Страница:
— Их довольно много, миледи. Вы хотите, чтобы они вошли все?
— Нет, попросите командира. Я сейчас буду.
Когда дворецкий ушел, Мара встала и быстро подошла к висевшему в простенке между окнами зеркалу.
Взглянув на свое отражение, она убрала упавший на лоб локон и нацепила на нос очки. Повернувшись, чтобы направиться в гостиную, она увидела на дороге у дома группу конных солдат. Их металлические шлемы сверкали в лучах утреннего солнца так же, как они сверкали в свете луны в ту ночь, когда солдаты пришли, чтобы убить ее мать.
Тогда их лица были спрятаны под зловеще выглядевшими прорезями опущенных забрал шлемов, из-за формы которых они и получили прозвище «круглоголовые». Солдаты были вооружены сверкающими мечами и мушкетами, с ними вместе пришли разрушение и смерть. Она до сих пор помнила их громкий смех, когда они, как стая волков, ворвались в замок.
— Миледи?
— Да? — Голос дворецкого прервал ее воспоминания.
— Да, мистер Шипли?
— Они ожидают вас в гостиной, как вы и приказывали, — Благодарю вас.
Мара постаралась успокоиться, зная, что, когда встретится с их командиром, должна будет скрыть свое отвращение. Она разгладила юбку своего синего костюма для верховой езды и направилась в гостиную.
— Вы хотели меня видеть? — спросила она, войдя в комнату.
Их было двое. Один стоял возле камина, а второй сидя пил чай, очевидно, предложенный ему Питером Шипли.
— Вы леди Сент-Обин?
— Да. Я Арабелла Росс, графиня Сент-Обин. Мой муж Адриан Росс, граф.
Один из мужчин, на вид лет пятидесяти, подозрительно сузил глаза:
— Извините, миледи, вы сказали Арабелла Росс?
— Да. Что-нибудь не так?
— Вы случайно не Арабелла Вентворт, крестница нашего лорда-протектора Кромвеля?
Мару охватило чувство паники, но она постаралась не поддаться ему.
— Да, это я. А почему вы об этом спрашиваете?
— Мне говорили, что ваша свадьба с Сент-Обином не состоялась. Что-то насчет оспы…
— Что ж, значит, к несчастью, вас неверно проинформировали. Как вы сами видите, я здесь и замужем.
Но, к сожалению, лорда Сент-Обина здесь нет и вы не сможете поговорить с вами. Его ненадолго вызвали в Дублин, мистер…
— О, извините, миледи. — Он снял шлем и поклонился ей. — Я старший сержант Джон Уикс. А это мой заместитель, сержант Элиас Хейвуд.
И он указал на человека, пившего чай. Тот сделал вид, что встает, кивнул при этом и вновь занялся своей чашкой, очевидно, предпочитая прекрасный чай светским любезностям.
— Рада познакомиться с вами, джентльмены. Но зачем вы хотели меня видеть?
— Видите ли, — начал Уикс, — мы получили сведения, что в этих местах скрывается несколько ирландских преступников, за головы которых назначены награды. Мы явились, чтобы спросить вас, не замечали ли вы в последнее время поблизости от вашего владения каких-либо подозрительных лиц?
Мара хотела было ответить отрицательно, но остановилась, вспомнив, какое беспокойство доставлял ей Оуэн. Разве не мечтала она найти способ избавиться от него? Это, несомненно, решило бы все проблемы. Интересно, что бы сказал старший сержант, если бы она сообщила ему, что самый опасный преступник, которого они считают мертвым, на самом деле жив и живет в коттедже возле замка?
Она могла сказать им, что собирается быть в коттедже в эту полночь, и ей не пришлось бы отдавать Оуэну поддельный приказ, и она никогда больше не увидела бы его.
Но если она сделает это, подумалось ей, то никогда больше не увидит кулхевенский гобелен.
— Мне очень жаль, старший сержант Уикс, но боюсь, что ничем не могу вам помочь. Мы не видели здесь никого подозрительного. Жаль, что вы зря потратили время.
Старший сержант улыбнулся и склонился над ее рукой.
— О, время, проведенное в обществе такой прелестной леди, как вы, никак нельзя считать потерянным зря, леди Сент-Обин. Лорд Сент-Обин счастливый человек. Когда он вернется из Дублина, передайте ему, пожалуйста, мои поздравления.
Он повернулся и уже почти что дошел до двери, когда Мара снова обратилась к нему:
— Вы знаете моего мужа, старший сержант?
— Да. Мы были вместе в Дублине до того момента, как он подал в отставку, получив это поместье после смерти дяди.
Так, значит, они вместе были в Дублине? Мара кокетливо улыбнулась и взглянула на него из-под пушистых ресниц.
— Вы знаете, эта часть жизни моего мужа до сих пор для меня неизвестна. То есть, мне хочется узнать, почему он решил бросить службу. Почему он подал в отставку, старший сержант?
Старший сержант мгновенно поддался ее чарам.
— Видите ли, это было недоразумение. Понимаете…
— Старший сержант Уикс, — в дверях стоял солдат, один из ожидающих снаружи, — из лагеря только что прибыл курьер. Меньше чем в десяти милях отсюда был замечен один из этих тори. Если мы поторопимся, то сможем поймать его.
Уикс надел шлем на голову:
— Жаль, что не могу побеседовать с вами, леди Сент-Обин, — долг обязывает. Пойдемте, Хейвуд!
Она почти добилась своего!
Хотя старшего сержанта позвали прежде, чем он успел досказать историю пребывания Адриана в Дублине, теперь она знает, что ее первоначальные подозрения были верными. Во время пребывания на своем посту в Дублине с Адрианом что-то случилось, что вынудило его бросить военную карьеру и похоронить себя в Кулхевене. Но что именно? Каждый раз, когда она пыталась спросить его об этом, он отмалчивался и пытался увести разговор в сторону. Почему он так не хотел об этом говорить? Что пытался скрыть?
— Леди Сент-Обин?
Мара обернулась и увидела в дверях Дейви, державшего в руках свою пыльную шляпу.
— Да, Дейви, в чем дело?
— Я оседлал для вас Мунин. Она прямо грызет удила от нетерпения. Когда вы будете готовы, то найдете ее на центральной аллее.
Мара улыбнулась. Хорошо будет проветриться.
Она съездит в деревню и посмотрит, как там идут дела.
Это, без сомнения, улучшит ее настроение.
— Спасибо, Дейви. Я только надену перчатки и шляпу и спущусь вниз.»
Дейви проехал с ней до деревни, всю дорогу болтая всякую ерунду, которая, хотя и была несколько утомительна, помогла скоротать дорогу.
— А когда мне исполнится семнадцать, я собираюсь вступить в армию вашего крестного.
— А что думает о твоих планах мать?
Широкая улыбка на лице Дейви увяла.
