Страница:
– Они идут вдоль берега от Лондона до Корнуолла, останавливаясь в любой гавани, которую увидят, и расспрашивая о Лоренсе и контрабандистах.
Синда слышала, как он движется по комнате, как его шпага задевает за стены. Она боялась, что если представит его сражающимся с солдатами, то станет по ночам рисовать гробы.
– Ваша команда разыскивает виконта? – удивленно спросила она.
Он отвечал ей недовольным тоном, словно смущенный своим признанием:
– Ведь его тело так и не прибило к берегу, хотя течение в той гавани выбросило его яхту. Мой кузен был отличным моряком и выносливым пловцом. Я должен надеяться, что он сумел спастись.
Значит, он хочет найти своего кузена! Но ведь виконта считают мертвым, и если Трев докажет законность своих притязаний, он унаследует поместье или хотя бы право на его опеку! Поразительный человек! Теперь понятно, почему он так разволновался при виде ее рисунка.
Стук в дверь возвестил о скором обеде. Синда предпочла бы сначала смыть с себя дорожную грязь, но ее смущало присутствие Трева. А если она попросит его выйти, он станет дразнить солдат. Казалось бы, какое ей до этого дело, но она все равно тревожилась за него. Девушка никак не могла расстаться со своей глупой фантазией, что Трев был ее ожившей мечтой.
Синда отвернулась от окна и стала смотреть, как прислуга расставляет на маленьком столике у камина тарелки с едой. Не успели они сесть за стол, как появилась швея. Под нетерпеливым взглядом Тревельяна женщина поспешно записала что-то на листке бумаги и удалилась, даже не сняв мерок. Синда не могла себе представить, что за наряды она сможет получить за столь короткое время, но готова была надеть что угодно вместо измятого и грязного платья из тафты, в котором ей пришлось спать. После тюрьмы от него все еще неприятно пахло элем.
– Я могу запереть вас здесь, а сам спущусь в таверну, – предложил Тревельян после того, как они остались одни.
– Превосходная мысль! – сказала она. – И захватите с собой мою одежду, чтобы солдаты или мой отец застали меня обнаженной. – Она понятия не имела, когда обрела способность к таким резким речам, но они словно сами собой срывались у нее с языка. Синда даже не покраснела, когда Трев окинул ее с ног до головы оценивающим взглядом.
– Я с радостью останусь и помогу вам раздеться, если желаете.
Синда сбросила накидку на кровать, стоявшую между ними.
– Я сожалею, что написала ваш портрет. Я сожалею, что узнала о вашем существовании. Хоть бы этого никогда не было! Вот мое основное желание.
– Ну а мои желания гораздо скромнее, – сказал он. – Портрет… Что ж, пусть бы он провалился ко всем чертям! Но я нисколько не жалею, что познакомился с его автором.
Он повернулся к зеркалу, поправил жабо и оглянулся вокруг в поисках какой-нибудь тесьмы, чтобы связать волосы на затылке.
– Вот, возьмите. – Синда стянула ленту со своих волос и протянула ему. От его признания у нее бешено забилось сердце, но она строго одёрнула себя. Он ей не верит, увез с собой, совершенно не задумываясь о губительных последствиях для ее репутации. Нет, он не должен ей нравиться!
Но игнорировать его было выше ее сил. Он был исполнен такой жизненной энергии, такой неотразимой мужественности, что в его присутствии в ней трепетали каждая жилка, каждый нерв!
Тревельян шагнул к ней, крепко схватив ее протянутую руку с лентой. По его горящему взгляду Синда поняла, что он хочет поцеловать ее, и быстро подняла свободную руку, останавливая его.
– Сначала поешьте. Я не желаю отвлекать вас от еды.
Он не двигался, продолжая пожирать ее взглядом, пока ей не показалось, что она сейчас вспыхнет от этого огня. Рядом с ее рукой его рука казалась почти черной и грубой. Он не мылся, но исходивший от него запах мужского тела не был ей неприятен. Наконец он, видимо, одумался, взял ленту и отошел.
– Признаюсь, я очень проголодался. Если вы составите мне компанию… – Он жестом указал на столик.
Она вернулась на свое место у окна, откуда могла наблюдать за улицей.
– Я хотела бы быть готовой, когда за мной приедет моя семья. – Она сказала это без малейшего злорадства, но испытала некоторое удовлетворение, когда Трев выразительно скривился. Пусть он тоже поволнуется.
– Вам не захочется, чтобы вас нашли. – Он уселся за стол. – Я же сказал хозяину гостиницы, что мы с вами супруги. Так что ваш отец потащит нас к викарию под дулом ружья.
Синда подумала и покачала головой:
– Пожалуй, отец Кристины так и поступил бы, но мой отец более рассудительный человек. Сначала он все продумает, а затем, если решит, что вы достаточно богаты, он даст согласие на наш брак, который будет фиктивным, после чего заберет у вас все, что сможет, а меня запрет дома.
– Похоже, у английских аристократов и пиратов много общего. – Трев невозмутимо продолжал расправляться с жареным мясом.
– Оставьте меня здесь, а сами уезжайте по своим делам, – предложила Синда. – Я не возражаю против того, чтобы меня заперли в башне из слоновой кости, ведь я привыкла к уединенному образу жизни.
– Нет, не могу я вас отпустить. У вас в руках ключ к исчезновению моего кузена. Так что свободу вы получите только через мой труп.
– Что ж, уверена, рано или поздно об этом кто-нибудь позаботится. – Синда старалась выглядеть равнодушной, хотя мысль о холодном и безжизненном теле Трева, лежащем на улице, привела ее в трепет.
Стараясь не смотреть на кровать, Синда думала, намерен ли он и сегодня связать ее на ночь.
Глава 16
Глава 17
Синда слышала, как он движется по комнате, как его шпага задевает за стены. Она боялась, что если представит его сражающимся с солдатами, то станет по ночам рисовать гробы.
– Ваша команда разыскивает виконта? – удивленно спросила она.
Он отвечал ей недовольным тоном, словно смущенный своим признанием:
– Ведь его тело так и не прибило к берегу, хотя течение в той гавани выбросило его яхту. Мой кузен был отличным моряком и выносливым пловцом. Я должен надеяться, что он сумел спастись.
Значит, он хочет найти своего кузена! Но ведь виконта считают мертвым, и если Трев докажет законность своих притязаний, он унаследует поместье или хотя бы право на его опеку! Поразительный человек! Теперь понятно, почему он так разволновался при виде ее рисунка.
