Райс Энн. Невеста дьявола (Мэйфейрские ведьмы - 3)

   - Да прекрати же ты наконец думать об этом! - воскликнула Роуан, на этот раз довольно-таки резко. - Будь уверен, я никогда не стану собирать вместе тринадцать ведьм. У меня есть дела поважнее. И я вовсе не собиралась пугать родственников. Наверное, просто не смогла подобрать правильные слова и недостаточно точно выразила собственные мысли.
   - Они все неправильно поняли, - пробормотал Майкл, глядя на Эрона, который сидел напротив и невозмутимо наблюдал за ними.
   По тону, каким были сказаны эти слова, Роуан догадалась, что Майкл расстроен и очень встревожен.
   - О чем ты говоришь? - спросила она.
   - Нет никакой необходимости собирать вместе тринадцать ведьм. - Майкл повернулся к ней, и в его голубых глазах замелькали отблески фар проносящихся мимо автомобилей. - Суть загадки вовсе не в этом. Они не в состоянии понять, потому что не знают историю своего семейства.
   - Что ты хочешь этим сказать?
   Таким взволнованным Роуан не видела его давно - с того самого дня, когда он вдребезги разбивал ужасные сосуды. Она знала, что пульс у него опять зашкаливает, и чувствовала, как стучит кровь в его висках. О, как ненавистно было ей это безумное волнение!
   - Майкл, пожалуйста, ради всего святого!..
   - Роуан, сосчитай своих предшественниц! Это дьявол ждал появления тринадцатой ведьмы - тринадцатой со времен Сюзанны! И эта тринадцатая ведьма - ты! Считай: Сюзанна, Дебора, Шарлотта, Жанна Луиза, Анжелика, Мари-Клодетт... Потом уже здесь, в Луизиане: Маргарита, Кэтрин, Мэри-Бет... Далее идут Стелла, Анта и Дейрдре., . И наконец - ты, Роуан! Тринадцатая ведьма - самая сильная, та, которая может стать для него порталом, помочь ему пересечь границу между мирами. Ты и есть его портал, Роуан! Вот почему в склепе только двенадцать могил, а не тринадцать... Тринадцатая - это портал.
   - Хорошо, пусть так. - Роуан сложила ладони в молитвенном жесте и изо всех сил старалась сохранить спокойный тон. - Но ведь нам это было известно и раньше. Дьявол тоже это предвидел. Он сам сказал тебе, что способен заглядывать далеко в будущее. И что в будущем он видит тринадцатую. Но даже дьявол не может предусмотреть все. Он не знает, кто я на самом деле.
   - Нет, он говорил не об этом. Он утверждал, что видит все, до самого конца, что не в моих силах остановить и удержать тебя или помешать ему добиться цели. Он сказал, что терпение его столь же безгранично, как терпение Всевышнего...
   - Послушайте, Майкл! - перебил его Эрон. - Дьявол вовсе не обязан говорить вам только правду, Не попадайтесь же в его ловушку. Он играет словами и лжет. Он вас обманывает.
   - Да, Эрон, я знаю. Знаю, что дьявол обманывает. Знаю, что он лжив по природе своей. Мне тверди ли об этом с пеленок. Но Бога ради объясните мне тогда, чего он ждет. Почему он позволяет нам изо дня в день спокойно заниматься своими делами, а сам тем временем ожидает благоприятного момента? Эти мысли сводят меня с ума!
   Роуан коснулась пальцами его запястья, но, как только Майкл догадался, что она пытается нащупать пульс, он мгновенно отдернул руку.
   - Если мне понадобится врач, я скажу. Договорились? - резко бросил он.
   Роуан обиженно отодвинулась и отвернулась к окну. Ее самолюбие было уязвлено. Она сердилась на себя за то, что не сумела быть достаточно терпеливой. Ей было больно видеть его в таком состоянии. Она ненавидела собственные страхи и душевные мучения.
