— Ты уверен?
— Уверен.
— Тогда мне не остается ничего другого, как выжить. — Киношита улыбнулся. — Что передать остальным?
— Завтра и послезавтра я переговорю с каждым, — ответил Найтхаук. — Нам еще надо многое уточнить.
Киношита всмотрелся в него.
— Ты не очень-то нервничаешь.
— А должен?
— Вроде бы ты собрался с горсткой непрофессионалов взять верх над четырьмя миллионами солдат и при этом убить политика, которого во Внутреннем Пограничье охраняют, как никого другого. Большинство людей занервничает, увидев перед собой такую перспективу.
— Большинство людей, — согласился Найтхаук.
— Но не ты?
— Не Вдоводел, — последовал спокойный ответ.
Глава 26
Мелисенд подошла к Найтхауку, который стоял на улице у дверей «Синего дракона».
— Ты посылал за мной?
— Да. Мне надо кое-что узнать о твоих возможностях.
— Какие уж тут возможности! У балатаи не жизнь, а каторга. Ты даже представить себе не можешь, каково каждый день жить под градом эмоций.
— А ты живешь?
Она нахмурилась.
— К чему ты клонишь?
— Ты можешь отсечь их?
— Иногда получается.
— На какое расстояние к тебе нужно подойти, чтобы ты уловила эмоции?
— Все зависит от того, что это за эмоции и какова их интенсивность, — ответила Мелисенд.
— Очень уж неопределенно.
— Почему бы тебе не сказать, что тебя интересует, а я попытаюсь ответить.
— Хорошо. Допустим, ты на пастбище или на поле, в миле от тебя находится человек, который идет в твоем направлении. Ты его не видишь. Он ни на кого не зол. Не испуган. Не думает о своей женщине. Его не распирает от радости. Он просто шагает, ни о чем особо не думая, мысли текут, сменяя друг друга. Как близко он подойдет к тебе, прежде чем ты его засечешь?
— Не знаю. Возможно, я сначала увижу его, а уж потом почувствую.
— Время — полночь, а луны нет.
— Я полагаю, ты к чему-то клонишь? — спросила Мелисенд.
— Естественно. Ты засечешь его за пятьсот ярдов?
— Не знаю.
— За триста?
— Черт, не знаю!
— Что ж, придется нам это выяснить. — Он указал на «Синий дракон». — Сколько там сейчас человек?
Мелисенд закрыла глаза и напряглась.
— Семь.
— Шесть, — поправил ее Найтхаук.
— Я чувствую эмоциональное излучение семи человек.
— Там бармен и пятеро посетителей.
— Ты ошибаешься.
— Ну, конечно же, ты права. Я забыл про Кассандру. Она наверху. Ты можешь выделить ее?
— Могу ли я сказать, что один из семи на втором этаже? Отсюда — нет, а вот из зала смогу.
Найтхаук взял ее за руку и отвел на сотню ярдов.
— Ты по-прежнему можешь улавливать их излучения?
— Конечно.
— Сколько там человек?
Мелисенд вновь сосредоточилась, а затем удивленно подняла глаза на Найтхаука.
— Четверо.
— Совершенно верно. Я велел троим выйти, как только они увидят, что мы с тобой шагаем по улице.
Он остановился в двухстах ярдах от таверны, Мелисенд всмотрелась в «Синего дракона».
— Шесть?
— Ты спрашиваешь или утверждаешь?
Она на мгновение опустила голову.
— Шесть!
— Еще раз, — Найтхаук отвел Мелисенд на следующую сотню ярдов.
— Два, — сказала она, как только они остановились.
— Ты уверена?
— Да.
Найтхаук взмахнул рукой. Киношита вышел из таверны и трижды поднял сжатую в кулак руку.
— Одного ты упустила.
— Я не выдержала какого-то испытания?
— Отнюдь. Мы просто должны знать предел твоих возможностей. Выходит, от двухсот до трехсот ярдов, если кто-то не проецирует сильных эмоций.
— Похоже, — кивнула Мелисенд. — Теперь мы все знаем, и хотелось бы услышать, зачем это надо.
— В ближайшие дни Ито проведет еще несколько тестов, чтобы уточнить результаты.
— А потом?
— Потом, когда мы высадимся на Перикле, ты станешь сигнальной системой Пятницы.
— Чем?
— Его задача — отвлечь охрану. Закладывая заряды, он не сможет думать о чем-то еще. Ты предупредишь его, если в непосредственной близости появятся посторонние.
— А зачем этот эксперимент? — спросила Мелисенд. — Если вооруженный охранник подумает, что он что-то услышал или заметил, последует выброс эмоций и…
— Мы постараемся учесть и это. В ближайшие дни определим, с какого расстояния ты реагируешь на злость, сладострастие, страх. Однако если все пойдет в соответствии с нашими планами, на вас могут наткнуться только случайно. Сейчас мы знаем, что охранника, который каждую ночь патрулирует знакомую территорию, у которого нет оснований предполагать, что на его маршруте появились незваные гости, ты засечешь с двухсот ярдов. И нам надо отработать сигнал, который ты подашь Пятнице, чтобы он или застыл, дожидаясь, пока охранник пройдет, или убил его.
— Понятно. А если охранник вооружен, где гарантия, что Пятница сможет его убить? Кроме того, остальные услышат шум.
— Вы окажетесь в более выигрышном положении. Охранник не будет знать о вашем присутствии.
— Я не убийца. И ты не ответил на мой вопрос.
— Когда я нанимал тебя, ты умела заставить мужчин думать только о тебе. Если возникнет такая необходимость, я уверен, что ты сможешь сделать с охранником то же самое, пока Пятница не подойдет и не оглушит его, — неожиданно Найтхаук улыбнулся. — Поверь мне, если охранник первым делом увидит тебя, он не начнет тут же искать подрывника-инопланетянина.
— И сколько зарядов должен заложить Пятница?
— Сколько потребуется.
— Скольких людей мы убьем этими зарядами?
— Меньше, чем ты думаешь.
— А если я откажусь?
Найтхаук вздохнул.
— Ты отказываешься?
— По крайней мере думаю об этом.
— Тогда я куплю тебе билет до Барриоса II, и мы расстанемся.
— Без последствий для меня, без угроз Вдоводела?
Найтхаук покачал головой.
— Я нанимал тебя для другого. Но правила игры изменились, так же как игроки. Если ты хочешь уехать, я оплачу твои услуги и отвезу в космопорт.
Мелисенд долго смотрела на него.
— Ты говоришь правду.
— Разумеется, я говорю правду. Какой мне смысл лгать женщине-балатаи.
— Все знают тебя как киллера по прозвищу Вдоводел. Я знаю тебя как Джефферсона Найтхаука, который никогда не лгал мне. Вот я и хочу задать Джефферсону Найтхауку последний вопрос.
— Задавай.