Стук в дверь возвестил о скором обеде. Синда предпочла бы сначала смыть с себя дорожную грязь, но ее смущало присутствие Трева. А если она попросит его выйти, он станет дразнить солдат. Казалось бы, какое ей до этого дело, но она все равно тревожилась за него. Девушка никак не могла расстаться со своей глупой фантазией, что Трев был ее ожившей мечтой.
Синда отвернулась от окна и стала смотреть, как прислуга расставляет на маленьком столике у камина тарелки с едой. Не успели они сесть за стол, как появилась швея. Под нетерпеливым взглядом Тревельяна женщина поспешно записала что-то на листке бумаги и удалилась, даже не сняв мерок. Синда не могла себе представить, что за наряды она сможет получить за столь короткое время, но готова была надеть что угодно вместо измятого и грязного платья из тафты, в котором ей пришлось спать. После тюрьмы от него все еще неприятно пахло элем.
– Я могу запереть вас здесь, а сам спущусь в таверну, – предложил Тревельян после того, как они остались одни.
– Превосходная мысль! – сказала она. – И захватите с собой мою одежду, чтобы солдаты или мой отец застали меня обнаженной. – Она понятия не имела, когда обрела способность к таким резким речам, но они словно сами собой срывались у нее с языка. Синда даже не покраснела, когда Трев окинул ее с ног до головы оценивающим взглядом.
– Я с радостью останусь и помогу вам раздеться, если желаете.
Синда сбросила накидку на кровать, стоявшую между ними.
– Я сожалею, что написала ваш портрет. Я сожалею, что узнала о вашем существовании. Хоть бы этого никогда не было! Вот мое основное желание.
– Ну а мои желания гораздо скромнее, – сказал он. – Портрет… Что ж, пусть бы он провалился ко всем чертям! Но я нисколько не жалею, что познакомился с его автором.
Он повернулся к зеркалу, поправил жабо и оглянулся вокруг в поисках какой-нибудь тесьмы, чтобы связать волосы на затылке.
– Вот, возьмите. – Синда стянула ленту со своих волос и протянула ему. От его признания у нее бешено забилось сердце, но она строго одёрнула себя. Он ей не верит, увез с собой, совершенно не задумываясь о губительных последствиях для ее репутации. Нет, он не должен ей нравиться!
Но игнорировать его было выше ее сил. Он был исполнен такой жизненной энергии, такой неотразимой мужественности, что в его присутствии в ней трепетали каждая жилка, каждый нерв!
Тревельян шагнул к ней, крепко схватив ее протянутую руку с лентой. По его горящему взгляду Синда поняла, что он хочет поцеловать ее, и быстро подняла свободную руку, останавливая его.
– Сначала поешьте. Я не желаю отвлекать вас от еды.
Он не двигался, продолжая пожирать ее взглядом, пока ей не показалось, что она сейчас вспыхнет от этого огня. Рядом с ее рукой его рука казалась почти черной и грубой. Он не мылся, но исходивший от него запах мужского тела не был ей неприятен. Наконец он, видимо, одумался, взял ленту и отошел.
– Признаюсь, я очень проголодался. Если вы составите мне компанию… – Он жестом указал на столик.
Она вернулась на свое место у окна, откуда могла наблюдать за улицей.
– Я хотела бы быть готовой, когда за мной приедет моя семья. – Она сказала это без малейшего злорадства, но испытала некоторое удовлетворение, когда Трев выразительно скривился. Пусть он тоже поволнуется.
– Вам не захочется, чтобы вас нашли. – Он уселся за стол. – Я же сказал хозяину гостиницы, что мы с вами супруги. Так что ваш отец потащит нас к викарию под дулом ружья.
Синда подумала и покачала головой:
– Пожалуй, отец Кристины так и поступил бы, но мой отец более рассудительный человек. Сначала он все продумает, а затем, если решит, что вы достаточно богаты, он даст согласие на наш брак, который будет фиктивным, после чего заберет у вас все, что сможет, а меня запрет дома.
– Похоже, у английских аристократов и пиратов много общего. – Трев невозмутимо продолжал расправляться с жареным мясом.
– Оставьте меня здесь, а сами уезжайте по своим делам, – предложила Синда. – Я не возражаю против того, чтобы меня заперли в башне из слоновой кости, ведь я привыкла к уединенному образу жизни.
– Нет, не могу я вас отпустить. У вас в руках ключ к исчезновению моего кузена. Так что свободу вы получите только через мой труп.
– Что ж, уверена, рано или поздно об этом кто-нибудь позаботится. – Синда старалась выглядеть равнодушной, хотя мысль о холодном и безжизненном теле Трева, лежащем на улице, привела ее в трепет.
Стараясь не смотреть на кровать, Синда думала, намерен ли он и сегодня связать ее на ночь.
Глава 16
Не желая терпеть изощренную пытку, наблюдая, точнее, прислушиваясь к тому, как моется леди Люсинда, Трев оставил ее в комнате и запер за собой дверь. Хотелось бы ему, чтобы здесь была его команда, чтобы поставить у комнаты часового, но приходилось рисковать. Или отдаться пламенному желанию того, что ему не суждено иметь.
Он подумал, стоит ли побриться или оставить щетину, скрывавшую его приметный шрам на щеке, и принял решение отращивать бороду.
Спустившись вниз, Трев нашел в зале стол, за которым мог сидеть спиной к стене и наблюдать за входившими. Он не сомневался, что к ночи солдаты снова здесь появятся. Сидя за кружкой эля, он припомнил одну ночь на Тортуге, несколько лет назад, когда в таверну ворвалась команда испанской шхуны, жаждавшая его крови, а сын Толстой Патти сбежал из тюрьмы, чтобы отомстить ему. Он сидел вот так же в углу, исподволь натравливая их друг на друга, чувствуя себя ловким и сильным. Потом он пошел навестить женщину, которая с нетерпением ожидала его, а ночью матросы сожгли таверну дотла, и с тех пор он считал этот день самым счастливым в своей жизни.
Может, он стареет, но у него не было желания отвечать на заигрывания толстой служанки, которая нарочно касалась его плеча мощной грудью и дышала ему в шею.
Его мысли занимала стройная рыжеволосая девушка, находившаяся сейчас в комнате наверху. Он был очень озадачен, так как раньше не считал овдовевшую художницу заслуживающей чести стать его женой, но теперь положение круто изменилось. Не то чтобы он хотел на ней жениться, напомнил он себе, просто ему не по душе, что его считают недостойным этой своевольной дочери благородного аристократа. Если бы Трев был расположен рассуждать здраво, то признал бы, что это правильно.
