Страница:
Лучше больше не пить, а то он еще возьмет и спросит ее об этом.
Накинув на себя плащ взамен одеяла, Трев улегся на пол около камина, чувствуя себе ничуть не хуже, чем на голой палубе своего корабля. По крайней мере здесь его не донимают ни ледяной ветер, ни тропическая жара.
Трев не знал, долго ли проспал, когда услышал какой-то неясный звук и, мгновенно проснулся. Замерев, он прислушивался, гадая, не лошади ли потревожили его сон. Но Джордж не должен был вернуться раньше рассвета. Или к нему заявились нежданные гости?
Плач. Черт побери! Это же Люсинда проснулась и плачет. Вот уж не думал, что она может плакать! Он попытался не обращать на нее внимания и снова заснуть, но она ворочалась и ерзала в кровати, как будто пыталась освободиться. Он упорно продолжал лежать к ней спиной. Если он не будет ее видеть, ему будет легче поверить, что она коварная искусительница, а не невинная…
Трев вздрогнул. Господи, так она же не вдова! Ничего удивительного, что она не умеет целоваться! Пока Синда ворочалась, стонала и плакала, он проклинал себя на всех языках. С его-то жизненным опытом и не угадать в ней невинную девушку!
Конечно, и среди аристократов встречаются распущенные девицы, но про нее ничего подобного не говорили. Как же все-таки удалось его деду подчинить ее своей воле? Или она действительно считает его разбойником, который хочет завладеть поместьем? Тогда Люсинда просто наивная девушка, считающая своим долгом сражаться за правду и справедливость, когда каждый человек знает, что их не существует.
Отказавшись от попыток уснуть, Трев встал и, захватив лампу, приблизился к кровати. Ее голова металась по подушке, волосы в беспорядке падали ей на лицо, когда она пыталась вырваться из стягивающих ее пут. Трев ожидал встретить ее полный ненависти взгляд, но глаза девушки были закрыты, а по щекам текли слезы.
Наверное, из-за него ей снится какой-нибудь кошмар. Он и сам частенько видел дурные сны. Трев готов был рассчитаться с ней так же жестоко, как и с дедом, но предполагал, что она оказалась замешанной в деле, смысла которого не понимает.
Трев смотрел на ее прелестное лицо и сознавал, что его сбили с толку эта утонченная красота, ее невинные поцелуи и неподражаемая сдержанная улыбка в сочетании с тихой гордостью. И если бы он стал и дальше об этом думать, Трев просто срезал бы веревки и отпустил бы леди Люсинду.
Вместо этого Трев задул лампу и, присев на край кровати, погладил ее высокий гладкий лоб своей огрубевшей рукой. Она затихла, но так и не проснулась. Когда же она снова стала беспокойно метаться, он приподнял ей голову и стал легонько поглаживать по затылку. Это помогло. Она опять затихла и перестала стонать. Несколько минут ее дыхание было тихим и легким.
Он еще посидел рядом, восторгаясь тончайшим шелком ее волос, гладкой нежностью кожи, тонким ароматом теплого девического тела. Будь он действительно негодяем, он снова зажег бы лампу и стал бы следить за тем, как тихо в такт дыханию поднимается и опускается ее грудь под этим изящным корсажем.
Но любящая мать воспитала его порядочным человеком, и Трев понимал, что каждого подлеца и негодяя еще здесь, на земле, ждет адское возмездие. Из-за этой леди Люсинды и так у него сердце не на месте, не хватало еще усугублять дело вожделением. Лучше держаться от нее подальше. Но он не убирал руку и продолжал осторожно ее поглаживать, пока не убедился, что она успокоилась.
Да, тоска по женщине слишком сильная штука, чтобы ею пренебрег даже самый хладнокровный и рассудительный человек на свете.
– Тетя Стелла! Наконец-то! – радостно вскричала Кристина, герцогиня Соммерсвилл, когда из роскошной кареты спустилась пожилая леди, облаченная в модный лондонский наряд, как будто она уехала с бала, чтобы к рассвету добраться до их поместья. – Слава Богу, вы приехали! Дело в том, что Синда сбежала с сэром Тревельяном!
Кристина понимала, что скрывать это бессмысленно. Ее тетке рано или поздно становилось известным все, что происходило с членами их большого семейства. Сам факт, что она уже проделала длинный путь из Лондона, хотя Кристина только что отправила ей письмо, говорил о многом.
– В самом деле? – с иронией спросила Стелла, герцогиня Мейнуаринг, мать Люсинды. – Так говорят все эти безмозглые дурни?
Кристина прикусила язык и стала ждать, когда ей объяснят, что же произошло на самом деле. Гарри уже устроил солдатам суровый разнос за то, что они упустили пленника. Накануне вечером он уехал, чтобы организовать его поиски, и приказал Кристине оставаться дома, но она очень волновалась, зная, что Люсинде может угрожать опасность. Она поверить не могла, чтобы ее тихоня кузина помогла сбежать сэру Тревельяну, как утверждали солдаты.
– Герцог созвал всю семью, – объявила Стелла, – и приказал приготовить яхту для спуска на воду. А где твой муж? У нас нет времени на ожидания.
Кристина просияла, поняв, что она не останется в стороне.
– Я сейчас же пошлю за ним. Прикажу Куку приготовить завтрак, чтобы мы взяли его с собой. Вы уже знаете, где Синда?
В первый раз Кристина видела, что ее величественная тетка выглядит такой же неуверенной, как любая мать, потерявшая ребенка.
– Признаться, еще нет, – пробормотала она.
Синда проснулась с головной-болью, ощущая ломоту во всем теле из-за того, что всю ночь она провела в одном положении. Вряд ли она что-то рисовала во сне, ведь она была связана, поэтому девушка решила, что голова болит от страха и холода. Хотя сон в корсете тоже не способствовал хорошему отдыху.
Она слышала, что в комнате кто-то движется.
– Джордж принес завтрак, и нас ожидает повозка. Если вы сейчас не встанете, то весь день будете голодной, – услышала она голос Рочестера.
Даже лежа спиной к комнате, Синда почувствовала, что Тревельян стоит рядом. Она хотела сказать, что напрасно он связал ее, ведь она не может ударить его и сбить с ног, как он это сделал с тюремщиком. Но девушка слишком его боялась и только постаралась не стонать, когда он наклонился над ней и стал развязывать ей руки. Когда он отошел, она стала растирать себе запястья, не поднимая головы.
Синда была уверена, что мать уже все знает и соберет на ее поиски всю огромную родню, так что уже к концу дня Тревельяна могут схватить и четвертовать!
