Страница:
В составе 38-й армии с честью выполняли свою задачу также и чехословацкие артиллеристы и танкисты. Небольшой польский городок Ясло, расположенный в северных предгорьях Карпат, занял видное место в ряду многих славных мест сражений, где в годы второй мировой войны воевали чехословаки. В районе этого города 15 января 1945 года артиллеристы 1-го чехословацкого армейского корпуса приняли участие в начале грандиозного зимнего наступления советских войск. Потеряв в боях за Дуклинский перевал 30 сентября оставшиеся в наличии танки, 1-я чехословацкая танковая бригада пополнилась новой техникой, и первые восемь танков участвовали в прорыве под Ясло.
Покинутые пехотинцы. Хмурое тихое утро 18 декабря 1944 года на Ондаве. Кругом - полнейшее спокойствие. В штабе корпуса в Вельке-Буковце не заметно каких-либо признаков активной подготовки к чему-то. И вдруг - как гром среди ясного неба! - из штаба 38-й армии пришла срочная шифровка, предписывающая с 19 по 22 декабря передислоцировать все пять артиллерийских полков корпуса в район западнее г. Кросно. Цель и задачи перемещения держались в строгой тайне, о них знали лишь представители командования корпуса. Вначале этот приказ показался командиру корпуса и его помощникам невероятным. Он просто потряс их. Как можно представить, чтобы пехота оборонялась на Ондаве совершенно одна, без артиллерии? Можно ли вообще допустить подобный риск? Но делать было нечего. Приказ поступил из штаба армии и не подлежал обсуждению. Следует напомнить, что корпус понес значительные потери в ходе почти трехмесячных весьма тяжелых боев в Карпатах и был не в состоянии вести активные боевые действия. Исключение составляла артиллерия: она целиком сохранила ударную силу и поэтому была опорой обороны на Ондаве. И вот теперь эту артиллерию предписывалось передвинуть далеко на север от Карпат. Таким образом, части корпуса, лишенные поддержки со стороны нашей мощной артиллерии, подвергались большому риску. Оставалось надеяться только на то, что артиллеристы сумеют скрыть от противника свой уход и умело дезинформируют его о подлинном положении. Ключ к успеху этого смелого маневра находился в руках самих артиллеристов! Если нацистам удастся установить факт ухода артиллерии, возникает реальная угроза: превосходящий в силах противник воспользуется благоприятной возможностью, прорвет слабую оборону 1-й и 3-й бригад, окружит и уничтожит наши части. С одной стороны, обстановка требовала тщательно замаскировать уход батарей, а с другой - путем продуманных и планомерно проводимых мероприятий по дезинформации создать впечатление об усилении обороны на Ондаве.
Саперные части корпуса установили макеты танков и орудий, умышленно плохо их замаскировав. В лесах разводились костры, чуть свет в домах затапливались печки. Вниз по течению реки Хотчанка спускались опилки и звенья плотов, сделанные из мостовых бревен. В ночное время машины двигались в сторону фронта с включенными или наполовину притушенными фарами, заводились двигатели танков и т. п. Все эти целенаправленные и проводимые по плану мероприятия должны были создать у противника впечатление о подготовке нами наступательной операции.
Серьезной проблемой оказалось перемещение боевых порядков артиллерии. Ведь приказать - одно, а выполнить - другое. Трудность состояла в том, чтобы практически скрыть уход артиллерии и обеспечить ее передислокацию в условиях строжайшей тайны. Тут были огромные затруднения. Как раз в это время наступило резкое потепление. Дороги раскисли так, что по ним с трудом можно было передвигаться, а они находились под непрерывным наблюдением и обстрелом противника. Особенно большого труда стоило вытащить орудия с огневых позиций, так как местность вне дорог стала вообще труднопроходимой, превратилась в болото, и колеса орудий зарывались в грязь по самую ось. К тому же приказ предусматривал провести передислокацию ночью, без освещения, чтобы не привлечь внимания противника. Поскольку в сплошной грязи невозможно было двигаться без включения моторов тягачей на высокие обороты, их шум пришлось заглушить стрельбой из орудий. В некоторых местах бойцам приходилось по колено в грязи помогать вытаскивать из трясины тяжелые орудия и машины с боеприпасами. Несмотря на все трудности, нам удалось успешно справиться с задачей по передислокации артиллерии. Она была проведена в срок, без потерь, в полной тайне.
На оборонительных позициях на Ондаве, чтобы ввести противника в заблуждение, от каждого полка было оставлено по одному-двум орудиям или минометам всех калибров, которые кочевали с места да место, соблюдая прежний режим ведения огня. Это помогало создать у противника впечатление, что в полосе корпуса не произошло никаких изменений в боевом порядке артиллерии. Кроме того, артиллеристы вместе с саперами на огневых позициях, откуда ушла техника, установили макеты орудий. Во второй раз через Карпаты. И вновь за последние два месяца, на этот раз в обратном направлении, артиллеристы 1-го чехословацкого армейского корпуса преодолевали знакомые карпатские вершины. В зимние ночи с 19 по 22 декабря длинные колонны артполков тянулись из района Ондавы вверх, к Дуклинскому перевалу. За Студеным Верхом их встретил на перевале пронзительный ветер со снегом. Ветер нещадно бил в лицо, занося снегом невысокий хребет. Кругом ничего не было видно, кроме сплошной снежной пелены. Колонны миновали Барвинек, где недавно размещался штаб чехословацкого корпуса, и с трудом спустились по опасным обледеневшим серпантинам северных отрогов гор к разбитому городку Дукля. Тут покоились останки воинов 1-й и 3-й бригад, павших в период сентябрьских боев за этот городок и за страшные высоты - высоту 534 и Гирову гору. Далее колонны разделились. Подразделения 1-го и 2-го артиллерийских полков направились к Едличе под Ясло; 3-й и 4-й полки разместились на рассвете возле печально известной деревни Вроцанки. 5-й корпусной артиллерийский полк через перевал не шел. С Ондавы он направился через Гавай на рубеж Чертыжнее, Яслинка, Рыманув и сосредоточился в центре полосы наступления в районе деревни Потаковка.
