Страница:
– Много слышал, но никогда не видел, – покачал головой другой маг.
– Да уж, – довольно усмехнулся третий, – повезло нам.
– С такой монеткой был пойман лишь один агент, – поворачиваясь к Курту, проговорил маг, поднявший оную. – Он оказался командиром разведгруппы, Главой Отделения Джанхарского Департамента Разведки. Что-то подсказывает мне, что ты тоже немаленькая птица. Так?
– В рот тебе башмак! – огрызнулся Курт.
– Я угадал, – довольно кивнул маг. – Угадал!
– Конь тебя долбал! – подхватил посох.
– Ничего-ничего, – довольно улыбнулся маг. – Вы хихикайте, хихикайте… недолго вам осталось хихикать.
– Значит, перед нами не просто разведчик, а своего рода аристократ разведслужбы Джанхара, – сказал другой маг. – Как вас изволите величать, господин? – обратился он к Курту. – Ваше Сиятельство? Превосходительство? Светлость? Благородие? Или может быть – Милость? Соблаговолите не гневаться на грубых солдат, окажите милосердие, откройте ротик и ответьте.
– Зовите меня – Ваше Величество! – нахально бросил Курт.
«Мелочь, а приятно!»
– Обязательно, – пообещал маг. – Всенепременно.
– Приступай, – поторопил его другой.
– Ваше Величество, – подобострастно кланяясь Курту, проговорил первый. – Умоляю Вас, извольте нам ответить, куда и с какой целью вы направляетесь?
– Нет, – величественно известил Курт. – Не изволю.
И началась пытка.
Маги сдержали обещание. Пытка была поистине королевской. Даже чудовищные приступы, терзавшие Курта в самом начале, не шли с ней ни в какое сравнение. Пытка была магической. Осознав, кто находится перед ними, маги отказались от мысли ломать ему кости, решив, что столь крутого разведчика этим не проймешь.
Боль хоть и предполагалась, но застала врасплох. Захлестнула горло ледяной петлей. Курт так и не закричал. Нечем было. Зловонные черви чужих отвратительных заклятий впились в тело, просочились в душу. Их жирные, омерзительные щупальца… или что там у них было? Что, у червей не бывает щупальцев? Еще как бывают! Просто не всем об этом известно… их омерзительные отростки деловито копошились в сознании. На концах отростков расцветали, открывались глаза, и Курт понял: еще миг – и его прочитают, как книгу! И тогда им все станет известно. Все.
Курт поднатужился и закрыл дверки в своей голове. Закрыл. И замочки навесил. Попробовали черви замочки грызть, да зубы себе поломали. Что, у червей и зубов нет? Серьезно? А вы их случайно с макаронами не путаете?
Боль схлынула так же неожиданно, как и появилась.
Курт весь дрожал. Холод терзал его тело. Крупные капли холодного пота жгли, как раскаленные угли. По недовольным лицам магов Курт понял, что ничего они не узнали.
«И не узнаете! Не узнаете! А я улучу момент и сбегу!»
Темная фигура надвинулась, закрывая мир.
– Говори! – прошипел разгневанный маг, нависая над Куртом.
– Пошел ты! – выдохнул Курт.
Взревев, маг двинул его по уху. Из уха что-то • вылетело. Вылетело и с обиженным звоном шлепнулось магу под ноги.
Сид!!!
Эльфийский сид, подаренный Курту бородатыми нахалками так давно, что он и позабыть успел об этом. Столько всего потом случилось. Сид, скатанный в трубочку, засунутый в ухо, дожидающийся своего часа. И вот теперь он достался врагу.
Маг зло рассмеялся, нагибаясь.
– Какая забавная штучка! – проговорил он, поднимая подарок.
Курту показалось, что сид содрогнулся. Впрочем, быть может, так оно и было? Маг яростно рванул струны. Сид застонал, заплакал, словно обиженный ребенок. Курт вдруг почувствовал такую боль, что предыдущая пытка показалась легкой шаловливой щекоткой. Заметив это, маг рассмеялся и, поднеся сид к Куртову уху, вновь рванул струны.
– Говори! – страшно прошипел он. – Говори, а не то я тебя…
Но ни произнести, ни привести в исполнение свою угрозу он уже не успел. Из его горла внезапно выглянул наконечник стрелы. Глаза мага удивленно вытаращились, словно им вдруг приспичило посмотреть на своего хозяина со стороны. Маг поднял руку, словно желая убедиться, что в горле у него и в самом деле объявилась незапланированная стрела, а потом медленно упал лицом вниз, так и не успев коснуться наконечника. Маг упал лицом вниз, и Курт увидел, что стрела эльфийская.
Курт стоял, пораженно таращась на ее оперение, а вокруг, словно осенние листья на сильном ветру, падали маги. Ни один не успел закрыться заклятием, а если и успел – заговоренные эльфийские стрелы легко проходили несокрушимые щиты, сотканные из ненависти и злобы.
Скрипнула половица. Курт поднял глаза. К нему шли ужасно бородатые эльфы. Те самые, которые эльфийки. И снова в мужском обличье.
– Терпеть не могу плохую музыку! – сказал Гендиле Даур и дунул на тетиву.
– Мы уж решили, что это ты за что-то на инструмент осерчал, – добавил Кйотх Юсунден.
– А оказалось – ты и вовсе ни при чем, а просто тебя спасать надо, – закончил Кйон Бергенер.
– Спасибо! – выдохнул Курт. – Как вы узнали?
– Когда мне было всего триста лет от роду, я сам сделал этот сид, – поведал Гендиле Даур. – Эльфы не делают инструменты просто так, каждый инструмент – откровение. И его струны навсегда отзываются в сердце создателя. Поэтому, если его обидели и он плачет…
Гендиле Даур помрачнел и вздохнул.
– В общем, ты понял, – добавил Кйотх Юсунден, разрезая веревки.
– Может, вы и меня вытащите? – жалобно попросил Мур. – Этот дохлый маг такой тяжелый…
– Сейчас, – промолвил Кйон Бергенер, пинком отбрасывая мага и нагибаясь за посохом.
И вот Курт свободен, одет и накормлен. Его заплечный мешок вновь собран. В руках посох. Эльфийский сид вновь занял свое привычное место в ухе. А в самом тайном из потайных карманов опять лежит серебряная монетка. Его единственное удостоверение личности.
Курт вышел из ничем не примечательного дома, в котором ему довелось пережить короткое, но весьма неприятное приключение. Была ночь, светили звезды да где-то там, вдали, мягко катилось эхо сонного собачьего лая. Рядом с Куртом шли эльфы. Они так и не превратились в красавиц, сколько их Курт ни упрашивал.
– Красавицы не идут тебе на пользу! – со смехом заметил Кйон Бергенер. – Думай лучше о деле, которое тебе предстоит.
– О деле… – пробормотал Курт и вдруг вспомнил.
– Аглария! – воскликнул он. – Мур! Надо же что-то предпринять!