— Неужели Кассий Хилл такая гнида, что ради его смерти ты готов предать своих создателей, отказаться от выполнения данного тебе поручения и даже пожертвовать собственной жизнью?
Найтхаук заглянул ей в глаза.
— Да.
— Не повлияла ли на твое решение Кассандра Хилл?
— Разумеется, повлияла. Но в меньшей степени, нежели встреча с ее отцом.
— Хорошо, Джефферсон Найтхаук, — заговорила Мелисенд после долгой паузы, проанализировав его эмоции. — Я сделаю все, что ты скажешь. И попросим у Бога прощения для наших душ, если Он в скором времени свидится с ними.
Глава 27
Найтхаук стоял у стойки «Синего дракона», ожидая, пока Голубые Глазки принесет ему заказанный напиток.
— Мы когда-нибудь покинем Сайлен? — спросил дракон, ставя перед Найтхауком стакан необычной формы, наполненный синей жидкостью.
— Ты проработал здесь много лет. Откуда такая спешка?
— Я знаю, что на другом конце радуги.
— На Сайлене дождь не шел добрых сто лет. Вся вода находится под землей. Ты не узнаешь радугу, даже если она вспыхнет у тебя в глазу.
— Я где-то услышал это выражение, и оно мне понравилось.
— Отвечаю на твой вопрос. На другом конце интересующей тебя радуги прольется много крови, возможно, даже твоя. Повторюсь: откуда такая спешка?
— Впервые я чувствую, что мы можем добраться до этого мерзавца, — ответил Голубые Глазки. — Очень уж мне не терпится.
— Нас — горстка, их — миллионы, — напомнил Найтхаук.
— Но ты — Вдоводел. Ты найдешь способ. И потом…
— Да?
— Ты бы не пошел туда, если б понял, что не сможешь вернуться. Все это время я присматриваюсь к тебе.
Более осторожного типа мне даже представить трудно. — Он помолчал. — Странная черта характера для человека, которого все Пограничье знает как киллера.
— Я был слугой закона, а не наемным убийцей.
— Какая разница! Ты убивал людей.
— Я убивал киллеров. Хотя об этом даже не упоминается в биографиях Вдоводела, которые я нашел в библиотеке Кассандры.
— Пусть так. — Голубые Глазки пожал плечами. — Я, во всяком случае, намерен держаться к тебе поближе, потому что в этом случае у меня появится шанс выйти из передряги живым и без единой царапины на моей прекрасной синей шкуре.
— Рядом со мной ты не будешь, — возразил Вдоводел.
— Почему?
— Во-первых, потому что это не самое безопасное место. Во-вторых, потому что я тебе не доверяю.
— Ты провел со мной столько времени и не доверяешь мне? — проревел Голубые Глазки. — Я тебе хоть раз солгал? Предал тебя? Попытался причинить вред?
— Насколько я знаю, нет.
— Тогда в чем же дело?
— Ты — инопланетянин, и…
— Значит, ты ненавидишь инопланетян? — пожелал знать дракон.
— Дай мне закончить. — Найтхаук говорил все тем же ровным, спокойным голосом. — Ты — инопланетянин, и Мелисенд не может считывать твои эмоции. Сие означает, что в критической ситуации, когда речь пойдет о жизни и смерти, я не буду на все сто процентов уверен в твоей реакции, а менять что-то будет уже поздно.
— А как же Пятница? Он тоже инопланетянин.
— Его эмоции она считывает.
— А сама Мелисенд? — не унимался Голубые Глазки. — В ней столько же человеческого, сколько во мне. Она читает твои эмоции, но ты не можешь читать ее. Откуда ты знаешь, что она не манипулирует тобой ради достижения собственных целей? Почему ты доверяешь ей, а не мне? Потому что у нее розовая кожа, а у меня синяя чешуя? Она — балатаи!
— Тебя послушать, так у нас с Мелисенд разные корни, — ответил Найтхаук. — Балатаи — обычная колонизированная планета. Она не имела связи с Олигархией, а до того с Демократией, на протяжении жизни пятнадцати или двадцати поколений. А когда мы встретились вновь, выяснилось, что они мутировали и стали эмпатами. Но это не означает, что они перестали быть людьми. Они — люди со сверхъестественными способностями, ничего больше.
— И человеку ты доверяешь больше, чем инопланетянину? — настаивал Голубые Глазки.
— Я — дитя моего времени, — ответил Найтхаук. — Люди никогда не предают своих. Раньше предавали, и я уверен, что предадут в будущем, но не теперь, когда в галактике на каждого из нас сотни инопланетян и мы пытаемся доказать свое главенство.
— Если люди не предают своих, почему мы пытаемся сбросить Кассия Хилла?
— Между коррумпированным политиком, грабящим своих избирателей, и человеком, который продает свой народ какой-то инопланетной цивилизации, существует определенная разница. Кассий Хилл — отвратительный тип и отвратительный губернатор, но он никогда не сдаст Перикл V инопланетянам.
— А я думал, мы друзья, — надулся Голубые Глазки.
— Друзья. Только дружбу я понимаю иначе.
— Ты такой же, как и все остальные, — пробормотал дракон. — При одной мысли о том, чтобы прикоснуться к нам, по твоей коже бегут мурашки.
Найтхаук долго смотрел на него. Потом вспомнил о стакане, который принес ему Голубые Глазки, отпил, поставил на стойку.
— Моим ближайшим другом был инопланетянин.
— Естественно.
— Это правда. Серебрянорог.
— Серебрянорог? Кто это?
— Уроженец Бонары II. Гуманоид, покрытый белой шерстью, с большим серебряным рогом во лбу. Мы три года работали в паре.
— Как же, как же. — Голос Голубых Глазок сочился сарказмом. — И он умер от лазерного луча или пули, предназначенных тебе.
— Нет, они предназначались ему, врагов у него хватало. Но он мог бы закрыть меня от пули или лазерного луча, точно так же, как я — его.
— Тогда почему я не достоин такого же доверия?
— Он его заслужил, ты — нет. — Найтхаук помолчал. — Но шанс у тебя будет.
— То есть мы возвращаемся к исходному вопросу: когда мы покидаем Сайлен?
— Скоро.
— Как скоро?
— Я дам тебе знать — Но ты уже знаешь, не так ли? — спросил Голубые Глазки. — И не хочешь мне говорить.
— Совершенно верно.
— А кому-нибудь сказал?
— Нет.
— Даже Кассандре?
— Даже ей.
— Что ж, буду радоваться тому, что ты не доверяешь даже женщине, с которой спишь.
— Странные у тебя поводы для радости, — усмехнулся Найтхаук.
— Полагаю, ты не скажешь мне, кто полетит с нами… кроме нашей команды и Кассандры?
— Я еще не знаю.
— А когда узнаешь?
— Скоро.
— Как ты будешь их отбирать?
— Способы есть, — ответил Найтхаук.
