Райс Энн. Невеста дьявола (Мэйфейрские ведьмы - 3)

   - Глазами Майкла У меня нет всех ответов, которые ты требуешь.
   Что-то тронуло ее грудь, погладило, коснулось бедер. Она снова подобрала ноги под себя. Камин успел остыть.
   - Прочь от меня! - прошептала она. - Ты воплощение зла.
   - Нет.
   - Ты приходишь из ада?
   - Ты играешь со мной. Я пребываю в аду страстного желания доставить тебе удовольствие.
   - Прекрати. Я хочу встать. Меня клонит в сон. Не хочу больше здесь оставаться.
   Она обернулась и взглянула на почерневший очаг, где не осталось ни единого тлеющего уголька. Веки отяжелели, она не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. Сделав усилие, она кое-как поднялась, цепляясь за каминную полку, и поняла, что не в состоянии дойти до лестницы. Тогда она повернулась, снова опустилась на колени и легла на мягкий китайский ковер. В воздухе разлилась приятная свежесть. Это ощущение усиливал нежный шелк рубашки, прильнувшей к телу. Роуан словно грезила наяву: ей казалось, что белый гипсовый медальон над люстрой ожил, резные листья аканта сворачивались и трепетали.
   Внезапно в памяти ее всплыли все слова, которые довелось сегодня услышать. Что-то коснулось ее лица. Тело заныло от охватившего его сладострастия. Она подумала о Майкле, который так далеко от нее, за сотни миль, и почувствовала мучительную боль. Ах, как же она ошибалась, недооценив Лэшера...
   - Я люблю тебя, Роуан.
   - Ты сейчас надо мной?
   Она пристально вглядывалась в темноту, радуясь прохладе, потому что тело горело, словно сконцентрировав в себе все тепло недавно затухшего в камине огня. Ощущение влаги между ног и восхитительных ласк, дошедших до самой нежной, лишенной даже пушка, кожи бедер, заставило все ее существо раскрыться подобно цветку.
   - Я приказываю тебе прекратить! Все это мне отвратительно!
   - Люблю тебя, дорогая.
   Поцелуи становились все настойчивее - в уши, в губы, в грудь...
   - Невыносимо... - прошептала Роуан, но на этот раз подразумевая чувство прямо противоположное, понимая, что если ласки прервутся, то она закричит от муки.
   Когда он начал стягивать с нее рубашку, руки Роуан непроизвольно взметнулись вверх. Раздался треск разрываемой ткани, шелк соскользнул, и через секунду Роуан уже предстала во всей своей великолепной наготе, а чьи-то невидимые пальцы ласкали самые сокровенные уголки ее тела. Нет, не "чьи-то", а пальцы Лэшера. Это он осыпал поцелуями ее тело, касался губами ушей, век, заключал в объятия, ласково гладил по спине.
   Да, она раскрылась навстречу его ласкам, как тот ирис в саду. Как розовый бутон розы, взорвавшийся на кончике огрубевшего стебля, усыпанного зелеными листьями с множеством тонких, как ниточки, прожилок. Она извивалась и металась на ковре...
   "...Словом, вела себя подобно дешевой шлю..."
   "Прочь, старуха, тебя здесь нет! Теперь пришло мое время".
   - Да, ты права. Твое время, наше время. Языки лизали ей грудь, губы смыкались на сосках, тянули их, зубы покусывали мягкую плоть.
   - Сильнее, жестче! Сделай это! Возьми меня силой!
   Он оторвал ее от пола и приподнял настолько, что голова запрокинулась и волосы свободно повисли вниз. Сильные руки развели ее бедра и Роуан закрыла глаза...
   - Войди в меня, стань моим мужчиной, настоящим мужчиной!
   Ласки стали грубее: губы все ожесточеннее впивались ей в грудь и живот, пальцы царапали бедра.
   - Бери меня, - прошептала она и тут же почувствовала, как что-то огромное и твердое вторглось в ее тело. - Да, так, растерзай меня! Растопчи! Сделай это!
