Рид Пола. Страстная и непокорная

   — Сеньора Кортни! — тихонько позвал моряк. Она резко обернулась.
   — Надо прекратить это! Капитан Монтойя, мы должны ей помочь.
   — Сеньора, мне действительно очень жаль…
   — Нет, не говорите мне, что мы ничего не можем сделать. Я не приму вашу помощь.
   На уговоры времени не оставалось. Диего выглянул из-за угла домика. Один из сторожей помогал дону Рамону тащить упирающуюся Энкантадору через заднюю калитку патио. Второй настороженно озирался вокруг. Диего плотнее вжался в стену дома.
   Из бокового окна его позвала Грейс:
   — Капитан Монтойя, вы еще здесь?
   — Тихо! Если меня обнаружат, я не сумею помочь никому из вас.
   Он прикрыл глаза и ощутил, как по спине стекают капельки пота, ведь он стоял на самом солнцепеке, словно приклеенный к оштукатуренной стене домика. «О, святая Магдалина, — молился он про себя, — что мне теперь делать?» Из-за стены борделя долетел первый звук ударов о плоть и донеслись первые крики боли. Глаза Диего распахнулись, но он заставил себя снова закрыть их. «О, святая Магдалина, помоги мне!»
   Внутри домика Грейс начала колотить в дверь.
   — Кто-нибудь! Позовите дона Рамона! Прекратите это! Капитан, пожалуйста, я этого не вынесу!
   Оставшийся сторож покинул свой пост и стал приближаться к двери домика.
   — Que es lo que pasa? Что случилось? — спросил он. Сейчас или никогда, решил Диего. Сторож наклонился к двери и прижался к ней ухом. Его широкая, темная, как черное дерево, спина оказалась повернута в сторону Диего. Моряк беззвучно вытащил саблю из ножен, сделал быстрый шаг к двери и со всей силы вонзил лезвие между лопаток сторожа, пока металл не напоролся на кость грудины позади сердца. Короткий вопль умирающего слился с криками Энкантадоры. Дверь была закрыта на засов снаружи. Диего быстро его отодвинул и скользнул внутрь. Грейс бросилась к нему, но застыла как вкопанная, завидев труп охранника.
   — Он… он мертв?
   — Быстрее! — приказал Диего.
   — Капитан, вам ведь не обязательно было его убивать? Если бы время позволяло, он тряхнул бы ее как следует.
   — Нет времени! Сейчас Рамон придет за вами, сеньора Кортни!
   — Нет!
   — Нет?
   — Мы не оставим ее здесь!
   — Говорю же вам, времени нет!
   — Капитан, я не хочу, чтобы и вы из-за меня пострадали. Благодарю вас, благодарю от всей души. Сейчас вы можете уйти с сознанием того, что сделали все, чего может от вас требовать честь дворянина. Но я должна по крайней мере попытаться ее отсюда забрать.
   — Caramba! — вскричал взбешенный моряк. — Мы побежим на мой корабль, и если будет возможность, я вернусь и заберу вашу подругу.
   — Нет, вы не понимаете. Я не покину Гавану без нее. — Энкантадора все кричала. Глаза у Грейс стали совсем стеклянными. — Мы или сбежим обе, или обе останемся. Я ее не брошу.
   Диего вздохнул:
   — Следуйте за мной.
   Ужасные крики Энкантадоры слышались все время, пока они огибали дом. Наконец Грейс и Диего вышли на безлюдную улицу к парадному входу в бордель. Диего осознал, что, хотя медлить опасно, Грейс была права — оставить здесь вторую женщину они не могли. Она многим рисковала, помогая Грейс, поэтому сама заслуживала помощи. Моряк жестом приказал Грейс остаться на улице, а сам осторожно приблизился к двери и заглянул внутрь.
   Дверь вела в затененный зал и освещенное солнцем патио позади него. Диего тут же понял, почему дверь осталась открытой. Из тени на свет вышел мужчина в грязной разорванной одежде. Он шел спиной к Диего, и лица его тот не видел, но когда мужчина ступил во дворик, капитан заметил световой блик, сверкнувший на обнаженном клинке окровавленной сабли. Сцена не предвещала ничего хорошего. Диего быстро прикрыл дверь и вернулся к Грейс.
