Страница:
— Нужно найти какой-то компромисс. Я ведь тоже не могу жить, как ты. В твоем жилище нет ничего личного, индивидуального. Сюда можно войти и не понять, живет ли вообще кто-нибудь в этой комнате или нет.
— Грязная посуда — это признак индивидуальности?
— Всего одна чашка! — воскликнула Грейс. — Господи Боже мой!
— Мне некуда положить одежду, — продолжал Джайлз.
— Я кое-что выну из гардероба.
— И куда положишь?
— В сундук, там есть место.
— А почему же вчера все вещи прекрасно помещались в твоих сундуках, а сегодня, когда они наполовину пусты, у них не закрываются крышки?
— Это из-за моих платьев. Они сомнутся и испортятся, если их там оставить. Нужно, чтобы они отвиселись. Или хотя бы разложить юбки, а в шкаф они не помещаются.
Джайлз тяжело вздохнул. Прежде он никогда не задумывался об объеме женской одежды. И он признавал, что Грейс выглядела очень привлекательно в светло-зеленом платье, которое надела, пока он ходил за продуктами к завтраку.
— Тебе идет зеленое, — наконец произнес он и вернулся кеде.
Значит, она победила? Грейс испытывала легкое чувство вины. Джайлз, конечно, очень любит командовать, но, с другой стороны, она ведь вторглась в его жилище.
Уголки ее губ изогнулись в улыбке. Ему понравилось ее платье!
— Иоланта всегда говорила, что я ношу слишком много зеленого.
— Иоланта?
Грейс закусила губу, он поймал ее на слове.
— Ты никогда не называешь ее матерью? Интересно, эта женщина хоть раз заговорила с тобой, не оскорбив и не обидев?
— Ответ на оба вопроса — нет, — вынужденно признала Грейс. — В детстве я звала ее мамой, но потом… потом… — Что она могла объяснить?
Джайлз никак не мог понять холодных отношений между Грейс и ее матерью.
— Именно тогда между вами встала Мату? Это твоя служанка виновата, что вы так отдалились друг от друга?
Грейс кивнула, но не смогла поднять на него глаза. Она думала лишь о том, что всю жизнь ей придется лгать мужу.
— Думаю, она была права, когда говорила, что Мату меня избаловала. Я постараюсь все здесь убрать.
— Может быть, ты и не ошибаешься насчет мании. Я слишком уж забочусь о порядке. Сделай что сможешь. Как-нибудь перебьемся, а потом у нас появится комната попросторнее и больше мебели.
Но не отдельная спальня.
— Я постараюсь, — пообещала Грейс.
— А позже можешь взглянуть на счета. Я сам работаю аккуратно, но очень медленно.
— Подумать только!
— Ты о чем? — спросил Джайлз.
Грейс наклонилась к нему, слегка коснувшись его руки.
— Надо же, мой Джайлз так скрупулезен, что часами возится с цифрами.
Мой Джайлз? Фраза Грейс наполнила его сердце радостью.
Джайлз вымыл посуду, а Грейс тем временем предприняла очередную попытку разложить свои вещи в ящики комода и шкафа. К счастью, гардероб самого Джайлза был невелик, к тому же часть его постоянно хранилась на борту «Надежды», однако это вовсе не означало, что у него в комнате хватало места для одежды обоих супругов. В конце концов он подошел к Грейс и сказал:
— Думаю, будет легче, если мы разберем твои вещи по назначению и тогда подыщем для всего подходящее место.
Улыбка Джайлза была обманчиво мягкой. Такой аккуратный Джайлз! Как он уверен, что все можно упорядочить, если только подойти к делу достаточно методично. Казалось, он воспринимает таким образом все жизненные проблемы. Но Грейс думала иначе.
— Давай начнем с моих платьев, — предложила она.
Он снова улыбнулся с уверенностью капитана, управляющего своей командой.
— Прекрасно.
Грейс достала из шкафа несколько платьев, потом несколько из одного сундука, еще больше из второго. Каждое встряхнула и разложила на кровати.
— Они мнутся, — весело напомнила Грейс, но, заметив мрачную тень в его глазах, сдержала улыбку.
Юбки сложились в разноцветную гору высотой в целый ярд. Шелк, дамаст, лен, хлопок глубоких оттенков зеленого, желтого, оранжевого, синего и прочих цветов. Джайлз перевел взгляд с кровати на относительно небольшой шкаф и задумался.
— Что ж, пусть будет так. Сюда они все не влезут, но в два сундука поместятся. Если разложить платья по сундукам, они не так уж сильно помнутся, и тогда мы наверняка сможем закрыть крышки.
Грейс покачала головой:
— Как же я сама не додумалась! Но в обоих сундуках еще кое-что лежит. Я сейчас все достану, и мы подумаем, как с этим быть.
Со дна сундуков появились бесчисленные нижние юбки, обшитые пышными кружевными оборками. Их цвета дополняли расцветку сгрудившихся на кровати платьев.
— Конечно, надо как-то устраиваться, — продолжала Грейс. — Нижнее белье должно лежать отдельно, правильно? — Из ящиков шкафа, которые она так и не смогла закрыть накануне, Грейс извлекла хлопковые, льняные, шелковые рубашки, целую охапку чулок самых разнообразных цветов. — А как же туфли? — спросила она, вытаскивая с полдюжины пар из нижнего ящика буфета. — А в комоде еще ночные рубашки. — Она выдвинула ящик, открывая взору Джайлза пышную гору кружева, тонкого белого шелка и льна.
Джайлз во все глаза смотрел на эти наряды. Разложенные по всей комнате, они заняли все ее пространство. Не осталось места ни для еды, ни для отдыха.
— Не может быть! — пробормотал он.
— Чего не может быть? — переспросила Грейс, широко распахнув глаза и хлопая ресницами.
— Не может быть, чтобы человек, побеждавший лучших испанских мореходов, отступил перед крепостью из женских оборок.
Грейс поджала губы, потом произнесла с видом одновременно задумчивым и лукавым:
— Это не делает чести Испании.
Джайлз подошел к комоду и осторожно достал одну из ночных рубашек — без рукавов и с отделкой из розовых лент и кружева.
— Какая красивая!
Грейс покраснела. Прошлую ночь она спала в довольно плотной полотняной сорочке. Джайлз продолжал рассматривать изящный ночной наряд, потом сказал:
— Она сильно помялась, — он пошарил в ящике, — они все помялись. Не говори мне, что Мату всегда складывала твои вещи.
Грейс подошла к нему и выхватила у него из рук свою рубашку.
— Мату могла победить целый испанский флот, — отрезала она.
— Не сомневаюсь, — отозвался Джайлз.