   Она оказалась буквально раздавленной навалившейся тяжестью и явственно ощутила запах чистого крепкого тела и аромат волос. Да, хорошо, еще сильнее! Мелькнули темные глаза, губы... А когда эти губы припали к ее губам и раскрыли их, все словно расплылось...
   Нечто обжигающе твердое все глубже проникало в ее плоть, пригвождало к ковру.
   - Это невыносимо, я не выдержу - срывающимся голосом шептала она. Разорви меня пополам, да. Опустоши...
   Волна оргазма накрыла ее с головой, лишив всех чувств, кроме одного: ощущения цвета, а точнее, целой радуги цветов. Нахлынувший поток рождающих неистовый восторг ощущений устремился по ее животу, груди, лицу, а потом вниз, между бедер, по напряженным ногам. Она услышала собственные крики, но они доносились словно издалека, пока тело беспомощно подрагивало на ковре, лишенное воли и сил.
   Снова и снова вздымалось пламя, опаляющее ее изнутри. Снова и снова... Пока не сожгло дотла и ощущение времени, и чувство вины, и способность мыслить...
   Утро. Где-то плакал ребенок? Нет. Просто звонил телефон. Пустяки.
   Обнаженная, она лежала в кровати, укрывшись одеялом. Солнце светило во все окна главного фасада. Она вспомнила все, что произошло накануне, и тут же ощутила вспышку болезненного желания. Телефон... Или все-таки где-то в глубине дома плачет ребенок? В полусне она представила, как он сучит пухленькими ножками, согнутыми в коленях.
   - Дорогая, - раздался шепот.
   - Лэшер...
   Плач прекратился. Бросив взгляд в сияющее светом окно, за которым на фоне неба густо переплелись дубовые ветви, Роуан опустила веки.
   А когда вновь подняла их, то прямо перед собой увидела темные глаза на смуглом, с тонкими чертами лице. Она дотронулась пальцем до гладких, как шелк, губ...
   - О Боже! Да! Да! Ты такой сильный, - шепнула она, ощущая тяжесть его тела и твердую плоть, прижимающуюся к низу ее живота.
   - Я с тобой, моя красавица. - Между губ сверкнула белая полоска зубов. - С тобой, моя божественная.
   Вихрем налетевший порыв знойного ветра сдул волосы с ее лица и опалил жаром.
   В чистой утренней тиши, в лучах струившегося в окно солнечного света все повторилось вновь.
   В полдень Роуан сидела возле бассейна. В холодном сиянии солнца над водой поднимался пар. Пора отключать подогрев бассейна. Зима вступала в свои права.
   Шерстяное платье отлично защищало Роуан от холода, и она спокойно расчесывала волосы.
   Внезапно почувствовав его присутствие рядом, она прищурилась и снова, причем очень ясно, смогла разглядеть волнение в воздухе - оно окружило ее, словно наброшенная на плечи вуаль.
   - Убирайся от меня, - прошептала она. Невидимая ткань, однако, окутала ее еще плотнее. Роуан выпрямилась и повторила, на этот раз гневно: - Прочь, я сказала!
   То, что она увидела, походило на мерцание огня при солнечном свете. А потом воздух вновь сделался прозрачным, наполнился свежестью и тонкими ароматами сада.
   - Я скажу, когда тебе позволено будет прийти, - произнесла она. - Не желаю сдаваться на милость твоих капризов или желаний.
   "Как прикажешь, Роуан". - Это был тот внутренний голос, который она уже однажды слышала в Дестине и который, казалось, звучал непосредственно в ее голове.
   - Ты и вправду все видишь и слышишь? - поинтересовалась она.
   "Даже твои мысли".
   Роуан улыбнулась - улыбка получилась ледяной, даже жестокой - и вытянула из щетки несколько торчавших волосков.
   - Ну и о чем же я думаю?
   "Ты хочешь, чтобы я снова дотронулся до тебя, чтобы окружил тебя иллюзиями. Тебе хотелось бы знать, каково это быть мужчиной, и чтобы я обладал тобой так, как если бы ты была мужчиной".