   — Сейчас это невозможно, но я уверен, что в ближайшее время дон Рамон окажется слишком занят, ему будет не до того, чтобы продолжать истязать вашу подругу.
   Грейс бросила на него недоуменный взгляд.
   — Что вы имеете в виду?
   — Пошли, сейчас ничего нельзя сделать. Просто поверьте, что на некоторое время он оставит вашу подругу в покое. Мы отправимся на мой корабль, но, обещаю, сеньора, ночью мы за ней вернемся.
 
   Джайлз почувствовал тошноту. Дико рыдающая мулатка лежала на животе на выложенном прекрасной плиткой полу во внутреннем дворике борделя. У нее на спине сидел огромный неф и удерживал ее за щиколотки. Перед ними стоял белый человек в мокрой от пота рубашке и держал в руках кнут, собираясь нанести еще один удар по уже окровавленным ступням женщины. Джайлз поднял саблю.
   — Стой! — Как и Джефф, он знал пару дюжин испанских слов, необходимых при захвате испанского корабля.
   Испанец опустил руку и, бросив на него презрительный взгляд, ответил что-то на своем языке. Джайлз негромко выругался.
   — Черт возьми, знает здесь кто-нибудь хоть слово по-английски?
   Испанец жестом велел негру встать и, как только тот вскочил, дернул мулатку за руку, чтобы она тоже встала на ноги. Женщина завизжала от боли, скрестив ноги, повалилась на землю и схватилась за свои искалеченные ступни. Когда испанец замахнулся, чтобы снова ударить ее, она завопила:
   — Моя говорить по-английски! Моя сказать ему, что твоя говорить.
   Джайлз угрожающе шагнул вперед.
   — Прежде всего скажи ему, что если он еще раз поднимет на тебя руку, я убью его прямо на месте.
   — Нет, нет! Моя уже получила большая беда!
   — Скажи ему, что он купил мою жену и что я пришел ее забрать. — И он слегка шевельнул клинком, чтобы лезвие поймало солнечный луч.
   Подтянувшись на руках, женщина с трудом встала на колени.
   — Возьми моя с собой, масса! Возьми! И моя показать тебе, где она. Пожалуйста, масса! Грейс сказать тебе, моя хорошая девушка. Моя помогать ей!
   Сердце Джайлза заколотилось в горле.
   — Ты ее видела?
   Испанец закричал на нее, и женщина снова съежилась, подняла руки и отвечала по-испански, потом опять повернулась к Джайлзу и взмолилась:
   — Пожалуйста, господин, помоги моя!
   — Скажи ему, вы мне нужны обе!
   — Он не хотеть нас продавать.
   Джайлз сделал еще шаг к хозяину борделя.
   — Я не собираюсь платить!
   Вдруг чернокожий страж громко закричал, все время оглядываясь на заднюю калитку. Джайлз приготовился встретить еще одного противника, он шагнул за спину хозяина и надавил лезвием сабли ему на горло. К его удивлению, во дворик никто не вбежал. Он снова обратился к женщине:
   — Скажи ему, если он хочет жить, то пусть прикажет этому человеку не лезть и отдаст мне мою жену и тебя.
   Хозяин борделя ответил яростным потоком брани на испанском, но тем не менее он явно приказал своему слуге отойти, потому что тот не сделал к ним ни шагу.
   — Он говорить, он убить тебя раньше, чем твоя нас забрать. Но моя знать, господин! Моя знать, где Грейс. Только твоя обещать забрать моя тоже!
   — Обещаю. Где она?
   Женщина указала на калитку в задней стене дворика.
   — Коттедж позади. С Грейс другой мужчина.
   Джайлзу потребовалась вся его сила воли, чтобы не перерезать глотку торговца живым товаром прямо на месте. Одна мысль, что этот мерзавец кому-то продал Грейс, кому-то, кто прямо сейчас пользуется ею, ослепляла его.
   — Покажи! — приказал он женщине, задыхаясь от ярости.