Когда наконец в таверне появились красные мундиры, он даже обрадовался. Вот она, конкретная проблема, с которой он в состоянии справиться.
Может, он был круглым дураком, что решил испытать судьбу, но его возмущало, что он должен скрываться, когда ни в чем не виноват. И если уж ему все равно торчать здесь до прибытия корабля, он не хотел проводить время в мучениях, оставаясь один на один с леди Люсиндой.
Оба солдата взяли по кружке эля и прислонились спиной к стойке, осматривая зал. Трев, играя роль скучающего джентльмена, достал из внутреннего кармашка часы, с досадой вздохнул, взглянув на циферблат, и снова убрал их. Постукивая пальцами по столу, он допил остатки эля, затем со стуком поставил кружку и вышел из своего укромного уголка.
Как он и надеялся, в дверях сразу появился трактирщик, в ожидании скандала нервно теребя передник. Он метнул взгляд на распрямившегося во весь свой рост Трева, затем перевел его на молоденьких солдат, которые пыжились выглядеть грозными воинами, ведь при них были шпаги!
– Ага, вот и ты, приятель! – весело крикнул Трев хозяину, подражая говору лондонского купца. – Ну как, закончила модистка платье для моей леди?
– Она только что ушла, ми… сэр, – смутившись, сказал хозяин и покосился на солдат.
Трев сдержал улыбку. Ему было только на руку, если хозяин гостиницы считал его лордом, переодетым в купца. Он остановил нетерпеливый взгляд на худом солдате, который шагнул вперед, преградив ему дорогу.
– В чем дело? Я уже говорил с вашими славными ребятами. Мне не терпится оказаться рядом с женой. У нее, правда, острый язычок, но стоит подарить ей шелк и кружева, и она станет ласковой, как котенок. Хочу поскорее воспользоваться такой возможностью.
Деревенские жители за столами засмеялись и повернулись посмотреть на этого веселого парня.
Солдату было не больше двадцати лет. Его нежное лицо порозовело, но он стоял твердо, не снимая руки с эфеса шпаги.
– Одно слово, сэр. Назовите свое имя.
– Что ж, спрос – не беда, за него денег не берут. – Сложив руки на груди, Трев играл на публику. Он бывал в подобных тавернах для простого народа тысячи раз и отлично знал правила игры. Он готов был ручаться, что этот солдатик был сынком богача, который много учился, но жизни не нюхал. Треву хотелось снисходительно потрепать парня по темноволосой голове. – Скажите, а что, я действительно выгляжу похожим на сбежавшего заключенного?
– Да, сэр, очень, – смело ответил солдат, а его товарищ встал плечо к плечу с ним. – Мы должны просить вас пройти с нами.
Трев громко расхохотался и хлопнул паренька по спине.
– Здорово, парень, действительно здорово! Буфетчик, подай-ка этим славным ребятам пару кружек. Я вижу, они еще не успели жениться. – Он повел рукой на ухмыляющихся слушателей. – А теперь я спрошу вас, друзья. Часто ли ваши жены ждут вас в постели?
Мужчины завопили и застучали кружками о стол.
– Разве настоящий мужчина станет трепать языком с ищейками, когда в постели его ждет женщина? Если вам есть что мне сказать, ребята, то говорите!
– Никогда не вставай между мужчиной и Веселым Роджером! – крикнул какой-то остряк из-за стойки.
– Разве какой-нибудь убийца станет покупать жене шелка? – закричал другой.
– Оставьте его в покое. Схватите его потом, когда он ослабеет и будет только довольно ухмыляться, – посоветовал солдатам старый рыбак. – А пока идите к нам и выпейте, как подобает настоящим мужчинам. Здесь нет никаких убийц.
Служанка подошла к солдатам и вручила им кружки, завлекающе касаясь их своими роскошными телесами. Молоденький солдат покраснел еще больше.
– Я буду наверху, ребята, мне есть там чем заняться! – Трев снова хлопнул парня по спине. – А хотите, можете поехать с нами в Дувр. Если у вас есть желание таскаться по всей стране из-за пустяков, я с удовольствием представлю вас своей теще, этой костлявой гарпии!
Мужчины встретили эту шутку оглушительным хохотом, вскочили, возбужденно подтолкнули солдат к стойке, окружив и отрезав их от Трева, который воспользовался моментом и быстро ушел.
В коридоре он задержался в темном углу под лестницей. К его радости, из темноты возник мальчишка, которого он еще раньше послал в порт. Трев достал из кармана монету и вопросительно поднял брови.
– Он уже был здесь, сэр, и ушел, – прошептал мальчишка. – Вчера ваши люди походили по деревне и на рассвете вышли в море.
– Молодец! Если тебе что-нибудь понадобится, ты знаешь, куда идти.
– Да, кэп. – Мальчуган схватил награду и снова исчез в темноте.
Насвистывая с деланным безразличием, Трев поднялся наверх. Итак, «Подружка пирата» уже ушла дальше. Придется ему следом за Миком направиться на запад – прямо навстречу солдатам графского полка.
Тревельян вошел в спальню мрачный как туча, и Синда сразу пожалела, что надела ночную сорочку, которую ей принесла швея. Сорочка была сшита из тончайшего батиста, и она не устояла против изящного рисунка из роз, только накинула на себя одеяло. В тот момент ей это казалось разумным.
Но сейчас все выглядело невероятно глупо. Нужно было надеть на себя все, что можно, чтобы не замерзнуть, и убежать, предварительно оглушив швею ударом по голове. Но ничего этого Синда сделать не догадалась, a теперь было поздно. Девушка прижалась к стене, испуганно наблюдая, как Трев раздраженно мечется по маленькой комнатке.
Казалось, он не замечает ее присутствия, и ей хотелось встать перед ним и крикнуть: «Посмотрите же на меня! И скажите, что вы намерены со мной делать!» Но нет, не такая она глупая, чтобы задавать такие опасные вопросы!
Чтобы успокоиться, Синда достала альбом и карандаш и стала быстро рисовать, не осознавая, что на рисунке появляется портрет Тревельяна. Она поспешно зачеркнула его и отбросила альбом на стол.
Она никогда не видела Тревельяна холодным и сдержанным джентльменом, каким он представал перед окружающими. В нем всегда бурлила неуемная жажда жизни, в глазах его горел огонь ума и любознательности, а походка обличала в нем человека непокорного и неустрашимого. Но сейчас огонь заволокло черной тучей, и Синда боялась неверным словом вызвать грозу.
