Страница:
Но даже победа ничего не принесет. Темный Бог тут же создаст новую проекцию. И так без конца.
Архимаг чувствовал, что слабеет. Заклятия выходили все примитивнее, сплетались все грубее. Несокрушимая броня постепенно таяла, превращаясь в некое подобие рыболовной сети. Силы Архимага по-прежнему были неистощимы, открытый канал в огненную стихию никуда не делся, но вот поступали они к нему гораздо медленнее, да еще Темный Бог, казалось, сумел замедлить этот приток. Архимаг изнемогал.
И тут произошло воистину неожиданное событие. Проекция, надвигавшаяся на него, вдруг издала испуганно-удивленный вопль, вытаращила глаза и рухнула на четвереньки. Магическое давление с ее стороны ослабло. Потом исчезло совсем. Вначале Архимаг подумал, что Темного Бога отвлекли другие, более важные дела, и он попросту бросил свою проекцию на произвол судьбы и господина Архимага, но потом он понял, что произошло иное.
Невероятная удача!
На полу перед господином Архимагом сидел сам Темный Бог, каким-то чудом сверзившийся с небес и угодивший в собственную проекцию. Сам он, конечно, сверзиться не мог. Кто-то подтолкнул его. Или сдернул. Кто?! А, неважно. Во всяком случае, Архимаг об этом не раздумывал. Он бросился на ошарашенного падением Темного Бога и поглотил его. Тот даже пикнуть не успел.
Победа!
Архимаг издал ликующий вопль, плавно перешедший в ужасающий крик. Кричал Архимаг долго. Темного Бога переварить – это вам не шуточки. От этих самых Темных Богов такое несварение бывает… Но, с грехом пополам, осилил. Когда ужасные крики сменились жалобными стонами, Великие Магистры Ордена Черных Башен поняли, что прихорашивать собственные зады в надежде дерзновенно прикоснуться ими к креслу господина Архимага пока рановато. Архимаг перестал стонать, приподнялся на локте и сел. привалившись к стене.
– …головой достигнешь неба… неба… – услышал он в левом ухе крохотный, словно комариный, голосок. – …неба головой коснешься…
– Еще бы! – громко сказал Архимаг, приняв этот шепоток за отзвук собственных мыслей. – Конечно, коснусь! Я же Темного Бога одолел! Его сила – моя! Вот отдохну – и коснусь! Обязательно.
Сила и в самом деле прибывала. Она текла, как огромная, полноводная река, и Архимаг затерялся бы в ней крохотным островком, если бы не рос с каждым ее прикосновением. Но он рос. Рос, как на дрожжах, вбирая в себя эту могучую и мрачную силу. Могуч был Темный Бог, Архимаг даже не предполагал, что настолько. Ему бы никогда не победить своего божественного врага, если бы не счастливая случайность.
Случайность?! Только ли случайность опрокинула великую и злобную силу к ногам могущественного ничтожества? Неужели случайность? Всего-навсего случайность и ничего больше? В самом деле? Нет, правда?!
Что ж, Архимаг сумел убедить себя в этом. Его случайность. Его победа. Его? Но мы-то знаем… или только догадываемся?
А невероятная Сила продолжала вливаться в Архимага. Он рос в буквальном смысле. Сила распирала его изнутри, и он становился все больше и больше. Вскоре его голова коснулась потолка и ему пришлось пробормотать заклятие уменьшения. Потом еще и еще раз. Когда все закончилось, Архимаг ощущал себя гномиком, уменьшающие заклятия облепили его с ног до головы. И все же он был на целый локоть выше своего прежнего немаленького роста. Что ж… теперь, чтоб оставаться Архимагом и жить в этом Ордене и этой Башне, ему придется постоянно удерживать все эти заклятия. С другой стороны, ради такой силы – не жалко. Да, с такими силами он способен удерживать немыслимое количество заклятий, даже не думая о них! Ну теперь-то его враги попляшут! Архимаг легко вскочил с пола и подошел к пустоте, заменявшей стол. Наугад выхватил из вороха бумаг одну, потом другую… с чего бы начать?!
– …головой достигнешь неба… неба… – вновь пискнул крохотный комарик.
– Достиг уже, – буркнул Архимаг, отрываясь от созерцания прискорбной корреспонденции. – Хватит об этом!
Голосок умолк.
Но могучее эхо его еще долго звучало, сотрясая отдаленные пространства и миры, заставляя озабоченно хмуриться Стражей Границ.
– Неспокойно в Мирах, – говорили они друг другу.
ЧАСТЬ 2
Архимаг чувствовал, что слабеет. Заклятия выходили все примитивнее, сплетались все грубее. Несокрушимая броня постепенно таяла, превращаясь в некое подобие рыболовной сети. Силы Архимага по-прежнему были неистощимы, открытый канал в огненную стихию никуда не делся, но вот поступали они к нему гораздо медленнее, да еще Темный Бог, казалось, сумел замедлить этот приток. Архимаг изнемогал.
И тут произошло воистину неожиданное событие. Проекция, надвигавшаяся на него, вдруг издала испуганно-удивленный вопль, вытаращила глаза и рухнула на четвереньки. Магическое давление с ее стороны ослабло. Потом исчезло совсем. Вначале Архимаг подумал, что Темного Бога отвлекли другие, более важные дела, и он попросту бросил свою проекцию на произвол судьбы и господина Архимага, но потом он понял, что произошло иное.
Невероятная удача!
На полу перед господином Архимагом сидел сам Темный Бог, каким-то чудом сверзившийся с небес и угодивший в собственную проекцию. Сам он, конечно, сверзиться не мог. Кто-то подтолкнул его. Или сдернул. Кто?! А, неважно. Во всяком случае, Архимаг об этом не раздумывал. Он бросился на ошарашенного падением Темного Бога и поглотил его. Тот даже пикнуть не успел.
Победа!
Архимаг издал ликующий вопль, плавно перешедший в ужасающий крик. Кричал Архимаг долго. Темного Бога переварить – это вам не шуточки. От этих самых Темных Богов такое несварение бывает… Но, с грехом пополам, осилил. Когда ужасные крики сменились жалобными стонами, Великие Магистры Ордена Черных Башен поняли, что прихорашивать собственные зады в надежде дерзновенно прикоснуться ими к креслу господина Архимага пока рановато. Архимаг перестал стонать, приподнялся на локте и сел. привалившись к стене.
– …головой достигнешь неба… неба… – услышал он в левом ухе крохотный, словно комариный, голосок. – …неба головой коснешься…
– Еще бы! – громко сказал Архимаг, приняв этот шепоток за отзвук собственных мыслей. – Конечно, коснусь! Я же Темного Бога одолел! Его сила – моя! Вот отдохну – и коснусь! Обязательно.