Марш проходил в крайне неблагоприятных условиях. В Карпатах неожиданно наступило изменение погоды: ударили сильные морозы, началась метель. Заваленные снегом карпатские вершины и дороги стали серьезной преградой на пути наших артиллеристов. К тому же на дорогах появился гололед. Орудия сползали назад или к краю обрывов и глубоких скатов. Марш проходил ночью, в полной темноте, и водители буквально чудом удерживали управление машинами. Люди шли молча, но на их лицах отражалось радостное волнение. При вспышках сигарет в глазах солдат было видно воодушевление, ожидание предстоящих событий. Рядовые солдаты верили в то, что фронт скоро двинется на запад и они тоже будут поближе к родным местам.
Если говорить об операции под Ясло, то до сих пор не дана надлежащая оценка тому факту, что смена боевых порядков нашей артиллерии на Ондаве 19-22 декабря 1944 года и марш полков через Карпаты были проведены в установленный срок, при полном сохранении тайны и без потерь, хотя эта операция проводилась в невообразимо тяжелых условиях. Если учесть, что в течение 25 дней корпус оставался на Ондаве без артиллерии и, несмотря на это, враг в этот период не предпринял никакой наступательной акции, то следовало бы объективно оценить моральный и профессиональный уровень командных кадров и достигнутую личным составом артиллерийских частей корпуса степень выучки. Трудно себе представить, что бы произошло, если бы противнику стало известно об уходе артиллерии с Ондавы. В этом случае грозило поражение оперативного масштаба. ,Пять наших артиллерийских полков спешно должны были бы возвратиться из-под Кроено на Ондаву, чтобы поддержать тяжелую борьбу пехоты, а это привело бы к ослаблению группировки войск на главном направлении наступления под Ясло. Этого, однако, не случилось.
Планомерно осуществляемые мероприятия позволили в течение длительного времени вводить противника в заблуждение и создавать впечатление, будто на оборонительных рубежах корпуса на Ондаве идет подготовка к наступлению. Безопасность корпуса в декабрьские и январские дни зависела от артиллеристов и саперов, которые мастерски умели скрыть смену боевых порядков и вводить противника в заблуждение. Подготовка к сражению. В первую же ночь после прибытия наших артиллерийских полков в назначенные районы юго-восточнее Ясло от каждой батареи были направлены орудия и минометы на избранные огневые позиции для проведения пристрелки. Началось инженерное оборудование местности. Стоял мороз, дул сильный северный ветер. Земля покрылась тонким слоем снега и на некоторую глубину успела промерзнуть.
Без передышки, в темноте, соблюдая полнейшую тишину и скрытность, усиленные расчеты основных орудий и минометов усердно трудились по созданию огневых позиций и наблюдательных пунктов. От гимнастерок солдат шел пар. Свободный от работы личный состав в данное время отдыхал в ближайших лесах в неотапливаемых землянках. Соблюдался строгий режим сохранения тайны. Во избежание демаскировки предстоящей операции всякое движение днем запрещалось под угрозой военно-полевого суда.
До 24 декабря 1944 года все саперные работы в основном были закончены, и 25 декабря началось оборудование системы связи. Сразу же после занятия боевых порядков артиллеристы приступили к разведке целей, рекогносцировке и подготовке к стрельбе. В то время когда личный состав трудился на местности, командиры и работники штабов отрабатывали документацию артиллерийского наступления. С поразительной четкостью работала глубинная разведка. Вышестоящие советские штабы полностью информировали нас о наличии оружия, техники и дислокации противника.
В последующие два дня стрельбой отдельных орудий и минометов скрытно была проведена проверка исходных данных огня.
Особое место в сражении под Ясло занимала геодезическая и топографическая подготовка стрельбы. Ни в одной операции Красной Армии, в которой до сих пор пришлось участвовать артиллерии нашего корпуса, этой подготовки но было. Даже в Карпатско-Дуклинской операции из-за .нехватки времени и незнания противника артиллерийское наступление не могло быть подготовлено с максимальным исключением субъективных моментов. И наоборот, подготовительный период под Ясло продолжался несколько недель, что позволило использовать чисто технические методы в порядке и планировании огня.
Необходимые исходные данные для стрельбы были получены в самых точных цифровых выражениях на основе геодезических данных и густой сети тригонометрических точек. Успех зависел от точной работы вычислительных групп артиллерийских частей. Днем и ночью вычислители определяли исходные данные для стрельбы по отдельным целям. После сражения было установлено, что выделенные для наших батарей цели были полностью уничтожены точной стрельбой. Мало известен тот факт, что накануне наступления чехословацкие офицеры взяли обязательство уничтожить выделенные для них цели. После окончания сражения комиссии прямо на поле боя проверили, каким образом каждое подразделение выполнило поставленную задачу, насколько эффективно оно вело огонь по вражеским объектам.
Достигнутые результаты в бою под Ясло показывают, что можно гордиться нашей артиллерией.
На направлении главного удара фактическая плотность артиллерии вдоль линии фронта достигла от 210 до 250 стволов на один километр. Лишь под Сталинградом, а также в Киевской и Берлинской операциях плотность артиллерии была выше. Что значит сосредоточить 250 стволов на один километр фронта, я увидел на следующий день после занятия боевых порядков артиллерийской группировкой 38-й армии. Батарея отстояла от батареи на 100 метров по фронту и в глубину. Огонь батареи вели в промежутках между впереди расположенными орудиями, и это таило в себе угрозу безопасности для расчетов. Никогда до сих пор мы не наблюдали такого скопления артиллерии.
Всего на участке прорыва было сосредоточено 1443 орудия и 120-мм минометов, однако внешне ничто не выдавало столь большое количество боевой техники, так как вся местность была умело замаскирована под снежный покров. В этом скопище орудий и минометов пять наших артиллерийских полков, казалось, просто затерялись, однако пример Ясло показал, что поддержка пяти артиллерийских полков немало способствовала успеху крупного сражения. Короче говоря, наша помощь в артиллерийской поддержке наступления была существенной: 148 орудий и минометов ваших полков составляли примерно 10 процентов всего количества стволов, стянутых к участку прорыва. Это означало, что каждую минуту 148 чехословацких стволов выпускали по вражеским целям до 600 снарядов и мин. Это, безусловно, что-то значило! В уточнении данных для стрельбы участвовала и метеослужба. В последние сутки поступающие метеосводки регулярно учитывались при корректировке полученных ранее исходных данных.
