Райс Энн. Невеста дьявола (Мэйфейрские ведьмы - 3)

   Нет, как было бы славно сейчас пойти домой и уснуть... Если бы только не этот детский плач. Она вновь ощутила, как Лэшер обнимает ее своими бесчисленными руками, обволакивая теплом.
   - Роуан, выслушайте меня.
   Она словно очнулась от сна.
   - На земле много людей, наделенных исключительными способностями, продолжал Эрон, - но таких, как вы, наверное, больше нет, потому что вы нашли способ использовать свою силу исключительно во благо. Однако этот способ заключается не в том, чтобы смотреть в хрустальный шар за наличные, Роуан. Вы исцеляете. Так почему бы не привлечь к этому и его? Или вы позволите ему навеки увести вас с избранного пути? Он стремится использовать вашу силу для создания невиданного монстра, чуждого этому миру, лишнего в нем. Уничтожьте его, Роуан. Не ради меня, а ради себя самой. Уничтожьте его во имя того, что вы считаете правильным и справедливым.
   - Вот почему он жаждет вас убить, Эрон. И если вы будете провоцировать его, то я бессильна что-либо сделать. Но что в нем неправедного? Почему вы так настроены против него? Почему вы мне лгали?
   - Я никогда не лгал. И вам хорошо известно, почему это не должно произойти. Он хочет превратиться в нечто без человеческой души.
   - Это уже из области религиозных учений, Эрон.
   - Роуан, он станет неестественным порождением. Нам не нужны новые чудовища. Достаточно того, что мы сами своего рода чудовища.
   - В нем столько же от природы, сколько и в нас, - возразила она. Именно это я и пыталась вам объяснить.
   - Он чужд нам, как гигантское насекомое. И вы хотите создать такую особь? Но ее появление не предусмотрено природой!
   - Не предусмотрено? А разве мутации не предусмотрены? Каждый день, каждую минуту, каждую секунду клетки видоизменяются.
   - В определенных пределах. Предсказуемым образом. Кошке не суждено летать. У человека не могут вырасти рога. Все в мире укладывается в единую систему, и мы можем потратить целую жизнь, изучая эту систему и восхищаясь совершенством замысла. Он не является частью этой системы.
   - Это лишь ваша точка зрения. А что, если никакой системы вообще не существует? Что, если имеет место лишь процесс, лишь деление и размножение клеток? Что, если его метаморфоза так же естественна, как внезапное изменение в течении реки, приводящее к затоплению сельских угодий и домов, к гибели людей и животных? Или как падение кометы, глубоко врезающейся в землю?
   - И вы не попытались бы спасти людей, зная, что их домам грозит затопление? И не попытались бы предупредить их о возможном падении кометы? Ладно. Допустим, он порождение природы. Но тогда давайте предположим, что мы выше природы. Мы нацелены на большее, чем просто наблюдать за процессом. Наша нравственность, сострадание, наша способность любить и создавать организованное общество ставят нас выше природы. А он лишен всею этого и не испытывает к этому уважения. Вспомни те, Роуан, что он сотворил с семьей Мэйфейров!
   - Он создал ее, Эрон!
   - Нет! С этим я не могу согласиться. Не могу!
   - Вы опять углубляетесь в сферу религии, Эрон. Это все закоснелая мораль. У нас нет разумных оснований, чтобы порицать его.
   - Есть. Должны быть. Эпидемия тоже естественна, но вы не станете выпускать из пробирки бациллы, чтобы уничтожить миллионы людей. Роуан, ради всего святого, наше сознание обучено плотью, из которой оно развилось. Что было бы, лишись мы способности испытывать физическую боль? А у этого существа, Лэшера, никогда не было ни малейшей царапины. Его никогда не мучил голод, ему не приходи лось бороться за жизнь. Он безнравственный разум, Роуан, и вы знаете это. Знаете. Вот что я называю "не естественным" за неимением лучшего слова.