Сила и в самом деле прибывала. Она текла, как огромная, полноводная река, и Архимаг затерялся бы в ней крохотным островком, если бы не рос с каждым ее прикосновением. Но он рос. Рос, как на дрожжах, вбирая в себя эту могучую и мрачную силу. Могуч был Темный Бог, Архимаг даже не предполагал, что настолько. Ему бы никогда не победить своего божественного врага, если бы не счастливая случайность.
Случайность?! Только ли случайность опрокинула великую и злобную силу к ногам могущественного ничтожества? Неужели случайность? Всего-навсего случайность и ничего больше? В самом деле? Нет, правда?!
Что ж, Архимаг сумел убедить себя в этом. Его случайность. Его победа. Его? Но мы-то знаем… или только догадываемся?
А невероятная Сила продолжала вливаться в Архимага. Он рос в буквальном смысле. Сила распирала его изнутри, и он становился все больше и больше. Вскоре его голова коснулась потолка и ему пришлось пробормотать заклятие уменьшения. Потом еще и еще раз. Когда все закончилось, Архимаг ощущал себя гномиком, уменьшающие заклятия облепили его с ног до головы. И все же он был на целый локоть выше своего прежнего немаленького роста. Что ж… теперь, чтоб оставаться Архимагом и жить в этом Ордене и этой Башне, ему придется постоянно удерживать все эти заклятия. С другой стороны, ради такой силы – не жалко. Да, с такими силами он способен удерживать немыслимое количество заклятий, даже не думая о них! Ну теперь-то его враги попляшут! Архимаг легко вскочил с пола и подошел к пустоте, заменявшей стол. Наугад выхватил из вороха бумаг одну, потом другую… с чего бы начать?!
– …головой достигнешь неба… неба… – вновь пискнул крохотный комарик.
– Достиг уже, – буркнул Архимаг, отрываясь от созерцания прискорбной корреспонденции. – Хватит об этом!
Голосок умолк.
Но могучее эхо его еще долго звучало, сотрясая отдаленные пространства и миры, заставляя озабоченно хмуриться Стражей Границ.
– Неспокойно в Мирах, – говорили они друг другу.
ЧАСТЬ 2
– Трудно пить с Богом, – удрученно вздохнул Глава Белого Ордена, Член Регентского Совета Джанхарской Короны, Великий Магистр Йоштре Туйен. – Трудно.
– Особенно такую гнусь, как топталовка, – вставил Тенгере.
– Вы еще молоды, юноша, – мягко улыбнулся белый маг, – некоторые вещи познаются только с возрастом и только в сравнении. Думаю, лет через двести вы перемените свое мнение. Да разве может быть лучшая выпивка?! Этот очаровательный букет, слегка отдающий ваксой и старыми сношенными подметками! Топталовка! Ни один напиток Среднего Мира не сравнится с ней по богатству тонов и оттенков вкуса! Никогда не судите поспешно, юноша!
– Ну, положим, есть еще табуретовка, – невинно заметил Фарин.
– А мы тут, в том большом зале, углядели ненароком один здоровущий табурет – правда, со спинкой, но ее ведь и отломать можно, – бодро добавил Арилой.
– Так может оно – того? – просительно подмигнул Фарин. – За дружбу, так сказать, за знакомство…
– Что вы, что вы, господа Боги! – испугался старый маг. – Королевский трон есть предмет священный и неприкосновенный! Как можно?! Уф… скажете тоже! Я даже протрезвел с перепугу…
– Ну это дело поправимое, – ухмыльнулся Арилой, доставая еще одну здоровенную бутыль. – А что до этого вашего священного и неприкосновенного, так мы с Фарином тоже сами по себе священные дальше некуда, а прикасаться мы к нему не будем – чего к нему прикасаться? Просто перегоним его на полезный продукт – и лады, нет?
– Нет! – категорически затряс головой старый маг. – И думать забудьте! В замке навалом других… табуретов. Собственно, я давно замечал, что их несколько больше, чем следует, но… сам я не великий мастер в перегонном деле, а других каких мастеров ни разу под рукой не случилось, так что если есть охота…
– Есть, как не быть! – обрадовался Арилой. – Это еще лучше! Особенно если табуреты старые, настоявшиеся.
– Насиженные! – добавил Фарин.
– Да еще из разных пород дерева! – восторженно подхватил Йоштре Туйен. – Такая табуретовка выйдет!
– И как они могут пить эту гадость?! – потрясенно шепнул Тенгере сидящей рядом Богине.
– Думаешь, я знаю?! – фыркнула та. – На небе тоже такое. Как сойдутся да как нажрутся разной мерзкой амброзии – и ну лупить друг друга нимбами по головам!
– Жуть! – с чувством сказал Тенгере. – И как ты там жила?
– Вот так и мучилась! – хихикнула она. – Знаешь, давай оставим этих нудных стариков, пусть себе дегустируют свои дурацкие табуретки, а мы пока пойдем куда-нибудь, погуляем! Джанхар такой красивый, а я почти ничего еще не видела! И ты, между прочим тоже. Второй день тут, а нигде еще не были.
– Пойдем, – кивнул Тенгере, подымаясь из-за стола. – Я прошу нас извинить, но…
– Идите, идите, юноша, – понимающе кивнул белый маг. – Джанхар действительно прекраснее табурета. Ваша Богиня абсолютно права.
– Но в табуретах тоже есть свои маленькие прелести! – наставительно заметил Арилой.
– Несомненно, – слегка поклонился белый маг.
– И я хотел бы перейти к проблеме сортов дерева, а также к способам определения степени изношенности и насиженности оных изделий, – объявил Фарин, разливая по хрустальным бокалам очередную порцию топталовки.
Курт сидел на камне, созерцая солнце, окунающее свои рыжие брызги в танцующее чудо фонтана. Курт уже давно сидел здесь, в самом дальнем уголке огромного джанхарского королевского парка. Сюда не заходили шумные и суетливые придворные, влюбленные парочки предпочитали более укромные уголки, и даже вездесущие садовники нечасто добирались сюда – а добравшись, замечали спину одного из гостей Великого Магистра Йоштре и благоразумно ретировались, дабы не мешать глубокомысленным раздумьям высокого гостя.
Курт сидел, глядя в фонтан, и ему было хорошо. Ему было так красиво, как никогда прежде. Говорить не хотелось. Думать тоже. Хотелось прирасти к этому камню. Быть здесь всегда, глядя, как мерцает солнце в могучих и нежных ладонях струящейся воды. Да что он, собственно, в своей жизни видел красивого? Отца, когда он пел? Что ж, возможно. Но это прекрасное видение грубо перечеркивалось отцом, когда он пил. И хрупкая красота песен рассыпалась под чем-то тяжелым и страшным. Пьяный крик глушил дивные слова песен. А собственные дрожащие, неуклюжие попытки повторить те же самые слова, те же памятные мотивы погубили их окончательно. Насмешки и побои менестрелей вкатили на могилу безвременно почивших песен тяжелый надгробный камень.
