Рич Мередит. Грешки

   Оставив бесплодные попытки дописать сцену, Алекс пошел побродить по узким, извилистым средневековым улицам Валлетты. Вспомнив о Лидии и Джуно, он купил им подарки: первой – яркую крестьянскую юбку, второй – кружевную шаль ручной работы, словно предназначенную для ее темных волос и смуглой кожи.
   Оставив пакеты с покупками в номере, Алекс пообедал, снова попытался сесть за работу, но в конце концов взял такси и поехал на съемочную площадку.
   – Сейчас перерыв, – смущенно сказала ассистентка режиссера.
   – А где Лорен? В фургончике?
   – Она отдыхает.
   – Я загляну туда.
   – Едва ли вам… впрочем, ладно… – Девушка пожала плечами, показывая, что не ее это дело. Алекс догадался, что он там увидит, но его все еще одолевали сомнения.
   Пока Алекс шел к фургончику, ему казалось, что все за ним наблюдают, но, оглянувшись, убедился, что это не так. «Воображение разыгралось, – подумал он. – С писателями это бывает».
   Однако картина, представившаяся его взору, превзошла самые смелые фантазии. Голая Лорен, стоя на четвереньках, опустила голову на руки, а ее задница была высоко поднята. Мускулистый волосатый Джанино Тонкарло трудился неистово и ритмично, как паровой двигатель.
   – Алекс, убирайся отсюда! – закричала Лорен. – И закрой за собой дверь!
   Он бросился вон, оставив дверь открытой.
   Вернувшись в «Финикию», Алекс уложил чемодан и два часа спустя летел в Париж. Когда самолет набрал высоту над блестящими водами Средиземного моря, он заказал себе «Кровавую Мэри» и, раскрыв тетрадь, начал писать.

Глава 10

   На полу вповалку лежало человек двадцать. Лидия, находясь в середине, ощущала тяжесть чужих тел, рук и ног, а вместе с тем понимала, что и сама давит на кого-то.
   – Так… Лидия, – заговорил Ноэл Поттер, – выбирайся из свалки… но простым целенаправленным движением. Дай нам увидеть… почувствовать… понять, чего ты добиваешься этим действием.
   Лидия дернула левую руку, потом правую, напряглась и начала выбираться – сначала медленно, потом все быстрее и, наконец, высвободилась. Она пересекла сцену, решительно устремившись к воображаемому выходу.
   Ее остановил голос Ноэла – холодный и насмешливый:
   – Лидия, любовь моя, неужели тебя осенила какая-то мысль?
   – Конечно.
   – И какая же?
   – Что мне нужно добраться до ванной.
   Регги Тоомс, ассистент Поттера, улыбнулся.
   Ноэл Поттер закурил сигарету, откинулся на спинку кресла и, глядя на девушку, покачал головой:
   – Это неубедительно. Что ты делала здесь последние несколько месяцев? Пыталась избавиться от проклятого актерского мастерства, усвоенного тобою раньше? Мы не играем, мы живем. Игра – нечто искусственное. На сцене надо жить – в этом вся суть. Ну ладно, возвращайся в свалку. – Ноэл постучал зажигалкой о подлокотник. – Теперь Элсбет, – сказал он. – Посмотрим, что удастся сделать тебе. Помни: простое… целенаправленное…
   В кафе, куда они обычно заходили расслабиться после занятий, Регги Тоомс сел рядом с Лидией.
   – Это не должно уязвлять вас, – сказал он. – Вы – потрясающая актриса, и вам пора понять, что у Ноэла особые методы работы.
   – Думаете, я не поняла? Краткость, натиск и жесткость.
   Регги улыбнулся:
   – Да, с ним трудно, но если вас это хоть немного утешит, учтите: он набирает в свою студию только красивых и талантливых актрис. Лучших из лучших. Поверьте, вам как актрисе станет легче теперь, когда ваша интрижка с ним закончилась. Теперь Ноэл возьмется за вас по-настоящему, шкуру сдерет, но доберется до самой души и проникнет в нее. Помните: возможно, Ноэл Поттер – дерьмо, но он – непревзойденный учитель актерского мастерства.