   - Сладенькая мораль, - сказала она. - Вы меня разочаровываете. Я надеялась, что в благодарность за мое предостережение вы предложите хоть какие-то веские аргументы и тем самым укрепите мой дух.
   - Но вы не нуждаетесь в дополнительных аргументах - вам достаточно лишь заглянуть в собственную душу. И вы отлично понимаете, о чем я говорю.
   Он все равно что лазерный луч, возымевший амбиции. Или бомба, обретшая способность мыслить самостоятельно. Стоит только впустить его, дать ему волю - и расплачиваться за это придется всему миру. А вы станете причиной вселенского бедствия.
   - Бедствие... - прошептала она - Какое чудесное слово...
   Эрон выглядел хилым старцем Впервые она подумала о его возрасте, разглядев глубокие морщины на лице, бесцветные глаза, в которых читалась мольба, и набрякшие под ними мешки. Без своего обычного красноречия и изящных манер он казался на удивление слабым: обыкновенный седой старик, смотрящий на нее с детским изумлением, не вызывал ни малейшей симпатии.
   - Вы понимаете, что это на самом деле может означать? - устало спросила Роуан. - Попробуйте отбросить свой страх.
   - Он лжет вам, стремится управлять вашим сознанием.
   - Не смейте так говорить! - прошипела она - С вашей стороны это не смело, а просто глупо. - Она откинулась на стуле, пытаясь успокоиться. Ведь было время, когда ей нравился этот человек. Даже сейчас она не желала ему зла - Неужели вы не понимаете, каков неизбежно будет конечный результат? Если видоизменение пройдет успешно, он сможет размножаться. Если клетки можно соединить органически и репродуцировать в другом человеческом теле, человечество ожидает совсем иное будущее. Речь идет о том, что со смертью будет покончено.
   - Старая сказка, - горестно произнес Эрон. - Извечная ложь.
   Она улыбнулась. Куда же исчезла его неизменная сдержанность?
   - Я устала от вашего ханжества, - сказала она. - Наука всегда служила ключом ко всем тайнам. Ведь мы - это ничто, а вот с учеными всегда считались. Черная магия стремилась стать наукой. Мэри Шелли видела будущее. Поэты тоже обладают способностью предвидеть будущее. И детишки в третьем ряду партера знают это, когда на их глазах доктор Франкенштейн сшивает по кусочкам монстра и оживляет тело с помощью электричества.
   - Это же просто роман ужасов, Роуан. Он изменил твое сознание.
   - Больше я не потерплю подобных оскорблений, - сказала она, перегнувшись через стол. - Послушайте, Эрон, вы уже старик, и жить на этом свете вам осталось совсем мало. Я благодарна за то, что вы мне дали, и не хочу причинять вам боль. Но не искушайте меня и не искушайте его. Я не шучу.
   Он ничего не ответил и неожиданно сделался поразительно спокоен. Маленькие глазки стали совершенно непроницаемыми, и Роуан подивилась его силе. Она даже улыбнулась.
   - Вы что, мне не верите? Не хотите записать мои слова в досье? А я наблюдала нечто подобное в лаборатории Лемле, где зародыш был подсоединен к десятку тонких трубочек. Вам ведь до сих пор так и не известно, почему я убила Лемле. Вы знали об убийстве, но не понимали его причины. Так вот, Лемле руководил одним институтским проектом. Он брал клетки у живых зародышей и использовал их в трансплантатах. Подобные эксперименты проводятся и в других местах. Какие они открывают возможности, объяснять, я думаю, нет нужды. Но только представьте, что такие опыты будут осуществлены с клетками Лэшера - клетками, которые обладают сознанием и способны сохранять его в течение миллиардов лет.
   - Позвоните Майклу и попросите его вернуться.
   - Майклу его не остановить. Только мне это под силу. Пусть Майкл остается там, где сейчас, вне опасности. Или вы хотите и его смерти?