   Ей вдруг пришло в голову, что, реагируя таким образом, он каждый раз играет на руку тем невидимым силам, которые жаждут обрести над ними контроль, и что, быть может, они избрали для своих козней именно Майкла лишь потому, что он так легко поддается их воздействию. Но разве может она сказать об этом ему? Ни за что! Он почувствует себя оскорбленным, униженным, а ей будет больно видеть его страдания.
   Совершенно разбитая, она продолжала сидеть, растерянно глядя на свои безвольно лежащие на коленях руки. Что сказал ему призрак? "И я пребуду во плоти и крови, когда тебя не будет на этом свете"? Да, кажется, такими были его слова. Несмотря на то что ей виден был лишь затылок Майкла, Роуан слышала, как бешено стучит его сердце, и понимала, в каком он сейчас состоянии. "...Когда тебя не будет на этом свете". Интуиция всегда говорила ей, что от природы Майкл обладает великолепным здоровьем, что он не по годам силен, крепок и энергичен. Но сейчас... Невероятные события последнего времени, стрессы и душевные муки стремительно разрушают его организм.
   Господи, как ужасно все обернулось! Страшные тайны, которые открылись им сегодня, способны отравить всю дальнейшую жизнь. А ведь она стремилась совсем не к этому и рассчитывала на прямо противоположный результат. Быть может, не стоило ворошить прошлое? Не лучше ли было прислушаться к мнению Гиффорд и просто насладиться прекрасным приемом на свежем воздухе, приятно провести время в компании родственников, обсуждая с ними планы дальнейшей реставрации дома и детали предстоящей свадебной церемонии?
   - Майкл! - Голос Эрона звучал спокойно и мягко. - Он все время лжет и насмехается над вами. По думайте, какое он имеет право предсказывать что-либо? И какую цель он может преследовать, кроме как обманным путем добиться того, чтобы его предсказания рано или поздно сбылись?
   - Но где же он, черт побери? - Чувствовалось, что нервы у Майкла на пределе. - Послушайте, Эрон, может, я хватаюсь за соломинку, но хочу задать вам вопрос. В тот первый вечер, когда я отправился в особняк, как думаете, заговорил бы он со мной, не будь там вас? Почему он показался так ненадолго и исчез, рассеялся словно дым?
   - Я могу дать вам великое множество объяснений относительно каждого его появления. Но я отнюдь не уверен, что хотя бы одно из них окажется верным. Главное - относиться ко всему разумно и понять, что он всего лишь обманщик.
   - Вот именно, - кивнула Роуан.
   - Господи, да что же им еще нужно от меня? - прошептал Майкл. - Я получил все, о чем мог только мечтать: любимую женщину, возможность вернуться домой и жить в особняке, который полюбил с детства. Мы с Роуан хотим ребенка! Что происходит? Он заговаривает со мной, а те, другие, приходят и молчат. Боже! Если бы я только мог избавиться от ощущения, что все предопределено заранее! Ведь то же самое сказал и Таунсенд! Он сказал, что все предопределено и спланировано. Но кем?
   - Майкл, ты должен взять себя в руки, - сказала Роуан. - Все идет прекрасно, и в этом прежде всего наша заслуга: мы хозяева своей судьбы, мы будем сами строить собственную жизнь. После смерти старухи все постепенно налаживается. Знаешь, иногда мне кажется, что я делаю именно то, что стремилась сделать моя мать. Возможно, это покажется безумием, но временами я почти уверена, что превращаю в реальность мечты Дейрдре.
   Мужчины промолчали.
   - Ты слышал, что я сказала сегодня родственникам, Майкл? - продолжала Роуан. - Скажи, ты веришь в меня?
   - Обещай мне только одно, Роуан... - Майкл взял ее руку и переплел ее пальцы со своими. - Обещай, что если ты когда-нибудь увидишь это существо, то не станешь скрывать это от меня. Обещай, что непременно расскажешь о его появлении. Непременно...
   - Господи, Майкл. Ты ведешь себя, как ревнивый муж!
   - Хочешь знать, что сказал мне тот старик, когда я провожал его до машины?