То, что было потом, красотой и вовсе не отличалось. Грязная желтизна стены, у которой он то ли пел, то ли подаяния просил… и сумеречная синева подворотен, которые дарили ему приют, если поданных за день грошей не хватало на ночлежку, когда он укладывался в грязь и накрывался ознобом вместо одеяла, не ведая, проснется ли утром… Какая там красота?! Не до красоты было.
Потом все стало другим. У него хватило сил изменить свою судьбу. Он перелез стену, убил первого врага и разбил о дерево многострадальный отцовский инструмент. То ли в наказание, то ли в награду ему был дарован посох – и в придачу боль, настолько жуткая, что смерть казалась чем-то несущественным и малозначительным. С этой минуты мир вокруг Курта поменялся решительно и необратимо. В нем не осталось ничего обыкновенного. Колотушки, тычки и черствые корки сменились магами, погонями и приключениями. Некие неведомые силы швыряли Курта, словно тряпичную куклу, из приключения в приключение, с одной дороги на другую. Его окружали невероятные существа, каждую минуту с ним могло стрястись что-то необыкновенное – да все, что угодно, могло стрястись! – но была ли в этом необыкновенном хоть капля красоты?
Была, наверное. И эльфы, и Озеро Силы, и волшебный меч, и девушки, любившие его в храме Бога Повседневных Мелочей, и юные волшебники, научившие его делать дудочки и оказавшиеся оборотнями… да мало ли что красивого-то было?! Обыкновенный костер в ночи – что может быть прекраснее?! Но у всей этой красоты был один огорчительный изъян. Всегда являлся кто-то Большой-и-Страшный, чьи сапоги непременно затаптывали костер, – и Курту приходилось что-нибудь делать, чтоб не затоптали его самого. А иногда он и сам становился Большим-и-Страшным. Курт до сих пор с содроганием вспоминал ощущение собственного чудовищного могущества, когда жаркий гнев и что-то еще, что-то необъяснимое, взорвались словами: «А теперь станьте землей, которую ели!»
И вновь хороводы дорог, случайные касания судеб… и хрупкие осколки красоты, столь редкие, что нечего и надеяться сложить из них мозаику. Впрочем, Курт не думал тогда о красоте. Он и не догадывался, что это ее ему не хватает. Он скорей уж о жратве думал – даже великие маги способны страдать от голода, – а еще его мысли были заняты дорогой да как бы побыстрей ее пройти, да половчей выпутаться из сложившейся ситуации, да чтоб никому Большому-и-Страшному под ноги не попасться. А красота…
Нет, наверное, иногда он о ней все-таки думал. Когда в кои-то веки оказывался сыт и понимал, что вопреки всему сегодня его убивать не станут. Бывают иногда такие счастливые случайности, даже у странствующих волшебников-недоучек бывают. Но эти случайности были столь редки и непрочны… Курт уже привык к тому, что если сегодня что-то есть, то завтра этого уже не будет. Вероятно, именно поэтому он и привязался к собственной магии, хотя она и служила основной причиной всех его неприятностей. Магия была с ним всегда. Она не собиралась его покидать. Никакие жизненные передряги или выкрутасы судьбы не могли лишить его магии. Она была чем-то вроде посоха. Даже ближе. Всегда рядом и не оторвешь. Даже кто-нибудь очень Большой-и-Страшный не оторвет. Сил не хватит. А еще… магия была красивой. Пожалуй, это была единственная красота, которую у него не могли отобрать. Правда, порой она была совершенно ужасной и заставляла его вести себя самым чудовищным образом – но ведь ничего другого у него не было. А еще она порой причиняла ему боль… что ж, с красотой это случается – ненароком причинить боль.
А теперь он здесь… и этот фонтан… и никакой войны на завтра не предвидится. Только на послезавтра. И можно надеяться, что это самое послезавтра никогда не наступит. И просто смотреть, зная, что эта красота будет всегда, что ее никто не отберет, потому что никакого послезавтра не бывает. Его просто не существует в природе. А назавтра никакой войны не предвидится.
Курт обязательно подумал бы о чем-нибудь этаком, если бы он вообще думал. Но он не думал. Он смотрел, как золотые брызги солнца обнимаются с прозрачными брызгами воды, и был счастлив.
– Курт! – в который раз уже позвал посох.
Если бы он был человеком, он бы давно охрип, но он был джанхарским боевым посохом, а это гораздо круче.
– Курт!
Но Курт безмолвствовал, словно и в самом деле пытался превратиться в камень, на котором сидел.
– Курт! – не оставлял своих стараний посох.
Увы, тишину нарушало лишь нежное журчание фонтана, да где-то далеко щелкали ножницы садовников.
– Курт!!! – возопил Мур.
Но не услышал ничего, даже легкого вздоха.
– Послушай, Курт, я, конечно, понимаю, что созерцание является вещью, для мага совершенно необходимой, – чуть встревоженно проговорил Мур, – но ты полдня уже пялишься на этот дурацкий фонтан! Сделай милость, скажи хоть слово в ответ, – или мне придется сделать вывод, что я нахожусь в обществе хорошо прогревшегося на солнышке покойника!
Курт молчал. Загадочная улыбка бродила у него на лице, смешиваясь с прозрачными, золотыми и радужными бликами фонтана. Солнечные зайчики прятались у него в волосах.
– А ну отвечай, а то как дам в лоб! – рявкнул Мур.
– От тебя только и слышишь: «В лоб, в лоб!» – а кругом так красиво, – тихо сказал Курт.
И вновь уставился в фонтан.
– Поспать пока, что ли? – сам себе буркнул Мур и сам себе ответил: – Так ведь не хочется!
– Не помешал? – Великий Магистр Йоштре появился неожиданно. Впрочем, Курт не мог бы сказать, что он его вовсе уж не ожидал.
То есть, конечно, он надеялся, что тот заявится попозже, отвлекут его какие-нибудь магистерские дела, голова от топталовки разболится – да мало ли что? Но надеяться – дело одно, а вот ожидать… недаром же Великий Магистр так старательно разглядывал его серебряную монетку и что-то бормотал, восхищенно качая головой. Лучше б ему и вовсе эту монетку не доставать! И не иметь ее. Подумаешь, переночевал бы в канаве, на голодный желудок – впервой, что ли?.. Зато никаким Главой Одиннадцатого Отделения Департамента Разведки он бы сейчас не был. Курт посмотрел на Великого Магистра и понял, что, быть может, завтра войны и не будет, – но поскольку сегодня уже послезавтра…
– Присаживайтесь, Ваша Милость, – обреченно вздохнул он, подвинувшись на камне и давая место Великому Магистру, – красиво у вас тут…
Ласковое журчание воды уносило Курта в какую-то чудесную страну, где не было ни Великих Магистров, ни великих проблем – только плеск, шелест и солнце. Курт вздохнул.
