Резник Майк. Черная Леди

   — Я предложил организовать уплату залога через Клейборн, — закончил он, — но она отказалась наотрез. Теперь сидит в каталажке и обращается с речами ко всем, кто согласен ее слушать. По-моему, она даже провела пресс-конференцию из камеры!
   Его, видимо, очень забавляло ее поведение.
   — Весьма прискорбно об этом слышать, друг Гектор, — посочувствовал я. — Наверное, заключение в кенникоттской тюрьме ее очень угнетает.
   — Да она так в жизни не развлекалась! — ответил он со смехом. — Между прочим, я, кажется, должен вам обед.
   — Сейчас только десять часов утра, — заметил я.
   — Никогда не слышали о раннем обеде?
   — Признателен за предложение, друг Гектор, но я в самом деле не голоден.
   Он пожал плечами.
   — Предложение остается в силе. Только предупредите с вечера.
   — Непременно, — пообещал я.
   — Ресторан, о котором я говорил вам в прошлый раз, закрылся, — продолжал он. — Но я слышал еще об одном, где обслуживают инопланетян.
   Может, сегодня проверю, стоит ли туда идти.
   — Вы очень внимательны, друг Гектор, — ответил я.
   — Кстати, — доверительно поинтересовался он, — что за человек Валентин Хит на самом деле?
   — Очень обаятельный человек, — сказал я. — Почему вы спрашиваете?
   — Он нам уже сколько лет сдает краденые картины, — пояснил Рейберн.
   — Просто интересно было узнать.
   — Почему вы принимаете картины, зная, что они краденые?
   — Да боже мой, все, что стоит украсть, за свою историю бывает украдено раз, а то и больше. По крайней мере, его картины трудно проследить.
   — Как давно вы узнали, что Хит торгует крадеными произведениями искусства?
   — Догадался, когда услышал, что он никогда не выставляет их на публичные аукционы.
   — А Тай Чонг об этом знает? — спросил я, надеясь, что ответ будет отрицательным.
   — Официально об этом не знает никто, — ответил Рейберн с многозначительной улыбкой. — И на вопросы властей все будут наверняка утверждать, что им ничего не известно.
   Тут он понизил голос.
   — Я сам говорю об этом с вами только потому, что мы коллеги, и вы, оказалось, коротко знакомы с Валентином Хитом.
   — Знакомство с Валентином Хитом не значит, что я вор! — запротестовал я.
   — Конечно, не значит, — утешил меня Рейберн. — Но с другой стороны вы же не остались невинным, как новорожденный младенец?
   — Я никогда ничего не крал, друг Гектор.
   Он усмехнулся.
   — Я не сужу вас за аморальность, Леонардо.
   — Судите, — настаивал я. — Вы говорите, что меня испортило общество Валентина Хита.
   — Ну, полиция действительно обращалась к Тай Чонг по поводу вас, когда вы уехали с Шарлеманя.
   — Произошло недоразумение. Я не сделал ничего плохого.
   — О'кей, — он все еще улыбался. — Я вам верю.
   — Мне кажется, что нет.
   — Послушайте, я, наверное, вас расстроил, а я совершенно этого не хотел. Мы говорили о Хите.
   — Мы говорили о том, знала ли Тай Чонг, что Хит продавал ей краденые картины, — поправил его я.
   — Вы бы хотели услышать, что она ничего не знала и не участвовала в пикетах, борясь за ваши права?
   — Я не подозревал, что она боролась за права бъйорннов, — сказал я, признательный за перемену темы.
   — Бъйорнны, канфориты, раболиане — какая разница? Вы ж все, ребята, за равенство боретесь, правда?
   — Бъйорнны не борются, — ответил я.
   — Вы понимаете, что я имел в виду, — смутился он.
   — Да, друг Гектор. Я понимаю, что вы имели в виду.
   — Ну хорошо, — он направился к двери. — Я ушел. Встретимся во второй половине дня.
   — Это должен быть весьма обильный обед, — заметил я.
   — И к обеду, — усмехнулся он. — Не есть же всухомятку. Вы в самом деле не хотите присоединиться? Когда Тай Чонг вернется, пятичасовые обеденные перерывы выйдут из моды.
   — Нет, спасибо, друг Гектор.
   Он развел руками, помахал мне на прощанье и вышел на улицу.