– Ложитесь спать, – приказал он, неожиданно отвлекая ее от фантазий. – А мне оставьте одеяло, я постелю его на полу.
– Я предпочитаю остаться здесь. – Синда буквально падала с ног от усталости, но ей не хотелось снова переживать унижение, когда он станет ее связывать.
– Идите в кровать, или я сам вас туда уложу. – Тон его был суровым, и он не смотрел на нее. – Не хватало еще, чтобы вы заболели от недосыпания.
А ей казалось, что Трев совершенно забыл о ней!
– Я не желаю, чтобы меня связали, как рождественского гуся!
– Вы предпочитаете, чтобы я не спал и всю ночь расхаживал по комнате? Имейте в виду, если я не высплюсь, это не улучшит моего настроения.
И с каким безразличием он это произнес! Синда подавила возмущение.
– Я никуда не уйду. Ведь не ушла же я, когда вы были в таверне?
– Я бы увидел, попытайся вы сбежать. Я верю, что вы не позовете солдат, но на этом мое доверие к вам исчерпывается. Забирайтесь в постель. Мне нужно помыться, пока вода совсем не остыла.
Лицо Синды залила горячая краска. Она избегала смотреть на этого человека, который своим крупным телом занимал почти всю комнату. Господи, конечно, ему тоже хочется вымыться. Какая глупость с ее стороны считать своей привилегией в любой момент потребовать горячую воду и чистые простыни, совершенно не думая о других.
– Не связывайте меня, – попросила она. – Я не могу спать в этом положении.
– Ничего, вчера вы прекрасно спали. И должен вас предупредить, что, если вы станете сопротивляться, я не могу обещать, что не сделаю вам больно. Будьте же благоразумны и ложитесь.
Но ей не хотелось быть благоразумной, ей хотелось кричать и колотить кулаками ему в грудь. Стиснув зубы, она уселась на край кровати.
Тревельян остановился напротив Синды, загородив собой комнату. Она не поднимала глаз, пока он связывал ей руки своим шейным платком. Ткань была мягкой, так что повязка не причиняла боли, но сердце Синды болело, оскорбленное недоверием Тревельяна.
Синда чувствовала его напряженное состояние и не осмеливалась смотреть на его панталоны, когда он прикреплял импровизированную веревку к кровати. Если кому-нибудь станет известно, как она провела эти ночи, она погибла. Ей придется стать его женой, спать с ним в одной постели и познать все тайны супружеской близости. Синда едва не поддалась искушению и не потребовала, чтобы он сделал ее своей – тогда бы уже ни о чем не надо было беспокоиться.
Но она понимала, что в ней говорит низменная плоть. Отец никогда не принудит ее спать с пиратом. К тому же в результате супружеских отношений появляются дети, а она к этому еще не готова. Разумом Синда понимала, что ей следует поскорее убежать от этого человека. Но физически и эмоционально она жаждала его близости и не хотела, чтобы он оставлял ее одну, как бы бесцеремонно Трев с ней ни обращался. Она нахмурилась, когда он привязал концы шейного платка к стойке кровати. Будь она посмелее, она укусила бы его!
И как будто почувствовав ее внутреннее сопротивление, Трев отошел, но она успела заметить бугорок, появившийся у него под панталонами. Невинная девушка не поняла бы или не заметила этого, но, будучи художницей, Синда отлично разбиралась в анатомии человеческого тела и замечала многое из того, что не следовало бы.
Конечно, мужчины всегда реагируют на существа женского пола. Синда сорвала с себя одеяло и швырнула его на пол, представ перед Тревом в своей прелестной ночной сорочке. Пусть видит, от чего он отказался, обращаясь с ней, как с воровкой! Под его горящим взглядом грудь ее напряглась.
Заглушая стон, Трев набросил на нее покрывало, после чего удалился за ширму, где стояла ванна. Она повернулась к комнате спиной, чтобы не видеть, как сверху на ширме появляется его одежда, но не могла не слышать плеска уже остывшей воды. Как он это выносит?
Трев быстро вымылся и долго растирался полотенцем. Видно, вода действительно была ледяная. Интересно, надел ли он новые панталоны и рубашку, которые принесла швея? Или решит спать без одежды, чтобы не измять ее? Она устояла и не стала подсматривать.
Трев закончил одеваться, и вдруг Синда услышала, как открылась дверь, и затаила дыхание. Неужели он уйдет и оставит ее здесь, одинокую и беззащитную? До нее донеслись звуки голосов, затем дверь закрылась. Она напряженно прислушивалась. Наконец Синда больше не смогла вынести гнетущую тишину и повернулась лицом к комнате, слабо освещенной огнем в камине. Именно в этот момент Трев вернулся. На нем были новые панталоны и рубашка, распахнутая у ворота. Синда попыталась удержать вздох, но, видимо, ей это не удалось, потому что он перевел на нее взгляд своих черных глаз. Она упивалась мужественной красотой его торса. Незастегнутая рубашка открывала его широкую бронзовую грудь, поросшую крутыми черными завитками. Но он быстро повернулся к ней спиной.
– К утру наши вещи постирают и вычистят. – Больше он ничего не стал объяснять, уселся на стул у огня и положил ноги на другой стул, не дав ей повода заговорить.
Синда пожалела, что за обедом так мало ела. Сейчас она чувствовала такой голод, что у нее заныл желудок. Немного поразмыслив, девушка заподозрила, что болит он вовсе не от голода.
Подавив стон, она с трудом перевернулась на другой бок, чтобы не видеть Тревельяна, стараясь внушить себе, что ненавидит его всей душой.
В эту ночь ей снились сны, исполненные холода и одиночества.
Он подумал, стоит ли побриться или оставить щетину, скрывавшую его приметный шрам на щеке, и принял решение отращивать бороду.
Спустившись вниз, Трев нашел в зале стол, за которым мог сидеть спиной к стене и наблюдать за входившими. Он не сомневался, что к ночи солдаты снова здесь появятся. Сидя за кружкой эля, он припомнил одну ночь на Тортуге, несколько лет назад, когда в таверну ворвалась команда испанской шхуны, жаждавшая его крови, а сын Толстой Патти сбежал из тюрьмы, чтобы отомстить ему. Он сидел вот так же в углу, исподволь натравливая их друг на друга, чувствуя себя ловким и сильным. Потом он пошел навестить женщину, которая с нетерпением ожидала его, а ночью матросы сожгли таверну дотла, и с тех пор он считал этот день самым счастливым в своей жизни.
Может, он стареет, но у него не было желания отвечать на заигрывания толстой служанки, которая нарочно касалась его плеча мощной грудью и дышала ему в шею.