Йоштре Туйен посмотрел на него с заметным сочувствием.
– Мне нужно, чтоб ты отправился в путь как можно скорее, Курт, – виновато проговорил он, – я был бы счастлив, если бы это случилось прямо сейчас, но… учитывая твое состояние – завтра утром, ладно?
Плеск и шелест затихли. Курт знал, что Великий Магистр скажет что-нибудь этакое. Великие Магистры, возглавляющие Департамент Разведки, всегда говорят своим подчиненным разные неприятные вещи, – но Курт до последней минуты надеялся, сам не зная, на что… на какую-то отсрочку, что ли…
– Уже завтра? – чужим голосом спросил он. – А нельзя ли…
– Нельзя, – покачал головой Великий Магистр Йоштре. – Исходя из того, что сообщил мне через вас мой лучший враг и злейший друг Зикер, – нельзя. Плеск и шелест смолкли окончательно. На солнце наползла туча. В глубокой тишине слышался только голос Великого Магистра.
– Так уж выходит, Курт, что ты ключевая фигура всей этой войны, – говорил Йоштре Туйен. – И, уж прости, ни о какой свободе воли тут речи не идет. Если тебя не используем мы – использует наш враг. Или просто уничтожит. По всем выкладкам Зикера, именно ты противостоишь ему в этой битве – а значит, у тебя нет выбора. С нами или без нас, но тебе предстоит сразиться с ним. Выкладки Зикера уже проверены. Они безусловно верны. Ты действительно ключевая фигура – и это неотменимо. Да что говорить, твоя Сила недаром использовала эту несчастную монетку подобным образом, она ясно выразила свою волю – а магу не стоит противиться своей Силе. Ничем хорошим это не кончится. К несчастью, ты не только ключевая фигура, ты еще и фигура, не подлежащая обучению. Того же Тенгере я с удовольствием обучу. В четыре руки с Зикером у нас должно неплохо выйти. А ты… ну, собственно, ты ведь сам выбрал для себя метод обучения. Став сотрудником джанхарской секретной службы, ты поневоле будешь влипать в разные ситуации – а значит, учиться на своих ошибках и промахах. Так что не будет тебе Королевской Пенсии, Курт. Тут Мур здорово ошибся…
Курт опять посмотрел на фонтан. Тот был по-прежнему прекрасен, но теперь его красоте чего-то недоставало. Она стала какой-то незавершенной. Курт уже знал, что ее отберут. Она превратилась в картину, которую вот-вот сорвут и унесут чьи-то злые руки. Что – не злые? В самом деле не злые? Добрые? Ничего себе – добрые! Ну ладно, пусть добрые… но ведь все равно унесут.
– Но я же не мог знать! – возмутился Мур, когда Курт посмотрел на него чересчур странным взглядом. – Кто ж мог знать, что ты под завязку набит какой-то невероятной магией?! Да при этом еще и какая-то ключевая фигура! Стал бы я со всякими ключевыми фигурами связываться! Это что, как-то относится к пророчеству? – обратился он к Великому Магистру.
– Вы теперь такие важные персоны, ребята, что я волей-неволей должен приоткрыть вам некоторые тайны, – усмехнулся Йоштре Туйен. – Дело в том, что никакого пророчества не существует.
– Как – не существует?! – поразился Мур.
– Тс-с-с! – это страшная тайна! – шепнул Йоштре. – Очень страшная, даю слово! Настолько страшная, что даже мне боязно!
– Но ведь все говорят… – пролепетал Мур.
– И я говорю, – кивнул Йоштре. – И ты говори.
– А из-за чего же тогда… – начал Курт.
– Джанхар всегда оставался верен Оннерской Клятве, – ответил Йоштре Туйен. – Священная Клятва осталась таковой, даже когда не стало Оннера и Оннерского Союза. Поэтому, опознав в разбушевавшемся Ронском Королевстве возрождающуюся Голорскую Империю, мы не искали иных причин для войны. Это им понадобился повод. Довольно странный, на мой взгляд. В общем, Джанхар не стал отрицать наличие пророчества – тем более что это вряд ли что-либо изменило. Нас бы обвинили, что мы его прячем. Кто бы ни возрождал Голорскую Империю, цели ее неизменны, она жаждет пожрать мир. Теперь, когда наконец воскрес Оннерский Союз, когда молодой король и древний полководец с горсткой сторонников громят вдесятеро превосходящие их вражеские армии, я и сам моху написать пророчество. Вот только зачем? По-моему, все и так ясно. Все, кроме самого Архимага Ордена Черных Башен.
– А что с ним такое? – невольно спросил Курт, изо всех сил продолжая любоваться фонтаном.
– Думаю, именно тебе и предстоит ответить на этот вопрос, Курт, – усмехнулся Йоштре Туйен, – а я, как великий маг, мудрец, ясновидец и прочее в том же роде, скажу тебе честно – не знаю… есть события, темные для глаз даже величайших из мудрецов. Одни из них темны по причине своей природы, другие – по природе своей причины. Я надеюсь, что именно ты со временем поведаешь мне эту тайну.
– Но я же…
– Я знаю, что ты не готов к этой битве, – кивнул Великий Магистр. – Пока не готов. Я и не посылаю тебя на нее. Это время еще не наступило.
– А что пока? – спросил Мур.
– Важное, – ответил Йоштре Туйен, озабоченно хмурясь. – Сейчас расскажу. Архимаг вчера прислал мне магического вестника. Просит мира. Условия вполне приемлемые и – видят Боги! – Джанхару нужен мир! Но…
– Но… что? – как зачарованный повторил Курт.
– Зачем этот мир Архимагу? – Старый маг устремил на Курта усталые внимательные глаза.
– Зачем? – повторил Курт.
Посох хмыкнул, но ничего не сказал.
– Разумеется, я ни в грош не ставлю его «священные клятвы» и прочую красивую чепуху в том же роде, – продолжил Великий Магистр Белого Ордена. – И конечно, он нарушит мирный договор, когда этого захочет, – но к чему ему вообще все это? Давать передышку зажатому в угол врагу? За Черными Магами такого не водится.
– Это серьезная проблема, шеф, – задумчиво промолвил Мур.
