Рединг Жаклин. Искушая судьбу

   Возбуждение все росло, Маре становилось трудно дышать, она вцепилась руками в его шевелюру, безуспешно пытаясь освободиться от этого настойчивого рта; казалось, что больше ей не вынести.
   И вдруг весь окружающий мир как будто взорвался во вспышке ослепительно белого сияния, и наконец-то нахлынула волна освобождения от этой сладострастной пытки, вознесшая ее куда-то ввысь. В порыве чувств она выкрикнула его имя и в изнеможении откинулась на подушки, не в состоянии осознавать ничего.
   Мара смутно ощутила, как он лег на нее, но была абсолютно не готова, когда он внезапно, торопливо вошел в нее. Потеряв девственность, она вскрикнула от резкой боли и, поняв, что наделала, вся оцепенела.
   Лежащий на ней Адриан тоже оцепенел. Он был внутри нее, мог чувствовать, как ее плоть инстинктивно туго напряглась, так туго, что ему было почти больно', в голове царил полный сумбур. Если бы он не был уверен в обратном, то мог бы поклясться, что имел дело с девственницей.
   — С вами все в порядке, Арабелла?
   Чтобы не показать пульсирующей внутри ее жгучей боли, Мара изо всех сил вцепилась в покрывало.
   — Все нормально, извините. Я не поняла, что вы собираетесь сделать это. Просто была не готова.
   Он опять почувствовал, как сжимается вокруг него ее плоть. Боже мой, как она напряжена. Адриан подался было назад, но тут же у него вновь возникло желание войти в нее. Он вдруг совсем забыл о ее крике и продолжил начатое. Снова и снова. Сильнее и скорее. Тело требовало только одного — быстрей освободиться от рвущегося наружу семени.
   Господи, как давно с ним этого не случалось. Хотелось продлить удовольствие, но Адриан знал, что долго не выдержит. Он старался двигаться медленнее, опять доставить ей удовольствие, но с каждым его движением ее плоть смыкалась все туже, и в конце концов он начал действовать без всякого смущения.
   Наконец он достиг высшей точки, у него вырвался крик облегчения, все глубже и глубже оставлял он в ней свое семя. Когда все было кончено, он уже почти задыхался и тяжело лег на нее, бормоча на ухо что-то непонятное.
   Через мгновение он уснул.
   Питье, которое дала ей Сайма, все-таки подействовало.
   По крайней мере на этот раз, подумала она про себя, лежа в полной темноте, он оказался в состоянии довести дело до конца, прежде чем свалиться под действием зелья. Мара боялась двигаться, но знала, что ей придется спихнуть его с себя. Несколько минут она лежала тихо, вспоминая все, что произошло между ними. Все случилось так быстро, что ей только хотелось сжаться в комочек и зарыдать.
   Она и сама не представляла, что ожидала почувствовать в момент потери девственности. Всю свою жизнь она знала, что, когда это время придет, она будет с тем, кого любит больше всех, с кем она проведет всю свою жизнь. О том, как именно это должно случиться, она узнала от матери, когда ей исполнилось пятнадцать лет Эдана твердо решила во, всех отношениях подготовить дочь к будущей семейной жизни и совершенно не смущалась обсуждать с ней самые интимные подробности Мара слышала о женщинах, которые зарабатывали этим себе на жизнь. Она видела, как они, одетые в почти не прикрывающие грудь яркие платья, прохаживались в районе Дублинских доков и смело зазывали моряков. Местные торговки рыбой называли их шлюхами и относились к ним с величайшим презрением. Теперь, сама пережив этот извечный акт между мужчиной и женщиной, Мара могла только пожалеть женщин, продающих свое тело мужчинам, которых они больше никогда не увидят.
   Тяжесть тела Адриана начала давать о себе знать, и она, ухитрившись спихнуть его в сторону, выбралась из-под него. Он даже не пошевелился, и на мгновение Мара испугалась, не дала ли она ему слишком много снадобья. Она приложила ухо к его груди и прислушалась. Дыхание было медленным и глубоким. Интересно, как долго будет действовать лекарство?
