Райс Энн. Невеста дьявола (Мэйфейрские ведьмы - 3)

   Первое декабря. У малыша в ее чреве уже появились крошечные веки и начали формироваться ушки. Дела обстоят благополучно, заверил ее врач. Сильные, здоровые родители, без наследственных заболевай, и организм будущей матери в отличном состоянии. Ей следует только быть умеренной в еде. Кстати, кто она по профессии?
   Лгунья.
   Утром Роуан случайно услышала, как Майкл говорил с Эроном по телефону: "Все прекрасно. Чувствую себя на удивление хорошо. Совершенно спокоен. Если не считать, конечно, того жуткого случая в день свадьбы... Да, когда я увидел Стеллу. Но, возможно, мне это показалось. Все-таки я выпил столько шампанского... - (Пауза.) - Нет. Совсем ничего".
   Эрон способен разобраться, где правда, где ложь. Эрон все понял. Но беда в том, что невозможно предугадать, в какой момент эти темные сверхъестественные силы начнут действовать. И они могут подвести тебя, именно тогда, когда ты больше всего на них рассчитываешь. После бессвязных снов и страшно неприятных проникновений в чужие мысли мир вдруг заполняют деревянные маски вместо лиц и бесстрастные голоса. И ты остаешься в одиночестве.
   Эрон, наверное, одинок. Он так ничего и не обнаружил в старых тетрадях Джулиена. В конторских книгах из библиотеки также ничего не оказалось, кроме записей по ведению хозяйства на плантации. Этого, собственно, и следовало ожидать. Не нашел он полезной информации и в колдовских гримуарах и демонологиях, собранных не за одно десятилетие, - разве только опубликованные сведения о колдовском искусстве, доступные любому.
   В прекрасно отремонтированном особняке не осталось ни одного темного или неисследованного угла. Даже мансарда сияла чистотой. Они с Майклом вместе поднялись наверх, чтобы принять работу, прежде чем он выехал в аэропорт. Все было в порядке. В бывшей комнате Джулиена устроили уютный кабинет для Майкла, с чертежным столом, папками для светокопий и полками для его многочисленных книг.
   Роуан остановилась в центре ковра, лицом к камину, наклонила голову и, сложив ладони пирамидкой, прижала пальцы к губам. Чего она ждет? Почему бы не произнести это слово: "Лэшер"? Она медленно подняла взгляд к зеркалу над камином.
   Он стоял за спиной и внимательно наблюдал за ней. На фоне проникавшего сквозь стекла уличного света Роуан легко разглядела в дверном проеме его фигуру.
   Сердце бешено забилось, но она даже не шелохнулась, а продолжала пристально всматриваться в его отражение, соизмеряла, определяла, подсчитывала, пытаясь понять всеми доступными ей человеческими и сверхъестественными силами, из чего сотворено тело этого таинственного существа.
   - Обернись, Роуан. - Голос, подобный поцелую в темноте. Не приказ, не мольба. Скорее, что-то интимное, словно просьба возлюбленного, чье сердце будет навеки разбито, если последует отказ.
   Она обернулась. Он стоял в дверном проеме, сложив руки на груди. Старомодный темный костюм, дополненный белоснежной рубашкой с высоким воротником и шелковым галстуком, очень походил на те, в которых был изображен Джулиен на портретах восьмидесятых годов девятнадцатого столетия. Красивое зрелище. Сильные, как: у Майкла, руки, крупные черты и решительное выражение лица не вязались с общим обликом, но в целом картина получалась привлекательной. Темную шевелюру пронизывали светлые пряди, кожа выглядела смуглой. Глядя на него, Роуан отчего-то вспомнила Чейза, своего бывшего любовника, служившего в полиции.
   - Измени все, что хочешь, - вкрадчиво произнес он.