   - Выслушайте меня. Вы можете скрыть свои мысли от этого существа, простым усилием воли замаскировать их. В древние времена вместе с возникновением ранних религий появились и способы защиты от демонов. Это существо способно прочесть только те ваши мысли которые вы проецируете на него. Это не очень отличается от телепатии. Попробуйте - и убедитесь, что я прав.
   - А зачем мне пробовать?
   - Чтобы выиграть время. Чтобы дать себе передышку и спокойно принять нравственное решение.
   - Нет, вы не понимаете, насколько он силен. Никогда не понимали. И вы даже не подозреваете, как хорошо он знает меня. Вот в чем суть. Ему известно обо мне практически все. - Она покачала головой. - Я не хочу делать то, о чем он просит, - сказала она, - Поверьте, действительно не хочу. Но ему невозможно сопротивляться. Разве вы сами еще это не поняли?
   - А как же Майкл? Как же твои мечты о Мэйфейровском медицинском центре?
   - Элли была права, - сказала Роуан, снова откидываясь на стуле и оглядывая бар. Ей показалось, что свет слегка потускнел. - Элли знала. В ней текла кровь Кортланда, и она могла заглянуть в будущее. Возможно, это были всего лишь неясные образы и предчувствия, но она знала Мне ни в коем случае не следовало возвращаться. Он использовал Майкла, чтобы я вернулась. Я знала, что Майкл в Новом Орлеане, и примчалась сюда следом за ним, как похотливая сучка!
   - Нет, Роуан, вы не правы. Давайте поднимемся сейчас наверх, и вы останетесь у меня.
   - Нет, вы поистине редкостный глупец! Я могла бы убить вас здесь и сейчас, причем никто и никогда ни о чем бы не узнал. Никто, кроме вашего пресловутого ордена и вашего друга Майкла Карри. А что они могли бы сделать? Все кончено, Эрон. Я могу сражаться, могу отступать и одерживать временные победы, но и только. Но все кончено. Майклу было предначертано вернуть меня домой и удержать меня здесь, что он с успехом и выполнил.
   Роуан хотела было встать, но Эрон схватил ее за руку. Она посмотрела на его пальцы. Какие старые. Всегда можно определить возраст человека по его рукам. Кажется, посетители бара начали обращать на них внимание? Не важно. В этой тесной комнате уже ничто не имеет значения. Она попыталась вырваться.
   - А как же ваш ребенок, Роуан?
   - Майкл проболтался?
   - В этом не было нужды. Майкл был послан, что бы любить вас и тем самым помочь раз и навсегда избавиться от этой твари. Чтобы вы не были одиноки в этой битве.
   - А в рассказе об этом вы тоже не нуждались?
   - Так же как и вы. Она вырвала руку.
   - Уезжайте, Эрон. Уезжайте подальше. Укройтесь в обители Таламаски в Амстердаме или Лондоне. Спрячьтесь - или вы умрете. И если вы посмеете позвонить Майклу, если позовете его сюда, клянусь, я сама убью вас.
   5
   С самого начала все не ладилось. Когда он приехал, оказалось, что крыша в доме на Либерти-стрит давно протекает и кто-то вломился в магазин на Кастро-стрит ради тощей пачки наличных в кассе. Дом на Даймонд-стрит тоже подвергся нападению, и целых четыре дня ушло на уборку, прежде чем можно было выставить его на продажу. Еще неделя ушла на антиквариат тетушки Вив: пришлось тщательно упаковывать каждую безделушку, чтобы ни одна не разбилась. Он опасался доверить такое дело чужим людям. Затем пришлось три дня просидеть с бухгалтером, чтобы привести в порядок налоговые документы. Наступило четырнадцатое декабря, а работы оставалось невпроворот.