Он аккуратно сложил оставшиеся в ящике рубашки, и когда Грейс свернула ту, что была у нее в руках, и положила ее в стопку, оказалось, что теперь вещи занимают вдвое меньше места. Она с удивлением смотрела на ящик.
— Я всегда думала, что складывать их — только попусту тратить время. Все равно они мнутся, когда я в них сплю.
— Если мы свернем и чулки, они, наверное, тоже сюда поместятся.
— Сворачивать чулки? — изумленно спросила Грейс. Поднятые брови явственно говорили: она считает, что в своей методичности Джайлз доходит до крайности.
Однако насмешливый скептицизм Грейс не имел успеха, и через несколько минут все ее чулки оказались разобраны по парам и аккуратно уложены рядом с ночными рубашками.
Перестав сопротивляться, Грейс подошла к кровати и стала складывать свои нижние рубашки. Они оказались более объемными, чем ночные, и для них понадобилось два ящика, тем не менее, когда все было закончено, оба ящика успешно закрылись. Понимая, что в шкафу должно хватить места для них обоих, Грейс поставила свои туфли под него. Джайлз было нахмурился, но, видимо, решил оставить все как есть. .
И вот они вдвоем стоят перед огромным ворохом оставшихся платьев.
— Придется их убирать в сундуки, — проговорила Грейс. И крышки ни за что не закроются. Но Джайлз смог решить и эту задачу. Шелковые платья надо повесить — они мнутся сильнее всего. С помощью Грейс он в каждое платье вложил подходящую нижнюю юбку, чтобы ткань мялась как можно меньше, потом бережно уложил их в сундуки, поочередно размещая талию платья то с одной стороны, то с другой, чтобы юбкам оставалось как можно больше места. Ни один из сундуков действительно не закрылся, но по крайней мере платья не торчали из них в прежнем беспорядке.
— Ты всегда был таким? — спросила Грейс.
— Я с девяти лет жил в корабельных каютах, а там быстро учишься экономить место.
— Да уж. С девяти лет?
— Тогда умер мой отец. Нас у матери четверо. Отец оставил немного денег, но этого не хватало. Он строил корабли, и один из его друзей взял меня вестовым.
Джайлз продолжал рассказывать о своем детстве, о трех своих сестрах, а Грейс тем временем пыталась, как могла, навести порядок на комоде — сложила ленты, связала их в большой пучок, аккуратно расставила бутылочки и баночки.
— Даже когда я был совсем маленьким, мне все равно приходилось их защищать. И они знали, что я не выношу, когда девочки плачут. Что бы ни случилось, я просто из кожи лез, чтобы уладить дело, стоило им проронить хоть одну слезинку. Они даже не боялись драться с другими детьми, знали, что возмездия не будет, я не допущу, чтобы им пришлось отвечать за свои дурные поступки. С тех пор как мне пришлось покинуть дом, мы почти не видимся — я редко бываю в Лондоне, но они все уже давно замужем, и дети у них есть.
— Однако ты, — с улыбкой заметила Грейс, — прожил с ними достаточно, чтобы превратиться в спасителя несчастных женщин.
— Я? Никогда так не думал. Вот Джефф, пожалуй, такой. Он действительно спас Фейт.
Грейс стала расспрашивать, как это произошло. И Джайлз рассказал. В ответ Грейс заявила, что на самом деле спас Фейт не Джефф, а Джайлз. Он все время подталкивал друга во время ухаживания. Потом Грейс попросила еще что-нибудь рассказать. И Джайлз заговорил о жизни в море, описал порты в далеких странах, пересказывал разные истории о битвах с испанцами.
Когда работа закончилась, а с ней и разговоры, оказалось, что они уже опаздывают на обед.
По сравнению с Уэлборном резиденция Хэмптонов выглядела весьма скромно — небольшой коттедже общей комнатой, спальней и детской. Позади этих комнат располагалась маленькая кухня, а за домом — аккуратный огородик. Мебель в доме была самая простая, но выполнена очень тщательно.
— Это все мой отец, — объяснила Фейт, поглаживая рукой полированную поверхность стола. — Мебель для маленького Джонатана тоже он сделал.
Услышав свое имя, малыш, который сидел на полу и грыз какую-то деревянную игрушку, сразу ее отбросил. Он улыбнулся во весь рот, подбежал к матери и уткнулся в ее юбки. Фейт подхватила его и спросила у Грейс:
— Не хотите его подержать?
Не успела Грейс ответить, как руки у нее оказались заняты вырывающимся малышом, который тотчас же перешел от состояния бесконечного счастья к оглушительному реву. Грейс запаниковала. Она понятия не имела, что делать с расстроенным мальчиком. К счастью, подоспел Джайлз. Он забрал у жены ребенка, подбросил его в воздух, поймал, весело рассмеялся, потом успокаивающе улыбнулся.
Грейс обернулась к Фейт:
— Ваш отец недоволен, что вы так далеко живете и ваши дети не унаследуют его дела?
— У него достаточно сыновей, они помогают в лавке, — вмешался в разговор Джефф. — Старый Джонатан Купер озабочен только тем, что я увел его маленькую девочку из-под опеки церкви. — Он встал за спиной у жены, мускулистыми руками обнял ее за талию и притянул к себе.
Джефф навис над женой, как скала, он мог в одно мгновение поломать ей все кости, но она лишь подняла руку и шутливо хлопнула его по щеке.
— Все не так, он ужасно скучает и по мне, и по маленькому Джонатану. Кстати, о твоей душе он беспокоится больше, чем о моей. Сам знаешь, какой ты отчаянный безбожник.
— Так и есть, — с ухмылкой согласился Джефф. — Но в тебе и самой сидит черт, хотя ты никогда в этом не признаешься. — И он обхватил жену так, что у Грейс от страха кровь застыла в жилах, но Фейт лишь улыбнулась, покраснела и одернула мужа с притворной строгостью:
— Веди себя прилично.
Пытаясь отвлечь их и сменить тему на более безопасную, Грейс спросила:
— Значит, ваш Джонатан станет моряком?
— Но он пока еще слишком мал… — начала Фейт.
— Прекрасный малыш! — похвастался Джефф.
Грейс задумалась. Она не хотела, чтобы они ссорились. Теперь вечер наверняка будет испорчен. Эти двое только и будут ждать случая, чтобы продолжить спор, когда гости уйдут. Но хозяева рассмеялись и снова ее удивили.
— Объясни же ей, Джайлз, — обратился Джефф к другу, отступая от жены. — Он вырастет в двух шагах от самого гнусного города на земле и начнет плавать раньше, чем ходить. Он станет моряком во славу короля и своей страны. И превзойдет отца в самых отчаянных предприятиях.
— Ну нет! — запротестовала Фейт. — Он вернется в Новую Англию и будет жить среди дикарей, проповедуя о спасении души. С ними он преуспеет лучше, чем я с тобой.