Глава 28
Найтхаук привалился плечом к дереву с лиловой корой, растущему в маленьком дворике за «Синим драконом». Ждать пришлось недолго. Молодой мужчина, практически юноша, разодетый в шелка и бархат, в башмаках из блестящей кожи какой-то инопланетной рептилии, решительно подошел к нему.
— Я слышал, вам нужны люди. — Молодой человек откинул полу камзола, открыв целый арсенал.
— Совершенно верно.
— Быстрее меня стрелка нет, — уверенно заявил молодой человек.
— Охотно верю. — Найтхаук пожал плечами. — А имя у тебя есть?
— Джонни Кольт.
— Несколько старомодно, знаешь ли. Почему не Джонни Лазер?
Молодой человек как-то сжался.
— Во Внутреннем Пограничье есть уже два Джонни Кольта, а во Внешнем — Джонни Блад, — печально ответил он. Достал из кобуры револьвер, протянул его рукояткой вперед Найтхауку. — Но это настоящий «кольт» тех времен, когда мы еще не покинули Землю. Взгляните на него. Музейный экспонат. Вы не поверите, если я скажу, сколько он сейчас стоит.
Найтхаук револьвера брать не стал.
— Я не коллекционер.
— Я думал, вы Вдоводел.
— Так оно и есть. И поверь слову Вдоводела: людей гораздо чаще убивают из оружия, которое не стоит и сотни кредиток.
Джонни Кольт вернул револьвер в кобуру, на лице его отражалось замешательство.
— Так я в деле или нет?
— Это мы сейчас выясним. — Найтхаук подобрал с земли три камушка, подошел к забору и расставил камни с зазором в два фута. — Давай поглядим, как ты с ними управишься.
— Невелик труд, — пренебрежительно бросил Джонни Кольт. — Позвольте мне отойти на двести ярдов.
— Не болтай ерунды. С двухсот ярдов из револьвера можно попасть в цель только случайно. Я не хочу, чтобы кто-то стрелял в противника, пока он не окажется на таком же расстоянии, как эти камни.
— Дело ваше. — Джонни Кольт встал лицом к камням, его пальцы зависли над рукояткой револьвера.
— Подожди, — остановил его Найтхаук.
— А в чем дело?
— Мы не соревнуемся в быстроте, за скорость ты лишних очков не получишь. Я хочу, чтобы оружие попало тебе в руки до того, как ты столкнешься с врагом. — Найтхаук помолчал. — И вот еще что.
— Что?
— Воспользуйся лазерным пистолетом.
— Но «кольт» — мой фирменный знак.
— Этот фирменный знак перебудит всех охранников в радиусе пяти миль. А мы собираемся провести тайную операцию.
Джонни Кольт вытащил лазерный пистолет, взял его обеими руками, прицелился, трижды выстрелил. Первый и третий лучи прошли мимо цели, второй попал в средний камень.
— Парень, что ж ты не используешь преимущества своего оружия?
— О чем это вы?
— Лазерные пистолеты хороши не только тем, что стреляют беззвучно. Они еще и не требуют отменной точности. Ты же стреляешь из лазера так, словно из ствола вылетает не луч, а пуля. Подольше держи палец на спусковом крючке и охвати не точку, а целый сектор.
Джонни предпринял вторую попытку и расплавил оба оставшихся камушка.
— На спорт не похоже, не так ли? — сухо спросил Найтхаук.
— Совсем не похоже.
— Значит, тебе повезло, что мы не едем на спортивные состязания.
Джонни Кольт предпочел молча улыбнуться.
— Ты уверен, что вспомнишь об этом под пулями противника? — спросил Найтхаук.
— Конечно, — ответил молодой человек. — У меня будет шанс пристрелить Кассия Хилла?
— Скорее всего нет.
— Вы оставите его для себя?
— Он — не трофей, а цель. Мне без разницы, кто убьет его, лишь бы убили.
— Тогда почему не я?
— Если ты окажешься рядом с ним, означать сие будет только одно: ты нарушил приказ.
— Я просто хочу оставить след в истории, — объяснил Джонни Кольт. — Люди еще долго будут говорить об этом. Я хочу, чтобы они знали о том, что я участвовал в этой операции.
— Мы идем на риск не ради славы и следа в истории, — покачал головой Найтхаук. — Если все пройдет, как задумано, никто не узнает, что мы участвовали в операции. Если тебя это не устраивает, оставайся здесь.
Джонни Кольт нахмурился, потом пожал плечами.
— Как скажете. Так я в деле или нет?
— Я с тобой свяжусь.
Джонни Кольт отбыл, а во дворе возник Ито Киношита.
— Очень молодой и очень нетерпеливый.
— Как и большинство тех, кто лежит на кладбищах Пограничья, — кивнул Найтхаук.
— Ты собираешься взять его с собой?
— Едва ли.
— Почему?
— Он обожает свой револьвер и первым же выстрелом разбудит всех солдат в округе.
— Так прикажи ему засунуть револьвер подальше.
— Это его фирменный знак, — усмехнулся Найтхаук. — Только представь себе, семнадцатилетний паренек с фирменным знаком.
— А у тебя его не было?
— И до сих пор нет. Зачем выдавать себя?
— Ты думаешь, он еще никого не убил? — спросил Киношита.
— Может, пару старичков, когда те смотрели в другую сторону. Но этот парень никогда не стоял лицом к лицу с тем, кто не побоялся бы взглянуть ему в глаза.
— Откуда ты знаешь?
— Интуиция. Опыт. Внутренний голос.
— А если ты ошибаешься?
— Тогда он проживет достаточно долго, чтобы поучаствовать в другом сражении, и, возможно, напишет одну или две песни о том, как мы умирали на Перикле V.
— Ты думаешь, мы умрем?
— Если каждый сделает то, что ему будет поручено, мы высадимся на Перикл и взлетим с него, прежде чем кто-либо догадается, что происходит, — ответил Найтхаук. — Но их очень много, а нас — только горстка. Так что вероятность погибнуть велика.
— Зачем же нам рисковать?
— Я тебе говорил: ради Найтхаука, который лежит в морозильнике под поверхностью Делуроса VIII.
— Я понимаю, что ты не можешь вернуть Кассандру отцу, но ведь тебе по силам прикончить нескольких киллеров, за головы которых назначено вознаграждение. Ведь есть же другие способы раздобыть денег.
— Я не знаю, сколь скоро они понадобятся Вдоводел у. Вдруг я опоздаю и его вышвырнут на улицу? Такого я допустить не могу. — Найтхаук помолчал. — Поэтому я так тщательно все планирую, стараюсь предусмотреть все неожиданности и надеюсь, что кто-то из нашей маленькой группы родился в рубашке.
— Таких везунчиков, как ты, я просто не знаю, — покачал головой Киношита. — Посмотри, как долго тебе удалось прожить, а профессия у тебя из самых опасных.