   Выйдя из метро на Сен-Жермен-де-Пре, Лидия купила «Геральд трибюн», потом она остановилась у тележки цветочницы. Летом здесь ошеломляли краски и ароматы. Сейчас же, в октябре, выбор был не слишком богат. Лидия попросила завернуть одну желтую розу.
   По дороге домой она купила в булочной длинный хрустящий французский багет, а в бакалейной лавке – бутылку столового вина, немного сыра «грюйер» и яблоки.
   Все торговцы в этом районе уже знали ее и здоровались тепло и сердечно, не так, как в первые месяцы, и это доставляло Лидии удовольствие. «Однако дома меня ждет одиночество», – думала она, входя через массивные двери во внутренний дворик на улице Бонапарта.
   – Мадемуазель Форест! – окликнула ее через окно консьержка. – Вам пришла открытка.
   Джуно написала ей из Берлина на открытке с изображением трех измученных проституток, стоящих возле какой-то колонны. Лидия усмехнулась и, поднимаясь по лестнице, прочла:
   «Майне либе Лидия, пишу тебе из Берлина, где, как мне кажется, мы сейчас находимся. Германия – сущий рай для тех, кто хочет развлечься (смотри картинку, на которой изображены я и еще две фанатки, сопровождающие группу). Как там Париж в октябре? Есть ли вести от Алекса? Как твой .роман века с Н.П.?
   Скучаю по тебе ужасно. Наши с Тони отношения развиваются с переменным успехом, но я обычно слишком занята, поэтому не знаю, каковы они в данный момент. Увидимся, вероятно, в декабре.
   Тысяча поцелуев.
   Джуно».
   Лидия открыла дверь, и на нее повеяло холодом пустой квартиры. Зайдя на кухню, она положила на стол свои покупки, вытащила из мусорного ведра пустую бутылку из-под вина, наполнила ее водой и воткнула туда розу. Вдруг плечи ее начали вздрагивать. Она села за стол и заплакала.
   Стемнело, но Лидии не хотелось зажигать свет. Она вытерла глаза и понесла розу в гостиную, но там повсюду уже стояли купленные ею цветы. Девушка взяла розу и пошла в кабинет.
   Подходя к письменному столу, она услышала какой-то шорох. В темноте Лидия все же разглядела на кушетке очертания мужской фигуры и, вскрикнув, выронила бутылку. Незнакомец пошевелился, и Лидия опрометью бросилась к двери.
   И тут знакомый голос сказал:
   – Лидия! Подожди!
   – Алекс! – Она обернулась и упала в его объятия.
   Бутылку вина они почти осушили, хлеб и сыр давно съели.
   – Бедный Алекс, тебе, видимо, нелегко пришлось, – с сочувствием сказала Лидия.
   – Ну, сначала; мне не на что было жаловаться, – возразил Алекс. – Правда, физически я едва ли долго протянул бы. Знаю, ты сейчас скажешь: «Я тебя предупреждала».
   – Нет. – Лидия покачала головой. – Ошибаешься.
   Мне ли говорить такое?
   Он взглянул на нее:
   – Не повезло с Ноэлом Поттером?
   Девушка кивнула.
   – Я чувствую себя полной идиоткой. Бросилась ему на шею очертя голову. Я еще никогда не вела себя так ни с одним мужчиной. Ну а если и бросалась на шею, то не сомневалась, что меня вовремя подхватят.;? – Она чуть улыбнулась и подобрала под себя ноги. – Нет, первый период был прекрасен… Но с Ноэлом все заканчивается первым периодом.
   – Значит, он оправдывает свою репутацию. А как твои занятия? Ты не бросила студию?
   – Ну уж нет! Я приехала сюда овладеть актерским мастерством, и, черт возьми, добьюсь этого! А насчет Ноэла меня предупреждали. Поэтому я знала, на что иду.
   – Умница. – Алекс улыбнулся. – Именно так мы, творческие люди, раскрываем свою индивидуальность.
   – Верно. Нам необходим трагический опыт. Что бы мы без него делали?