   Мара снова надела на себя рубашку и поспешила позвать служанку. Сайма уже ожидала ее в холле.
   — Получилось? — спросила она.
   Мара кивнула.
   — Ас тобой все в порядке? Он не причинил тебе вреда?
   — Нет. Было больно, но только тогда, когда я потеряла девственность. Думаю, что он так и не понял, что я все еще была девственницей.
   Сайма подозрительно посмотрела на нее, и Мара опустила глаза. Может быть, служанка слышала, как она выкрикнула имя Адриана, получив от него никогда не испытываемое раньше блаженство? Считается ведь', что она вынуждена была лечь с ним в постель из чувства долга. И не должна была испытывать никаких чувств, кроме отвращения и страха.
   — Пойдем, — сказала Сайма, — у нас масса дел.
   Она вошла в комнату и собралась зажечь стоящую на столике у постели свечу.
   — Не надо, Сайма. Это может разбудить его.
   — Нет. Это невозможно. Листья дурмана, которые дала мне Садбх, заставят его спать до утра сном младенца.
   — Дурмана? Но разве он не…
   — Ядовит? Да, если принять большую дозу, он может оказаться Смертельно опасным. Именно потому я и велела тебе дать ему только три капли.
   — Сайма! Но ведь я могла убить его.
   Сайма чиркнула спичкой и поднесла ее к фитилю — Да, я знаю.
   Мара могла бы поклясться, что на губах служанки появилась тень дьявольской усмешки, но отнесла это за счет игры пламени свечи.
   — Если бы я знала, я вообще не стала бы давать ему это снадобье.
   Сайма раздвинула занавеси балдахина., Адриан лежал совершенно обнаженный и храпел во сне, не подозревая об их присутствии. На его члене все еще виднелись следы ее крови.
   — Был бы у меня нож, я бы отрезала у неге то, чем он причинил тебе сегодня боль.
   Мара начала уже беспокоиться насчет неприязни, которую Сайма питала к Сент-Обину.
   — Все нормально, Сайма. Не так уж он повредил мне.
   Следующие два часа ушли у них на то, чтобы уничтожить все следы того, что Мара потеряла девственность в эту ночь? Простыни были сняты и заменены на новые, что оказалось непростой задачей, поскольку обеим женщинам пришлось затратить немало усилий на то, чтобы перекатить тело Адриана с одной стороны пуховой перины на другую. При этом он ударился головой о стойку балдахина. Когда Адриан зашевелился и что-то пробормотал во сне, они замерли, и только удостоверившись в том, что он опять уснул, закончили свою работу.
   Взяв тряпку и чашку с теплой водой, Мара осторожно смыла с тела Адриана свою девичью кровь и только потом занялась собой.
   Когда все было закончено и испачканные кровью простыни оказались в камине, Мара легла опять на кровать и, устроившись рядом с ним, начала ожидать утра.

Глава 17

   Как только лежащий рядом с ней Адриан зашевелился, Мара проснулась. Она неподвижно лежала на постели спиной к нему и, глядя перед собой, ждала, что будет дальше. Пару минут он тоже лежал неподвижно, потом Мара почувствовала, что он повернулся к ней, и ощутила его взгляд на своей спине. Немного помолчав, он произнес:
   — Арабелла, вы не спите?
   Он говорил тихо, чтобы не разбудить ее, если бы она действительно спала.
   Сначала она, не желая смотреть ему в лицо после того, что случилось между ними этой ночью, решила притвориться спящей, но потом передумала Все равно ей этого не избежать, и лучше сделать это сейчас и покончить с этим раз и навсегда.
   — Да, Адриан, я не сплю.
   Взяв за плечо, он осторожно повернул ее к себе и улыбнулся:
   — Доброе утро, госпожа жена.