Его мысли занимала стройная рыжеволосая девушка, находившаяся сейчас в комнате наверху. Он был очень озадачен, так как раньше не считал овдовевшую художницу заслуживающей чести стать его женой, но теперь положение круто изменилось. Не то чтобы он хотел на ней жениться, напомнил он себе, просто ему не по душе, что его считают недостойным этой своевольной дочери благородного аристократа. Если бы Трев был расположен рассуждать здраво, то признал бы, что это правильно.
Когда наконец в таверне появились красные мундиры, он даже обрадовался. Вот она, конкретная проблема, с которой он в состоянии справиться.
Может, он был круглым дураком, что решил испытать судьбу, но его возмущало, что он должен скрываться, когда ни в чем не виноват. И если уж ему все равно торчать здесь до прибытия корабля, он не хотел проводить время в мучениях, оставаясь один на один с леди Люсиндой.
Оба солдата взяли по кружке эля и прислонились спиной к стойке, осматривая зал. Трев, играя роль скучающего джентльмена, достал из внутреннего кармашка часы, с досадой вздохнул, взглянув на циферблат, и снова убрал их. Постукивая пальцами по столу, он допил остатки эля, затем со стуком поставил кружку и вышел из своего укромного уголка.
Как он и надеялся, в дверях сразу появился трактирщик, в ожидании скандала нервно теребя передник. Он метнул взгляд на распрямившегося во весь свой рост Трева, затем перевел его на молоденьких солдат, которые пыжились выглядеть грозными воинами, ведь при них были шпаги!
– Ага, вот и ты, приятель! – весело крикнул Трев хозяину, подражая говору лондонского купца. – Ну как, закончила модистка платье для моей леди?
– Она только что ушла, ми… сэр, – смутившись, сказал хозяин и покосился на солдат.
Трев сдержал улыбку. Ему было только на руку, если хозяин гостиницы считал его лордом, переодетым в купца. Он остановил нетерпеливый взгляд на худом солдате, который шагнул вперед, преградив ему дорогу.
– В чем дело? Я уже говорил с вашими славными ребятами. Мне не терпится оказаться рядом с женой. У нее, правда, острый язычок, но стоит подарить ей шелк и кружева, и она станет ласковой, как котенок. Хочу поскорее воспользоваться такой возможностью.
Деревенские жители за столами засмеялись и повернулись посмотреть на этого веселого парня.
Солдату было не больше двадцати лет. Его нежное лицо порозовело, но он стоял твердо, не снимая руки с эфеса шпаги.
– Одно слово, сэр. Назовите свое имя.
– Что ж, спрос – не беда, за него денег не берут. – Сложив руки на груди, Трев играл на публику. Он бывал в подобных тавернах для простого народа тысячи раз и отлично знал правила игры. Он готов был ручаться, что этот солдатик был сынком богача, который много учился, но жизни не нюхал. Треву хотелось снисходительно потрепать парня по темноволосой голове. – Скажите, а что, я действительно выгляжу похожим на сбежавшего заключенного?
– Да, сэр, очень, – смело ответил солдат, а его товарищ встал плечо к плечу с ним. – Мы должны просить вас пройти с нами.
Трев громко расхохотался и хлопнул паренька по спине.
– Здорово, парень, действительно здорово! Буфетчик, подай-ка этим славным ребятам пару кружек. Я вижу, они еще не успели жениться. – Он повел рукой на ухмыляющихся слушателей. – А теперь я спрошу вас, друзья. Часто ли ваши жены ждут вас в постели?
Мужчины завопили и застучали кружками о стол.
– Разве настоящий мужчина станет трепать языком с ищейками, когда в постели его ждет женщина? Если вам есть что мне сказать, ребята, то говорите!
– Никогда не вставай между мужчиной и Веселым Роджером! – крикнул какой-то остряк из-за стойки.
– Разве какой-нибудь убийца станет покупать жене шелка? – закричал другой.
– Оставьте его в покое. Схватите его потом, когда он ослабеет и будет только довольно ухмыляться, – посоветовал солдатам старый рыбак. – А пока идите к нам и выпейте, как подобает настоящим мужчинам. Здесь нет никаких убийц.
Служанка подошла к солдатам и вручила им кружки, завлекающе касаясь их своими роскошными телесами. Молоденький солдат покраснел еще больше.
– Я буду наверху, ребята, мне есть там чем заняться! – Трев снова хлопнул парня по спине. – А хотите, можете поехать с нами в Дувр. Если у вас есть желание таскаться по всей стране из-за пустяков, я с удовольствием представлю вас своей теще, этой костлявой гарпии!
Мужчины встретили эту шутку оглушительным хохотом, вскочили, возбужденно подтолкнули солдат к стойке, окружив и отрезав их от Трева, который воспользовался моментом и быстро ушел.
В коридоре он задержался в темном углу под лестницей. К его радости, из темноты возник мальчишка, которого он еще раньше послал в порт. Трев достал из кармана монету и вопросительно поднял брови.
– Он уже был здесь, сэр, и ушел, – прошептал мальчишка. – Вчера ваши люди походили по деревне и на рассвете вышли в море.
– Молодец! Если тебе что-нибудь понадобится, ты знаешь, куда идти.
– Да, кэп. – Мальчуган схватил награду и снова исчез в темноте.
Насвистывая с деланным безразличием, Трев поднялся наверх. Итак, «Подружка пирата» уже ушла дальше. Придется ему следом за Миком направиться на запад – прямо навстречу солдатам графского полка.
Тревельян вошел в спальню мрачный как туча, и Синда сразу пожалела, что надела ночную сорочку, которую ей принесла швея. Сорочка была сшита из тончайшего батиста, и она не устояла против изящного рисунка из роз, только накинула на себя одеяло. В тот момент ей это казалось разумным.
Но сейчас все выглядело невероятно глупо. Нужно было надеть на себя все, что можно, чтобы не замерзнуть, и убежать, предварительно оглушив швею ударом по голове. Но ничего этого Синда сделать не догадалась, a теперь было поздно. Девушка прижалась к стене, испуганно наблюдая, как Трев раздраженно мечется по маленькой комнатке.
Казалось, он не замечает ее присутствия, и ей хотелось встать перед ним и крикнуть: «Посмотрите же на меня! И скажите, что вы намерены со мной делать!» Но нет, не такая она глупая, чтобы задавать такие опасные вопросы!
Чтобы успокоиться, Синда достала альбом и карандаш и стала быстро рисовать, не осознавая, что на рисунке появляется портрет Тревельяна. Она поспешно зачеркнула его и отбросила альбом на стол.