   – Стали бы счастливыми… и скучными. – Алекс разлил по бокалам остатки вина. – Итак… Джуно в турне с группой «Скрэп метал». А я все время представлял себе, как она возвращается в этот священный приют.
   Кстати, что за человек ее приятель Тони?
   – Думаю, нормальный парень, хотя несколько фанатичный. Что ж, он не хуже тех, кого выбрали мы. – Лидия помолчала. – Знаешь, меня почему-то смущает твое присутствие. Ведь мы еще никогда не оставались наедине.
   Алекс долго смотрел на остатки вина в бокале.
   – Да, – сказал он наконец. – Я понимаю, о чем ты.
   Что же нам делать?
   – Поскольку Джуно в турне с Тони, о ней есть кому позаботиться.
   – А наше соглашение утратило силу. А если бы и не так, нам все равно ничто не помешает.
   – Ты прав.
   – Ну и?.. – Он протянул руку. Лидия взяла ее, но, поднимаясь, нечаянно смахнула со стола открытку Джуно. Они уставились на открытку так, словно она заговорила. Алекс, покачав головой, рассмеялся и тем самым разрядил атмосферу.
   – Это не кажется тебе знаменательным?
   – Еще бы! Какая же я мерзавка! Ведь Джуно – моя лучшая подруга.
   – И моя тоже. – Алекс поднял открытку. – О'кей, Джуно. Ты победила.
   На следующий день, когда Лидия вернулась домой, Алекс протянул ей телеграмму:
   – Нас выселяют. В субботу возвращается Жан.
   – Черт возьми! Только все начало налаживаться! – с досадой воскликнула Лидия.
   – Не волнуйся. Сегодня в «Двух обезьянах» я встретил Бернара Жюльена, страшно огорченного тем, что его девушка уезжает на полгода в Китай. Возможно, нам удастся поселиться у нее.
   – Алекс, ты просто чудо! Тебе по плечу любые проблемы. Позвони ему немедленно!
   Дом на улице Вернье в тринадцатом округе тоже находился на левом берегу, хотя и далеко от знаменитых кафе Монпарнаса, Сен-Мишель и Сен-Жермен. В квартиру на первом этаже входили со двора. Красная краска на стенах местами облупилась, восточный ковер, покрывавший пол, обветшал так, что рисунок стал неразличим. Все, что стояло в гостиной, покрывала пыль, а сквозь грязные окна был едва виден внутренний дворик. На одной стене висел плакат, изображающий американского солдата с младенцем на штыке, а над кроватью – портрет Мао Цзэдуна с непроницаемо спокойным лицом. Почему-то жесткий потрепанный матрац лежал не на кровати, а в углу гостиной. На кухне стояла ванна, а кусок фанеры, положенный на нее, заменял полку. На ней разместились пачки китайского чая и неполированного риса. В раковине было полно грязной посуды. На плинтусах лежал порошок от тараканов. Лампочка без абажура свисала на шнуре с потолка. Дверь из кухни вела в комнатушку, где размещались письменный стол, книжный шкаф и раскладушка.
   – Господи помилуй! – пробормотала Лидия. – Неудивительно, что хозяйка уехала в Китай.
   – Странно, – сказал Алекс, – но мне здесь нравится.
   – Нелсия – неряха, – пояснил Бернар. – Мне было тошно приходить сюда.
   – А этот район, – вставила Лидия, – какой-то буржуазный… и весьма отдаленный.
   – Зато квартира дешевая, и нам не придется подниматься на четвертый этаж. А главное, сюда можно переехать хоть сейчас.
   Бернар пожал плечами:
   – Делайте как хотите.
   Алекс взглянул на Лидию:
   – Что скажешь? Может, поищем что-нибудь другое?
   – Ладно, где наша не пропадала. – Лидия засучила рукава. – Постараюсь навести здесь чистоту, пока не вернулись домой семь гномов.
   Квартира на улице Вернье так и не стала для них домом в отличие от прежней. Алекс большую часть времени проводил в своих любимых местах – «Куполе», «Двух обезьянах», кафе «Флора», баре «Клоун», «Ротонда». Там он писал, вернее, пытался писать, ибо кто-нибудь из знакомых постоянно присаживался к нему за столик. Он же утешался тем, что накапливает материал для будущих работ, и ему хватит его пьес на пять лет. Но время шло, а работа над начатой пьесой так и застряла на первом акте.