   После вчерашнего Мара не, могла смотреть ему в глаза.
   — Доброе утро.
   — Вы не должны были ждать, пока я проснусь, Арабелла. Вам надо было разбудить меня, как только вы проснулись.
   Мара смущенно улыбнулась ему в ответ:
   — Я не уверена, что знаю, как должны обращаться между собой мужья и жены Мои родители спали в разных постелях и в разных спальнях Когда наше супружество началось с того же, я думала, что так и положено.
   — Что ж, в этом я, пожалуй, был не прав. Я предпочитаю делить постель со своей женой, неважно, у себя или у вас. Давно уже мне не спалось так крепко.
   Маре тотчас же пришел на ум настой дурмана Адриан сел на постели.
   — Полагаю, что пройдет немало лет, прежде чем мы надоедим друг другу и будем искать уединения. По крайней мере надеюсь на это. А теперь — желаете ли вы позавтракать вместе со мной в столовой или предпочитаете, чтобы мы выпили чаю с кексом здесь?
   Мара отрицательно покачала головой:
   — Нет никакой необходимости завтракать здесь. Я присоединюсь к вам в столовой, после того как буду готова.
   Адриан начал подниматься с постели, но вдруг замер. Мара с тревогой следила за ним.
   — Что-нибудь не так, Адриан?
   — Не знаю почему, но у меня на голове шишка с грецкий орех, и я совершенно не помню, когда ударился.
   — О, — быстро вставила Мара, вспомнив, как они ударили его головой о стойку, когда меняли простыни. — Вы, должно быть, ударились во сне о спинку кровати. Моя кровать гораздо меньше вашей, и вы не привыкли к ней.
   Приняв ее объяснение, Адриан кивнул:
   — Тогда в следующий раз мы будем спать в моей кровати. Она гораздо больше, и я не причиню себе вреда. А теперь я оставлю вас, мне надо помыться и переодеться.
   Абсолютно обнаженный, Адриан встал и подождал ее у края постели. Он не пытался прикрыться и чувствовал себя совершенно свободно. Мара встала и отвернулась, как бы отпуская его. Она увидела, как он взглянул на простыни, и спросила себя, не ищет ли он на них следы крови. Может быть, он все же подозревает, что она оказалась девственницей и он не взял ее в первую ночь? Что он сейчас скажет?
   — Что-нибудь еще, Адриан?
   — Нет. — По-прежнему не отрывая глаз от простыней, он поднял с пола свой халат, но не стал надевать его. — Встретимся внизу.
   С этими словами он повернулся и направился в свою спальню. Мара смотрела ему вслед, сосредоточив внимание на мускулистых ягодицах, пока он не закрыл за собой дверь.
   И именно в этот день, позднее, когда Мара пыталась отыскать футляр для благовоний с веточкой тысячелистника, которую дала ей Садбх, она получила первое задание от Оуэна.
   Это была записка, спрятанная среди нижнего белья, только что пришедшего из стирки, под черными шелковыми чулками. Она быстро вскрыла ее и прочитала следующие слова:
   В его кабинете, позади стола, ты найдешь потайную дверцу. Внутри находится карта с диспозицией войск на восточном побережье. Запомни ее и приходи сегодня в полночь на башню.
   Записка не была подписана. Мара поднесла ее уголок к пламени горевшей перед ней свечи, бросила в маленькую фарфоровую чашку и молча смотрела, как огонь быстро пожирает бумагу.
   Хмурясь, она выбросила остатки в стоявший в углу комнаты ночной горшок.
   Адриан уехал наблюдать за жатвой на поле, расположенное близ деревушки, и его не будет несколько часов; этого времени вполне достаточно, чтобы отыскать карту.
   Мара осторожно дошла до кабинета и, оглядевшись вокруг, увидела, что в коридоре никого нет. Она скользнула внутрь и, убедившись еще раз в том, что она действительно одна, закрыла за собой дверь.