   Так как у меня не было определенного задания, а оба непосредственных руководителя отсутствовали, я все оставшееся утро просматривал каталоги аукционов за прошедшие две недели, безуспешно пытаясь встретить хоть одно изображение Черной Леди. Вторая половина дня ушла на исследование списков частных предложений, с тем же результатом.
   Вечером я уже собирался уйти из галереи, когда позвонил по видеофону Малькольм Аберкромби.
   — Я слышал, вы вернулись, — буркнул он, когда произошло соединение, и нас стало видно.
   — Я приехал сегодня утром, — ответил я.
   — Привезли картину Маллаки?
   — Да.
   — Так какого же черта не показываетесь?
   — У меня сложилось впечатление, что вы и Тай Чонг еще не договорились о цене, — сказал я.
   — Ну и что? Она попытается ограбить меня, я предложу свою цену, мы несколько часов поторгуемся, но всем известно, что в конце концов я ее куплю.
   — Мне нужно спросить Тай Чонг, как поступить в данном случае.
   — Ваш босс парится в тюрьме на Кенникотте, если вы еще не в курсе.
   — Я знаю об этом.
   — Тогда вы должны знать и о том, что ее выпустят не раньше, чем через несколько дней, — продолжал Аберкромби, гневно сверкнув глазами. — Я не могу столько ждать. Она нужна мне сейчас!
   — У меня нет полномочий передать ее вам, — сказал я извиняющимся тоном. — В отсутствие Тай Чонг решение должен принять Гектор Рейберн.
   — Где он?
   — Не знаю.
   — Завтра он будет в галерее?
   — Да, будет.
   — Возьмете у него разрешение, как только он покажется в дверях, — сказал Аберкромби, — и тут же явитесь ко мне с картиной. Ясно?
   — Да, мистер Аберкромби, — сказал я. — Предельно ясно.
   — До завтрашнего утра, — с угрозой произнес он и прервал связь.
   Я вернулся на ночь к себе в комнату, а на следующее утро, получив согласие Рейберна, доставил картину Аберкромби, как тот и приказал.
   Следующие два дня не были богаты событиями. Я продолжал искать изображения Черной Леди, но без успеха.
   Утром того дня, когда Тай Чонг должна была вернуться, Хит разыскал меня в галерее.
   — Привет, друг Валентин, — сказал я, поднимая взгляд от настольного компьютера. — Надеюсь, у вас все в порядке.
   Он кивнул.
   — А у вас?
   — Вполне, — ответил я, удивляясь, зачем он пришел в галерею.
   — Вы общались с Венциа после полета?
   — Я с ним каждый вечер беседую, друг Валентин.
   — Интересный человек, — сказал Хит.
   — Да, интересный, — согласился я. — Могу ли я чем-нибудь быть вам полезен, друг Валентин?
   — Откровенно говоря, да, — ответил он. — Вчера вечером я получил новые известия от своих адвокатов. Большая часть обвинений снята, но мои счета по-прежнему заморожены.
   Он сделал паузу.
   — Все счета, не только те, что на Шарлемане, — он удивленно тряхнул головой. — Они нашли даже счет на Спике II.
   — Сожалею, что не могу ссудить вам денег, друг Валентин, — сказал я, — но весь мой заработок перечисляется в Дом Крстхъонн. Даже счет за жилище и питание поступает в Клейборн, и они вычитают эту сумму, прежде чем отправить деньги моей Матери Узора.
   — Мне не нужен заем, — раздраженно фыркнул Хит. — Мне нужно не одолжение, а деньги.
   — Не понимаю, — ответил я, хотя, конечно, все понимал.
   — Что, сказать по буквам? Я хочу, чтобы вы помогли мне вскрыть систему охраны Аберкромби.
   — Я не могу вам помочь, друг Валентин. Может быть, Рубен Венциа найдет вам работу?
   — Хиты не зарабатывают деньги, — сказал он презрительно. — Они их тратят.
   — Я очень вам сочувствую, друг Валентин, — ответил я. — Но я не могу стать соучастником преступления.
   — Я думал, мы друзья.
   — Друзей не подстрекают к нарушению закона, — подчеркнул я. — Я не допущу, чтобы общение с вами подорвало мой моральный кодекс. То, что вы мне нравитесь, не значит, что я соглашусь помогать вам совершить преступление против человека, пусть он даже мне не нравится.
   — Избавьте меня от ваших нравоучений, — Хит недовольно поморщился.
   — Тогда разрешите сделать практическое замечание, друг Валентин.