   Не успела она ответить, как это существо само начало меняться: волосы еще больше посветлели, а кожа приобрела бронзовый оттенок, совсем как у Чейза. Глаза ярко вспыхнули, и на мгновение перед ней предстала точная копия Чейза... Но уже в следующую секунду произошли новые изменения, и таинственный процесс продолжался до тех пор, пока она не увидела того самого человека, который появился ночью в кухне, - возможно, именно в таком облике он в течение нескольких веков являлся всем ее предшественницам. Однако сейчас представший перед ней мужчина казался выше и приобрел яркий эффектный загар Чейза.
   Роуан непроизвольно шагнула ему навстречу. Теперь их разделяли всего несколько футов. Она испытывала не столько страх, сколько сильнейшее возбуждение. Сердце по-прежнему готово было выскочить из груди, но дрожь прекратилась. Она протянула руку, как тогда, ночью, на кухне, и дотронулась до его лица.
   Колючая щетина, вроде бы кожа... Но это вовсе не так. Тонкое чутье диагноста подсказывало Роуан, что ее пальцы коснулись чего-то совершенно иного по своей природе - некой оболочки энергетического поля, внутри которой нет ни костей, ни внутренностей.
   - Всему свое время, Роуан. Кости появятся. Всему свое время. Ведь можно сотворить любое чудо.
   Призрачное существо едва шевелило губами. Оно уже истощило свою энергию и начало постепенно рассеиваться.
   Напрягая силы, Роуан всматривалась в него, стараясь удержать видение, и вскоре гость вновь приобрел свой прежний облик.
   - Помоги мне улыбнуться, красавица, - прозвучал голос, но губы на этот раз не шевельнулись. - Я бы с радостью подарил улыбку тебе и твоей силе, если бы мог.
   Вот теперь ее действительно охватила неудержимая дрожь. Призвав на помощь все свои внутренние ресурсы, Роуан пыталась вдохнуть жизнь в застывшие черты и явственно ощущала, как энергия медленно покидает ее, окутывает незнакомую материю, внедряется в эту материю и придает ей форму. Происходящее можно было бы сравнить с электризацией, однако все было гораздо тоньше и сложнее. Роуан расслабилась, когда увидела, что губы растянулись в улыбке.
   Спокойная улыбка, как у Джулиена на фотографиях. Огромные глаза наполнились светом. Руки потянулись к ней и едва не коснулись ее лица. Тело Роуан наполнилось блаженным теплом.
   Затем фигура озарилась неясными бликами и внезапно растворилась в воздухе, а последняя волна тепла оказалась такой жаркой, что Роуан отступила и отвернулась, прикрыв глаза рукой.
   Комната словно вдруг опустела. Лишь портьеры беззвучно колыхались. Постепенно вновь воцарился холод.
   Роуан сразу продрогла. Силы покинули ее. Взглянув на руки, она увидела, что они не перестали дрожать. Она подошла к камину и устало опустилась на колени.
   В голове царил сумбур. Роуан с трудом понимала, что произошло и какое она имеет ко всему этому отношение. Время шло, и мысли в голове стали проясняться.
   Она положила на маленькую решетку растопку, сверху - несколько палочек и небольшое полено, затем чиркнула длинной спичкой и разожгла огонь. Через секунду послышался треск и в камине запрыгали язычки пламени. Роуан не сводила с них пристального взгляда.
   - Ты ведь здесь? - прошептала она, глядя, как огонь охватывает сухую кору, становится все ярче и сильнее.
   - Да, здесь.
   - Где?
   - Рядом с тобой, вокруг тебя.
   - Откуда исходит твой голос? Сейчас он вполне реален и тебя может услышать кто угодно.
   - Скоро ты поймешь, как это происходит, и гораздо лучше, чем я.
   - Ты этого от меня ждешь?
   Последовал долгий вздох. Роуан напрягла слух: никакого дыхания - лишь явственное ощущение чьего-то присутствия. Сколько раз ей доводилось вот так же чувствовать кого-то рядом, но не потому, что она слышала чужие шаги, биение сердца или дыхание.
   Звуки были именно такими - более тонкими, неуловимыми.
   - Я люблю тебя, - сказал он.
   - Почему?
   - Потому, что для меня ты самая красивая. По тому что ты способна меня видеть. Потому что в тебе воплотилось все то человеческое, чем я жажду обладать. Потому что ты живая, теплая, мягкая. И я знаю тебя, как знал прежде тех, других, что были до тебя.