Как потом выяснилось, сила нанесенного удара потрясла врага. На почти безлесных и выгодных для обороны высотах восточнее реки Вислока под Ясло оборонялись две пехотные дивизии и один гренадерский полк противника.
Накануне наступления на фронте стояло относительное затишье. Противник проявлял незначительную активность, открывая то в одном, то в другом месте плотный артиллерийский огонь по нашим коммуникациям, обнаруженным огневым позициям, НП и предполагаемым скоплениям пехоты и танков. Гитлеровцы систематически проводили очищение предполья обороны, сжигали и взрывали дома в деревнях и в самом Ясло. Перед боями немцы сровняли с землей почти 97 процентов жилого фонда города, видимо рассчитывая, что руины станут серьезной преградой для наступающих. Таким образом, предстояло нанести удар по сильной, глубоко эшелонированной и укрепляемой в течение четырех месяцев немецкой обороне.
Войска 38-й армии занимали в этом районе полосу обороны протяженностью до 35 километров. Однако главный удар (по замыслу командующего армией) планировалось нанести на узком участке фронта шириной 8 километров. Именно здесь генерал-полковник Москаленко решил сосредоточить свои основные силы, прежде всего всю массу артиллерии, стянутой сюда с других участков фронта.
Теперь дело было за постановкой задач и их выполнением. Командиры советских дивизий и корпусов верили в боевую подготовку и мастерство артиллеристов. Об этом свидетельствовал объем поставленных перед нами задач, а их было немало, причем весьма ответственных, так как от их выполнения зависел успех боя. Напряженная подготовка к их планомерному, четкому выполнению потребовала от каждого командира и работника штаба максимума душевных и физических сил в течение всех трех недель подготовительного периода.
А жизнь шла вперед. Каждая ночь была заполнена подготовкой к бою. По ночам шли работы, проводились расчеты, а днем совершались поездки на местности с целью проведения разведки и уточнения деталей предстоящего боя.
Помнится, в конце декабря мне нужно было побывать у минометчиков 3-го артиллерийского полка. Их минометы были закопаны и замаскированы на равнине возле деревни Глиник-Марьямпольский. Эта местность просматривалась немцами с отлично оборудованных наблюдательных пунктов, расположенных на высотах восточнее реки Вислока. Советская прифронтовая полоса была видна оттуда, как на ладони. По обыкновению, я шел один. Ближе к переднему краю обороны я спустился в длинный неглубокий ход сообщения. Моя высокая папаха была видна из окопа, представляя собой отличную мишень. Но кому, скажите, захочется идти, сгорбившись, так далеко по траншее, если на фронте стоит тишина? Я не мог остаться незамеченным вражескими наблюдателями, но, к моему удивлению, не раздалось ни единого выстрела.
После окончания совещания я побывал в батареях, побеседовал с молодыми солдатами и отправился в обратный путь. Затишье на фронте околдовало меня, поэтому я вылез из окопа и пошел напрямую по заснеженному полю к деревне Потаковка. Как раз в тот момент, когда я был в полной безопасности, тишину вдруг разорвал звук выстрела орудия. Одинокий выстрел на фронте кажется каким-то странным, даже стыдливым, будто ему место только в шуме канонады. Через несколько секунд снаряд со свистом прорезал воздух и разорвался на поле в двухстах метрах от меня. "Пустяк, - подумал я, - один снаряд погоды не делает!" - и спокойно продолжал идти дальше.
Через минуту разорвался еще один снаряд, на таком же расстоянии от меня, только с противоположной стороны. На этот раз разрыв последовал сразу же после выстрела. Я насторожился. Мне стало ясно, что фриц поймал меня на мушку и задумал просто так, шутя, взять в вилку. Вражеский наблюдатель следил за мной довольно внимательно. Это обеспокоило меня, но тем не менее я продолжал идти вперед. "Вряд ли будет этот мерзавец расходовать снаряды на единственного человека посреди поля..." - размышлял я, однако немец думал иначе. Третий снаряд с шелестом пролетел надо мной и разорвался уже совсем близко. Я успел броситься на землю, и весьма кстати: вокруг меня засвистели осколки снарядов, часть из них вонзилась неподалеку в снег. Этот болван стрелял недурно. Я вскочил и бросился к видневшемуся вдали оврагу. С интервалами в две минуты, которые требовались для корректировки данных стрельбы, немец вновь и вновь пытался угодить в меня снарядом. И каждый раз при знакомом шелесте снаряда я пахал носом снег, затем вскакивал и что есть духу бежал из зоны обстрела. Наконец, в полном изнеможении, я достиг края глубокого оврага и кубарем покатился вниз по склону. Силы мои были на исходе. Особенно тяжелым показался полушубок.
Я был вне себя от злости. Такая наглость! Нет, немец заплатит мне за это, причем очень скоро! Мне повезло, так как на дне оврага я обнаружил телефонную станцию 5-го артиллерийского полка. И дело было сделано. Командир полка по моему приказу с удивительной быстротой открыл огонь по вражескому НП и вскоре разнес его вдребезги тяжелыми снарядами. Мы знали расположение НП, в списке целей он фигурировал под номером 56. Однако я поступил опрометчиво: мы раньше времени уничтожили важную цель, которая должна была оставаться в тайне до часа X. Зато я был отомщен!
* * *
Приближался конец 1944 года. Это был год гигантских кровопролитных битв, год крупных побед Советской Армии и сокрушительных поражений вермахта на восточном фронте. 1944-й кончался так же, как кончается любой год новогодним праздником. Мы его встретили на фронте под Ясло, в танцевальном зале в Кросно. Вечер проходил весело, с воодушевлением. А почему бы и нет? Нам предстояло идти в бой. Никто не сомневался, что он будет победным. Оставалось загадкой лишь одно: что случится в этом бою с каждым из нас? Наступающий новый год сулил много надежд на будущее, поэтому новогодний праздник был озорным, необычным, неповторимым.