   Румянец залил ее щеки. Она скатала клубочек светлых волос, вынутых из щетки, и уронила его в заросли папоротника рядом с собой, где он пропал среди разлапистых темных листьев.
   - И ты можешь это сделать? - спросила она.
   - Мы вместе можем это сделать, Роуан. Ты многое можешь видеть и чувствовать.
   - Поговори со мной для начала, - сказала она.
   - Как пожелаешь. Но ты жаждешь меня, Роуан.
   - А ты видишь Майкла? Знаешь, где он сейчас?
   - Да, Роуан, я его вижу. Он сейчас в своем доме - разбирает горы вещей. Он погружен в воспоминания и радостные предчувствия. Его поглощает желание вернуться к тебе. Он думает только о тебе. А ты раздумываешь над тем, как бы предать меня, Роуан. Ты собираешься рассказать своему другу Эрону, что видела меня. Ты мечтаешь о предательстве.
   - И что меня остановит, если я захочу поговорить с Эроном? Что ты можешь сделать?
   - Я люблю тебя, Роуан.
   - Ты не сумеешь держаться от меня вдали теперь, сам знаешь. Ты придешь, если я позову.
   - Я хочу быть твоим рабом, Роуан, а не врагом.
   Она поднялась, устремив взгляд на ажурную крону оливкового дерева, сквозь которую проглядывали лоскутки бледного неба. Бассейн показался ей огромным прямоугольником клубящегося голубого света. Дуб, росший неподалеку, раскачивался на ветру, и ей снова показалось, что воздух меняется.
   - Не приближайся ко мне.
   Последовал неизменный вздох, так красноречиво говоривший о боли. Роуан сомкнула веки. Где-то вдалеке все-таки плакал ребенок. Она ясно слышала Звук, похоже, доносится откуда-то из этих больших безмолвных домов, которые около полудня кажутся заброшенными.
   Роуан прошла в особняк, гулко стуча каблуками по полу, и взяла из шкафа в холле плащ - вполне достаточно, чтобы укрыться от холода.
   Потом она целый час бродила по тихим, пустынным улицам. Временами ей кивали редкие прохожие. Или подходила к забору собака, чтобы она ее погладила. Или с ревом проносилась машина.
   Она старалась не думать ни о чем и не паниковать - просто концентрировать внимание на стенах, поросших мхом, на кустах жасмина возле оград. И всеми силами пыталась побороть желание вернуться домой. Но ноги сами вывели ее на знакомую улицу, и вскоре она уже вновь стояла перед собственными воротами.
   Рука подрагивала, когда она вставила ключ в замок. В дальнем конце зала, в дверях столовой стоял он и смотрел на нее.
   - Нет! Не появляйся, пока я не позову! - Ненависть, которую она в этот момент испытывала, вместе с восклицанием вырвалась вперед, как луч фонаря.
   Видение исчезло, а в ноздри ей внезапно ударил едкий запах. Она закрыла рот рукой. В воздухе опять возникло слабое волнообразное движение. Затем оно исчезло, и в доме все успокоилось.
   А потом снова возник этот звук - плач ребенка.
   - Это ты делаешь, - прошептала она.
   Звук исчез. Она поднялась по лестнице в свою комнату. Постель была аккуратно убрана, вещи разложены по местам. Портьеры задвинуты.
   Роуан заперла дверь, сбросила туфли и, опустившись на покрывало под белым балдахином, закрыла глаза. У нее не осталось сил бороться с искушением. Воспоминания об удовольствиях прошлой ночи обжигали, как адское пламя, причиняя боль. Она уткнулась лицом в подушку, пытаясь одновременно и вспомнить и забыть; тело ее при этом то напрягалось, то становилось совершенно безвольным.
   - Ладно, иди сюда, - прошептала она.
   И тут же ее обволокло что-то мягкое, жуткое, неуловимое. Она попыталась понять, что чувствует. Нечто прозрачное и огромное, превращенное в живую ткань, как он это сам называл, собиралось из частиц и становилось все более плотным - так собирается пар, прежде чем превратиться в воду, и уплотняется вода, прежде чем превратиться в лед.
