Юджиния РАЙЛИ
АЗБУКА ЛЮБВИ
Глава 1
Мемфис, штат Теннесси. 28 февраля 1992 года
Мисси Монро разговаривала по телефону со своим женихом, думая при этом о подшипниках.— Да, Джефф, к нашей завтрашней свадьбе все готово, — говорила она напряженным голосом, дымя сигаретой и сердито глядя на график выпуска продукции, лежавший на ее рабочем столе. — Ма и па, кажется, успели выстроить всех своих душечек по ранжиру, а я уже все собрала.
— Скорее бы уж посмотреть на твое бикини на пляже в Сен-Круа, — сказал Джефф. — Наверняка взгляд не оторвешь.
— Пока ты с успехом делал обратное, — сухо отозвалась Мисси.
— Ну, ты же знаешь, мне хотелось бы сначала оформить наши отношения, чтобы не было никаких кривотолков.
Мисси подавила вздох.
— Ах да! Старомодная галантность в канун двадцать первого века. Надо же было повстречать такого замечательного человека, как ты! Удивительно!
Джефф хмыкнул.
— Любимая, ты смеешься надо мной?
Мисси вздохнула, положила сигарету и глотнула горячего кофе. И тут же скривилась: то была пятая чашка крепчайшего кофе за этот день.
— На самом деле я просто констатирую факт.
— Тогда я должен удивляться встрече с такой прекрасной женщиной, как ты.
На сей раз Мисси очень тяжело вздохнула.
— В таком случае, Джефф Дэльтон, ты мазохист.
Он снова хмыкнул.
— А ты, дорогая, по-прежнему слишком строга к себе. Обедаем вместе, как договорились?
Откинув волосы со лба, Мисси потерла затекшую шею.
— Да. Если, конечно, я успею к тому времени отправить товар в Детройт.
В его голосе послышалось беспокойство:
— Мисси, ты слишком много работаешь. Ну, ничего, когда мы поженимся, тебе уже не нужно будет так усердствовать. Между нами, говоря, денег у нас хватает.
— Но я не собираюсь бросать работу, Джефф.
— А как же дети? Мы ведь, по-моему, хотели детей?
Она пожала плечами.
— Зачем же тогда няньки? Heт, поступаться карьерой я не намерена.
После неловкой паузы Джефф покорно выдавил.
— Конечно, дорогая.
Увидев заводскою менеджера, Мисси бросила в трубку:
— Слушай, тут пришел Джордж Шмидт, мне пора.
— Само собой. Привет Джорджу. В общем, в семь заеду?
— Валяй.
Положив трубку, Мисси погасила сигарету и с беспокойством взглянула на Джорджа.
— Ну, как? Управимся? По-моему, успеваем.
Менеджер, крупный лысеющий человек лет пятидесяти, на вид вечно умирающий от усталости, улыбнулся ей робкой улыбкой.
— Простите, но еще два шлифовальных станка только что вышли из строя.
— Черт побери! — Вскочив, Мисси сердито уставилась на Джорджа. — Куда же вы смотрели? Если мы не успеем к пяти часам организовать отправку, мы потеряем заказ! Я же велела вам проследить за профилактикой этих станков! Еще одна такая накладка, мистер, и вы будете…
— Да-да? — устало взглянул на нее Джордж.
Мисси тотчас осеклась, скрипнув зубами, подошла к окну и угрюмо уставилась на виднеющуюся вдалеке Миссисипи. Надо же, она чуть было не ляпнула Джорджу насчет увольнения — Джорджу, человеку, с которым меньше всего хотела бы расстаться!
А он смотрел на своего молодого босса абсолютно пустыми глазами. Кто бы мог подумать, взглянув на нее, что эта потрясающая блондинка с точеным профилем и блестящими красивыми волосами, эта двадцатипятилетняя женщина в безупречно сидевшем на ней шерстяном костюме голубого цвета, до сих пор оставалась упрямым, испорченным ребенком. На заводе ее за глаза называли стервой.
Джордж знал Мисси с самого ее рождения. Когда Ховард и Шарлотта Монро, основав фирму «Шарикоподшипники Монро», привезли с собой на новое местожительство своего младенца, он даже несколько раз менял Мисси пеленки Родители по доброте своей страшно портили дочь, потакая всем ее прихотям, и вот теперь работники завода пожинали плоды невероятной снисходительности Монро к их единственному дитяти.
Два года назад Мисси стала заправлять семейной фирмой, и правила она железной рукой, постоянно угрожая сотрудникам разными карами, выставляя необоснованные требования и донимая частыми вспышками дурного настроения. Она, правда, никогда не заходила так далеко, чтобы кого-либо уволить, но несколько квалифицированных менеджеров среднею звена уже предвосхитили такую развязку после очередной ее выволочки. Потеря опытных служащих заметно повредила делу. Возможно, в результате этого Мисси хоть как-то попыталась смирить свой дурной нрав. Поговаривали даже, что она несколько раз побывала у врача.