— Дело не в везении, а в мастерстве.
— А в чем разница?
— Везунчикам не достается эплазия. — В голосе Найтхаука слышались иронические нотки.
— Верно сказано, — признал Киношита, оглянулся и увидел приближающуюся к ним высокую стройную женщину. — Похоже, еще один кандидат.
Женщина подошла к Найтхауку, полностью игнорируя Киношиту.
— Говорят, ты набираешь добровольцев?
— Совершенно верно.
— Я пришла.
— Как тебя зовут?
— Паллада Афина.
— Странное имя.
— Греческой богини. Имена здесь выбирают, какие хочется. Мне приглянулось это.
— Почему нет, если нравится.
— Еще больше мне понравится смерть Кассия Хилла.
— У тебя к нему личные претензии или ты думаешь, что без него в Пограничье станет легче дышать?
— Разве я интересуюсь твоими мотивами? — Прежде чем Найтхаук успел ответить, она вытащила из-за пояса нож и метнула его в низко летящую птицу. Нож угодил в шею, птица рухнула на землю. — Это все, что тебе нужно знать обо мне.
— Более чем достаточно, — кивнул Найтхаук. — Ты в деле. Я тебя найду.
— Ты знаешь, где искать меня?
— Ты же меня нашла. Я найду тебя.
Женщина ушла, более не вымолвив ни слова.
— Два десятка таких, как она, и у нас не возникнет никаких проблем, — вздохнул Найтхаук.
— А если ты наберешь две тысячи таких, как она, то покоришь галактику, — добавил Киношита.
— Дельная мысль.
— Так когда мы трогаемся?
— Я же сказал: как только наберу два десятка таких, как она.
— На это может уйти несколько месяцев.
— Или часов, — возразил Найтхаук. — Или недель. Добровольцы появятся, когда смогут. Мы же не предлагаем им денежного вознаграждения. И потом, те, кому я мог бы предложить деньги, давным-давно поумирали.
— Николас Джори спрашивал, почему ты не берешь его.
— Он мне не нужен.
— Он бы с радостью умер, но не выдал Кассандру.
— Поэтому он мне и не нужен, — ответил Найтхаук.
— Что-то я тебя не понимаю.
— Умереть за нее — поступок благородный, но я бы вместо этого попытался найти способ убить меня. Мне не нужны люди, которые желают умереть. Я отдаю предпочтение мужчинам и женщинам, которые хотят жить, таким, как Паллада Афина. У нее скорее всего и мыслей о смерти нет. Мне нужны не экзальтированные мученики, а люди, которые хотят вернуться на Сайлен целыми и невредимыми.
— Такое отношение понятно, когда речь идет о тебе. — Киношита не сводил глаз с Найтхаука. — В конце концов ты — Вдоводел. Но если они ввязываются в эту историю с подобными мыслями, значит, им недоступно адекватное восприятие реальности.
— Ты только сейчас это понял? — удивился Найтхаук. — Если человек безо всякой на то причины готов выступить против такой силищи… о каком контакте с реальностью может идти речь? А причина есть только у Кассандры и у меня.
«Во всяком случае, тебе хочется думать, что у тебя есть причина», — мысленно поправил его Киношита.
Найтхаук поднял голову и увидел приближающегося к ним высокого мужчину.
— Вот идет еще один неудачник.
— Не слишком ли быстро ты научился их определять?
— Посмотри на его энергетическую батарею. Мигает красная лампочка — значит, она разряжена.
— Я не заметил.
— Потому что замечать — не по твоей части. Киношита долго смотрел на Найтхаука. С другой стороны, думал он, лучше штурмовать Перикл с тремя десятками сумасшедших, чем с тем же числом неудачников. Хотелось бы иметь и третий вариант… но пешки — сплошь сумасшедшие и неудачники. Те, кто в своем уме, — игроки. И передвигают пешки.
Глава 29
Киношита нарушил царящую на борту корабля тишину.
— Паллада Афина докладывает, что она и ее команда приземлились, — объявил он.
— Без проблем? — спросил Найтхаук.
— Похоже, что без.
— Как насчет остальных?
— Пока ни слова от Пятницы и Мелисенд.
— А Большой Иоганн?
Киношита покачал головой.
— Молчит. Идем на посадку?
— Нет. Подождем, пока приземлятся все остальные.
— Я все-таки не понимаю, почему мы не могли прилететь на одном корабле? — спросил Голубые Глазки.
— Может, нам следовало радировать, что цель нашего прилета — убийство губернатора? — сухо осведомился Найтхаук.
— Мы могли бы сойти за туристов, — стоял на своем Голубые Глазки.
— Три десятка туристов с Сайлена?
— Если б у нас были паспорта и визы… — Голосу дракона недоставало убедительности.
— Насколько я понял, за последние сто лет компьютеры не стали глупее. А те, что работали в мое время, подняли бы тревогу, обнаружив группу туристов с планеты, симпатизирующей Ибн-бен-Халиду.
Учти также, что за прошедшее столетие на Перикле побывало всего десять туристов с Сайлена. Поэтому…
— Ладно, ладно, — закивал дракон. — Я все понял.
Киношита поднял голову.
— Пятница приземлился. Никаких проблем.
Найтхаук прошел на камбуз, получил стакан газировки.
— Ну и корабль! — пробормотал Голубые Глазки, присоединившись к нему. — Ни капли спиртного.
— Выпивка и работа несовместимы.
— Для людей, может, несовместимы, а мне капелька альфардского коньяка подняла бы тонус.
— Придется тебе обходиться опущенным тонусом.
— Благодарю за сочувствие, — фыркнул дракон. Найтхаук проигнорировал его слова, допил газировку, бросил стакан в дезинтегратор, вернулся в рубку.
— Как настроение? — спросил он сидящую в углу Кассандру.
— Отличное. Только немного нервничаю.
— Ты достаточно долго ждала. Вытерпишь еще час-другой.
— Я знаю.
— А я вот нет. — Голубые Глазки возник рядом с Найтхауком. — Почему мы не можем приземлиться прямо сейчас?
— Потому что такова моя воля, — ответил Найтхаук.
— Послушай, ты — Вдоводел. Ты — босс, только благодаря тебе у нас есть шанс одержать верх над Хиллом… но пока ты не рассказал нам, что происходит.
— Каждый знает свой маневр.
— Но мы не знаем, почему надо делать то, а не это. Если и есть какой-то план, а без него, я думаю, не сумеешь обойтись даже ты, никто, кроме тебя, его не знает.
— То есть никто не сможет выдать его Кассию Хиллу, не так ли? — спросил Найтхаук.
— Ты по-прежнему думаешь, что я все расскажу губернатору, потому что я — инопланетянин? — возмутился дракон. — Что я предам тебя, потому что вы — люди? Приглядись к Хиллу, Вдоводел, он тоже человек! С чего мне предавать одних ради другого?