   - Хочешь, я приму какой-то облик? Хочешь, я создам иллюзию?
   - Нет, пока не надо, - прошептала она. - Оставайся таким, как есть и каким был раньше, столь же сильным.
   Она сразу почувствовала ласковые прикосновения к своим коленям, стопам. Чуткие пальцы скользили по тонкому нейлону, а затем одним резким движением разорвали его, и обнаженные ноги охватила приятная щекотка - кожа словно задышала.
   Платье на Роуан расстегнулось, словно пуговицы сами выскальзывали из петелек.
   - Да, так. Пусть это снова будет насилие, - про шептала она. Будь грубым, безжалостным и не торопись.
   Внезапно ее опрокинули на спину, голову прижали к подушке, Платье было сорвано, невидимые руки заскользили вниз по животу. Что-то твердое, как зубы, впилось в ее тело, ногти оставляли царапины на икрах ног.
   - Да! - вскричала она, стиснув зубы. - Действуй жестко.
   4
   Сколько прошло дней и ночей? Она действительно не знала На столе в холле накопились невскрытые письма. То и дело принимался звонить телефон она не отвечала.
   - Да, но все-таки, кто ты? Что за всем этим скрыто? Какова твоя сущность?
   - Я уже говорил - такие вопросы не имеют для меня значения. Я повинуюсь твоему желанию и могу быть кем угодно.
   - Меня это не устраивает.
   - Кем я был раньше? Фантомом. И меня это вполне устраивало. Не знаю, откуда взялась способность полюбить Сюзанну. Ее гибель на костре помогла мне понять, что такое смерть. Она всхлипывала, когда ее волокли к шесту, и до последнего момента не верила, что они решатся сотворить с ней такое. Моя Сюзанна была как дитя - взрослая женщина, она так и не сумела постичь всю глубину человеческого зла. А мою Дебору принудили стать свидетельницей сожжения матери. И если бы я тогда поднял бурю, пламя костра поглотило бы их обеих.
   Но и в предсмертной агонии Сюзанна оставалась мне верной - ради Деборы. Она потеряла рассудок и билась головой о шест. Даже селян объял ужас. Грубые, глупые смертные явились туда пить вино и веселиться, пока она будет гореть. Даже они не смогли вынести ее криков. И тогда я увидел, как прекрасную плоть и кровь, дарованную ей природой, пожирает огонь, словно сухую солому на объятом пожаром поле. Я видел, как ее кровь стекает по ревущим поленьям. Моя Сюзанна... В расцвете молодости, полная сил, она сгорела, как восковая свеча, ради развлечения стада тупых селян, собравшихся жарким днем на площади.
   Кто я? Я тот, кто оплакивал Сюзанну, в то время как никто другой не пролил ни слезинки. Я тот, кто испытывал бесконечные муки, в то время как даже Дебора стояла, онемев, и смотрела, как корчится в огне тело ее матери.
   Я тот, кто видел, как дух Сюзанны покинул истерзанную болью плоть. Я видел, как он, освобожденный, поднимался в небеса. Наверное, у меня все-таки есть душа, а иначе как бы я мог познать такую радость, увидев, что Сюзанна больше не будет страдать. Я потянулся к ее духу, все еще сохранявшему форму тела (ведь она пока не знала, что можно освободиться и от этого), и попытался, проникнуть в него, слиться с тем, что теперь было похоже на меня.
   Но дух Сюзанны пролетел мимо, обратив на меня не больше внимания, чем на горящий пучок соломы. Он стремился вверх, прочь от меня, и вскоре Сюзанны не стало.