   Роуан молчала, и он продолжил:
   - Потому что ты дитя Деборы, ты дитя Сюзанны, Шарлотты и всех остальных, чьи имена тебе известны. Даже если ты откажешься принять изумруд, который я подарил Деборе, я все равно люблю тебя. Люблю и без него. Я полюбил тебя, как только мне стало известно о твоем грядущем появлении. Благодаря своему дару предвидения я узнал о твоем приходе задолго до того, как он произошел. И полюбил тебя заранее.
   К этому времени огонь разгорелся вовсю, толстое полено поглотили яркие оранжевые языки, и по залу распространился восхитительный аромат умиротворяющий запах горящего дерева. Но Роуан пребывала в каком-то бреду. Собственное дыхание казалось ей замедленным и странным. И она уже не была, как прежде, уверена, что голос, который она различает столь явственно, звучит в действительности и что его услышали бы другие, окажись здесь кто-то еще.
   Однако для нее этот голос звучал ясно и чрезвычайно соблазнительно.
   Она медленно опустилась на теплый пол возле камина и, прислонившись спиной к мраморной плите, которая тоже успела нагреться, устремила взгляд в глубокую тень под аркой в самом центре комнаты.
   - Твой голос успокаивает, он такой красивый, - вздохнула она.
   - Я хочу, чтобы он казался тебе красивым. Я хочу доставлять тебе удовольствие. Твоя ненависть повергала меня в уныние.
   - Когда?
   - Когда я до тебя дотрагивался.
   - Объясни мне все, абсолютно все.
   - Существует множество объяснений. В твоем вопросе уже заключен ответ. Я могу поговорить с тобой от собственного "я", но все, что я скажу, будет основано на знаниях, полученных мною от других на протяжении многих веков. Я черпал эти знания из вопросов, которые мне задавали. Это своего рода логическое построение. Если хочешь создать новую образную концепцию спрашивай.
   - Когда ты появился?
   - Не знаю.
   - Кто первый дал тебе это имя - Лэшер?
   - Сюзанна.
   - Ты любил ее?
   - Я и сейчас ее люблю.
   - Она до сих пор существует?
   - Ее нет.
   - Я начинаю понимать, - сказала Роуан. - Ты воплощаешь отсутствие физического состояния, а следовательно, отсутствие времени. Разум без тела.
   - Вот именно. Молодчина. Умница.
   - Хватит и одного эпитета.
   - Ладно, - согласился он, - но какого?
   - Ты играешь со мной.
   - Нет. Я никогда не играю.
   - Я хочу дойти до сути, до самых основ, достичь, так сказать, дна. Хочу понять тебя, твои поступки и желания.
   - Знаю. Я понял это прежде, чем ты заговорила, - произнес он все так же вкрадчиво, соблазнительно. - Но ты достаточно умна, чтобы понимать: в том царстве, где обитаю я, нет дна. - Он помолчал, а затем неторопливо продолжил; - Если ты заставишь меня произносить длинные тирады и принять во внимание твои по большей части совершенно неправильные представления, ошибки и непродуманные определения, то я так и сделаю. Однако мои слова могут оказаться не столь близкими к истине, как тебе бы того хотелось.
   - И как ты это сделаешь?
   - Исходя из того, что узнал от других человеческих существ, разумеется. Поэтому я и говорю тебе - выбирай. Начни задавать вопросы с начала, если тебе нужна чистая правда, - и получишь загадочные, туманные ответы. И к тому же, возможно, бесполезные. Но все равно они будут правдивы. Или начни с середины - и услышишь ученые, сложные ответы. В любом случае ты узнаешь обо мне то, что я знаю о себе от тебя.
   - Ты дух?
   - Я то, что называешь духом ты.
   - Как бы ты сам назвал себя?
   - Никак.
   - Понятно. В твоем мире нет нужды в именах и названиях.
   - Нет даже такого понятия. По правде говоря, у меня просто нет ни имени, ни названия.