С этими мстительными мыслями она с трудом поднялась, воспользовалась ночным горшком за занавеской, которую он повесил специально для нее, и кое-как умылась. Чувствуя себя ненамного лучше, она заколола волосы оставшимися шпильками, затем гордо вскинула голову, вышла из-за занавески и уселась за стол. Ее платье безнадежно измялось, но это ее меньше всего беспокоило. Тревельян опять не брился, так что его щетина стала еще заметнее. Со лба на лицо спадала все та же непокорная прядь, а глаза ввалились. Он выглядел также плохо, как чувствовала себя Синда, все равно сердце ее дрогнуло при виде этого красивого мужественного лица с впадинкой на подбородке и резко очерченными скулами.
В плотно обтягивающих его мускулистые ноги панталонах и в белой рубашке с кружевным жабо, но без шейного платка, Трев выглядел мужественнее, чем лондонские щеголи, посещавшие их дом. Его крупному телу, казалось, было тесно в маленькой комнатке. И без того смущенная его присутствием, Синда заметила прикрепленную к его поясу шпагу, и горло у нее стиснуло от страха, так что она едва могла есть. Очевидно, повозка, о которой он упомянул, привезла оружие.
– А почему у вас рыжие волосы? – неожиданно спросил Трев. Он стоял около огня и пил крепкий напиток, который называл кофе.
– А почему у вас они черные? – с вызовом сказала Синда, очищая сваренное яйцо.
– Хорошо еще, что не седые! Вы надумали сообщить мне, где найти Лоренса?
– В сундучке Дэви Джонса, как сказали бы вы сами. – Она отломила кусочек остывшего тоста.
– Допускаю, что вы нашли его тело, выброшенное волнами на берег, и мумифицировали, чтобы можно было держать его у себя в шкафу и по вечерам копировать с натуры. – Он ударил ногой по дровам, и они рассыпались в угли. – Заканчивайте с завтраком. Если мы хотим застать «Подружку пирата» в ближайшем порту, нам придется поторопиться.
– Что за «Подружка пирата»? – поинтересовалась Синда.
– Так называется мой корабль. Экипаж ведет его к южным портам, и они будут проходить неподалеку отсюда.
Сумеет ли мать найти ее, если она окажется на корабле? Герцогиня способна определить ее местонахождение, но даже Малколмы не умеют летать. Синда быстро допила кофе, размышляя, не оглушить ли чашкой этого негодяя, но решила, что скорее разобьется чашка, чем его голова.
Видя, что она не торопится, он схватил ее за локоть и потащил к выходу. Ей хватило ума понять, что бороться с ним бесполезно, особенно при всех этих юбках и корсете.
Синда не стала спрашивать, куда он намерен отправиться, опасаясь, что он назовет острова Вест-Индии. И страшно смутилась, когда осознала, что на самом деле готова следовать за ним хоть на край света.
Осеннее небо заволокло тяжелыми тучами, над землей носился буйный ветер, заставляя деревья трепетать от страха. Она дрожала от холода в своей легкой накидке, но никогда бы в этом не призналась.
– Мик считает, что вы и все ваши родственницы – колдуньи, – небрежно заметил Тревельян, подсаживая ее в грубо сколоченную из простых досок повозку. – Он думает, что вы можете превратить меня в жабу.
– Скажите Мику, что ему нечего бояться, – милостиво ответила Синда, складывая руки на коленях. – Вы уже и так жаба.
Мрачно усмехнувшись, Трев забрался на козлы и взял поводья.
– В Америке водится так называемая рогатая лягушка. Должно быть, это я. А таких сколько ни целуй, они не сбросят кожи и не предстанут перед вами прекрасным принцем.
Синде показалось, что в словах «рогатая лягушка» скрывался непонятный ей смысл, но по описанию это земноводное было весьма безобразным и очень соответствовало ее теперешнему душевному состоянию.
– Принцев уж слишком переоценивают, – надменно сказала она. – Насколько я знаю, большинство из них квакают, как жабы.
– Ну понятно, ведь вы герцогская дочь и у вас немало знакомых принцев! Видимо, я кого-то из них задел, и поэтому вы превратили мою жизнь в ад?
– Благодарю за комплимент. – Синда рассердилась и заставила себя посматривать по сторонам, как будто ее интересуют окрестности. – Надо сказать, что большинство окружающих считают меня замкнутой и пугливой, и мне льстит, что вы находите меня достаточно смелой, чтобы навлечь на себя месть пирата.
– Пугливой?! – Трев недоверчиво рассмеялся. – Я знаю, в обществе полно дураков, но не думал, что все они еще и слепые. Назовите мне хоть одну аристократку, которая осмелилась бы явиться ко мне в тюрьму, кишащую крысами.
– Сколько угодно! Моя кузина Кристина, герцогиня Соммерсвилл, кузина Ниниан, графиня Айвз и Уистан. Моя сестра…
Тревельян знаком заставил ее замолчать.
– Теперь я понимаю, почему женщин клана Малколмов зовут колдуньями, – сухо заметил он. – Значит, меня может преследовать целая толпа отважных женщин… помимо солдат. Что ж, очень интересно! А то что-то последнее время жизнь моя стала слишком уж скучной и монотонной.
– И похитив меня, вы надеялись ее разнообразить? Но вам достаточно оставить меня в ближайшей гостинице, и мои родственники оставят вас в покое.
– Если они умеют определять местонахождение людей, то сначала пусть найдут моего кузена, тогда я вас отпущу. Но не раньше!
– Не думаю, чтобы у них были веские причины искать его, и, честно говоря, я не уверена, что они способны найти человека, не принадлежащего нашей семье. Наши способности иногда непонятны нам самим, во всяком случае, мы никогда не можем предсказать заранее, как они проявятся.
– Ничего себе! Написать незнакомого вам человека – это вы называете непонятным?! Только я не верю, что вы не скопировали меня с портрета, который каким-то образом у вас оказался. Никак не пойму, зачем вам понадобилось это делать.
– Очевидно, мне было скучно и захотелось увидеть человека, приговоренного к виселице. – Когда я выполню свое жизненное предназначение, вероятно, мне придется выйти замуж за жабу и производить на свет головастиков.
От смеха Трев едва не поперхнулся, но Синда даже не взглянула на него. Она слишком негодовала, что он ей не верит. Впрочем, рассудила она, с ее стороны глупо ожидать, чтобы мужчина понял ее особенности, тем более что она сама как следует не понимала, как и почему этот дар проявляется.
Достав из кармана альбом и карандаш, Синда попыталась сосредоточиться на работе.