   Единственная радость за все эти дни - это то, что тетушке Вив благополучно доставили первые два ящика. Как только любимые вещи снова оказались при ней, она тут же позвонила и поделилась с ним своей радостью. Майкл знает, что она вместе с Лили посещает кружок по шитью, где они вышивают крестиком под музыку Баха? Очень изысканное общество. А теперь, раз ее мебель уже в пути, она сможет наконец пригласить к себе всех милых дам из семейства Мэйфейр. Майкл - душка. Просто душка.
   - В воскресенье я видела Роуан. Несмотря на холод, она вышла на прогулку. А знаешь, Майкл, она наконец начала полнеть. Я тебе раньше не говорила, но она всегда казалась мне слишком уж худенькой и бледненькой. Чудесно, что у нее на щеках появился настоящий румянец.
   Майкл про себя посмеялся, но его еще сильнее охватила тоска по Роуан. Он никак не думал, что поездка так затянется. После каждого телефонного разговора становилось еще хуже. Знакомый голос с хрипотцой сводил его с ума.
   Роуан с пониманием отнеслась ко всем непредвиденным катаклизмам, но в ее вопросах ощущалась обеспокоенность. Повесив трубку, он подолгу не мог заснуть - курил одну сигарету за другой, пил слишком много пива и прислушивался к бесконечному шуму дождя за окнами.
   В Сан-Франциско наступил сезон дождей. С тех пор как он приехал, лило не переставая. Небо перестало быть голубым даже над холмом, где пролегала Либерти-стрит, а стоило выйти из дома - и ветер пронизывал до костей. Он опять практически все время носил перчатки, но теперь просто для того, чтобы не мерзли руки.
   И вот наконец старый дом почти пуст. Ничего не осталось, кроме последних двух коробок на чердаке, и, как ни странно, именно ради того, чтобы забрать в Новый Орлеан эти маленькие сокровищницы, он сюда и приехал. Ему не терпелось поскорее покончить с делами.
   Теперь все здесь стало для него чужим; комнаты казались совсем маленькими, дорожки перед домом - грязными. Карликовое перечное деревце, которое он когда-то посадил, совсем зачахло. Не верится, что он прожил здесь так много лет, без конца твердя себе, будто счастлив.
   И не верится, что, возможно, придется провести здесь еще одну невыносимо тяжкую неделю, наклеивая этикетки на ящики в магазине, проверяя налоговые документы, заполняя различные бланки. Конечно, неплохо было бы перепоручить столь рутинную работу сотрудникам транспортной фирмы, но некоторые из вещей просто не стоили стольких хлопот. Вот он и занимался сортировкой, до изнеможения уставая от необходимости принимать сотни решений по совершенно незначительным вопросам.
   - Лучше все сделать сейчас, а не откладывать на потом, - сказала ему сегодня днем Роуан. - Но я с трудом выношу разлуку. Признайся, у тебя, случай но, не появились сомнения? Я имею в виду, по поводу переезда? Не хочется ли тебе вернуться в прошлое и начать заново с того дня, когда ты все бросил, как будто Нового Орлеана не было и в помине?
   - Ты с ума сошла? Я только и думаю, как бы поскорее вернуться к тебе. В любом случае я уберусь отсюда до Рождества, и пропади оно все пропадом.
   - Я люблю тебя, Майкл. - Она могла произносить эти слова тысячу раз, и всегда они звучали искренне. Какая это мука не иметь возможности обнять ее. Но не появилась ли в ее голосе новая нотка, которую он прежде не слышал? Майкл, сожги все, что осталось. Устрой костер на заднем дворе, ради всего святого. Поторопись!
   Он пообещал, что костьми ляжет, но к вечеру закончит работу в доме.
   - Надеюсь, ничего не случилось? Ты чем-то напугана, Роуан, или мне только так кажется?
   - Нет, я не напугана. Наш дом так же красив, как и в день твоего отъезда. Райен заказал большую ель, ее уже доставили. Ты бы видел - прямо до потолка! Она в зале, ждет, чтобы мы с тобой украсили ее. За пах хвои чувствуется во всем доме.