— Она считает эту идею глупой и думает, что я должен остаться в Кулхевене, чтобы со временем занять место отца.
— Я вынуждена согласиться с твоей матерью, Дейви. Остаться здесь было бы гораздо благоразумнее Ты, наверное, уже присмотрел себе в деревне какую-нибудь красивую девушку.
Покрытые веснушками щеки Дейви вспыхнули румянцем, и он пробормотал:
— Вот еще…
Тут Маре показалось, что справа от них, между деревьями, кто-то движется, и она сдержала Мунин.
— Дейви, ты видел? В лесу, кажется, кто-то есть.
Дейви закрылся ладонью от солнца:
— Я ничего не вижу, миледи. Может, это был олень или еще какое-либо животное. Вам не о чем беспокоиться. На всякий случай я взял с собой пистолет.
Мара кивнула и снова тронула Мунин, продолжая смотреть в сторону леса — она была уверена, что там кто-то был.
Весь оставшийся путь Мару не покидало ощущение, что за ними кто-то следит, и каждый раз, когда из леса раздавался хруст, она оборачивалась. Но так никого и не увидела. Однако, когда они приехали в деревню, где их встретили очень приветливо, Мара забыла о своих странных ощущениях.
— Добрый день, леди Сент-Обин, — сказал Джон, человек, с которым Адриан разговаривал, когда они приехали сюда в первый раз.
— Добрый день, Джон! Я приехала, чтобы просто посмотреть, как идут дела.
Весь остаток дня ушел у Мары на то, чтобы обойти деревню и поговорить с людьми. Позднее она поговорила с Садбх, которая недавно поскользнулась и вывихнула ногу. Посидела с деревенскими женщинами, попила с ними чаю с малиной возле костерка из торфа и посмотрела, как они плетут тростниковые корзины, которые она заказала для кухни миссис Филпот. И все это время ей хотелось, чтобы Адриан тоже был здесь и видел, какие разительные перемены произошли в деревне за столь короткий промежуток со времени его отъезда в Дублин.
Наконец, когда солнце начало уже заходить и она увидела все, что хотела, Мара села на Мунин и, сопровождаемая Дейви, тронулась в обратный путь.
Оставив Мунин в конюшне на попечение Дейви, она вошла в дом через кухню, попросила миссис Филпот вскипятить воды для купания и прислать в ее спальню легкий ужин. Потом направилась в кабинет Адриана, чтобы поставить печать на приказ, намереваясь этой ночью, позднее, отвезти его Оуэну.
Мара сняла перчатки для верховой езды и попробовала выдвинуть верхний ящик стола. Он был закрыт Будучи человеком методичным, граф, вероятно, никогда не забывал закрывать его. Она вспомнила, что когда-то видела в руках Адриана ключ, который, наверное, спрятан где-то в комнате. Но где именно?
Оглядев комнату, Мара постаралась поставить себя на место Адриана. Посмотрела под столом и приподняла ковер — ничего. И тут заметила маленькую вазу без цветов, стоявшую на одной из книжных полок. Странное место для вазы, подумала она, придвигая к полке кресло. Взобравшись на него и взяв вазу в руки, слегка встряхнула. Внутри зазвенело что-то маленькое и металлическое. Мара довольно улыбнулась.
Ключ подошел. В поисках перстня с печатью она начала рыться в бумагах, которыми был набит ящик, и отыскала его в самом дальнем углу. Достав подделку из кармана костюма, Мара вынула из подсвечника свечу красного воска, которую перед этим зажгла, и наклонив ее, накапала воска внизу страницы. Немного подождав, приложила печать к быстро остывающей лепешке.
Закончив, Мара убрала все обратно в ящик, закрыла его и положила ключ на его прежнее место. Направившись было к выходу, она вдруг остановилась, не дойдя до двери. В камине она увидела что-то белое, засунутое между двумя поленьями и только слегка высовывающееся наружу. Подойдя поближе, Мара поняла, что это листок бумаги. Поскольку со времени отъезда Адриана огня в камине не разжигали, листок, на что граф, очевидно, никак не рассчитывал, так и не сгорел. Мара вытащила листок и прочла его.
ЛИЦА, ПОДЛЕЖАЩИЕ ВЫСЕЛЕНИЮ
1. Лорд Вильям Мак-Кейни из замка Крей, пятидесяти лет, законных наследников не имеет.
Выселить и сослать в Коннот.
2. Леди Кавендиш из замка Болигранд, пятидесяти двух лет, вдова.
Выселить и сослать на Барбадос на принудительные работы.
3. Лорд и леди Коннелли из замка Коннелли, тридцати восьми и двадцати четырех лет.
Конфисковать имущество и разрушить замок.
В живых не оставлять.
Внизу было дано распоряжение сжечь документ после прочтения и стояла подпись «О.Кромвель».
Когда Мара прочитала третью фамилию, у нее в горле встал комок. Она хорошо знала эту семью, потому что Коннелли жили немного севернее Кулхевена. И вновь перечитала третий пункт:
…разрушить замок. В живых не оставлять.
У нее перед глазами встала картина того, во что солдаты превратили Кулхевен. Необходимо предупредить Коннелли. Каким-то образом они должны узнать, что на них собираются напасть. Но как это сделать?
Оуэн. Она может рассказать об этом Оуэну, и тот предупредит их. Когда она будет отдавать ему поддельный приказ, то отдаст и этот листок.
Мара засунула его в карман юбки и направилась в свою комнату. Сейчас она быстро поест, смоет краску с волос и поедет к коттеджу на встречу с Оуэном.
Открыв дверь комнаты, Мара увидела, что ванна уже ждет ее перед пылающим камином. Она бросила перчатки и шляпу на скамью возле кровати и начала расстегивать пуговицы жакета.
Внезапно она услышала какой-то звук возле кровати и повернулась.
— Здравствуйте, Арабелла!
Глава 21
— Нет, попросите командира. Я сейчас буду.
Когда дворецкий ушел, Мара встала и быстро подошла к висевшему в простенке между окнами зеркалу.
Взглянув на свое отражение, она убрала упавший на лоб локон и нацепила на нос очки. Повернувшись, чтобы направиться в гостиную, она увидела на дороге у дома группу конных солдат. Их металлические шлемы сверкали в лучах утреннего солнца так же, как они сверкали в свете луны в ту ночь, когда солдаты пришли, чтобы убить ее мать.
Тогда их лица были спрятаны под зловеще выглядевшими прорезями опущенных забрал шлемов, из-за формы которых они и получили прозвище «круглоголовые». Солдаты были вооружены сверкающими мечами и мушкетами, с ними вместе пришли разрушение и смерть. Она до сих пор помнила их громкий смех, когда они, как стая волков, ворвались в замок.
— Миледи?
— Да? — Голос дворецкого прервал ее воспоминания.