   Она неловко поднялась, вскрикнула, когда пришлось перенести вес тела на искалеченные ноги, и медленно заковыляла к калитке. Джайлз погрозил охраннику, показывая, что он должен идти следом, и потащил своего сопротивляющегося пленника на улицу.
   Дверь домика была распахнута настежь, проход загораживало скрюченное тело чернокожего человека. Второй охранник выбежал вперед и наклонился над убитым. Из горла сторожа вырвался хриплый стон, в котором звучала настоящая боль.
   Женщина снова упала на колени.
   — Она ушла, тот человек забрать ее. Пожалуйста, господин! Не оставлять моя! Моя помогать их находить. Моя видел мужчина.
   Джайлз зарычал от разочарования. Сдержав бушующий в сердце гнев, он мощным ударом толкнул хозяина борделя и взмахнул саблей.
   — В дом! — скомандовал он обоим — хозяину и его слуге-негру — и указал направление. — Ну-ка, быстро забирайтесь внутрь!
   Она пленника, споткнувшись о тело охранника, ввалились в коттедж. Джайлз захлопнул дверь и вставил в пазы засов. Потом обернулся к женщине, которая по-прежнему стояла на коленях в пыли переулка, и заскрипел зубами. Она была ему еще нужна, но с израненными ногами будет только задерживать его.
   — Куда, ты думаешь, они ушли? — спросил он. Женщина подняла на него глаза, на ее лице появилось упрямое, непреклонное выражение.
   — Твоя должен моя забрать.
   Джайлз подхватил женщину на руки. Она оказалась удивительно легкой и при ближайшем рассмотрении очень молодой.
   — Куда идти?
   — Моя думать, в гавань. Она звать его «капитан».
 
   Грейс хотелось лезть на стены в каюте капитана Монтойи. Вместо этого она ходила из угла в угол, на минуту останавливалась у письменного стола, присаживалась, потом снова поднималась, шла к кровати, разглядывала висящее на стене распятие и опять принималась мерить шагами тесное помещение. На ней была одежда, позаимствованная у Галено, вестового, который прислуживал в каюте Диего. Как только сядет солнце, она вернется в «Сад развлечений» с капитаном Монтойей и одним из членов его команды. Не вызывая подозрений, матрос сумеет провести разведку внутри дома в качестве клиента. А снаружи Диего и Грейс справятся с охраной и помогут вывести Энкантадору. В своей рубашке Грейс не могла показаться на улице, и, хотя одежда мальчишки ей вполне подходила, маскарад мог удаться, только если сверху она наденет куртку большого размера. План был очень рискованный, но у них не было времени, чтобы разработать более надежный.
   Грейс стояла у иллюминатора, недовольная, что день никак не кончается, когда в каюту вошел Диего. Его длинное лицо выглядело еще длиннее оттого, что уголки рта мрачно опустились вниз.
   — В чем дело? — спросила Грейс.
   Диего опустился в капитанское кресло и рассеянно потер подбородок.
   — Мы поднимаем паруса.
   — Как? Нет! Вы же обещали!
   — Мы опоздали.
   Грейс застыла на месте. О Господи, неужели дон Рамон убил Энкантадору?
   — Опоздали с чем?
   — Я послал своего человека в бордель. Думал, может, там есть какой-нибудь боковой выход, который мы не заметили, куда было бы лучше войти и легче выйти. Он узнал, что «Сад развлечений» сегодня вечером будет закрыт. Рамон собрал перед домом группу помощников, мои люди смешались с ними. Рамон жаловался, что потерял сегодня двух своих женщин. Потом сказал что-то про человека с саблей, который украл одну из них. Он собирается на нас напасть.
   — Двух женщин? Значит, Энкантадора уже сбежала? Но это же хорошая новость! — Диего натянуто улыбнулся, у Грейс оборвалось сердце. — Разве вы так не считаете?
   — Это возможно.
   Он говорил так, словно бы сам себе не верил. Грейс ощутила еще большую нервозность.
   — Вы думаете, он убил ее? Думаете, что, когда он узнал про мой побег, он ее убил? — Тут у нее мелькнула обнадеживающая мысль. — Но возможно, человек с саблей, которого вы видели внутри…
   Диего тяжело пожал плечами:
   — Не знаю, боюсь, что, если Рамон так бил ее за попытку защитить вас, он будет просто взбешен от одного подозрения, что она помогла вам сбежать. Она же рассказывала, что в качестве наказания он бьет их по пяткам. Как она могла убежать? А теперь он разыскивает нас.