   - Но у тебя есть желания. Ты хочешь обрести человеческую природу.
   - Хочу. - Послышалось что-то вроде вздоха, полного печали.
   - Зачем?
   - А тебе, Роуан, не хотелось бы стать человеком, окажись ты на моем месте?
   - Не знаю, Лэшер. Возможно, я предпочла бы свободу.
   - А я жажду этого до безумия, - медленно и скорбно проговорил голос. Чувствовать тепло и холод, познать удовольствие. Смеяться... Каково это смеяться? Петь и танцевать. И видеть все человеческими глазами. Ощущать предметы. Существовать во времени, испытывать потребности и чувства, Получать удовлетворение от осуществленных амбиций, иметь ясные идеи и мечты.
   - Да, я начинаю тебя понимать.
   - Не будь столь уверена.
   - Значит, сейчас у тебя нет ясного зрения?
   - Такого, как у тебя, нет.
   - А когда ты смотрел глазами мертвецов, ты видел ясно?
   - Не совсем, хотя и лучше, чем всегда. Но смерть цеплялась за меня, окружала со всех сторон. В конце концов я совсем терял зрение.
   - Могу представить. Это ты вселился в тестя Шарлотты, пока он еще был жив.
   - Да. И он знал это. Слабый старичок. Он так радовался, что снова может передвигаться и поднимать предметы своими руками.
   - Интересно. Мы называли это одержимостью.
   - Правильно. Я многое разглядел его глазами. Видел яркие краски и нюхал цветы. Видел птиц. Слышал их пение. Я касался рукой Шарлотты. Я познал Шарлотту.
   - А сейчас ты что-нибудь слышишь? Ты видишь огонь в камине?
   - Я все об этом знаю. Но я не вижу, не слышу и не чувствую так, как ты, Роуан. Хотя, приближаясь к тебе, я вижу то, что и ты, знаю тебя и твои мысли.
   Ее кольнул страх.
   - Я начинаю тебя понимать.
   - Это тебе только кажется. На самом деле все гораздо сложнее.
   - Знаю. Поверь, действительно знаю.
   - Мы обладаем знаниями. Мы существуем. Но благодаря вам мы научились думать последовательно, постигли суть времени. Кроме того, мы узнали, что означает стремиться к чему-либо. Для осуществления цели необходимо иметь такие понятия, как прошлое, настоящее и будущее. Нужно планировать. Я говорю лишь о тех из нас, кто хочет чего-то. Те, кто лишен желаний, даже не пытаются обрести знания. Они им ни к чему. Говоря о "нас", я, конечно, выражаюсь неточно. Для меня не существует никаких "нас", ибо я один: я отвернулся от себе подобных и вижу только тебя и тех, кто подобен тебе.
   - Понимаю. А когда ты проникал в тела мертвецов... в те головы на чердаке...
   - Спрашивай.
   - Ты изменял внутренние ткани тех голов?
   - Да. Глаза делал карими. Осветлял пряди волос. Это требовало большого количества тепла и максимальной концентрации. Концентрация - вот ключ ко всему, что я делаю. Я собираю воедино собственные частицы.
   - А в своем естественном состоянии?
   - Я безграничен.
   - Каким образом ты изменял пигмент?
   - Проникал в плоть, переделывал ее. Но ты лучше меня разбираешься в этом процессе. Ты бы назвала его мутацией. Мне не подобрать лучших слов, а ты знаешь научные термины. Концепции.
   - Что тебе помешало завладеть всем организмом?
   - Смерть. Он постепенно завершал свой жизненный цикл, а я был слеп и нем. У меня не хватало сил. Я не мог вернуть ему искру жизни.
   - Ясно. А когда ты проник в тестя Шарлотты, ты менял его тело?
   - Этого я не мог сделать. Даже не пытался. И сейчас не могу, даже если бы оказался там. Понимаешь?
   - Да. Ты постоянен, а мы существуем во времени. Понятно. Но ты говоришь, что не можешь изменить живую ткань?
   - У того человека не смог. И у Эрона не могу, когда проникаю в него.