   Дверца была на том самом месте, где указал Оуэн, в дубовой обшивке стены кабинета. Она была хорошо спрятана за тремя очень толстыми и высокими фолиантами, содержащими метеорологические данные по району с начала столетия, очевидно никогда никем не читаемые и поэтому не один год надежно скрывающие дверцу. Она попробовала повернуть маленькую защелку.
   Дверца была закрыта.
   — Она обыскала стол Адриана и не нашла ключа. Как же ей открыть эту чертову дверцу?
   Мара уже готова была написать Оуэну в ответ, что если он хочет, чтобы она добыла для него сведения, то пусть сначала раздобудет ключ, но вдруг вспомнила сюжет прочитанного когда-то романа, в котором говорилось, как можно открыть замок.
   В этой истории рассказывалось о прекрасной принцессе, заточенной в замке злодеем, после того как она отказалась стать его женой. Он похитил ее из дома и обещал, что будет держать взаперти, пока она не согласится на брак. Принцесса, которая была очень умна, убежала оттуда, открыв замок своей шпилькой.
   Мара вытащила шпильку из своих собранных в тугой узел волос и согнула ее в виде буквы Г. Затем она осторожно вставила ее в замочную скважину и повернула. Ей понадобилось несколько попыток, и наконец, к некоторому ее удивлению, дверцу удалось открыть.
   Внутри она нашла небольшое углубление, в котором лежала стопка бумаг, сверху находилась карта, нужная Оуэну.
   Мара быстро изучила карту. Она была нарисована очень грубо, на ней почти ничего нельзя было разобрать, но, приглядевшись получше, Мара по некоторым ориентирам узнала очертания восточного побережья. Англичане, казалось, имели гарнизоны в каждой стратегически важной точке побережья и совершенно отрезали все пути из Англии через побережье ниже Дублина.
   В графстве Уиклоу стояло три гарнизона, в Вексфорде — четыре. Единственным доступным участком был небольшой залив на южном побережье Вексфорда возле узкого полуострова, но Мара когда-то читала, хотя и не могла припомнить, где именно, что штормы в Вексфорде, называемые «вестами», могут неожиданно разразиться в любое время года.
   Многие корабли, попав в этих водах в шторм, погибли на острых рифах. Конечно, местные жители умели избегать их, но знали ли люди Оуэна этот район так же хорошо?
   Внезапно за дверью кабинета, в холле, раздался голос:
   — Шипли, мне нужно просмотреть кое-какие бумаги в кабинете. Попросите, пожалуйста, миссис Денбери принести мне чаю. Того самого, с листьями бузины. У меня немного болит голова, а этот чай всегда помогает мне.
   — Конечно, милорд. Одну минуту.
   Адриан!
   Мара взглянула на дверь. Пока что она была закрыта. Она быстро сложила карту и положила ее в углубление в стене, где она лежала раньше, потом дрожащими руками поставила маскирующие тайник книги на место и повернулась, собираясь покинуть кабинет.
   — О, Арабелла. Я не ожидал, что вы окажетесь здесь. Вам что-нибудь нужно?
   Как, черт возьми, он умудряется двигаться так быстро и бесшумно? Она даже не слышала его шагов.
   Гадая, как долго Адриан мог стоять там, наблюдая за ней, она улыбнулась, надеясь, что выражение лица у нее не слишком виноватое.
   — Нет, Адриан. Просто я пыталась найти что-нибудь почитать, но не нашла ничего интересного и решила совершить перед обедом маленькую экскурсию. Извините, что побеспокоила вас. Не буду мешать вашей работе.
   Когда она проходила мимо него, Адриан протянул руку и поймал ее за руку.
   — Подождите немного.
   Мара похолодела. От страха у нее потемнело в глазах.