   – Выпьем за всех выпотрошенных и зажаренных сегодня индеек, – сказал Сид Бернстайн, репортер из «Геральд трибюн», поднимая кружку пива и чокаясь с Алексом, с которым встретился в кафе «Флора». – С Днем благодарения!
   – А что за праздник День благодарения? – спросил Бернар Жюльен.
   – Смысл его в том, – объяснил Сид, – что каждый благодарит судьбу за прожитый год. А за что ты сегодня благодаришь судьбу, Алекс?
   – Прежде всего за то, что я не в Америке.
   – Резонно. – Сид понимающе кивнул. – А я за то, что не очутился в Сайгоне. Кроме того, анализ показал, что гонореи у меня нет Ну а ты, Бернар? Ведь и французы за что-то благодарны судьбе.
   – Я почти собрал нужную сумму на съемку фильма.
   – Правда? Великолепно! – воскликнул Алекс. – Кто же твой меценат?
   – Граф Стефан де ла Рош.
   – Я познакомился с ним, – вставил Сид, – когда делал репортаж о самых знаменитых замках винодельческого района в долине Луары. Он баснословно богат.
   – Граф учился в Оксфорде с моим старшим братом Мишелем, – пояснил Бернар. – И очень привязался ко мне, когда я был еще миловидным юнцом.
   – Так он гомосексуалист? – удивился Сид. – Никогда бы не догадался.
   – Уж эти мне американцы, – улыбнулся Бернар. – Не признаете полутонов, все у вас или белое, или черное. Мы, европейцы, в молодости не боимся экспериментировать. Наше мужское достоинство ничуть от этого не страдает. Потом такое списывается на возрастные особенности.
   – Если человек взрослеет, располагая пятьюстами миллионами франков, он может многое себе позволить, – заметил Сид. – Значит, граф согласился поделиться с тобой деньгами и поддержать твой фильм? Отлично! С Днем благодарения!
   – А вот мне не за что благодарить судьбу! – воскликнула, подойдя к ним, раздраженная Лидия. Бросив на пол свою холщовую сумку, она опустилась на стул. – Есть один индюк, которого я бы с радостью прирезала… Ноэл Поттер. Знаете, что отмочил этот мерзавец? Рекомендовал Элсбет Лангфорд на роль в новом фильме Шлезингера! Представляете? Эту девку! Да я в сто раз лучше! И он это прекрасно понимает, вернее, понимал, пока не начал трахаться с ней. – Лидия кипела негодованием.
   – Ну и что? – попытался урезонить ее Бернар. – Подвернется что-нибудь другое.
   – Плевать на то, что подвернется, я хочу эту роль и, черт возьми, сыта по горло Ноэлом Поттером, его бесконечными импровизациями и поисками. «Прислушивайся к своей душе». – Она широко развела рукой, имитируя британский акцент Ноэла. – Господи, я должна играть и получить настоящую роль! – Лидия стукнула кулаком по столу так, что зазвенели стаканы, и вскочила. – Закажите мне «Кир», а я пока зайду в туалет. – Она направилась к лестнице.
   – Она великолепна! – воскликнул Бернар. – Какая женщина!
   – Выпьем за нее, – предложил Сид.
   Алекс поднял кружку:
   – Лидия права. Она действительно превосходная актриса.
   Через несколько минут девушка вернулась.
   – Ладно, теперь буду вести себя хорошо… С Днем благодарения!
   – Прошу внимания, – сказал Алекс. – Я вспомнил еще кое о чем, за что следует поблагодарить судьбу. – Он извлек из конверта банковский чек. – Триста баксов. Подарок от матери ко дню рождения. Давайте просадим их и устроим незабываемый ужин.
   – Здорово! – выдохнула Лидия.
   – Да, я начинаю понимать, что значит День благодарения, но, к сожалению, сегодня ужинаю со своим благодетелем, – проговорил Бернар.
   – А мне придется перекусить в поезде: я уезжаю в Лион, – сказал Сид.