   - Когда это происходит?
   - Только когда он спит. В другое время он для меня недоступен.
   - Зачем ты это делаешь?
   - Чтобы почувствовать себя человеческим существом. Чтобы стать живым. Но Эрон слишком силен для меня. Эрон сам управляет клетками своего организма. То же самое с Майклом. То же самое почти со всеми. Даже с цветами.
   - Да, кстати, о цветах. Ты подверг мутации розы.
   - Да. Для тебя, Роуан. Чтобы показать тебе свою любовь и силу.
   - И заодно свою цель?
   - Да...
   - Я не желаю, чтобы ты впредь проникал в Эрона. Я не желаю, чтобы ты каким-то образом вредил ему или Майклу.
   - Повинуюсь, хотя предпочел бы убить Эрона.
   - Почему?
   - Потому что с Эроном покончено, он много знает, и он лжет тебе.
   - Что значит - покончено?
   - Он выполнил то, что я предвидел и ожидал от него. Потому я и говорю, что с ним покончено. Сей час я вижу, что он может сделать то, чего я не желаю, и таким образом помешать мне в достижении цели. Я бы убил его, не будь я уверен, что твое сердце сразу наполнится горечью и ненавистью ко мне.
   - Значит, ты ощущаешь мой гнев?
   - Он очень глубоко меня ранит, Роуан.
   - Если ты причинишь вред Эрону, мои боль и гнев будут безмерны. Но расскажи подробнее об Эроне. Я хочу, чтобы ты объяснил обстоятельно и доподлинно: что он должен был, по-твоему, сделать?
   - Поделиться с тобой своими знаниями. Дать тебе записки, составленные им во временной последовательности.
   - Ты имеешь в виду досье Мэйфейров?
   - Да. Историю. Но ты велела объяснить доподлинно, поэтому я не употребил слово "досье".
   Роуан тихо рассмеялась.
   - Не стоит воспринимать все так буквально. Продолжай.
   - Я хотел, чтобы ты получила из его рук семейную хронику и прочитала ее. Петир видел, как сожгли мою Дебору, мою возлюбленную Дебору. Эрон видел, как моя Дейрдре плачет в саду, моя красавица Дейрдре. Такое досье не имеет цены: оно не только вызывает у тебя какой-то отклик, но и помогает принять решение. Но эта задача Эрона уже выполнена.
   - Ясно.
   - Остерегись.
   - Я не должна думать, что мне все ясно?
   - Именно. Задавай вопросы. Такие слова, как "отклик" и "неоценима", по сути, мало что говорят. Я бы не стал от тебя ничего скрывать, Роуан.
   Она услышала, как он вновь вздохнул, - это был тихий, протяжный звук. Словно дыхание ветра. Она продолжала сидеть у камина, наслаждаясь теплом и широко открытыми глазами вглядываясь в темноту. Ей казалось, она уже целую вечность сидит так и разговаривает с этим странным, бестелесным тихим голосом.
   Роуан чуть слышно рассмеялась от удивления, обнаружив, что, если постараться, его можно даже увидеть: прозрачная рябь в воздухе подсказывала ей, что он заполнил собой все пространство.
   - Чудесно... - произнес голос. - Я люблю твой смех. Сам я не умею смеяться.
   - Я могу помочь тебе научиться.
   - Знаю.
   - Я должна открыть дверь?
   - Да.
   - Я и есть тринадцатая ведьма?
   - Да.
   - Значит, Майкл правильно все расшифровал.
   - Майкл вообще редко ошибается. Майкл все ясно видит.
   - Ты хочешь его убить?
   - Нет. Я люблю Майкла. С удовольствием прогулялся бы с ним и поболтал.
   - Почему? Почему из всех людей именно Майкл?
   - Не знаю.
   - Ты должен знать.
   - Любить значит любить. Почему ты любишь Майкла? Будет ли ответ истиной? Любить - значит любить. Майкл умен и красив. Майкл умеет смеяться. В Майкле присутствует невидимый дух, который проявляется в его походке, взгляде, манере говорить. Понимаешь?