– Вы хотите нарисовать мой портрет, чтобы поместить его на доске с объявлением о розыске? – с интересом спросил Трев. – Или это карикатура для газеты?
– Больше мне делать нечего, только учить дураков, – рассеянно ответила Синда, поглощенная делом. Если действительно на рисунке появится виконт, то ей хотелось успеть нарисовать как можно больше, пока на их след не напали солдаты. Если Лоренс Рочестер жив, это можно считать чудом. Куда приятнее рисовать живого, а не мертвого!
Тревельян терпеливо направлял лошадь в известном только ему самому направлении. Когда Синда закончила рисунок, солнце стояло уже высоко над головой. Откинув на спину капюшон, она вырвала листок и молча протянула его своему похитителю.
Он стал внимательно рассматривать рисунок, время от времени отвлекаясь, чтобы заставить дряхлую клячу обогнуть отару тревожно блеющих овец. Синда думала, что он с насмешкой скомкает его и выбросит, но Трев бережно спрятал его в карман.
– Вы это только что нарисовали?
– Нет, это копия моего наброска мелом, который я сделала в коттедже и спрятала у себя на чердаке. Имейте в виду, я совершенно не разбираюсь в парусниках и их оснастке. Просто утром я проснулась и увидела этот рисунок на моем мольберте на следующий день после… после вашего визита. Я не знаю этого человека, не знаю, каким образом появился этот набросок, но в углу рисунка, видите, есть изображение кошки, которая похожа на одну из моих.
Синда не сомневалась, что он рассмеется или обвинит ее во лжи. Что ж, больше она никак не может убедить его в том, что в этих рисунках сказывается ее таинственный дар. Пусть сам решает, верить ей или нет.
– Оснастка выглядит точно такой же, какую Лоренс заказал для своей яхты, – холодно сказал Тревельян. – Когда ее построили, он прислал мне рисунок. Судя по всему, он готовится встретить шторм.
– Я тоже так подумала, – тихо сказала Синда. – Море вокруг очень бурное, почти как сегодня.
– Да, или как перед летней грозой, – подтвердил Трев. Яхта виконта затонула летом.
Глава 15
Накинув на себя плащ взамен одеяла, Трев улегся на пол около камина, чувствуя себе ничуть не хуже, чем на голой палубе своего корабля. По крайней мере здесь его не донимают ни ледяной ветер, ни тропическая жара.
Трев не знал, долго ли проспал, когда услышал какой-то неясный звук и, мгновенно проснулся. Замерев, он прислушивался, гадая, не лошади ли потревожили его сон. Но Джордж не должен был вернуться раньше рассвета. Или к нему заявились нежданные гости?
Плач. Черт побери! Это же Люсинда проснулась и плачет. Вот уж не думал, что она может плакать! Он попытался не обращать на нее внимания и снова заснуть, но она ворочалась и ерзала в кровати, как будто пыталась освободиться. Он упорно продолжал лежать к ней спиной. Если он не будет ее видеть, ему будет легче поверить, что она коварная искусительница, а не невинная…
Трев вздрогнул. Господи, так она же не вдова! Ничего удивительного, что она не умеет целоваться! Пока Синда ворочалась, стонала и плакала, он проклинал себя на всех языках. С его-то жизненным опытом и не угадать в ней невинную девушку!
Конечно, и среди аристократов встречаются распущенные девицы, но про нее ничего подобного не говорили. Как же все-таки удалось его деду подчинить ее своей воле? Или она действительно считает его разбойником, который хочет завладеть поместьем? Тогда Люсинда просто наивная девушка, считающая своим долгом сражаться за правду и справедливость, когда каждый человек знает, что их не существует.
Отказавшись от попыток уснуть, Трев встал и, захватив лампу, приблизился к кровати. Ее голова металась по подушке, волосы в беспорядке падали ей на лицо, когда она пыталась вырваться из стягивающих ее пут. Трев ожидал встретить ее полный ненависти взгляд, но глаза девушки были закрыты, а по щекам текли слезы.
Наверное, из-за него ей снится какой-нибудь кошмар. Он и сам частенько видел дурные сны. Трев готов был рассчитаться с ней так же жестоко, как и с дедом, но предполагал, что она оказалась замешанной в деле, смысла которого не понимает.
Трев смотрел на ее прелестное лицо и сознавал, что его сбили с толку эта утонченная красота, ее невинные поцелуи и неподражаемая сдержанная улыбка в сочетании с тихой гордостью. И если бы он стал и дальше об этом думать, Трев просто срезал бы веревки и отпустил бы леди Люсинду.
Вместо этого Трев задул лампу и, присев на край кровати, погладил ее высокий гладкий лоб своей огрубевшей рукой. Она затихла, но так и не проснулась. Когда же она снова стала беспокойно метаться, он приподнял ей голову и стал легонько поглаживать по затылку. Это помогло. Она опять затихла и перестала стонать. Несколько минут ее дыхание было тихим и легким.
Он еще посидел рядом, восторгаясь тончайшим шелком ее волос, гладкой нежностью кожи, тонким ароматом теплого девического тела. Будь он действительно негодяем, он снова зажег бы лампу и стал бы следить за тем, как тихо в такт дыханию поднимается и опускается ее грудь под этим изящным корсажем.
Но любящая мать воспитала его порядочным человеком, и Трев понимал, что каждого подлеца и негодяя еще здесь, на земле, ждет адское возмездие. Из-за этой леди Люсинды и так у него сердце не на месте, не хватало еще усугублять дело вожделением. Лучше держаться от нее подальше. Но он не убирал руку и продолжал осторожно ее поглаживать, пока не убедился, что она успокоилась.
Да, тоска по женщине слишком сильная штука, чтобы ею пренебрег даже самый хладнокровный и рассудительный человек на свете.
– Тетя Стелла! Наконец-то! – радостно вскричала Кристина, герцогиня Соммерсвилл, когда из роскошной кареты спустилась пожилая леди, облаченная в модный лондонский наряд, как будто она уехала с бала, чтобы к рассвету добраться до их поместья. – Слава Богу, вы приехали! Дело в том, что Синда сбежала с сэром Тревельяном!
Кристина понимала, что скрывать это бессмысленно. Ее тетке рано или поздно становилось известным все, что происходило с членами их большого семейства. Сам факт, что она уже проделала длинный путь из Лондона, хотя Кристина только что отправила ей письмо, говорил о многом.
– В самом деле? – с иронией спросила Стелла, герцогиня Мейнуаринг, мать Люсинды. – Так говорят все эти безмозглые дурни?