У Джеффа отвалилась челюсть, а в золотистых глазах мелькнули опасные искры. Грейс удивилась самообладанию Фейт. Даже у Иоланты хватило бы ума не сердить такого вспыльчивого человека. Однако Джайлз только весело рассмеялся.
— Да, Джефф, Фейт положила тебя на лопатки! — воскликнул он. — Как хорошо, Фейт, что вы нашли на него управу, — похвалил он хозяйку.
Гнев Джеффа испарился так же легко, как и возник, и он смущенно спросил:
— Так ты шутишь, да?
Фейт взглянула на него невинными сине-зелеными глазами.
— Ты полагаешь, что это недостаточно почтенная профессия для нашего сына?
Джефф снова приблизился к ней, повернул ее и притянул к себе.
— А чего ты хочешь от капера, да еще любителя женщин? — спросил он и наклонился над Фейт.
Грейс покраснела и отвернулась, хотя ей страшно хотелось взглянуть, что последует дальше. Но смотреть было не на что — Фейт уперлась своей маленькой ручкой в широкую грудь Джеффа.
— Ты смущаешь наших гостей, — с упреком проговорила она.
Грейс украдкой взглянула на Джайлза, но он безмятежно улыбался — очевидно, привык к игривым перепалкам своих друзей. Грейс почувствовала себя отверженной. Ни белая, ни черная. Дочь хозяев в собственном доме — и совсем чужая.
Джайлз тоже посмотрел на жену, и Грейс уловила в его взгляде чуть ощутимую просьбу. Он хотел именно такой жизни, на взгляд постороннего, она так хороша, но, Господи, как же все это ей странно и непривычно! Она не умеет ни так смеяться, ни так шутить.
Они с Фейт отправились вместе на кухню, и Грейс помогла хозяйке с обедом — тушеной рыбой и свежим, еще теплым хлебом. В кухне было жарко и влажно, пахло рыбой и луком. В середине помещения располагался очаг, по стенам тянулись шкафы и буфеты. Там же стоял стол.
— «Вы с Джайлзом хорошо устроились? — спросила Фейт, перекладывая рыбу на блюдо.
Грейс колебалась. Нашла на столе пустую корзинку, разложила в ней ломти хлеба.
— Да, довольно хорошо.
— Джайлз прекрасный человек. Я давно хотела, чтобы он нашел себе жену, он непременно станет прекрасным мужем.
— Да, — только и могла выговорить Грейс.
— Но я все же надеюсь, — продолжала Фейт, — что вы сумеете объяснить ему, что если кое-что лежит не на месте — это отнюдь не смертный грех. Или он умудрился найти пару под стать себе? Ни за что не поверю, что в мире есть такой же аккуратист, как наш Джайлз! Я выросла в среде, где чистоплотность считали чуть ли не одной из Божьих заповедей, но я по его стандартам неряха.
Грейс невольно улыбнулась:
— Наверное, в нашем доме вообще не слышали о Божьих заповедях. Боюсь, что Джайлз, увидев беспорядок, который я способна устроить, решил, что неплохо бы мне побывать в чистилище.
Фейт одобрительно засмеялась:
— И правильно. — Она поставила блюдо рядом с хлебной корзинкой, добавила в кувшин с разведенным ромом немного мускатного ореха. — Лично я считаю, что некоторое несовпадение мнений семье только на пользу. К тому же мириться после спора так сладко! — По лицу Фейт промелькнула лукавая улыбка. Она вручила Грейс корзинку и кувшин с питьем, а сама взяла блюдо. — Пойдем, пора подавать еду.
Когда женщины вошли, Джайлз и Джефф говорили за столом о делах. Все расселись, Фейт произнесла благодарственную молитву. Маленький Джонатан устроился на коленях у отца. Во время еды Джефф не проронил ни слова, только несколько раз кивнул, но потом муж с женой обменялись улыбкой, и в этом полном нежности взгляде было больше тепла, чем в длинном любовном признании. Джайлз уже говорил Грейс, что у Джеффа и его жены разное отношение к вере, но, казалось, это не создает в семье никакого напряжения. В этом была еще одна загадка для Грейс.
Джайлз взял солидную порцию ароматного жаркого, приготовленного с густыми сливками и сдобренного перцем, и стал наблюдать за Грейс. Жена часто хмурилась, между ее бровей пролегла тонкая морщинка. Казалось, она пытается осмыслить то, что видит. Он надеялся, что вечер, проведенный со счастливой семейной парой, заставит ее больше доверять своему собственному мужу, заставит поверить, что брак не обязательно должен походить на то, что она видела в доме отца. Джайлз отметил, что сначала Грейс относилась к Джеффу с опаской, но потом и ее развеселили его попытки пообедать с малышом на руках. Ребенок то и дело тянул руку к вилке отца как раз в тот момент, когда он почти подносил ее ко рту.
— Джон! — вскрикивал мальчик, и любящий отец отдавал ему свой кусок.
— А теперь мне? — спрашивал Джефф у сына, и ребенок отвечал:
— Папе! — Но все равно цеплялся за вилку. Так повторилось множество раз, наконец Фейт, торопливо доев свою порцию, забрала Джонатана, усадила его к себе на колени и накормила остатками со своей тарелки.
Как видишь, ради семейного благополучия приходится кое-чем жертвовать, — обратился Джефф к Джайлзу. — И вот тебе мой первый официальный совет — когда появится ребенок, а тебе придется отправляться в плавание, убедись, что жена позавтракала. Это будет для нее последняя горячая пища до тех пор, пока ты не вернешься.
— Я запомню, — пообещал Джайлз.
Грейс задумалась. Жертвы ради семейного благополучия? Она вообразила, с каким презрением такой совет мог быть воспринят ее отцом и мачехой. Видно, для Грейс действительно начиналась новая жизнь.
Глава 11
— Грязная посуда — это признак индивидуальности?
— Всего одна чашка! — воскликнула Грейс. — Господи Боже мой!
— Мне некуда положить одежду, — продолжал Джайлз.
— Я кое-что выну из гардероба.
— И куда положишь?
— В сундук, там есть место.
— А почему же вчера все вещи прекрасно помещались в твоих сундуках, а сегодня, когда они наполовину пусты, у них не закрываются крышки?
— Это из-за моих платьев. Они сомнутся и испортятся, если их там оставить. Нужно, чтобы они отвиселись. Или хотя бы разложить юбки, а в шкаф они не помещаются.
Джайлз тяжело вздохнул. Прежде он никогда не задумывался об объеме женской одежды. И он признавал, что Грейс выглядела очень привлекательно в светло-зеленом платье, которое надела, пока он ходил за продуктами к завтраку.