   - Ты имеешь в виду Филдинга?
   - Да. Так вот. Он произнес только одну фразу: "Будьте осторожны, молодой человек". Как думаешь, что бы это значило? Что он хотел этим сказать?
   - Черт бы его побрал за такие речи! - прошептала Роуан, неожиданно для самой себя приходя в ярость и отдергивая руку. - Да кем вообразил себя этот негодный старикан?! Как он посмел говорить тебе такие вещи?! Пусть даже не появляется на нашей свадьбе! Он никогда не переступит порог наше го дома!..
   Роуан замолчала, буквально захлебнувшись словами от гнева. Горечь захлестнула ее. Ее любовь к Мэйфейрам была поистине всепоглощающей, она полностью им доверяла, упивалась близостью с ними, ощущением, что наконец-то у нее появилась семья... И теперь ей казалось, что Филдинг нанес ей подлый удар в спину, что он предал ее... Роуан разрыдалась. И как назло, в сумочке опять не оказалось носового платка! У нее было такое чувство, что Майкл получил пощечину, что его незаслуженно оскорбили... На самом деле следовало бы повесить этого отвратительного старика, который осмелился...
   Майкл вновь попытался взять ее за руку, но она резко оттолкнула его. Она была буквально вне себя от бешенства и к тому же злилась на себя - за непрошеные слезы.
   - Вот, Роуан, возьмите. - Эрон протянул ей носовой платок.
   С трудом выдавив из себя "спасибо", она приложила платок к глазам.
   - Роуан, мне действительно жаль, что так вышло, - прошептал Майкл.
   - Ты тоже хорош, Майкл! - воскликнула она. - Неужели ты не в силах противостоять им? Хватит! Пора перестать думать об этих видениях и скакать от радости, каждый раз, когда очередной осколок головоломки встает наконец на свое место. Пойми, тебе явилась вовсе не Святая Дева! Это все они, это их козни!
   - Нет, Роуан, ты не права.
   В голосе Майкла прозвучала такая мука, что сердце Роуан едва не разорвалось от боли. Она не хотела сдаваться, но высказать свои истинные мысли боялась. А он не понимал, что вся его миссия заключалась лишь в том, чтобы заставить ее, Роуан, вернуться в Новый Орлеан, сделать так, чтобы она осталась в этом городе и родила ребенка, который в будущем унаследует легат Мэйфейров. Майкл не понимал, что этот проклятый призрак вполне мог спровоцировать его падение в воду, а потом послать ему видение и организовать чудесное спасение от смерти. Вот почему Артур Лангтри явился ему и умолял бежать, пока не поздно.
   Ничего этого Майкл не понимал, а она в глубине души надеялась, что все-таки ошибается в своих предположениях, и потому не осмеливалась даже заикнуться о них.
   - Успокойтесь, прошу вас, - мягко произнес Эрон. - Давайте сменим тему. Филдинг, конечно, наговорил много глупостей. Будьте снисходительны к пожилому человеку - он просто хотел выглядеть в ваших глазах более значительным Эти трое - Рэндалл, Питер и Филдинг - как будто соревновались между собой. Не судите их строго. Поверьте мне, я знаю, что говорю, ибо и сам уже стар.
   Негромкий голос Эрона звучал, словно умиротворяющая музыка, и Роуан чувствовала, как под его воздействием с души ее постепенно спадает напряжение. Она взглянула Эрону в лицо. Он улыбался. И она невольно улыбнулась ему в ответ.
   - Как вы думаете, Эрон, они хорошие люди? - спросила она, демонстративно не обращая внимания на Майкла.
   - Очень. Гораздо лучше, чем большинство других. И они любят вас, моя дорогая. Искренне любят. И старик Филдинг тоже. Встреча с вами, быть может, самое значительное событие в его жизни за последние десять лет. Его редко приглашают на семейные праздники. И внимание, проявленное к нему сегодня, доставило старику истинное наслаждение - он просто купался в нем. К тому же вы должны учесть, что, несмотря на все их страшные тайны и секреты, им известно гораздо меньше, чем вам.