— Уверен.
— Тогда мне не остается ничего другого, как выжить. — Киношита улыбнулся. — Что передать остальным?
— Завтра и послезавтра я переговорю с каждым, — ответил Найтхаук. — Нам еще надо многое уточнить.
Киношита всмотрелся в него.
— Ты не очень-то нервничаешь.
— А должен?
— Вроде бы ты собрался с горсткой непрофессионалов взять верх над четырьмя миллионами солдат и при этом убить политика, которого во Внутреннем Пограничье охраняют, как никого другого. Большинство людей занервничает, увидев перед собой такую перспективу.
— Большинство людей, — согласился Найтхаук.
— Но не ты?
— Не Вдоводел, — последовал спокойный ответ.
Глава 26
Мелисенд подошла к Найтхауку, который стоял на улице у дверей «Синего дракона».
— Ты посылал за мной?
— Да. Мне надо кое-что узнать о твоих возможностях.
— Какие уж тут возможности! У балатаи не жизнь, а каторга. Ты даже представить себе не можешь, каково каждый день жить под градом эмоций.
— А ты живешь?
Она нахмурилась.
— К чему ты клонишь?
— Ты можешь отсечь их?
— Иногда получается.
— На какое расстояние к тебе нужно подойти, чтобы ты уловила эмоции?
— Все зависит от того, что это за эмоции и какова их интенсивность, — ответила Мелисенд.
— Очень уж неопределенно.
— Почему бы тебе не сказать, что тебя интересует, а я попытаюсь ответить.
— Хорошо. Допустим, ты на пастбище или на поле, в миле от тебя находится человек, который идет в твоем направлении. Ты его не видишь. Он ни на кого не зол. Не испуган. Не думает о своей женщине. Его не распирает от радости. Он просто шагает, ни о чем особо не думая, мысли текут, сменяя друг друга. Как близко он подойдет к тебе, прежде чем ты его засечешь?
— Не знаю. Возможно, я сначала увижу его, а уж потом почувствую.
— Время — полночь, а луны нет.
— Я полагаю, ты к чему-то клонишь? — спросила Мелисенд.
— Естественно. Ты засечешь его за пятьсот ярдов?
— Не знаю.
— За триста?
— Черт, не знаю!
— Что ж, придется нам это выяснить. — Он указал на «Синий дракон». — Сколько там сейчас человек?
Мелисенд закрыла глаза и напряглась.
— Семь.
— Шесть, — поправил ее Найтхаук.
— Я чувствую эмоциональное излучение семи человек.
— Там бармен и пятеро посетителей.
— Ты ошибаешься.
— Ну, конечно же, ты права. Я забыл про Кассандру. Она наверху. Ты можешь выделить ее?
— Могу ли я сказать, что один из семи на втором этаже? Отсюда — нет, а вот из зала смогу.
Найтхаук взял ее за руку и отвел на сотню ярдов.
— Ты по-прежнему можешь улавливать их излучения?
— Конечно.
— Сколько там человек?
Мелисенд вновь сосредоточилась, а затем удивленно подняла глаза на Найтхаука.
— Четверо.
— Совершенно верно. Я велел троим выйти, как только они увидят, что мы с тобой шагаем по улице.
Он остановился в двухстах ярдах от таверны, Мелисенд всмотрелась в «Синего дракона».
— Шесть?
— Ты спрашиваешь или утверждаешь?
Она на мгновение опустила голову.
— Шесть!
— Еще раз, — Найтхаук отвел Мелисенд на следующую сотню ярдов.
— Два, — сказала она, как только они остановились.
— Ты уверена?
— Да.
Найтхаук взмахнул рукой. Киношита вышел из таверны и трижды поднял сжатую в кулак руку.
— Одного ты упустила.
— Я не выдержала какого-то испытания?
— Отнюдь. Мы просто должны знать предел твоих возможностей. Выходит, от двухсот до трехсот ярдов, если кто-то не проецирует сильных эмоций.
— Похоже, — кивнула Мелисенд. — Теперь мы все знаем, и хотелось бы услышать, зачем это надо.
— В ближайшие дни Ито проведет еще несколько тестов, чтобы уточнить результаты.
— А потом?
— Потом, когда мы высадимся на Перикле, ты станешь сигнальной системой Пятницы.
— Чем?
— Его задача — отвлечь охрану. Закладывая заряды, он не сможет думать о чем-то еще. Ты предупредишь его, если в непосредственной близости появятся посторонние.
— А зачем этот эксперимент? — спросила Мелисенд. — Если вооруженный охранник подумает, что он что-то услышал или заметил, последует выброс эмоций и…
— Мы постараемся учесть и это. В ближайшие дни определим, с какого расстояния ты реагируешь на злость, сладострастие, страх. Однако если все пойдет в соответствии с нашими планами, на вас могут наткнуться только случайно. Сейчас мы знаем, что охранника, который каждую ночь патрулирует знакомую территорию, у которого нет оснований предполагать, что на его маршруте появились незваные гости, ты засечешь с двухсот ярдов. И нам надо отработать сигнал, который ты подашь Пятнице, чтобы он или застыл, дожидаясь, пока охранник пройдет, или убил его.
— Понятно. А если охранник вооружен, где гарантия, что Пятница сможет его убить? Кроме того, остальные услышат шум.
— Вы окажетесь в более выигрышном положении. Охранник не будет знать о вашем присутствии.
— Я не убийца. И ты не ответил на мой вопрос.
— Когда я нанимал тебя, ты умела заставить мужчин думать только о тебе. Если возникнет такая необходимость, я уверен, что ты сможешь сделать с охранником то же самое, пока Пятница не подойдет и не оглушит его, — неожиданно Найтхаук улыбнулся. — Поверь мне, если охранник первым делом увидит тебя, он не начнет тут же искать подрывника-инопланетянина.
— И сколько зарядов должен заложить Пятница?
— Сколько потребуется.
— Скольких людей мы убьем этими зарядами?
— Меньше, чем ты думаешь.
— А если я откажусь?
Найтхаук вздохнул.
— Ты отказываешься?
— По крайней мере думаю об этом.
— Тогда я куплю тебе билет до Барриоса II, и мы расстанемся.
— Без последствий для меня, без угроз Вдоводела?
Найтхаук покачал головой.
— Я нанимал тебя для другого. Но правила игры изменились, так же как игроки. Если ты хочешь уехать, я оплачу твои услуги и отвезу в космопорт.
Мелисенд долго смотрела на него.
— Ты говоришь правду.
— Разумеется, я говорю правду. Какой мне смысл лгать женщине-балатаи.
— Все знают тебя как киллера по прозвищу Вдоводел. Я знаю тебя как Джефферсона Найтхаука, который никогда не лгал мне. Вот я и хочу задать Джефферсону Найтхауку последний вопрос.
— Задавай.