– Я все время об этом думаю, – признался посох. – Но… наши друзья правы. Сначала – дело.
– Просто так идти – только ночь портить, – задумчиво проговорил Кйотх Юсунден. – Ночь – время танца.
– Танца? – удивился Курт. – Но вы же сами говорили, что нужно спешить. А потом Аглария…
– Танец сократит твой путь, – тоном многоопытного наставника поведал Гендиле Даур. – Заодно узнаешь, где находится девушка.
– Узнаю?
– Увидишь, – пообещал Кйотх Юсунден.
Курт так и не понял, когда же начался танец. Ему казалось, что он все еще идет, а на деле его ноги уже начали выписывать нечто невыразимое. А уж эльфы-то!
…невесомой, певучей ширгой, сипловатым си-дом, рыбачьей сетью дождя и детским лепетом барабана, цветными размывами подгулявших фонарей и черной пряжей ночи, звоном тетивы и безумным росчерком звезд над головой, загадочным алфавитом, просыпавшимся из древней книги незапамятных ночей, тихим блеском глаз и плеском воды был этот танец, Был…
Они все же превратились в красавиц напоследок. Три восхитительные эльфийские девы стояли перед Куртом.
– Остается только сожалеть, что вы столь редко используете свой истинный облик, – печально вздохнул Курт.
– А кто тебе сказал, что этот облик истинный?! – расхохотались красавицы.
Курт только головой покачал. Ведь и в самом деле – ну кто ему сказал? Эльфы, они и есть эльфы…
– Отсюда совсем близко до того, что ты ищешь, Курт! – поведали они ему. – Ты сможешь воспользоваться порталом, но будь осторожен! Удачи!
– Удачи… – оторопело отозвался Курт, глядя, как три феи неземной красоты превращаются во что-то совсем уж сумасшедшее.
В следующий миг ему уже с хохотом махали лапами желтый заяц, синий еж и фиолетовый медвежонок.
– Это и есть наш истинный облик! – с хохотом прокричали они, перед тем как исчезнуть.
Курт потряс головой, тщетно пытаясь проснуться.
– Аглария! – требовательно напомнил посох. – Ты видел, где она?
– Видел, – кивнул Курт.
После чего зверскими пинками прогнал прочь легкую тень сумасшествия, посмевшую было вообразить себя плащом и опуститься на его плечи, а потом глубоко вздохнул и сотворил портал.
Здесь всегда сумерки.
Кто-то сказал это? Подумал? Кто-то…
…тебе станет хорошо, потому что ты не увидишь, или ты не увидишь, потому что тебе станет хорошо… ты не увидишь, потому что твои глаза растут не в ту сторону. Твои глаза как деревья. Корнями воспринимают они окружающий мир, питаясь его условной реальностью, а ветви и листья их обречены пребывать во тьме, и там же, во тьме, распускаются самые прекрасные цветы, и тьма наполнится их сводящим с ума ароматом.
А какие плоды вырастают на тех деревьях! Какие плоды! А собственно – какие плоды? Разве бывают какие-то плоды? Есть ли плоды глаз твоих во тьме твоей или твои глаза бесплодно смотрят во тьму тебя самого? И если твои глаза бесплодны, то откуда тогда взялся ты сам? И существуешь ли ты в самом деле или нерожденный касанием глаз пребываешь в вечной тьме и молчании несуществования?
«Вот такая фигулина!» – ошарашенно подумал Тенгере, стряхивая с ушей руины чьих-то причудливых мыслей. Если только, конечно, это были мысли.
Место, которое Зикер выбрал для засады на Архимага, и вообще отличалось причудливостью. Начать хотя бы с того, что его не существовало. Ну не бывает таких мест ни в природе, ни вне ее. Не бывает и быть не может. Они даже в чьем-то воображении существовать не могут, ибо невообразимы в принципе.
И все же Зикер умудрился его отыскать, да еще и всю свою команду приволок следом. Может, у него уже и не те силы, что раньше, но второго такого мастера поискать надо. А лучше даже и не пробовать – все равно ведь не отыщешь. Тенгере все пытался понять, где же они находятся, но этого даже Зикер толком объяснить не смог.
– Когда сны снят, они тоже видят сны, – сказал он. – Место, где мы находимся, – одна из точек пересечения таких снов с некоторыми мнимыми понятиями несуществующих вселенных.
– Я не понял, – честно признался Тенгере.
– Я тоже, – пожал плечами Зикер. – Ну и что с того? Важно, что мы здесь, а Тропа – вот она.
И правда, совсем неподалеку, глянцево чернена Тропа к Чаше Тьмы. От нее несло таким ужасом и мерзостью, что лучше было держаться подальше. Здесь, в стороне, росла зеленая трава, вперемежку со сказками и чудовищными ругательствами на самых невероятных языках. Зловонные испарения тропы не достигали усевшихся на обочине, зато на голову им то и дело осыпались лохматые отголоски каких-то слов, похожих на мысли, особенно если не приглядываться. Словесные конструкции громоздились, рассыпались и тут же пересоздавачись вновь, напоминая то некие сокровенные пророчества, то явную галиматью.
Зикер. Фарин, Арилой, Тенгере, Богиня, Даграмант и все члены Ордена Беглых Магов сидели на обочине. Глядя на жуткую тропу, ожидая битвы, для многих – быть может для всех? – последней.
В этом странном месте бродили шаткие образы, нечеткими линиями проламываясь друг сквозь друга. В этом странном месте, казалось, можно было задавать любые вопросы. Кто знает – почему? Быть может, дело не в месте, а в том, что им предстояло?
Тенгере решился задать вопрос, который давно его мучил.
– Скажи, Учитель, – запинаясь начал он, – зачем я был нужен Архимагу, я уже давно понял, а вот зачем я был нужен тебе? Не сейчас – а тогда?
– Чтобы убить меня, конечно, – светло улыбнулся Зикер. – Зачем же еще?
Эту информацию Тенгере несколько мгновений переваривал молча.
– А теперь – нет? – наконец спросил он.
– Теперь – нет, – безмятежно согласился Зикер. – Недосуг мне было, знаешь ли, тебя дожидаться. Пока бы ты еще собрался… так что я сам себя убил… – и глядя на вытянувшуюся физиономию Тенгере, Зикер добавил: – Вот молодежь пошла! Все старикам приходится делать самим. Ну решительно все!
– Разговорчики у вас! – фыркнула Богиня. – Мы убивать пришли, а не умирать! И вообще люди так много говорят о смерти, что иногда мне начинает казаться, что они сами в нее верят.
И она с решительным видом поправила висевший у нее за спиной меч. Кто-то приближался к ним.
Кто-то…
Его шаги доставали до неба, а самого было не видать от земли. Он не дышал, потому что забыл, зачем это нужно. Бесшумно выхватив меч, Богиня привычным жестом крутанула его над головой.