   - Да-да, - едва слышно откликнулась Роуан. - Вы, как всегда, правы.
   Такие эмоциональные всплески никогда не проходили для нее даром. Но если многим людям они помогали расслабиться, то она, напротив, всегда чувствовала себя после них совершенно вымотанной и несчастной.
   - Ладно, - уже громче сказала она, - я его прощаю. И даже готова была бы попросить старичка вы ступить в роли посаженного отца на моей свадьбе, но... Но у меня уже есть кандидат - очень дорогой мне человек и верный друг. - Она промокнула сложенным носовым платком все еще влажные глаза и провела им по губам. - Я говорю о вас, Эрон. Пони маю, что несколько запоздала со своей просьбой, и все-таки... Вы не откажетесь проводить меня к алтарю, Эрон?
   - Дорогая моя, это для меня величайшая честь! Ничто не доставит мне большего удовольствия, и я буду счастлив это сделать! - Эрон крепко сжал руку Роуан. - А теперь прошу вас, пожалуйста, забудьте о глупом старике и обо всем, что он вам наговорил.
   - Спасибо, Эрон.
   Роуан откинулась на спинку сиденья, несколько раз глубоко вдохнула и только потом повернулась к Майклу, которого до сих пор намеренно игнорировала, Он выглядел таким потерянным, что ее вдруг охватила нестерпимая жалость.
   - Ну что? Ты успокоился? - спросила она, - Или у тебя уже инфаркт? Ты какой-то неестественно тихий.
   Он тихо рассмеялся и мгновенно оттаял. Голубые глаза вновь ярко заблестели.
   - Знаешь, - заговорил он, вновь беря Роуан за руку, - в детстве мне казалось, что это просто здорово - иметь собственное фамильное привидение. Мне так хотелось обладать способностью видеть призраков. Я часто думал, как это, должно быть, захватывающе интересно - поселиться в доме, где они обитают...
   Слава Богу! Перед ней был опять прежний Майкл - веселый, сильный, хотя все еще немного взвинченный. Роуан наклонилась и поцеловала его в чуть загрубевшую, с утра не бритую щеку.
   - Прости, я сорвалась. Немного сдали нервы.
   - Я тоже прошу у тебя прощения, солнышко. Но ведь старик не желал нам зла. Он просто чуть-чуть не в себе. Они все немного странные. Наверное, виновата ирландская кровь, которая течет в их жилах. Знаешь, мне не часто доводилось иметь дело с ирландцами благородного происхождения, но, полагаю, они такие же психи, как и остальные.
   По губам наблюдавшего за ними Эрона скользнула легкая улыбка.
   День выдался нелегким, и все они безмерно устали, а последний разговор, казалось, отнял у них последние капли жизненной энергии.
   Роуан показалось, что вокруг вновь сгущается мрак. Или виной тому тонированные стекла? Слишком уж они темные.
   Она прислонилась головой к мягкой кожаной спинке сиденья и расслабилась. За окнами лимузина мелькали убогие городские дома: деревянные коттеджи, рассчитанные на две семьи, со ставнями на окнах и потемневшей от времени резьбой, низкие, приземистые каменные строения с облупившейся штукатуркой, кажущиеся совершенно чужеродными среди старых дубов и высоких зарослей травы. И тем не менее Роуан нравился этот город. Он был живым, реальным, настоящим, и в сравнении с ним весь внешний блеск и показной лоск ее безупречной Калифорнии превращался в ничто.
   Как ей убедить этих двоих в том, что она поступает правильно и не сомневается в своей правоте? Как рассеять их сомнения в том, что никто и ничто не заставит ее отказаться от своей мечты, от своей любви и планов на будущее и что в конечном итоге она непременно победит?
