей вдруг остановился, повернулся и швырнул в ее сторону диадему, которая покатилась по полу к ее ногам, губы сложились в презрительную улыбку, глаза прищурились, пальцы рук сложились в кулаки.
Цезарь также беспокоился, что вопреки желанию его возлюбленной очень трудно было примирить египтян с мыслью о том, что Клеопатра станет их правительницей. Народ прекрасно понимал, какое влияние оказывает Клеопатра на римлянина.
Он остался в Александрии ради нее. Не стоило лгать самому себе. В случае отъезда Цезаря она оказалась бы в смертельной опасности. Любовь к ней помогла в сражении с войсками Ахиллы. Ради прекрасных глаз царицы он пренебрег долгом диктатора и своими политическими делами. Он знал, что в его отсутствие враги накапливают силы. Но его держала любовь.
Цезарь улыбнулся. Перед глазами все еще стояла сцена, когда он объявил Клеопатре и ее смешному мужу о том, что властвовать они будут оба, Птолемей пришел в бешенство. Он закричал, но его слабый, почти мальчишеский, голос никого не напугал. Клеопатра нахмурилась, ей неловко было перед Цезарем. Незаметно она сделала знак рукой, чтобы мужу помогли выйти. Птолемей перехватил ее взгляд и закричал: «Меня предали». Потом его речь перестала быть разборчивой, он кричал и пытался прорваться через толпу придворных. Клеопатра застыла. Цезарь следил за ней – даже не опустила глаз царица, запоминая навсегда эту унизительную сцену. Только когда Птолемей вдруг остановился, повернулся и швырнул в ее сторону диадему, которая покатилась по полу к ее ногам, губы сложились в презрительную улыбку, глаза прищурились, пальцы рук сложились в кулаки.