– Хочу, чтобы был закат, – тихо сказал Зикер. – По праву выцветающей памяти и опадающих имен, по праву змеи, пережившей свой яд, по праву черных, ставших белыми… хочу, чтобы был закат!
И стал закат.
Сумерки плеснули крутой волной, раздались в стороны, точно занавес, пропуская высокую худую фигуру.
– Ну хоть кто-то мне заката не пожалел, – произнес незнакомец. Незнакомец?
Кто-кто, а Зикер сразу его узнал!
– Джальн! – воскликнул он.
– Зикер! – обрадованно отозвался тот. – Ну как у вас?!
– Теперь уже скоро, – сказал Зикер, – ты вовремя поспел.
Зикер стоял посреди заката. Зикер смотрел в закат. Зикер был спокоен, как и положено великому черному магу перед его последней битвой. Зикер не собирался защищаться и уворачиваться, он собирался убить Архимага. Он собирался убить Архимага, заплатив за это своей жизнью, чтоб не пришлось платить жизнями других. Зикер стоял посреди заката. Зикер смотрел в закат. А с той стороны заката на него смотрела Судьба.
– Вот и пришло время, – тихо проговорила она. – Тебе сейчас очень пригодился бы Курт, а Зикер? Пригодился бы. Сам знаешь, что пригодился… А вот нет его с тобой. И не будет. Ты чувствуешь себя голым и не знаешь, на что решиться? Это хорошо. Это полезная наука. Ты решил погибнуть, чтоб не подставлять других? Это правильно. Это верно. Ты начинаешь учиться. Возможно, ты и не безнадежен. Но Судьба сурово карает тех, кто с ней спорит. Поэтому пей свою чашу, Зикер. Пей до дна! Изведай, каков осадок. И не взыщи, если что не так. Справедливость – штука редкая. На твою долю ее может и не хватить.
– А ты уверена, что так – правильно? – спросило у Судьбы нечто огромное, клубящееся где-то за пределами этого Мира. – Не слишком ли велик риск?
– Риск велик слитком, – тут же согласилась Судьба. – Так – правильно. Я уверена.
– Уверена?
– Уж не думаешь ли ты, что я сама не подчиняюсь собственным законам? Что у Судьбы нет судьбы? Зря. У Судьбы есть судьба, ведомая лишь ей самой да еще призрачным теням в серых сумерках. Я не могу свернуть, не могу отказаться, не могу не рисковать. Я – Судьба. От меня не уйдешь. И я меньше, чем кто-либо другой, способна на это.
Зикер стоял посреди заката. Зикер смотрел в закат.
Архимаг появился неожиданно. Вот только что его не было, дохнуть не успели, а он уже возник на Тропе в трех шагах от них. Возник – и тут же споткнулся, запутавшись в ловко перекинутых через Тропу незримых «паутинках» Силы. Зикер рассчитал верно. «Паутинки» не могли остановить Архимага, но они его на миг задержали. Этого оказалось достаточно. Остановившись посреди стремительного движения, он пошатнулся, споткнулся, потерял равновесие и рухнул на Тропу. Вскочил почти тут же, но было поздно. Поперек Тропы выстроились его злейшие враги во главе с Зикером. Архимаг пробежал взглядом по своим врагам – и вдруг наткнулся на человека, которого никогда раньше не видел. По правую руку от Зикера стоял незнакомец с кистью в руке.
– Ты кто? – выдохнул Архимаг.
– Тот, кто имел глупость подарить тебе жизнь, – отозвался Эстен Джальн. – Я забираю ее обратно.
Волшебная кисть в руке бывшего Великого Магистра Ордена Черных Башен метнулась вперед, "Наискось перечеркивая Архимага. Раз и еще раз. Архимаг дрогнул. Будь он, как прежде, всего лишь омерзительной ожившей карикатурой, он бы умер мгновенно. От него и следа не осталось бы. Но Архимаг давно уже не был обыкновенной ожившей карикатурой. Много жизней поглотил он с тех пор, многие Силы напитали его странную выморочную плоть, много заклятий вплелось в его тело. Он устоял. И все же волшебная кисть кое-что изменила в Архимаге. С его перечеркнутого тела медленно осыпался тонкий бумажный пепел. Архимаг усмехнулся и повел плечами.
– Спасибо, – сказал он. – Сначала ты создал меня. А теперь убил того меня, которым я был тогда, в самом начале. Ты освободил меня. От своей власти, от моей благодарности и от бумаги, которая здорово сковывала мою Силу. Отныне ты не властен надо мной – ты убил свое создание, перечеркнув его. Я не собираюсь испытывать благодарность по отношению к тому, кто пытался меня убить. Бумага не держит меня, краски не цепенят, я свободен! Прочь с дороги!
Архимаг воздел руку, и в Эстена Джальна полетела молния. Оттолкнув ошарашенного художника в сторону, Зикер бросился вперед. Взлетев над тропой, Фарин с Арилоем обрушили на Архимага ливень собственных молний вперемежку с пустыми бутылками, а Даграмант, спикировав из-за облака, огрел его по голове своим тяжелым хвостом.
Зикер несся к Архимагу – стремительный и смертоносный. Он надеялся, что Архимаг просто не успеет отразить удар, нанесенный на такой скорости. Архимаг и в самом деле не успел.
Не Архимаг – другая, неведомая Сила смела Зикера с Тропы. Смела, оглушила невероятным ударом, отбросила прочь.
Взревев от ярости, Эстен Джальн взмахнул руками, и злоба гибельных заклятий горной рекой потекла с его пальцев. Недаром он был когда-то одним из лучших боевых магов Ордена. Задыхающийся от запредельной боли Зикер был потрясен разнообразием и количеством убийственных заклятий, которые выдал Эстен Джальн. Они сыпались из него одно за другим с невероятной быстротой. Уследить было почти невозможно. Устоять – тоже.
И все же Архимагу это удалось.
Ощерившись страшенными зубами невероятнейших смертей, летели в него чудовищные заклятия, ударялись, разбивались, как летний дождь, о его белоснежные одежды и безвредные стекали на Тропу. Коротким толчком Силы Архимаг отбросил прочь бывшего Великого Магистра. От страшного удара Эстен Джальн взлетел в воздух, кувыркаясь, словно тряпичная кукла, и рухнул на уже начавшего подниматься Зикера.
Тенгере и Богиня нанесли свои удары одновременно. Тенгере – наколдованным мечом, Богиня – мечом из небесной стали. Одновременный двойной удар был страшен. Темное волшебство Ордена Черных Башен сплелось с Силой Богов, пытаясь покончить с чем-то куда более темным, чем черная магия, и куда более могущественным, чем Боги, ковавшие небесные клинки. Увы. Архимаг и сам был теперь сродни Богам, а выпитые Кладовые надежно хранили его от магии Ордена Черных Башен. Он только расхохотался, отбрасывая этих двоих со своей дороги.
– Вперед! – отталкивая Эстена Джальна, проорал Зикер.