– Ну положим, эту проблему мы уже решили, – усмехнулся Йоштре Туйен. – Было трудно, но мы справились. Все десять отделов Департамента Разведки трудились что было сил. Всю ночь работали. И все это утро. Зато теперь все как на ладони. Я расскажу, но без подробностей. Нам удалось установить несколько невероятных фактов. Во-первых, Архимагу удалось приманить и поглотить некое темное божество неустановленной природы. Так что теперь мы имеем дело если и не с Богом, то с чем-то, не слишком от него отличающимся. Правда, он все еще плохо контролирует свалившуюся на него Силу, но он учится – и в конце концов сумеет ею овладеть. Во-вторых, он не просто проиграл Верховному Королю Оннерского Союза все битвы, он еще и потерял ронского монарха, от имени которого распоряжался почти всеми своими армиями, потерял свою агентку при ронском короле и капитана-инструктора разведчиков, в свое время доставившего нам массу неприятностей. Что касается агентки – она убита. Тут не все ясно, но, видимо, сработал знаменитый Щит Оннера, имеющийся у короля Эруэлла.
– Что за Щит Оннера? – спросил Курт.
– А как агентка при ронском короле оказалась в Оннере? – спросил Мур.
– По порядку, – усмехнулся Йоштре. – У меня только один язык.
– Так что такое Щит Оннера? – повторил Курт.
– Артефакт, лишающий магов их Силы, – пояснил Мур за Великого Магистра.
– Пакость! – поморщился Курт.
– Пакость, – вздохнул Главный Маг Джанхара, – но иногда, увы, необходимая.
– А что с агенткой? – еще раз спросил Мур.
– Она отправилась искать вверенного ее попечению Шедда Тайронна – и нашла его у короля Эруэлла, – поведал Йоштре Туйен. – От нее мало что осталось, но моим людям удалось опознать тело. Дальше. Что касается ронского короля – каким чудом ему удалось за такой короткий срок добраться до Верховного Короля Эруэлла, до сих пор не ясно. Это, как говорится, загадка загадок, но ему это удалось, равно как и инструктору ронских разведчиков. Более того, ронский монарх принес присягу Верховному Кроролю, и теперь…
– Он принес присягу?! – взволнованно воскликнул Мур. – Быть того…
– И тем не менее! – усмехнулся Великий Магистр Йоштре Туйен. – Жизнь – удивительная штука, знаете ли! Иногда в ней такое случается! – Вассальную присягу?!! – уточнил Мур.
– Вассальную присягу, – улыбаясь, кивнул Йоштре.
– Но тогда… Ронское Королевство… становится частью Оннерского Союза… – произнес Мур таким тоном, словно сам себе не верил.
– Именно, – довольно кивнул Йоштре Туйен. – Глава ронских разведчиков первым это сообразил. И перебежал тут же. Думаю, это первый камешек. За ним последуют другие. В конце концов произойдет обвал.
– Но тогда Орден Черных Башен лишается основной материальной базы и всех кадровых военных! – воскликнул Мур. – У него остаются маги и наемники.
– Это тоже немало, – заметил Йоштре Туйен, – но в целом ты правильно мыслишь. Только маги и наемники. А король Эруэлл доказал, что успешно справляется и с теми, и с другими. Архимаг быстро понял, чем все это может кончиться, и запросил мира с нами. Ведь мы сдерживаем большинство его армий – а ему нужны сейчас все его силы, чтобы раздавить Верховного Короля, пока это еще возможно, пока верные ронской присяге воины не побежали к своему королю Шедду, пока король Эруэлл не набрал сил и сам не уничтожил господина Архимага Одним словом, мы отказали господину Архимагу. Он не получит мира, чего бы нам это ни стоило. Но… цена может оказаться слишком велика…
Йоштре Туйен замолчал, задумчиво качая головой.
– Внимание, Курт, сейчас пойдет само задание, – негромко проговорил Мур.
– Пойдет, конечно, куда оно денется? – проворчал Йоштре. – Когда Архимаг понял, что мира ему не добиться, он решил нанести нам такой удар, чтоб мы не скоро оправились, потом спокойно заняться Верховным Королем. Эти сведения самые свежие. Получены только что. – Йоштре вздохнул и продолжил: – Он давно готовил этот удар. Искуснейшие маги Ордена Черных Башен уже долгое время сплетали заклятия совершенно особого рода. У них вышло нечто вроде кокона Достаточно доставить этот… это… эту штуку к границам Джанхара – и последствия не берусь предсказать даже я. Возможно, ученик Зикера сможет. Тенгере все-таки самый талантливый ясновидящий, какого я когда-либо встречал. Ясно одно – стационарные заклятия пограничных крепостей рухнут. Рухнет и мой Щит. Быть может, нам удастся удержать столицу и крупные города. Это вполне возможно… да. Но весь остальной Джанхар окажется в руках врага.
– Особенно такую гнусь, как топталовка, – вставил Тенгере.
– Вы еще молоды, юноша, – мягко улыбнулся белый маг, – некоторые вещи познаются только с возрастом и только в сравнении. Думаю, лет через двести вы перемените свое мнение. Да разве может быть лучшая выпивка?! Этот очаровательный букет, слегка отдающий ваксой и старыми сношенными подметками! Топталовка! Ни один напиток Среднего Мира не сравнится с ней по богатству тонов и оттенков вкуса! Никогда не судите поспешно, юноша!
– Ну, положим, есть еще табуретовка, – невинно заметил Фарин.
– А мы тут, в том большом зале, углядели ненароком один здоровущий табурет – правда, со спинкой, но ее ведь и отломать можно, – бодро добавил Арилой.
– Так может оно – того? – просительно подмигнул Фарин. – За дружбу, так сказать, за знакомство…
– Что вы, что вы, господа Боги! – испугался старый маг. – Королевский трон есть предмет священный и неприкосновенный! Как можно?! Уф… скажете тоже! Я даже протрезвел с перепугу…
– Ну это дело поправимое, – ухмыльнулся Арилой, доставая еще одну здоровенную бутыль. – А что до этого вашего священного и неприкосновенного, так мы с Фарином тоже сами по себе священные дальше некуда, а прикасаться мы к нему не будем – чего к нему прикасаться? Просто перегоним его на полезный продукт – и лады, нет?
– Нет! – категорически затряс головой старый маг. – И думать забудьте! В замке навалом других… табуретов. Собственно, я давно замечал, что их несколько больше, чем следует, но… сам я не великий мастер в перегонном деле, а других каких мастеров ни разу под рукой не случилось, так что если есть охота…
– Есть, как не быть! – обрадовался Арилой. – Это еще лучше! Особенно если табуреты старые, настоявшиеся.
– Насиженные! – добавил Фарин.
– Да еще из разных пород дерева! – восторженно подхватил Йоштре Туйен. – Такая табуретовка выйдет!
– И как они могут пить эту гадость?! – потрясенно шепнул Тенгере сидящей рядом Богине.
– Думаешь, я знаю?! – фыркнула та. – На небе тоже такое. Как сойдутся да как нажрутся разной мерзкой амброзии – и ну лупить друг друга нимбами по головам!