Вот и теперь она с покаянной улыбкой повернулась к Джорджу:
— Джордж, простите. Вы были мне вместо отца, а я чуть не ляпнула такое!.. Не знаю, что бы я делала без вас. И как вы меня еще выносите? Я такая стерва!
Джордж возражать не стал, а просто продолжил прерванный разговор:
— Мисси, станки, которые работают круглосуточно по семь дней в неделю, не могут не ломаться.
— Я знаю, — отмахнулась она.
— Но мы все сделаем в кратчайшие сроки, пусть даже мне придется костьми лечь. Послушайте, у вас ведь скоро свадьба, может быть, вам лучше поехать домой?
Она криво улыбнулась.
— Я что вам, как кость в горле, да?
— Не в горле, а гораздо ниже, — отозвался Джордж.
Она тотчас картинно выставила палец и словно прицелилась в него.
— Ага, попался! Пиф-паф! — И тотчас, закусив губу, спросила: — Кстати, вы и впрямь справитесь, пока я буду на Карибах?
— Тысячу раз справлялись. — Он лукаво подмигнул. — Вы, конечно, незаменимы, но процесс достаточно отлажен. Так что спокойно выходите замуж за вашего прекрасного жениха и будьте счастливы. В самом деле, хорошо было бы, если бы вы смогли быть счастливы, Мисси, — немного печально закончил он.
Она пригладила волосы.
— Да уж. Это здорово облегчило бы всем нам жизнь. — Увидев, что Джордж двинулся к выходу, она добавила с несвойственной ей нерешительностью: — Увидимся завтра на свадьбе?
Он ухмыльнулся:
— Конечно, босс. Я бы ни за что на свете не пропустил такое событие.
Мисси мчалась по скоростной магистрали к родительскому дому в восточной части Мемфиса, и настроение у нее было мрачное. В прошлом месяце истек срок аренды ее квартиры, и она переехала к родителям, чтобы подготовиться к свадьбе. После бракосочетания они с Джеффом намеревались жить у него до тех пор, пока не будет построен дом в городе.
Прежде чем уйти из офиса, она попросила своего помощника запомнить, что Шмидту следует выписать очередную, уже третью за год денежную премию. Всякий раз, устроив сцену своему заводскому менеджеру, она словно бы вымаливала у него прощения взяткой — либо солидным чеком, либо хорошим кушем в денежный фонд компании. Характер ее обходился ей дорого — Джордж богател. Но без сомнения, он того заслуживал, поскольку терпеливо сносил ее выходки.
Почему она такая стерва? Недавно врач пытался помочь ей разобраться в самой себе, пытался объяснить ей, почему она не может справиться с внезапными вспышками гнева и постоянным раздражением.
Насколько Мисси поняла, причина кроется в том, что она сама вызывает неприятие окружающих, а если уж совсем откровенно — в том, что на самом деле она никому не нужна. В этом мире Мисси ощущает себя чем-то вроде непонятного фрагмента на превосходной, только что завершенной картине. Родителям, людям мягким и настрадавшимся, она докучала с самого рождения. Они же наверняка мечтали о дочери ласковой и уступчивой. Фирма «Шарикоподшипники Монро» также в ней не нуждается: Джордж Шмидт справится и без нее, она для заводских не более чем крикливая мелкая сошка.
А самое грустное — что она не нужна своему жениху, Джеффу. Человек добрый, чувствительный, благородный, он женится на ней лишь для того, чтобы потрафить родителям. Благодаря такому браку породнятся две старинные фамилии Мемфиса, а также произойдет слияние двух жизнеспособных фирм здесь, в одном из коммерческих центров Юга «Шарикоподшипники Монро» и «Стальные трубы Дэльтонов». Все это так же естественно и неизбежно, как бейсбол и яблочный пирог.
Но если взглянуть правде в глаза, то Джефф ее попросту не волнует. Отношения их лишены конфликтов, поскольку он почти всегда во всем с ней соглашается. О таком можно только мечтать, ведь она деловая, свободная женщина и не станет слушать какую бы то ни было чепуху. К тому же Джефф так галантен и совершенно не похож на этих свиней — мужчин-шовинистов, настоящих ублюдков, с которыми она встречалась прежде.
И все-таки Джефф слишком уж джентльмен. Порой ей дико хотелось устроить ему сцену со швырянием туфель, настоящую сцену в духе низших классов, для разрядки атмосферы. А еще ее беспокоило отсутствие секса в их отношениях. Может, сегодня вечером ей удастся кое-что изменить.
Виновато вздохнув, Мисси снова закурила. Джефф, конечно, просто живая кукла, а она эгоцентристка и мегера, раз позволяет себе так о нем думать. И потом, ее бурные эмоции явно результат предсвадебной лихорадки. Ладно, только бы им с Джеффом пожениться и отправиться проводить медовый месяц на Карибы, и все ее сомнения развеются.