   - Чудесно. У меня для тебя сюрприз... на елку.
   - Мне нужен только ты, Майкл. Возвращайся до мой.
   Четыре часа. В доме совсем пусто, и каждый звук разносится по нему гулким эхом Майкл стоял в своей бывшей спальне и смотрел в окно на темные блестящие крыши, усеявшие весь склон холма, вплоть до района Кастро. За ними виднелись стоящие группами серо-стальные небоскребы - центр города.
   Великий город, да. И разве можно не испытывать к нему благодарности за все то чудесное, что он подарил? Наверное, второго такого в мире не найти. Но теперь это не его город. Впрочем, едва ли он и был когда-либо таковым.
   Он поедет домой.
   Ну вот, снова забыл. Ящики на чердаке - сюрприз, ради которого он сюда вернулся.
   Захватив с собой упаковочный материал и пустую картонку, Майкл поднялся по лестнице и щелкнул выключателем. Под наклонной крышей пришлось передвигаться, согнувшись в три погибели. Теперь, когда протечку ликвидировали, на чердаке было чисто и сухо. За окном проглядывало небо под цвет шифера. А вот и последние ящики, на которых красными чернилами было выведено: "Рождество".
   Елочные гирлянды он оставит ребятам, которые сняли дом, - наверняка им пригодятся.
   А вот украшения он переберет и тщательно упакует заново. Не приведи Бог потерять хотя бы одно из них. Надо же, елка уже на месте.
   Вытащив один из ящиков на свет, падавший от голой лампочки под потолком, Майкл открыл его и отбросил старую оберточную бумагу. Много лет он скупал эти маленькие фарфоровые шедевры по всем специальным лавкам города Их собралось несколько сотен. Время от времени он продавал кое-что в "Больших надеждах". Ангелы, мудрецы, маленькие домики, карусельные лошадки и другие изумительно разрисованные безделушки из тончайшего бисквита. Даже подлинные украшения викторианской эпохи не могли быть лучше этих изящных и хрупких вещиц. Там были крошечные птички с настоящими перышками, деревянные шары, мастерски расписанные пышными розовыми бутонами, посеребренные звезды и еще множество забавных и удивительно красивых игрушек.
   Память вернула его к рождественским праздникам, которые он отмечал с Джудит и Элизабет, и даже к тем временам, когда была жива мама.
   Но ярче всего в памяти ожили последние несколько лет. Он встречал Рождество в одиночестве и силой заставлял себя исполнять традиционный ритуал, а после того, как тетушка Вив отправлялась спать, еще долго просиживал возле ели, потягивая вино и задаваясь вопросом, куда и зачем ведет его жизнь.
   Что ж, нынешнее Рождество будет совершенно другим. Все эти чудесные украшения теперь приобретут смысл, и впервые бесценная коллекция займет подобающее ей место на ветвях высокой ели, стоящей в центре великолепного зала.
   Майкл неторопливо принялся за работу: вынимал каждую игрушку из бумажной обертки, вновь заворачивал ее в мягкую ткань и укладывал в маленький пластиковый мешочек. Подумать только! Он будет встречать Рождество на Первой улице! Майкл пытался вообразить, как будет выглядеть особняк в сочельник, представить себе огромную ель в зале. А какое чудесное Рождество ожидает их в следующем году, когда в доме появится ребенок!
   Внезапно Майклу показалось невероятным, что в его жизни могли произойти такие глубокие и чудесные изменения. А ведь он вполне мог погибнуть - тогда, в океане.
   И тут перед его мысленным взором возникло яркое видение. Но это был не океан, а церковь в рождественском убранстве - еще одно воспоминание о детстве: алтарь, ясли и... Лэшер, стоящий рядом с ними и смотрящий прямо на него. Лэшер, который был тогда просто "тем человеком с Первой улицы", высокий, темноволосый, с аристократической бледностью на лице.
   Его охватил холодный ужас: "Что я здесь делаю? Ведь она там совсем одна. Не может быть, чтобы он до сих пор не показался ей".