   Кто я? Я - Лэшер, который навис над всем миром, пронизанный болью от потери Сюзанны. Я - Лэшер, который собрал воедино свою силу и обрушился на деревню, едва мою возлюбленную Дебору увели оттуда. Объятые ужасом селяне пытались спрятаться, но я опустошил деревню Доннелейт. Я преследовал инквизитора по полям, забрасывая его камнями. Когда я закончил, не осталось никого, кто смог бы рассказать о происшедшем. А моя Дебора ушла с Петиром ван Абелем к шелкам, атласам и изумрудам, ушла к мужчинам, которые после напишут ее портреты.
   Я - Лэшер, который скорбел по наивной простушке и развеял ее пепел на все четыре стороны.
   Таков был мой путь к познанию своего существования, к самосознанию, к жизни и смерти, к проявлению интереса.
   За те двадцать дней я узнал больше, чем за все дарованные мне прекрасные тысячелетия, когда я, словно некое насекомое, чей разум возник из материи, но остался в ее плену, словно бессмысленный мотылек с прибитыми к стене крылышками, наблюдал, как смертные развиваются на земном лике.
   Кто я? Я - Лэшер, который спустился на землю и оказался у ног Деборы, чтобы научиться тому, как обретать цель и добиваться ее воплощения, как наилучшим образом исполнять волю Деборы, чтобы она больше никогда не страдала. Я - Лэшер, который пробовал и ошибался.
   Откажись от меня. Попробуй. Время - ничто. Я подожду, пока придет другая, такая же сильная. Люди меняются. Их сны наполнены предсказаниями этих изменений. Прислушайся к Майклу. Он знает. По мере того как жизнь смертных становится все длиннее, они упорно мечтают о бессмертии. Они предаются грезам о свободном полете. Придет другая, кто сломает барьеры между плотским и бесплотным. И тогда я перешагну. Я так сильно этого хочу, что осечки быть не может. И я очень терпелив, очень хитер и очень силен.
   Вот оно знание - перед тобой. Полное объяснение происхождения живой материи совсем рядом - только руку протяни. Воспроизведение возможно. Если хочешь, загляни вместе со мной в спальню Маргариты в ту ночь, когда я взял ее, вселившись в тело мертвеца и изменив цвет своих волос так, как мне того хотелось. Вспомни об этом эксперименте. По времени он ближе к разрисованным дикарям, которые жили в пещерах и охотились при помогли копий, чем к тебе, со всеми твоими больницами и лабораториями.
   Благодаря знаниям твои способности обретают все большую силу. Тебе известно, что такое ядро и протоплазма, что такое хромосомы, гены и ДНК.
   Джулиен обладал силой. Шарлотта была сильна. Петира ван Абеля можно назвать гигантом среди людей. А в тебе живет другая сила - дерзость, страстная жажда, и одиночество. Эта страстная жажда и это одиночество мне хорошо знакомы. И я целую губами, которых у меня нет, обнимаю руками, которых нет, прижимаю к сердцу, которое не бьется в моей груди.
   Отрекись от меня. Страшись меня. Я подожду. И не причиню вреда твоему драгоценному Майклу. Но все равно он не сможет любить тебя так, как я, потому что ему не дано знать тебя так, как знаю я.
   Я знаю каждую клеточку твоего тела, я знаю каждую твою мысль, Роуан. Я обрету плоть, Роуан, и бренное сольется с вечным. Когда это случится, какая метаморфоза может произойти с тобой, Роуан? Подумай.
   Я предвижу это, Роуан. И предвидел всегда: тринадцатая будет обладать силой, чтобы открыть дверь. Единственное, чего я не вижу, это как существовать без твоей любви.
   Я ведь всегда тебя любил, любил ту частичку тебя, что была в твоих предшественниках. Я любил тебя в Петире ван Абеле, который больше всех на тебя похож. Я любил тебя даже в моей милой калеке Дейрдре, бессильной, мечтающей о тебе...
   В комнате повисла тишина.
   Целый час не слышалось ни звука, не было ни малейшего движения воздуха. Снова обычный дом, за окнами которого зимний день - холодный, безветренный, ясный.
   Эухения ушла домой. В пустом особняке опять зазвонил телефон.
   Роуан сидела в столовой, положив руки на полированный стол и глядя, как раскачиваются на фоне голубого неба голые ветви мирта.