Мисси и впрямь с нетерпением ждала завтрашней свадебной церемонии с Джеффом в их историческом семейном доме Она с родителями жила в огромном особняке в стиле греческого возрождения, который был выстроен в сороковые годы девятнадцатого века и являлся частью хлопковой плантации, принадлежавшей их дальнему родственнику Монтгомери. Как-то раз мать дала Мисси коробку, в которой лежали старые письма некоей Мелиссы Монтгомери Мисси назвали в ее честь Девушка с интересом читала описания беспечного времяпрепровождения той эпохи. Как хорошо было бы жить в те шикарные времена — до Гражданской войны. Завтра Мисси будет одета в свадебный туалет, полностью повторяющий наряд кузины в коробочке также хранился выцветший дагерротип Мелиссы в свадебном платье, и девушка не раз изумлялась своему сходству с дальней родственницей. Иногда ей казалось, что она смотрит на самое себя, волшебным образом перенесенная в прошлое.
Вспомнив об этом, она засмеялась. Вот бы все здесь обрадовались, если бы она исчезла!
Свадьба кузины Мелиссы состоялась 29 февраля 1852 года, судя по надписи на обороте дагерротипа Високосный год. Также как и нынешний, 1992-й. Вот посмеются когда-нибудь ее внуки, узнав, что она и кузина Мелисса выходили замуж в одном и том же доме, одетые в одинаковые туалеты, в один и тот же день — 29 февраля. Правда, их разделяла целая эпоха — сто сорок лет!
Мисси свернула на извилистую подъездную дорожку Дом ее родителей скорее походил на дворец, и ей вдруг показалось, что она перенеслась в прошлое. Свежепобеленный двухэтажный особняк неожиданно поразил ее своей величественностью — колонны с каннелюрами, вычурная резьба на темно-зеленых ставнях. По цветочным решеткам вилась жимолость, вокруг росли магнолии, кизил, азалии, усыпанные цветами Сердце у Мисси екнуло.
Припарковав свой зеленый «ягуар», она торопливо поднялась по ступенькам Рабочие мыли окна, горничные чистили и полировали мебель розового дерева — ею были обставлены сдвоенные гостиные и столовая. В воздухе стоял смешанный запах полироли, жидкости для мытья окон и роз.
В отдалении, у красивой винтовой лестницы, стоял ее отец. Высокий, стройный, седовласый Ховард Монро старательно начищал носовым платком укрепленный на лестничной колонне предмет, похожий на крупную пуговицу.
Мисси улыбнулась. Ей всегда страшно нравилась эта «пуговица» из темно-зеленого малахита со странным узором из концентрических окружностей. Еще в детстве отец рассказал ей легенду о том, как в давние времена «пуговицу» укрепили на колонне после выплаты кредита, взятого на строительство дома. Отец также сказал, что этот малахитовый медальон был частью какого-то таинственного египетского амулета.
Ховард взглянул на дочь и расплылся в улыбке:
— Здравствуй, дорогая. Очень рад, что ты вернулась пораньше. Ну, как, все готово к завтрашней свадьбе?
Мисси подбежала к отцу, обняла его и, встав на цыпочки, поцеловала в щеку.
— Джордж выгнал меня с завода. Я, как всегда, ему мешала.
Отец хмыкнул.
— Насколько я понял, теперь он получит очередную премию?
— Совершенно верно. — Мисси огляделась — А где ма?
— Беседует с флористом и представителем фирмы, которая устраивает банкет. — Он неловко откашлялся. — Надеюсь, Джордж все-таки придет на бракосочетание?
— Слава Богу, я его не отпугнула. — Мисси тяжело вздохнула — Ах, па, вы с ма такие добрые, а я всегда вас огорчала!
Отец добродушно усмехнулся:
— Ну, все совсем не так, дорогая.
Она вытаращила глаза.
— Даже когда меня выгнали из пансиона за курение в библиотеке? А когда я спряталась на грузовике и доехала до Нового Орлеана? Или когда получила водительские права и угнала твой «Кадиллак»?
— К чему эти запоздалые угрызения совести, дорогая? Такое самобичевание совсем не в твоем стиле. — Монро вдруг лукаво прищурился — Надеюсь, столь внезапные сожаления не результат твоего лечения? Главное ведь — чтобы ты чувствовала себя лучше, а не хуже.
— Не знаю, па… наверное, я пытаюсь разобраться в себе как следует. — Она нахмурилась. — Может, мне просто жалко Джеффа? Я буду ему такой плохой женой.
Отец укоризненно посмотрел на нее.
— Кажется, насильно молодого человека к алтарю никто не тащит.
— Но женится-то он на мне только потому, что этого страшно хотят обе наши семьи. Джефф такой благородный, он как будто из другого века.
— А разве тебе не нравится его благородство?
— Да, вопрос лишь в том, из-за чего он женится на мне?
Ховард легонько погладил ее по руке.