8 января 1945 года поступил приказ ускорить темпы подготовки, чтобы удовлетворить просьбу союзников как можно раньше начать зимнее наступление советских войск.
13 января во время обхода позиций мне вручили шифровку. С волнением я прочитал: "День Д - 15 января". Час X не указывался, но это станет известно позже. Надо было срочно отдать боевой приказ! Я уселся на развалинах дома в польском селе Тарновице и на коленях быстро написал следующий приказ:
"Нашей артиллерии выпала честь участвовать в наступлении славной армии народов СССР. От его успеха зависит исход войны. Это наступление приближает час встречи с нашими родными. Разрушения и жертвы, которыми еще придется заплатить за окончательную победу, будут меньшими, если мы правильно решим свою задачу.
Самоотверженно помогайте армии нашего могучего союзника, который несет нам свободу и независимость. Наш высший долг сейчас состоит в том, чтобы каждый из нас добросовестно выполнял свои обязанности. Вспомните о злодеяниях врага, о страданиях наших близких на родине и о том горе, какое фашисты принесли всему миру. Бейте и уничтожайте врага метким огнем!.. От каждого из вас в равной степени зависит успех. Призываю вас всех идти в бой за скорейшее освобождение Чехословацкой республики и ее народа! Призываю вас всех не жалеть сил для того, чтобы уменьшить потери пехоты советских дивизий, поддерживаемых вами, и тем самым упрочить доброе имя чехословацких артиллеристов. В бой!.."
В примечании к приказу я дал указание командирам - до 24.00 ознакомить с боевым приказом весь личный состав наших артиллерийских частей, сосредоточенных под Ясло, включая передовых наблюдателей, к которым без риска можно было пробраться лишь ночью.
Последнее действие. Вскоре после полуночи 15 января 1945 года пришел приказ о начале наступления. В нем говорилось:
"1. Артиллерийская подготовка в соответствии с первоначальным планом начинается в 8.45 15.1 1945 года.
2. Атака пехоты в 9.50 15.1 1945 года..."
Рано утром я выехал из Кросно на НП под Ясло, расположенный у отметки "341". По дороге мы обгоняли бесконечные колонны всех родов войск 101-го и 67-го стрелковых корпусов. Войска уже с полуночи выдвигались к исходным рубежам для наступления. Ночь стояла тихая и темная. Никто в машине не произнес ни слова. Укутавшись в теплые полушубки, каждый погрузился в свои думы. "В этот час в тысяче миль отсюда спят в чужой стране моя жена и сын", - невольно пришло мне в голову. По мере приближения к цели мое волнение росло. И вдруг неожиданно для всех в машине раздалась мягкая мелодичная песня. Кто-то лирическим тенором запел нежную советскую песню о фронтовой весне. Песня понеслась над колоннами пехоты и стальной техники:
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат.
Пусть солдаты немного поспят..
Потом тенор смолк. Солдаты молча продолжали шагать в темной мгле, лишь один наш мотор бурчал свою обычную песенку. Этот случай навсегда врезался мне в память. Песню тогда исполнял четарж Эдуард Пицка, в то время ему только исполнилось двадцать лет.
Последние часы перед атакой были полны драматизма. Абсолютной тишине в природе явно не соответствовало возбуждение людей. Несмотря на приказ идти спать, солдаты бодрствовали. На огневых позициях всю ночь шли, дебаты, кое-где раздавались песни. Солдаты, охваченные волнением, так и не сомкнули глаз.
В 4.00 поступил приказ занять свои места; в 5.00 на огневых позициях объявили боевую готовность; в 6.00 личному составу сообщили, что время X 8.45 московского времени.
Седьмой час утра. На востоке появились первые проблески наступающего дня. Командиры на НП прильнули к своим стереотрубам и внимательно вглядывались в темные утренние сумерки. Расчеты стояли в ожидании у орудий. Пошел восьмой час утра, а местность вокруг все еще была окутана сонной тишиной. Ничто не предвещало того, что скоро тут разверзнется ад.
В 8.00 батареи получили окончательные коррективы исходных данных на основе последних метеорологических сведений.
В 8.30 командиры приняли доклады о готовности батарей к открытию огня. Вскоре была подана команда "Заряжай!".
Наконец наступил момент, когда из глоток тысяч людей громогласно вырвалось "Огонь!". Уже через несколько минут артиллеристы сбросили с себя шинели, потом кители, многие начали снимать рубашки. Грохот заглушал крики команд, да в них и не было необходимости: расчеты действовали так, как отлаженные станки на высоких оборотах. В ходе тренировок они добились такой сноровки, точности и быстроты, что им не мешали даже утренние сумерки, дым и пыль.
Сигналом к началу артподготовки был залп "катюш".
Вначале гитлеровская артиллерия в течение нескольких минут вела ответный огонь, но потом полностью смолкла, что свидетельствовало о меткости огня с нашей стороны.
Незадолго до окончаний артиллерийской подготовки в бой вступили советские бомбардировщики и штурмовики, открыли огонь крупнокалиберные пехотные пулеметы. Конец артподготовки и начало атаки тоже обозначили залпом "катюши".
В 9.50 после 65-минутной артиллерийской подготовки пехота при поддержке танков поднялась в атаку. Темп ее продвижения был довольно высоким, поскольку основные узлы сопротивления в первых трех линиях вражеской обороны оказались почти полностью уничтоженными.
Артиллерийский огонь был точен. Немецкие окопы выглядели так, будто здесь пронесся страшный смерч из огня и металла. После артиллерийского огня в живых остались лишь группы фашистов, но и те были полностью деморализованы и тут же сдавались в плен.
Мощное артиллерийское наступление, быстрое продвижение советской пехоты и танков при непрерывной и действенной поддержке советских и чехословацких артиллеристов не позволили противнику своевременно и организованно укрепиться на второй линии обороны вдоль левого берега реки Вислока. Этот рубеж был быстро преодолен.
Около полудня городок Ясло был освобожден, а к 15.00 наступающие части уже вышли к рубежу, установленному на конец первого дня операции. К этому времени глубина прорыва достигла 11 километров. Задачи первого дня наступления были передвинуты. Операция продолжалась. 19 января, то есть через четыре дня после начала наступления, был освобожден Краков.