   — Мы же этого точна не знаем, и вы говорили, что там был еще один человек — с саблей.
   Диего вскочил.
   — Ему нужно только увидеть человека, которого я убил у вашей двери. Он ищет человека с саблей и с украденной им женщиной. Кто еще это может быть? Как бы то ни было, вашей подруге мы сейчас ничем помочь не можем, зато сами мы в опасности.
   Грейс отвернулась к окну.
   — Он поймет, что надо искать вас. Диего мрачно кивнул:
   — Дон Рамон знает, что я купил вас прошлой ночью, но не сделал того, о чем объявил. Он быстро сообразит, что к чему.
   — Он знает, как вас зовут?
   — Меня в Гаване многие знают. Несколько вопросов в нужных местах — и все откроется.
   — То есть он поймет, кого искать. — Диего кивнул, а Грейс добавила: — Тогда вам надо отплывать, только дайте мне время сойти.
   Капитан встал, загородив дверь. Ноги расставлены, руки на бедрах сжаты в кулаки.
   — Без вас мы не тронемся с места. Если вы настаиваете на том, чтобы ступить на опасный путь, значит, я должен быть с вами.
   Грейс вдруг вспомнила Энкантадору, как несколько часов назад она лежала рядом с ней на кровати, радуясь, что ей досталось несколько мгновений относительного уединения. Потом девушка вспомнила страшные крики, долетавшие из-за стены патио. Однако Грейс понимала, что нельзя сбросить со счетов все, чем рисковал Диего, а он поставил на кон и свои сбережения, и свободу. Она ему всем обязана. Может оказаться, что они явятся слишком поздно и не успеют спасти Энкантадору, тогда она погубит Диего ни за что. Грейс прикрыла глаза и прошептала:
   — Тогда отплываем.
   Что же стало с Энкантадорой после того, как они ее бросили? А если Диего ошибается и она все еще жива, что будет с ней теперь, когда они снова ее бросают?
   Дорога к гавани оказалась тяжелой и долгой, ведь женщина по имени Энкантадора почти не могла идти. Еще больше времени потребовалось Джайлзу, чтобы понять из сбивчивого и туманного рассказа девушки, что тот, кто похитил Грейс, видимо, пытается ее защитить. Но Энкантадора не знала этого человека, а потому Джайлзу пришлось оставить ее при себе и вместе с ней переходить от корабля к кораблю с выматывающей душу медлительностью.
   Вот они снова ненадолго остановились, чтобы Энкантадора могла привести в порядок свои израненные ноги. Джайлз устремил взгляд в открытое море. Из гавани выходило небольшое торговое судно, Джайлза поразило то, что когда-то давно он его уже видел. Разумеется, будучи капером, он повидал куда больше испанских торговых судов, чем, может быть, следовало. В конце концов, все они чем-то похожи. Единственное, что сейчас имело значение, — это то, что капитан такого крохотного судна не имел возможности заплатить пятьдесят золотых дублонов за ночь с проституткой. Джайлзу нечего беспокоиться, что его жена уплывает от него именно на этом корабле.

Глава 20

   В кухне, как всегда, царила удушающая жара, но Мату знала, что здесь легче всего узнать, что происходит в большом доме, а потому терпела. Сейчас она помогала Кейе рубить овощи на небольшом столике, который стоял под окном, выходящим на дом.
   — Эта женщина пьяная, моя точно тебе говорить, Мату, — комментировала события Кейя. — За завтрак она выглядеть немного сумасшедший. Потом она приходить в кухня и забирать бутылка ром.
   Мату кивнула, но болтовня Кейи заставила ее задуматься. Любителем выпить был хозяин, а не хозяйка. Для успокоения нервов Иоланте требовался кто-то с черным цветом кожи. Сейчас дело шло к вечеру, значит, хозяин может вернуться в любую минуту. Если бы Иоланта хотела кого-нибудь выпороть, она бы уже это сделала.