— Тебе идет зеленое, — наконец произнес он и вернулся кеде.
Значит, она победила? Грейс испытывала легкое чувство вины. Джайлз, конечно, очень любит командовать, но, с другой стороны, она ведь вторглась в его жилище.
Уголки ее губ изогнулись в улыбке. Ему понравилось ее платье!
— Иоланта всегда говорила, что я ношу слишком много зеленого.
— Иоланта?
Грейс закусила губу, он поймал ее на слове.
— Ты никогда не называешь ее матерью? Интересно, эта женщина хоть раз заговорила с тобой, не оскорбив и не обидев?
— Ответ на оба вопроса — нет, — вынужденно признала Грейс. — В детстве я звала ее мамой, но потом… потом… — Что она могла объяснить?
Джайлз никак не мог понять холодных отношений между Грейс и ее матерью.
— Именно тогда между вами встала Мату? Это твоя служанка виновата, что вы так отдалились друг от друга?
Грейс кивнула, но не смогла поднять на него глаза. Она думала лишь о том, что всю жизнь ей придется лгать мужу.
— Думаю, она была права, когда говорила, что Мату меня избаловала. Я постараюсь все здесь убрать.
— Может быть, ты и не ошибаешься насчет мании. Я слишком уж забочусь о порядке. Сделай что сможешь. Как-нибудь перебьемся, а потом у нас появится комната попросторнее и больше мебели.
Но не отдельная спальня.
— Я постараюсь, — пообещала Грейс.
— А позже можешь взглянуть на счета. Я сам работаю аккуратно, но очень медленно.
— Подумать только!
— Ты о чем? — спросил Джайлз.
Грейс наклонилась к нему, слегка коснувшись его руки.
— Надо же, мой Джайлз так скрупулезен, что часами возится с цифрами.
Мой Джайлз? Фраза Грейс наполнила его сердце радостью.
Джайлз вымыл посуду, а Грейс тем временем предприняла очередную попытку разложить свои вещи в ящики комода и шкафа. К счастью, гардероб самого Джайлза был невелик, к тому же часть его постоянно хранилась на борту «Надежды», однако это вовсе не означало, что у него в комнате хватало места для одежды обоих супругов. В конце концов он подошел к Грейс и сказал:
— Думаю, будет легче, если мы разберем твои вещи по назначению и тогда подыщем для всего подходящее место.
Улыбка Джайлза была обманчиво мягкой. Такой аккуратный Джайлз! Как он уверен, что все можно упорядочить, если только подойти к делу достаточно методично. Казалось, он воспринимает таким образом все жизненные проблемы. Но Грейс думала иначе.
— Давай начнем с моих платьев, — предложила она.
Он снова улыбнулся с уверенностью капитана, управляющего своей командой.
— Прекрасно.
Грейс достала из шкафа несколько платьев, потом несколько из одного сундука, еще больше из второго. Каждое встряхнула и разложила на кровати.
— Они мнутся, — весело напомнила Грейс, но, заметив мрачную тень в его глазах, сдержала улыбку.
Юбки сложились в разноцветную гору высотой в целый ярд. Шелк, дамаст, лен, хлопок глубоких оттенков зеленого, желтого, оранжевого, синего и прочих цветов. Джайлз перевел взгляд с кровати на относительно небольшой шкаф и задумался.
— Что ж, пусть будет так. Сюда они все не влезут, но в два сундука поместятся. Если разложить платья по сундукам, они не так уж сильно помнутся, и тогда мы наверняка сможем закрыть крышки.
Грейс покачала головой:
— Как же я сама не додумалась! Но в обоих сундуках еще кое-что лежит. Я сейчас все достану, и мы подумаем, как с этим быть.
Со дна сундуков появились бесчисленные нижние юбки, обшитые пышными кружевными оборками. Их цвета дополняли расцветку сгрудившихся на кровати платьев.
— Конечно, надо как-то устраиваться, — продолжала Грейс. — Нижнее белье должно лежать отдельно, правильно? — Из ящиков шкафа, которые она так и не смогла закрыть накануне, Грейс извлекла хлопковые, льняные, шелковые рубашки, целую охапку чулок самых разнообразных цветов. — А как же туфли? — спросила она, вытаскивая с полдюжины пар из нижнего ящика буфета. — А в комоде еще ночные рубашки. — Она выдвинула ящик, открывая взору Джайлза пышную гору кружева, тонкого белого шелка и льна.
Джайлз во все глаза смотрел на эти наряды. Разложенные по всей комнате, они заняли все ее пространство. Не осталось места ни для еды, ни для отдыха.
— Не может быть! — пробормотал он.
— Чего не может быть? — переспросила Грейс, широко распахнув глаза и хлопая ресницами.
— Не может быть, чтобы человек, побеждавший лучших испанских мореходов, отступил перед крепостью из женских оборок.
Грейс поджала губы, потом произнесла с видом одновременно задумчивым и лукавым:
— Это не делает чести Испании.
Джайлз подошел к комоду и осторожно достал одну из ночных рубашек — без рукавов и с отделкой из розовых лент и кружева.
— Какая красивая!
Грейс покраснела. Прошлую ночь она спала в довольно плотной полотняной сорочке. Джайлз продолжал рассматривать изящный ночной наряд, потом сказал:
— Она сильно помялась, — он пошарил в ящике, — они все помялись. Не говори мне, что Мату всегда складывала твои вещи.
Грейс подошла к нему и выхватила у него из рук свою рубашку.
— Мату могла победить целый испанский флот, — отрезала она.
— Не сомневаюсь, — отозвался Джайлз.
Он аккуратно сложил оставшиеся в ящике рубашки, и когда Грейс свернула ту, что была у нее в руках, и положила ее в стопку, оказалось, что теперь вещи занимают вдвое меньше места. Она с удивлением смотрела на ящик.
— Я всегда думала, что складывать их — только попусту тратить время. Все равно они мнутся, когда я в них сплю.
— Если мы свернем и чулки, они, наверное, тоже сюда поместятся.
— Сворачивать чулки? — изумленно спросила Грейс. Поднятые брови явственно говорили: она считает, что в своей методичности Джайлз доходит до крайности.
Однако насмешливый скептицизм Грейс не имел успеха, и через несколько минут все ее чулки оказались разобраны по парам и аккуратно уложены рядом с ночными рубашками.
Перестав сопротивляться, Грейс подошла к кровати и стала складывать свои нижние рубашки. Они оказались более объемными, чем ночные, и для них понадобилось два ящика, тем не менее, когда все было закончено, оба ящика успешно закрылись. Понимая, что в шкафу должно хватить места для них обоих, Грейс поставила свои туфли под него. Джайлз было нахмурился, но, видимо, решил оставить все как есть. .
И вот они вдвоем стоят перед огромным ворохом оставшихся платьев.