И Орден Беглых Магов, исполняя данную когда-то клятву, бросился на Архимага. Столько заклятий, нацеленных на кого-то одного, Зикер никогда раньше не видел. Будь в этом месте хоть какое-то пространство, оно тут же выродилось бы, и все заклятия стали бы бесполезны… но никакого пространства в этом месте не было; собственно, здесь и места-то никакого не было, только Тропа к Чаше Тьмы и смутное колыхание теней и снов по краям. Фарин с Арилоем что-то яростно вопили, и укороченная молния Фарина била и била в одну и ту же точку – в левый глаз Архимага. Зикер вскочил, рядом с ним пружинисто поднялся Эстен Джальн, и оба они нанесли отчаянный удар по Архимагу. Удар, когда не щадят никаких сил, не думая о защите, не вспоминая о жизни, не страшась смерти, – последний удар, заставляющий забыть обо всем.
Расхохотавшись, Архимаг стряхнул все их заклятия, как надоедливых муравьев, щелчком сбил пикирующего на него Даграманта и нанес свой собственный удар.
Зикеру показалось, что мир раскололся и умер. Зикеру показалось, что воздух стал камнем. Тенге-ре и Богиня бросились друг другу в объятия. Зикер встал и сделал шаг, пытаясь хоть как-то их закрыть. Он уже умер, но его рука упрямо чертила портал вокруг обнимающейся парочки.
«Успеть… только бы успеть!»
Он не успел. Успел совсем другой человек.
– Забирай! – страшным голосом гаркнул Эстен Джальн.
И мир померк.
В следующий миг все они очутились на берегу реки. Даграмант плюхнулся в воду. Кое-кто из Великих Магистров Ордена Беглых Магов последовал его примеру. Тенгере и Богиня целовались. Эстен Джальн сидел на прибрежном песке, с любопытством осматривая себя самого. Зикер глубоко вздохнул и понял, что все-таки остался жив.
– Учитель?! – воскликнул Ученик, подскакивая к Эстену Джальну.
– Не вышло, – выдохнул тот.
– Надо было меня взять! – обвиняющим тоном воскликнул Ученик.
– Только тебя там и не хватало, – устало отмахнулся тот. – Кто бы нас тогда выдернул?
– Учитель, ты как? – оторвавшись от жены, Тенгере подскочил к Зикеру.
– Я-то? Я – идиот! – честно признался Зикер. – Вот как. Именно так и никак иначе. Самонадеянный болван. Пустоголовый осел. Ясно же было, что без Курта нам с ним не сладить. И ведь я давно это понял. Торопыга несчастный. Чуть всех вас не погубил!
Он замолчал и, подумав, добавил:
– А ведь я этого Курта убить хотел. Кретин!
– Ты быстро учишься, Зикер, – задумчиво сказала Судьба. – Думаю, ты не умрешь сегодня. Быть может, ты не умрешь никогда… кто знает?
И нечто, неведомое, клубящееся за гранью этого Мира, тихо захохотало.
Архимаг шел, и Тропа пела в его сердце. Тропа пела Голосом Чаши Тьмы, – и не было для Архимага голоса слаще, чем этот голос. Архимаг шел к вожделенной цели. Сила же его была необорима. Он сокрушил врагов так легко, словно их и не было вовсе, или же они были смутными струями дыма, который развеялся от легкого мановения руки. Архимаг стал так силен, что ему уже никто не был нужен, а впереди его ждала еще большая Сила. Необъятная. Несокрушимая. Вечная.
– Они рядом, – сказал Курт. – За тем лесом.
– И сейчас примчатся сюда, – добавил Мур. – Раз уж ты воспользовался порталом, то волей-неволей придется прорываться с боем.
– Еще не сейчас, – покачал головой Курт. – У меня тут возникла идея…
Он подхватил свой заплечный мешок, быстро развязал и с решительным видом вывалил его содержимое на траву.
«Только бы успеть!»
– Гребни, огнива, полотенца, скатерти… – бормотал Курт, торопливо забрасывая вышеперечисленное обратно в мешок. – И кладенец, – добавил он, – пригодится.
«Успеть!»
Уменьшенный до размеров перочинного ножа двуручник упал обратно в мешок. Курт простер руки над прочими «сокровищами» из «музея разведки» и быстро прочел заклятия, возвращая им нормальный размер и вес.
– Мур, есть какое-нибудь универсальное Освобождающее заклятие? – быстро спросил он.
– Есть, – оторопело отозвался посох. – А… зачем?
– Читай его поскорей! – приказал Курт.
«Успеть!»
– Ты… хочешь, чтобы все это… освободилось?! – поразился посох. – Но…
– Очень хочу! Читай скорей! – воскликнул Курт, вновь сотворяя портал.
«Успеть!»
Мур прочитал свое заклятие – и поляна буквально вскипела от невероятного количества самых разнообразных существ, заклятий и состояний, пробудившихся одновременно. Уже закрывая за собой портал, Курт успел увидеть, как свалившиеся из ниоткуда маги Осназа с головой увязли в бурном море выморочного хаоса.
«Так!»
– Великолепная идея! – выдохнул посох, едва только мерцающая чернота портала накрыла их с головой.
– А вот эта нравится мне куда меньше, – прибавил он тут же, стоило только тьме портала смениться светом выхода.
– Ничего, привыкнешь, – беспечно бросил Курт, торопливо нашаривая в заплечном мешке карманный двуручник.
«И что я его в карман не положил?»
«Я успею!»
Они стояли на том самом, строжайше охраняемом, запредельном обозе, который бдительно караулила целая куча могущественных мерзавцев. Означенные мерзавцы и в самом деле находились неподалеку. Они стояли вокруг, ожидая нападения – но нападения снаружи, со стороны. Оттуда, куда ушли их коллеги, где от сталкивающихся заклятий пузырилась земля, где перли наружу из тысяч и тысяч склянок неведомые и позабытые существа, на ходу превращаясь во что-то иное. И кто во всем этом магическом грохоте был способен почуять один-единственный открывшийся портал? Не знаю, быть может, кто-нибудь и мог бы это сделать – но его не было среди грозных охранителей секретного обоза.
– Ох, не нравится мне все это, – пробурчал посох. – Мы стоим на той самой пакости, которую нам велено уничтожить!
– Ну стоим, – равнодушно отозвался Курт, глянув себе под ноги. – Значит, ходить далеко не придется…
«Я успею!»
Оно было там. Невероятный кокон промозглой черноты. А внутри него ходуном ходили какие-то смутные тени. Озноб пробрал Курта. Что-то пыталось войти в него, через глаза, глядящие на ЭТО, через пятки, касающиеся ЭТОГО, через…
«Я успею!» – яростно подумал Курт, с трудом отрывая взгляд от обморочной тьмы.
– Ничего. Прорвемся! – услышал он свой голос и в тот же миг нашарил окаянный кладенец, завалившийся в самый дальний угол мешка.
– Посмотри лучше, кто привязан к этой поганой телеге, – продолжил он, вытаскивая кладенец и возвращая ему нормальный размер и вес.