   Кейя выглянула из окна, выходящего на сахароварню и мельницу.
   — Приехать! Хозяин! Он на мельница!
   Мату подошла к тому же окну. Эдмунд спрыгнул с лошади, к нему подошел управляющий и заговорил. Разговор шел явно на повышенных тонах, собеседники говорили все громче, Мату уже слышала каждое слово. Хозяин ругался, и очень грубо. Мату обернулась к Кейе, глазами показала на Эдмунда, потом на дом.
   — Нет, Мату, — запротестовала Кейя. — Они поймать твоя, , если твоя подслушивать, бить до смерть.
   Но Мату было уже все равно. Она должна узнать, что произошло с Грейс. Она все еще надеялась, что капитан придет в себя, а если нет, она, Мату, должна убедиться, что отец Грейс поступит как должно. Сама Грейс не виновата в том, что случилось. А потому Мату отмахнулась от возражений Кейи и продолжала внимательно наблюдать за домом. Эдмунд бросил поводья рабу, схватил с седла дорожную сумку с одеждой и кинулся в дом. Мату выскочила следом, бросила быстрый взгляд на сахароварню, убедилась, что оттуда никто ее не видит, метнулась к дальней стене дома, согнулась под одним из окон, а потом слегка приподнялась, так, чтобы глаза оказались вровень с подоконником.
   Эдмунд, швырнув сумку на пол, рухнул на один из обитых гобеленом стульев, взял в руки вышитую Иолантой подушку и уставился на нее неподвижным, полным отчаяния и ненависти взглядом.
   — Глупая женщина, — пробормотал он и отшвырнул подушку, которая заскользила по деревянному полу и задержалась у задней двери.
   По лестнице за его спиной величественно спускалась Иоланта. Она надела одно из лучших своих платьев — шелк цвета сапфира, который идеально подчеркивал ее безупречно белую кожу.
   — Эдмунд? — мягко проговорила она. — Слава Богу, ты вернулся. Случилось нечто ужасное!
   Эдмунд не шелохнулся, даже не дал себе труда повернуться к ней. Напряженным голосом он произнес:
   — Я уже слышал, Роджер мне все рассказал.
   — Рассказал, что здесь был муж Грейс? О, Эдмунд, этот человек вел себя как сумасшедший!
   Наконец Эдмунд поднялся и бросил на жену взгляд, полный презрения.
   — Потому что ты не могла заткнуть свой поганый рот! Черт возьми, что ты натворила, Иоланта?!
   — Рано или поздно он все равно бы узнал. Глупо думать, что ты вечно смог бы это скрывать.
   Эдмунд мрачно хохотнул:
   — Конечно, глупо, если иметь в женах тебя. Иоланта с трудом скрыла довольную усмешку.
   — Разумеется, я одна виновата. Что ты собираешься теперь делать?
   — Не знаю, — отвечал Эдмунд, но его рука уцепилась за спинку стула и конвульсивно сжалась.
   Прячущаяся под окном Мату судорожно вздохнула. Ей казалось, хозяйка умышленно его раздражает. Мату лучше всех знала, насколько важна для него эта тайна, и, увидев, как смягчилось лицо Иоланты, рабыня облегченно вздохнула.
   — Ты считаешь, что я воспользовалась первым же удобным случаем, чтобы разрушить твою жизнь, но это не так. Выпей, Эдмунд. Выпей и послушай, что я тебе скажу. Это тебе не повредит. — Она взяла со стола бутылку и протянула ее мужу, словно предлагала мир.
   Эдмунд выхватил у нее бутылку.
   — Мне, видимо, потребуется что-нибудь крепкое, чтобы выслушать всю ту ложь, которую ты напридумывала со вчерашнего дня.
   — Если ты уже все решил, — оскорбленным тоном отвечала Иоланта, — тогда мне, конечно, не стоит тратить силы и время.
   Эдмунд сделал большой глоток, плюхнулся на стул и с недовольством стал рассматривать бутылку.
   — Какая-то дрянь, — пробормотал он, потом перевел скептический взгляд на жену. — Никогда не говори, Иоланта, что я — человек несправедливый. Я выслушаю тебя. Будем надеяться, твои выдумки окажутся лучше, чем этот ром.