— Ну, дорогая, тебе стоило бы больше доверять своему жениху. С моей стороны вряд ли будет легкомыслием утверждать, что он может влюбиться в такую красавицу. У тебя, конечно, есть недостатки, Мисси, как и у всех нас, но на самом деле ты весьма достойная девушка. И не забывай, что мы с матерью всегда любили тебя.
— Я знаю, па. — Она нерешительно взглянула на него — Даже, несмотря на то, что я совсем на вас не похожа?
— Мисси, тебе вечно грезилось что-то нереальное. Ты слишком несправедлива к себе.
— Вот и Джефф так говорит. — Про себя же она виновато добавила: «Что гораздо хуже, я всегда была слишком несправедлива к тебе и к ма».
Ховард в последний раз провел носовым платком по «пуговице».
— Ну вот. Все вокруг будет блестеть, даже этот красивый камень. — Он с любовью посмотрел на дочь. — Ты не представляешь, с какой гордостью я поведу тебя завтра вниз по этой лестнице!
Мисси радостно улыбнулась отцу, и они вместе заглянули вглубь старинного малахита.
Глава 2
Мемфис, штат Теннесси. 28 февраля 1852 года
В этом же самом доме сто сорок лет назад Мелисса Монтгомери и ее отец, стоя у той же лестницы, любовались тем же самым старинным камнем.
Мелисса, голубоглазая блондинка с точеным профилем, длинными блестящими волосами, была одета в глухое платье из темно-синей парчи с широкой юбкой, прикрывающей носки ее козловых туфелек. Ее отец — крепкий седеющий мужчина с горящими синими глазами и аккуратной бородкой-эспаньолкой, облаченный в черный сюртук и черные же панталоны, белоснежным носовым платком старательно протирал малахитовую «пуговицу». Ее, вернее, овальный кусок малахита, укрепили на колонне в знак того, что все деньги за дом были полностью выплачены.
— Ну вот, — гордо произнес Джон, восхищаясь зеленым бычьим глазом в драгоценной серебряной оправе. — Мы, дорогая, должны устроить праздник по двум поводам: сегодня я расстаюсь с закладной на дом, завтра приобретаю зятя.
— Да, папа, — выдавила Мелисса, невольно вздрогнув при мысли о том, что завтра она станет женой Фабиана Фонтено в соответствии с брачным контрактом, заключенным их семьями при ее рождении.
— Всего каких-то десять лет — и дом наш, — продолжал Джон, оглядывая сдвоенные гостиные и столовую. Комнаты словно бы соперничали роскошной мебелью в стиле французского возрождения, заморскими коврами и сверкающими хрустальными канделябрами. Повсюду сновали слуги, горничные что-то постоянно чистили, полировали — шла подготовка к завтрашним празднествам.
Мелисса ответила на испытующий взгляд отца робкой улыбкой. Она снова посмотрела на лестничную колонну, потрогала кусочек малахита, поражавший взгляд затейливым узором концентрических окружностей. В какой-то миг — она могла бы поклясться в этом — зеленый глаз ей подмигнул, совсем как таинственный заговорщик.
— Где ты раздобыл этот камень, папа? Он такой красивый!
— Помнишь, мой друг Файниас Хэггедорн долго путешествовал по Египту? Он и привез мне малахит из своей последней экспедиции.
— Как мило!
Наклонившись к дочери, Джон доверительно проговорил:
— Файниас клянется, что этот камень — часть настоящего египетского амулета. Говорит, он даже обладает магическими свойствами.
— Правда? — изумилась Мелисса. — Знаешь, только что… Я могу поклясться, что видела, как камень…
Мелисса не договорила, потому что входная дверь резко распахнулась и в вестибюль вплыла Лавиния Монтгомери, подрагивая в такт шагам страусовыми перьями на своей шляпе. Следом за этой стройной, моложавой матроной двигался усталый слуга, держа в руках, по меньшей мере, дюжину коробок.
— Здравствуйте, дорогие мои! — весело проговорила Лавиния; звук «р» она произносила, грассируя, на французский манер. Сняв перчатки, клюнув в щеку мужа и дочь и кивнув слуге, хозяйка приказала: — Джозеф, отнеси все эти коробки в комнату мисс Мелиссы. — Подмигнув, дочери, она добавила доверительным шепотом: — Подожди, дорогая, вот увидишь, какое чудное белье я тебе купила! Теперь твое приданое готово.
— Спасибо, мама, — уныло отозвалась Мелисса.
Лавиния с упреком перевела взгляд на мужа.
— А что вы здесь делаете? Надо же, стоят у колонны, как пара вешалок! Должна заметить, что у вас обоих есть неотложные дела.
Джон хмыкнул.
— Ну, Винни, не командуй. Мы с дочерью совершили некую церемонию.
— Что за церемония такая, хотела бы я знать? — надменно поинтересовалась Лавиния. — Единственная церемония, которая имеет значение, — это та, что состоится здесь после возвращения из церкви.
Джон улыбнулся.