– Жуть! – с чувством сказал Тенгере. – И как ты там жила?
– Вот так и мучилась! – хихикнула она. – Знаешь, давай оставим этих нудных стариков, пусть себе дегустируют свои дурацкие табуретки, а мы пока пойдем куда-нибудь, погуляем! Джанхар такой красивый, а я почти ничего еще не видела! И ты, между прочим тоже. Второй день тут, а нигде еще не были.
– Пойдем, – кивнул Тенгере, подымаясь из-за стола. – Я прошу нас извинить, но…
– Идите, идите, юноша, – понимающе кивнул белый маг. – Джанхар действительно прекраснее табурета. Ваша Богиня абсолютно права.
– Но в табуретах тоже есть свои маленькие прелести! – наставительно заметил Арилой.
– Несомненно, – слегка поклонился белый маг.
– И я хотел бы перейти к проблеме сортов дерева, а также к способам определения степени изношенности и насиженности оных изделий, – объявил Фарин, разливая по хрустальным бокалам очередную порцию топталовки.
Курт сидел на камне, созерцая солнце, окунающее свои рыжие брызги в танцующее чудо фонтана. Курт уже давно сидел здесь, в самом дальнем уголке огромного джанхарского королевского парка. Сюда не заходили шумные и суетливые придворные, влюбленные парочки предпочитали более укромные уголки, и даже вездесущие садовники нечасто добирались сюда – а добравшись, замечали спину одного из гостей Великого Магистра Йоштре и благоразумно ретировались, дабы не мешать глубокомысленным раздумьям высокого гостя.
Курт сидел, глядя в фонтан, и ему было хорошо. Ему было так красиво, как никогда прежде. Говорить не хотелось. Думать тоже. Хотелось прирасти к этому камню. Быть здесь всегда, глядя, как мерцает солнце в могучих и нежных ладонях струящейся воды. Да что он, собственно, в своей жизни видел красивого? Отца, когда он пел? Что ж, возможно. Но это прекрасное видение грубо перечеркивалось отцом, когда он пил. И хрупкая красота песен рассыпалась под чем-то тяжелым и страшным. Пьяный крик глушил дивные слова песен. А собственные дрожащие, неуклюжие попытки повторить те же самые слова, те же памятные мотивы погубили их окончательно. Насмешки и побои менестрелей вкатили на могилу безвременно почивших песен тяжелый надгробный камень.
То, что было потом, красотой и вовсе не отличалось. Грязная желтизна стены, у которой он то ли пел, то ли подаяния просил… и сумеречная синева подворотен, которые дарили ему приют, если поданных за день грошей не хватало на ночлежку, когда он укладывался в грязь и накрывался ознобом вместо одеяла, не ведая, проснется ли утром… Какая там красота?! Не до красоты было.
Потом все стало другим. У него хватило сил изменить свою судьбу. Он перелез стену, убил первого врага и разбил о дерево многострадальный отцовский инструмент. То ли в наказание, то ли в награду ему был дарован посох – и в придачу боль, настолько жуткая, что смерть казалась чем-то несущественным и малозначительным. С этой минуты мир вокруг Курта поменялся решительно и необратимо. В нем не осталось ничего обыкновенного. Колотушки, тычки и черствые корки сменились магами, погонями и приключениями. Некие неведомые силы швыряли Курта, словно тряпичную куклу, из приключения в приключение, с одной дороги на другую. Его окружали невероятные существа, каждую минуту с ним могло стрястись что-то необыкновенное – да все, что угодно, могло стрястись! – но была ли в этом необыкновенном хоть капля красоты?
Была, наверное. И эльфы, и Озеро Силы, и волшебный меч, и девушки, любившие его в храме Бога Повседневных Мелочей, и юные волшебники, научившие его делать дудочки и оказавшиеся оборотнями… да мало ли что красивого-то было?! Обыкновенный костер в ночи – что может быть прекраснее?! Но у всей этой красоты был один огорчительный изъян. Всегда являлся кто-то Большой-и-Страшный, чьи сапоги непременно затаптывали костер, – и Курту приходилось что-нибудь делать, чтоб не затоптали его самого. А иногда он и сам становился Большим-и-Страшным. Курт до сих пор с содроганием вспоминал ощущение собственного чудовищного могущества, когда жаркий гнев и что-то еще, что-то необъяснимое, взорвались словами: «А теперь станьте землей, которую ели!»
И вновь хороводы дорог, случайные касания судеб… и хрупкие осколки красоты, столь редкие, что нечего и надеяться сложить из них мозаику. Впрочем, Курт не думал тогда о красоте. Он и не догадывался, что это ее ему не хватает. Он скорей уж о жратве думал – даже великие маги способны страдать от голода, – а еще его мысли были заняты дорогой да как бы побыстрей ее пройти, да половчей выпутаться из сложившейся ситуации, да чтоб никому Большому-и-Страшному под ноги не попасться. А красота…
Нет, наверное, иногда он о ней все-таки думал. Когда в кои-то веки оказывался сыт и понимал, что вопреки всему сегодня его убивать не станут. Бывают иногда такие счастливые случайности, даже у странствующих волшебников-недоучек бывают. Но эти случайности были столь редки и непрочны… Курт уже привык к тому, что если сегодня что-то есть, то завтра этого уже не будет. Вероятно, именно поэтому он и привязался к собственной магии, хотя она и служила основной причиной всех его неприятностей. Магия была с ним всегда. Она не собиралась его покидать. Никакие жизненные передряги или выкрутасы судьбы не могли лишить его магии. Она была чем-то вроде посоха. Даже ближе. Всегда рядом и не оторвешь. Даже кто-нибудь очень Большой-и-Страшный не оторвет. Сил не хватит. А еще… магия была красивой. Пожалуй, это была единственная красота, которую у него не могли отобрать. Правда, порой она была совершенно ужасной и заставляла его вести себя самым чудовищным образом – но ведь ничего другого у него не было. А еще она порой причиняла ему боль… что ж, с красотой это случается – ненароком причинить боль.
А теперь он здесь… и этот фонтан… и никакой войны на завтра не предвидится. Только на послезавтра. И можно надеяться, что это самое послезавтра никогда не наступит. И просто смотреть, зная, что эта красота будет всегда, что ее никто не отберет, потому что никакого послезавтра не бывает. Его просто не существует в природе. А назавтра никакой войны не предвидится.
Курт обязательно подумал бы о чем-нибудь этаком, если бы он вообще думал. Но он не думал. Он смотрел, как золотые брызги солнца обнимаются с прозрачными брызгами воды, и был счастлив.
– Курт! – в который раз уже позвал посох.