– Да уж, – довольно усмехнулся третий, – повезло нам.
– С такой монеткой был пойман лишь один агент, – поворачиваясь к Курту, проговорил маг, поднявший оную. – Он оказался командиром разведгруппы, Главой Отделения Джанхарского Департамента Разведки. Что-то подсказывает мне, что ты тоже немаленькая птица. Так?
– В рот тебе башмак! – огрызнулся Курт.
– Я угадал, – довольно кивнул маг. – Угадал!
– Конь тебя долбал! – подхватил посох.
– Ничего-ничего, – довольно улыбнулся маг. – Вы хихикайте, хихикайте… недолго вам осталось хихикать.
– Значит, перед нами не просто разведчик, а своего рода аристократ разведслужбы Джанхара, – сказал другой маг. – Как вас изволите величать, господин? – обратился он к Курту. – Ваше Сиятельство? Превосходительство? Светлость? Благородие? Или может быть – Милость? Соблаговолите не гневаться на грубых солдат, окажите милосердие, откройте ротик и ответьте.
– Зовите меня – Ваше Величество! – нахально бросил Курт.
«Мелочь, а приятно!»
– Обязательно, – пообещал маг. – Всенепременно.
– Приступай, – поторопил его другой.
– Ваше Величество, – подобострастно кланяясь Курту, проговорил первый. – Умоляю Вас, извольте нам ответить, куда и с какой целью вы направляетесь?
– Нет, – величественно известил Курт. – Не изволю.
И началась пытка.
Маги сдержали обещание. Пытка была поистине королевской. Даже чудовищные приступы, терзавшие Курта в самом начале, не шли с ней ни в какое сравнение. Пытка была магической. Осознав, кто находится перед ними, маги отказались от мысли ломать ему кости, решив, что столь крутого разведчика этим не проймешь.
Боль хоть и предполагалась, но застала врасплох. Захлестнула горло ледяной петлей. Курт так и не закричал. Нечем было. Зловонные черви чужих отвратительных заклятий впились в тело, просочились в душу. Их жирные, омерзительные щупальца… или что там у них было? Что, у червей не бывает щупальцев? Еще как бывают! Просто не всем об этом известно… их омерзительные отростки деловито копошились в сознании. На концах отростков расцветали, открывались глаза, и Курт понял: еще миг – и его прочитают, как книгу! И тогда им все станет известно. Все.
Курт поднатужился и закрыл дверки в своей голове. Закрыл. И замочки навесил. Попробовали черви замочки грызть, да зубы себе поломали. Что, у червей и зубов нет? Серьезно? А вы их случайно с макаронами не путаете?
Боль схлынула так же неожиданно, как и появилась.
Курт весь дрожал. Холод терзал его тело. Крупные капли холодного пота жгли, как раскаленные угли. По недовольным лицам магов Курт понял, что ничего они не узнали.
«И не узнаете! Не узнаете! А я улучу момент и сбегу!»
Темная фигура надвинулась, закрывая мир.
– Говори! – прошипел разгневанный маг, нависая над Куртом.
– Пошел ты! – выдохнул Курт.
Взревев, маг двинул его по уху. Из уха что-то • вылетело. Вылетело и с обиженным звоном шлепнулось магу под ноги.
Сид!!!
Эльфийский сид, подаренный Курту бородатыми нахалками так давно, что он и позабыть успел об этом. Столько всего потом случилось. Сид, скатанный в трубочку, засунутый в ухо, дожидающийся своего часа. И вот теперь он достался врагу.
Маг зло рассмеялся, нагибаясь.
– Какая забавная штучка! – проговорил он, поднимая подарок.
Курту показалось, что сид содрогнулся. Впрочем, быть может, так оно и было? Маг яростно рванул струны. Сид застонал, заплакал, словно обиженный ребенок. Курт вдруг почувствовал такую боль, что предыдущая пытка показалась легкой шаловливой щекоткой. Заметив это, маг рассмеялся и, поднеся сид к Куртову уху, вновь рванул струны.
– Говори! – страшно прошипел он. – Говори, а не то я тебя…
Но ни произнести, ни привести в исполнение свою угрозу он уже не успел. Из его горла внезапно выглянул наконечник стрелы. Глаза мага удивленно вытаращились, словно им вдруг приспичило посмотреть на своего хозяина со стороны. Маг поднял руку, словно желая убедиться, что в горле у него и в самом деле объявилась незапланированная стрела, а потом медленно упал лицом вниз, так и не успев коснуться наконечника. Маг упал лицом вниз, и Курт увидел, что стрела эльфийская.
Курт стоял, пораженно таращась на ее оперение, а вокруг, словно осенние листья на сильном ветру, падали маги. Ни один не успел закрыться заклятием, а если и успел – заговоренные эльфийские стрелы легко проходили несокрушимые щиты, сотканные из ненависти и злобы.
Скрипнула половица. Курт поднял глаза. К нему шли ужасно бородатые эльфы. Те самые, которые эльфийки. И снова в мужском обличье.
– Терпеть не могу плохую музыку! – сказал Гендиле Даур и дунул на тетиву.
– Мы уж решили, что это ты за что-то на инструмент осерчал, – добавил Кйотх Юсунден.
– А оказалось – ты и вовсе ни при чем, а просто тебя спасать надо, – закончил Кйон Бергенер.
– Спасибо! – выдохнул Курт. – Как вы узнали?
– Когда мне было всего триста лет от роду, я сам сделал этот сид, – поведал Гендиле Даур. – Эльфы не делают инструменты просто так, каждый инструмент – откровение. И его струны навсегда отзываются в сердце создателя. Поэтому, если его обидели и он плачет…
Гендиле Даур помрачнел и вздохнул.
– В общем, ты понял, – добавил Кйотх Юсунден, разрезая веревки.
– Может, вы и меня вытащите? – жалобно попросил Мур. – Этот дохлый маг такой тяжелый…
– Сейчас, – промолвил Кйон Бергенер, пинком отбрасывая мага и нагибаясь за посохом.
И вот Курт свободен, одет и накормлен. Его заплечный мешок вновь собран. В руках посох. Эльфийский сид вновь занял свое привычное место в ухе. А в самом тайном из потайных карманов опять лежит серебряная монетка. Его единственное удостоверение личности.
Курт вышел из ничем не примечательного дома, в котором ему довелось пережить короткое, но весьма неприятное приключение. Была ночь, светили звезды да где-то там, вдали, мягко катилось эхо сонного собачьего лая. Рядом с Куртом шли эльфы. Они так и не превратились в красавиц, сколько их Курт ни упрашивал.
– Красавицы не идут тебе на пользу! – со смехом заметил Кйон Бергенер. – Думай лучше о деле, которое тебе предстоит.
– О деле… – пробормотал Курт и вдруг вспомнил.
– Аглария! – воскликнул он. – Мур! Надо же что-то предпринять!