Кристина прикусила язык и стала ждать, когда ей объяснят, что же произошло на самом деле. Гарри уже устроил солдатам суровый разнос за то, что они упустили пленника. Накануне вечером он уехал, чтобы организовать его поиски, и приказал Кристине оставаться дома, но она очень волновалась, зная, что Люсинде может угрожать опасность. Она поверить не могла, чтобы ее тихоня кузина помогла сбежать сэру Тревельяну, как утверждали солдаты.
– Герцог созвал всю семью, – объявила Стелла, – и приказал приготовить яхту для спуска на воду. А где твой муж? У нас нет времени на ожидания.
Кристина просияла, поняв, что она не останется в стороне.
– Я сейчас же пошлю за ним. Прикажу Куку приготовить завтрак, чтобы мы взяли его с собой. Вы уже знаете, где Синда?
В первый раз Кристина видела, что ее величественная тетка выглядит такой же неуверенной, как любая мать, потерявшая ребенка.
– Признаться, еще нет, – пробормотала она.
Синда проснулась с головной-болью, ощущая ломоту во всем теле из-за того, что всю ночь она провела в одном положении. Вряд ли она что-то рисовала во сне, ведь она была связана, поэтому девушка решила, что голова болит от страха и холода. Хотя сон в корсете тоже не способствовал хорошему отдыху.
Она слышала, что в комнате кто-то движется.
– Джордж принес завтрак, и нас ожидает повозка. Если вы сейчас не встанете, то весь день будете голодной, – услышала она голос Рочестера.
Даже лежа спиной к комнате, Синда почувствовала, что Тревельян стоит рядом. Она хотела сказать, что напрасно он связал ее, ведь она не может ударить его и сбить с ног, как он это сделал с тюремщиком. Но девушка слишком его боялась и только постаралась не стонать, когда он наклонился над ней и стал развязывать ей руки. Когда он отошел, она стала растирать себе запястья, не поднимая головы.
Синда была уверена, что мать уже все знает и соберет на ее поиски всю огромную родню, так что уже к концу дня Тревельяна могут схватить и четвертовать!
С этими мстительными мыслями она с трудом поднялась, воспользовалась ночным горшком за занавеской, которую он повесил специально для нее, и кое-как умылась. Чувствуя себя ненамного лучше, она заколола волосы оставшимися шпильками, затем гордо вскинула голову, вышла из-за занавески и уселась за стол. Ее платье безнадежно измялось, но это ее меньше всего беспокоило. Тревельян опять не брился, так что его щетина стала еще заметнее. Со лба на лицо спадала все та же непокорная прядь, а глаза ввалились. Он выглядел также плохо, как чувствовала себя Синда, все равно сердце ее дрогнуло при виде этого красивого мужественного лица с впадинкой на подбородке и резко очерченными скулами.
В плотно обтягивающих его мускулистые ноги панталонах и в белой рубашке с кружевным жабо, но без шейного платка, Трев выглядел мужественнее, чем лондонские щеголи, посещавшие их дом. Его крупному телу, казалось, было тесно в маленькой комнатке. И без того смущенная его присутствием, Синда заметила прикрепленную к его поясу шпагу, и горло у нее стиснуло от страха, так что она едва могла есть. Очевидно, повозка, о которой он упомянул, привезла оружие.
– А почему у вас рыжие волосы? – неожиданно спросил Трев. Он стоял около огня и пил крепкий напиток, который называл кофе.
– А почему у вас они черные? – с вызовом сказала Синда, очищая сваренное яйцо.
– Хорошо еще, что не седые! Вы надумали сообщить мне, где найти Лоренса?
– В сундучке Дэви Джонса, как сказали бы вы сами. – Она отломила кусочек остывшего тоста.
– Допускаю, что вы нашли его тело, выброшенное волнами на берег, и мумифицировали, чтобы можно было держать его у себя в шкафу и по вечерам копировать с натуры. – Он ударил ногой по дровам, и они рассыпались в угли. – Заканчивайте с завтраком. Если мы хотим застать «Подружку пирата» в ближайшем порту, нам придется поторопиться.
– Что за «Подружка пирата»? – поинтересовалась Синда.
– Так называется мой корабль. Экипаж ведет его к южным портам, и они будут проходить неподалеку отсюда.
Сумеет ли мать найти ее, если она окажется на корабле? Герцогиня способна определить ее местонахождение, но даже Малколмы не умеют летать. Синда быстро допила кофе, размышляя, не оглушить ли чашкой этого негодяя, но решила, что скорее разобьется чашка, чем его голова.
Видя, что она не торопится, он схватил ее за локоть и потащил к выходу. Ей хватило ума понять, что бороться с ним бесполезно, особенно при всех этих юбках и корсете.
Синда не стала спрашивать, куда он намерен отправиться, опасаясь, что он назовет острова Вест-Индии. И страшно смутилась, когда осознала, что на самом деле готова следовать за ним хоть на край света.
Осеннее небо заволокло тяжелыми тучами, над землей носился буйный ветер, заставляя деревья трепетать от страха. Она дрожала от холода в своей легкой накидке, но никогда бы в этом не призналась.
– Мик считает, что вы и все ваши родственницы – колдуньи, – небрежно заметил Тревельян, подсаживая ее в грубо сколоченную из простых досок повозку. – Он думает, что вы можете превратить меня в жабу.
– Скажите Мику, что ему нечего бояться, – милостиво ответила Синда, складывая руки на коленях. – Вы уже и так жаба.
Мрачно усмехнувшись, Трев забрался на козлы и взял поводья.
– В Америке водится так называемая рогатая лягушка. Должно быть, это я. А таких сколько ни целуй, они не сбросят кожи и не предстанут перед вами прекрасным принцем.
Синде показалось, что в словах «рогатая лягушка» скрывался непонятный ей смысл, но по описанию это земноводное было весьма безобразным и очень соответствовало ее теперешнему душевному состоянию.
– Принцев уж слишком переоценивают, – надменно сказала она. – Насколько я знаю, большинство из них квакают, как жабы.
– Ну понятно, ведь вы герцогская дочь и у вас немало знакомых принцев! Видимо, я кого-то из них задел, и поэтому вы превратили мою жизнь в ад?
– Благодарю за комплимент. – Синда рассердилась и заставила себя посматривать по сторонам, как будто ее интересуют окрестности. – Надо сказать, что большинство окружающих считают меня замкнутой и пугливой, и мне льстит, что вы находите меня достаточно смелой, чтобы навлечь на себя месть пирата.