Она никогда не видела Тревельяна холодным и сдержанным джентльменом, каким он представал перед окружающими. В нем всегда бурлила неуемная жажда жизни, в глазах его горел огонь ума и любознательности, а походка обличала в нем человека непокорного и неустрашимого. Но сейчас огонь заволокло черной тучей, и Синда боялась неверным словом вызвать грозу.
– Ложитесь спать, – приказал он, неожиданно отвлекая ее от фантазий. – А мне оставьте одеяло, я постелю его на полу.
– Я предпочитаю остаться здесь. – Синда буквально падала с ног от усталости, но ей не хотелось снова переживать унижение, когда он станет ее связывать.
– Идите в кровать, или я сам вас туда уложу. – Тон его был суровым, и он не смотрел на нее. – Не хватало еще, чтобы вы заболели от недосыпания.
А ей казалось, что Трев совершенно забыл о ней!
– Я не желаю, чтобы меня связали, как рождественского гуся!
– Вы предпочитаете, чтобы я не спал и всю ночь расхаживал по комнате? Имейте в виду, если я не высплюсь, это не улучшит моего настроения.
И с каким безразличием он это произнес! Синда подавила возмущение.
– Я никуда не уйду. Ведь не ушла же я, когда вы были в таверне?
– Я бы увидел, попытайся вы сбежать. Я верю, что вы не позовете солдат, но на этом мое доверие к вам исчерпывается. Забирайтесь в постель. Мне нужно помыться, пока вода совсем не остыла.
Лицо Синды залила горячая краска. Она избегала смотреть на этого человека, который своим крупным телом занимал почти всю комнату. Господи, конечно, ему тоже хочется вымыться. Какая глупость с ее стороны считать своей привилегией в любой момент потребовать горячую воду и чистые простыни, совершенно не думая о других.
– Не связывайте меня, – попросила она. – Я не могу спать в этом положении.
– Ничего, вчера вы прекрасно спали. И должен вас предупредить, что, если вы станете сопротивляться, я не могу обещать, что не сделаю вам больно. Будьте же благоразумны и ложитесь.
Но ей не хотелось быть благоразумной, ей хотелось кричать и колотить кулаками ему в грудь. Стиснув зубы, она уселась на край кровати.
Тревельян остановился напротив Синды, загородив собой комнату. Она не поднимала глаз, пока он связывал ей руки своим шейным платком. Ткань была мягкой, так что повязка не причиняла боли, но сердце Синды болело, оскорбленное недоверием Тревельяна.
Синда чувствовала его напряженное состояние и не осмеливалась смотреть на его панталоны, когда он прикреплял импровизированную веревку к кровати. Если кому-нибудь станет известно, как она провела эти ночи, она погибла. Ей придется стать его женой, спать с ним в одной постели и познать все тайны супружеской близости. Синда едва не поддалась искушению и не потребовала, чтобы он сделал ее своей – тогда бы уже ни о чем не надо было беспокоиться.
Но она понимала, что в ней говорит низменная плоть. Отец никогда не принудит ее спать с пиратом. К тому же в результате супружеских отношений появляются дети, а она к этому еще не готова. Разумом Синда понимала, что ей следует поскорее убежать от этого человека. Но физически и эмоционально она жаждала его близости и не хотела, чтобы он оставлял ее одну, как бы бесцеремонно Трев с ней ни обращался. Она нахмурилась, когда он привязал концы шейного платка к стойке кровати. Будь она посмелее, она укусила бы его!
И как будто почувствовав ее внутреннее сопротивление, Трев отошел, но она успела заметить бугорок, появившийся у него под панталонами. Невинная девушка не поняла бы или не заметила этого, но, будучи художницей, Синда отлично разбиралась в анатомии человеческого тела и замечала многое из того, что не следовало бы.
Конечно, мужчины всегда реагируют на существа женского пола. Синда сорвала с себя одеяло и швырнула его на пол, представ перед Тревом в своей прелестной ночной сорочке. Пусть видит, от чего он отказался, обращаясь с ней, как с воровкой! Под его горящим взглядом грудь ее напряглась.
Заглушая стон, Трев набросил на нее покрывало, после чего удалился за ширму, где стояла ванна. Она повернулась к комнате спиной, чтобы не видеть, как сверху на ширме появляется его одежда, но не могла не слышать плеска уже остывшей воды. Как он это выносит?
Трев быстро вымылся и долго растирался полотенцем. Видно, вода действительно была ледяная. Интересно, надел ли он новые панталоны и рубашку, которые принесла швея? Или решит спать без одежды, чтобы не измять ее? Она устояла и не стала подсматривать.
Трев закончил одеваться, и вдруг Синда услышала, как открылась дверь, и затаила дыхание. Неужели он уйдет и оставит ее здесь, одинокую и беззащитную? До нее донеслись звуки голосов, затем дверь закрылась. Она напряженно прислушивалась. Наконец Синда больше не смогла вынести гнетущую тишину и повернулась лицом к комнате, слабо освещенной огнем в камине. Именно в этот момент Трев вернулся. На нем были новые панталоны и рубашка, распахнутая у ворота. Синда попыталась удержать вздох, но, видимо, ей это не удалось, потому что он перевел на нее взгляд своих черных глаз. Она упивалась мужественной красотой его торса. Незастегнутая рубашка открывала его широкую бронзовую грудь, поросшую крутыми черными завитками. Но он быстро повернулся к ней спиной.
– К утру наши вещи постирают и вычистят. – Больше он ничего не стал объяснять, уселся на стул у огня и положил ноги на другой стул, не дав ей повода заговорить.
Синда пожалела, что за обедом так мало ела. Сейчас она чувствовала такой голод, что у нее заныл желудок. Немного поразмыслив, девушка заподозрила, что болит он вовсе не от голода.
Подавив стон, она с трудом перевернулась на другой бок, чтобы не видеть Тревельяна, стараясь внушить себе, что ненавидит его всей душой.
В эту ночь ей снились сны, исполненные холода и одиночества.
Глава 17
От крика Трев, неожиданно для себя задремавший, рухнул со стульев на пол. Он долго не засыпал, взволнованный ее восторженным взглядом. Поднявшись и потирая ушибленную лодыжку, он подошел к кровати, на которой стонала и беспокойно ворочалась во сне Люсинда. Ну вот, опять из-за него ей снятся жуткие сны.