— Придется их убирать в сундуки, — проговорила Грейс. И крышки ни за что не закроются. Но Джайлз смог решить и эту задачу. Шелковые платья надо повесить — они мнутся сильнее всего. С помощью Грейс он в каждое платье вложил подходящую нижнюю юбку, чтобы ткань мялась как можно меньше, потом бережно уложил их в сундуки, поочередно размещая талию платья то с одной стороны, то с другой, чтобы юбкам оставалось как можно больше места. Ни один из сундуков действительно не закрылся, но по крайней мере платья не торчали из них в прежнем беспорядке.
— Ты всегда был таким? — спросила Грейс.
— Я с девяти лет жил в корабельных каютах, а там быстро учишься экономить место.
— Да уж. С девяти лет?
— Тогда умер мой отец. Нас у матери четверо. Отец оставил немного денег, но этого не хватало. Он строил корабли, и один из его друзей взял меня вестовым.
Джайлз продолжал рассказывать о своем детстве, о трех своих сестрах, а Грейс тем временем пыталась, как могла, навести порядок на комоде — сложила ленты, связала их в большой пучок, аккуратно расставила бутылочки и баночки.
— Даже когда я был совсем маленьким, мне все равно приходилось их защищать. И они знали, что я не выношу, когда девочки плачут. Что бы ни случилось, я просто из кожи лез, чтобы уладить дело, стоило им проронить хоть одну слезинку. Они даже не боялись драться с другими детьми, знали, что возмездия не будет, я не допущу, чтобы им пришлось отвечать за свои дурные поступки. С тех пор как мне пришлось покинуть дом, мы почти не видимся — я редко бываю в Лондоне, но они все уже давно замужем, и дети у них есть.
— Однако ты, — с улыбкой заметила Грейс, — прожил с ними достаточно, чтобы превратиться в спасителя несчастных женщин.
— Я? Никогда так не думал. Вот Джефф, пожалуй, такой. Он действительно спас Фейт.
Грейс стала расспрашивать, как это произошло. И Джайлз рассказал. В ответ Грейс заявила, что на самом деле спас Фейт не Джефф, а Джайлз. Он все время подталкивал друга во время ухаживания. Потом Грейс попросила еще что-нибудь рассказать. И Джайлз заговорил о жизни в море, описал порты в далеких странах, пересказывал разные истории о битвах с испанцами.
Когда работа закончилась, а с ней и разговоры, оказалось, что они уже опаздывают на обед.
По сравнению с Уэлборном резиденция Хэмптонов выглядела весьма скромно — небольшой коттедже общей комнатой, спальней и детской. Позади этих комнат располагалась маленькая кухня, а за домом — аккуратный огородик. Мебель в доме была самая простая, но выполнена очень тщательно.
— Это все мой отец, — объяснила Фейт, поглаживая рукой полированную поверхность стола. — Мебель для маленького Джонатана тоже он сделал.
Услышав свое имя, малыш, который сидел на полу и грыз какую-то деревянную игрушку, сразу ее отбросил. Он улыбнулся во весь рот, подбежал к матери и уткнулся в ее юбки. Фейт подхватила его и спросила у Грейс:
— Не хотите его подержать?
Не успела Грейс ответить, как руки у нее оказались заняты вырывающимся малышом, который тотчас же перешел от состояния бесконечного счастья к оглушительному реву. Грейс запаниковала. Она понятия не имела, что делать с расстроенным мальчиком. К счастью, подоспел Джайлз. Он забрал у жены ребенка, подбросил его в воздух, поймал, весело рассмеялся, потом успокаивающе улыбнулся.
Грейс обернулась к Фейт:
— Ваш отец недоволен, что вы так далеко живете и ваши дети не унаследуют его дела?
— У него достаточно сыновей, они помогают в лавке, — вмешался в разговор Джефф. — Старый Джонатан Купер озабочен только тем, что я увел его маленькую девочку из-под опеки церкви. — Он встал за спиной у жены, мускулистыми руками обнял ее за талию и притянул к себе.
Джефф навис над женой, как скала, он мог в одно мгновение поломать ей все кости, но она лишь подняла руку и шутливо хлопнула его по щеке.
— Все не так, он ужасно скучает и по мне, и по маленькому Джонатану. Кстати, о твоей душе он беспокоится больше, чем о моей. Сам знаешь, какой ты отчаянный безбожник.
— Так и есть, — с ухмылкой согласился Джефф. — Но в тебе и самой сидит черт, хотя ты никогда в этом не признаешься. — И он обхватил жену так, что у Грейс от страха кровь застыла в жилах, но Фейт лишь улыбнулась, покраснела и одернула мужа с притворной строгостью:
— Веди себя прилично.
Пытаясь отвлечь их и сменить тему на более безопасную, Грейс спросила:
— Значит, ваш Джонатан станет моряком?
— Но он пока еще слишком мал… — начала Фейт.
— Прекрасный малыш! — похвастался Джефф.
Грейс задумалась. Она не хотела, чтобы они ссорились. Теперь вечер наверняка будет испорчен. Эти двое только и будут ждать случая, чтобы продолжить спор, когда гости уйдут. Но хозяева рассмеялись и снова ее удивили.
— Объясни же ей, Джайлз, — обратился Джефф к другу, отступая от жены. — Он вырастет в двух шагах от самого гнусного города на земле и начнет плавать раньше, чем ходить. Он станет моряком во славу короля и своей страны. И превзойдет отца в самых отчаянных предприятиях.
— Ну нет! — запротестовала Фейт. — Он вернется в Новую Англию и будет жить среди дикарей, проповедуя о спасении души. С ними он преуспеет лучше, чем я с тобой.
У Джеффа отвалилась челюсть, а в золотистых глазах мелькнули опасные искры. Грейс удивилась самообладанию Фейт. Даже у Иоланты хватило бы ума не сердить такого вспыльчивого человека. Однако Джайлз только весело рассмеялся.
— Да, Джефф, Фейт положила тебя на лопатки! — воскликнул он. — Как хорошо, Фейт, что вы нашли на него управу, — похвалил он хозяйку.
Гнев Джеффа испарился так же легко, как и возник, и он смущенно спросил:
— Так ты шутишь, да?
Фейт взглянула на него невинными сине-зелеными глазами.
— Ты полагаешь, что это недостаточно почтенная профессия для нашего сына?
Джефф снова приблизился к ней, повернул ее и притянул к себе.
— А чего ты хочешь от капера, да еще любителя женщин? — спросил он и наклонился над Фейт.
Грейс покраснела и отвернулась, хотя ей страшно хотелось взглянуть, что последует дальше. Но смотреть было не на что — Фейт уперлась своей маленькой ручкой в широкую грудь Джеффа.