– Пугливой?! – Трев недоверчиво рассмеялся. – Я знаю, в обществе полно дураков, но не думал, что все они еще и слепые. Назовите мне хоть одну аристократку, которая осмелилась бы явиться ко мне в тюрьму, кишащую крысами.
– Сколько угодно! Моя кузина Кристина, герцогиня Соммерсвилл, кузина Ниниан, графиня Айвз и Уистан. Моя сестра…
Тревельян знаком заставил ее замолчать.
– Теперь я понимаю, почему женщин клана Малколмов зовут колдуньями, – сухо заметил он. – Значит, меня может преследовать целая толпа отважных женщин… помимо солдат. Что ж, очень интересно! А то что-то последнее время жизнь моя стала слишком уж скучной и монотонной.
– И похитив меня, вы надеялись ее разнообразить? Но вам достаточно оставить меня в ближайшей гостинице, и мои родственники оставят вас в покое.
– Если они умеют определять местонахождение людей, то сначала пусть найдут моего кузена, тогда я вас отпущу. Но не раньше!
– Не думаю, чтобы у них были веские причины искать его, и, честно говоря, я не уверена, что они способны найти человека, не принадлежащего нашей семье. Наши способности иногда непонятны нам самим, во всяком случае, мы никогда не можем предсказать заранее, как они проявятся.
– Ничего себе! Написать незнакомого вам человека – это вы называете непонятным?! Только я не верю, что вы не скопировали меня с портрета, который каким-то образом у вас оказался. Никак не пойму, зачем вам понадобилось это делать.
– Очевидно, мне было скучно и захотелось увидеть человека, приговоренного к виселице. – Когда я выполню свое жизненное предназначение, вероятно, мне придется выйти замуж за жабу и производить на свет головастиков.
От смеха Трев едва не поперхнулся, но Синда даже не взглянула на него. Она слишком негодовала, что он ей не верит. Впрочем, рассудила она, с ее стороны глупо ожидать, чтобы мужчина понял ее особенности, тем более что она сама как следует не понимала, как и почему этот дар проявляется.
Достав из кармана альбом и карандаш, Синда попыталась сосредоточиться на работе.
– Вы хотите нарисовать мой портрет, чтобы поместить его на доске с объявлением о розыске? – с интересом спросил Трев. – Или это карикатура для газеты?
– Больше мне делать нечего, только учить дураков, – рассеянно ответила Синда, поглощенная делом. Если действительно на рисунке появится виконт, то ей хотелось успеть нарисовать как можно больше, пока на их след не напали солдаты. Если Лоренс Рочестер жив, это можно считать чудом. Куда приятнее рисовать живого, а не мертвого!
Тревельян терпеливо направлял лошадь в известном только ему самому направлении. Когда Синда закончила рисунок, солнце стояло уже высоко над головой. Откинув на спину капюшон, она вырвала листок и молча протянула его своему похитителю.
Он стал внимательно рассматривать рисунок, время от времени отвлекаясь, чтобы заставить дряхлую клячу обогнуть отару тревожно блеющих овец. Синда думала, что он с насмешкой скомкает его и выбросит, но Трев бережно спрятал его в карман.
– Вы это только что нарисовали?
– Нет, это копия моего наброска мелом, который я сделала в коттедже и спрятала у себя на чердаке. Имейте в виду, я совершенно не разбираюсь в парусниках и их оснастке. Просто утром я проснулась и увидела этот рисунок на моем мольберте на следующий день после… после вашего визита. Я не знаю этого человека, не знаю, каким образом появился этот набросок, но в углу рисунка, видите, есть изображение кошки, которая похожа на одну из моих.
Синда не сомневалась, что он рассмеется или обвинит ее во лжи. Что ж, больше она никак не может убедить его в том, что в этих рисунках сказывается ее таинственный дар. Пусть сам решает, верить ей или нет.
– Оснастка выглядит точно такой же, какую Лоренс заказал для своей яхты, – холодно сказал Тревельян. – Когда ее построили, он прислал мне рисунок. Судя по всему, он готовится встретить шторм.
– Я тоже так подумала, – тихо сказала Синда. – Море вокруг очень бурное, почти как сегодня.
– Да, или как перед летней грозой, – подтвердил Трев. Яхта виконта затонула летом.
Глава 15
Трев рассчитывал застать «Подружку пирата» в рыбацкой деревушке Гастингс, находившейся на востоке от Брайтона. О близости деревни говорили все чаще появлявшиеся повозки и пешие жители. Сама гавань откроется, как только они поднимутся на вершину холма.
В деревне уже могли быть солдаты или многочисленные родственники Синды.
Трев незаметно взглянул на сидевшую рядом девушку. Весь этот долгий путь ей пришлось провести на деревянной скамейке тряской деревенской повозки, открытой холодному пронизывающему ветру. На ее месте любая изнеженная леди уже давно бы изнемогла от усталости и умоляла бы остановиться на привал. Но мечтательный взгляд этой леди скользил по окрестностям, схватывая каждую деталь. Время от времени она вынимала из кармана альбом и быстро делала какие-то наброски. Трев не сомневался, что, несмотря на кажущуюся рассеянность, она могла точно описать своим родственникам путь, который они проделали. Видимо, она настолько была уверена, что они скоро за ней приедут, что даже не пыталась сбежать.
Спрятанный в кармане рисунок не давал Треву покоя. Вряд ли на каком-то другом паруснике существовала точно такая же оснастка, как на яхте Лоренса. Тревельян мог еще понять, что Люсинда каким-то образом запомнила расположение парусов, если видела яхту на море, но положение канатов? Даже ему было бы непросто воспроизвести его по памяти.
У человека на паруснике не было платка на голове, а на втором рисунке у рыбака, который так походил на Лоренса, был. Что же это могло означать?
Это гадание на кофейной гуще с ума его сведет. Трев надеялся все выяснить, когда найдет пропавшую леди Люсинду, а вместо этого открыл настоящий ящик Пандоры, полный новых загадок. И при этом утратил уверенность в том, что она состояла в заговоре с его дедом, и стал сомневаться, что ей известно о местонахождении Лоренса.
Ему было бы легче на нее злиться, если бы она была угрюмой, раздражительной и вообще вела бы себя недостойно той леди, которой он восхищался с самого начала. Но Синда держалась с достоинством, невозмутимо занималась своими зарисовками и как будто совершенно его не замечала. Вероятно, именно это задевало его больше всего – он хотел, чтобы она так же ощущала его присутствие, как он – ее. У него же при каждом ее движении от волнения мороз пробегал по коже.
– Я заметила, как в таверну вошел солдат, – проговорила Люсинда, отвлекая его от размышлений. – И если ваш корабль больше рыбацкой лодки, думаю, его здесь нет.