Трев попытался, как и в прошлую ночь, успокоить ее поглаживанием, но она отталкивала его даже во сне и так неистово мотала головой, что он испугался, как бы она не ударилась об изголовье. Тогда он сел на кровать и взял ее на руки, но она неожиданно вскрикнула, и Трев быстро накрыл ее рот своим и крепко прижал девушку к себе. Не хватало еще, чтобы сюда ворвались солдаты!
От ее легкого ароматного дыхания у него закружилась голова, но он не отрывал своих губ, упиваясь выпавшим на его долю поцелуем. Люси перестала вздрагивать и умолкла. Он прижимал к себе ее нежное гибкое тело и гладил его поверх тонкой сорочки, которая не мешала его ладони ощущать все его женственные изгибы. Вчера Трев едва не взорвался от резкого возбуждения, когда она вдруг предстала перед ним в этом полупрозрачном одеянии. Господи, это дивное девичье тело словно создано для соблазна! Кто знает, может, ему дано в последний раз испытать это блаженство, грустно подумал он и снова нежно поцеловал свою спящую принцессу. Она застонала от удовольствия, и он коснулся ее языка своим, и девушка порывисто выгнулась навстречу ему. Трев накрыл ее упругую круглую грудь ладонью, и она зарыдала от желания.
Глаза ее были по-прежнему закрытыми. Трев убеждал себя, что просто старается внушить ей более приятные сны, но его самообладание подвергалось серьезному испытанию, и он с трудом удержался, чтобы не развязать ленточки на ее сорочке. Потом он хотел было опустить ее на кровать, но она протестующе захныкала и ухватилась за его руку. Наконец Трев сдался и уложил ее, обняв рукой и целуя в затылок, а сам кое-как устроился рядом на кровати. Она затихла и, казалось, задремала, хотя постанывала каждый раз, когда он ее целовал.
Нестерпимое желание огнем терзало его, и, борясь с ним, Трев поддался сну только к рассвету.
Синда проснулась вся в поту и от ощущения какой-то тяжести, мешавшей ей дышать. Когда же она осознала, что рядом спит Трев и во сне обнимает ее, сильная головная боль притупила ее реакцию, и она продолжала тихо лежать, вперив взгляд в низкий потолок.
Кто бы мог подумать, что ее семье понадобится столько времени, чтобы найти ее! Две ночи, проведенные с этим мужчиной, угрожали погубить не только ее репутацию. Он уже пробудил в ней желание, а что же будет дальше?!
Равномерное тихое дыхание Трева щекотало ей кожу около уха. Синда попробовала отодвинуться, но он только крепче прижал ее к себе. Его большое тело занимало почти всю кровать, так что она оказалась прижатой к стене. Руки у нее были связаны, поэтому она не могла даже убрать от своей груди его горячую ладонь, под которой ее соски покалывало от возбуждения. Она хотела его ненавидеть, но предательская плоть не желала слышать голос рассудка – она жаждала ласк мужской руки.
Синда решила разбудить его и ударила пяткой, но Трев только легонько простонал и, не просыпаясь, улегся поудобнее, уткнувшись лицом ей в плечо. Тогда она попыталась толкнуть его локтем, но ей мешала его тяжелая рука, и она добилась только того, что его пальцы погладили ей грудь, вызвав такой острый прилив наслаждения, что она едва не закричала.
Синда свернулась клубочком, и ее ягодицы коснулись его бедер. Он застонал и лизнул ее в ухо. От неожиданности Синда резко дернулась, задела головой его по носу и… Трев скатился спиной на пол.
Не испытывая ни малейшего чувства вины, она смотрела на его ошеломленное лицо.
– Посмейте еще раз коснуться меня, и я сама не знаю, что с вами сделаю!
Он что-то бессвязно пробормотал и затрясся от беззвучного хохота, закрыв руками обросшее темной щетиной лицо. Но Синда была удовлетворена – она выкинула его из постели и снова могла дышать.
– Прекратите этот дурацкий хохот и немедленно развяжите меня! – потребовала она.
Он покатывался от смеха, колотя по полу босыми ногами, кажется, не осознавая всей серьезности ситуации.
– Ночной горшок находится в другом конце комнаты, и я не могу до него добраться, – холодно сообщила она ему между приступами хохота.
Это его отрезвило, и он перестал хохотать, хотя уголки его рта продолжали подергиваться.
– Доброе утро, ваше королевское высочество. – На смуглом лице ослепительно сверкнули белые зубы. – Приятно видеть, что вы проснулись в таком хорошем настроении.
– Прекратите кривляться, никакое оно не хорошее! Да перестаньте вы ухмыляться и развяжите меня! – Синда протянула ему связанные руки.
– Кажется, вы чем-то недовольны? – поддразнил он ее, одним движением распуская узел на веревке. – Уверяю вас, это можно исправить. Правда, кровать недостаточно широкая, зато мягкая, а я больше чем готов служить вашему высочеству.
Не на шутку рассерженная тем, что он понял ее состояние, Синда едва удержалась, чтобы не ударить его, и быстро пробежала за ширму.
– Мне нужна моя нижняя юбка! – крикнула она, решив сразу одеться, чтобы снова не появляться перед ним в этой полупрозрачной сорочке.
– Служанка принесет ее вместе с завтраком. Если вы оттуда выйдете, я переставлю ширму и разожгу огонь.
– Я не могу выйти! У меня нет одежды!
– Одежда у вас есть, у вас отсутствует нижнее белье. Такой поворот меня очень устраивает, так что не искушайте меня оставить все как есть.
– Вы свинья, настоящая невоспитанная свинья! – Расстроенная и еще не оправившаяся от головной боли, Синда отодвинула ширму и в одной сорочке и с упавшими на спину волосами пробежала на середину комнаты. – Понять не могу, почему мне казалось, что вы будете для Черити подходящим опекуном! Вы наверняка заставили бы ее страдать.
Трев вздрогнул, словно она его ударила, но, скрывая боль, со злорадной усмешкой смерил ее взглядом с ног до головы.
– Как это ни странно для вдовушки, дорогая моя, сегодня вы выглядите просто невинным ангелом.
Синда бросила в него подушкой. Поймав, он швырнул ее назад и угодил ей по голове. Пораженная его нахальством, Синда во все глаза смотрела на его ухмыляющуюся физиономию. Затем с неожиданной для себя яростью стала колотить его по плечам подушкой. Усмехаясь, Трев стоял подбоченившись и широко расставив ноги, предоставляя ей бить себя, пока она не запыхалась. Затем ловко ее обезоружил и зашвырнул подушку подальше.