   Даже если вы ограбите Малькольма Аберкромби, денег у вас все равно не будет. У вас будут только его картины.
   — Которые я и превращу в деньги.
   — Как? Они застрахованы.
   — Тай Чонг уже приходилось решать для меня подобные щекотливые вопросы.
   — Но не с картинами, украденными у ее собственного клиента, — ответил я.
   — Вы не поверите.
   — Может быть, и поверю, — откликнулся я грустно. — Но помогать вам не стану.
   Он вздохнул.
   — Ладно, Леонардо. Придется делать все самому.
   — Вы будете задержаны и попадете в заключение.
   — Ну, не скажите. Случалось щелкать системы и покрепче.
   — Если бы вы надеялись, что сможете украсть эти картины без моей помощи, вы бы ее не просили, — сказал я.
   — С вашей помощью это было бы намного легче, — ответил он. — Но и без нее это вполне возможно.
   Он помолчал.
   — Сам дом особой проблемы не представляет: наверное, мне знакомы все охранные приспособления, которые там установлены. Вот подобраться к дому будет труднее, там я окажусь на виду. Придется несколько дней ломать голову над безопасными подходами и продумать пути отступления, но с этим можно справиться. Нерешенным остается один вопрос, — и он пристально посмотрел на меня.
   — Какой же, друг Валентин?
   — Если дело выгорит, вы донесете на меня в полицию?
   — Я бы предпочел, чтобы вы не предпринимали такой попытки.
   — Я знаю, что вы предпочли бы, Леонардо. Потрудитесь ответить на мой вопрос.
   — Но я действительно не знаю, — растерялся я.
   Неожиданно он улыбнулся.
   — Не вешайте нос. Если его система охраны в самом деле так надежна, как вам кажется, может быть, выбора делать не придется, — с этими словами Хит похлопал меня по плечу. — Я с вами еще свяжусь.
   Прежде чем я нашелся, что сказать в ответ, он повернулся и вышел, оставив меня размышлять над заданным вопросом. Я все еще был погружен в размышления, когда вошла Тай Чонг.
   — С возвращением, Леонардо, — кивнула она.
   — И вас, Достойная Леди, — поднялся я. — Надеюсь, с вами все хорошо?
   — Насколько это возможно, — ответила она. — Кухня и обстановка в кенникоттской тюрьме оставляют желать лучшего.
   Она помолчала.
   — Я была в центре внимания на Дальнем Лондоне?
   — Гектор Рейберн говорит, что да, — сказал я. — Я вернулся всего три дня назад.
   Она победно улыбнулась.
   — Я знала, что так будет! Здесь транслировали мою голограмму?
   — Не знаю.
   Она дернула плечами.
   — Неважно. Зато мы привлекли внимание общественности к бедственному положению инопланетян на Кенникотте.
   — Были проведены какие-нибудь реформы, Достойная Леди? — поинтересовался я.
   Вопрос ее, похоже, удивил.
   — Право, не знаю, Леонардо… Но я уверена, что это всего лишь дело времени.
   И она снова улыбнулась.
   — Ну, довольно обо мне. Вас разыскал Рубен Венциа?
   — Да, разыскал.
   — И передал посылку от вашей Матери Узора?
   — Да.
   — Прекрасно. Я бы не говорила ему, где вы, но подумала, что посылка может оказаться важной.
   — Так и было, Достойная Леди. Спасибо за заботу… Мне хотелось бы объяснить вам, что на самом деле произошло на Шарлемане.
   — Нет необходимости. Ваше сообщение было достаточно подробным, этим вопросом занимались, и он решен ко всеобщему удовлетворению.
   — Боюсь, что Валентин Хит не удовлетворен.
   — Он на Дальнем Лондоне?
   — Да, Достойная Леди. Его активы до сих пор заморожены.
   — Это плохо, — сказала она.
   — Боюсь, что для пополнения своих средств он замышляет нелегальные действия.
   — Вот как? — она подняла брови. — И вы знаете, какие именно нелегальные действия у него на уме?
   — Ограбление.
   — Деньги?
   — Произведения искусства, Достойная Леди.
   Она нахмурилась.
   — На Дальнем Лондоне?
   — Да, Достойная Леди.
   — Идиот, — пробормотала она.
   — Согласен, — сказал я. — Вы смогли бы убедить его не делать этого?
   — Может быть, — сказала она. — Вы знаете, где он?
   — Нет, Достойная Леди. Но я видел его сегодня утром, и он обещал связаться со мной в ближайшем будущем.