   Предчувствие было таким мрачным, таким убедительным, что Майклу стало не по себе. Он заторопился. Наконец он управился с делом, прибрал за собой, сбросил мусор со ступенек, подхватил коробку с украшениями и в последний раз запер чердак.
   К тому времени, когда он добрался до почты, дождь почти прекратился. Он уже забыл, каково это - ползти в плотной колонне машин, медленно кружа по мрачным, узким каменным улицам. Даже Кастро-стрит, которую он всегда любил, показалась ему угрюмой в этот вечерний час пик.
   Он отстоял в длинной очереди, чтобы отправить коробку, потихоньку свирепея от полнейшего безразличия клерка, - с тех пор как он вернулся на юг, ему ни разу не приходилось сталкиваться с подобной грубостью, - а затем поспешил в свой магазинчик на Кастро.
   Роуан не стала бы ему лгать. Не стала бы. Этот призрак затеял свою старую игру. И все же зачем он появился возле яслей в то далекое Рождество? Что означала его улыбка? Ладно, ну его к черту. Может быть, не следует вообще искать в этом какой-либо смысл.
   В конце концов, он видел этого человека в тот незабываемый вечер, когда впервые услышал игру Исаака Стерна. И еще сотни раз - когда проходил по Первой улице.
   Но паника в душе росла и становилась невыносимой. Как только Майкл оказался в магазине, он сразу запер за собой дверь, схватил телефон и набрал номер Роуан.
   Никто не ответил. В Новом Орлеане как раз середина дня и тоже стоит холод. Возможно, Роуан прилегла ненадолго. После пятнадцатого звонка Майкл повесил трубку.
   Майкл огляделся. Работы накопилось много. Предстояло избавиться от партии латунных гарнитуров для ванных комнат и решить, что делать с разноцветными витражными стеклами, приставленными к задней стене. Какого черта тот вор, что вломился сюда, не украл все это барахло?!
   Наконец он решил побросать в ящики бумаги из письменного стола, мусор и все прочее. Сортировкой заниматься некогда. Он расстегнул манжеты, закатал рукава и начал кидать канцелярские папки в картонные ящики. Но как он ни старался работать быстро, он понимал, что ему не выбраться из Сан-Франциско еще по крайней мере неделю.
   Было восемь часов, когда он наконец решил остановиться. Улицы, так и не просохшие от дождя, заполнила обычная толпа любителей прогуляться в ночь перед уик-эндом. Освещенные витрины магазинов усиливали ощущение праздника Майклу понравилась даже грохочущая музыка, доносившаяся из гей-баров. Да, нужно признать, он временами скучал по суете большого города. Он скучал по толпе геев, облюбовавших для своих встреч Кастро-стрит, и терпимости, доказательством которой служила возможность таких сборищ.
   Но сейчас он слишком устал, чтобы думать об этом, и, согнувшись против ветра, пробирался сквозь толпу вверх по холму, где оставил свою машину. В первую секунду он не поверил своим глазам: старый седан лишился обоих передних колес, багажник был вскрыт, а из-под переднего бампера торчал чертов домкрат.
   - Мерзкие ублюдки, - прошептал он, отделяясь от потока пешеходов на тротуаре. - Вот невезение! Как нарочно задумано.
   Нарочно задумано... Кто-то задел его плечо.
   - Eh bien, месье, еще одна маленькая катастрофа.
   - И не говорите, - пробормотал Майкл, даже не удосужась взглянуть на незнакомца и едва заметив французский акцент.
   - Да, не повезло, месье, вы правы. Похоже, кто-то нарочно постарался.
   - Я и сам так решил, - отозвался Майкл, слегка вздрогнув.
   - Ступайте домой, месье. Вы там нужны.
   - Эй!