   Этот призрак непременно появится и попытается обрести над ней власть. Он станет соблазнять ее и подобно деревенским колдуньям читать свои дьявольские заклинания, ожидая, что она не выдержит, поддастся его уговорам и наконец уступит. Ничего подобного! Этого он не дождется никогда. Сила, которой она обладает, могущество, взращенное и взлелеянное двенадцатью ее предшественницами и полученное ею в наследство от них, позволит навсегда уничтожить дьявола. Число тринадцать станет для него роковым. А дверь послужит вратами ада.
   Да, именно вратами ада!
   Но Майкл поверит ей, только когда все наконец закончится.
   Она не скажет ему больше ни слова.
   Роуан вспомнились странные розы, появившиеся вдруг на столике в холле особняка, и тот отвратительный ирис с черной, похожей на разверстую пасть сердцевиной. Ужасные цветы! Но хуже всего был изумруд на ее шее - тяжелый, холодный камень. Она словно вновь ощутила его леденящее прикосновение в темноте. Нет, она никогда не расскажет Майклу об этом. И о многом другом тоже.
   Да, в нем больше мужества и доброты, чем в ком-либо из тех, с кем ей довелось встречаться в жизни. Но сейчас он нуждается в защите, ибо совершенно очевидно, что сам он не в состоянии защитить ни себя, ни ее. И только теперь она вдруг впервые поняла, что в решающий момент может остаться совершенно одна, и поддержки ждать будет неоткуда.
   Что ж. А разве когда-нибудь было иначе?
   Часть вторая
   НЕВЕСТА ДЬЯВОЛА
   1
   "Запомню ли я этот день как один из самых счастливых в моей жизни?" спрашивала себя Роуан. Так повелось, что свадьбы никого не оставляют равнодушными - на всех действует их очарование. Только вот она чувствует сильнее, чем другие, как ей казалось, и потому, что само событие такое необыкновенное, и потому, что происходит оно в патриархальном "старом свете", и потому, что приехала она из мира холода и одиночества, а главное она ждет не дождется этой свадьбы!
   Накануне вечером она пришла сюда, в эту церковь, чтобы помолиться в одиночестве. Майкл удивлялся: неужели она вообще кому-то молится?
   - Не знаю, - отвечала она.
   Ей хотелось посидеть в темной церкви, подготовленной к свадьбе: белые ленты, банты, красная дорожка в проходе, и поговорить с Элли, попытаться объяснить ей, почему она нарушила обещание, почему так поступает теперь и что, по ее мнению, должно из всего этого получиться.
   Она рассказала о том, что семья настаивала на белом свадебном платье, что она поддалась на уговоры и была очень счастлива, примеряя бессчетные метры белых шелковистых кружев и длинную переливчатую фату. А еще она рассказала о подружках невесты - все как одна из Мэйфейров, разумеется, - и о Беатрис, замужней подруге невесты, и об Эроне, который будет посаженным отцом.
   Она все говорила и говорила. Упомянула даже об изумруде.
   - Будь рядом, Элли, - просила она. - Ниспошли мне свое прощение. Я так в нем нуждаюсь.
   Потом Роуан обратилась мыслями к матери, чью близость ощущала постоянно, а потому в беседе с ней слова были не нужны. Мешали лишь воспоминания о старухе, и она всеми силами гнала их прочь.
   Не забыла она и о старых друзьях в Калифорнии, которых обзвонила за последние недели и чудесно поболтала с ними по телефону. Все они очень порадовались за нее, хотя и не до конца осознали, насколько богата и жизнерадостна эта старомодная сторона, куда ее занесло. Барбара хотела приехать, но в Принсентонском университете уже начался семестр, Дженни уезжала в Европу, что до Мэтти, то ей предстояло со дня на день родить. Несмотря на категорический запрет, все они прислали изумительные подарки. У нее было предчувствие, что вскоре они непременно встретятся и что это произойдет в самом ближайшем будущем - по крайней мере, еще до того, как начнется ее настоящая работа по претворению в жизнь мечты о Мэйфейровском медицинском центре.