— Да, мистер Шипли?
— Они ожидают вас в гостиной, как вы и приказывали, — Благодарю вас.
Мара постаралась успокоиться, зная, что, когда встретится с их командиром, должна будет скрыть свое отвращение. Она разгладила юбку своего синего костюма для верховой езды и направилась в гостиную.
— Вы хотели меня видеть? — спросила она, войдя в комнату.
Их было двое. Один стоял возле камина, а второй сидя пил чай, очевидно, предложенный ему Питером Шипли.
— Вы леди Сент-Обин?
— Да. Я Арабелла Росс, графиня Сент-Обин. Мой муж Адриан Росс, граф.
Один из мужчин, на вид лет пятидесяти, подозрительно сузил глаза:
— Извините, миледи, вы сказали Арабелла Росс?
— Да. Что-нибудь не так?
— Вы случайно не Арабелла Вентворт, крестница нашего лорда-протектора Кромвеля?
Мару охватило чувство паники, но она постаралась не поддаться ему.
— Да, это я. А почему вы об этом спрашиваете?
— Мне говорили, что ваша свадьба с Сент-Обином не состоялась. Что-то насчет оспы…
— Что ж, значит, к несчастью, вас неверно проинформировали. Как вы сами видите, я здесь и замужем.
Но, к сожалению, лорда Сент-Обина здесь нет и вы не сможете поговорить с вами. Его ненадолго вызвали в Дублин, мистер…
— О, извините, миледи. — Он снял шлем и поклонился ей. — Я старший сержант Джон Уикс. А это мой заместитель, сержант Элиас Хейвуд.
И он указал на человека, пившего чай. Тот сделал вид, что встает, кивнул при этом и вновь занялся своей чашкой, очевидно, предпочитая прекрасный чай светским любезностям.
— Рада познакомиться с вами, джентльмены. Но зачем вы хотели меня видеть?
— Видите ли, — начал Уикс, — мы получили сведения, что в этих местах скрывается несколько ирландских преступников, за головы которых назначены награды. Мы явились, чтобы спросить вас, не замечали ли вы в последнее время поблизости от вашего владения каких-либо подозрительных лиц?
Мара хотела было ответить отрицательно, но остановилась, вспомнив, какое беспокойство доставлял ей Оуэн. Разве не мечтала она найти способ избавиться от него? Это, несомненно, решило бы все проблемы. Интересно, что бы сказал старший сержант, если бы она сообщила ему, что самый опасный преступник, которого они считают мертвым, на самом деле жив и живет в коттедже возле замка?
Она могла сказать им, что собирается быть в коттедже в эту полночь, и ей не пришлось бы отдавать Оуэну поддельный приказ, и она никогда больше не увидела бы его.
Но если она сделает это, подумалось ей, то никогда больше не увидит кулхевенский гобелен.
— Мне очень жаль, старший сержант Уикс, но боюсь, что ничем не могу вам помочь. Мы не видели здесь никого подозрительного. Жаль, что вы зря потратили время.
Старший сержант улыбнулся и склонился над ее рукой.
— О, время, проведенное в обществе такой прелестной леди, как вы, никак нельзя считать потерянным зря, леди Сент-Обин. Лорд Сент-Обин счастливый человек. Когда он вернется из Дублина, передайте ему, пожалуйста, мои поздравления.
Он повернулся и уже почти что дошел до двери, когда Мара снова обратилась к нему:
— Вы знаете моего мужа, старший сержант?
— Да. Мы были вместе в Дублине до того момента, как он подал в отставку, получив это поместье после смерти дяди.
Так, значит, они вместе были в Дублине? Мара кокетливо улыбнулась и взглянула на него из-под пушистых ресниц.
— Вы знаете, эта часть жизни моего мужа до сих пор для меня неизвестна. То есть, мне хочется узнать, почему он решил бросить службу. Почему он подал в отставку, старший сержант?
Старший сержант мгновенно поддался ее чарам.
— Видите ли, это было недоразумение. Понимаете…
— Старший сержант Уикс, — в дверях стоял солдат, один из ожидающих снаружи, — из лагеря только что прибыл курьер. Меньше чем в десяти милях отсюда был замечен один из этих тори. Если мы поторопимся, то сможем поймать его.
Уикс надел шлем на голову:
— Жаль, что не могу побеседовать с вами, леди Сент-Обин, — долг обязывает. Пойдемте, Хейвуд!
Она почти добилась своего!
Хотя старшего сержанта позвали прежде, чем он успел досказать историю пребывания Адриана в Дублине, теперь она знает, что ее первоначальные подозрения были верными. Во время пребывания на своем посту в Дублине с Адрианом что-то случилось, что вынудило его бросить военную карьеру и похоронить себя в Кулхевене. Но что именно? Каждый раз, когда она пыталась спросить его об этом, он отмалчивался и пытался увести разговор в сторону. Почему он так не хотел об этом говорить? Что пытался скрыть?
— Леди Сент-Обин?
Мара обернулась и увидела в дверях Дейви, державшего в руках свою пыльную шляпу.
— Да, Дейви, в чем дело?
— Я оседлал для вас Мунин. Она прямо грызет удила от нетерпения. Когда вы будете готовы, то найдете ее на центральной аллее.
Мара улыбнулась. Хорошо будет проветриться.
Она съездит в деревню и посмотрит, как там идут дела.
Это, без сомнения, улучшит ее настроение.
— Спасибо, Дейви. Я только надену перчатки и шляпу и спущусь вниз.»
Дейви проехал с ней до деревни, всю дорогу болтая всякую ерунду, которая, хотя и была несколько утомительна, помогла скоротать дорогу.
— А когда мне исполнится семнадцать, я собираюсь вступить в армию вашего крестного.
— А что думает о твоих планах мать?
Широкая улыбка на лице Дейви увяла.
— Она считает эту идею глупой и думает, что я должен остаться в Кулхевене, чтобы со временем занять место отца.
— Я вынуждена согласиться с твоей матерью, Дейви. Остаться здесь было бы гораздо благоразумнее Ты, наверное, уже присмотрел себе в деревне какую-нибудь красивую девушку.
Покрытые веснушками щеки Дейви вспыхнули румянцем, и он пробормотал:
— Вот еще…
Тут Маре показалось, что справа от них, между деревьями, кто-то движется, и она сдержала Мунин.
— Дейви, ты видел? В лесу, кажется, кто-то есть.
Дейви закрылся ладонью от солнца:
— Я ничего не вижу, миледи. Может, это был олень или еще какое-либо животное. Вам не о чем беспокоиться. На всякий случай я взял с собой пистолет.
Мара кивнула и снова тронула Мунин, продолжая смотреть в сторону леса — она была уверена, что там кто-то был.