   Он знает, что она тут делает, видел, как она прятала бумаги обратно в тайник, и хочет спросить об этом. Глубоко вздохнув, она только смотрела на него, совершенно не зная, что ответить. Она не должна признаваться. Внезапно Адриан наклонил голову и нежно коснулся губами ее губ.
   — Бумаги могут немного подождать. Я предпочитаю побыть с вами.
   От столь неожиданного проявления чувств Мара нервно улыбнулась:
   — Теперь? Вы хотите побыть со мной в постели?
   В середине дня? Но это неприлично, Адриан.
   — Все прилично между мужем и женой. Но, может быть, вы и правы. У меня есть несколько дел, которым надо уделить внимание, именно потому я и вернулся так рано. Хотя, должен признаться, перспектива лечь с вами в постель весьма соблазнительна. — Он поцеловал тыльную сторону ее ладони. — А теперь идите, пока я не забыл о делах и не взял вас прямо на полу этой комнаты.
   На эти его бесстыдные слова Мара смогла ответить только изумленным взглядом. Его поведение настолько отличалось от поведения в первые дни, что она не знала, как ей разговаривать с этим новым Адрианом.
   Даже не пытаясь ответить, она улыбнулась и несколько торопливо, чтобы не давать ему времени передумать, вышла из комнаты.
   Адриан смотрел ей вслед. Когда она закрыла за собой дверь, его улыбка растаяла, он нахмурился. Все было бесполезно. Как он ни старался, образ рыжеволосой ведьмы никак не выходил у него из головы. И ночь, проведенная с Арабеллой, не привела к тому результату, на который он рассчитывал. Собственно говоря, ее настойчивое желание полной темноты только помогло ему представить себе, что он занимается любовью с Огненной Леди, а вовсе не с Арабеллой.
   Сначала он увидел Огненную Леди плавающей в озере, потом она появилась на башне. А теперь уже вторглась в его мозг, заняла все его мысли. Может быть, он сходит с ума?
   Нет, упрямо сказал он самому себе. Это невозможно. Он не верил этим россказням, этому призраку ведьмы, посещающему Кулхевен. И даже если для того, чтобы избавиться от этого наваждения, ему придется спать с Арабеллой каждый день, он сделает это.
   Все, что ему необходимо, чтобы не забывать, с кем он делит постель, — это зажженная свеча рядом с кроватью.
   Хотя мысль о том, как он будет смотреть на это очкастое лицо с гладко зачесанными под чепчик волосами, делала эту перспективу еще менее соблазнительной.
 
   — Ты хорошо поработала, сестричка. Эта информация очень полезна для нас. Теперь мне надо, чтобы ты нашла список ближайших советников Кромвеля.
   Сент-Обин хранит его в ящике своего стола под пергаментами.
   — Что? Ты не говорил мне, что я должна буду шпионить для тебя и дальше.
   Оуэн улыбнулся:
   — Но я и не говорил тебе, что ты сделаешь это только один раз.
   Мара скрестила руки на груди:
   — Так вот, я не собираюсь больше ради тебя совать нос в бумаги Адриана. Я могла взять этот список, когда пошла сегодня за картой. Почему бы тебе не достать этот список самому? Ты, кажется, знаешь, где у него все спрятано.
   Оуэн ухмыльнулся:
   — Питаешь слабость к этому англичанину, а?
   Мара нахмурилась:
   — Нет, просто это слишком рискованно. В этот раз он чуть не поймал меня. Как я смогу объяснить свое постоянное присутствие в его кабинете? Он и так уже удивляется, почему я все время ищу, что почитать, а скоро начнет меня подозревать.
   — Ты всегда была умницей и до сих пор умудрялась держать его в неведении своими уловками. Уверен, что тебе удастся и на этот раз что-нибудь придумать. Достань мне этот список, Мара, или твой муж узнает, что женился не на крестнице Кромвеля, как думает до сих пор. Думаю, ты предпочтешь объяснить ему свое пребывание в кабинете, а не то, кто ты такая на «самом, деле и почему выдаешь себя за его, жену.