— Ты смущаешь наших гостей, — с упреком проговорила она.
Грейс украдкой взглянула на Джайлза, но он безмятежно улыбался — очевидно, привык к игривым перепалкам своих друзей. Грейс почувствовала себя отверженной. Ни белая, ни черная. Дочь хозяев в собственном доме — и совсем чужая.
Джайлз тоже посмотрел на жену, и Грейс уловила в его взгляде чуть ощутимую просьбу. Он хотел именно такой жизни, на взгляд постороннего, она так хороша, но, Господи, как же все это ей странно и непривычно! Она не умеет ни так смеяться, ни так шутить.
Они с Фейт отправились вместе на кухню, и Грейс помогла хозяйке с обедом — тушеной рыбой и свежим, еще теплым хлебом. В кухне было жарко и влажно, пахло рыбой и луком. В середине помещения располагался очаг, по стенам тянулись шкафы и буфеты. Там же стоял стол.
— «Вы с Джайлзом хорошо устроились? — спросила Фейт, перекладывая рыбу на блюдо.
Грейс колебалась. Нашла на столе пустую корзинку, разложила в ней ломти хлеба.
— Да, довольно хорошо.
— Джайлз прекрасный человек. Я давно хотела, чтобы он нашел себе жену, он непременно станет прекрасным мужем.
— Да, — только и могла выговорить Грейс.
— Но я все же надеюсь, — продолжала Фейт, — что вы сумеете объяснить ему, что если кое-что лежит не на месте — это отнюдь не смертный грех. Или он умудрился найти пару под стать себе? Ни за что не поверю, что в мире есть такой же аккуратист, как наш Джайлз! Я выросла в среде, где чистоплотность считали чуть ли не одной из Божьих заповедей, но я по его стандартам неряха.
Грейс невольно улыбнулась:
— Наверное, в нашем доме вообще не слышали о Божьих заповедях. Боюсь, что Джайлз, увидев беспорядок, который я способна устроить, решил, что неплохо бы мне побывать в чистилище.
Фейт одобрительно засмеялась:
— И правильно. — Она поставила блюдо рядом с хлебной корзинкой, добавила в кувшин с разведенным ромом немного мускатного ореха. — Лично я считаю, что некоторое несовпадение мнений семье только на пользу. К тому же мириться после спора так сладко! — По лицу Фейт промелькнула лукавая улыбка. Она вручила Грейс корзинку и кувшин с питьем, а сама взяла блюдо. — Пойдем, пора подавать еду.
Когда женщины вошли, Джайлз и Джефф говорили за столом о делах. Все расселись, Фейт произнесла благодарственную молитву. Маленький Джонатан устроился на коленях у отца. Во время еды Джефф не проронил ни слова, только несколько раз кивнул, но потом муж с женой обменялись улыбкой, и в этом полном нежности взгляде было больше тепла, чем в длинном любовном признании. Джайлз уже говорил Грейс, что у Джеффа и его жены разное отношение к вере, но, казалось, это не создает в семье никакого напряжения. В этом была еще одна загадка для Грейс.
Джайлз взял солидную порцию ароматного жаркого, приготовленного с густыми сливками и сдобренного перцем, и стал наблюдать за Грейс. Жена часто хмурилась, между ее бровей пролегла тонкая морщинка. Казалось, она пытается осмыслить то, что видит. Он надеялся, что вечер, проведенный со счастливой семейной парой, заставит ее больше доверять своему собственному мужу, заставит поверить, что брак не обязательно должен походить на то, что она видела в доме отца. Джайлз отметил, что сначала Грейс относилась к Джеффу с опаской, но потом и ее развеселили его попытки пообедать с малышом на руках. Ребенок то и дело тянул руку к вилке отца как раз в тот момент, когда он почти подносил ее ко рту.
— Джон! — вскрикивал мальчик, и любящий отец отдавал ему свой кусок.
— А теперь мне? — спрашивал Джефф у сына, и ребенок отвечал:
— Папе! — Но все равно цеплялся за вилку. Так повторилось множество раз, наконец Фейт, торопливо доев свою порцию, забрала Джонатана, усадила его к себе на колени и накормила остатками со своей тарелки.
Как видишь, ради семейного благополучия приходится кое-чем жертвовать, — обратился Джефф к Джайлзу. — И вот тебе мой первый официальный совет — когда появится ребенок, а тебе придется отправляться в плавание, убедись, что жена позавтракала. Это будет для нее последняя горячая пища до тех пор, пока ты не вернешься.
— Я запомню, — пообещал Джайлз.
Грейс задумалась. Жертвы ради семейного благополучия? Она вообразила, с каким презрением такой совет мог быть воспринят ее отцом и мачехой. Видно, для Грейс действительно начиналась новая жизнь.
Глава 11
Когда они вернулись домой, Джайлз уселся на первом этаже за свою половину рабочего стола и прислушался. Сверху доносились звуки шагов его молодой жены, хлопали дверцы шкафа, открывались и закрывались крышки сундуков. С усилием он подавил желание подняться наверх и посмотреть, как она управляется со своими вещами. По дороге домой Грейс вела себя непривычно тихо, все думала о чем-то. Джайлзу казалось, что сейчас лучше дать ей время побыть одной.
Решив еще немного подождать, он распечатал письмо из стопки, лежавшей у него на столе. Пробежав глазами половину письма, Джайлз нахмурился. Адресовано оно было ему, но касалось какого-то предыдущего послания, которое, видимо, получил Джефф. Корреспонденцию в конторе обычно распечатывал тот, кто оказывался поблизости, значит, Джефф прочитал первое письмо, в котором Джайлза вызывали на Тортугу. Тортуга, маленький островок у северо-западного побережья Санто-Доминго, был таким же пристанищем пиратов, как и Порт-Рояль.
Какие же обстоятельства призывают туда Джеффа? Явно не простая доставка сахара, как утверждал Джефф, хотя на этом каменистом острове действительно нельзя выращивать сахар, его приходится доставлять морем. В зашифрованном письме сообщалось, что «ситуация накаляется» и что Джайлзу надо спешить. Внизу стояла подпись капитана Анри Бошана, французского капера, с которым они были едва знакомы, однако знали, что он абсолютно неграмотный. Джайлз перевернул письмо, но так и не обнаружил подписи того, кому капитан его продиктовал. Даты тоже не оказалось. И невозможно было определить, как долго шло это письмо. Тот факт, что конверт выглядел вполне прилично, доказывал, что оно побывало в руках не многих людей.
Что еще за «ситуация»? Джайлз порылся на столе со стороны Джеффа в надежде обнаружить первое письмо, но безрезультатно, там валялись только счета и беспорядочные записи поступавших на их счет денег. И никаких подтверждений истинной цели путешествия Джеффа.