Весь оставшийся путь Мару не покидало ощущение, что за ними кто-то следит, и каждый раз, когда из леса раздавался хруст, она оборачивалась. Но так никого и не увидела. Однако, когда они приехали в деревню, где их встретили очень приветливо, Мара забыла о своих странных ощущениях.
— Добрый день, леди Сент-Обин, — сказал Джон, человек, с которым Адриан разговаривал, когда они приехали сюда в первый раз.
— Добрый день, Джон! Я приехала, чтобы просто посмотреть, как идут дела.
Весь остаток дня ушел у Мары на то, чтобы обойти деревню и поговорить с людьми. Позднее она поговорила с Садбх, которая недавно поскользнулась и вывихнула ногу. Посидела с деревенскими женщинами, попила с ними чаю с малиной возле костерка из торфа и посмотрела, как они плетут тростниковые корзины, которые она заказала для кухни миссис Филпот. И все это время ей хотелось, чтобы Адриан тоже был здесь и видел, какие разительные перемены произошли в деревне за столь короткий промежуток со времени его отъезда в Дублин.
Наконец, когда солнце начало уже заходить и она увидела все, что хотела, Мара села на Мунин и, сопровождаемая Дейви, тронулась в обратный путь.
Оставив Мунин в конюшне на попечение Дейви, она вошла в дом через кухню, попросила миссис Филпот вскипятить воды для купания и прислать в ее спальню легкий ужин. Потом направилась в кабинет Адриана, чтобы поставить печать на приказ, намереваясь этой ночью, позднее, отвезти его Оуэну.
Мара сняла перчатки для верховой езды и попробовала выдвинуть верхний ящик стола. Он был закрыт Будучи человеком методичным, граф, вероятно, никогда не забывал закрывать его. Она вспомнила, что когда-то видела в руках Адриана ключ, который, наверное, спрятан где-то в комнате. Но где именно?
Оглядев комнату, Мара постаралась поставить себя на место Адриана. Посмотрела под столом и приподняла ковер — ничего. И тут заметила маленькую вазу без цветов, стоявшую на одной из книжных полок. Странное место для вазы, подумала она, придвигая к полке кресло. Взобравшись на него и взяв вазу в руки, слегка встряхнула. Внутри зазвенело что-то маленькое и металлическое. Мара довольно улыбнулась.
Ключ подошел. В поисках перстня с печатью она начала рыться в бумагах, которыми был набит ящик, и отыскала его в самом дальнем углу. Достав подделку из кармана костюма, Мара вынула из подсвечника свечу красного воска, которую перед этим зажгла, и наклонив ее, накапала воска внизу страницы. Немного подождав, приложила печать к быстро остывающей лепешке.
Закончив, Мара убрала все обратно в ящик, закрыла его и положила ключ на его прежнее место. Направившись было к выходу, она вдруг остановилась, не дойдя до двери. В камине она увидела что-то белое, засунутое между двумя поленьями и только слегка высовывающееся наружу. Подойдя поближе, Мара поняла, что это листок бумаги. Поскольку со времени отъезда Адриана огня в камине не разжигали, листок, на что граф, очевидно, никак не рассчитывал, так и не сгорел. Мара вытащила листок и прочла его.
ЛИЦА, ПОДЛЕЖАЩИЕ ВЫСЕЛЕНИЮ
1. Лорд Вильям Мак-Кейни из замка Крей, пятидесяти лет, законных наследников не имеет.
Выселить и сослать в Коннот.
2. Леди Кавендиш из замка Болигранд, пятидесяти двух лет, вдова.
Выселить и сослать на Барбадос на принудительные работы.
3. Лорд и леди Коннелли из замка Коннелли, тридцати восьми и двадцати четырех лет.
Конфисковать имущество и разрушить замок.
В живых не оставлять.
Внизу было дано распоряжение сжечь документ после прочтения и стояла подпись «О.Кромвель».
Когда Мара прочитала третью фамилию, у нее в горле встал комок. Она хорошо знала эту семью, потому что Коннелли жили немного севернее Кулхевена. И вновь перечитала третий пункт:
…разрушить замок. В живых не оставлять.
У нее перед глазами встала картина того, во что солдаты превратили Кулхевен. Необходимо предупредить Коннелли. Каким-то образом они должны узнать, что на них собираются напасть. Но как это сделать?
Оуэн. Она может рассказать об этом Оуэну, и тот предупредит их. Когда она будет отдавать ему поддельный приказ, то отдаст и этот листок.
Мара засунула его в карман юбки и направилась в свою комнату. Сейчас она быстро поест, смоет краску с волос и поедет к коттеджу на встречу с Оуэном.
Открыв дверь комнаты, Мара увидела, что ванна уже ждет ее перед пылающим камином. Она бросила перчатки и шляпу на скамью возле кровати и начала расстегивать пуговицы жакета.
Внезапно она услышала какой-то звук возле кровати и повернулась.
— Здравствуйте, Арабелла!
Глава 21
От неожиданности Мара чуть не упала.
— Адриан!
Это был действительно он, здесь, в ее спальне, и лежал он на пуховой перине кровати, засунув под голову четыре подушки. Небрежно скрещенные и обутые в ботинки ноги слегка свисали с края вышитого покрывала. Он был не в Дублине, как она предполагала, а лежал здесь, перед ней, во всей своей красе. Его волосы были растрепаны, как после быстрой и длительной скачки, а ботинки все в лепешках грязи. Адриан снял свой шейный платок и куртку для верховой езды, потрудившись тщательно сложить их и повесить на спинку кресла; он расстегнул две верхние пуговицы рубашки и даже аккуратно закатал ее рукава.
Все еще не в, состоянии поверить в то, что он действительно здесь и лежит в ее постели, она молча смотрела на него, а он улыбался и как будто был рад видеть ее, но что-то в выражении его глаз, какой-то странный и опасный блеск, привело ее в замешательство.
Она даже не поняла, почему всего за несколько мгновений она заметила эти детали.
— Вы рано вернулись из Дублина, — выпалила она и тут же поняла, что в ее словах слишком ясно прозвучало сожаление.
— Да, рано. Вы удивлены, Арабелла? А я надеялся, что вы будете рады. Мне захотелось уехать из Дублина раньше, чем я планировал, потому, что безумно устал обсуждать вопросы размещения войск и военную стратегию с людьми, которые навевают на меня невообразимую скуку, и понял, что скучал по обществу своей жены. — Он встал, и его золотисто-карие глаза сверкнули в свете огня. — Особенно по ночам.
Мара продолжала стоять в дверях, вцепившись в косяк. Тон его речи стал совершенно иным, и почему-то это начало пугать ее. Но почему она должна бояться, спросила она себя? Он был ее мужем и только что сказал, что соскучился по ней. Она должна радоваться этим словам.
— Как это мило с вашей стороны, Адриан. Мне столько надо вам рассказать — за время вашего отсутствия много всего произошло. Я тоже скучала по вашему обществу.