   Мара оказалась в западне, она понимала это и ненавидела себя за то, что ничего не может с этим поделать. Теперь она была уже рада, что забыла рассказать Оуэну о четвертом гарнизоне, расквартированном в графстве Вексфорд. Может быть, это доставит ему неприятности, расстроит его планы, какими бы они ни были.
   Мара не знала, что Оуэн затевал и почему так сильно нуждался в этих сведениях, но не сомневалась в том, что, поскольку здесь замешан он, ожидать добра было нечего. Она попыталась было вскользь выяснить, что он собирается делать с полученными сведениями, но Оуэн отказался разговаривать с ней на эту тему.
   — Кроме того, я не могу все время тайком уходить по ночам, как сегодня. Как я смогу передать тебе копию этого списка?
   — Никаких копий. Мне не нужны улики, которые могли бы выдать меня. Воспользуйся своей чудесной памятью и встретимся завтра в полдень на восточной границе поместья. Как хозяйка дома, графиня Сент-Обин, ты, конечно, имеешь право осмотреть владения.
   Там стоит коттедж, который был наполовину сожжен Кромвелем. Приезжай одна и прежде удостоверься, что за тобой никто не следит. — Он взглянул на луну. — Становится уже поздно, и я уверен, что тебе не терпится попасть в объятия любящего мужа. Скажи, как все-таки ты смогла отдаться человеку, которого, по твоим словам, презираешь?
   «Может быть, он что-нибудь знает?» — подумала Мара.
   — Не понимаю, о чем ты говоришь.
   Оуэн, хмыкнул:
   — Ладно, ладно, Мара. Не стоит отрицать этого.
   Тебе же наконец удалось заманить его своими прелестями. Вся прислуга знает об этом, хотя, судя по твоему нынешнему внешнему виду, это выглядит просто чудом.
   Мара открыла было рот, собираясь ответить ему совсем не по-светски, но Оуэн прервал ее:
   — Тебе будет приятно узнать, что слуги весьма довольны тем, что их лорд и леди наконец-то выполняют свои супружеские обязанности. Они уже начали беспокоиться насчет поведения Сент-Обина. Теперь проблема в том, сумеешь ли ты удержать его? Очевидно, что он не очень стремится в твою постель, иначе бы мы с тобой сегодня здесь не встретились. Чтобы удержать мужчину вроде Сент-Обина в своей постели, сестренка, тебе надо быть поизобретательней.
   Спустя мгновение он уже ушел, к счастью для себя, потому что, если бы остался еще хоть на секунду, Мара, без сомнения, сама столкнула бы его с башни. Он был злобной и дикой личностью, и она все менее понимала, как в их венах могла течь одна кровь. — Что же такое произошло с Оуэном, из-за чего он стал таким? Где пропадал ее задиристый и заботливый брат? Оказывается, Кромвель украл у нее и эту сторону жизни. Как ей хотелось вернуться на десять лет назад, когда окружающий мир казался таким правильным!
   Когда четверть часа спустя она проскользнула в свою спальню, то не заметила, что дверь, соединяющая обе спальни, открыта. Не заметила она и его самого, стоящего на пороге в своем халате и поджидающего ее возвращения.
   — Арабелла, я уже начал беспокоиться. Где вы были все это время?
   От этого голоса, прозвучавшего из темноты, у Мары чуть душа не ушла в пятки.
   — О, Адриан, я не заметила вас. Извините, что заставила вас беспокоиться. Я… — В голове было пусто, она не знала, что ему ответить. — Мне стало не по себе, я никак не могла уснуть и решила пройтись, .чтобы успокоиться.
   Что за идиотское объяснение. Почему, когда она более всего нуждается в идеях, они совершенно не приходят в голову?
   — Пройтись? Где же вы были?
   Он не поверил ей, это было очевидно.
   — Просто бродила по дому. Зашла в западное крыло и… — Она потупилась, пытаясь изобразить смущение, — заблудилась. Это получилось так глупо.