Однако чехословацким батарейцам не пришлось сопровождать советскую пехоту. После прорыва главной линии обороны противника их ждала новая задача: немедленно возвратиться на Ондаву, чтобы оказать поддержку войскам 1-й гвардейской армии 4-го Украинского фронта в готовящемся наступлении.
Покинутые пехотинцы. Хмурое тихое утро 18 декабря 1944 года на Ондаве. Кругом - полнейшее спокойствие. В штабе корпуса в Вельке-Буковце не заметно каких-либо признаков активной подготовки к чему-то. И вдруг - как гром среди ясного неба! - из штаба 38-й армии пришла срочная шифровка, предписывающая с 19 по 22 декабря передислоцировать все пять артиллерийских полков корпуса в район западнее г. Кросно. Цель и задачи перемещения держались в строгой тайне, о них знали лишь представители командования корпуса. Вначале этот приказ показался командиру корпуса и его помощникам невероятным. Он просто потряс их. Как можно представить, чтобы пехота оборонялась на Ондаве совершенно одна, без артиллерии? Можно ли вообще допустить подобный риск? Но делать было нечего. Приказ поступил из штаба армии и не подлежал обсуждению. Следует напомнить, что корпус понес значительные потери в ходе почти трехмесячных весьма тяжелых боев в Карпатах и был не в состоянии вести активные боевые действия. Исключение составляла артиллерия: она целиком сохранила ударную силу и поэтому была опорой обороны на Ондаве. И вот теперь эту артиллерию предписывалось передвинуть далеко на север от Карпат. Таким образом, части корпуса, лишенные поддержки со стороны нашей мощной артиллерии, подвергались большому риску. Оставалось надеяться только на то, что артиллеристы сумеют скрыть от противника свой уход и умело дезинформируют его о подлинном положении. Ключ к успеху этого смелого маневра находился в руках самих артиллеристов! Если нацистам удастся установить факт ухода артиллерии, возникает реальная угроза: превосходящий в силах противник воспользуется благоприятной возможностью, прорвет слабую оборону 1-й и 3-й бригад, окружит и уничтожит наши части. С одной стороны, обстановка требовала тщательно замаскировать уход батарей, а с другой - путем продуманных и планомерно проводимых мероприятий по дезинформации создать впечатление об усилении обороны на Ондаве.
Саперные части корпуса установили макеты танков и орудий, умышленно плохо их замаскировав. В лесах разводились костры, чуть свет в домах затапливались печки. Вниз по течению реки Хотчанка спускались опилки и звенья плотов, сделанные из мостовых бревен. В ночное время машины двигались в сторону фронта с включенными или наполовину притушенными фарами, заводились двигатели танков и т. п. Все эти целенаправленные и проводимые по плану мероприятия должны были создать у противника впечатление о подготовке нами наступательной операции.
Серьезной проблемой оказалось перемещение боевых порядков артиллерии. Ведь приказать - одно, а выполнить - другое. Трудность состояла в том, чтобы практически скрыть уход артиллерии и обеспечить ее передислокацию в условиях строжайшей тайны. Тут были огромные затруднения. Как раз в это время наступило резкое потепление. Дороги раскисли так, что по ним с трудом можно было передвигаться, а они находились под непрерывным наблюдением и обстрелом противника. Особенно большого труда стоило вытащить орудия с огневых позиций, так как местность вне дорог стала вообще труднопроходимой, превратилась в болото, и колеса орудий зарывались в грязь по самую ось. К тому же приказ предусматривал провести передислокацию ночью, без освещения, чтобы не привлечь внимания противника. Поскольку в сплошной грязи невозможно было двигаться без включения моторов тягачей на высокие обороты, их шум пришлось заглушить стрельбой из орудий. В некоторых местах бойцам приходилось по колено в грязи помогать вытаскивать из трясины тяжелые орудия и машины с боеприпасами. Несмотря на все трудности, нам удалось успешно справиться с задачей по передислокации артиллерии. Она была проведена в срок, без потерь, в полной тайне.
На оборонительных позициях на Ондаве, чтобы ввести противника в заблуждение, от каждого полка было оставлено по одному-двум орудиям или минометам всех калибров, которые кочевали с места да место, соблюдая прежний режим ведения огня. Это помогало создать у противника впечатление, что в полосе корпуса не произошло никаких изменений в боевом порядке артиллерии. Кроме того, артиллеристы вместе с саперами на огневых позициях, откуда ушла техника, установили макеты орудий. Во второй раз через Карпаты. И вновь за последние два месяца, на этот раз в обратном направлении, артиллеристы 1-го чехословацкого армейского корпуса преодолевали знакомые карпатские вершины. В зимние ночи с 19 по 22 декабря длинные колонны артполков тянулись из района Ондавы вверх, к Дуклинскому перевалу. За Студеным Верхом их встретил на перевале пронзительный ветер со снегом. Ветер нещадно бил в лицо, занося снегом невысокий хребет. Кругом ничего не было видно, кроме сплошной снежной пелены. Колонны миновали Барвинек, где недавно размещался штаб чехословацкого корпуса, и с трудом спустились по опасным обледеневшим серпантинам северных отрогов гор к разбитому городку Дукля. Тут покоились останки воинов 1-й и 3-й бригад, павших в период сентябрьских боев за этот городок и за страшные высоты - высоту 534 и Гирову гору. Далее колонны разделились. Подразделения 1-го и 2-го артиллерийских полков направились к Едличе под Ясло; 3-й и 4-й полки разместились на рассвете возле печально известной деревни Вроцанки. 5-й корпусной артиллерийский полк через перевал не шел. С Ондавы он направился через Гавай на рубеж Чертыжнее, Яслинка, Рыманув и сосредоточился в центре полосы наступления в районе деревни Потаковка.
Марш проходил в крайне неблагоприятных условиях. В Карпатах неожиданно наступило изменение погоды: ударили сильные морозы, началась метель. Заваленные снегом карпатские вершины и дороги стали серьезной преградой на пути наших артиллеристов. К тому же на дорогах появился гололед. Орудия сползали назад или к краю обрывов и глубоких скатов. Марш проходил ночью, в полной темноте, и водители буквально чудом удерживали управление машинами. Люди шли молча, но на их лицах отражалось радостное волнение. При вспышках сигарет в глазах солдат было видно воодушевление, ожидание предстоящих событий. Рядовые солдаты верили в то, что фронт скоро двинется на запад и они тоже будут поближе к родным местам.