Трев тоже уже увидел солдата и обратил внимание, что его корабля нет в бухте. Проклятие! Удача, как всегда, отвернулась от него. Он и не предполагал, что на его поиски выделят такое количество солдат, что они смогут одновременно искать его и на востоке, и на западе.
Что же касается «Подружки пирата», она могла задержаться из-за бурной погоды. В таком случае ему придется затаиться здесь на несколько дней, дожидаясь ее прибытия. А может, его матросы уже расспросили здешних жителей и ушли. Пока же необходимо скрыть от солдат присутствие леди Люсинды.
Трев направил лошадь к просвету в густых зарослях кустарника, росшего вдоль дороги, и остановился под прикрытием раскидистого дуба, который скрывал их своей ярко окрашенной осенней листвой. Леди явно насторожилась, но Трев не испытал ни малейшего удовольствия от того, что наконец-то сумел внушить ей страх.
– Солдаты ищут не только меня, но и вас.
Больше он ничего не стал объяснять, а только стянул у нее с головы капюшон и собрал в узел густую копну ее рыжих волос. Она замерла, но не сопротивлялась. Для моряка, вернувшегося на берег после шестимесячного плавания, один вид этих шелковистых длинных прядей был таким же соблазнительным, как и сама женщина. Трев предпочел бы наслаждаться этой роскошью спокойно и не торопясь, перед камином с пылающим огнем, зная, что их ждет постель, но, видно, этому не суждено сбыться.
Сплетя ей волосы в тугую косу, он стянул ее сорванной с себя лентой, после чего свернул в узел и заколол на затылке.
Поймав на себе сердитый взгляд леди, он неохотно отнял руки от шелковистых прядей и снова накинул ей на голову капюшон.
– Так они вас не заметят. Если не хотите попасть со мной в тюрьму, ведите себя тихо и не высовывайтесь.
– А за что, собственно, меня могут арестовать?
– За то, что вы помогли мне сбежать. Солдаты не задают вопросов, а только исполняют отданные им приказы. Вам они поверят не больше, чем мне.
Решив, что теперь ей будет над чем подумать, Трев вывел лошадь на дорогу, и вскоре они въехали во двор приличной на вид гостиницы. Мик привез деньги, которые он держал дома на всякий случай и которых хватит надолго. По опыту Трев знал, что деньги способны творить чудеса. Но на них не купишь откровенность леди Люсинды. Он уже начал понимать, что под ее внешним спокойствием кроется несгибаемая воля.
– Предупреждаю вас – ни слова, в противном случае сегодня могут погибнуть ни в чем не повинные.
Синда метнула на него взгляд, полный ярости, но Трев и бровью не повел и, остановив повозку во внутреннем дворе, помог леди спуститься на землю. Бросив монету мальчишке, который подбежал, чтобы взять лошадь, он ухватил Люсинду под локоть и повел ее по грязному двору в гостиницу.
К ним поспешно подбежал хозяин, на ходу вытирая руки о передник и бросая обеспокоенные взгляды на шпагу Трева и на женщину рядом с ним. Трев сразу понял, что их запыленная и помятая одежда в сочетании с гордой осанкой леди породили в бедном парне множество вопросов. Сам он не мог претендовать на то, чтобы его приняли за джентльмена – этому мешали его ненапудренные и не заплетенные в косичку волосы, но вполне мог выдавать себя за купца.
– Наш экипаж перевернулся недалеко отсюда… из-за этой отвратительной дороги сломалась ось. Но моя жена торопится в Дувр, чтобы встретить своих родственников, поэтому нам пришлось нанять какую-то жуткую повозку и продолжать путь, – с нарочитым презрением проговорил он. – У вас найдется комната, где мы могли бы привести себя в порядок и отдохнуть? Завтра утром мы отправимся дальше.
– Да, сэр, конечно, сэр. – Хозяин снова поспешно взглянул на Люсинду, лицо которой скрывал капюшон. – Прислать вам воду для мытья и обед?
– Да, пожалуйста. Мы оставили багаж в карете с нашим кучером. Не думаю, что у вас найдутся модистка или портной, которые смогут обеспечить нас новой одеждой?
Люсинда вырвала у него свою руку. Вероятно, ей пришлась не по вкусу мысль провести с ним ночь в одной комнате, но ночью больше или меньше… Какая разница! Если ее отец намерен с ним расправиться, все равно – двум смертям не бывать! Хотя вряд ли ее королевское высочество способна оценить разницу.
– У нас есть и модистка, и портной, сэр. Я сразу же за ними пошлю. Позвольте мне проводить вас в вашу комнату. – Явно нервничая, хозяин повел их наверх, подальше от переполненного зала. Отпирая дверь, он боязливо оглянулся через плечо. – Здесь были солдаты, они искали человека, который по описанию похож на вас, – прошептал он.
Надежный парень, бывший моряк, догадался Трев. Наверняка в его подвале хранится контрабандный ром. Он отблагодарил его золотой монетой и весело кивнул:
– Я уже заметил одного. А что, из тюрьмы сбежал какой-нибудь прощелыга, да? Если я его встречу, то сниму с него скальп, чтобы нас с ним больше не путали.
– Просто не хотелось бы неприятностей, – смущенно пояснил хозяин.
– Не волнуйтесь, их не будет. Попозже я спущусь к вам и представлюсь, если уж это так необходимо. – И Трев снисходительно засмеялся, как человек, уверенный в своем положении. – Но, думаю, мне стоит держать мою даму при себе. Мы же с вами не хотим, чтобы своим острым язычком она задела ваших славных гостей, верно?
– Мой яд опасен только для пьяной деревенщины, – мелодичным голосом произнесла леди, о которой шла речь.
Сочетание нежного голоса с грубым тоном так испугало хозяина, что он поспешил удалиться, чтобы не присутствовать при семейной ссоре. Трев едва не расхохотался.
– Не так уж плохо, дорогая. Он нас запомнит. Но я вижу, слухи уже дошли и сюда.
Распахнув дверь, он втащил Люсинду внутрь и запер дверь на щеколду.
Она откинула капюшон, и лучи низко стоявшего солнца заиграли на ее шелковистых рыжевато-каштановых волосах. Черная лента оскорбляла эту красоту, и Треву захотелось ее убрать. Но поскольку ему хотелось не только этого, он поспешно сунул руки в карманы и стал ждать обещанного нападения.
– Вы испытываете судьбу, – тихо и с упреком выговорила она ему. – Вы собираетесь спуститься вниз и насмехаться над солдатами. Это неблагоразумно. У вас запоминающаяся внешность, а у меня нет ни малейшего желания прослыть гулящей женщиной.