— А сейчас? — Он встал и все с тем же странным блеском в глазах подошел к ней. — Сейчас мы посмотрим, нельзя ли это как-нибудь исправить.
Он потянулся к ней, но Мара выскользнула из его рук и отошла.
— Милорд, почему бы нам не подождать до вечера?
— Зачем? Мы здесь вдвоем, и оба признались в том, что соскучились друг по другу. Зачем же откладывать? Я и так ждал достаточно долго и хочу вас, Арабелла. Сейчас.
— Но неужели вам не хочется услышать, что произошло в Кулхевене за время вашего отсутствия? Здесь столько новостей.
Адриан встал перед ней:
— Позже. Сейчас мне хочется только узнать, насколько моя жена соскучилась по мне.
Мара отчаянно пыталась придумать что-нибудь, чтобы отвлечь его внимание. Ее взгляд упал на стоявшую возле камина ванну, от которой поднимался соблазнительный пар.
— Мне нужно принять ванну. Я целый день провела верхом и хотела бы быть чистой и хорошо пахнуть, когда мы…
— Прекрасная идея! Думаю, что я должен к вам присоединиться, потому что тоже весь день провел в седле. Ничто не освежает лучше, чем ванна.
И Адриан начал снимать бриджи.
— Не надо!
Он остановился и, удивленно приподняв бровь, взглянул на нее. В его взгляде было по-прежнему то же самое непонятное выражение.
Мара неуверенно улыбнулась:
— Ванна слишком мала для двоих человек.
— Ничего, вы можете сесть мне на колени. Зачем нам лишний раз беспокоить миссис Филпот и готовить вторую ванну, когда мы и так отлично устроимся.
Мара взглянула на ванну.
— Может быть, нам лучше подождать? Похоже на то, что вода слишком горяча. Будет лучше, если она немного остынет. — Она подошла к свисающему со стены шнуру колокольчика и ухватилась за него как утопающий за соломинку. — Не хотите ли пока выпить чаю? Я могу распорядиться.
— Не надо. Вода остынет, а я предпочитаю мыться в горячей. Давайте, Арабелла, хватит скромничать. Помоемся вместе. Чай может подождать.
Он подошел к ней, отцепил ее пальцы от шнура и начал расстегивать пуговицы на ее жакете. Другой рукой он погладил ее по плечам, по щеке, и она, закрыв глаза, расслабилась от этих ласк. Потом опять открыла глаза, посмотрела на него и отшатнулась.
— Нет, Адриан, мы не должны этого делать.
Он ухмыльнулся:
— Почему же нет?
— Это неприлично. Что подумают слуги? Они, конечно, поймут…
— Ну и черт с ними, пусть думают что хотят. Они просто скажут, что лорд и леди соскучились друг по другу. Мы женаты недавно, Арабелла. Пора уже нам вести себя положенным образом. А то мне начинает казаться, что вам не нравится мое общество.
— Не говорите глупости, конечно, я хочу быть с вами.
— Отлично. Сейчас я решил принять ванну вместе со своей женой, а если уж я что-то решил, то не успокоюсь, пока не сделаю этого. Вы сами разденетесь или мне сделать это за вас?
— Но действительно, Адриан, ванна слишком мала. Мы не сможем вдвоем…
— Ну что ж, если уж вас так смущает перспектива показаться обнаженной перед своим мужем, мы можем пренебречь раздеванием и помыться так, как есть.
И прежде чем Мара смогла ему что-либо ответить, Адриан схватил ее и перекинул через, плечо.
— Адриан!
Не обращая внимания на ее крики, он в три шага пересек комнату и бесцеремонно опустил ее во всей одежде в ванну. Вода выплеснулась через края ванны, намочив ковер, и потекла по полу под кровать. Мара начала отчаянно барахтаться, пытаясь выбраться из ванны, прежде чем вода намочит окрашенные волосы.
Адриан отошел на шаг и посмотрел на нее.
— Когда-то у меня, была кошка, которая вела себя так же, когда я пытался ее выкупать. Но скоро она привыкла.
Мара вцепилась руками в края ванны и попыталась встать. Адриан удержал ее. Потом он схватил губку и выжал воду прямо ей на голову.
«Боже мой, не надо», — хотела крикнуть Мара, но в рот ей попала вода, и она начала кашлять и отплевываться, как тонущая крыса, — Клянусь честью, милочка, вы не шутили, говоря, что нуждаетесь в ванной. Вода становится чернее, чем в гнилом болоте. Теперь возьмем губку и смоем с вас эту грязь.
При этих словах Мара начала отбиваться и кричать еще сильней, но все было бесполезно. Адриан крепко держал ее за руку, а другой рукой выжимал воду из губки ей на голову. Наконец, спустя некоторое, показавшееся ей бесконечным, время, он неожиданно отпустил ее и, отойдя в сторону, стал наблюдать за ее попытками выбраться из ванны.
Мара с трудом умудрилась встать на ноги, промокший вельвет ее костюма стал очень тяжелым и тянул вниз. Ее волосы намокшими прядями свисали на плечи, и она чувствовала, что по лицу все еще стекает вода. Ей не надо было смотреть на себя, чтобы знать, что вместе с водой стекает и краска. У нее было лишь единственное желание — провалиться сквозь землю. Мара пыталась придумать, что же сказать, хоть бы какое-нибудь подобие объяснения тому, что у нее изменился цвет волос, но, подняв голову, увидела в трех футах от себя Адриана, стоявшего, скрестив руки, и гневно смотревшего на нее.
И внезапно она поняла, что день, которого она с таким ужасом ждала с момента прибытия в Кулхевен, наступил.
— А теперь, — сказал он с ледяным спокойствием, — вы можете начать рассказывать мне, кто, черт побери, вы такая и что сделали с моей настоящей женой.
Мара постаралась отогнать страх.
— Ваша жена — я, милорд.
— Это все обман. Правда, мне понадобилось некоторое время, но все-таки я раскусил вас. Дьявольщина, не знаю, кто вы такая, но определенно не Арабелла.
Вопрос в том, что случилось с настоящей Арабеллой.
Вы знаете, что полагается за убийство?
Убийство? Может быть, она и обманщица, выдавала себя за другую, но никогда не отнимала ни у кого жизни.
— Я не убийца.
— Тогда что вы сделали с Арабеллой? Арабеллой вы тоже можете быть, но не Арабеллой Вентворт, на которой я должен был жениться.
Мара молча смотрела на него.
— Спрашиваю вас в последний раз: где Арабелла?
Голос Адриана звучал угрожающе. Казалось, что он может убить ее, если она не ответит. Отделаться ложью здесь не удастся. Необходимо говорить правду, однако правда выглядела настолько безумной, что невозможно было в нее поверить.