   — Когда выйдет на связь, передайте ему, что я хочу с ним поговорить.
   — И вы разубедите его?
   — Я сделаю все, что смогу, — заверила она.
   — Спасибо, Достойная Леди, — сказал я. — Я к нему очень привязался, и мне не хотелось бы увидеть его за решеткой.
   — И мне не хотелось бы, — искренне сказала она и посмотрела мне в глаза. — Он уже видел коллекцию Аберкромби?
   — Как вы узнали, что он собирается ограбить Малькольма Аберкромби?
   — спросил я испуганно.
   Она улыбнулась.
   — Я знаю вкусы Валентина.
   — В искусстве?
   — Во всем, кроме искусства. А коллекция Аберкромби — единственная на планете, которая по стоимости может удовлетворить эти вкусы.
   У двери своего кабинета она еще раз обернулась ко мне.
   — Пожалуйста, попросите его сначала связаться со мной.
   — Сначала? — повторил я озадаченно.
   — Пока он не сделал ничего, о чем пришлось бы жалеть.
   — Попрошу, Достойная Леди, — пообещал я.
   — Отлично. Не хочу показаться невежливой, но у меня масса работы, надо наверстать…
   — Понимаю, — сказал я. — Очень рад, что вы вернулись, Достойная Леди.
   — Большое спасибо, Леонардо, — кивнула она и скрылась в кабинете.
   Весь остаток дня я снова безрезультатно искал картины и голограммы с изображением Черной Леди. По пути домой зашел в свой обычный ресторан и обнаружил, что меня ждет Рубен Венциа.
   — Есть успехи? — спросил он вместо приветствия.
   — Нет, — ответил я. — А у вас, друг Рубен?
   Он покачал головой.
   — Я просмотрел, наверное, тысячи две информационных лент, — сказал он. — Никаких следов. Завтра примусь за журналы.
   Он поморщился.
   — Страшно подумать, сколько этого мусора придется перекопать.
   — А я изучил все каталоги и брошюры, полученные нами за прошедшие две недели, — ответил я. — Предложений о продаже ее портретов нет нигде.
   — Почему только за две недели? — спросил он.
   — Потому что с тех пор, как она была на Ахероне, прошло меньше трех недель, — объяснил я. — Хотя всегда есть шанс увидеть в продаже более давний ее портрет, ваши находки убедили меня, что в этом случае автор почти наверняка окажется покойным. Нам надо найти человека, с которым она встретилась после того, как исчезла с корабля друга Валентина.
   — Это если она опять появилась, — мрачно сказал Венциа. — Бывали периоды, когда она просто исчезала на многие годы, даже столетия.
   — Возможно. Но ведь возможно и так, что она вовсе не исчезала, а просто вы не смогли пока определить, где она была в то время?
   — И это возможно, — устало ответил он и зевнул. — Боже мой, как я устал! Мне, кажется, надо сделать перерыв и отдохнуть остаток вечера.
   Он глубоко вздохнул.
   — Я убиваю по двадцать часов в день над этими проклятыми пленками. И все равно ничерта не знаю, появилась она снова или нет?
   — Отдохните получше, друг Рубен, — сказал я.
   — Спасибо, — ответил он. — Может быть, нам обоим стоит закончить на сегодня с работой? Вы ведь тоже не отдыхали, как следует.
   — Нет, я, наверное, пойду в библиотеку. Мне еще надо кое-что сделать.
   — Для Клейборна?
   — Нет, для нас. Вы предложили очень интересное направление поиска.
   — Я? — удивился он.
   — Да, — ответил я. — Я поужинаю, а потом попробую поработать в этом направлении.
   — Дадите мне знать, если наткнетесь на что-нибудь перспективное?
   — Непременно, друг Рубен, — пообещал я.
   Мы расстались, я съел легкий ужин, а затем пошел в библиотеку, по дороге собираясь с мыслями для разговора с компьютером.

Глава 17

   Я сидел в своей кабине в библиотеке, глядя, как оживает компьютер.
   — Добрый вечер, — сказал он наконец. — Чем могу помочь?
   — Я Леонардо с Бенитара II, мы разговаривали раньше.
   — К сожалению, должен сообщить, что не нашел больше ни одного портрета интересующего вас объекта.
   — Знаю, — сказал я. — Сегодня вечером мне нужна другая информация.
   На экране стал прокручиваться бесконечный список.