   Молитвы Роуан завершила не совсем обычным образом: зажгла свечи для обеих своих матерей, а потом еще одну - для Анты. И даже для Стеллы. Как спокойно становится на душе при виде этих крошечных язычков пламени, танцующих перед статуей Девы Марии! Не удивительно, что мудрые католики завели подобный ритуал. Действительно верится, что изящное пламя - живая молитва.
   Затем она прошла в ризницу, где Майкл отлично коротал время за приятной беседой со старым добрым священником о былых временах.
   Через несколько секунд, в час пополудни, должна, наконец, начаться свадебная церемония.
   Вся в белом, Роуан неподвижно застыла в мечтательном ожидании. Единственной цветной нотой в ее облике был мерцающий зеленоватый блеск изумруда поверх кружева на груди. Даже пепельные волосы и серые глаза казались в зеркале бесцветными. А драгоценное украшение, как ни странно, заставило ее вспомнить о католических статуэтках Иисуса и Марии с ярко раскрашенными сердцами - вроде той, что она в гневе разбила в спальне матери.
   Впрочем, все гнетущие мысли были сейчас где-то далеко. Огромный неф церкви Успения Богоматери был забит до отказа. Мэйфейры приехали из Нью-Йорка и Лос-Анджелеса, Атланты и Далласа. Их собралось больше двух тысяч. По проходу в такт величественным аккордам органа одна за другой двинулись подружки невесты: Клэнси, Сесилия, Марианна, Полли и Регина Мэйфейр. Беатрис выглядела блистательно, даже лучше молодых. Шаферы - все, естественно, тоже Мэйфейры и красавцы - готовились взять их под руки. И вот момент настал...
   Она вдруг испугалась, что забудет, как правильно переставлять ноги. Но нет, не забыла. Быстро поправила длинную, пышную белую фату, улыбнулась Моне, девочке с букетом, как всегда прелестной, с неизменной ленточкой в рыжих волосах, взяла Эрона под руку, и под звуки торжественной музыки они вместе проследовали за Моной. Роуан скользила отрешенным взглядом по сотням лиц по обе стороны от себя, даже сквозь белую дымку фаты ослепленная сиянием множества зажженных у алтаря свечей.
   Запомнит ли она эту минуту навсегда? Букет белых цветов в руке, теплую, лучезарную улыбку на обращенном к ней лице Эрона и сознание собственной красоты, какое, наверное, бывает у всех невест.
   Когда она наконец увидела Майкла, совершенно восхитительного в серой визитке с широким галстуком, у нее на глаза навернулись слезы. Он действительно выглядел великолепно, ее возлюбленный, ее ангел, который с сияющей улыбкой стоял в ожидании у алтаря, сцепив перед собой руки - на этот раз без жутких перчаток - и слегка наклонив голову, словно хотел заслонить свою душу от лившегося отовсюду яркого света. А для нее в этот момент самым ярким светом были его голубые глаза.
   Майкл шагнул к невесте. Роуан повернулась к Эрону, и тот, приподняв фату, грациозным движением отбросил ее назад. Плечи Роуан будто окутало мягкое облако, и на нее снизошел долгожданный покой, а по всему телу пробежала дрожь. Впервые в жизни ей довелось участвовать в церемонии, освященной веками. Фата, убранная с лица, казалась не символом чистоты и скромности, а символом одиночества Эрон вложил ее руку в руку Майкла.
   - Береги ее, Майкл, - прошептал он.
   Она закрыла глаза, желая навечно продлить это ощущение, а затем медленно окинула взглядом сверкающий алтарь, где в несколько рядов стояли изумительные деревянные скульптуры святых.
   Едва священник начал произносить традиционные слова, глаза Майкла тоже подернулись влагой и Роуан ощутила его дрожь. Он сильнее сжал ее локоть.
   Роуан опасалась, что голос подведет ее. Утром у нее случился небольшой приступ дурноты, - возможно, от волнения, - и вот теперь голова снова слегка закружилась.