— Арабелла жива, невредима и находится в Англии, где ей и положено быть.
— Так ли это? И кто вы такая, чтобы решать, где чье место.
Мара подняла голову и выбралась из ванной со всей торжественностью, на которую была способна в данных обстоятельствах.
— Мое имя Мара. Мара Кэтрин Диспенсер из замка Кулхевен.
Если Адриан и был поражен ее заявлением, то ничем не выказал этого. Он только кивнул, как будто иного не ожидал, и сказал ровным голосом:
— У вас есть ровно пять минут на то, чтобы рассказать мне, зачем, черт побери, вы выдаете себя за мою жену и живете в моем доме.
— В вашем доме? Между прочим, милорд, этот дом был моим задолго до того, как вы украли его у моей семьи.
— И вы хотите, чтобы я поверил, что вы дочь Чарльза Диспенсера, бывшего владельца Кулхевена?
Вся семья его была убита.
— Да, моя семья была убита вами и вам подобными.
И вы еще обвиняете меня в убийстве. Если бы не вы и ваши соплеменники, члены моей семьи не лежали бы в безымянных могилах на земле родной Ирландии. Но вернемся к вашему вопросу. Если вы помните, никто не знает, что случилось с дочерью Диспенсера. Когда пришли ваши солдаты-убийцы, они не завершили своего дела. Мне удалось ускользнуть.
Адриан нахмурился:
— Это были не мои солдаты. И я никогда не приказывал им делать то, что они сделали.
— Вы, может быть, нет, но ваш предводитель Ом-вер Кромвель приказывал. Такой богобоязненный человек, такой благочестивый и справедливый! Он хотел быть уверенным, что в живых не останется никого, кто смог бы вернуться и предъявить свои претензии на эту землю, землю, которая по праву принадлежит им. — Она достала из кармана юбки вымокший листок, который нашла в камине кабинета, и помахала им перед самым его носом. — Скажите мне, добрый лорд Сент-Обин, была ли приписка на листе под фамилией моей семьи такой же — «Разрушить. В живых не оставлять»?
Адриан потянулся за листом, но Мара отдернула руку.
— Где вы это взяли?
— Это не имеет значения. Почему вы не спросите меня; каково спать под одной крышей с человеком, которого считаешь ответственным за убийство своей семьи?
Адриан шагнул вперед и, схватив ее за плечи, начал трясти.
— Я не имею никакого отношения к тому, что произошло с вашей семьей. Если бы мог, я бы предотвратил это. Ваши родители отказались отдавать земли, конфискованные Протекторатом. Если бы они «сразу сдали Кулхевен, то остались бы в живых.
— Тьфу! — Она плюнула ему в лицо. — Остались бы в живых и прозябали в изгнании, как все другие землевладельцы, которых загнали в Коннот! И вы еще говорите мне, что бороться за то, что принадлежит тебе, — нехорошо? Значит, убивать для того, чтобы украсть землю, на которую не имеешь никакого права, да еще делать это во имя Божье — лучше? Ваш лорд-протектор смотрит на ирландцев не как на людей, а как на вещи. Как на что-то, что можно приобрести и уничтожить. Но ирландцы виноваты только в том, что сражались за принадлежащее им по праву. И вы ничем не отличаетесь от остальных. Вы ведь делали это всю свою жизнь, не правда ли? Сражались за то, что, по вашему мнению, вам причитается.
— Что вы знаете о моей жизни?
— Во всяком случае, я знаю, что собственный отец отказывался признавать вас и даже пытался навесить на вас ярлык незаконнорожденного, так как полагал, что ваша мать обманывала его с его собственным братом. Но ему это не удалось, и вы стали следующим графом, несмотря на то, что отец, скорее, предпочитал, чтобы ваш семейный титул прекратил свое существование, чем оставить его вам.
Я также знаю, что ваш дядя, Джон, с которым ваша мать состояла в незаконной связи, оставил вам это владение, собственность моей семьи, как некоторого рода компенсацию за действия вашего отца. Но вам было все равно, что эта земля краденая. Для вас имело значение только то, что таким образом вы становились более богатым и респектабельным. Каким еще способом незаконнорожденный граф мог сделать карьеру?
Тут Мара почувствовала, что зашла слишком далеко. Пальцы Адриана впились в ее плечи еще сильней, и она закрыла глаза, ожидая удара, который, по ее мнению, должен был последовать. Но его все не было.
Когда она опять открыла глаза, он хмуро, с каким-то странным выражением на лице, смотрел на нее.
— И чтобы потребовать обратно семейное владение, вы ждали все это время, целых пять лет?
Сначала Мара решила не отвечать. Какая ему разница, по каким причинам она сделала то, что сделала?
Но потом поняла, что хочет рассказать, объяснить причину своего пребывания здесь. Она расскажет ему все.
— Поначалу, после того как солдаты захватили Кулхевен, я ждала, когда окончится это безумие, думая, что оно не может длиться долго. Но я ошибалась. Оно продолжалось, гибло все больше невинных людей.
Потом начала ждать возвращения на трон наследника, Карла II, думая, что он вернет конфискованные земли законным владельцам и снова настанет мирное время.
Но этому не суждено было случиться. По крайней мере пока жив Кромвель.
Когда я услышала о том, что вы собираетесь, жениться на Арабелле, мне показалось, что появилась возможность вернуть то, что принадлежало мне по праву.
Вы никогда не встречались с ней, и как же вы могли бы отличить Арабеллу от меня, выдающую себя за нее?
Адриан отпустил Мару, сел в кресло и теперь, кажется, действительно решил выслушать ее.
— Я и не смог бы этого сделать, потому что, как вы сказали, наша свадьба была оговорена заочно. Мы никогда не встречались. Но скажите мне, неужели вы думали, что сможете всю жизнь выдавать себя за Арабеллу? Вы же не могли не понимать, что рано или поздно я узнаю правду?
— Адриан!
Это был действительно он, здесь, в ее спальне, и лежал он на пуховой перине кровати, засунув под голову четыре подушки. Небрежно скрещенные и обутые в ботинки ноги слегка свисали с края вышитого покрывала. Он был не в Дублине, как она предполагала, а лежал здесь, перед ней, во всей своей красе. Его волосы были растрепаны, как после быстрой и длительной скачки, а ботинки все в лепешках грязи. Адриан снял свой шейный платок и куртку для верховой езды, потрудившись тщательно сложить их и повесить на спинку кресла; он расстегнул две верхние пуговицы рубашки и даже аккуратно закатал ее рукава.
Все еще не в, состоянии поверить в то, что он действительно здесь и лежит в ее постели, она молча смотрела на него, а он улыбался и как будто был рад видеть ее, но что-то в выражении его глаз, какой-то странный и опасный блеск, привело ее в замешательство.
Она даже не поняла, почему всего за несколько мгновений она заметила эти детали.