Не сводя с нее взгляда, Трев прислонился к двери и сложил руки на груди.
– Нам необходимо как следует отдохнуть, и я должен выяснить, заходил ли сюда мой корабль. Мне не остается ничего другого, как пренебрегать опасностью.
Синда повернулась к нему спиной и стала расстегивать накидку, но снять ее не решилась. В комнате было так тесно, что ее юбки касались сапог Трева, и ее беспокоило наличие одной широкой кровати.
– Нет, выбор у вас есть, – напомнила она ему, – только вы всегда выбираете самый опасный путь. Такой уж у вас характер. Я поняла это, когда писала ваш портрет.
Наверное, она представляла себе Трева таким, каким хотела его видеть, а не таким, каким он был на самом деле. Ей так нравился выдуманный ею образ уверенного в своей привлекательности беззаботного кавалера. Она не поняла, что на самом деле он был безрассудно отважным и непокорным пиратом.
– Вы изобразили меня на белой лошади да еще с какими-то красными ленточками, – недовольно заметил Трев. – Так что ваш герой вовсе не смельчак, а глупый щеголь!
– Простите мне мои женские фантазии, – сухо сказала она. – Если бы я знала, что вы пират, я изобразила бы вас на черной лошади размахивающим черным флагом с изображением черепа и скрещенных костей.
– Мне довелось захватить несколько кораблей, которые ходили под пиратским флагом. Если бы вы встречались с их хозяевами, вы бы поняли, почему мне не нравится, когда меня называют пиратом, – мрачно ответил Трев. – Но можете не беспокоиться, я уйду только после того, как слуги обслужат нас и удалятся.
Если Синда его и оскорбила, то не стала себя укорять. Ведь он тоже оскорбил ее, открыто обвинив в предательстве. Девушка подошла к окну, выходившему на улицу, отчаянно жалея, что невозможно повернуть вспять время, хотя бы на неделю назад, когда ее занимали только поцелуи этого мужчины.
– Можете послать в гавань кого-нибудь из слуг, чтобы он узнал о вашем корабле. Вы знаете, куда он должен пойти дальше?
В деревне уже могли быть солдаты или многочисленные родственники Синды.
Трев незаметно взглянул на сидевшую рядом девушку. Весь этот долгий путь ей пришлось провести на деревянной скамейке тряской деревенской повозки, открытой холодному пронизывающему ветру. На ее месте любая изнеженная леди уже давно бы изнемогла от усталости и умоляла бы остановиться на привал. Но мечтательный взгляд этой леди скользил по окрестностям, схватывая каждую деталь. Время от времени она вынимала из кармана альбом и быстро делала какие-то наброски. Трев не сомневался, что, несмотря на кажущуюся рассеянность, она могла точно описать своим родственникам путь, который они проделали. Видимо, она настолько была уверена, что они скоро за ней приедут, что даже не пыталась сбежать.
Спрятанный в кармане рисунок не давал Треву покоя. Вряд ли на каком-то другом паруснике существовала точно такая же оснастка, как на яхте Лоренса. Тревельян мог еще понять, что Люсинда каким-то образом запомнила расположение парусов, если видела яхту на море, но положение канатов? Даже ему было бы непросто воспроизвести его по памяти.
У человека на паруснике не было платка на голове, а на втором рисунке у рыбака, который так походил на Лоренса, был. Что же это могло означать?
Это гадание на кофейной гуще с ума его сведет. Трев надеялся все выяснить, когда найдет пропавшую леди Люсинду, а вместо этого открыл настоящий ящик Пандоры, полный новых загадок. И при этом утратил уверенность в том, что она состояла в заговоре с его дедом, и стал сомневаться, что ей известно о местонахождении Лоренса.
Ему было бы легче на нее злиться, если бы она была угрюмой, раздражительной и вообще вела бы себя недостойно той леди, которой он восхищался с самого начала. Но Синда держалась с достоинством, невозмутимо занималась своими зарисовками и как будто совершенно его не замечала. Вероятно, именно это задевало его больше всего – он хотел, чтобы она так же ощущала его присутствие, как он – ее. У него же при каждом ее движении от волнения мороз пробегал по коже.
– Я заметила, как в таверну вошел солдат, – проговорила Люсинда, отвлекая его от размышлений. – И если ваш корабль больше рыбацкой лодки, думаю, его здесь нет.
Трев тоже уже увидел солдата и обратил внимание, что его корабля нет в бухте. Проклятие! Удача, как всегда, отвернулась от него. Он и не предполагал, что на его поиски выделят такое количество солдат, что они смогут одновременно искать его и на востоке, и на западе.
Что же касается «Подружки пирата», она могла задержаться из-за бурной погоды. В таком случае ему придется затаиться здесь на несколько дней, дожидаясь ее прибытия. А может, его матросы уже расспросили здешних жителей и ушли. Пока же необходимо скрыть от солдат присутствие леди Люсинды.
Трев направил лошадь к просвету в густых зарослях кустарника, росшего вдоль дороги, и остановился под прикрытием раскидистого дуба, который скрывал их своей ярко окрашенной осенней листвой. Леди явно насторожилась, но Трев не испытал ни малейшего удовольствия от того, что наконец-то сумел внушить ей страх.
– Солдаты ищут не только меня, но и вас.
Больше он ничего не стал объяснять, а только стянул у нее с головы капюшон и собрал в узел густую копну ее рыжих волос. Она замерла, но не сопротивлялась. Для моряка, вернувшегося на берег после шестимесячного плавания, один вид этих шелковистых длинных прядей был таким же соблазнительным, как и сама женщина. Трев предпочел бы наслаждаться этой роскошью спокойно и не торопясь, перед камином с пылающим огнем, зная, что их ждет постель, но, видно, этому не суждено сбыться.
Сплетя ей волосы в тугую косу, он стянул ее сорванной с себя лентой, после чего свернул в узел и заколол на затылке.
Поймав на себе сердитый взгляд леди, он неохотно отнял руки от шелковистых прядей и снова накинул ей на голову капюшон.
– Так они вас не заметят. Если не хотите попасть со мной в тюрьму, ведите себя тихо и не высовывайтесь.
– А за что, собственно, меня могут арестовать?
– За то, что вы помогли мне сбежать. Солдаты не задают вопросов, а только исполняют отданные им приказы. Вам они поверят не больше, чем мне.