Если бы он был человеком, он бы давно охрип, но он был джанхарским боевым посохом, а это гораздо круче.
– Курт!
Но Курт безмолвствовал, словно и в самом деле пытался превратиться в камень, на котором сидел.
– Курт! – не оставлял своих стараний посох.
Увы, тишину нарушало лишь нежное журчание фонтана, да где-то далеко щелкали ножницы садовников.
– Курт!!! – возопил Мур.
Но не услышал ничего, даже легкого вздоха.
– Послушай, Курт, я, конечно, понимаю, что созерцание является вещью, для мага совершенно необходимой, – чуть встревоженно проговорил Мур, – но ты полдня уже пялишься на этот дурацкий фонтан! Сделай милость, скажи хоть слово в ответ, – или мне придется сделать вывод, что я нахожусь в обществе хорошо прогревшегося на солнышке покойника!
Курт молчал. Загадочная улыбка бродила у него на лице, смешиваясь с прозрачными, золотыми и радужными бликами фонтана. Солнечные зайчики прятались у него в волосах.
– А ну отвечай, а то как дам в лоб! – рявкнул Мур.
– От тебя только и слышишь: «В лоб, в лоб!» – а кругом так красиво, – тихо сказал Курт.
И вновь уставился в фонтан.
– Поспать пока, что ли? – сам себе буркнул Мур и сам себе ответил: – Так ведь не хочется!
– Не помешал? – Великий Магистр Йоштре появился неожиданно. Впрочем, Курт не мог бы сказать, что он его вовсе уж не ожидал.
То есть, конечно, он надеялся, что тот заявится попозже, отвлекут его какие-нибудь магистерские дела, голова от топталовки разболится – да мало ли что? Но надеяться – дело одно, а вот ожидать… недаром же Великий Магистр так старательно разглядывал его серебряную монетку и что-то бормотал, восхищенно качая головой. Лучше б ему и вовсе эту монетку не доставать! И не иметь ее. Подумаешь, переночевал бы в канаве, на голодный желудок – впервой, что ли?.. Зато никаким Главой Одиннадцатого Отделения Департамента Разведки он бы сейчас не был. Курт посмотрел на Великого Магистра и понял, что, быть может, завтра войны и не будет, – но поскольку сегодня уже послезавтра…
– Присаживайтесь, Ваша Милость, – обреченно вздохнул он, подвинувшись на камне и давая место Великому Магистру, – красиво у вас тут…
Ласковое журчание воды уносило Курта в какую-то чудесную страну, где не было ни Великих Магистров, ни великих проблем – только плеск, шелест и солнце. Курт вздохнул.
Йоштре Туйен посмотрел на него с заметным сочувствием.
– Мне нужно, чтоб ты отправился в путь как можно скорее, Курт, – виновато проговорил он, – я был бы счастлив, если бы это случилось прямо сейчас, но… учитывая твое состояние – завтра утром, ладно?
Плеск и шелест затихли. Курт знал, что Великий Магистр скажет что-нибудь этакое. Великие Магистры, возглавляющие Департамент Разведки, всегда говорят своим подчиненным разные неприятные вещи, – но Курт до последней минуты надеялся, сам не зная, на что… на какую-то отсрочку, что ли…
– Уже завтра? – чужим голосом спросил он. – А нельзя ли…
– Нельзя, – покачал головой Великий Магистр Йоштре. – Исходя из того, что сообщил мне через вас мой лучший враг и злейший друг Зикер, – нельзя. Плеск и шелест смолкли окончательно. На солнце наползла туча. В глубокой тишине слышался только голос Великого Магистра.
– Так уж выходит, Курт, что ты ключевая фигура всей этой войны, – говорил Йоштре Туйен. – И, уж прости, ни о какой свободе воли тут речи не идет. Если тебя не используем мы – использует наш враг. Или просто уничтожит. По всем выкладкам Зикера, именно ты противостоишь ему в этой битве – а значит, у тебя нет выбора. С нами или без нас, но тебе предстоит сразиться с ним. Выкладки Зикера уже проверены. Они безусловно верны. Ты действительно ключевая фигура – и это неотменимо. Да что говорить, твоя Сила недаром использовала эту несчастную монетку подобным образом, она ясно выразила свою волю – а магу не стоит противиться своей Силе. Ничем хорошим это не кончится. К несчастью, ты не только ключевая фигура, ты еще и фигура, не подлежащая обучению. Того же Тенгере я с удовольствием обучу. В четыре руки с Зикером у нас должно неплохо выйти. А ты… ну, собственно, ты ведь сам выбрал для себя метод обучения. Став сотрудником джанхарской секретной службы, ты поневоле будешь влипать в разные ситуации – а значит, учиться на своих ошибках и промахах. Так что не будет тебе Королевской Пенсии, Курт. Тут Мур здорово ошибся…
Курт опять посмотрел на фонтан. Тот был по-прежнему прекрасен, но теперь его красоте чего-то недоставало. Она стала какой-то незавершенной. Курт уже знал, что ее отберут. Она превратилась в картину, которую вот-вот сорвут и унесут чьи-то злые руки. Что – не злые? В самом деле не злые? Добрые? Ничего себе – добрые! Ну ладно, пусть добрые… но ведь все равно унесут.
– Но я же не мог знать! – возмутился Мур, когда Курт посмотрел на него чересчур странным взглядом. – Кто ж мог знать, что ты под завязку набит какой-то невероятной магией?! Да при этом еще и какая-то ключевая фигура! Стал бы я со всякими ключевыми фигурами связываться! Это что, как-то относится к пророчеству? – обратился он к Великому Магистру.
– Вы теперь такие важные персоны, ребята, что я волей-неволей должен приоткрыть вам некоторые тайны, – усмехнулся Йоштре Туйен. – Дело в том, что никакого пророчества не существует.
– Как – не существует?! – поразился Мур.
– Тс-с-с! – это страшная тайна! – шепнул Йоштре. – Очень страшная, даю слово! Настолько страшная, что даже мне боязно!
– Но ведь все говорят… – пролепетал Мур.
– И я говорю, – кивнул Йоштре. – И ты говори.
– А из-за чего же тогда… – начал Курт.
– Джанхар всегда оставался верен Оннерской Клятве, – ответил Йоштре Туйен. – Священная Клятва осталась таковой, даже когда не стало Оннера и Оннерского Союза. Поэтому, опознав в разбушевавшемся Ронском Королевстве возрождающуюся Голорскую Империю, мы не искали иных причин для войны. Это им понадобился повод. Довольно странный, на мой взгляд. В общем, Джанхар не стал отрицать наличие пророчества – тем более что это вряд ли что-либо изменило. Нас бы обвинили, что мы его прячем. Кто бы ни возрождал Голорскую Империю, цели ее неизменны, она жаждет пожрать мир. Теперь, когда наконец воскрес Оннерский Союз, когда молодой король и древний полководец с горсткой сторонников громят вдесятеро превосходящие их вражеские армии, я и сам моху написать пророчество. Вот только зачем? По-моему, все и так ясно. Все, кроме самого Архимага Ордена Черных Башен.