— Неужели Кассий Хилл такая гнида, что ради его смерти ты готов предать своих создателей, отказаться от выполнения данного тебе поручения и даже пожертвовать собственной жизнью?
Найтхаук заглянул ей в глаза.
— Да.
— Не повлияла ли на твое решение Кассандра Хилл?
— Разумеется, повлияла. Но в меньшей степени, нежели встреча с ее отцом.
— Хорошо, Джефферсон Найтхаук, — заговорила Мелисенд после долгой паузы, проанализировав его эмоции. — Я сделаю все, что ты скажешь. И попросим у Бога прощения для наших душ, если Он в скором времени свидится с ними.
Глава 27
Найтхаук стоял у стойки «Синего дракона», ожидая, пока Голубые Глазки принесет ему заказанный напиток.
— Мы когда-нибудь покинем Сайлен? — спросил дракон, ставя перед Найтхауком стакан необычной формы, наполненный синей жидкостью.
— Ты проработал здесь много лет. Откуда такая спешка?
— Я знаю, что на другом конце радуги.
— На Сайлене дождь не шел добрых сто лет. Вся вода находится под землей. Ты не узнаешь радугу, даже если она вспыхнет у тебя в глазу.
— Я где-то услышал это выражение, и оно мне понравилось.
— Отвечаю на твой вопрос. На другом конце интересующей тебя радуги прольется много крови, возможно, даже твоя. Повторюсь: откуда такая спешка?
— Впервые я чувствую, что мы можем добраться до этого мерзавца, — ответил Голубые Глазки. — Очень уж мне не терпится.
— Нас — горстка, их — миллионы, — напомнил Найтхаук.
— Но ты — Вдоводел. Ты найдешь способ. И потом…
— Да?
— Ты бы не пошел туда, если б понял, что не сможешь вернуться. Все это время я присматриваюсь к тебе.
Более осторожного типа мне даже представить трудно. — Он помолчал. — Странная черта характера для человека, которого все Пограничье знает как киллера.
— Я был слугой закона, а не наемным убийцей.
— Какая разница! Ты убивал людей.
— Я убивал киллеров. Хотя об этом даже не упоминается в биографиях Вдоводела, которые я нашел в библиотеке Кассандры.
— Пусть так. — Голубые Глазки пожал плечами. — Я, во всяком случае, намерен держаться к тебе поближе, потому что в этом случае у меня появится шанс выйти из передряги живым и без единой царапины на моей прекрасной синей шкуре.
— Рядом со мной ты не будешь, — возразил Вдоводел.
— Почему?
— Во-первых, потому что это не самое безопасное место. Во-вторых, потому что я тебе не доверяю.
— Ты провел со мной столько времени и не доверяешь мне? — проревел Голубые Глазки. — Я тебе хоть раз солгал? Предал тебя? Попытался причинить вред?
— Насколько я знаю, нет.
— Тогда в чем же дело?
— Ты — инопланетянин, и…
— Значит, ты ненавидишь инопланетян? — пожелал знать дракон.
— Дай мне закончить. — Найтхаук говорил все тем же ровным, спокойным голосом. — Ты — инопланетянин, и Мелисенд не может считывать твои эмоции. Сие означает, что в критической ситуации, когда речь пойдет о жизни и смерти, я не буду на все сто процентов уверен в твоей реакции, а менять что-то будет уже поздно.
— А как же Пятница? Он тоже инопланетянин.
— Его эмоции она считывает.
— А сама Мелисенд? — не унимался Голубые Глазки. — В ней столько же человеческого, сколько во мне. Она читает твои эмоции, но ты не можешь читать ее. Откуда ты знаешь, что она не манипулирует тобой ради достижения собственных целей? Почему ты доверяешь ей, а не мне? Потому что у нее розовая кожа, а у меня синяя чешуя? Она — балатаи!
— Тебя послушать, так у нас с Мелисенд разные корни, — ответил Найтхаук. — Балатаи — обычная колонизированная планета. Она не имела связи с Олигархией, а до того с Демократией, на протяжении жизни пятнадцати или двадцати поколений. А когда мы встретились вновь, выяснилось, что они мутировали и стали эмпатами. Но это не означает, что они перестали быть людьми. Они — люди со сверхъестественными способностями, ничего больше.
— И человеку ты доверяешь больше, чем инопланетянину? — настаивал Голубые Глазки.
— Я — дитя моего времени, — ответил Найтхаук. — Люди никогда не предают своих. Раньше предавали, и я уверен, что предадут в будущем, но не теперь, когда в галактике на каждого из нас сотни инопланетян и мы пытаемся доказать свое главенство.
— Если люди не предают своих, почему мы пытаемся сбросить Кассия Хилла?
— Между коррумпированным политиком, грабящим своих избирателей, и человеком, который продает свой народ какой-то инопланетной цивилизации, существует определенная разница. Кассий Хилл — отвратительный тип и отвратительный губернатор, но он никогда не сдаст Перикл V инопланетянам.
— А я думал, мы друзья, — надулся Голубые Глазки.
— Друзья. Только дружбу я понимаю иначе.
— Ты такой же, как и все остальные, — пробормотал дракон. — При одной мысли о том, чтобы прикоснуться к нам, по твоей коже бегут мурашки.
Найтхаук долго смотрел на него. Потом вспомнил о стакане, который принес ему Голубые Глазки, отпил, поставил на стойку.
— Моим ближайшим другом был инопланетянин.
— Естественно.
— Это правда. Серебрянорог.
— Серебрянорог? Кто это?
— Уроженец Бонары II. Гуманоид, покрытый белой шерстью, с большим серебряным рогом во лбу. Мы три года работали в паре.
— Как же, как же. — Голос Голубых Глазок сочился сарказмом. — И он умер от лазерного луча или пули, предназначенных тебе.
— Нет, они предназначались ему, врагов у него хватало. Но он мог бы закрыть меня от пули или лазерного луча, точно так же, как я — его.
— Тогда почему я не достоин такого же доверия?
— Он его заслужил, ты — нет. — Найтхаук помолчал. — Но шанс у тебя будет.
— То есть мы возвращаемся к исходному вопросу: когда мы покидаем Сайлен?
— Скоро.
— Как скоро?
— Я дам тебе знать — Но ты уже знаешь, не так ли? — спросил Голубые Глазки. — И не хочешь мне говорить.
— Совершенно верно.
— А кому-нибудь сказал?
— Нет.
— Даже Кассандре?
— Даже ей.
— Что ж, буду радоваться тому, что ты не доверяешь даже женщине, с которой спишь.
— Странные у тебя поводы для радости, — усмехнулся Найтхаук.
— Полагаю, ты не скажешь мне, кто полетит с нами… кроме нашей команды и Кассандры?
— Я еще не знаю.
— А когда узнаешь?
— Скоро.
— Как ты будешь их отбирать?
— Способы есть, — ответил Найтхаук.