Однако ночью все равно ничего не поделаешь. Утром он встанет пораньше и успеет перехватить компаньона до отплытия. Джайлз свернул письмо, положил его в ящик своего стола, взял лампу и отправился наверх.
Грейс только что покончила с мытьем и надела свежую плотную рубашку. Она была еще не готова появиться перед мужем в прозрачных шелковых одеждах. Более того, она собиралась притвориться, что заснула раньше, чем он вернется в их квартиру, но вечерний туалет затянулся. При свете лампы она наблюдала за ним из-под ресниц. Джайлз быстро стянул с себя камзол, чуть замешкался, развязывая галстук, потом снял через голову рубашку, повесил камзол, сложил и убрал рубашку и галстук, вытащил из ящика свою ночную рубашку.
Грейс и под одеждой замечала, какие широкие у него плечи, но теперь она видела, как вздуваются мускулы на его спине и руках, а белая кожа мерцает в мягком свете лампы. Когда Джайлз надел рубашку, она почувствовала разочарование, но когда он снял штаны — заскрипела зубами. Перед глазами встал другой мужчина в ночной рубашке. Отвернувшись от Джайлза, Грейс приподняла одеяло и хотела нырнуть в постель.
— Подожди, — остановил ее Джайлз. Он обладал замечательной способностью произносить слова с мягкой интонацией, но звучали они как приказ. — Здесь тепло, ложись прямо на одеяло.
Грейс с усилием сглотнула, но подчинилась. «Так будет лучше, — уговаривала она себя. — Чем дольше тянуть, тем труднее». С решительным видом она вытянулась на кровати и уставилась в потолок.
— Перевернись на живот.
Грейс почувствовала, как ее захлестывает волна паники, но все же нашла в себе силы подчиниться. Она и сама не знала, чего ждет от мужа, но только не того, что он сделал. Джайлз встал на колени рядом с женой и начал медленно массировать мускулы на ее плечах и шее. Как корни сахарного тростника в поисках влаги, его пальцы погружались в ее плоть, разминая все узелки, все изгибы. Грейс начала расслабляться, в руках мужа ее тело таяло, как масло. Вот он нажал на сжавшийся в судороге бугорок спины, по мускулу пробежала волна боли, но через мгновение все прошло.
— Извини, тебе, наверное, было больно, — сказал Джайлз.
— Только на секунду, а сейчас уже хорошо, — проворковала Грейс. Она настолько расслабилась, что с трудом выговаривала слова.
— Так бывает, — продолжал Джайлз. — Мгновение боли, а потом океан удовольствия.
Поняв, что он имеет в виду, Грейс зажмурила глаза и постаралась не испугаться. Но Джайлз продолжал массаж, методично двигаясь вниз по спине Грейс. Вот его пальцы легко пробежали по ягодицам. Кожа Грейс покрылась мурашками. Теперь Джайлз массировал ноги жены.
— Боюсь, мне придется сопровождать Джеффа на Тортугу, — небрежным тоном заметил Джайлз, — похоже, там будут сложности, ему следует знать об этом.
Мысли Грейс разбегались. Жесткие ладони Джайлза легко и ритмично двигались вверх-вниз по ее икрам, проникли под подол рубашки. Кожа разогревалась от прикосновений.
— М-м-м… — промычала Грейс.
Массажу подверглись ступни. Сильные пальцы прогоняли все следы напряжения и усталости из подошв.
— Мне совсем не хочется оставлять тебя, — продолжал Джайлз, — но рейс скорее всего будет нелегким. Для первого путешествия по морю он не слишком подходит, но я быстро вернусь. Мне придется уехать от тебя так скоро, что ты об этом думаешь?
Но Грейс ни о чем не могла думать, ей лишь не хотелось, чтобы он куда-то вдруг исчез и перестал делать то, что делал. Ах нет! Он же сказал, это будет позже, на этой неделе. Не сейчас. Она счастливо улыбнулась в подушку.
— На сколько? — обессиленно пробормотала она.
— Так, так, — продолжал работу Джайлз. — Теперь перевернись на спину, — скомандовал он и слегка подтолкнул ее.
С его помощью Грейс перевернулась. Так о чем она спрашивала? Ей все труднее становилось следить за разговором. Мысли расплывались, тонули в сладком тумане. Наверное, это неправильно. Руки Джайлза снова двигались по ногам Грейс, по-прежнему под рубашкой. В теле Грейс возникло новое, незнакомое ощущение, какое-то странное покалывание в самом интимном месте. Пальцы Джайлза скользили по внутренней поверхности ее бедер.
Грейс распахнула глаза, над ней склонялся Джайлз. В полутьме его фигура выглядела громадной.
— Джайлз! — задохнулась она и резко села.
— Все нормально, — успокаивающим тоном проговорил он и убрал руки. — Может быть, хватит?
— Да, наверное, — отозвалась Грейс. Она начала дрожать, но сама не знала отчего.
— Можно, я в ответ попрошу у тебя кое-что? Грейс с подозрением подняла на него глаза. — Что?
Джайлз, в свою очередь, лег на кровать, вытянулся и закинул руки за голову.
— Поцелуй.
Ну, это ничего! Грейс застенчиво улыбнулась.
— Да, можешь попросить.
— Но только настоящий поцелуй. — Ну… я…
— Тут нет ничего трудного, — начал объяснять он. — Прижми свои губы к моим, но только они должны быть мягкими и расслабленными. И медленно двигай ими.
Грейс с сомнением посмотрела на мужа.
— А ты останешься лежать, как сейчас?
Джайлз кивнул, и она решила, что справится, и потянулась к нему, но он продолжал говорить:
— А я открою тебе свои губы. Попробуй меня на вкус, Грейс. Языком. Сегодня я твой, изучай меня, исследуй.
Она затаила дыхание.
— Все будет хорошо, — продолжал уговаривать Джайлз. — Я даже не шевельнусь, не дотронусь до тебя. Целуй меня, сколько хочешь, а потом будем спать.
Решив еще немного подождать, он распечатал письмо из стопки, лежавшей у него на столе. Пробежав глазами половину письма, Джайлз нахмурился. Адресовано оно было ему, но касалось какого-то предыдущего послания, которое, видимо, получил Джефф. Корреспонденцию в конторе обычно распечатывал тот, кто оказывался поблизости, значит, Джефф прочитал первое письмо, в котором Джайлза вызывали на Тортугу. Тортуга, маленький островок у северо-западного побережья Санто-Доминго, был таким же пристанищем пиратов, как и Порт-Рояль.