Решив, что теперь ей будет над чем подумать, Трев вывел лошадь на дорогу, и вскоре они въехали во двор приличной на вид гостиницы. Мик привез деньги, которые он держал дома на всякий случай и которых хватит надолго. По опыту Трев знал, что деньги способны творить чудеса. Но на них не купишь откровенность леди Люсинды. Он уже начал понимать, что под ее внешним спокойствием кроется несгибаемая воля.
– Предупреждаю вас – ни слова, в противном случае сегодня могут погибнуть ни в чем не повинные.
Синда метнула на него взгляд, полный ярости, но Трев и бровью не повел и, остановив повозку во внутреннем дворе, помог леди спуститься на землю. Бросив монету мальчишке, который подбежал, чтобы взять лошадь, он ухватил Люсинду под локоть и повел ее по грязному двору в гостиницу.
К ним поспешно подбежал хозяин, на ходу вытирая руки о передник и бросая обеспокоенные взгляды на шпагу Трева и на женщину рядом с ним. Трев сразу понял, что их запыленная и помятая одежда в сочетании с гордой осанкой леди породили в бедном парне множество вопросов. Сам он не мог претендовать на то, чтобы его приняли за джентльмена – этому мешали его ненапудренные и не заплетенные в косичку волосы, но вполне мог выдавать себя за купца.
– Наш экипаж перевернулся недалеко отсюда… из-за этой отвратительной дороги сломалась ось. Но моя жена торопится в Дувр, чтобы встретить своих родственников, поэтому нам пришлось нанять какую-то жуткую повозку и продолжать путь, – с нарочитым презрением проговорил он. – У вас найдется комната, где мы могли бы привести себя в порядок и отдохнуть? Завтра утром мы отправимся дальше.
– Да, сэр, конечно, сэр. – Хозяин снова поспешно взглянул на Люсинду, лицо которой скрывал капюшон. – Прислать вам воду для мытья и обед?
– Да, пожалуйста. Мы оставили багаж в карете с нашим кучером. Не думаю, что у вас найдутся модистка или портной, которые смогут обеспечить нас новой одеждой?
Люсинда вырвала у него свою руку. Вероятно, ей пришлась не по вкусу мысль провести с ним ночь в одной комнате, но ночью больше или меньше… Какая разница! Если ее отец намерен с ним расправиться, все равно – двум смертям не бывать! Хотя вряд ли ее королевское высочество способна оценить разницу.
– У нас есть и модистка, и портной, сэр. Я сразу же за ними пошлю. Позвольте мне проводить вас в вашу комнату. – Явно нервничая, хозяин повел их наверх, подальше от переполненного зала. Отпирая дверь, он боязливо оглянулся через плечо. – Здесь были солдаты, они искали человека, который по описанию похож на вас, – прошептал он.
Надежный парень, бывший моряк, догадался Трев. Наверняка в его подвале хранится контрабандный ром. Он отблагодарил его золотой монетой и весело кивнул:
– Я уже заметил одного. А что, из тюрьмы сбежал какой-нибудь прощелыга, да? Если я его встречу, то сниму с него скальп, чтобы нас с ним больше не путали.
– Просто не хотелось бы неприятностей, – смущенно пояснил хозяин.
– Не волнуйтесь, их не будет. Попозже я спущусь к вам и представлюсь, если уж это так необходимо. – И Трев снисходительно засмеялся, как человек, уверенный в своем положении. – Но, думаю, мне стоит держать мою даму при себе. Мы же с вами не хотим, чтобы своим острым язычком она задела ваших славных гостей, верно?
– Мой яд опасен только для пьяной деревенщины, – мелодичным голосом произнесла леди, о которой шла речь.
Сочетание нежного голоса с грубым тоном так испугало хозяина, что он поспешил удалиться, чтобы не присутствовать при семейной ссоре. Трев едва не расхохотался.
– Не так уж плохо, дорогая. Он нас запомнит. Но я вижу, слухи уже дошли и сюда.
Распахнув дверь, он втащил Люсинду внутрь и запер дверь на щеколду.
Она откинула капюшон, и лучи низко стоявшего солнца заиграли на ее шелковистых рыжевато-каштановых волосах. Черная лента оскорбляла эту красоту, и Треву захотелось ее убрать. Но поскольку ему хотелось не только этого, он поспешно сунул руки в карманы и стал ждать обещанного нападения.
– Вы испытываете судьбу, – тихо и с упреком выговорила она ему. – Вы собираетесь спуститься вниз и насмехаться над солдатами. Это неблагоразумно. У вас запоминающаяся внешность, а у меня нет ни малейшего желания прослыть гулящей женщиной.
Не сводя с нее взгляда, Трев прислонился к двери и сложил руки на груди.
– Нам необходимо как следует отдохнуть, и я должен выяснить, заходил ли сюда мой корабль. Мне не остается ничего другого, как пренебрегать опасностью.
Синда повернулась к нему спиной и стала расстегивать накидку, но снять ее не решилась. В комнате было так тесно, что ее юбки касались сапог Трева, и ее беспокоило наличие одной широкой кровати.
– Нет, выбор у вас есть, – напомнила она ему, – только вы всегда выбираете самый опасный путь. Такой уж у вас характер. Я поняла это, когда писала ваш портрет.
Наверное, она представляла себе Трева таким, каким хотела его видеть, а не таким, каким он был на самом деле. Ей так нравился выдуманный ею образ уверенного в своей привлекательности беззаботного кавалера. Она не поняла, что на самом деле он был безрассудно отважным и непокорным пиратом.
– Вы изобразили меня на белой лошади да еще с какими-то красными ленточками, – недовольно заметил Трев. – Так что ваш герой вовсе не смельчак, а глупый щеголь!
– Простите мне мои женские фантазии, – сухо сказала она. – Если бы я знала, что вы пират, я изобразила бы вас на черной лошади размахивающим черным флагом с изображением черепа и скрещенных костей.
– Мне довелось захватить несколько кораблей, которые ходили под пиратским флагом. Если бы вы встречались с их хозяевами, вы бы поняли, почему мне не нравится, когда меня называют пиратом, – мрачно ответил Трев. – Но можете не беспокоиться, я уйду только после того, как слуги обслужат нас и удалятся.
Если Синда его и оскорбила, то не стала себя укорять. Ведь он тоже оскорбил ее, открыто обвинив в предательстве. Девушка подошла к окну, выходившему на улицу, отчаянно жалея, что невозможно повернуть вспять время, хотя бы на неделю назад, когда ее занимали только поцелуи этого мужчины.
– Можете послать в гавань кого-нибудь из слуг, чтобы он узнал о вашем корабле. Вы знаете, куда он должен пойти дальше?