– Я все время об этом думаю, – признался посох. – Но… наши друзья правы. Сначала – дело.
– Просто так идти – только ночь портить, – задумчиво проговорил Кйотх Юсунден. – Ночь – время танца.
– Танца? – удивился Курт. – Но вы же сами говорили, что нужно спешить. А потом Аглария…
– Танец сократит твой путь, – тоном многоопытного наставника поведал Гендиле Даур. – Заодно узнаешь, где находится девушка.
– Узнаю?
– Увидишь, – пообещал Кйотх Юсунден.
Курт так и не понял, когда же начался танец. Ему казалось, что он все еще идет, а на деле его ноги уже начали выписывать нечто невыразимое. А уж эльфы-то!
…невесомой, певучей ширгой, сипловатым си-дом, рыбачьей сетью дождя и детским лепетом барабана, цветными размывами подгулявших фонарей и черной пряжей ночи, звоном тетивы и безумным росчерком звезд над головой, загадочным алфавитом, просыпавшимся из древней книги незапамятных ночей, тихим блеском глаз и плеском воды был этот танец, Был…
Они все же превратились в красавиц напоследок. Три восхитительные эльфийские девы стояли перед Куртом.
– Остается только сожалеть, что вы столь редко используете свой истинный облик, – печально вздохнул Курт.
– А кто тебе сказал, что этот облик истинный?! – расхохотались красавицы.
Курт только головой покачал. Ведь и в самом деле – ну кто ему сказал? Эльфы, они и есть эльфы…
– Отсюда совсем близко до того, что ты ищешь, Курт! – поведали они ему. – Ты сможешь воспользоваться порталом, но будь осторожен! Удачи!
– Удачи… – оторопело отозвался Курт, глядя, как три феи неземной красоты превращаются во что-то совсем уж сумасшедшее.
В следующий миг ему уже с хохотом махали лапами желтый заяц, синий еж и фиолетовый медвежонок.
– Это и есть наш истинный облик! – с хохотом прокричали они, перед тем как исчезнуть.
Курт потряс головой, тщетно пытаясь проснуться.
– Аглария! – требовательно напомнил посох. – Ты видел, где она?
– Видел, – кивнул Курт.
После чего зверскими пинками прогнал прочь легкую тень сумасшествия, посмевшую было вообразить себя плащом и опуститься на его плечи, а потом глубоко вздохнул и сотворил портал.
Здесь всегда сумерки.
Кто-то сказал это? Подумал? Кто-то…
…тебе станет хорошо, потому что ты не увидишь, или ты не увидишь, потому что тебе станет хорошо… ты не увидишь, потому что твои глаза растут не в ту сторону. Твои глаза как деревья. Корнями воспринимают они окружающий мир, питаясь его условной реальностью, а ветви и листья их обречены пребывать во тьме, и там же, во тьме, распускаются самые прекрасные цветы, и тьма наполнится их сводящим с ума ароматом.
А какие плоды вырастают на тех деревьях! Какие плоды! А собственно – какие плоды? Разве бывают какие-то плоды? Есть ли плоды глаз твоих во тьме твоей или твои глаза бесплодно смотрят во тьму тебя самого? И если твои глаза бесплодны, то откуда тогда взялся ты сам? И существуешь ли ты в самом деле или нерожденный касанием глаз пребываешь в вечной тьме и молчании несуществования?
«Вот такая фигулина!» – ошарашенно подумал Тенгере, стряхивая с ушей руины чьих-то причудливых мыслей. Если только, конечно, это были мысли.
Место, которое Зикер выбрал для засады на Архимага, и вообще отличалось причудливостью. Начать хотя бы с того, что его не существовало. Ну не бывает таких мест ни в природе, ни вне ее. Не бывает и быть не может. Они даже в чьем-то воображении существовать не могут, ибо невообразимы в принципе.
И все же Зикер умудрился его отыскать, да еще и всю свою команду приволок следом. Может, у него уже и не те силы, что раньше, но второго такого мастера поискать надо. А лучше даже и не пробовать – все равно ведь не отыщешь. Тенгере все пытался понять, где же они находятся, но этого даже Зикер толком объяснить не смог.
– Когда сны снят, они тоже видят сны, – сказал он. – Место, где мы находимся, – одна из точек пересечения таких снов с некоторыми мнимыми понятиями несуществующих вселенных.
– Я не понял, – честно признался Тенгере.
– Я тоже, – пожал плечами Зикер. – Ну и что с того? Важно, что мы здесь, а Тропа – вот она.
И правда, совсем неподалеку, глянцево чернена Тропа к Чаше Тьмы. От нее несло таким ужасом и мерзостью, что лучше было держаться подальше. Здесь, в стороне, росла зеленая трава, вперемежку со сказками и чудовищными ругательствами на самых невероятных языках. Зловонные испарения тропы не достигали усевшихся на обочине, зато на голову им то и дело осыпались лохматые отголоски каких-то слов, похожих на мысли, особенно если не приглядываться. Словесные конструкции громоздились, рассыпались и тут же пересоздавачись вновь, напоминая то некие сокровенные пророчества, то явную галиматью.
Зикер. Фарин, Арилой, Тенгере, Богиня, Даграмант и все члены Ордена Беглых Магов сидели на обочине. Глядя на жуткую тропу, ожидая битвы, для многих – быть может для всех? – последней.
В этом странном месте бродили шаткие образы, нечеткими линиями проламываясь друг сквозь друга. В этом странном месте, казалось, можно было задавать любые вопросы. Кто знает – почему? Быть может, дело не в месте, а в том, что им предстояло?
Тенгере решился задать вопрос, который давно его мучил.
– Скажи, Учитель, – запинаясь начал он, – зачем я был нужен Архимагу, я уже давно понял, а вот зачем я был нужен тебе? Не сейчас – а тогда?
– Чтобы убить меня, конечно, – светло улыбнулся Зикер. – Зачем же еще?
Эту информацию Тенгере несколько мгновений переваривал молча.
– А теперь – нет? – наконец спросил он.
– Теперь – нет, – безмятежно согласился Зикер. – Недосуг мне было, знаешь ли, тебя дожидаться. Пока бы ты еще собрался… так что я сам себя убил… – и глядя на вытянувшуюся физиономию Тенгере, Зикер добавил: – Вот молодежь пошла! Все старикам приходится делать самим. Ну решительно все!
– Разговорчики у вас! – фыркнула Богиня. – Мы убивать пришли, а не умирать! И вообще люди так много говорят о смерти, что иногда мне начинает казаться, что они сами в нее верят.
И она с решительным видом поправила висевший у нее за спиной меч. Кто-то приближался к ним.
Кто-то…
Его шаги доставали до неба, а самого было не видать от земли. Он не дышал, потому что забыл, зачем это нужно. Бесшумно выхватив меч, Богиня привычным жестом крутанула его над головой.
– Хочу, чтобы был закат, – тихо сказал Зикер. – По праву выцветающей памяти и опадающих имен, по праву змеи, пережившей свой яд, по праву черных, ставших белыми… хочу, чтобы был закат!