   Мату впилась глазами в бутылку рома в руках у Эдмунда. Хозяйка явно из нее не пила.
   — Выпей еще глоток, — настаивала Иоланта. — Смею утверждать, что горечь, которую ты почувствовал, у тебя в душе. Хоть на минуту допусти, что ты можешь не знать всех фактов. Лично я склонна считать, что Грейс просто сбежала.
   Эдмунд оскорбительно рассмеялся и сделал еще один большой глоток из бутылки.
   — Ты, дорогая, могла бы придумать что-нибудь получше! Иоланта присела на другой стул и облокотилась на разделявший их столик.
   — Кто знает, что между ними произошло? Она, вероятно, сама рассказала ему кое-что из своего прошлого. Капитану Кортни пришла в голову дикая мысль, будто я послала своего брата похитить Грейс. Откуда бы ему знать о Жаке, если не от самой Грейс? И кто знает, как он себя повел, когда она ему рассказала? Когда он прибыл сюда, то был явно не в своем уме. Я даже опасалась за свою жизнь.
   Эдмунд еще раз приложился к бутылке и мрачно задумался.
   — Глупая девчонка! — наконец воскликнул он. — Ей не следовало рассказывать об этом. Зачем это нужно?
   Иоланта следила, как он пил, и в глазах ее разгорался непонятный огонь.
   — Очевидно, капитан пришел от этого в бешенство. Он был просто вне себя от ярости. И он знал, что Грейс не моя дочь, что мы ему солгали. Что оставалось делать? Я и в самом деле боялась, что он убьет меня, если я хоть как-то его не успокою. Он вел себя просто дико. Толкнул меня, наступил мне на платье!
   — Черт возьми тебя и твои проклятые платья! — И он сделал еще глоток.
   — Розовое с шелковой лентой.
   — Заткнись! — злобно вскричал Эдмунд. — Значит, Грейс могла сказать ему, а уж ты постаралась, чтобы у него не осталось никаких сомнений! — И Эдмунд снова поднес быстро пустеющую бутылку к губам. — Господи! Никогда не пил такого вонючего рома!
   — Да, ты что-то плохо выглядишь, — сладким голосом подтвердила Иоланта.
   У Мату заколотилось сердце. Она своими глазами наблюдала, как Иоланта убивает мужа! Негритянка понимала, что должна это как-то прекратить, но все происходило так быстро! Она не могла придумать, как поступить. Эдмунд попробовал встать, но не смог выпрямиться и прижал руку к желудку.
   — Что случилось? — воскликнула его жена. — Неужели так больно признать, что ты вовсе не такой хозяин своим женщинам, каким себя воображаешь?
   Эдмунд хотел поставить бутылку на чайный столик, но она выскользнула из его руки и упала. Из горлышка потекла золотисто-коричневая жидкость.
   Иоланта засмеялась:
   — Вот теперь ты увидишь, что власть принадлежит мне, а не тебе! — Она стояла и с любопытством наблюдала за мужем, который покачивался на ногах и никак не мог выпрямиться.
   Белыми ухоженными руками она гладила его по щекам, спустилась ниже — к груди.
   Эдмунд схватил жену за кисть, в его глазах заметалась паника. Мату тотчас узнала выражение восторженного экстаза, появившееся на лице хозяйки.
   Рухнув на колени, Эдмунд поднял глаза на жену. На лице его появились красные пятна, он захрипел, хватая ртом воз-дух.
   — Иол…
   — Тихо, Эдмунд! — резко бросила Иоланта, вырвала у него свою руку, взяла мужа за голову и поцеловала в губы долгим поцелуем.
   Чтобы сдержать крик, Мату зажала себе ладонью рот. Друг капитана Кортни оказался прав — Иоланта Уэлборн была настоящей сумасшедшей.
   Когда Эдмунд упал на пол, Иоланта, забыв о своем дорогом платье, опустилась на колени рядом с ним, не обращая внимания на пыль. Он лежал, шумно хватая ртом воздух, и ее дыхание, раз за разом, в точности совпадало с его мучительными вздохами. Из губ вырывались негромкие взволнованные вскрики.