— Все так, дорогая, но думаю, и это тоже важно: мы с дочерью отметили помещение на колонне некоего чудесного камешка — в знак полной выплаты денег по закладной.
— Чепуха! — упрямо воскликнула Лавиния. — Мелисса завтра выходит замуж, а ты думаешь о закладных и каких-то бессмысленных, пошлых ритуалах?!
— Пошлых? — пророкотал Джон. — Дом, в котором мы вырастили этого прекрасного ребенка, ты теперь находишь пошлым? Может, тебе напомнить, что именно ты настояла, чтобы мы построили это чудовище в стиле греческого возрождения?
— А ты теперь называешь наш дом чудовищем?! — воскликнула Лавиния.
— Ты назвала его бессмысленным, — пылко напомнил Джон.
— Ничего подобного! Я назвала бессмысленным ритуал…
— Мама, папа, прошу вас! — с раздражением вмешалась Мелисса. — Неужели нельзя обойтись без перепалки хотя бы накануне моей свадьбы?!
— Вот и я о том же! — выпалила Лавиния, кивнув в сторону мужа. — Стоите тут, любуетесь какими-то камешками на колонне, когда нужно готовиться к свадьбе! — Она сурово взглянула на дочь. — Джон, положение ведь очень серьезно. Посмотри на девочку — ей уже двадцать лет, она практически старая дева, и мы не вправе пускать все на самотек.
— Дорогая, как это нечутко — говорить такое ребенку, — с упреком проговорил Джон.
— Ребенку нужен муж, а нам с тобой — внуки, — бросила в ответ Лавиния.
— Ну не стоит так принижать происходящее, — возразил Джон. — Ради Бога, подумай о чувствах своей дочери!
— Девочка выходит замуж за Фабиана Фонтено, — упрямо продолжала Лавиния. — Без сомнения, ее чувства и без того уже порядком скандализованы. — Она чмокнула Мелиссу в щеку. — Это такой сорвиголова! Тебе повезло, девочка.
Мелисса с трудом подавила испуганный возглас, а отец вмиг помрачнел и погрозил своей несносной супруге пальцем:
— Лавиния, я не желаю больше терпеть подобных вольностей. Кто-нибудь не дай Бог подумает, что ты влюблена в этого молодого человека…
— Чего уж тут думать! — в ярости бросила Лавиния.
— Лавиния Монтгомери! Не будь я джентльменом, ей-богу, разложил бы вас у себя на коленях и задал бы вам хорошую порку!
Родители продолжили перепалку, а Мелисса с несчастным видом отошла в сторонку. Она, как всегда, чувствовала себя посторонней в родном доме. Девушка все время ощущала, что как дочь разочаровала своих родителей, они предпочли бы иметь отпрыска не столь робкого. Что же касается ее завтрашней свадьбы, то супруги Монтгомери, приобретая в зятья Фабиана Фонтено, радовались гораздо больше, нежели она, приобретая его в мужья.
— Он ведь сегодня ужинает у нас, не так ли, дорогая? — неожиданно вторглась в размышления Мелиссы мать.
— Прошу прощения? — спросила та.
— Фабиан! Разве он сегодня не ужинает у нас? — нетерпеливо повторила Лавиния.
— Он сказал мне, что придет к концу ужина, чтобы обсудить наше свадебное путешествие, — застенчиво сказала Мелисса.
— Вот и чудно! — воскликнула Лавиния, хлопая в ладоши. — На десерт!
— Фу, Лавиния, — рассердился Джон.
Оставив родителей препираться, Мелисса по винтовой лестнице ускользнула наверх. Она быстро вбежала к себе и захлопнула дверь. Окинув взглядом «тихую гавань», где она провела много счастливых часов за чтением, шитьем, молитвой или просто в грезах наяву, Мелисса увидела, как заплясали солнечные лучи на персидском ковре. А вот они засверкали на полированной мебели розового дерева, словно бы заигрывая с ней и дразня. Уставившись на коробки с бельем, возвышающиеся на туалетном столике, она вдруг расплакалась.
Спустя мгновение Мелисса бросилась на кровать и предалась отчаянным рыданиям. Как ни пыталась она скрывать свои истинные чувства в присутствии родителей, перспектива стать женой Фабиана Фонтено ужасала ее. Ухаживая за ней, он уже превратил жизнь девушки в совершеннейший ад. Фонтено глумился над ее сентиментальностью и постоянно кричал на нее, а попытки умиротворить жениха приводили его в еще большую ярость. Оставалось только признаться самой себе, что Фабиан — грубое животное и у них нет ничего общего. Брак их, разумеется, обречен… И, тем не менее, Фабиан приедет сегодня вечером, чтобы обсудить их свадебное путешествие! При мысли об этом она задрожала и зарыдала еще сильнее.
Как ей хотелось избежать уготованной ей судьбы! Но она была глубоко религиозна и преданна своим родителям; ей казалось невозможным разочаровать их или нарушить брачный контракт, заключенный при ее рождении.