   — Получено указание от Рубена Венциа, информировать вас по появлении, что он уже просмотрел эти ленты и журналы без успеха.
   — Меня не интересуют ленты или иные электронные материалы, — ответил я.
   Экран очистился.
   — Жду ваших команд.
   — Кто из живущих ныне людей — величайший герой?
   — Я не способен на субъективное суждение, необходимое для ответа на данный вопрос.
   — Тогда не сможете ли вы назвать, кто из живущих ныне военных человеческой расы имеет больше всего наград за доблесть?
   — Адмирал Эванджелина Во.
   — Женщина? — разочарованно протянул я.
   — Да.
   — Кто из живущих мужчин имеет больше всего наград?
   — Суги Ямисата.
   — Его звание?
   — Звания нет.
   — Он в отставке?
   — В настоящее время он находится в военной тюрьме за убийство сослуживца, совершенное под влиянием нелегальных стимулянтов.
   — Он провел в тюрьме больше трех недель?
   — В настоящее время отбывает пятый год тринадцатилетнего срока заключения, — ответил компьютер.
   Я тут же сообразил, что Ямисата не может быть тем человеком, кого посетит Черная Леди. Он не привлекал ее минимум пять лет, и в последующие восемь — в силу своего положения — не будет достоин ее внимания.
   — Сколько времени понадобится вам, чтобы составить список всех мужчин человеческой расы, чьи занятия вовлекают их в ситуации, опасные для жизни?
   — Это невозможно, — был ответ.
   — Почему?
   — В настоящее время более двадцати миллиардов мужчин по роду занятий попадают в ситуации, опасные для жизни. Ко времени, когда я закончу составление списка, он будет недействителен.
   — Двадцать миллиардов? — повторил я с удивлением. — Сколько из них военных?
   — Тринадцать миллиардов.
   — Назовите несколько других профессий.
   — Охрана правопорядка — четыре миллиарда; пожарная служба — один миллиард; уничтожение токсических отходов…
   — Стоп, — сказал я.
   Компьютер мгновенно замолчал.
   — Как мне установить личность одного мужчины человеческой расы, который более настойчиво, чем все остальные, играет со смертью?
   — Играть со смертью — неточный термин, а потому требует субъективного суждения, составить которое я не компетентен.
   — Тогда мне нужна ваша помощь в более точном формулировании вопроса, — сказал я. — Оригинал портретов, которые вы разыскивали — женщина, известная, как Черная Леди. На протяжении тысячелетий она появлялась в обществе многих мужчин, и ее неизменно привлекали те, кто находил удовлетворение в смертельной опасности. Последние двое, которых она посетила, были охотник за беглецами и преступник. Можно ли предсказать, где она появится в следующий раз?
   — В вашем утверждении содержится несколько внутренних противоречий, — ответил компьютер.
   — Пожалуйста, конкретнее, — попросил я.
   — Леди — термин, применяемый к женщинам человеческой расы. Согласно имеющимся данным, максимальный возраст женщины человеческой расы составляет 156 лет. Вы утверждаете, что Черная Леди прожила много тысяч лет. Либо она не человек, а следовательно, не леди, либо вы ошибаетесь относительно ее возраста.
   — Я не думаю, что она обычный человек.
   — Ни одна разумная форма жизни на углеродной основе, дышащая кислородом, не обладает продолжительностью жизни в несколько тысячелетий.
   — Примите как данное, факт ее существования, а также то, что она — не инопланетное существо.
   — Это противоречит моей программе.
   — Тогда считайте ее гипотетической, — сказал я. — Если эта гипотетическая женщина существует, есть ли какой-нибудь способ предсказать, где она появится в следующий раз?
   — Даже если для данного примера допустить ее существование, в вашей первоначальной предпосылке остаются внутренние противоречия, — ответил компьютер. — Нет фактических данных, доказывающих, что охотники за беглецами или преступники находят удовольствие в опасных для жизни ситуациях.
   — Понятно.
   — И поскольку под вышеназванными терминами подразумеваются целые классы, в отличие от Черной Леди, которая подразумевается конкретным индивидуумом, я не могу допустить гипотезу, согласно которой все охотники за беглецами и преступники находят удовольствие в опасных для жизни ситуациях, потому что располагаю данными, доказывающими обратное.
   — Я понимаю. Но если принять существование Черной Леди, как данное, в целях построения гипотезы, сможете ли вы подсказать наиболее эффективный способ предсказания ее следующего появления?