— Вы рано вернулись из Дублина, — выпалила она и тут же поняла, что в ее словах слишком ясно прозвучало сожаление.
— Да, рано. Вы удивлены, Арабелла? А я надеялся, что вы будете рады. Мне захотелось уехать из Дублина раньше, чем я планировал, потому, что безумно устал обсуждать вопросы размещения войск и военную стратегию с людьми, которые навевают на меня невообразимую скуку, и понял, что скучал по обществу своей жены. — Он встал, и его золотисто-карие глаза сверкнули в свете огня. — Особенно по ночам.
Мара продолжала стоять в дверях, вцепившись в косяк. Тон его речи стал совершенно иным, и почему-то это начало пугать ее. Но почему она должна бояться, спросила она себя? Он был ее мужем и только что сказал, что соскучился по ней. Она должна радоваться этим словам.
— Как это мило с вашей стороны, Адриан. Мне столько надо вам рассказать — за время вашего отсутствия много всего произошло. Я тоже скучала по вашему обществу.
— А сейчас? — Он встал и все с тем же странным блеском в глазах подошел к ней. — Сейчас мы посмотрим, нельзя ли это как-нибудь исправить.
Он потянулся к ней, но Мара выскользнула из его рук и отошла.
— Милорд, почему бы нам не подождать до вечера?
— Зачем? Мы здесь вдвоем, и оба признались в том, что соскучились друг по другу. Зачем же откладывать? Я и так ждал достаточно долго и хочу вас, Арабелла. Сейчас.
— Но неужели вам не хочется услышать, что произошло в Кулхевене за время вашего отсутствия? Здесь столько новостей.
Адриан встал перед ней:
— Позже. Сейчас мне хочется только узнать, насколько моя жена соскучилась по мне.
Мара отчаянно пыталась придумать что-нибудь, чтобы отвлечь его внимание. Ее взгляд упал на стоявшую возле камина ванну, от которой поднимался соблазнительный пар.
— Мне нужно принять ванну. Я целый день провела верхом и хотела бы быть чистой и хорошо пахнуть, когда мы…
— Прекрасная идея! Думаю, что я должен к вам присоединиться, потому что тоже весь день провел в седле. Ничто не освежает лучше, чем ванна.
И Адриан начал снимать бриджи.
— Не надо!
Он остановился и, удивленно приподняв бровь, взглянул на нее. В его взгляде было по-прежнему то же самое непонятное выражение.
Мара неуверенно улыбнулась:
— Ванна слишком мала для двоих человек.
— Ничего, вы можете сесть мне на колени. Зачем нам лишний раз беспокоить миссис Филпот и готовить вторую ванну, когда мы и так отлично устроимся.
Мара взглянула на ванну.
— Может быть, нам лучше подождать? Похоже на то, что вода слишком горяча. Будет лучше, если она немного остынет. — Она подошла к свисающему со стены шнуру колокольчика и ухватилась за него как утопающий за соломинку. — Не хотите ли пока выпить чаю? Я могу распорядиться.
— Не надо. Вода остынет, а я предпочитаю мыться в горячей. Давайте, Арабелла, хватит скромничать. Помоемся вместе. Чай может подождать.
Он подошел к ней, отцепил ее пальцы от шнура и начал расстегивать пуговицы на ее жакете. Другой рукой он погладил ее по плечам, по щеке, и она, закрыв глаза, расслабилась от этих ласк. Потом опять открыла глаза, посмотрела на него и отшатнулась.
— Нет, Адриан, мы не должны этого делать.
Он ухмыльнулся:
— Почему же нет?
— Это неприлично. Что подумают слуги? Они, конечно, поймут…
— Ну и черт с ними, пусть думают что хотят. Они просто скажут, что лорд и леди соскучились друг по другу. Мы женаты недавно, Арабелла. Пора уже нам вести себя положенным образом. А то мне начинает казаться, что вам не нравится мое общество.
— Не говорите глупости, конечно, я хочу быть с вами.
— Отлично. Сейчас я решил принять ванну вместе со своей женой, а если уж я что-то решил, то не успокоюсь, пока не сделаю этого. Вы сами разденетесь или мне сделать это за вас?
— Но действительно, Адриан, ванна слишком мала. Мы не сможем вдвоем…
— Ну что ж, если уж вас так смущает перспектива показаться обнаженной перед своим мужем, мы можем пренебречь раздеванием и помыться так, как есть.
И прежде чем Мара смогла ему что-либо ответить, Адриан схватил ее и перекинул через, плечо.
— Адриан!
Не обращая внимания на ее крики, он в три шага пересек комнату и бесцеремонно опустил ее во всей одежде в ванну. Вода выплеснулась через края ванны, намочив ковер, и потекла по полу под кровать. Мара начала отчаянно барахтаться, пытаясь выбраться из ванны, прежде чем вода намочит окрашенные волосы.
Адриан отошел на шаг и посмотрел на нее.
— Когда-то у меня, была кошка, которая вела себя так же, когда я пытался ее выкупать. Но скоро она привыкла.
Мара вцепилась руками в края ванны и попыталась встать. Адриан удержал ее. Потом он схватил губку и выжал воду прямо ей на голову.
«Боже мой, не надо», — хотела крикнуть Мара, но в рот ей попала вода, и она начала кашлять и отплевываться, как тонущая крыса, — Клянусь честью, милочка, вы не шутили, говоря, что нуждаетесь в ванной. Вода становится чернее, чем в гнилом болоте. Теперь возьмем губку и смоем с вас эту грязь.
При этих словах Мара начала отбиваться и кричать еще сильней, но все было бесполезно. Адриан крепко держал ее за руку, а другой рукой выжимал воду из губки ей на голову. Наконец, спустя некоторое, показавшееся ей бесконечным, время, он неожиданно отпустил ее и, отойдя в сторону, стал наблюдать за ее попытками выбраться из ванны.
Мара с трудом умудрилась встать на ноги, промокший вельвет ее костюма стал очень тяжелым и тянул вниз. Ее волосы намокшими прядями свисали на плечи, и она чувствовала, что по лицу все еще стекает вода. Ей не надо было смотреть на себя, чтобы знать, что вместе с водой стекает и краска. У нее было лишь единственное желание — провалиться сквозь землю. Мара пыталась придумать, что же сказать, хоть бы какое-нибудь подобие объяснения тому, что у нее изменился цвет волос, но, подняв голову, увидела в трех футах от себя Адриана, стоявшего, скрестив руки, и гневно смотревшего на нее.
И внезапно она поняла, что день, которого она с таким ужасом ждала с момента прибытия в Кулхевен, наступил.
— А теперь, — сказал он с ледяным спокойствием, — вы можете начать рассказывать мне, кто, черт побери, вы такая и что сделали с моей настоящей женой.