И стал закат.
Сумерки плеснули крутой волной, раздались в стороны, точно занавес, пропуская высокую худую фигуру.
– Ну хоть кто-то мне заката не пожалел, – произнес незнакомец. Незнакомец?
Кто-кто, а Зикер сразу его узнал!
– Джальн! – воскликнул он.
– Зикер! – обрадованно отозвался тот. – Ну как у вас?!
– Теперь уже скоро, – сказал Зикер, – ты вовремя поспел.
Зикер стоял посреди заката. Зикер смотрел в закат. Зикер был спокоен, как и положено великому черному магу перед его последней битвой. Зикер не собирался защищаться и уворачиваться, он собирался убить Архимага. Он собирался убить Архимага, заплатив за это своей жизнью, чтоб не пришлось платить жизнями других. Зикер стоял посреди заката. Зикер смотрел в закат. А с той стороны заката на него смотрела Судьба.
– Вот и пришло время, – тихо проговорила она. – Тебе сейчас очень пригодился бы Курт, а Зикер? Пригодился бы. Сам знаешь, что пригодился… А вот нет его с тобой. И не будет. Ты чувствуешь себя голым и не знаешь, на что решиться? Это хорошо. Это полезная наука. Ты решил погибнуть, чтоб не подставлять других? Это правильно. Это верно. Ты начинаешь учиться. Возможно, ты и не безнадежен. Но Судьба сурово карает тех, кто с ней спорит. Поэтому пей свою чашу, Зикер. Пей до дна! Изведай, каков осадок. И не взыщи, если что не так. Справедливость – штука редкая. На твою долю ее может и не хватить.
– А ты уверена, что так – правильно? – спросило у Судьбы нечто огромное, клубящееся где-то за пределами этого Мира. – Не слишком ли велик риск?
– Риск велик слитком, – тут же согласилась Судьба. – Так – правильно. Я уверена.
– Уверена?
– Уж не думаешь ли ты, что я сама не подчиняюсь собственным законам? Что у Судьбы нет судьбы? Зря. У Судьбы есть судьба, ведомая лишь ей самой да еще призрачным теням в серых сумерках. Я не могу свернуть, не могу отказаться, не могу не рисковать. Я – Судьба. От меня не уйдешь. И я меньше, чем кто-либо другой, способна на это.
Зикер стоял посреди заката. Зикер смотрел в закат.
Архимаг появился неожиданно. Вот только что его не было, дохнуть не успели, а он уже возник на Тропе в трех шагах от них. Возник – и тут же споткнулся, запутавшись в ловко перекинутых через Тропу незримых «паутинках» Силы. Зикер рассчитал верно. «Паутинки» не могли остановить Архимага, но они его на миг задержали. Этого оказалось достаточно. Остановившись посреди стремительного движения, он пошатнулся, споткнулся, потерял равновесие и рухнул на Тропу. Вскочил почти тут же, но было поздно. Поперек Тропы выстроились его злейшие враги во главе с Зикером. Архимаг пробежал взглядом по своим врагам – и вдруг наткнулся на человека, которого никогда раньше не видел. По правую руку от Зикера стоял незнакомец с кистью в руке.
– Ты кто? – выдохнул Архимаг.
– Тот, кто имел глупость подарить тебе жизнь, – отозвался Эстен Джальн. – Я забираю ее обратно.
Волшебная кисть в руке бывшего Великого Магистра Ордена Черных Башен метнулась вперед, "Наискось перечеркивая Архимага. Раз и еще раз. Архимаг дрогнул. Будь он, как прежде, всего лишь омерзительной ожившей карикатурой, он бы умер мгновенно. От него и следа не осталось бы. Но Архимаг давно уже не был обыкновенной ожившей карикатурой. Много жизней поглотил он с тех пор, многие Силы напитали его странную выморочную плоть, много заклятий вплелось в его тело. Он устоял. И все же волшебная кисть кое-что изменила в Архимаге. С его перечеркнутого тела медленно осыпался тонкий бумажный пепел. Архимаг усмехнулся и повел плечами.
– Спасибо, – сказал он. – Сначала ты создал меня. А теперь убил того меня, которым я был тогда, в самом начале. Ты освободил меня. От своей власти, от моей благодарности и от бумаги, которая здорово сковывала мою Силу. Отныне ты не властен надо мной – ты убил свое создание, перечеркнув его. Я не собираюсь испытывать благодарность по отношению к тому, кто пытался меня убить. Бумага не держит меня, краски не цепенят, я свободен! Прочь с дороги!
Архимаг воздел руку, и в Эстена Джальна полетела молния. Оттолкнув ошарашенного художника в сторону, Зикер бросился вперед. Взлетев над тропой, Фарин с Арилоем обрушили на Архимага ливень собственных молний вперемежку с пустыми бутылками, а Даграмант, спикировав из-за облака, огрел его по голове своим тяжелым хвостом.
Зикер несся к Архимагу – стремительный и смертоносный. Он надеялся, что Архимаг просто не успеет отразить удар, нанесенный на такой скорости. Архимаг и в самом деле не успел.
Не Архимаг – другая, неведомая Сила смела Зикера с Тропы. Смела, оглушила невероятным ударом, отбросила прочь.
Взревев от ярости, Эстен Джальн взмахнул руками, и злоба гибельных заклятий горной рекой потекла с его пальцев. Недаром он был когда-то одним из лучших боевых магов Ордена. Задыхающийся от запредельной боли Зикер был потрясен разнообразием и количеством убийственных заклятий, которые выдал Эстен Джальн. Они сыпались из него одно за другим с невероятной быстротой. Уследить было почти невозможно. Устоять – тоже.
И все же Архимагу это удалось.
Ощерившись страшенными зубами невероятнейших смертей, летели в него чудовищные заклятия, ударялись, разбивались, как летний дождь, о его белоснежные одежды и безвредные стекали на Тропу. Коротким толчком Силы Архимаг отбросил прочь бывшего Великого Магистра. От страшного удара Эстен Джальн взлетел в воздух, кувыркаясь, словно тряпичная кукла, и рухнул на уже начавшего подниматься Зикера.
Тенгере и Богиня нанесли свои удары одновременно. Тенгере – наколдованным мечом, Богиня – мечом из небесной стали. Одновременный двойной удар был страшен. Темное волшебство Ордена Черных Башен сплелось с Силой Богов, пытаясь покончить с чем-то куда более темным, чем черная магия, и куда более могущественным, чем Боги, ковавшие небесные клинки. Увы. Архимаг и сам был теперь сродни Богам, а выпитые Кладовые надежно хранили его от магии Ордена Черных Башен. Он только расхохотался, отбрасывая этих двоих со своей дороги.
– Вперед! – отталкивая Эстена Джальна, проорал Зикер.