Если говорить об операции под Ясло, то до сих пор не дана надлежащая оценка тому факту, что смена боевых порядков нашей артиллерии на Ондаве 19-22 декабря 1944 года и марш полков через Карпаты были проведены в установленный срок, при полном сохранении тайны и без потерь, хотя эта операция проводилась в невообразимо тяжелых условиях. Если учесть, что в течение 25 дней корпус оставался на Ондаве без артиллерии и, несмотря на это, враг в этот период не предпринял никакой наступательной акции, то следовало бы объективно оценить моральный и профессиональный уровень командных кадров и достигнутую личным составом артиллерийских частей корпуса степень выучки. Трудно себе представить, что бы произошло, если бы противнику стало известно об уходе артиллерии с Ондавы. В этом случае грозило поражение оперативного масштаба. ,Пять наших артиллерийских полков спешно должны были бы возвратиться из-под Кроено на Ондаву, чтобы поддержать тяжелую борьбу пехоты, а это привело бы к ослаблению группировки войск на главном направлении наступления под Ясло. Этого, однако, не случилось.
Планомерно осуществляемые мероприятия позволили в течение длительного времени вводить противника в заблуждение и создавать впечатление, будто на оборонительных рубежах корпуса на Ондаве идет подготовка к наступлению. Безопасность корпуса в декабрьские и январские дни зависела от артиллеристов и саперов, которые мастерски умели скрыть смену боевых порядков и вводить противника в заблуждение. Подготовка к сражению. В первую же ночь после прибытия наших артиллерийских полков в назначенные районы юго-восточнее Ясло от каждой батареи были направлены орудия и минометы на избранные огневые позиции для проведения пристрелки. Началось инженерное оборудование местности. Стоял мороз, дул сильный северный ветер. Земля покрылась тонким слоем снега и на некоторую глубину успела промерзнуть.
Без передышки, в темноте, соблюдая полнейшую тишину и скрытность, усиленные расчеты основных орудий и минометов усердно трудились по созданию огневых позиций и наблюдательных пунктов. От гимнастерок солдат шел пар. Свободный от работы личный состав в данное время отдыхал в ближайших лесах в неотапливаемых землянках. Соблюдался строгий режим сохранения тайны. Во избежание демаскировки предстоящей операции всякое движение днем запрещалось под угрозой военно-полевого суда.
До 24 декабря 1944 года все саперные работы в основном были закончены, и 25 декабря началось оборудование системы связи. Сразу же после занятия боевых порядков артиллеристы приступили к разведке целей, рекогносцировке и подготовке к стрельбе. В то время когда личный состав трудился на местности, командиры и работники штабов отрабатывали документацию артиллерийского наступления. С поразительной четкостью работала глубинная разведка. Вышестоящие советские штабы полностью информировали нас о наличии оружия, техники и дислокации противника.
В последующие два дня стрельбой отдельных орудий и минометов скрытно была проведена проверка исходных данных огня.
Особое место в сражении под Ясло занимала геодезическая и топографическая подготовка стрельбы. Ни в одной операции Красной Армии, в которой до сих пор пришлось участвовать артиллерии нашего корпуса, этой подготовки но было. Даже в Карпатско-Дуклинской операции из-за .нехватки времени и незнания противника артиллерийское наступление не могло быть подготовлено с максимальным исключением субъективных моментов. И наоборот, подготовительный период под Ясло продолжался несколько недель, что позволило использовать чисто технические методы в порядке и планировании огня.
Необходимые исходные данные для стрельбы были получены в самых точных цифровых выражениях на основе геодезических данных и густой сети тригонометрических точек. Успех зависел от точной работы вычислительных групп артиллерийских частей. Днем и ночью вычислители определяли исходные данные для стрельбы по отдельным целям. После сражения было установлено, что выделенные для наших батарей цели были полностью уничтожены точной стрельбой. Мало известен тот факт, что накануне наступления чехословацкие офицеры взяли обязательство уничтожить выделенные для них цели. После окончания сражения комиссии прямо на поле боя проверили, каким образом каждое подразделение выполнило поставленную задачу, насколько эффективно оно вело огонь по вражеским объектам.
Достигнутые результаты в бою под Ясло показывают, что можно гордиться нашей артиллерией.
На направлении главного удара фактическая плотность артиллерии вдоль линии фронта достигла от 210 до 250 стволов на один километр. Лишь под Сталинградом, а также в Киевской и Берлинской операциях плотность артиллерии была выше. Что значит сосредоточить 250 стволов на один километр фронта, я увидел на следующий день после занятия боевых порядков артиллерийской группировкой 38-й армии. Батарея отстояла от батареи на 100 метров по фронту и в глубину. Огонь батареи вели в промежутках между впереди расположенными орудиями, и это таило в себе угрозу безопасности для расчетов. Никогда до сих пор мы не наблюдали такого скопления артиллерии.
Всего на участке прорыва было сосредоточено 1443 орудия и 120-мм минометов, однако внешне ничто не выдавало столь большое количество боевой техники, так как вся местность была умело замаскирована под снежный покров. В этом скопище орудий и минометов пять наших артиллерийских полков, казалось, просто затерялись, однако пример Ясло показал, что поддержка пяти артиллерийских полков немало способствовала успеху крупного сражения. Короче говоря, наша помощь в артиллерийской поддержке наступления была существенной: 148 орудий и минометов ваших полков составляли примерно 10 процентов всего количества стволов, стянутых к участку прорыва. Это означало, что каждую минуту 148 чехословацких стволов выпускали по вражеским целям до 600 снарядов и мин. Это, безусловно, что-то значило! В уточнении данных для стрельбы участвовала и метеослужба. В последние сутки поступающие метеосводки регулярно учитывались при корректировке полученных ранее исходных данных.