   Он обернулся, но незнакомец уже смешался с толпой. Мелькнула белая шевелюра Толпа буквально поглотила его. Майкл только и успел увидеть быстро удаляющийся затылок. Ему показалось, что его недавний собеседник был в темном пиджаке. Он кинулся следом.
   - Эй! - крикнул он вновь, но, добежав до угла, так и не увидел того, кого искал.
   На перекресток хлынули пешеходы, снова зарядил дождь. От обочины, изрыгая черный дизельный дым, отъезжал автобус. В отчаянии Майкл скользнул взглядом по окнам салона, собираясь броситься на поиски дальше, и по чистой случайности увидел за задним стеклом знакомое лицо: черные глаза, пристальный взгляд, седые волосы...
   "...самыми простыми и старыми средствами, только с их помощью ты сможешь победить, даже если покажется, что шансов нет..."
   - Джулиен!
   "...даже усомнишься в своем рассудке, но верь в то, что ты считаешь истиной и в то, что считаешь правильным, и в то, что у тебя есть сила, обыкновенная человеческая сила..."
   - Да, понимаю, согласен...
   Неожиданно кто-то сильно дернул его, отрывая от земли, чья-то рука обхватила за талию и с невероятной силой оттащила назад. Прежде чем он сообразил, что к чему и начал сопротивляться, яркий красный автомобиль вылетел на тротуар и с оглушающим скрежетом врезался в фонарный столб. Раздался крик. Лобовое стекло буквально взорвалось, брызнув во все стороны серебряными осколками.
   - Тьфу, черт! - Майкл не смог удержать равновесие и повалился на того парня, который вырвал его из-под колес.
   Люди кинулись к машине. Кто-то уже открывал дверцу. Стекло продолжало сыпаться на тротуар.
   - Ну что, цел?
   - Да, да, все хорошо. В машине застрял человек.
   Его внезапно ослепили фары подъехавшей полицейской машины. Кто-то крикнул, что нужно вызвать скорую помощь.
   - Еще немного, и ты был бы готов, - произнес, качая седеющей головой, человек, оттащивший его в сторону, - огромный мускулистый негр в кожаном пальто. - Неужели не видел, как машина перла прямо на тебя?
   - Нет. Ты спас мне жизнь. Ты сам это понимаешь?
   - Я, черт возьми, просто оттащил тебя с дороги. Пустяки. Забудь.
   Незнакомец небрежно махнул рукой и пошел своей дорогой, на секунду задержав взгляд на красной машине, откуда двое мужчин пытались высвободить визжащую женщину. Толпа росла, и женщина-полицейский безуспешно призывала разойтись собравшуюся толпу зевак.
   Перекресток теперь перегородил какой-то автобус, подъехала еще одна полицейская машина. Весь тротуар устилали газеты, рассыпавшиеся из перевернутого автомата, а мокрые осколки стекла блестели, как россыпь бриллиантов.
   - Послушай, даже не знаю, как тебя благодарить, - прокричал Майкл вслед своему спасителю.
   Но тот был уже далеко. Он лишь бросил взгляд через плечо и в последний раз небрежно махнул рукой, ускоряя шаг.
   Майкла колотило, и он прислонился к стене бара. Прохожие с трудом протискивались сквозь собравшуюся возле машины толпу. Он почувствовал какую-то давящую боль в груди - даже не то чтобы боль, а скорее тяжесть; кровь стучала в висках, левая рука онемела.
   Господи, что же произошло? Нельзя здесь расклеиваться, он должен добраться до отеля.
   Майкл неуклюже двинулся по улице, миновав женщину-полицейского, которая внезапно обратилась к нему с вопросом, не видел ли он, как машина врезалась в фонарный столб. Нет, должен признаться, этого он не видел. А вот и такси... Нужно его остановить.
   Шоферу удалось выбраться из затора, только дав задний ход и сделав полный разворот.
   - Юнион-сквер, отель "Святой Франциск", - бросил ему Майкл.
   - Вам нехорошо?
   - Нет, ничего. Терпимо.