Трев попытался, как и в прошлую ночь, успокоить ее поглаживанием, но она отталкивала его даже во сне и так неистово мотала головой, что он испугался, как бы она не ударилась об изголовье. Тогда он сел на кровать и взял ее на руки, но она неожиданно вскрикнула, и Трев быстро накрыл ее рот своим и крепко прижал девушку к себе. Не хватало еще, чтобы сюда ворвались солдаты!
От ее легкого ароматного дыхания у него закружилась голова, но он не отрывал своих губ, упиваясь выпавшим на его долю поцелуем. Люси перестала вздрагивать и умолкла. Он прижимал к себе ее нежное гибкое тело и гладил его поверх тонкой сорочки, которая не мешала его ладони ощущать все его женственные изгибы. Вчера Трев едва не взорвался от резкого возбуждения, когда она вдруг предстала перед ним в этом полупрозрачном одеянии. Господи, это дивное девичье тело словно создано для соблазна! Кто знает, может, ему дано в последний раз испытать это блаженство, грустно подумал он и снова нежно поцеловал свою спящую принцессу. Она застонала от удовольствия, и он коснулся ее языка своим, и девушка порывисто выгнулась навстречу ему. Трев накрыл ее упругую круглую грудь ладонью, и она зарыдала от желания.
Глаза ее были по-прежнему закрытыми. Трев убеждал себя, что просто старается внушить ей более приятные сны, но его самообладание подвергалось серьезному испытанию, и он с трудом удержался, чтобы не развязать ленточки на ее сорочке. Потом он хотел было опустить ее на кровать, но она протестующе захныкала и ухватилась за его руку. Наконец Трев сдался и уложил ее, обняв рукой и целуя в затылок, а сам кое-как устроился рядом на кровати. Она затихла и, казалось, задремала, хотя постанывала каждый раз, когда он ее целовал.
Нестерпимое желание огнем терзало его, и, борясь с ним, Трев поддался сну только к рассвету.
Синда проснулась вся в поту и от ощущения какой-то тяжести, мешавшей ей дышать. Когда же она осознала, что рядом спит Трев и во сне обнимает ее, сильная головная боль притупила ее реакцию, и она продолжала тихо лежать, вперив взгляд в низкий потолок.
Кто бы мог подумать, что ее семье понадобится столько времени, чтобы найти ее! Две ночи, проведенные с этим мужчиной, угрожали погубить не только ее репутацию. Он уже пробудил в ней желание, а что же будет дальше?!
Равномерное тихое дыхание Трева щекотало ей кожу около уха. Синда попробовала отодвинуться, но он только крепче прижал ее к себе. Его большое тело занимало почти всю кровать, так что она оказалась прижатой к стене. Руки у нее были связаны, поэтому она не могла даже убрать от своей груди его горячую ладонь, под которой ее соски покалывало от возбуждения. Она хотела его ненавидеть, но предательская плоть не желала слышать голос рассудка – она жаждала ласк мужской руки.
Синда решила разбудить его и ударила пяткой, но Трев только легонько простонал и, не просыпаясь, улегся поудобнее, уткнувшись лицом ей в плечо. Тогда она попыталась толкнуть его локтем, но ей мешала его тяжелая рука, и она добилась только того, что его пальцы погладили ей грудь, вызвав такой острый прилив наслаждения, что она едва не закричала.
Синда свернулась клубочком, и ее ягодицы коснулись его бедер. Он застонал и лизнул ее в ухо. От неожиданности Синда резко дернулась, задела головой его по носу и… Трев скатился спиной на пол.
Не испытывая ни малейшего чувства вины, она смотрела на его ошеломленное лицо.
– Посмейте еще раз коснуться меня, и я сама не знаю, что с вами сделаю!
Он что-то бессвязно пробормотал и затрясся от беззвучного хохота, закрыв руками обросшее темной щетиной лицо. Но Синда была удовлетворена – она выкинула его из постели и снова могла дышать.
– Прекратите этот дурацкий хохот и немедленно развяжите меня! – потребовала она.
Он покатывался от смеха, колотя по полу босыми ногами, кажется, не осознавая всей серьезности ситуации.
– Ночной горшок находится в другом конце комнаты, и я не могу до него добраться, – холодно сообщила она ему между приступами хохота.
Это его отрезвило, и он перестал хохотать, хотя уголки его рта продолжали подергиваться.
– Доброе утро, ваше королевское высочество. – На смуглом лице ослепительно сверкнули белые зубы. – Приятно видеть, что вы проснулись в таком хорошем настроении.
– Прекратите кривляться, никакое оно не хорошее! Да перестаньте вы ухмыляться и развяжите меня! – Синда протянула ему связанные руки.
– Кажется, вы чем-то недовольны? – поддразнил он ее, одним движением распуская узел на веревке. – Уверяю вас, это можно исправить. Правда, кровать недостаточно широкая, зато мягкая, а я больше чем готов служить вашему высочеству.
Не на шутку рассерженная тем, что он понял ее состояние, Синда едва удержалась, чтобы не ударить его, и быстро пробежала за ширму.
– Мне нужна моя нижняя юбка! – крикнула она, решив сразу одеться, чтобы снова не появляться перед ним в этой полупрозрачной сорочке.
– Служанка принесет ее вместе с завтраком. Если вы оттуда выйдете, я переставлю ширму и разожгу огонь.
– Я не могу выйти! У меня нет одежды!
– Одежда у вас есть, у вас отсутствует нижнее белье. Такой поворот меня очень устраивает, так что не искушайте меня оставить все как есть.
– Вы свинья, настоящая невоспитанная свинья! – Расстроенная и еще не оправившаяся от головной боли, Синда отодвинула ширму и в одной сорочке и с упавшими на спину волосами пробежала на середину комнаты. – Понять не могу, почему мне казалось, что вы будете для Черити подходящим опекуном! Вы наверняка заставили бы ее страдать.
Трев вздрогнул, словно она его ударила, но, скрывая боль, со злорадной усмешкой смерил ее взглядом с ног до головы.
– Как это ни странно для вдовушки, дорогая моя, сегодня вы выглядите просто невинным ангелом.
Синда бросила в него подушкой. Поймав, он швырнул ее назад и угодил ей по голове. Пораженная его нахальством, Синда во все глаза смотрела на его ухмыляющуюся физиономию. Затем с неожиданной для себя яростью стала колотить его по плечам подушкой. Усмехаясь, Трев стоял подбоченившись и широко расставив ноги, предоставляя ей бить себя, пока она не запыхалась. Затем ловко ее обезоружил и зашвырнул подушку подальше.