   Наконец Роуан поднялась, надела красное шерстяное пальто и, закрыв за собой дверь на замок, вышла в незапертые ворота на улицу.
   Холодный воздух бодрил, ей легко дышалось. По-прежнему зеленые листья на дубах потемнели от холода и съежились.
   Роуан свернула на Сент-Чарльз-авеню и направилась к отелю "Поншатрен".
   Эрон с бокалом вина ждал ее в маленьком баре. Он сидел за столиком, приготовив записную книжку в кожаном переплете и ручку.
   Она остановилась, и в устремленном на нее взгляде Эрона промелькнуло удивление. Может, у нее волосы растрепались? Или вид усталый?
   - Ему известны все мои мысли и чувства, он знает все, что я хочу сказать.
   - Нет, это невозможно, - сказал Эрон. - Сядь те и расскажите мне все по порядку.
   - Я не имею над ним власти. Я не могу прогнать его. Мне кажется... мне кажется, я люблю его, - прошептала она. - Он пригрозил, что уйдет, если я поговорю с вами или с Майклом. Но на самом деле он никуда не денется. Я ему нужна. Я ему нужна, чтобы видеть его и быть рядом. Он умен, но не всесилен.
   Я ему нужна, чтобы дать ему цель и приблизить его к жизни.
   Роуан устремила взгляд в конец длинного бара, где сидел какой-то маленький лысоватый человек с щелью вместо рта, затем посмотрела на бледного бармена, протирающего стаканы. Ряды бутылок, полные отравы. Как здесь тихо. Свет приглушен.
   Она села за стол и взглянула на Эрона.
   - Почему вы мне солгали? - спросила она. - Почему не сказали, что вас прислали сюда, чтобы остановить его?
   - Меня никто не присылал останавливать его. Я никогда вам не лгал.
   - И тем не менее вам известно, что он может преодолеть порог. Что такова его цель. И вам поручено помешать ему в ее достижении. С самого начала было поручено.
   - Я знаю только то, что написано в досье, - ровно столько, сколько известно и вам Я ознакомил вас со всеми материалами.
   - Да, но вам известно, что такие переходы случались и раньше, что на земле живут подобные ему существа, которым удалось найти дверь.
   Эрон не ответил.
   - Не помогайте ему, - после паузы произнес он наконец.
   - Почему вы мне сразу не рассказали?
   - А вы бы мне поверили? Я пришел не для того, чтобы рассказывать сказки. И не для того, чтобы заманить вас в Таламаску. Я предоставил вам всю имевшуюся у нас информацию о Мэйфейрах, о том, что на самом деле происходило с ними и с вами, - словом, правду о вашей жизни.
   Она не ответила. То, что он говорил, было правдой в его понимании, но при этом он что-то скрывал. Все что-то скрывали. Даже цветы на столе что-то скрывали. А скрывали они то, что жизнь - жестокий и беспощадный процесс. И Лэшер тоже был его частью.
   - Это создание - гигантская колония микроскопических клеток. Они питаются воздухом, как губка питается морем, поглощая настолько крошечные частицы, что процесс является непрерывным и происходит совершенно незаметно как для самого организма или органоида, так и для его окружения. Но все основные элементы жизни в нем присутствуют: клеточная структура несомненно, а кроме того, аминокислоты, ДНК и некая сила, которая независимо от общего размера - связывает все воедино и которая полностью подчиняется сознанию этого существа, способного по собственной воле полностью менять свой образ.
   Роуан замолчала, пытливо вглядываясь в лицо собеседника - понял он или нет? Впрочем, разве это имело значение? Она сама поняла - вот что главное.