   - Кажется, понимаю. Мы называем это жизненной силой.
   - Вот именно.
   Какие еще слова имели столько подтекста?
   - Я приметил Майкла очень давно, - продолжил голос. - Он меня поразил. Оказалось, что он способен видеть меня. Майкл несколько раз подходил к ограде. Кроме того, он целеустремленный и сильный. Раньше он меня любил. Теперь - боится. Ты встала между мной и Майклом, и он страшится, что я встану между ним и тобой.
   - Но ты не станешь ему вредить? - Ответом ей было молчание.
   - Ты не станешь ему вредить.
   - Только прикажи, и я ничего ему не сделаю.
   - Но ты же говорил, что не хочешь причинять ему зло. Почему ты делаешь так, что мы пошли по второму кругу?
   - Никакой это не круг. Я сказал, что не хочу убивать Майкла. Но, возможно, Майклу придется страдать. Что же мне делать? Лгать? Я не лгу. Эрон лжет. Я - нет. Я не знаю, как это делается.
   - Я тебе не верю. Хотя ты сам, вероятно, считаешь, что говоришь правду.
   - Ты причиняешь мне боль.
   - Расскажи, чем это кончится.
   - Что?
   - Моя жизнь с тобой - как она закончится? Молчание.
   - Не хочешь говорить?
   - Ты откроешь дверь.
   Она сидела не шелохнувшись. Мозг напряженно работал. Полено тихо потрескивало, языки пламени плясали на фоне кирпичей, но ей казалось, что движутся они как-то неестественно, будто в замедленной съемке. В воздухе вновь что-то блеснуло. Роуан почудилось, что длинная хрустальная подвеска на люстре дрогнула и закружилась, разбрызгивая крошечные блестки.
   - Что означает - открыть дверь?
   - Ты сама прекрасно знаешь.
   - Нет, не знаю.
   - Вы можете изменять материю, доктор Мэйфейр.
   - Не уверена, что могу. Я хирург. Я работаю острыми инструментами.
   - Да, но твой ум гораздо острее.
   Она нахмурилась. На память вдруг пришел странный сон - сон о Лейдене...
   - В свое время ты останавливала кровотечение, - заговорил он, медленно и вкрадчиво произнося каждое слово. - Ты зашивала раны. Ты заставляла материю подчиняться тебе.
   В тишине отчетливо послышалось негромкое позвякивание люстры. В подвесках отражались танцующие языки пламени.
   - Ты усмиряла сильное сердцебиение у своих пациентов, ты вскрывала закупоренные сосуды их мозга.
   - Я не всегда сознавала...
   - Ты делала это. Ты боишься своей силы, но ты владеешь ею. Выйди в сад ночью. Ты можешь заставить цветы раскрыться. Ты можешь заставить их расти, как это делал я.
   - Но ты проделывал это только с мертвыми цветами.
   - Нет, цветы были живые. Ты сама видела ирис, хотя тот случай истощил мои силы и причинил мне боль.
   - А потом ирис умер и отвалился от стебля.
   - Да, Но я не хотел убивать его.
   - Ты довел его до предела. Вот почему он погиб.
   - Да Я не знал его пределов.
   Роуан показалось, что она в трансе, и все же как ясно звучит его голос, какое у него четкое произношение.
   - Ты ведь не просто направил молекулы в какую-то одну сторону, сказала она.
   - Нет. Я проник в химическую структуру клеток, точно так, как это делаешь ты. Ты способна открыть дверь. Ты видишь ядро самой жизни.
   - Нет, ты переоцениваешь мои знания. Никто не способен заглянуть так глубоко.
   К ней вновь вернулся давний сон, вспомнилась толпа, собравшаяся под окнами Лейденского университета. Кто были эти люди? Они считали Яна ван Абеля еретиком.
   - Ты сам не понимаешь, что говоришь, - сказала она.
   - Понимаю. Я вижу далеко. Ты наделила меня метафорами и терминами. Благодаря твоим книгам я также узнал концепции. Я вижу все, до самого конца. Я знаю: Роуан может изменить материю. Роуан способна взять тысячи и тысячи крошечных клеток и преобразовать их.