Как потом выяснилось, сила нанесенного удара потрясла врага. На почти безлесных и выгодных для обороны высотах восточнее реки Вислока под Ясло оборонялись две пехотные дивизии и один гренадерский полк противника.
Накануне наступления на фронте стояло относительное затишье. Противник проявлял незначительную активность, открывая то в одном, то в другом месте плотный артиллерийский огонь по нашим коммуникациям, обнаруженным огневым позициям, НП и предполагаемым скоплениям пехоты и танков. Гитлеровцы систематически проводили очищение предполья обороны, сжигали и взрывали дома в деревнях и в самом Ясло. Перед боями немцы сровняли с землей почти 97 процентов жилого фонда города, видимо рассчитывая, что руины станут серьезной преградой для наступающих. Таким образом, предстояло нанести удар по сильной, глубоко эшелонированной и укрепляемой в течение четырех месяцев немецкой обороне.
Войска 38-й армии занимали в этом районе полосу обороны протяженностью до 35 километров. Однако главный удар (по замыслу командующего армией) планировалось нанести на узком участке фронта шириной 8 километров. Именно здесь генерал-полковник Москаленко решил сосредоточить свои основные силы, прежде всего всю массу артиллерии, стянутой сюда с других участков фронта.
Теперь дело было за постановкой задач и их выполнением. Командиры советских дивизий и корпусов верили в боевую подготовку и мастерство артиллеристов. Об этом свидетельствовал объем поставленных перед нами задач, а их было немало, причем весьма ответственных, так как от их выполнения зависел успех боя. Напряженная подготовка к их планомерному, четкому выполнению потребовала от каждого командира и работника штаба максимума душевных и физических сил в течение всех трех недель подготовительного периода.
А жизнь шла вперед. Каждая ночь была заполнена подготовкой к бою. По ночам шли работы, проводились расчеты, а днем совершались поездки на местности с целью проведения разведки и уточнения деталей предстоящего боя.
Помнится, в конце декабря мне нужно было побывать у минометчиков 3-го артиллерийского полка. Их минометы были закопаны и замаскированы на равнине возле деревни Глиник-Марьямпольский. Эта местность просматривалась немцами с отлично оборудованных наблюдательных пунктов, расположенных на высотах восточнее реки Вислока. Советская прифронтовая полоса была видна оттуда, как на ладони. По обыкновению, я шел один. Ближе к переднему краю обороны я спустился в длинный неглубокий ход сообщения. Моя высокая папаха была видна из окопа, представляя собой отличную мишень. Но кому, скажите, захочется идти, сгорбившись, так далеко по траншее, если на фронте стоит тишина? Я не мог остаться незамеченным вражескими наблюдателями, но, к моему удивлению, не раздалось ни единого выстрела.
После окончания совещания я побывал в батареях, побеседовал с молодыми солдатами и отправился в обратный путь. Затишье на фронте околдовало меня, поэтому я вылез из окопа и пошел напрямую по заснеженному полю к деревне Потаковка. Как раз в тот момент, когда я был в полной безопасности, тишину вдруг разорвал звук выстрела орудия. Одинокий выстрел на фронте кажется каким-то странным, даже стыдливым, будто ему место только в шуме канонады. Через несколько секунд снаряд со свистом прорезал воздух и разорвался на поле в двухстах метрах от меня. "Пустяк, - подумал я, - один снаряд погоды не делает!" - и спокойно продолжал идти дальше.
Через минуту разорвался еще один снаряд, на таком же расстоянии от меня, только с противоположной стороны. На этот раз разрыв последовал сразу же после выстрела. Я насторожился. Мне стало ясно, что фриц поймал меня на мушку и задумал просто так, шутя, взять в вилку. Вражеский наблюдатель следил за мной довольно внимательно. Это обеспокоило меня, но тем не менее я продолжал идти вперед. "Вряд ли будет этот мерзавец расходовать снаряды на единственного человека посреди поля..." - размышлял я, однако немец думал иначе. Третий снаряд с шелестом пролетел надо мной и разорвался уже совсем близко. Я успел броситься на землю, и весьма кстати: вокруг меня засвистели осколки снарядов, часть из них вонзилась неподалеку в снег. Этот болван стрелял недурно. Я вскочил и бросился к видневшемуся вдали оврагу. С интервалами в две минуты, которые требовались для корректировки данных стрельбы, немец вновь и вновь пытался угодить в меня снарядом. И каждый раз при знакомом шелесте снаряда я пахал носом снег, затем вскакивал и что есть духу бежал из зоны обстрела. Наконец, в полном изнеможении, я достиг края глубокого оврага и кубарем покатился вниз по склону. Силы мои были на исходе. Особенно тяжелым показался полушубок.
Я был вне себя от злости. Такая наглость! Нет, немец заплатит мне за это, причем очень скоро! Мне повезло, так как на дне оврага я обнаружил телефонную станцию 5-го артиллерийского полка. И дело было сделано. Командир полка по моему приказу с удивительной быстротой открыл огонь по вражескому НП и вскоре разнес его вдребезги тяжелыми снарядами. Мы знали расположение НП, в списке целей он фигурировал под номером 56. Однако я поступил опрометчиво: мы раньше времени уничтожили важную цель, которая должна была оставаться в тайне до часа X. Зато я был отомщен!
* * *
Приближался конец 1944 года. Это был год гигантских кровопролитных битв, год крупных побед Советской Армии и сокрушительных поражений вермахта на восточном фронте. 1944-й кончался так же, как кончается любой год новогодним праздником. Мы его встретили на фронте под Ясло, в танцевальном зале в Кросно. Вечер проходил весело, с воодушевлением. А почему бы и нет? Нам предстояло идти в бой. Никто не сомневался, что он будет победным. Оставалось загадкой лишь одно: что случится в этом бою с каждым из нас? Наступающий новый год сулил много надежд на будущее, поэтому новогодний праздник был озорным, необычным, неповторимым.
8 января 1945 года поступил приказ ускорить темпы подготовки, чтобы удовлетворить просьбу союзников как можно раньше начать зимнее наступление советских войск.