Мара постаралась отогнать страх.
— Ваша жена — я, милорд.
— Это все обман. Правда, мне понадобилось некоторое время, но все-таки я раскусил вас. Дьявольщина, не знаю, кто вы такая, но определенно не Арабелла.
Вопрос в том, что случилось с настоящей Арабеллой.
Вы знаете, что полагается за убийство?
Убийство? Может быть, она и обманщица, выдавала себя за другую, но никогда не отнимала ни у кого жизни.
— Я не убийца.
— Тогда что вы сделали с Арабеллой? Арабеллой вы тоже можете быть, но не Арабеллой Вентворт, на которой я должен был жениться.
Мара молча смотрела на него.
— Спрашиваю вас в последний раз: где Арабелла?
Голос Адриана звучал угрожающе. Казалось, что он может убить ее, если она не ответит. Отделаться ложью здесь не удастся. Необходимо говорить правду, однако правда выглядела настолько безумной, что невозможно было в нее поверить.
— Арабелла жива, невредима и находится в Англии, где ей и положено быть.
— Так ли это? И кто вы такая, чтобы решать, где чье место.
Мара подняла голову и выбралась из ванной со всей торжественностью, на которую была способна в данных обстоятельствах.
— Мое имя Мара. Мара Кэтрин Диспенсер из замка Кулхевен.
Если Адриан и был поражен ее заявлением, то ничем не выказал этого. Он только кивнул, как будто иного не ожидал, и сказал ровным голосом:
— У вас есть ровно пять минут на то, чтобы рассказать мне, зачем, черт побери, вы выдаете себя за мою жену и живете в моем доме.
— В вашем доме? Между прочим, милорд, этот дом был моим задолго до того, как вы украли его у моей семьи.
— И вы хотите, чтобы я поверил, что вы дочь Чарльза Диспенсера, бывшего владельца Кулхевена?
Вся семья его была убита.
— Да, моя семья была убита вами и вам подобными.
И вы еще обвиняете меня в убийстве. Если бы не вы и ваши соплеменники, члены моей семьи не лежали бы в безымянных могилах на земле родной Ирландии. Но вернемся к вашему вопросу. Если вы помните, никто не знает, что случилось с дочерью Диспенсера. Когда пришли ваши солдаты-убийцы, они не завершили своего дела. Мне удалось ускользнуть.
Адриан нахмурился:
— Это были не мои солдаты. И я никогда не приказывал им делать то, что они сделали.
— Вы, может быть, нет, но ваш предводитель Ом-вер Кромвель приказывал. Такой богобоязненный человек, такой благочестивый и справедливый! Он хотел быть уверенным, что в живых не останется никого, кто смог бы вернуться и предъявить свои претензии на эту землю, землю, которая по праву принадлежит им. — Она достала из кармана юбки вымокший листок, который нашла в камине кабинета, и помахала им перед самым его носом. — Скажите мне, добрый лорд Сент-Обин, была ли приписка на листе под фамилией моей семьи такой же — «Разрушить. В живых не оставлять»?
Адриан потянулся за листом, но Мара отдернула руку.
— Где вы это взяли?
— Это не имеет значения. Почему вы не спросите меня; каково спать под одной крышей с человеком, которого считаешь ответственным за убийство своей семьи?
Адриан шагнул вперед и, схватив ее за плечи, начал трясти.
— Я не имею никакого отношения к тому, что произошло с вашей семьей. Если бы мог, я бы предотвратил это. Ваши родители отказались отдавать земли, конфискованные Протекторатом. Если бы они «сразу сдали Кулхевен, то остались бы в живых.
— Тьфу! — Она плюнула ему в лицо. — Остались бы в живых и прозябали в изгнании, как все другие землевладельцы, которых загнали в Коннот! И вы еще говорите мне, что бороться за то, что принадлежит тебе, — нехорошо? Значит, убивать для того, чтобы украсть землю, на которую не имеешь никакого права, да еще делать это во имя Божье — лучше? Ваш лорд-протектор смотрит на ирландцев не как на людей, а как на вещи. Как на что-то, что можно приобрести и уничтожить. Но ирландцы виноваты только в том, что сражались за принадлежащее им по праву. И вы ничем не отличаетесь от остальных. Вы ведь делали это всю свою жизнь, не правда ли? Сражались за то, что, по вашему мнению, вам причитается.
— Что вы знаете о моей жизни?
— Во всяком случае, я знаю, что собственный отец отказывался признавать вас и даже пытался навесить на вас ярлык незаконнорожденного, так как полагал, что ваша мать обманывала его с его собственным братом. Но ему это не удалось, и вы стали следующим графом, несмотря на то, что отец, скорее, предпочитал, чтобы ваш семейный титул прекратил свое существование, чем оставить его вам.
Я также знаю, что ваш дядя, Джон, с которым ваша мать состояла в незаконной связи, оставил вам это владение, собственность моей семьи, как некоторого рода компенсацию за действия вашего отца. Но вам было все равно, что эта земля краденая. Для вас имело значение только то, что таким образом вы становились более богатым и респектабельным. Каким еще способом незаконнорожденный граф мог сделать карьеру?
Тут Мара почувствовала, что зашла слишком далеко. Пальцы Адриана впились в ее плечи еще сильней, и она закрыла глаза, ожидая удара, который, по ее мнению, должен был последовать. Но его все не было.
Когда она опять открыла глаза, он хмуро, с каким-то странным выражением на лице, смотрел на нее.
— И чтобы потребовать обратно семейное владение, вы ждали все это время, целых пять лет?
Сначала Мара решила не отвечать. Какая ему разница, по каким причинам она сделала то, что сделала?
Но потом поняла, что хочет рассказать, объяснить причину своего пребывания здесь. Она расскажет ему все.
— Поначалу, после того как солдаты захватили Кулхевен, я ждала, когда окончится это безумие, думая, что оно не может длиться долго. Но я ошибалась. Оно продолжалось, гибло все больше невинных людей.
Потом начала ждать возвращения на трон наследника, Карла II, думая, что он вернет конфискованные земли законным владельцам и снова настанет мирное время.
Но этому не суждено было случиться. По крайней мере пока жив Кромвель.
Когда я услышала о том, что вы собираетесь, жениться на Арабелле, мне показалось, что появилась возможность вернуть то, что принадлежало мне по праву.
Вы никогда не встречались с ней, и как же вы могли бы отличить Арабеллу от меня, выдающую себя за нее?
Адриан отпустил Мару, сел в кресло и теперь, кажется, действительно решил выслушать ее.
— Я и не смог бы этого сделать, потому что, как вы сказали, наша свадьба была оговорена заочно. Мы никогда не встречались. Но скажите мне, неужели вы думали, что сможете всю жизнь выдавать себя за Арабеллу? Вы же не могли не понимать, что рано или поздно я узнаю правду?