Хватило бы только сил на жизнь с Фабианом!
— Мелисса, дитя мое, чем ты огорчена? — спросила Лавиния за ужином.
Дочь виновато взглянула на мать — она только что пролила третий стакан воды.
— Прошу прощения, мама, — пробормотала Мелисса, потом все так же виновато повернулась к седовласому слуге, вытирающему воду льняным полотенцем: — Ах, Джозеф, дай, я…
— Дочь, веди себя прилично! — В голосе Лавинии прозвучало такое презрение, что и Мелиссу, и Джона просто оторопь взяла. — Для чего мы держим слуг? Разве не для того, чтобы они исправляли такие вот оплошности?
— Да, мама, — отозвалась Мелисса, опустив руки на колени и слабо улыбнувшись Джозефу.
Отец Мелиссы вытер рот салфеткой и сочувственно посмотрел на дочь.
— Ну, Винни, не будь так строга к девочке. У нее просто предсвадебная лихорадка. Вполне естественно.
— Предсвадебная лихорадка! Надо же! — фыркнула Лавиния. — Судя по тому, как наша девица управляется с ужином, она умудрится в брачную ночь вылить суп из супницы на голову Фабиану!
Представив себе такую страшную картину, Мелисса в ужасе содрогнулась.
Джон уже открыл, было, рот, чтобы ответить на выпад, но тут в столовую вошел дворецкий Эли.
— Мистер Фабиан Фонтено прибыл, — объявил он.
В комнате тотчас появился высокий темноволосый и смуглый молодой человек с властным и красивым лицом.
— Добрый вечер, Джон, Лавиния. — Он перевел внимательный взгляд на Мелиссу и добавил с легким цинизмом: — Моя дорогая Мелисса.
Девушка, широко раскрыв глаза, уставилась на гостя, а Джон с Лавинией поднялись, чтобы поздороваться с ним.
— Фабиан, мальчик мой! — улыбнулся Джон, пожимая руку молодому человеку и хлопая его по спине.
— Дорогой, вы успели как раз к десерту, — добавила Лавиния, с обожанием глядя на будущего зятя.
— Благодарю за гостеприимство, — отозвался Фабиан низким звучным голосом, — но, по правде говоря, я зашел, чтобы переговорить со своей будущей женой. — Он бросил на Мелиссу еще один выразительный взгляд; она же смотрела на него как испуганная овечка.
— Ах да, мой мальчик, вам же нужно обсудить ваше свадебное путешествие! — воскликнул Джон. — Вы хотите увезти нашу дочку в какое-то по-настоящему романтическое местечко?
— Говорят, Париж весной очень красив, — мечтательно протянула Лавиния.
Фабиан подавил ухмылку.
— Скажу только одно: мы с вашей дочерью отправимся в такие края, что для вас это будет настоящим сюрпризом. — Ответив, он тут же шагнул к Мелиссе: — Дорогая, не подняться ли нам на галерею?
Едва сдерживая дрожь, она кивнула.
— По-моему, на галерее прохладно сегодня? — заметил Джон.
В этом же самом доме сто сорок лет назад Мелисса Монтгомери и ее отец, стоя у той же лестницы, любовались тем же самым старинным камнем.
Мелисса, голубоглазая блондинка с точеным профилем, длинными блестящими волосами, была одета в глухое платье из темно-синей парчи с широкой юбкой, прикрывающей носки ее козловых туфелек. Ее отец — крепкий седеющий мужчина с горящими синими глазами и аккуратной бородкой-эспаньолкой, облаченный в черный сюртук и черные же панталоны, белоснежным носовым платком старательно протирал малахитовую «пуговицу». Ее, вернее, овальный кусок малахита, укрепили на колонне в знак того, что все деньги за дом были полностью выплачены.
— Ну вот, — гордо произнес Джон, восхищаясь зеленым бычьим глазом в драгоценной серебряной оправе. — Мы, дорогая, должны устроить праздник по двум поводам: сегодня я расстаюсь с закладной на дом, завтра приобретаю зятя.
— Да, папа, — выдавила Мелисса, невольно вздрогнув при мысли о том, что завтра она станет женой Фабиана Фонтено в соответствии с брачным контрактом, заключенным их семьями при ее рождении.
— Всего каких-то десять лет — и дом наш, — продолжал Джон, оглядывая сдвоенные гостиные и столовую. Комнаты словно бы соперничали роскошной мебелью в стиле французского возрождения, заморскими коврами и сверкающими хрустальными канделябрами. Повсюду сновали слуги, горничные что-то постоянно чистили, полировали — шла подготовка к завтрашним празднествам.
Мелисса ответила на испытующий взгляд отца робкой улыбкой. Она снова посмотрела на лестничную колонну, потрогала кусочек малахита, поражавший взгляд затейливым узором концентрических окружностей. В какой-то миг — она могла бы поклясться в этом — зеленый глаз ей подмигнул, совсем как таинственный заговорщик.