   – Значит, мы остаемся вдвоем». – Алекс взглянул на Лидию. – Пойдем домой и переоденемся.
   Они сидели в уютном немноголюдном бистро «Гран Вефур», излюбленном месте многих знаменитых парижан. Обложка меню была сделана по проекту Жана Кокто, а памятные дощечки на столиках напоминали о том, что это бистро когда-то посещали Виктор Гюго, Колетт и другие писатели, художники и политики.
   Алекс и Лидия отведали суфле из лягушачьих лапок, устриц и баранину на ребрышках. На столе стояло бордо и бургундское.
   – Боже! – воскликнула Лидия, доедая салат из артишоков. – Теперь я понимаю, что такое настоящее кулинарное искусство. Этот ужин пробудил во мне гурмана.
   – Великолепно, не правда ли? – Алекс улыбнулся. – Впервые я обедал в дорогом ресторане, когда мне было лет десять. Меня взял туда отец, но я считал тогда, что трапеза – пустая трата времени, и предпочитал всему сосиски с зеленым горошком… на завтрак, обед и ужин.
   – Такое я не сумела бы приготовить, но сегодняшний ужин меня вдохновил на кулинарные подвиги.
   После ужина они отправились в «Кастель», пили там шампанское и танцевали. Потом пошли пешком в «Хуторок» на Монпарнасе, где слушали пианиста и потягивали коньяк. В такси по дороге домой Лидия положила голову на плечо Алекса.
   – Я никогда еще так много не пила, но ничуть не устала и чувствую себя превосходно. – Она поцеловала его. – С Днем благодарения тебя. Спасибо, что помог избавиться от хандры.
   Алекс притянул ее к себе. , – Это тебе спасибо. Я тоже чувствую себя гораздо лучше.
   – О, а я и не заметила, что ты не в порядке! В чем дело?
   Такси остановилось, и Алекс расплатился с водителем.
   – Все из-за моей пьесы. – Он отпер дверь квартиры. – Я почти ничего не написал, а то, что сделано, никуда не годится.
   – Ошибаешься. То, что я прочитала, по-настоящему хорошо. Ты очень талантлив… – Она бросила пальто на спинку стула. – Не сомневайся в себе.
   – Я знаю, что могу писать, – вздохнул Алекс, – но за последнее время здорово разболтался. Странно… Ведь Хемингуэй писал в кафе, Я думал, что тоже смогу, но у меня ничего не выходит.
   – Может, мне надо стоять рядом с кнутом в руке?
   – Неплохая мысль. – Алекс налил себе коньяку. – Хочешь?
   – Нет, спасибо… Мне сейчас и без него хорошо. – Она обняла его. – О дорогой, все образуется, ты напишешь прекрасные пьесы, а я буду играть в них главные роли!
   Алекс нежно поцеловал девушку и сразу ощутил ее трепет. Через несколько минут они лежали нагие на жестком, видавшем виды матраце, забыв обо всех разочарованиях последних недель.
   Сквозь окно пробивались первые лучи солнца. Лидия, влажная после душа, закурила сигарету и улеглась рядом с Алексом. Он склонился над ней и погладил треугольник медно-золотистых волос.
   – Ну как ты?
   – Чудесно, будто прогулялась по радуге. Вот только… – Она глубоко затянулась.
   – Что – только? Лидия, давай отнесемся к этому спокойно и признаемся во взаимном влечении. Едва ли Джуно ждет от нас воздержания. Сейчас, когда я занимался с тобой любовью, тень Джуно не стояла над нами.
   Или, по-твоему, стояла?
   – Нет. Джуно сейчас в Испании с Тони Силвером.
   Они снова занялись любовью, потом заснули. А для всего Парижа наступила вторая половина трудового дня.
   Каждому из них снилась Джуно, но ни Алекс, ни Лидия не признались в этом.
   До Рождества оставалось четыре дня, и на Лионском вокзале было многолюдно и оживленно. Казалось, все куда-то едут с чемоданами и сумками, набитыми подарками: старики, молодежь, родители с малышами.