– А что с ним такое? – невольно спросил Курт, изо всех сил продолжая любоваться фонтаном.
– Думаю, именно тебе и предстоит ответить на этот вопрос, Курт, – усмехнулся Йоштре Туйен, – а я, как великий маг, мудрец, ясновидец и прочее в том же роде, скажу тебе честно – не знаю… есть события, темные для глаз даже величайших из мудрецов. Одни из них темны по причине своей природы, другие – по природе своей причины. Я надеюсь, что именно ты со временем поведаешь мне эту тайну.
– Но я же…
– Я знаю, что ты не готов к этой битве, – кивнул Великий Магистр. – Пока не готов. Я и не посылаю тебя на нее. Это время еще не наступило.
– А что пока? – спросил Мур.
– Важное, – ответил Йоштре Туйен, озабоченно хмурясь. – Сейчас расскажу. Архимаг вчера прислал мне магического вестника. Просит мира. Условия вполне приемлемые и – видят Боги! – Джанхару нужен мир! Но…
– Но… что? – как зачарованный повторил Курт.
– Зачем этот мир Архимагу? – Старый маг устремил на Курта усталые внимательные глаза.
– Зачем? – повторил Курт.
Посох хмыкнул, но ничего не сказал.
– Разумеется, я ни в грош не ставлю его «священные клятвы» и прочую красивую чепуху в том же роде, – продолжил Великий Магистр Белого Ордена. – И конечно, он нарушит мирный договор, когда этого захочет, – но к чему ему вообще все это? Давать передышку зажатому в угол врагу? За Черными Магами такого не водится.
– Это серьезная проблема, шеф, – задумчиво промолвил Мур.
– Ну положим, эту проблему мы уже решили, – усмехнулся Йоштре Туйен. – Было трудно, но мы справились. Все десять отделов Департамента Разведки трудились что было сил. Всю ночь работали. И все это утро. Зато теперь все как на ладони. Я расскажу, но без подробностей. Нам удалось установить несколько невероятных фактов. Во-первых, Архимагу удалось приманить и поглотить некое темное божество неустановленной природы. Так что теперь мы имеем дело если и не с Богом, то с чем-то, не слишком от него отличающимся. Правда, он все еще плохо контролирует свалившуюся на него Силу, но он учится – и в конце концов сумеет ею овладеть. Во-вторых, он не просто проиграл Верховному Королю Оннерского Союза все битвы, он еще и потерял ронского монарха, от имени которого распоряжался почти всеми своими армиями, потерял свою агентку при ронском короле и капитана-инструктора разведчиков, в свое время доставившего нам массу неприятностей. Что касается агентки – она убита. Тут не все ясно, но, видимо, сработал знаменитый Щит Оннера, имеющийся у короля Эруэлла.
– Что за Щит Оннера? – спросил Курт.
– А как агентка при ронском короле оказалась в Оннере? – спросил Мур.
– По порядку, – усмехнулся Йоштре. – У меня только один язык.
– Так что такое Щит Оннера? – повторил Курт.
– Артефакт, лишающий магов их Силы, – пояснил Мур за Великого Магистра.
– Пакость! – поморщился Курт.
– Пакость, – вздохнул Главный Маг Джанхара, – но иногда, увы, необходимая.
– А что с агенткой? – еще раз спросил Мур.
– Она отправилась искать вверенного ее попечению Шедда Тайронна – и нашла его у короля Эруэлла, – поведал Йоштре Туйен. – От нее мало что осталось, но моим людям удалось опознать тело. Дальше. Что касается ронского короля – каким чудом ему удалось за такой короткий срок добраться до Верховного Короля Эруэлла, до сих пор не ясно. Это, как говорится, загадка загадок, но ему это удалось, равно как и инструктору ронских разведчиков. Более того, ронский монарх принес присягу Верховному Кроролю, и теперь…
– Он принес присягу?! – взволнованно воскликнул Мур. – Быть того…
– И тем не менее! – усмехнулся Великий Магистр Йоштре Туйен. – Жизнь – удивительная штука, знаете ли! Иногда в ней такое случается! – Вассальную присягу?!! – уточнил Мур.
– Вассальную присягу, – улыбаясь, кивнул Йоштре.
– Но тогда… Ронское Королевство… становится частью Оннерского Союза… – произнес Мур таким тоном, словно сам себе не верил.
– Именно, – довольно кивнул Йоштре Туйен. – Глава ронских разведчиков первым это сообразил. И перебежал тут же. Думаю, это первый камешек. За ним последуют другие. В конце концов произойдет обвал.
– Но тогда Орден Черных Башен лишается основной материальной базы и всех кадровых военных! – воскликнул Мур. – У него остаются маги и наемники.
– Это тоже немало, – заметил Йоштре Туйен, – но в целом ты правильно мыслишь. Только маги и наемники. А король Эруэлл доказал, что успешно справляется и с теми, и с другими. Архимаг быстро понял, чем все это может кончиться, и запросил мира с нами. Ведь мы сдерживаем большинство его армий – а ему нужны сейчас все его силы, чтобы раздавить Верховного Короля, пока это еще возможно, пока верные ронской присяге воины не побежали к своему королю Шедду, пока король Эруэлл не набрал сил и сам не уничтожил господина Архимага Одним словом, мы отказали господину Архимагу. Он не получит мира, чего бы нам это ни стоило. Но… цена может оказаться слишком велика…
Йоштре Туйен замолчал, задумчиво качая головой.
– Внимание, Курт, сейчас пойдет само задание, – негромко проговорил Мур.
– Пойдет, конечно, куда оно денется? – проворчал Йоштре. – Когда Архимаг понял, что мира ему не добиться, он решил нанести нам такой удар, чтоб мы не скоро оправились, потом спокойно заняться Верховным Королем. Эти сведения самые свежие. Получены только что. – Йоштре вздохнул и продолжил: – Он давно готовил этот удар. Искуснейшие маги Ордена Черных Башен уже долгое время сплетали заклятия совершенно особого рода. У них вышло нечто вроде кокона Достаточно доставить этот… это… эту штуку к границам Джанхара – и последствия не берусь предсказать даже я. Возможно, ученик Зикера сможет. Тенгере все-таки самый талантливый ясновидящий, какого я когда-либо встречал. Ясно одно – стационарные заклятия пограничных крепостей рухнут. Рухнет и мой Щит. Быть может, нам удастся удержать столицу и крупные города. Это вполне возможно… да. Но весь остальной Джанхар окажется в руках врага.