   — У меня недостаточно данных о Черной Леди, — ответил компьютер.
   — Разрешите сообщить вам больше?
   — Да.
   — По-видимому, Черную Леди привлекают мужчины — самцы человеческой расы — которые сознательно и добровольно ставят себя в опасные для жизни ситуации, — тут я сделал небольшую паузу, почти уверенный, что компьютер вмешается с обоснованием несостоятельности моего утверждения, но он промолчал.
   — Это, по-моему, может служить ограничивающим фактором, ибо исключает военнослужащих и служащих в правоохранительных органах, как оплачиваемых, так и добровольных, которые вступают в бой по непосредственному приказу, в противоположность тем, кто выходит за рамки приказа, совершая поступки личного героизма.
   — Противоречие, — заявил компьютер. — Поступки личного героизма часто совершаются, как следствие выполнения непосредственного приказа, например, в случае солдата, которому приказано удержать позицию перед лицом превосходящих сил врага, но не сказано, как.
   — Спасибо, — сказал я. — Пожалуйста, не учитывайте мое определение.
   — Принято.
   — Возможно, что ее может привлечь военный, — продолжал я, стараясь тщательно формулировать свои мысли, — но поскольку война — это ряд кратких боев, перемежающихся периодами затишья неопределенной длительности, я полагаю, что предсказать ее появление в пылу боя невозможно, просто потому что невозможно предугадать время и место самого боя. Я также допускаю, что тот же подход верен в отношении служащих правоохранительных органов, и любых других, занятых наведением общественного порядка.
   — Согласен.
   — Таким образом, хотя она и в самом деле может в следующий раз появиться в компании военного, полицейского или охотника за беглецами, мы должны искать в другой области, если хотим получить реальный шанс определить, где она в конце концов появится.
   Я опять подождал, не скажет ли компьютер, в чем я ошибаюсь, но он хранил молчание.
   — Поэтому я предлагаю искать человека, который не служит в армии и не занят наведением общественного порядка, но тем не менее занят такой работой, что регулярно подвергает свою жизнь опасности.
   — Противоречие. Это исключает всех, кто подвергает свою жизнь опасности не по долгу службы, а по иным причинам.
   — Очень интересная идея, — сказал я. — Действительно, человек, глядящий в лицо смерти, не надеясь на финансовое вознаграждение, вполне может быть более привлекателен для Черной Леди, чем, скажем, циркач-сорвиголова. Вы согласны?
   — У меня нет своей точки зрения. Черная Леди — ваше гипотетическое создание.
   — Тогда давайте примем, как данное, что она может счесть такого человека более привлекательным.
   Я помолчал.
   — Рассмотрим далее, какие категории относятся к этой группе:
   Альпинисты, спортсмены-любители, занимающиеся военными искусствами… — я удрученно вздохнул, представив дюжины подобных увлечений и хобби. — Список бесконечен.
   — Оба примера, приведенных вами — профессии, — заметил компьютер. — Согласно вашему определению, необходимо также включить ментально и эмоционально неустойчивые личности с навязчивой идеей смерти.
   — Нет, — возразил я. — Такие люди не по собственной воле создают себе опасные для жизни ситуации. Они психологически вынуждены так поступать.
   — Разве не все, кто добровольно создает себе опасные для жизни ситуации, поступают так по психологическому побуждению? — спросил компьютер.
   — Возможно, — признал я. — Однако где-то надо подвести черту. Я предлагаю рассматривать лишь тех, кто клинически здоров.
   — Принято, — сказал компьютер. — Есть ли у вас причина для выбора этого критерия?
   — Я не верю, чтобы Черную Леди, существо в здравом уме, мог привлечь сумасшедший.
   Компьютер не возражал, и я с растущим волнением осознал, что сделал еще один шаг, пусть незначительный, к определению человека, которого ищу.
   — Итак, мы значительно сузили сферу поиска до психически здоровых людей, которые добровольно рискуют жизнью, не думая о вознаграждении, — продолжал я. — Далее для таких людей, которых могут быть сотни миллионов, возможна большая или меньшая степень риска. В конце концов, отец, входящий в комнату ребенка с заразным заболеванием, добровольно рискует жизнью, не думая о материальном вознаграждении, но сам поступок менее рискован, чем охота с примитивным оружием на опасных зверей из любви к спорту и сильным ощущениям. Вы способны уловить разницу?
   — Для этого требуется большее количество данных, чем могут предоставить все доступные мне источники.