   Джуно, статная и красивая, в розовом кашемировом пальто и джинсах, шла по платформе такой легкой походкой, будто ее три чемодана и две коробки с подарками ничего не весили, и поглядывала по сторонам. Она известила Лидию телеграммой о своем приезде и полагала, что та ее встретит, хотя и не слишком на это надеялась.
   И вдруг она увидела, что к ней бежит высокий, белокурый, заметный даже в толпе Алекс. Когда он приблизился, Джуно поставила свои веши и раскрыла объятия-.
   – Джуно! Ты великолепна! – Они поцеловались.
   – Боже! Кажется, я не видела тебя сто лет. Но ты все такой же. Нет… еще лучше.
   Алекс подхватил чемоданы, а Джуно – коробки.
   – Шикарное пальто! – сказал он, входя в здание вокзала.
   – Спасибо. Это подарок Тони.
   – Отличный рождественский подарок.
   Джуно улыбнулась:
   – По правде говоря, прощальный.
   – Ах так?
   – У нас давно начались нелады. Впрочем, я обо всем расскажу позднее. А где Лидия?
   – На занятиях. Может, что-нибудь выпьем, прежде чем ехать домой? Здесь наверху очень милое кафе.
   В «Голубом экспрессе» они сели у окна, откуда открывался вид на густую паутину железнодорожных путей.
   – Чудесное местечко! – Джуно обвела взглядом зал в стиле ретро. – Как прекрасно вернуться в Париж!
   Джуно заказала чай и пирожное «наполеон», Алекс же – виски с содовой. Джуно рассказывала ему о турне и о своих проблемах с Тони.
   – В этом виноваты мы оба, – призналась она. – Тони мил, но ни в чем не знает меры и слишком эгоцентричен.
   Мы могли бы остаться вместе еще какое-то время, но я ведь не влюблена в него, так зачем же откладывать расставание? Гарт явно хотел бы сойтись со мною, что отчасти даже лестно, но и это пустое – от себя не убежишь.
   – Не понимаю.
   – Помнишь наше лето? Все, что было тогда, оказалось гораздо труднее преодолеть эмоционально, чем я предполагала.
   – Да, поэтому я тогда уехал с Лорен.
   – А как у тебя с Лорен? Ты еще с ней?
   Алекс поведал ей о том, что случилось на Мальте, в несколько юмористических тонах, однако, дойдя до возвращения в Париж, смутился.
   – Ну а теперь ты с кем-нибудь встречаешься?
   – Как тебе сказать…
   – Значит, Лидия? – догадалась Джуно.
   Алекс кивнул.
   – Прости. Это случилось не сразу. Мы долго воздерживались, но…
   – Но это произошло.
   – Лидии очень не по себе, поэтому она и не пришла тебя встретить.
   Джуно задумчиво отхлебнула чай. Алекс, помешивая виски в стакане, наблюдал за ней. Наконец она посмотрела ему в глаза и улыбнулась.
   – Ну что ж… Ничего неожиданного не произошло и смущаться нечего. Мы же предполагали, что такое может случиться. Если бы я оказалась здесь с тобой наедине, мне едва ли удалось бы устоять.
   – О, Джуно! Я надеялся, что ты поймешь, но теперь мне стало еще хуже. Уж лучше бы ты плеснула мне в физиономию чаем.
   – Могу, если тебе от этого полегчает. Ничего, мы просто взрослеем. Нельзя же надеяться на то, что все останется неизменным. Время не стоит на месте.
   Алекс положил руку ей на плечо:
   – Попросим принести счет?
   Пока он расплачивался, Джуно подошла к окну. От платформы отходил поезд.
   – Далековато от улицы Бонапарта.
   – Подожди… сейчас увидишь, как низко мы пали. – Алекс поставил чемоданы и отпер дверь.
   Вопреки здравому смыслу Джуно почему-то надеялась увидеть здесь хоть что-то, напоминающее их прежнюю квартиру. На нее пахнуло жареным луком и чесноком. Из кухни вышла Лидия, вытирая руки о джинсы. Тревожные предчувствия, проснувшиеся в Джуно, как только она сошла с поезда, усилились. Ее восприятие Лидии изменилось, словно она смотрела на подругу в перевернутую подзорную трубу. Лидия была так же скованна и смущена, как и Джуно, но хорохорилась. Еще бы, ведь теперь нарушено их уединение! Джуно внезапно пожалела, что пришла сюда. Уж лучше снова сесть в поезд и уехать куда-нибудь.