   Однако в эти минуты покоя и отрешенности Роуан вдруг поймала себя на мысли, что сам обряд словно наделяет их с Майклом огромной энергией, создавая вокруг невидимый щит. Ее старые друзья - да и она вместе с ними когда-то посмеивались над подобными вещами. Но теперь, оказавшись одной из центральных фигур церемонии, она наслаждалась каждым мигом и широко распахнула сердце навстречу охватившей все ее существо благодати.
   Наконец зазвучала по традиции включаемая в официальную клятву цитата из старинного легата Мэйфейров:
   - ...Ныне и вовеки в общественной и частной жизни, перед семьей и всеми людьми именоваться во всех без исключения качествах только Роуан Мэйфейр, дочь Дейрдре Мэйфейр, каковая была дочерью Анты Мэйфейр, в то время как твой законный муж будет носить собственную фамилию...
   - Да.
   - Итак, берешь ли ты этого мужчину, Майкла Джеймса Тимоти Карри...
   - Да.
   Последние слова эхом отозвались под высоким сводчатым потолком - и все завершилось. Майкл повернулся и заключил Роуан в объятия. В уютной темноте их гостиничной спальни он делал это тысячи раз, и все же каким изумительным оказался традиционный поцелуй на глазах у всех... Она закрыла глаза и полностью подчинилась его волшебной силе. Все присутствующие застыли в молчании.
   В наступившей тишине она услышала шепот.
   - Я люблю тебя, Роуан Мэйфейр.
   - Я люблю тебя, Майкл Карри, мой архангел, - ответила она и, прижавшись к нему как можно теснее, не обращая внимания на его накрахмаленную отутюженность, поцеловала его еще раз.
   Прозвучали первые аккорды свадебного марша - громкие, резкие, полные величавой торжественности. По церкви пронесся оживленный шум. Роуан повернулась лицом к огромному собранию и, взяв под руку Майкла, быстрым шагом двинулась по длинному проходу, освещенному пробивавшимися сквозь витражи лучами солнца.
   С обеих сторон она ловила улыбки, кивки, взволнованные взгляды, будто охватившая ее безграничная радость разлилась и по всей церкви.
   Только когда они садились в лимузин под оглушительный хор приветствий и пожеланий и устроенный Мэйфейрами настоящий ливень из риса, Роуан вдруг вспомнила другую церемонию, прошедшую в этой же церкви, и траурную кавалькаду блестящих черных машин.
   "А теперь мы едем по тем же самым улицам", - думала она. Окутанная белым шелком, она уютно примостилась возле плеча Майкла, а он целовал ее снова и снова, нашептывал все те чудесные глупости, которые молодые мужья должны нашептывать женам: что она красавица, что он обожает ее, что никогда не был так счастлив, что лучшего дня в жизни быть не может. Но важно было не то, что он говорил, а то, что чувствовал: огромное счастье.
   Роуан откинулась на сиденье, по-прежнему прижимаясь к его плечу, с улыбкой закрыла глаза и принялась вспоминать все важные вехи своей жизни: вручение дипломов в Беркли, первый рабочий день в больнице в качестве штатного врача, свое первое появление в операционной и слова, впервые услышанные по окончании самостоятельной операции: "Молодчина, доктор Мэйфейр, можете зашивать".
   - Да, самый счастливый день, - прошептала Роуан. - И он только начинается.
   Сотни гостей толпились на траве под большими белыми тентами, натянутыми над садом, бассейном и лужайкой возле флигеля. Расставленные перед домом столы под белыми скатертями ломились от роскошного южного угощения: вареные раки, креветки по-креольски, джамбалайя, печеные устрицы, жареная рыба с кайенским перцем и даже всеми любимая красная фасоль с рисом. Официанты в нарядных ливреях разливали шампанское по высоким бокалам. Бармены смешивали коктейли на любой вкус - стойки с большим ассортиментом напитков были и в зале, и в столовой, и возле бассейна Причудливо разодетые ребятишки всех возрастов играли среди взрослых, прятались за расставленными на первом этаже пальмами в кадках, а то вдруг - к явному стыду родителей - принимались с пронзительными воплями носиться ватагами вверх и вниз по лестнице, заявляя что видели "призрака"!