   — Oui, oui, — приговаривала она, наблюдая, как корчится в агонии его тело.
   Мату почувствовала тошноту. Она не любила хозяина, честно говоря, ей было наплевать, жив он или умер, но то, что она сейчас видела, вызывало в ней непередаваемое отвращение. И что станет с ними со всеми, когда власть на плантации перейдет к Иоланте? Не будет никого, кто мог бы ее сдержать и остановить! Плантация Уэлборна и так ад на земле, но теперь станет ясно, что это было лишь преддверие ада.
   Сейчас из комнаты доносилось дыхание лишь одного человека — Иоланты, которая с перекошенным лицом лежала рядом с мужем, закрыв глаза. И Мату поняла, что выбора у нее нет.
   Она беззвучно поднялась и метнулась к задней двери. С сахароварни никто по-прежнему не смотрел на большой дом. Она тенью скользнула в гостиную, ее босые ноги неслышно пролетели по полу. Когда Мату нагнулась и подхватила подушку, которую Эдмунд небрежно швырнул в угол, Иоланта повернула голову и открыла глаза. Хозяйка не успела подняться, а Мату уже прыгнула на нее и что есть силы прижала подушку к ее губам.
   Иоланта словно клещами вцепилась в служанку, пытаясь оторвать ее от себя, но Мату грудью навалилась на подушку, захватила кисти Иоланты, подняла их к ее лицу, надавила ими на подушку. Их пальцы переплелись. Мату понимала, что должна держать Иоланту так, чтобы осталось как можно меньше синяков и царапин. Она лежала, не смея пошевелиться даже после того, как Иоланта затихла и обмякла.
   Наконец, когда сердце Мату успокоилось, а сердце Иоланты уже не билось, негритянка убрала подушку с ее лица. Невидящие карие глаза смотрели прямо в лицо служанке. Мату содрогнулась и птицей взлетела на второй этаж, чтобы убрать подушку в комнату Иоланты. Тут, на небольшой тумбочке, рядом с любимым хозяйкой миндалем стояли два пузырька со следами какого-то белого порошка.
   Мату схватила их и выглянула в окно. На заднем дворе было пусто. Она снова слетела вниз и вложила один из пузырьков в еще теплую руку Эдмунда, потом подхватила Иоланту под мышки и оттащила ее к дивану. На чайном столике находилось еще одно блюдо засахаренного миндаля. Мату сняла крышку и сбросила блюдо на пол. Орехи раскатились по полу. Она подняла два орешка, и с решительным видом просунула их в глотку мертвой хозяйки. Потом подняла руки женщины к горлу и пристроила тело так, чтобы поза больше не менялась.
   Осталось только сообщить управляющему о своей мрачной находке.
 
   Диего стоял у штурвала своего небольшого торгового судна «Магдалина» и пытался забыть о боли в спине. Оказавшись на борту, сеньора Кортни проявляла такую трогательную благодарность, так старалась больше ни в чем не оказаться помехой, проявляла готовность спать в самом крошечном уголке, который он мог для нее подыскать! Как он мог поступить в таких обстоятельствах? Только предложить ей свою каюту, а сам отправиться спать в матросскую койку вместе с командой. Ну хорошо, надо попытаться спать. Привычной удобной кровати ему очень недоставало. В следующий раз, когда на борту окажется женщина, она будет жить в каюте первого помощника.
   Движения наверху привлекли внимание нескольких человек из команды, а потом и самого Диего. Значит, гостья проснулась. У нее не было одежды, поэтому ей пришлось надеть кое-какие вещи Галено. Но даме не пристало появляться перед командой в одних кюлотах, а потому она оставила камзол Диего, который доходил ей до колен и скрывал почти всю фигуру. Однако глазам открывались стройные бедра, и от них не мог отвести взгляд ни один человек из команды. Кисти рук скрывались за подогнутыми обшлагами камзола. Грейс, как смогла, причесалась, но вьющиеся волосы никак не желали укладываться в строгую прическу. Разглядывая гостью, Диего усмехнулся. Мулатка или не мулатка, капитан Кортни выбрал себе отличную жену!