   – Джуно! – воскликнула Лидия, раскрывая объятия. Девушки поцеловались, и напряжение временно исчезло.
   – Ты великолепно выглядишь! – воскликнула Джуно.
   – Сомневаюсь. Вот готовлю обед. Можешь вообразить такое? По случаю твоего возвращения мне хотелось сделать что-нибудь необыкновенное.
   – Пахнет соблазнительно. Постой, как будто…
   – Что-то подгорает! – Лидия бросилась на кухню.
   Алекс помог Джуно снять пальто.
   – Что тебе налить?
   Поскольку Алекс вел себя как гостеприимный хозяин, Джуно почувствовала себя гостьей, но ситуация по-прежнему казалась ей нереальной.
   Они ели немного подгоревшего кролика в горчичном соусе и пили «Шато Перу», купленное Алексом для этого случая. За обедом Джуно развлекала друзей забавными анекдотами о турне группы «Скрэп метал».
   – Знаете, что такое фанатки группы? – спросила она. – Удивительная публика! Постоянные сопровождают музыкантов из города в город, но есть еще местные. Однако цель у них всегда одна – трахнуться со звездой.
   У них есть даже определенная специализация: одни занимаются оральным сексом, другие способны продержаться ночь напролет, а третьи делают гипсовые слепки с пенисов своих кумиров и хранят их как трофеи.
   – Господи! – Алекса передернуло. – Счастье, что я не рок-звезда!
   – Ты снова поедешь с ними в турне, несмотря на то что вы с Тони расстались? – спросила Лидия.
   – Поразмыслив, я решила вернуться после Рождества в Йель.
   – А я думала, что ты останешься в Париже, – сказала Лидия, как показалось Джуно, с облегчением.
   – Мне надо получить диплом, хотя пока не знаю, зачем. Уж конечно, не для того чтобы стать осветителем сцены. – Джуно рассмеялась. – Ты ведь тоже собираешься вернуться в Йель в сентябре?
   – Да, – сказала Лидия. – Постарайся занять для нас нашу старую комнату, ладно?
   Алекс вышел за сигаретами для Лидии, а Джуно помогла ей убрать посуду.
   – Дорогая, я безумно рада, что ты здесь, но из-за всего случившегося чувствую себя ужасно.
   Джуно заставила себя улыбнуться:
   – Что ж, отъезд всегда сопряжен с риском.
   Лидия расплакалась.
   – Не плачь, – сказала Джуно. – Все это не так уж важно. За последние шесть месяцев многое произошло!
   Мы все изменились.
   – Но, по-моему, я потеряла себя, – всхлипнула Лидия. – Понимаешь, та ночь в конце учебного года была лучшей в моей жизни. Я хотела Алекса, но и тебя – не меньше. И мне казалось, что мы всегда будем вместе. Когда же вы уехали, я словно заблудилась. У меня не было иллюзий насчет Ноэла Поттера. Я видела не мужчину в нем, а великого педагога. Поэтому как только это кончилось, я почувствовала себя дрянью. Алекс вернулся в самый разгар моей депрессии. Он и сам хандрил, расставшись с Лорен. Мы очень поддержали друг друга, но это не имело отношения к сексу. – Лидия вытерла слезы. – А потом все произошло. Мы ничего не планировали… Все случилось само собою.
   – Ничего, все в порядке, – сказала Джуно, немного раздраженная тем, что ей приходится утешать Алекса и Лидию. Ведь они предали ее!
   Вернулся Алекс и бросил на кухонный стол пачку сигарет «Гитана».
   – Мне надоело потворствовать твоей вредной привычке, – бросил он. – Учти: я бегал за сигаретами последний раз!
   Джуно потянулась.
   – Какой длинный день! И гнетущий. Он начался объяснением с Тони и прощальным завтраком и все тянулся, тянулся. Теперь буду отсыпаться несколько дней.