— Где ты раздобыл этот камень, папа? Он такой красивый!
— Помнишь, мой друг Файниас Хэггедорн долго путешествовал по Египту? Он и привез мне малахит из своей последней экспедиции.
— Как мило!
Наклонившись к дочери, Джон доверительно проговорил:
— Файниас клянется, что этот камень — часть настоящего египетского амулета. Говорит, он даже обладает магическими свойствами.
— Правда? — изумилась Мелисса. — Знаешь, только что… Я могу поклясться, что видела, как камень…
Мелисса не договорила, потому что входная дверь резко распахнулась и в вестибюль вплыла Лавиния Монтгомери, подрагивая в такт шагам страусовыми перьями на своей шляпе. Следом за этой стройной, моложавой матроной двигался усталый слуга, держа в руках, по меньшей мере, дюжину коробок.
— Здравствуйте, дорогие мои! — весело проговорила Лавиния; звук «р» она произносила, грассируя, на французский манер. Сняв перчатки, клюнув в щеку мужа и дочь и кивнув слуге, хозяйка приказала: — Джозеф, отнеси все эти коробки в комнату мисс Мелиссы. — Подмигнув, дочери, она добавила доверительным шепотом: — Подожди, дорогая, вот увидишь, какое чудное белье я тебе купила! Теперь твое приданое готово.
— Спасибо, мама, — уныло отозвалась Мелисса.
Лавиния с упреком перевела взгляд на мужа.
— А что вы здесь делаете? Надо же, стоят у колонны, как пара вешалок! Должна заметить, что у вас обоих есть неотложные дела.
Джон хмыкнул.
— Ну, Винни, не командуй. Мы с дочерью совершили некую церемонию.
— Что за церемония такая, хотела бы я знать? — надменно поинтересовалась Лавиния. — Единственная церемония, которая имеет значение, — это та, что состоится здесь после возвращения из церкви.
Джон улыбнулся.
— Все так, дорогая, но думаю, и это тоже важно: мы с дочерью отметили помещение на колонне некоего чудесного камешка — в знак полной выплаты денег по закладной.
— Чепуха! — упрямо воскликнула Лавиния. — Мелисса завтра выходит замуж, а ты думаешь о закладных и каких-то бессмысленных, пошлых ритуалах?!
— Пошлых? — пророкотал Джон. — Дом, в котором мы вырастили этого прекрасного ребенка, ты теперь находишь пошлым? Может, тебе напомнить, что именно ты настояла, чтобы мы построили это чудовище в стиле греческого возрождения?
— А ты теперь называешь наш дом чудовищем?! — воскликнула Лавиния.
— Ты назвала его бессмысленным, — пылко напомнил Джон.
— Ничего подобного! Я назвала бессмысленным ритуал…
— Мама, папа, прошу вас! — с раздражением вмешалась Мелисса. — Неужели нельзя обойтись без перепалки хотя бы накануне моей свадьбы?!
— Вот и я о том же! — выпалила Лавиния, кивнув в сторону мужа. — Стоите тут, любуетесь какими-то камешками на колонне, когда нужно готовиться к свадьбе! — Она сурово взглянула на дочь. — Джон, положение ведь очень серьезно. Посмотри на девочку — ей уже двадцать лет, она практически старая дева, и мы не вправе пускать все на самотек.
— Дорогая, как это нечутко — говорить такое ребенку, — с упреком проговорил Джон.
— Ребенку нужен муж, а нам с тобой — внуки, — бросила в ответ Лавиния.
— Ну не стоит так принижать происходящее, — возразил Джон. — Ради Бога, подумай о чувствах своей дочери!
— Девочка выходит замуж за Фабиана Фонтено, — упрямо продолжала Лавиния. — Без сомнения, ее чувства и без того уже порядком скандализованы. — Она чмокнула Мелиссу в щеку. — Это такой сорвиголова! Тебе повезло, девочка.
Мелисса с трудом подавила испуганный возглас, а отец вмиг помрачнел и погрозил своей несносной супруге пальцем:
— Лавиния, я не желаю больше терпеть подобных вольностей. Кто-нибудь не дай Бог подумает, что ты влюблена в этого молодого человека…
— Чего уж тут думать! — в ярости бросила Лавиния.
— Лавиния Монтгомери! Не будь я джентльменом, ей-богу, разложил бы вас у себя на коленях и задал бы вам хорошую порку!
Родители продолжили перепалку, а Мелисса с несчастным видом отошла в сторонку. Она, как всегда, чувствовала себя посторонней в родном доме. Девушка все время ощущала, что как дочь разочаровала своих родителей, они предпочли бы иметь отпрыска не столь робкого. Что же касается ее завтрашней свадьбы, то супруги Монтгомери, приобретая в зятья Фабиана Фонтено, радовались гораздо больше, нежели она, приобретая его в мужья.
— Он ведь сегодня ужинает у нас, не так ли, дорогая? — неожиданно вторглась в размышления Мелиссы мать.