   Вечно я делаю глупости. Сначала не смогла справиться с лошадью, потом заболела, а вот теперь заблудилась в собственном доме. Не забуду ли я в следующий раз собственное имя?
   «Что вполне вероятно, — подумала она, — если принять во внимание то, что эта двойная жизнь становится все более утомительной».
   Адриан шагнул в комнату:
   — Не будьте к себе столь несправедливой, Арабелла. Ваша жизнь сильно переменилась за последнее время. Вы переехали в другую страну, враждебную вам, вышли замуж за человека, которого даже не видели, и живете в незнакомом доме, где не знаете никого, кроме своей служанки. Я бы даже сказал, что, принимая во внимание все эти обстоятельства, вы справляетесь вполне хорошо.
   Он подошел поближе и взял ее руку в свою.
   — Я думаю, вы слишком требовательны к себе и переживаете из-за каждого пустяка. Это просто переутомление. Посмотрите на себя. Вы так стремитесь стать идеальной женой, что даже не можете спать. Почему бы вам не лечь и не отдохнуть? У меня еще есть некоторые дела в кабинете. Если хотите, вам принесут немного чаю с ромашкой.
   Мара отрицательно покачала головой.
   — Хорошо. Тогда идите в постель. Утром мы поговорим об этом.
   Он нежно поцеловал ее в лоб и вышел из комнаты.
   Мара села в мягкое кресло, стоявшее возле камина.
   Сколько еще может продолжаться эта чехарда? Из-за Оуэна она носится как бешеная собака. И что бы ни делала, все время должна помнить, в качестве кого ей надо предстать в данный момент. И в довершение ко всему, пребывание с ней в одной постели приносит, видимо, мужу так мало удовольствия, что он предпочитает заниматься своими бумагами вместо того, чтобы повторить опыт.
 
   Мара закончила диктовать Оуэну имена, занесенные в список, находящийся в столе Адриана.
   — Отлично. Должен тебе сказать, что ты справляешься с этими делами лучше, чем я ожидал. Ты меня удивляешь, Мара.
   Она ни в коей мере не была польщена таким комплиментом.
   — Я узнала то, что ты хотел. Теперь мне надо идти.
   — Подожди минутку. — Оуэн что-то достал из кармана. — Мне нужно от тебя еще кое-что Через три дня ты опять придешь в этот коттедж и принесешь с собой подписанный твоим мужем приказ об освобождении из Дублинской тюрьмы некоего Джона Мак-Дугана.
   — Что?
   — Ты запечатаешь приказ его печаткой с изображением льва и принесешь мне подписанный и запечатанный приказ.
   — Ты псих. Каким образом я смогу заставить его подписать такой документ?
   — Он, конечно, не подпишет такой приказ. Подпишешь его ты, попрактикуясь три дня в его подписи.
   Вот образец. — Он протянул ей лист бумаги.
   — Мне казалось, что ты не любишь улик, — сказала она с нескрываемым сарказмом.
   — Ты права. Я не люблю улик, которые можно было бы обнаружить у меня. Каким образом собираешься прятать его ты — дело твое. Почему бы тебе не засунуть его под нижнее белье? Кроме тебя, туда сейчас никто не полезет, Мара гневно взглянула на него.
   — После того как подделаешь подпись Сент-Обина, уничтожь этот документ. На следующую встречу принеси приказ с собой. Это последняя услуга, которую я от тебя потребую. Если все получится, тебя больше, никто не побеспокоит.
   — И ты даешь мне гарантию, что никогда не расскажешь, кто я такая на самом деле?
   — Да. Ты будешь свободна действовать далее в своих интересах. Кроме того, — добавил он, — если ты преуспеешь с приказом, я хорошо вознагражу тебя.
   — Вознаградишь? — Мара недоверчиво посмотрела на него. — Каким же образом ты собираешься вознаградить меня?