13 января во время обхода позиций мне вручили шифровку. С волнением я прочитал: "День Д - 15 января". Час X не указывался, но это станет известно позже. Надо было срочно отдать боевой приказ! Я уселся на развалинах дома в польском селе Тарновице и на коленях быстро написал следующий приказ:
"Нашей артиллерии выпала честь участвовать в наступлении славной армии народов СССР. От его успеха зависит исход войны. Это наступление приближает час встречи с нашими родными. Разрушения и жертвы, которыми еще придется заплатить за окончательную победу, будут меньшими, если мы правильно решим свою задачу.
Самоотверженно помогайте армии нашего могучего союзника, который несет нам свободу и независимость. Наш высший долг сейчас состоит в том, чтобы каждый из нас добросовестно выполнял свои обязанности. Вспомните о злодеяниях врага, о страданиях наших близких на родине и о том горе, какое фашисты принесли всему миру. Бейте и уничтожайте врага метким огнем!.. От каждого из вас в равной степени зависит успех. Призываю вас всех идти в бой за скорейшее освобождение Чехословацкой республики и ее народа! Призываю вас всех не жалеть сил для того, чтобы уменьшить потери пехоты советских дивизий, поддерживаемых вами, и тем самым упрочить доброе имя чехословацких артиллеристов. В бой!.."
В примечании к приказу я дал указание командирам - до 24.00 ознакомить с боевым приказом весь личный состав наших артиллерийских частей, сосредоточенных под Ясло, включая передовых наблюдателей, к которым без риска можно было пробраться лишь ночью.
Последнее действие. Вскоре после полуночи 15 января 1945 года пришел приказ о начале наступления. В нем говорилось:
"1. Артиллерийская подготовка в соответствии с первоначальным планом начинается в 8.45 15.1 1945 года.
2. Атака пехоты в 9.50 15.1 1945 года..."
Рано утром я выехал из Кросно на НП под Ясло, расположенный у отметки "341". По дороге мы обгоняли бесконечные колонны всех родов войск 101-го и 67-го стрелковых корпусов. Войска уже с полуночи выдвигались к исходным рубежам для наступления. Ночь стояла тихая и темная. Никто в машине не произнес ни слова. Укутавшись в теплые полушубки, каждый погрузился в свои думы. "В этот час в тысяче миль отсюда спят в чужой стране моя жена и сын", - невольно пришло мне в голову. По мере приближения к цели мое волнение росло. И вдруг неожиданно для всех в машине раздалась мягкая мелодичная песня. Кто-то лирическим тенором запел нежную советскую песню о фронтовой весне. Песня понеслась над колоннами пехоты и стальной техники:
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат.
Пусть солдаты немного поспят..
Потом тенор смолк. Солдаты молча продолжали шагать в темной мгле, лишь один наш мотор бурчал свою обычную песенку. Этот случай навсегда врезался мне в память. Песню тогда исполнял четарж Эдуард Пицка, в то время ему только исполнилось двадцать лет.
Последние часы перед атакой были полны драматизма. Абсолютной тишине в природе явно не соответствовало возбуждение людей. Несмотря на приказ идти спать, солдаты бодрствовали. На огневых позициях всю ночь шли, дебаты, кое-где раздавались песни. Солдаты, охваченные волнением, так и не сомкнули глаз.
В 4.00 поступил приказ занять свои места; в 5.00 на огневых позициях объявили боевую готовность; в 6.00 личному составу сообщили, что время X 8.45 московского времени.
Седьмой час утра. На востоке появились первые проблески наступающего дня. Командиры на НП прильнули к своим стереотрубам и внимательно вглядывались в темные утренние сумерки. Расчеты стояли в ожидании у орудий. Пошел восьмой час утра, а местность вокруг все еще была окутана сонной тишиной. Ничто не предвещало того, что скоро тут разверзнется ад.
В 8.00 батареи получили окончательные коррективы исходных данных на основе последних метеорологических сведений.
В 8.30 командиры приняли доклады о готовности батарей к открытию огня. Вскоре была подана команда "Заряжай!".
Наконец наступил момент, когда из глоток тысяч людей громогласно вырвалось "Огонь!". Уже через несколько минут артиллеристы сбросили с себя шинели, потом кители, многие начали снимать рубашки. Грохот заглушал крики команд, да в них и не было необходимости: расчеты действовали так, как отлаженные станки на высоких оборотах. В ходе тренировок они добились такой сноровки, точности и быстроты, что им не мешали даже утренние сумерки, дым и пыль.
Сигналом к началу артподготовки был залп "катюш".
Вначале гитлеровская артиллерия в течение нескольких минут вела ответный огонь, но потом полностью смолкла, что свидетельствовало о меткости огня с нашей стороны.
Незадолго до окончаний артиллерийской подготовки в бой вступили советские бомбардировщики и штурмовики, открыли огонь крупнокалиберные пехотные пулеметы. Конец артподготовки и начало атаки тоже обозначили залпом "катюши".
В 9.50 после 65-минутной артиллерийской подготовки пехота при поддержке танков поднялась в атаку. Темп ее продвижения был довольно высоким, поскольку основные узлы сопротивления в первых трех линиях вражеской обороны оказались почти полностью уничтоженными.
Артиллерийский огонь был точен. Немецкие окопы выглядели так, будто здесь пронесся страшный смерч из огня и металла. После артиллерийского огня в живых остались лишь группы фашистов, но и те были полностью деморализованы и тут же сдавались в плен.
Мощное артиллерийское наступление, быстрое продвижение советской пехоты и танков при непрерывной и действенной поддержке советских и чехословацких артиллеристов не позволили противнику своевременно и организованно укрепиться на второй линии обороны вдоль левого берега реки Вислока. Этот рубеж был быстро преодолен.
Около полудня городок Ясло был освобожден, а к 15.00 наступающие части уже вышли к рубежу, установленному на конец первого дня операции. К этому времени глубина прорыва достигла 11 километров. Задачи первого дня наступления были передвинуты. Операция продолжалась. 19 января, то есть через четыре дня после начала наступления, был освобожден Краков.
Однако чехословацким батарейцам не пришлось сопровождать советскую пехоту. После прорыва главной линии обороны противника их ждала новая задача: немедленно возвратиться на Ондаву, чтобы оказать поддержку войскам 1-й гвардейской армии 4-го Украинского фронта в готовящемся наступлении.