   - Ну и каков этот конец? Я выполню то, что ты хочешь?
   Он снова вздохнул.
   В углах комнаты что-то прошуршало. Портьеры всколыхнулись, словно от сильнейшего порыва ветра. Вновь зазвенела люстра, закачались подвески. Роуан уже не знала, показалось ли ей это или на самом деле по полу поползли клубы пара, растекаясь во все стороны до персиковых стен. А, может, это просто отблески огня в камине?
   - Будущее - это ткань из переплетающихся возможностей, - сказал Лэшер. - Некоторые из них постепенно становятся вероятными, буквально единицы превращаются в неизбежность, но вместе с тем в основу ткани попадают неожиданные сюрпризы, способные ее разорвать.
   - Слава Богу, - сказала она, - Значит, все-таки ты не способен видеть до самого конца.
   - И да, и нет. Многие из людей полностью предсказуемы. Но не ты. Ты слишком сильная. Ты способна открыть дверь, если захочешь.
   - Как?
   Молчание.
   - Это ты столкнул Майкла в море?
   - Нет.
   - Кто-нибудь другой это сделал?
   - Майкл упал со скалы в море, потому что проявил неосторожность. Душа его болела, а жизнь была пуста. Все это отражалось у него на лице, в его жестах. И не нужно быть духом, чтобы разглядеть это.
   - Но ты разглядел.
   - Да, но еще задолго до того, как все случилось. И все же я тут ни при чем. Я улыбался. Потому что предвидел, что ты и Майкл будете вместе. Я понял это, когда Майкл был еще мальчиком и смотрел на меня сквозь садовую ограду. Я предвидел смерть Майкла и его спасение. Ты его спасла.
   - А что видел Майкл, когда утонул?
   - Не знаю. Майкл умер.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Он стал мертвецом, доктор Мэйфейр. Вам известно, что такое мертвец. Клетки перестают делиться. Тело больше не подчиняется одной силе или одной сложной цепи команд. Оно умирает. И если бы я проник в его тело, то мог бы двигать его конечностями и слышать его ушами, потому что его тело было свежим. Но оно было мертвым. Майкл покинул свое тело.
   - Ты уверен?
   - Я вижу это сейчас. Я видел это до того, как это все случилось. Я видел это, когда все происходило.
   - Где ты был в этот момент?
   - Рядом с Дейрдре - хотел сделать ее счастливой, хотел заставить ее мечтать.
   - Да, ты действительно видишь далеко.
   - Роуан, это ничто. Я имею в виду, что я вижу далеко во времени. Пространство также не является для меня линейным.
   Она снова тихо рассмеялась.
   - У тебя такой красивый голос, что хочется его обнять.
   - Я сам красив, Роуан. Мой голос - это моя душа. Конечно, у меня есть душа. Мир был бы слишком жесток, если бы я существовал без нее.
   Ей стало так грустно от этих слов, что она чуть не расплакалась. Она вновь устремила неподвижный взор на люстру, где подвески отражали сотни крошечных огней. По комнате словно разлилась теплая нега.
   - Люби меня, Роуан, - просто сказал, он. - В твоем мире я самое сильное существо, какое только можно себе представить, и я предназначен только тебе, моя возлюбленная.
   Это была как песня без мелодии, это был голос, сотканный из тишины и песни, если подобное можно вообразить.
   - Стоит мне обрести плоть, и я стану больше чем человеком - я стану новым творением под солнцем. И буду для тебя гораздо важнее, чем Майкл. Я сам безграничная тайна. Майкл дал тебе все, что мог. И никакой великой тайны у него для тебя не оста лось.
   - Нет, это неправда, - прошептала Роуан. Веки ее отяжелели и опустились - так ей хотелось спать. Усилием воли она заставила себя открыть глаза и вновь посмотрела на люстру. - Осталась безграничная тайна любви.
   - Любовь должно что-то подпитывать, Роуан.
   - Ты хочешь сказать, что я должна выбрать между тобой и Майклом?