Глава 28
Найтхаук привалился плечом к дереву с лиловой корой, растущему в маленьком дворике за «Синим драконом». Ждать пришлось недолго. Молодой мужчина, практически юноша, разодетый в шелка и бархат, в башмаках из блестящей кожи какой-то инопланетной рептилии, решительно подошел к нему.
— Я слышал, вам нужны люди. — Молодой человек откинул полу камзола, открыв целый арсенал.
— Совершенно верно.
— Быстрее меня стрелка нет, — уверенно заявил молодой человек.
— Охотно верю. — Найтхаук пожал плечами. — А имя у тебя есть?
— Джонни Кольт.
— Несколько старомодно, знаешь ли. Почему не Джонни Лазер?
Молодой человек как-то сжался.
— Во Внутреннем Пограничье есть уже два Джонни Кольта, а во Внешнем — Джонни Блад, — печально ответил он. Достал из кобуры револьвер, протянул его рукояткой вперед Найтхауку. — Но это настоящий «кольт» тех времен, когда мы еще не покинули Землю. Взгляните на него. Музейный экспонат. Вы не поверите, если я скажу, сколько он сейчас стоит.
Найтхаук револьвера брать не стал.
— Я не коллекционер.
— Я думал, вы Вдоводел.
— Так оно и есть. И поверь слову Вдоводела: людей гораздо чаще убивают из оружия, которое не стоит и сотни кредиток.
Джонни Кольт вернул револьвер в кобуру, на лице его отражалось замешательство.
— Так я в деле или нет?
— Это мы сейчас выясним. — Найтхаук подобрал с земли три камушка, подошел к забору и расставил камни с зазором в два фута. — Давай поглядим, как ты с ними управишься.
— Невелик труд, — пренебрежительно бросил Джонни Кольт. — Позвольте мне отойти на двести ярдов.
— Не болтай ерунды. С двухсот ярдов из револьвера можно попасть в цель только случайно. Я не хочу, чтобы кто-то стрелял в противника, пока он не окажется на таком же расстоянии, как эти камни.
— Дело ваше. — Джонни Кольт встал лицом к камням, его пальцы зависли над рукояткой револьвера.
— Подожди, — остановил его Найтхаук.
— А в чем дело?
— Мы не соревнуемся в быстроте, за скорость ты лишних очков не получишь. Я хочу, чтобы оружие попало тебе в руки до того, как ты столкнешься с врагом. — Найтхаук помолчал. — И вот еще что.
— Что?
— Воспользуйся лазерным пистолетом.
— Но «кольт» — мой фирменный знак.
— Этот фирменный знак перебудит всех охранников в радиусе пяти миль. А мы собираемся провести тайную операцию.
Джонни Кольт вытащил лазерный пистолет, взял его обеими руками, прицелился, трижды выстрелил. Первый и третий лучи прошли мимо цели, второй попал в средний камень.
— Парень, что ж ты не используешь преимущества своего оружия?
— О чем это вы?
— Лазерные пистолеты хороши не только тем, что стреляют беззвучно. Они еще и не требуют отменной точности. Ты же стреляешь из лазера так, словно из ствола вылетает не луч, а пуля. Подольше держи палец на спусковом крючке и охвати не точку, а целый сектор.
Джонни предпринял вторую попытку и расплавил оба оставшихся камушка.
— На спорт не похоже, не так ли? — сухо спросил Найтхаук.
— Совсем не похоже.
— Значит, тебе повезло, что мы не едем на спортивные состязания.
Джонни Кольт предпочел молча улыбнуться.
— Ты уверен, что вспомнишь об этом под пулями противника? — спросил Найтхаук.
— Конечно, — ответил молодой человек. — У меня будет шанс пристрелить Кассия Хилла?
— Скорее всего нет.
— Вы оставите его для себя?
— Он — не трофей, а цель. Мне без разницы, кто убьет его, лишь бы убили.
— Тогда почему не я?
— Если ты окажешься рядом с ним, означать сие будет только одно: ты нарушил приказ.
— Я просто хочу оставить след в истории, — объяснил Джонни Кольт. — Люди еще долго будут говорить об этом. Я хочу, чтобы они знали о том, что я участвовал в этой операции.
— Мы идем на риск не ради славы и следа в истории, — покачал головой Найтхаук. — Если все пройдет, как задумано, никто не узнает, что мы участвовали в операции. Если тебя это не устраивает, оставайся здесь.
Джонни Кольт нахмурился, потом пожал плечами.
— Как скажете. Так я в деле или нет?
— Я с тобой свяжусь.
Джонни Кольт отбыл, а во дворе возник Ито Киношита.
— Очень молодой и очень нетерпеливый.
— Как и большинство тех, кто лежит на кладбищах Пограничья, — кивнул Найтхаук.
— Ты собираешься взять его с собой?
— Едва ли.
— Почему?
— Он обожает свой револьвер и первым же выстрелом разбудит всех солдат в округе.
— Так прикажи ему засунуть револьвер подальше.
— Это его фирменный знак, — усмехнулся Найтхаук. — Только представь себе, семнадцатилетний паренек с фирменным знаком.
— А у тебя его не было?
— И до сих пор нет. Зачем выдавать себя?
— Ты думаешь, он еще никого не убил? — спросил Киношита.
— Может, пару старичков, когда те смотрели в другую сторону. Но этот парень никогда не стоял лицом к лицу с тем, кто не побоялся бы взглянуть ему в глаза.
— Откуда ты знаешь?
— Интуиция. Опыт. Внутренний голос.
— А если ты ошибаешься?
— Тогда он проживет достаточно долго, чтобы поучаствовать в другом сражении, и, возможно, напишет одну или две песни о том, как мы умирали на Перикле V.
— Ты думаешь, мы умрем?
— Если каждый сделает то, что ему будет поручено, мы высадимся на Перикл и взлетим с него, прежде чем кто-либо догадается, что происходит, — ответил Найтхаук. — Но их очень много, а нас — только горстка. Так что вероятность погибнуть велика.
— Зачем же нам рисковать?
— Я тебе говорил: ради Найтхаука, который лежит в морозильнике под поверхностью Делуроса VIII.
— Я понимаю, что ты не можешь вернуть Кассандру отцу, но ведь тебе по силам прикончить нескольких киллеров, за головы которых назначено вознаграждение. Ведь есть же другие способы раздобыть денег.
— Я не знаю, сколь скоро они понадобятся Вдоводел у. Вдруг я опоздаю и его вышвырнут на улицу? Такого я допустить не могу. — Найтхаук помолчал. — Поэтому я так тщательно все планирую, стараюсь предусмотреть все неожиданности и надеюсь, что кто-то из нашей маленькой группы родился в рубашке.
— Таких везунчиков, как ты, я просто не знаю, — покачал головой Киношита. — Посмотри, как долго тебе удалось прожить, а профессия у тебя из самых опасных.