   - Он не невидимка, его просто невозможно увидеть. И он отнюдь не порождение сверхъестественных сил. Просто миниатюрность собственных клеток позволяет ему проходить сквозь более плотную материю. И тем не менее это эукариотные клетки, то есть они обладают оформленным ядром. Из таких же клеток состоит и человеческое тело. Как он приобрел интеллект? Как он думает? На этот вопрос так же трудно ответить, как и объяснить, откуда клетки эмбриона знают, как и когда следует формировать глаза, пальцы, печень, сердце и мозг. Ни один ученый на земле не ответит, почему из оплодотворенного яйца получается цыпленок или каким образом губка, растертая в пыль, в течение всего лишь нескольких дней полностью восстанавливает форму и каждая ее клетка делает именно то, что должна.
   Когда мы узнаем все это, мы сможем ответить на вопрос о происхождении интеллекта Лэшера - ведь он представляет собой некую биологическую субстанцию без явно определяемого мозга. Пока же можно лишь сказать, что он существует с докембрийского периода, что он самодостаточен и, если не вечен, то продолжительность его жизни может составлять миллиарды лет. Можно сделать заключение, что он приобрел сознание благодаря человечеству, и если только сознание может выделять ощутимую энергию, то он заряжается этой энергией и приобретает интеллект. Он постоянно подпитывается сознанием Мэйфейрских ведьм и их пособников, отсюда и возникают его личность, его знания, его воля.
   Также можно прийти к выводу, что он начал рудиментарный процесс симбиоза с высшими формами материи, так как в процессе материализации способен притягивать более сложные молекулы структуры, которые потом старательно разрушает, прежде чем его собственные клетки безвозвратно сливаются с этими более тяжелыми частицами. Такое разрушение он осуществляет, как правило, в состоянии, близком к панике, ибо опасается несовершенного слияния, от которого не сможет освободиться.
   Но его любовь к плоти настолько сильна, что он готов сейчас рискнуть чем угодно, лишь бы стать теплокровным и антропоморфным - полностью уподобиться человеку.
   Она снова помолчала.
   - Может быть, все живое наделено разумом, - продолжила Роуан, обводя взглядом пустые столики в небольшом баре. - Может быть, цветы наблюдают за нами. Может быть, деревья думают и ненавидят нас за то, что мы умеем ходить. А возможно, что им все равно. Ужас существования Лэшера в том, что ему перестало быть все равно!
   - Остановите его, - вновь попросил Эрон. - Теперь вы знаете, что он собой представляет. Останови те его. Не дайте ему принять человеческий облик.
   Роуан ничего не ответила. Она опустила взгляд, и внезапно красный цвет буквально резанул ее по глазам. Она даже не помнила, как вынула пальто из шкафа. В руке она держала ключ, а сумочки не было. Реальностью для нее был только этот разговор. Она чувствовала себя изможденной, лицо и руки увлажнились от пота.
   - То, что вы рассказали, просто великолепно и чрезвычайно важно, заговорил Эрон. - Вы прикоснулась к этому созданию и постигли его сущность. А теперь используйте полученные знания, чтобы не позволить ему достичь цели, помешать ему войти в этот мир.
   - Он собирается убить вас. - Роуан не решалась взглянуть на Эрона. - Я знаю, что он хочет это сделать. Просто мечтает. Я могу удержать его от этого шага, но что пообещать взамен? Он знает, что я здесь. - Она усмехнулась, обводя взглядом потолок. - Он с нами. Ему известны все мои уловки. Он везде. Как Бог. Только никакой он не Бог!
   - Нет. Он не в состоянии знать все. Не позволяй те ему обмануть вас. Вспомните досье. Он совершает слишком много ошибок. И вы вполне можете пообещать ему свою любовь. Пообещайте ему свою энергию. Кроме того, с чего бы ему убивать меня? Разве я представляю для него опасность? Чем? Тем, что уговорю вас не помогать ему? Но ваши моральные принципы даже строже, чем мои.
   - Откуда, скажите на милость, такой вывод? О каких моральных принципах вы говорите? - Роуан была близка к обмороку, и внезапно ей отчаянно захотелось оказаться дома, где она могла бы поспать. Но там ее ждет он. Он будет везде, где бы она ни оказалась. А кроме того, она пришла сюда не просто так - у нее имелась на то очень важная причина: предупредить Эрона. Предоставить Эрону последний шанс.