И Орден Беглых Магов, исполняя данную когда-то клятву, бросился на Архимага. Столько заклятий, нацеленных на кого-то одного, Зикер никогда раньше не видел. Будь в этом месте хоть какое-то пространство, оно тут же выродилось бы, и все заклятия стали бы бесполезны… но никакого пространства в этом месте не было; собственно, здесь и места-то никакого не было, только Тропа к Чаше Тьмы и смутное колыхание теней и снов по краям. Фарин с Арилоем что-то яростно вопили, и укороченная молния Фарина била и била в одну и ту же точку – в левый глаз Архимага. Зикер вскочил, рядом с ним пружинисто поднялся Эстен Джальн, и оба они нанесли отчаянный удар по Архимагу. Удар, когда не щадят никаких сил, не думая о защите, не вспоминая о жизни, не страшась смерти, – последний удар, заставляющий забыть обо всем.
Расхохотавшись, Архимаг стряхнул все их заклятия, как надоедливых муравьев, щелчком сбил пикирующего на него Даграманта и нанес свой собственный удар.
Зикеру показалось, что мир раскололся и умер. Зикеру показалось, что воздух стал камнем. Тенге-ре и Богиня бросились друг другу в объятия. Зикер встал и сделал шаг, пытаясь хоть как-то их закрыть. Он уже умер, но его рука упрямо чертила портал вокруг обнимающейся парочки.
«Успеть… только бы успеть!»
Он не успел. Успел совсем другой человек.
– Забирай! – страшным голосом гаркнул Эстен Джальн.
И мир померк.
В следующий миг все они очутились на берегу реки. Даграмант плюхнулся в воду. Кое-кто из Великих Магистров Ордена Беглых Магов последовал его примеру. Тенгере и Богиня целовались. Эстен Джальн сидел на прибрежном песке, с любопытством осматривая себя самого. Зикер глубоко вздохнул и понял, что все-таки остался жив.
– Учитель?! – воскликнул Ученик, подскакивая к Эстену Джальну.
– Не вышло, – выдохнул тот.
– Надо было меня взять! – обвиняющим тоном воскликнул Ученик.
– Только тебя там и не хватало, – устало отмахнулся тот. – Кто бы нас тогда выдернул?
– Учитель, ты как? – оторвавшись от жены, Тенгере подскочил к Зикеру.
– Я-то? Я – идиот! – честно признался Зикер. – Вот как. Именно так и никак иначе. Самонадеянный болван. Пустоголовый осел. Ясно же было, что без Курта нам с ним не сладить. И ведь я давно это понял. Торопыга несчастный. Чуть всех вас не погубил!
Он замолчал и, подумав, добавил:
– А ведь я этого Курта убить хотел. Кретин!
– Ты быстро учишься, Зикер, – задумчиво сказала Судьба. – Думаю, ты не умрешь сегодня. Быть может, ты не умрешь никогда… кто знает?
И нечто, неведомое, клубящееся за гранью этого Мира, тихо захохотало.
Архимаг шел, и Тропа пела в его сердце. Тропа пела Голосом Чаши Тьмы, – и не было для Архимага голоса слаще, чем этот голос. Архимаг шел к вожделенной цели. Сила же его была необорима. Он сокрушил врагов так легко, словно их и не было вовсе, или же они были смутными струями дыма, который развеялся от легкого мановения руки. Архимаг стал так силен, что ему уже никто не был нужен, а впереди его ждала еще большая Сила. Необъятная. Несокрушимая. Вечная.
– Они рядом, – сказал Курт. – За тем лесом.
– И сейчас примчатся сюда, – добавил Мур. – Раз уж ты воспользовался порталом, то волей-неволей придется прорываться с боем.
– Еще не сейчас, – покачал головой Курт. – У меня тут возникла идея…
Он подхватил свой заплечный мешок, быстро развязал и с решительным видом вывалил его содержимое на траву.
«Только бы успеть!»
– Гребни, огнива, полотенца, скатерти… – бормотал Курт, торопливо забрасывая вышеперечисленное обратно в мешок. – И кладенец, – добавил он, – пригодится.
«Успеть!»
Уменьшенный до размеров перочинного ножа двуручник упал обратно в мешок. Курт простер руки над прочими «сокровищами» из «музея разведки» и быстро прочел заклятия, возвращая им нормальный размер и вес.
– Мур, есть какое-нибудь универсальное Освобождающее заклятие? – быстро спросил он.
– Есть, – оторопело отозвался посох. – А… зачем?
– Читай его поскорей! – приказал Курт.
«Успеть!»
– Ты… хочешь, чтобы все это… освободилось?! – поразился посох. – Но…
– Очень хочу! Читай скорей! – воскликнул Курт, вновь сотворяя портал.
«Успеть!»
Мур прочитал свое заклятие – и поляна буквально вскипела от невероятного количества самых разнообразных существ, заклятий и состояний, пробудившихся одновременно. Уже закрывая за собой портал, Курт успел увидеть, как свалившиеся из ниоткуда маги Осназа с головой увязли в бурном море выморочного хаоса.
«Так!»
– Великолепная идея! – выдохнул посох, едва только мерцающая чернота портала накрыла их с головой.
– А вот эта нравится мне куда меньше, – прибавил он тут же, стоило только тьме портала смениться светом выхода.
– Ничего, привыкнешь, – беспечно бросил Курт, торопливо нашаривая в заплечном мешке карманный двуручник.
«И что я его в карман не положил?»
«Я успею!»
Они стояли на том самом, строжайше охраняемом, запредельном обозе, который бдительно караулила целая куча могущественных мерзавцев. Означенные мерзавцы и в самом деле находились неподалеку. Они стояли вокруг, ожидая нападения – но нападения снаружи, со стороны. Оттуда, куда ушли их коллеги, где от сталкивающихся заклятий пузырилась земля, где перли наружу из тысяч и тысяч склянок неведомые и позабытые существа, на ходу превращаясь во что-то иное. И кто во всем этом магическом грохоте был способен почуять один-единственный открывшийся портал? Не знаю, быть может, кто-нибудь и мог бы это сделать – но его не было среди грозных охранителей секретного обоза.
– Ох, не нравится мне все это, – пробурчал посох. – Мы стоим на той самой пакости, которую нам велено уничтожить!
– Ну стоим, – равнодушно отозвался Курт, глянув себе под ноги. – Значит, ходить далеко не придется…
«Я успею!»
Оно было там. Невероятный кокон промозглой черноты. А внутри него ходуном ходили какие-то смутные тени. Озноб пробрал Курта. Что-то пыталось войти в него, через глаза, глядящие на ЭТО, через пятки, касающиеся ЭТОГО, через…
«Я успею!» – яростно подумал Курт, с трудом отрывая взгляд от обморочной тьмы.
– Ничего. Прорвемся! – услышал он свой голос и в тот же миг нашарил окаянный кладенец, завалившийся в самый дальний угол мешка.
– Посмотри лучше, кто привязан к этой поганой телеге, – продолжил он, вытаскивая кладенец и возвращая ему нормальный размер и вес.