— Дело не в везении, а в мастерстве.
— А в чем разница?
— Везунчикам не достается эплазия. — В голосе Найтхаука слышались иронические нотки.
— Верно сказано, — признал Киношита, оглянулся и увидел приближающуюся к ним высокую стройную женщину. — Похоже, еще один кандидат.
Женщина подошла к Найтхауку, полностью игнорируя Киношиту.
— Говорят, ты набираешь добровольцев?
— Совершенно верно.
— Я пришла.
— Как тебя зовут?
— Паллада Афина.
— Странное имя.
— Греческой богини. Имена здесь выбирают, какие хочется. Мне приглянулось это.
— Почему нет, если нравится.
— Еще больше мне понравится смерть Кассия Хилла.
— У тебя к нему личные претензии или ты думаешь, что без него в Пограничье станет легче дышать?
— Разве я интересуюсь твоими мотивами? — Прежде чем Найтхаук успел ответить, она вытащила из-за пояса нож и метнула его в низко летящую птицу. Нож угодил в шею, птица рухнула на землю. — Это все, что тебе нужно знать обо мне.
— Более чем достаточно, — кивнул Найтхаук. — Ты в деле. Я тебя найду.
— Ты знаешь, где искать меня?
— Ты же меня нашла. Я найду тебя.
Женщина ушла, более не вымолвив ни слова.
— Два десятка таких, как она, и у нас не возникнет никаких проблем, — вздохнул Найтхаук.
— А если ты наберешь две тысячи таких, как она, то покоришь галактику, — добавил Киношита.
— Дельная мысль.
— Так когда мы трогаемся?
— Я же сказал: как только наберу два десятка таких, как она.
— На это может уйти несколько месяцев.
— Или часов, — возразил Найтхаук. — Или недель. Добровольцы появятся, когда смогут. Мы же не предлагаем им денежного вознаграждения. И потом, те, кому я мог бы предложить деньги, давным-давно поумирали.
— Николас Джори спрашивал, почему ты не берешь его.
— Он мне не нужен.
— Он бы с радостью умер, но не выдал Кассандру.
— Поэтому он мне и не нужен, — ответил Найтхаук.
— Что-то я тебя не понимаю.
— Умереть за нее — поступок благородный, но я бы вместо этого попытался найти способ убить меня. Мне не нужны люди, которые желают умереть. Я отдаю предпочтение мужчинам и женщинам, которые хотят жить, таким, как Паллада Афина. У нее скорее всего и мыслей о смерти нет. Мне нужны не экзальтированные мученики, а люди, которые хотят вернуться на Сайлен целыми и невредимыми.
— Такое отношение понятно, когда речь идет о тебе. — Киношита не сводил глаз с Найтхаука. — В конце концов ты — Вдоводел. Но если они ввязываются в эту историю с подобными мыслями, значит, им недоступно адекватное восприятие реальности.
— Ты только сейчас это понял? — удивился Найтхаук. — Если человек безо всякой на то причины готов выступить против такой силищи… о каком контакте с реальностью может идти речь? А причина есть только у Кассандры и у меня.
«Во всяком случае, тебе хочется думать, что у тебя есть причина», — мысленно поправил его Киношита.
Найтхаук поднял голову и увидел приближающегося к ним высокого мужчину.
— Вот идет еще один неудачник.
— Не слишком ли быстро ты научился их определять?
— Посмотри на его энергетическую батарею. Мигает красная лампочка — значит, она разряжена.
— Я не заметил.
— Потому что замечать — не по твоей части. Киношита долго смотрел на Найтхаука. С другой стороны, думал он, лучше штурмовать Перикл с тремя десятками сумасшедших, чем с тем же числом неудачников. Хотелось бы иметь и третий вариант… но пешки — сплошь сумасшедшие и неудачники. Те, кто в своем уме, — игроки. И передвигают пешки.
Глава 29
Киношита нарушил царящую на борту корабля тишину.
— Паллада Афина докладывает, что она и ее команда приземлились, — объявил он.
— Без проблем? — спросил Найтхаук.
— Похоже, что без.
— Как насчет остальных?
— Пока ни слова от Пятницы и Мелисенд.
— А Большой Иоганн?
Киношита покачал головой.
— Молчит. Идем на посадку?
— Нет. Подождем, пока приземлятся все остальные.
— Я все-таки не понимаю, почему мы не могли прилететь на одном корабле? — спросил Голубые Глазки.
— Может, нам следовало радировать, что цель нашего прилета — убийство губернатора? — сухо осведомился Найтхаук.
— Мы могли бы сойти за туристов, — стоял на своем Голубые Глазки.
— Три десятка туристов с Сайлена?
— Если б у нас были паспорта и визы… — Голосу дракона недоставало убедительности.
— Насколько я понял, за последние сто лет компьютеры не стали глупее. А те, что работали в мое время, подняли бы тревогу, обнаружив группу туристов с планеты, симпатизирующей Ибн-бен-Халиду.
Учти также, что за прошедшее столетие на Перикле побывало всего десять туристов с Сайлена. Поэтому…
— Ладно, ладно, — закивал дракон. — Я все понял.
Киношита поднял голову.
— Пятница приземлился. Никаких проблем.
Найтхаук прошел на камбуз, получил стакан газировки.
— Ну и корабль! — пробормотал Голубые Глазки, присоединившись к нему. — Ни капли спиртного.
— Выпивка и работа несовместимы.
— Для людей, может, несовместимы, а мне капелька альфардского коньяка подняла бы тонус.
— Придется тебе обходиться опущенным тонусом.
— Благодарю за сочувствие, — фыркнул дракон. Найтхаук проигнорировал его слова, допил газировку, бросил стакан в дезинтегратор, вернулся в рубку.
— Как настроение? — спросил он сидящую в углу Кассандру.
— Отличное. Только немного нервничаю.
— Ты достаточно долго ждала. Вытерпишь еще час-другой.
— Я знаю.
— А я вот нет. — Голубые Глазки возник рядом с Найтхауком. — Почему мы не можем приземлиться прямо сейчас?
— Потому что такова моя воля, — ответил Найтхаук.
— Послушай, ты — Вдоводел. Ты — босс, только благодаря тебе у нас есть шанс одержать верх над Хиллом… но пока ты не рассказал нам, что происходит.
— Каждый знает свой маневр.
— Но мы не знаем, почему надо делать то, а не это. Если и есть какой-то план, а без него, я думаю, не сумеешь обойтись даже ты, никто, кроме тебя, его не знает.
— То есть никто не сможет выдать его Кассию Хиллу, не так ли? — спросил Найтхаук.
— Ты по-прежнему думаешь, что я все расскажу губернатору, потому что я — инопланетянин? — возмутился дракон. — Что я предам тебя, потому что вы — люди? Приглядись к Хиллу, Вдоводел, он тоже человек! С чего мне предавать одних ради другого?