— Прошу прощения? — спросила та.
— Фабиан! Разве он сегодня не ужинает у нас? — нетерпеливо повторила Лавиния.
— Он сказал мне, что придет к концу ужина, чтобы обсудить наше свадебное путешествие, — застенчиво сказала Мелисса.
— Вот и чудно! — воскликнула Лавиния, хлопая в ладоши. — На десерт!
— Фу, Лавиния, — рассердился Джон.
Оставив родителей препираться, Мелисса по винтовой лестнице ускользнула наверх. Она быстро вбежала к себе и захлопнула дверь. Окинув взглядом «тихую гавань», где она провела много счастливых часов за чтением, шитьем, молитвой или просто в грезах наяву, Мелисса увидела, как заплясали солнечные лучи на персидском ковре. А вот они засверкали на полированной мебели розового дерева, словно бы заигрывая с ней и дразня. Уставившись на коробки с бельем, возвышающиеся на туалетном столике, она вдруг расплакалась.
Спустя мгновение Мелисса бросилась на кровать и предалась отчаянным рыданиям. Как ни пыталась она скрывать свои истинные чувства в присутствии родителей, перспектива стать женой Фабиана Фонтено ужасала ее. Ухаживая за ней, он уже превратил жизнь девушки в совершеннейший ад. Фонтено глумился над ее сентиментальностью и постоянно кричал на нее, а попытки умиротворить жениха приводили его в еще большую ярость. Оставалось только признаться самой себе, что Фабиан — грубое животное и у них нет ничего общего. Брак их, разумеется, обречен… И, тем не менее, Фабиан приедет сегодня вечером, чтобы обсудить их свадебное путешествие! При мысли об этом она задрожала и зарыдала еще сильнее.
Как ей хотелось избежать уготованной ей судьбы! Но она была глубоко религиозна и преданна своим родителям; ей казалось невозможным разочаровать их или нарушить брачный контракт, заключенный при ее рождении.
Хватило бы только сил на жизнь с Фабианом!
— Мелисса, дитя мое, чем ты огорчена? — спросила Лавиния за ужином.
Дочь виновато взглянула на мать — она только что пролила третий стакан воды.
— Прошу прощения, мама, — пробормотала Мелисса, потом все так же виновато повернулась к седовласому слуге, вытирающему воду льняным полотенцем: — Ах, Джозеф, дай, я…
— Дочь, веди себя прилично! — В голосе Лавинии прозвучало такое презрение, что и Мелиссу, и Джона просто оторопь взяла. — Для чего мы держим слуг? Разве не для того, чтобы они исправляли такие вот оплошности?
— Да, мама, — отозвалась Мелисса, опустив руки на колени и слабо улыбнувшись Джозефу.
Отец Мелиссы вытер рот салфеткой и сочувственно посмотрел на дочь.
— Ну, Винни, не будь так строга к девочке. У нее просто предсвадебная лихорадка. Вполне естественно.
— Предсвадебная лихорадка! Надо же! — фыркнула Лавиния. — Судя по тому, как наша девица управляется с ужином, она умудрится в брачную ночь вылить суп из супницы на голову Фабиану!
Представив себе такую страшную картину, Мелисса в ужасе содрогнулась.
Джон уже открыл, было, рот, чтобы ответить на выпад, но тут в столовую вошел дворецкий Эли.
— Мистер Фабиан Фонтено прибыл, — объявил он.
В комнате тотчас появился высокий темноволосый и смуглый молодой человек с властным и красивым лицом.
— Добрый вечер, Джон, Лавиния. — Он перевел внимательный взгляд на Мелиссу и добавил с легким цинизмом: — Моя дорогая Мелисса.
Девушка, широко раскрыв глаза, уставилась на гостя, а Джон с Лавинией поднялись, чтобы поздороваться с ним.
— Фабиан, мальчик мой! — улыбнулся Джон, пожимая руку молодому человеку и хлопая его по спине.
— Дорогой, вы успели как раз к десерту, — добавила Лавиния, с обожанием глядя на будущего зятя.
— Благодарю за гостеприимство, — отозвался Фабиан низким звучным голосом, — но, по правде говоря, я зашел, чтобы переговорить со своей будущей женой. — Он бросил на Мелиссу еще один выразительный взгляд; она же смотрела на него как испуганная овечка.
— Ах да, мой мальчик, вам же нужно обсудить ваше свадебное путешествие! — воскликнул Джон. — Вы хотите увезти нашу дочку в какое-то по-настоящему романтическое местечко?
— Говорят, Париж весной очень красив, — мечтательно протянула Лавиния.
Фабиан подавил ухмылку.
— Скажу только одно: мы с вашей дочерью отправимся в такие края, что для вас это будет настоящим сюрпризом. — Ответив, он тут же шагнул к Мелиссе: — Дорогая, не подняться ли нам на галерею?
Едва сдерживая дрожь, она кивнула.
— По-моему, на галерее прохладно сегодня? — заметил Джон.