Какие же обстоятельства призывают туда Джеффа? Явно не простая доставка сахара, как утверждал Джефф, хотя на этом каменистом острове действительно нельзя выращивать сахар, его приходится доставлять морем. В зашифрованном письме сообщалось, что «ситуация накаляется» и что Джайлзу надо спешить. Внизу стояла подпись капитана Анри Бошана, французского капера, с которым они были едва знакомы, однако знали, что он абсолютно неграмотный. Джайлз перевернул письмо, но так и не обнаружил подписи того, кому капитан его продиктовал. Даты тоже не оказалось. И невозможно было определить, как долго шло это письмо. Тот факт, что конверт выглядел вполне прилично, доказывал, что оно побывало в руках не многих людей.
Что еще за «ситуация»? Джайлз порылся на столе со стороны Джеффа в надежде обнаружить первое письмо, но безрезультатно, там валялись только счета и беспорядочные записи поступавших на их счет денег. И никаких подтверждений истинной цели путешествия Джеффа.
Однако ночью все равно ничего не поделаешь. Утром он встанет пораньше и успеет перехватить компаньона до отплытия. Джайлз свернул письмо, положил его в ящик своего стола, взял лампу и отправился наверх.
Грейс только что покончила с мытьем и надела свежую плотную рубашку. Она была еще не готова появиться перед мужем в прозрачных шелковых одеждах. Более того, она собиралась притвориться, что заснула раньше, чем он вернется в их квартиру, но вечерний туалет затянулся. При свете лампы она наблюдала за ним из-под ресниц. Джайлз быстро стянул с себя камзол, чуть замешкался, развязывая галстук, потом снял через голову рубашку, повесил камзол, сложил и убрал рубашку и галстук, вытащил из ящика свою ночную рубашку.
Грейс и под одеждой замечала, какие широкие у него плечи, но теперь она видела, как вздуваются мускулы на его спине и руках, а белая кожа мерцает в мягком свете лампы. Когда Джайлз надел рубашку, она почувствовала разочарование, но когда он снял штаны — заскрипела зубами. Перед глазами встал другой мужчина в ночной рубашке. Отвернувшись от Джайлза, Грейс приподняла одеяло и хотела нырнуть в постель.
— Подожди, — остановил ее Джайлз. Он обладал замечательной способностью произносить слова с мягкой интонацией, но звучали они как приказ. — Здесь тепло, ложись прямо на одеяло.
Грейс с усилием сглотнула, но подчинилась. «Так будет лучше, — уговаривала она себя. — Чем дольше тянуть, тем труднее». С решительным видом она вытянулась на кровати и уставилась в потолок.
— Перевернись на живот.
Грейс почувствовала, как ее захлестывает волна паники, но все же нашла в себе силы подчиниться. Она и сама не знала, чего ждет от мужа, но только не того, что он сделал. Джайлз встал на колени рядом с женой и начал медленно массировать мускулы на ее плечах и шее. Как корни сахарного тростника в поисках влаги, его пальцы погружались в ее плоть, разминая все узелки, все изгибы. Грейс начала расслабляться, в руках мужа ее тело таяло, как масло. Вот он нажал на сжавшийся в судороге бугорок спины, по мускулу пробежала волна боли, но через мгновение все прошло.
— Извини, тебе, наверное, было больно, — сказал Джайлз.
— Только на секунду, а сейчас уже хорошо, — проворковала Грейс. Она настолько расслабилась, что с трудом выговаривала слова.
— Так бывает, — продолжал Джайлз. — Мгновение боли, а потом океан удовольствия.
Поняв, что он имеет в виду, Грейс зажмурила глаза и постаралась не испугаться. Но Джайлз продолжал массаж, методично двигаясь вниз по спине Грейс. Вот его пальцы легко пробежали по ягодицам. Кожа Грейс покрылась мурашками. Теперь Джайлз массировал ноги жены.
— Боюсь, мне придется сопровождать Джеффа на Тортугу, — небрежным тоном заметил Джайлз, — похоже, там будут сложности, ему следует знать об этом.
Мысли Грейс разбегались. Жесткие ладони Джайлза легко и ритмично двигались вверх-вниз по ее икрам, проникли под подол рубашки. Кожа разогревалась от прикосновений.
— М-м-м… — промычала Грейс.
Массажу подверглись ступни. Сильные пальцы прогоняли все следы напряжения и усталости из подошв.
— Мне совсем не хочется оставлять тебя, — продолжал Джайлз, — но рейс скорее всего будет нелегким. Для первого путешествия по морю он не слишком подходит, но я быстро вернусь. Мне придется уехать от тебя так скоро, что ты об этом думаешь?
Но Грейс ни о чем не могла думать, ей лишь не хотелось, чтобы он куда-то вдруг исчез и перестал делать то, что делал. Ах нет! Он же сказал, это будет позже, на этой неделе. Не сейчас. Она счастливо улыбнулась в подушку.
— На сколько? — обессиленно пробормотала она.
— Так, так, — продолжал работу Джайлз. — Теперь перевернись на спину, — скомандовал он и слегка подтолкнул ее.
С его помощью Грейс перевернулась. Так о чем она спрашивала? Ей все труднее становилось следить за разговором. Мысли расплывались, тонули в сладком тумане. Наверное, это неправильно. Руки Джайлза снова двигались по ногам Грейс, по-прежнему под рубашкой. В теле Грейс возникло новое, незнакомое ощущение, какое-то странное покалывание в самом интимном месте. Пальцы Джайлза скользили по внутренней поверхности ее бедер.
Грейс распахнула глаза, над ней склонялся Джайлз. В полутьме его фигура выглядела громадной.
— Джайлз! — задохнулась она и резко села.
— Все нормально, — успокаивающим тоном проговорил он и убрал руки. — Может быть, хватит?
— Да, наверное, — отозвалась Грейс. Она начала дрожать, но сама не знала отчего.
— Можно, я в ответ попрошу у тебя кое-что? Грейс с подозрением подняла на него глаза. — Что?
Джайлз, в свою очередь, лег на кровать, вытянулся и закинул руки за голову.
— Поцелуй.
Ну, это ничего! Грейс застенчиво улыбнулась.
— Да, можешь попросить.
— Но только настоящий поцелуй. — Ну… я…
— Тут нет ничего трудного, — начал объяснять он. — Прижми свои губы к моим, но только они должны быть мягкими и расслабленными. И медленно двигай ими.
Грейс с сомнением посмотрела на мужа.
— А ты останешься лежать, как сейчас?
Джайлз кивнул, и она решила, что справится, и потянулась к нему, но он продолжал говорить:
— А я открою тебе свои губы. Попробуй меня на вкус, Грейс. Языком. Сегодня я твой, изучай меня, исследуй.
Она затаила дыхание.
— Все будет хорошо, — продолжал уговаривать Джайлз. — Я даже не шевельнусь, не дотронусь до тебя. Целуй меня, сколько хочешь, а потом будем спать.